Текст книги "Мои прекрасные принцы (СИ)"
Автор книги: Елена Коюшева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
– Ишь, какие вы все тут умные! А, я по-вашему идиотка?! Почему, моего мужа хоронит какая-то посторонняя девка, а я должна находиться по ту сторону океана, – взорвалась Ника.
Я перевела взгляд на адвоката. Он старался не смотреть в мою сторону, и не показывать своё крайне взвинченное состояние. Виталий Сергеевич, заёрзал на стуле, затем расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, затем провёл по вспотевшему лбу рукой, и испуганно произнёс:
– Ты права. Нужно немедленно всё уладить. Слушайте меня внимательно.
– Сейчас вы обе пройдёте в кабинет, и мы спокойно всё обсудим. Вне всякого сомнения, нам удастся всё уладить, и даже скажу больше: вы Татьяна поймёте, насколько всё оборачивается именно в пользу Светланы.
– А как же люди? Они не поймут моего отсутствия, – поинтересовалась я.
Спасла положение жена адвоката. Она прищурившись посмотрела на меня, затем лучезарно улыбнулась и лилейным голосочком произнесла:
– Не переживайте, Таня, если понадобиться, я сумею выйти из положения. Идите, это не менее важно. Будь я на вашем месте, то потребовала бы немедленных объяснений.
Виталий Сергеевич кинул на свою жену суровый взгляд, давая понять, чтобы та замолчала. Женщина мгновенно умолкла и принялась доедать остатки пищи в тарелке. Мы с Никой переглянулись, и направились в сторону кабинета. Адвокат не заставил себя ждать и появился уже спустя минут пять, после нашего прихода. Когда дверь кабинета захлопнулась, я вздрогнула. Мне показалось, что я заперта в клетке, и уже никогда не смогу выбраться на волю. Адвокат занял место Артёма, достал из папки какие-то бумаги, нервно почесал мясистые руки, а затем провозгласил:
– Дорогие мои дамы! Прошу внимания! Дело в том, что произошла непростительная подлость со стороны моего покойного друга. Но так же хочу заверить вас, – обратился он к Нике, – И вас Татьяна, так-так вы являетесь близкой подругой и доверенным лицом Светланы Макаровой, что Вероника Александровна и Светлана Сергеевна, являются законными жёнами, покойного Артёма Макарова.
– И что это значит? – спросила я, прикусив нижнюю губу почти до крови.
– Так вот: я прекрасно понимаю, о том, что мой клиент поступил с вами очень жестоко и несправедливо. И уверен в том, что не одна женщина не заслуживает подобного обмана. Но будучи человеком, весьма состоятельным, он не одну не обделил финансовым вниманием. У каждой из вас имеется вполне приличное состояние, которое способно обеспечить далеко безбедную жизнь и старость. Скажу больше: я думаю, вы умные и цивилизованные люди, и в состоянии справиться с управлением ресторана и магазинов, которые теперь вынуждены разделить. Теперь хочу обратить своё внимание к Татьяне Владимировне. Выслушайте, меня пожалуйста, очень внимательно, прежде чем делать свои умозаключения.
– Хорошо, я вас слушаю, – отрезала я.
Адвокат поправил очки и обратил свой взгляд на меня.
– Поверьте, Татьяна Владимировна, мне досталась не очень приятная миссия. Открывать чужие шкатулки с секретами, не всегда безопасно, но такая у меня работа, и тут уж ничего не поделаешь. И мне сейчас, как никогда нужна ваша поддержка и понимания. Теперь Светлана хозяйка огромной империи! Конечно, ей понадобится помощь со стороны опытных и знающих людей, и Вероника Александровна готова помочь.
Такой неожиданный разворот событий меня ошарашил. Я внимательно посмотрела на адвоката.
– Я не совсем понимаю, что здесь происходит? О какой помощи идёт речь?
– Ника, я думаю, настала твоя очередь.
