Текст книги "Серая Дружина-1: Сердце Крона (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Сейчас я тебе скажу… – с предвкушением процедила богиня, упирая руки в бока. – Значит, ты так используешь тайный ход – чтобы водить сюда распутниц? Ты, старый…

Из дальнейшего двухминутного монолога никто ничего не понял, хотя предлоги и союзы показались нам знакомыми.

– Она говорит не по-здешнему, или Арка не вложила нам понимания этих слов? – поинтересовалась я, поглядывая на испуганного мужичонку. Гээра уже трясла его за плечо.

– Мы предполагаем второе, – отозвался Йехар. – И что-то подсказывает нам, что Арку нужно благодарить за это неведение.

Тут он шагнул вперед и отцепил руки Гээры от бороды вопящего мужчинки. Это далось рыцарю нелегко, несмотря на его рост и силу: богиня, похоже, вошла во вкус.

– Почтеннейшая, – проговорил наш рыцарь, потирая ушибленный в процессе отбирания бороды нос. – Нам весьма неловко, что мы стали свидетелями этой сцены… но мы пришли. Вы хотели что-то нам сообщить?

На нас посмотрели, аки на червей ползучих. Потом Гээра собрала лоб складочкой и опять повернулась к мужичку, но таскать за бороду его не стала.

– Это те, кого ты хотел видеть, Громовержец, – сказала она, кивая на нас. – Это Пятеро.

Наступило закономерное молчание. Зевей (Зевс, Дикт, Юпитер, но суть не меняется) оживился, подошел поближе и с интересом принялся нас оглядывать. Йехар с высоты двухметрового роста глядел на него с вежливым недоумением. Видимо, и у него не укладывалось в голове, что этот, прошу прощения за толкиенизмы, полурослик, рулил здешним пантеоном, и очень неслабым, между прочим!

– Пятеро, – повторил Громовержец, покачивая лысинкой. – Я вижу четверых, отчего так?

Я поймала на лице Йехара выражение, согласно которому о Веславе будет рассказывать кто угодно, только не он.

– Наш товарищ, – начала я, – он сейчас занят… занят… в общем, он, наверное, во дворце.

– Это ничего, – отозвался бог молний, глядя на меня затуманенными – о, ужас! – от восторга глазами. – И сиренам сладкоголосым не спеть, как я восхищен такою встречей и твоею красотой, о дева! Память моя говорит, что ты схожа с одной нимфою, с которой мойры свели меня…

– Что?! – раздалось за его спиной. – Какая нимфа?!

Зевей поспешно и, как показалось, с изрядным опытом, сгруппировался, прикрывая рукой бороду. Гээра метнула на меня взгляд почище молнии Нефоса и сократила дистанцию с мужем до одного шага.

– Уж я бы сказала этим мойрам… – сдержанно прошипела она. Муженек бросил на нее опасливый взгляд и расплылся в робкой улыбке.

– Слухи о том, что к нам придут Пятеро, давно доходили до нас, – пояснил он. – С тех самых пор, как исчез Герем, а за ним Посейдос. И мне это предсказали – в тот самый день, как…

Тут он погрустнел. Гээра громко фыркнула носом, пригласила нас пройти в покой, а сама прошла в смежное помещение. Оттуда сразу же что-то загремело. Зевей посмотрел вслед женушке с опаской, но как только за ней закрылась дверь, сразу расцвел.

– Синева твоих глаз навевает мне мысли о море в светлоблистательный день, – тут же прошептал он в мою сторону. И, еще больше сияя, добавил уже по отношению к Бо: – А белизна твоих волос – словно снег на вершине Олимы… садитесь.

– Спасибо, – прочувственно ответил Эдмус за Бо. Зевей смерил его непонимающим взглядом.

– За что?

– За то, что меня ни с чем не сравнил.

Появившаяся Гээра расставила по небольшому столику чаши с вином – опять! – и несколько блюд с фруктами и сыром. Лежаков бы на всех не хватило, так что нам пришлось разместиться за низким столиком на подушках, присев по-турецки.

– Это не нектар и не амброзия, – загрустил Зевей, вглядываясь в свой кубок. – Но это все, что я могу предложить таким прекрасным…

Фраза закончилась насыщенным звоном кованого медного подноса о его лысину. Гээра с силой выдохнула, бросила на мужа убийственный взгляд и направилась обратно в подсобку.