Девушка кивнула, в знак согласия, приподнялась на стуле, после чего вновь опустилась на него. Поправив причёску, она откашлялась и мягко произнесла:
– Таня, – можно вас так называть? – Я кивнула. – Начну с того, что с самого начала выходя замуж за Артёма, я знала о существовании Светы. Я опущу причины моего замужества, но скажу одно: я очень любила Артёма, а только потом его финансовую состоятельность. Вы же должны прекрасно понимать, в наше время деньги дают огромные возможности, в том числе и здоровье. Я приехала в Москву из маленького провинциального сибирского городка, где не светит никакого светлого будущего, кроме серой тоски и нищеты. Вскоре после долгих и тяжких мытарств, мне удалось попасть на кастинг в одно престижное, как мне тогда казалось агентство. Я прошла долгий путь к вершинам успеха, не скрою, пришлось переспать со многими папиками. Чтобы вы обо мне не думали совсем гадко, скажу в своё оправдание: я никогда не спала с просто мужчинами, я ложилась в постель с чётко поставленной целью, и тогда мне удавалось многое. Были моменты, когда я убегала в туалет, и блевала, настолько опротивел мне секс, тем более не по любви. Однажды мне повезло, со мной заключило контракт одно Майамское агентство. Я даже ни на секунду не усомнилась, собрала вещи и уже на следующий день вылетела в Штаты. В Майами у меня началась роскошная жизнь, которая нашим русским моделям и не снилась. Были, конечно, и минусы, но всё шло не в счёт райской жизни. Требования отличались особой жёсткостью. По контракту мне нельзя выходить замуж и рожать детей, а так же иметь своего мужчину. С едой тоже имелись проблемы. Я обязана, есть строго по часам и только то, что приготовит наш повар. Зато изысканной косметики и парфюма было предостаточно. Работать приходилось по пятнадцать часов в день, с двумя выходными в месяц. После года работы в таком напряжённом режиме, у меня стали сдавать нервы, а потом и здоровье. Я резко похудела, мучили головные боли, есть совсем не хотелось. Однажды во время летнего показа, я упала в обморок прямо на сцене. Очнулась в больнице, под капельницей, под строжайшим наблюдением врачей. Я ничего не понимала. Вокруг меня круглосуточно толпились врачи, ставили капельницы, заставляли принимать кучу таблеток. Всё это длилось около месяца, пока я не заметила, что начинаю лысеть.
Ника замолчала. На её лицо упала тень печали и грусти. Она смотрела в окно, и я увидела, как по её щеке катиться слеза. Погрузившись в свои, как видимо не очень приятные воспоминания, сквозь пелену прошлого, на минуту встрепенулась и, продолжая смотреть вдаль, спросила:
– Таня, у вас не найдётся сигаретки? А, то у меня закончились.
Её вопрос, тотчас вывел меня из оцепенения. Я снова вернулась в повседневную реальность. Достав из сумочки пачку «Винстона», я протянула Нике. Она взяла и даже не взглянула в мою сторону, дрожащей рукой вытащила из кармашка сумочки зажигалку, и только с третьего раза ей удалось прикурить. Глубоко затянувшись, она немного расслабилась.
– Вероника, что было дальше? – не удержалась я от любопытства.
Сделав ещё одну глубокую затяжку, она продолжила:
– Я слабела с каждым днём, а врачи молчали, будто в рот воды набрали. Наконец моему терпению пришёл конец. Честно говоря, мне было очень страшно, задать этот вопрос, потому, что в глубине души, я знала на него ответ. Дождавшись, когда закончится общий обход, я позвала лечащего врача к себе в палату. На тот момент, моя страховка закончилась, а модельное агентство, по непонятным мне причинам, отказывалось оплачивать новую, так я оказалась в обычной палате, где находилось ещё три человека. У меня создалось впечатление, что держат меня тут, из-за жалости, такой отвратительный уход и отношения врачей навело на подобную мысль. Промучившись в ожиданиях ещё полдня, я позвала медсестру, и напомнила о своей просьбе. Лишь с третьего раза, старая негритянка соизволила выполнить мою просьбу. Врач зашёл в палату с угрюмым выражением лица, и что-то напевал себе под нос. В следующие полчаса всю мою жизнь перечеркнуло одно слово – лейкемия. Я с ужасом смотрела на доктора и не могла поверить своим ушам. Врач удивился, когда узнал, о том, что меня никто не довёл до сведения о диагнозе. Я слушала доктора, словно в тумане, до меня не сразу дошло, насколько серьёзна моя ситуация. Известны многие случаи успешного выздоровления больных с таким же диагнозом и поэтому я верила, что шанс есть и у меня. Выслушав врача, я задала самый главный вопрос: Сколько будет стоить лечение, и когда я смогу приступить к работе. Прежде чем ответить, доктор тяжко вздохнул, сел на краешек моей кровати, взял меня за руку и робко сказал:
– Мне, очень жаль Вероника, но к работе вы уже не вернётесь никогда. Агентство, расторгло с вами контракт. Ваша страховка закончилась ещё две недели назад, поэтому вас перевели в социальную палату, для особенных больных, – последнее слово он произнёс почему-то очень тихо, я едва сумела его расслышать.
От страха и волнения у меня пересохли губы, и онемел язык. Я почувствовала, как похолодели кончики пальцев. Собрав все последние силы, я спросила у доктора:
– Что вы имели в виду, когда сказали палата для особенных больных?
Я посмотрела на печального доктора, и всё поняла без слов. Он опустил голову, было видно, что слова давались ему с трудом.
– Мне очень жаль, Вероника, но вам уже ничто не может помочь, – мрачно произнёс он. – У вас слишком активно прогрессирует болезнь. Мы несколько раз пытались ввести вас в стадию хотя бы нестойкой ремиссии, но оказалось ваш организм не воспринимает лечения. За месяц мы испробовали много методов, и подбор лекарств, но болезнь сильно запущена, боюсь, тут врачи бессильны.
– Но, существуют дорогостоящие лекарства, операции и т. д. Мы же живём в век медицинских прогрессов. Я слышала, люди выживают и с четвёртой стадией рака. Я вам не верю, может, стоит обратиться в специализированную клинику?
Доктор растерянно пожал плечами.
– В вашем случае, вы лишь потратите кучу денег. У вас не опухоль, а рак крови, а это разные вещи. Ваше право обратиться в другие клиники, но я уверен там всего подтвердят мои слова.
– Сколько мне осталось? – спросила я, и сама не услышала своего голоса.
Врач на секунду задумался.
– Если пройти поддерживающую терапию, затем продолжить принимать таблетки, то вы вполне проживёте от года до трёх лет, но это только при лечении и соблюдения рекомендаций врача. А в противном случае не больше года.
– Я объехала множество клиник. Но слова старого негра, сбывались, словно по волшебству. Я решила – буду бороться. Три года – это маленькая жизнь, и её нужно прожить красиво и достойно. Весь приписанный режим, я соблюдаю по часам, и посей день, но с каждым месяцем чувствую, что болезнь возрастает во мне с новой силой. Прежние таблетки и процедуры, уже давно ослабили своё действие, а новых ещё не создали. По волю случая, на одном из показов мод, которые я посещала регулярно, познакомилась с одной местной колдуньей. Она пообещала помочь, и сдержала своё слово. Колдунья предупредила меня изначально: полного выздоровления она гарантировать не может, а вот продлить моё существование на этой земле, ей под силу. Я была готова бороться за каждый подаренный месяц. Я принимала её снадобье, по одной ложке вдень, в течение трёх месяцев. В итоге, в этой борьбе я выиграла у смерти ещё год жизни. Моё состояние значительно улучшилось. Мне удалось вернуться к прежнему образу жизни, и даже иногда принимать участие в показах. Я снова почувствовала вкус к жизни, к вещам, косметике, а вскоре мне захотелось семейного счастья. Цель захватила меня настолько цепко, что стала управлять моими действиями и мыслями. Я никогда не боялась мечтать. Я всегда знала, что у меня есть красивое лицо, неплохая фигура и мёртвая хватка. А это значит, что у меня стопроцентный шанс найти себе состоятельного мужа. Уж лучше плакать и умирать в богатстве, чем в нищете. У меня нет времени, чтобы прожить две жизни, решив прожить оставшуюся, я ринулась в бой. Я не могу больше любить мужчин за красивые глаза, за рай в шалаше, который через определённое время встанет поперёк горла. Тяга к комфорту заложена в нас с рождения. У меня слишком мало времени, чтобы размениваться по мелочам. Хочется принца на шикарном «мерсе», владеющего сверх-шикарным особняком или огромной виллой. Обеспеченный мужчина в состоянии позаботиться о семье и потомстве. И пусть другие говорят, что ничего хорошего в богатстве нет, что в нём спрятано всё зло и слёзы. А, что хорошего в нищете? Можно подумать, что в ней всё справедливо и сказочно. Уж я – то не по понаслышке знаю, на своей шкуре испытала, что большие деньги портят, а маленькие озлобляют. У меня созрела чёткая цель, и я во чтобы – то не стало должна подготовиться к её осуществлению. Проиграть я не имею право. Я не скрывала, что охочусь за мужчинами. Глупые, тупые