– Не тревожьтесь, − флегматично попросил Громовержец привставшего в тревоге Йехара. Потер лысину и отхлебнул из своей чаши. – За последние месяцы я привык…

Тут он воровато оглянулся, нагнулся поближе ко мне и сообщил горестно:

− А ведь раньше я мог ее заковать в цепи, повесить между небом и землей и подвергнуть бичеванию! Кстати, твоя кожа…

Так оно и пошло. Спустя полчаса здешний верховный бог (точнее будет прибавить к определению «бывший») уже вовсю изливал нам душу, не давая слова вставить не то что Йехару – тот так и сидел с кучей готовых вопросов на устах, – а даже Эдмусу. Так мы узнали, что быть смертным – в некотором роде, полный отстой. И, несмотря на то, что Зевей ранее принимал облик смертных («бывало, когда нужно было… творить на земле справедливость» − и тут он схлопотал по лысине вторично, наверное, Гээра не разделяла его мнения о справедливости), но остаться таким – это совсем другое дело. И что другим богам, которых коснулась «такая беда», тоже приходится несладко.

− Посейдос, брат мой, тянет нынче сети с рыбой, чтобы добыть пропитанье… Геферн кует воинам мечи, а Афордиза… как видно, нужно благодарить богов за мою участь, − тут он немного подумал, − если бы было, кого благодарить.

Время от времени Громовержец сбивался с излияний на комплименты. Видно, моя полная сочувственного скептицизма физиономия ему пришлась не по вкусу, так что он свое внимание целиком уделял Бо. Той это льстило: она подмигивала, улыбалась и хлопала ресницами, – а цензура в виде Гээры время от времени отмечала тот или иной комплимент в сторону Бо щипками, пинками или ударами по лысине супруга различными предметами. Эдмуса, который от невозможности выговориться время от времени клевал носом, это очень оживляло.

Пауза наступила так внезапно, что Йехар не сразу собрался. Объяснялся перерыв особенно сильным пинком Гээры, который закатил Зевея под стол, но рыцарь решил не разбираться.

− Так ты сказал, господин, что эта беда затронула всех богов?

− Не всех, − ответила Гээра, теперь огибая стол и становясь за спиной у Бо. – Кто остался – те заперлись в подземном царстве Эйда, трусы!

− Трусы, − с совершенно серьезным лицом подтвердил Йехар. – Но кого или чего они боятся?

− Стать смертными, как мы, конечно! – донеслось из-под стола горестно. – Посмотрите, сколь печальна моя участь…

− Коли глядеть на него, – они там в Эйде еще и баррикады построили, − шепнул мне Эдмус.

− Но что же делает вас смертными? – стоял на своем Йехар. – Как все это случается?

Гээра досадливо вздохнула и мощной рукою извлекла мужа из-под стола.

− Никто не помнил, − признался экс-Громовержец. – Я спрашивал у всех, но их память была словно в тумане, и даже всеведущая Мнемозина – даже она не дала нам ответ! И горе такое обрушилось на нас впервые, а до этого и не думал никто, что можно бога сделать смертным. Я был в тревоге и, принял этот облик, и спустился с Олимы, чтобы узнать о беде… да, я отправился к вещим Мойрам, и мне там было предсказано о вас, о Пятерых, а на обратном пути…

Тут он принялся совершать руками отчаянные жесты, из чего все заключили, что Громовержцу почему-то стало плохо. Гээра погладила муженька по плечу и продолжила за него:

− Это подобно удару молнии, когда весь мир разлетается на осколки, словно глиняный сосуд. Один миг ты чувствуешь леденящий жар и опаляющий холод…

− Как-как? – переспросил Эдмус, но оценил поднос, который Гээра так и держала в опущенной руке, и шутку решил отложить.

− …потом в ушах у тебя начинают отдаваться мерные удары, будто рядом стучит чье-то сердце. Потом оно заглушает твое собственное, а потом темно, темно… Я была в храме Гэйкаты, когда случилось это, − добавила она.

− В человеческом обличье? – спросила я. Почему-то мне это показалось очень важным.

− Все были в человеческом, − ответил Зевей и долил себе вина в чашу. Выглядел он расстроенным. Наверное, тем, что обличье его жены оказалось таким мощным.

Мы минуточку сочувственно помолчали, а потом Йехар поинтересовался:

− И давно это было?

Тут нам пояснили, что недавно, года три назад. А начались божественные исчезновения около четырех лет тому. На Йехара даты особого впечатления не произвели, а я ломала себе голову минут пять, пока не сообразила, что Зевей все еще считает по-старому. Ну, конечно, для бога-то пять лет – сущие пустяки…

− Вот вопрос: тогда почему Дружина пришла только сейчас? – осведомилась я после этого у персика, который собралась укусить.

− Ну, наверное, здесь только сейчас все настолько сильно перекосилось, да? – резонно ответила Бо, которая воспользовалась тем, что Гээра перестала ее контролировать, и опять улыбалась Зевею.