и безмозглые пузатые миллионеры, не верили, когда я прямо в лицо заявляла свои требования. Я вела честную игру, в отличие от них. Когда мне задавал вопрос очередной богатый Буратино «Зачем, я тебе нужен крошка? Неужели ты меня любишь? Я отвечала: Я хочу выйти замуж за богатого, и мне без разницы, красив ты или нет, мне наплевать, что творится у тебя в душе. Больше того, я готова дать своему мужу полную свободу, и никогда не упрекать в измене и транжирстве семейного бюджета. Я никогда и ни кому не признавалась в любви, потому, что для меня любовь это бессмысленное и разрушающее чувство. И, что самое смешное, многие вполне серьёзно были готовы на мои условия. Только вот до свадьбы дело никак не доходило. Деньги никогда не бывают чистыми. Они грязные только потому что правят людьми: их мыслями, поступками и жертвами. За полтора года моих поисков, у меня на счету скопилась довольно приличная сумма. Но мне было мало, хотелось всего самого лучшего. Я считала, раз уж судьба отвела мне такой маленький отрезок жизни, я имею право претендовать, на всё лучшее и красивое. Вот сейчас я имею деньги, а значит в своём роде и власть. Я больше не хотела жить одна. Очень часто бывают моменты, когда я начинаю себя жалеть. Особенно это случается, когда я выпиваю. Кто виноват в том, что жизнь повернулась ко мне именно так, а не иначе? И, что плохого в том, что я просто хочу жить? Но не волочить жалкое и никчёмное существование, а жить, как достойны, жить все люди на земле. Я хорошо помню, тот день, когда встретила Артёма. Сидя за барной стойкой в одном из элитных баров Майами, я в одиночестве от отчаяния пила третью порцию виски, когда рядом со мной подсел молодой человек приятной внешности. Разговор завязался как-то сразу. Как я обрадовалась, когда выяснилось, что Артём русский, в тот вечер я вдоволь наговорилась по-русски. Мы много смеялись, танцевали, пели в караоке, и говорили, говорили. Утром проснувшись водной кровати с Артёмом, я поняла, что не хочу его отпускать. В общем, мы провели три сказочных ночи, полных романтики и любви. Через неделю Артём уехал и пообещал позвонить, как только доберётся до дому. Я изо всех сил пыталась вытеснить его из своего сердца, и не смогла. Именно сейчас мне хочется быть просто женщиной. Обыкновенной земной женщиной, которая хочет любить и быть любимой. Ещё совсем недавно я не знала что такое любовь, а сейчас была влюблена, но в кого? В мужчину, у которого есть семья и ребёнок. Он всегда будет заботиться о своей семье, и приложит все усилия, чтобы они были счастливы. А я простая и нелепая слабость, которая уже давно вписалась в норму в нашем обществе. Мужчины веками используют слова: поллигамность, по – пьянке. Но почему, этот нелепый аргумент, нашёл поддержку у народа? Я не верю, в то, что измена происходит от каких-то неугомонных желаний, или по – пьянке. Я твёрдо уверена в том, что любой человек в состоянии контролировать свои инстинкты. Измена – это банальное предательство любви, и никакие оправдания не подавят боль души. Если мужчина хоть раз изменил, то на этом не остановится. Измена обязательно повторится. Это настоящая патология. Если у мужчины хватило совести изменить своей жене, то, что говорить о любовнице. Я долго думала и рассуждала, и утешилась лишь одним выводом: я не в силах изменить веками заложенный процесс, и тем более терять мне уже нечего. Пусть всё идёт, как идёт. Через десять месяцев мы поженились. Теперь вы понимаете, почему я согласилась на такой необычный брак. Его это тоже вполне устраивало. Артём обеспечил мне очень достойную, роскошную и богатую жизнь, о которой я мечтала всегда. У него имелась некая недвижимость в Майами. Сейчас поясню. На данный момент я владею: тремя магазинами, один из которых ювелирный, двумя ресторанами, и роскошной виллой на берегу океана. Я считаю это больше чем достаточно для пожизненного обеспечения.
– Вероника, а Артём был в курсе вашей болезни? – спросила я и отхлебнула из бокала с виски.
– Да, он знал, что мне осталось совсем немного, поэтому и записал всё на меня.
– Простите, но я ничего не понимаю. Зачем ему это? Ведь у вас могли оказаться родственники, которые впоследствии претендовали бы на ваше имущество?
– Мы составили контракт. Он знал – у меня никого нет, и более того, Артём был очень хитёр и расчётлив. Я уверена перед тем, как пойти на такой шаг, он всё неоднократно проверил.
– Но, зачем, он женился на вас?
– Понимаете, Артём был очень падок на красивых женщин. А я всё-таки довольно известная модель. Предложения о замужестве, поступали ко мне от многих мужчин. Он понимал, не он так другой. Это же своего рода аукцион, кто больше даст. В мире бизнеса это считается приемлемо, и даже модно. А ещё, позже, я поняла, что он меня любит. Когда, Артём узнал о моей болезни, задал один вопрос: Скажи и я сделаю, всё, лишь бы это продлило твою жизнь навечно. Я сказала.
– И он так запросто согласился?
– Да.
– М..да! Выходит, этот мерзавец действительно вас любил.
Рассказ Вероники растрогал меня, задев в душе самые тонкие струнки сочувствия. Предположим, её повествование является чистейшей правдой, тогда почему она приехала после похорон? Её поступку надеюсь, найдётся разумное объяснение.
– Вероника, зачем вы приехали? Ведь на церемонию погребения вы опоздали, – задала я свой вопрос, который волновал сейчас больше всего.
– Я ждала этого вопроса. О смерти Артёма, я узнала только на третий день. Перед Рождеством по всему миру проблема с билетами, поэтому, как появилась возможность купить билет, я прилетела.
– Если я правильно вас понимаю, существует по крайне мере ещё одна причина вашего визита.
– Да, верно. – Таня, я знаю о том, что Светлана находится в больнице, и не в состоянии принимать какие-либо решения, поэтому я буду вести беседу с вами, а потом, когда её состояние улучшится, свяжется со мной. Перед смертью Артёма, я проходила обследования в онкологической клиники. После сдачи ряда тестов и анализов, врачи пообещали мне год жизни – это максимум. У меня никого нет: ни детей, ни родственников, на сегодняшний день моё состояние составляет пятьдесят миллионов долларов. Теперь посудите сами: таким состоянием необходимо управлять. Увы, я совсем скоро вряд ли смогу управлять всеми магазинами и ресторанами. Я приехала чтобы весь свой бизнес передать Светлане и её сыну, думаю, мы не чужие люди, хотя не видели друг друга и ничего незнаем друг о друге. Нас связывает любовь к одному мужчине, причём не просто любовь, а законный брак. Получается, ближе Светланы у меня никого нет.
– А, как же вы?
Вероника многозначительно пожала плечами и улыбнулась.
– Когда подойдёт время, я съеду на квартиру, там буде значительно легче умирать. Таня, пообещайте, мне, что похороните меня, рядом с мужем.
Мне хотелось утешить её и сказать, что возможно врачи ошибаются, но я понимала передо мной реалистка и сильная женщина, которую чужие сочувствия введут в раздражения. Так же я осознавала серьёзность её намерений, а это значит – всё обстоит так – как она говорит. Как жаль, но помочь ей, никому не удастся. Красивая, гордая, волевая женщина, встречает свою смерть с достоинством и улыбкой. Одному Богу известно, сколько требуется мужества, чтобы покинуть мир с гордо поднятой головой, без жалоб и слёз, без лишней показухи. Просто исчезнуть в один прекрасный день, словно тебя и не было никогда. Я только вздохнула и кивнула в знак согласия.