После чего беседа пошла по двум направлениям. На первом лучащийся сочувствием и более устойчивый к алкоголю Йехар пытался добиться у Зевея точного списка лишившихся силы богов и хотя бы примерной хронологии их исчезновения. Кажется, при этом рыцарь на ходу пытался проследить хоть какую-нибудь закономерность, но никакой не прослеживалось, кроме уже названной: все в момент лишения сил были на земле и в человеческом обличье.

Я же пыталась в это время выведать у Гээры насчет предстоящего мне поединка. В голове как-то неприятно крутилась та фраза, с которой она начала наше знакомство.

Гээра отвечала, насупясь, и все время пыталась пойти вцепиться то в бороду мужа, то в волосы Бо. Да и на меня тоже посматривала как-то подозрительно.

− Ты его не снимешь. Никто не снимет. Можно, конечно, отрубить тебе руку, иные поступали и так…

− Извини-ите?! – моя рука как-то сама по себе оказалась за спиной. – Иные кто?

− Такие, как ты, − она обвиняющим жестом ткнула мне пальцем в нос. – Молодые и красивые. Те, кто красивее царицы Алгены.

Тут она увидела непонимание на моем лице, насупилась еще сильнее и принялась излагать хоть и не в подробностях, но вполне доступно. Оказывается, с годами у здешней правительницы – да-да, той самой, что мы видели в зале – развился форменный комплекс неполноценности. Но то, что она извела половину казны города на омолаживающие эликсиры и средства, − еще полбеды. Вот то, что она твердо решила остаться самой красивой в своей столице, уже действительно настораживало…

Одним словом, с некоторых пор стражей предпринимались целенаправленные рейды по домам. Все женщины, отличавшиеся хоть сколько-нибудь нормальной внешностью, собирались и отправлялись во дворец. А там уже царский пасынок, которому заботливая мачеха частично адресовала свое развлечение, выбирал самых, на его вкус, возмутительно симпатичных, после чего их выталкивали на арену и заставляли драться с этим самым Афродитом.

− Афродитой? – переспросила здесь я, но Гээра только головой замотала.

− Афродит. Ах, вы же чужеземцы. Полное его имя – Гермафродит, но ему не нравится, вот и сокращают.

− Чего-чего? – влез тут Эдмус. – Поправьте меня, может, я не знаю, но ведь гермафродит – это такая штуковина…

Я цыкнула на шута и лихорадочно просеяла сквозь мозг все, что знала из античной мифологии. Не хватало мне тут превратных толкований…

− Погоди… постой, но ведь как такое может быть? Он же… она… оно ведь должно быть исключительно мирным! Юноша, которого полюбила нимфа, а он отверг ее любовь, и по ее просьбе она была слита с любимым в единое целое… или я ошибаюсь?

− Да нет, так и было, − рассеянно подтвердила Гээра, щурясь на Зевея. Тот уже опять начал подмигивать Бо. – Но однажды он невзначай улыбнулся моему мужу… теперь он обуян жаждой убийства.

Я где сидела, там и пошатнулась, представив веселую схватку. Да еще когда у меня не будет магии. Эдмус же тем временем сподобился вместо хиханек на один вопрос по сути:

− А… сколько там претенденток выживало в боях с этим Гемр… Грмр… идитом?

− Половина, − подумав, ответила Гээра. – Но немногие из них потом могли ходить, а кто мог – в жизни больше не появились на людях. Когда у тебя нет глаза, ноздри, а рот разорван до уха…

Ну, зачем я попала в Дружину, вот зачем, зачем?!

Гээра тем временем продолжила объяснения. Психопатка-царица, оказывается, как-то выманила у Герема (а спорим, просто купила) одну полезную вещь: дыхание Геракла (Гээракла, так сказала бывшая богиня). И преподнесла Гермафродиту, и после этого субтильное создание с двумя началами превратилось в форменного монстра. Так что процент выживших объяснялся в основном «милостью» той же царицы: если жертва была достаточно изуродована, стража оттаскивала разъяренное «оно» в сторонку.

Я потрогала свое лицо и почувствовала, что сейчас заплачу. Не считаю себя красавицей, нет, у меня вполне ординарная внешность (ну, глаза красивые), но рот-то не до ушей и ноздри пока что в полном комплекте!

Гээра что-то говорила о том, как восприняли это жители города (кажется, массовым бегством), но я почувствовала, что мне просто необходимо переключиться. Иначе у нас в Дружине будет полный комплект ненормальных.

Йехар все не отставал от Зевея, но выжимать информацию из бывшего Громовержца становилось труднее с каждой чашей (общее количество выпитого уже близилось к ведру). Разговор явно шел на третий круг.