– Спасибо вам, теперь я могу спокойно доживать оставшиеся месяцы.
Вероника потянулась к бокалу с виски. Отхлебнув немножко, она продолжила:
– И ещё, Татьяна, может вам покажется всё это странным, но я хочу помочь Светлане.
– Каким образом? Разве вы уже не осчастливили её?
– Да, вы правы, миллионное состояние само собой подарок небес, но так сложились обстоятельства. Видите ли, я разговаривала с профессором Ленским Львом Валерьяновичем, по поводу Светланы. Хочу поздравить, ваша подруга прекрасно борется с болезнью, и успехи на лицо. Но последний рентгеновский снимок показал, позвоночник не срастается, из-за нервных окончаний.
– И, что это значит? – взволновано спросила я.
– Если не сделать операцию, Светлана не сможет передвигаться самостоятельно. Но, прошу вас, не переживайте. В Штатах есть клиника, которая специализируется на нейрохирургии. Я созвонилась, и записала Светлану на операцию. Операцию назначили через неделю. Видите, у меня была не одна причина, чтобы приехать в Россию.
– Но Вероника, подобные операции стоят целое состояние! – изумилась я.
Вероника, сделала успокаивающий жест рукой.
– И на этот счёт не волнуйтесь. Я уже всё оплатила, вам нужно только приехать.
Я захлебнулась от эмоций. Чувство радости переполняло меня. С этим, я думаю, Светка вынуждена будет согласиться.
Когда я закончила свой рассказ, который занял несколько часов, за окном уже стемнело. Больничный городок зажёг свои фонари, освещающие пустынные асфальтовые дорожки. Скамейки, словно часовые хранили суровое молчание, летних дней, где вечерами собирались толпы посетителей, и разговоры лились ручьём. Всё это время, Светка внимательно слушала, иногда задавая вопросы. Я посмотрела на часы и вздохнула. Ровно семь. Через час закроют главные ворота, и тогда придётся выходить через подвал. Я сидела на краешке кровати и теребила в руках носовой платок, когда Светка наклонилась ко мне и слезинки предательски капнули на пододеяльник.
– Ты плачешь? – прошептала я.
– Да. – Я наверно должна ненавидеть эту женщину. Но в моей душе, только восхищение и жалость.
– Светка, ты же сильная.
– Сейчас нет, – сказала Светка и улыбнулась сквозь слёзы. – Знаешь, Таня, мне не нужны её миллионы. Она глубоко несчастная женщина, совершившая мужественный поступок. Я откажусь.
– Светка, что с тобой случилось? На тебя так подействовал рассказ второй жены твоего мужа? Запомни: тебе не нужны, подумай о сыне. Не глупи! Одумайся! Этот поддонок, задолжал тебе огромную сумму, за моральный ущерб. Я понимаю, тебе жалко Веронику, и мне тоже. Такой шанс, выпадает не каждому, и тебе это прекрасно известно. Никто, слышишь, никто, не виноват в её болезни. Она сама по доброй воле, приняла это решение. Я уверена, будучи, она совсем здоровая, или имейся у неё хоть малейший шанс на выздоровление, вряд ли бы она от презентовала тебе своё состояние. А это значит, что у неё всё очень серьёзно, и деваться ей некуда. А, как хорошо, она с клиникой всё устроила?! Я надеюсь, от операции ты не собираешься отказываться?
– Мне до сих пор, ручку бывает трудно в руках держать, а ты говоришь об отказе. – Разумеется, нет. Вот, к примеру, сейчас, я совершенно не чувствую руку.
Я сморщила лоб, взяла кисть Светки и приподняла. Рука безжизненно упала на кровать, не задержавшись в воздухе даже пары секунд.
– Ну, а поднять голову можешь? – спросила я, чувствуя, как комок слёз подступает к горлу.
Светка изо всех сил попыталась поднять голову, но её будто припаяли к подушке.
– Нет, – прошептала она. – Я опять ничего не могу Танька. Я совершено ничего не чувствую. Я, наверное, больше никогда не смогу встать. Я безнадёжна.
– Так не бывает, – рыдала я, прижав её безжизненную руку к груди. – Вот поэтому Светка, ты должна полететь в Штаты, слышишь, ради Владьки! Там отличная клиника, ни чета нашим Российским. Я уверена, именно там, ты сделаешь первые шаги.
– Есть вещи, которые нельзя купить за деньги Таня. Здоровье не купишь, – сухо ответила Светка.
Я подошла к подруге и зарыдала.
– Не надо Таня, не плачь, – прошептала Светка. – Послушай, что я тебе скажу.
– Я очень сильно тебя люблю. Настолько сильно, что ты даже не можешь себе представить. Мне больно от того, что я больше никогда не смогу прикоснуться к своему сыну, понянчить внуков, приготовить вкусную еду, пройтись по улице.
– Светка, родная! Что ты такое говоришь! Главное, что мы вместе. Пойми, тебе не вынесли приговор, а лишь сказали, что нужна операция. А это надежда, и совсем не пустая.
– Я не могу пошевелиться, – перебила меня Светка.
– Скоро сможешь, главное верить.
– Да, ни черта, я не смогу, пойми! У меня вот-вот пролежни появятся!
– Сможешь, а пока я обустрою твою палату, так, что у тебя не будет чувство казённости. Я принесу ёлку, наряжу, и мы вместе отметим Новый год. Когда у тебя вновь появится чувствительность, я принесу ноутбук, и ты сможешь писать, столько сколько захочешь.
– Милая, посмотри мне в глаза.
Я вытерла слёзы.
– Скажи правду: а ты бы смогла так жить, даже если я была бы рядом? Мое тело, словно в железном панцире, который сковал меня и не даёт вздохнуть полной грудью.
– Я бы боролась, даже не имея шансов. А у тебя они вовсе не плохие.
– Зачем ты врёшь?
– Нет. Я бы обязательно боролась. Мне кажется, что имея такую сильную волю к жизни, как у тебя, даже смерть отступит. Господи, да, что ты говоришь? Я с таким трудом тебя обрела вновь. Что угодно, но потерять тебя я не смогу! Мы будем бороться.
Глаза Светки стали влажными.
– Видишь, я ещё не разучилась плакать.
– Мне кажется, что плакать ты не разучилась, а научилась. Ты раньше никогда не лила слёзы попусту.
– Таня, скажи, а это правда, то, что в Штатах, мне помогут? – вдруг оживилась Светка.
– Конечно, мы уже с клиникой созвонились. Тебя ждут. Думаю, остались не большие формальности, ну понимаешь, бумажная волокита. Я ещё раз переговорю с профессором Ленским, и уточню по-подробней.
– Таня, я хочу Новый год встретить в своём государстве.
Я улыбнулась.
– Даже не сомневайся. – Мы с тобой такой пир закатим! Вот увидишь, всем на зависть! – радостно воскликнула я, и провела рукой по Светкиному ёжику. – Милая, у тебя ещё всё самое прекрасное впереди, вот увидишь, – прошептала я, но Светка меня уже не слышала. Она закрыла глаза и тут же отключилась.
* * *
Новый год мы со Светкой отпраздновали тихо, в традициях доброго старого времени. Я сдержала своё обещание. В канун праздника, Светкина палата, выглядела, потрясающи празднично: в углу около окна поставили ёлку, над шторами развесели гирлянды, а остальную часть палаты завесили дождиком и различной мишурой. Вроде такие мелочи – а мы со Светкой были счастливы. Едва прозвучало Новогоднее поздравление президента, мы сомкнули бокалы с шампанским, послышался звон хрусталя, он напомнил настоящий домашний праздник. Разумеется в больнице разгуляться нам никто не позволил и поэтому мы ограничились скромным ужином. Света держалась молодцом, правда вскоре радость сменилась усталостью. Уложив подругу, я легла рядом на диванчик и тут же провалилась в сон. Это был самый необычный Новый Год в моей жизни. Светка назвала меня сумасшедшей, так-так мне удалось уговорить Льва Валерьяновича пойти просто на «преступление», превратив больничную палату в концертный праздничный зал. Все последующие дни я металась между домом и больницей. В эти морозные Новогодние дни, мы сидели в палате, согреваемые тёплыми огнями ёлочных гирлянд, и много мечтали. В больничном коридоре только и шушукались, о моей бредовой идеи с устройством праздника. «Ну и что им до того, как я поступила?» – думала я. Мне и так тяжело, видеть свою подругу в больничной койке, в полуживом состоянии, а они делают для меня жизнь ещё тяжелее. Но мне плевать на то, что они думают. Я не позволю себе обращать на это внимание. Я просто не могу сейчас обращать на это внимание. Но наступит день, наступит день…..»