− А потом… бух… и темно, темно-о… − повторял Зевей, стискивая в пальцах финик. – И стук… как сердце… как песчинки, которые сбегают в песочные часы… медленно, большие песчинки… раз… два… три… и голос. И его голос.

− Чей? – безнадежным тоном спросил Йехар, который сидел, подперев голову рукой. Голова норовила соскользнуть вниз. И когда только успели оба…

− Моего отца, − сообщил Зевей. – Гээра тоже слышала. Все слышали.

− И что он говорил?

− Говорил? Он не говорил, − бывший бог сунул измятую виноградину в рот и принялся механически жевать. – Он смеялся.

Тут он перевел ставшие оловянными глаза на Бо, наклонился к ней и с жаром произнес:

− А мы сначала в домике тут жили… недалеко… а потом вот нас во дворец царица пригласила… а зачем во дворец, тут же все такие страшные, ну, кроме рабынь. Так что твоё появление – это для меня…

К сожалению, комплимент он не закончил. Гээра прервала свой рассказ и вспомнила о роли главного корректора лысины мужа.

− Наверное, нам пора, − отметил Йехар, тревожно глядя на разворачивающееся действо. Гээра увлеченно гонялась за неверным муженьком по комнате, угрожая ему оторвать бороду – и это для начала. Зевея спасали малый рост и увертливость. – Кажется, это затянется надолго.

Против был только Эдмус, который утверждал, что все поединки между спиритами тут просто меркнут. Мы настаивать не стали: хочешь зрелищ – оставайся. Йехар так еще и обрадовался.

− Пожалуй, я себя странно чувствую, − признался он уже в коридоре. – Говоря открыто, мы… я ждал, что здешние боги будут обладать чуть большим величием… и чуть меньшей склонностью к употреблению вина.

− Ну, может, когда они боги, − заметила Бо. – А сейчас они же люди уже, да-а?

Вслед нам по коридору донесся крик Зевея:

− Приходите ещё-о-о-о-о-о! – и вслед за ним треск, который доказывал, что Гээра все же добралась до его бороды.

Не сказала бы я, что они так уж сильно изменились. В мифах-то они, конечно, такие прекрасные, мудрые да справедливые, а разве наши политики в современных СМИ… гм, простите. Отвлеклась.

А Зевс, помнится, и по мифам был не подарком: только и делал, что детишек строгал на земле да с супружницей цапался: то бичевал, то еще что-то… Да и с папой у него как-то не по-родственному вышло.

− Крон, − припомнила я.

Йехар обернулся мгновенно. И полведра вина реакцию не замедлили, надо же.

− Да?

− Крон, он же Кронос, Хронос, Хрон и не знаю, как по-здешнему. Титан и Повелитель Времени. Зевей сказал, что все слышали его голос. Может быть, он с какой-то стороны тут?

− Вполне…

− А он не любит сыночка? – горячо заинтересовалась Бо.

По коридору послышался шум крыльев: нас догонял спирит.

− Там такая бойня! – восхитился он. – А что я ушел – никто и не заметил, они бы и Нефоса не заметили, даже если бы он был очень-очень злым! Ну, а мне жизнь дороже, я решил к вам… вы про папочку Зевея, да? Вот уж тоже сыночек: он почти как спирит с ним поступил. Одолел, свергнул, а потом еще и заставил выплюнуть проглоченных деточек… ну, да, я слышал, как Зевей там визжал на жену: «Лучше бы он тебя переварил!». Кстати, так они что – еще и брат и сестра, ну, я вам скажу, это…

− А я сразу поняла, что с этой Гээрой что-то не то, − похвасталась Бо. – А ее глотали и выплевывали один раз или несколько?

− Здесь вы правы, у Крона были причины желать сыну зла, − подтвердил Йехар, ожесточенно тряся головой. – Насколько мне известна эта история, он проглатывал детей только из-за предсказания, что один из них его свергнет, так что можно судить о его мстительности. Но где он? Что с ним случилось здесь после свержения?

− Вернемся и спросим? – я оглянулась назад.

Йехар такого решения не одобрил. По его мнению, быть зашибленным каким-нибудь случайно летящим предметом быта – не самая лучшая участь для рыцаря.

− Меня тревожит судьба этого мира, − бормотал он. – Он явно склоняется даже не ко злу, а к Хаосу: боги ведь олицетворяли именно гармонию, равновесие стихий. Если то, что говорил Зевей, верно – а он не лгал, я чувствовал это – то теперь не стало также богини справедливости и закона, а это…

Он продолжал бормотать, но я уже не слушала. Опять нахлынуло чувство страха и беспомощности: какой толк для меня разбираться во всей этой истории с богами, если от самой меня