Да, такой день обязательно наступит! И тогда Светкин мир перестанет быть зыбким, тогда она с гордо поднятой головой выйдет на своих ногах, как настоящая леди, какой всегда пыталась быть раньше. Тогда она снова сможет быть доброй и мягкой, какой была до этой жуткой аварии. И страх не будет преследовать её день и ночь, и жизнь потечёт мирно, неспешно. Будут долгие тёплые вечера, когда к ней будут приходить друзья, и мы часами будем вести неторопливые беседы. И она вновь будет доброй ко всем несчастным, будет носить в детские дома вещи, печь пироги, и в красивых корзинках приносить их сиротским детишкам. И тогда все снова полюбят её, как любили раньше, и будут говорить, какая она самоотверженная, и будут называть «святой благодетельницей». Я находила удовольствие в этих мыслях. Мне достаточно было верить, что настанет такой день, когда наша жизнь со Светкой наладится, и мы, наконец, обретём заслуженное выстраданное счастье. Но пока он ещё не настал.
Так пролетели Новогодние праздники, между тем неизбежно приближая мою встречу с Сергеем. Но чем ближе была дата встречи, тем сильнее меня одолевали сомнения. Я как бы разделилась надвое, одна половинка была «за», другая – категорически против. Я была в полной растерянности, и не понимала своих страхов, оправдывая их волнениями. За последние два дня, я несколько раз разбирала сумку, потом вновь собирала. Я и сама не могла понять, что происходит со мной в эти дни. Звонок Сергея, окончательно поставил точку в моих колебаниях. В канун отъезда Сергей ещё раз продиктовал список необходимых документов, объяснил маршрут следования, а так же я записала ещё множество нюансов, имён и нужных фамилий. Теперь оставалось сесть в поезд, и довести себя до посёлка.
Глава пятая
Поезд на Ёдвинск отходил через сорок минут. Билетов к моему удивлению не было, но заманчиво похрустывающяя пятидесятидолларовая бумажка быстро разрешила все проблемы. В моём купе никого не было. Сев на полку, я грустно уставилась в пыльное окно. Вот и всё Танечка, вот и всё…..Вперёд, к своему счастью. Каких-то семь часов отделяют меня от Сергея, а кажется – целая вечность. После стольких жизненных потерь, должен – нет, просто обязан промелькнуть лучик тепла и света. Состав тронулся. Сердце неприятно ёкнуло, во рту пересохло, понятное дело, я так долго ждала этого момента. Платформа медленно убегала, оставляя позади всё, что так тяготило в последнее время. Видимо от того, что ожидания поездки затянулись на весьма длительный срок, настроения не было. Чувство дикой усталости не покидали ни на минуту, даже живописные пейзажи зимней природы, не отвлекали. Я не понимала, что происходит. Отвратительные, дурные мысли и предчувствия, как химеры вонзились в моё сердце. Чувство потаённого страха, подкрадывалось всё ближе и ближе. Вскоре поезд набрал скорость, и улавливать картинки за окном, сделалось невозможным. Я прошлась по вагону, в поисках проводницы, и уже отчаялась, когда её темноволосая голова замелькала в конце вагона. Собрав своё последнее терпение, я вежливо попросила её принести мне чай, на, что та буркнула что-то невнятное и скрылась за дверью своего купе. Достав из сумочки фотографию Сергея, я принялась в сотый раз рассматривать уже знакомые черты. Я сосредоточенно несколько секунд смотрела в глаза, пытаясь почувствовать энергетику фотографии. Затем провела рукой над всем снимком и на миг рука повисла над фотографией. Пытаясь взывать свою интуицию, ничего кроме холодка, пробежавшего по спине, я не ощутила. Я вздрогнула, когда над головой раздался недовольный прокуренный голос проводницы:
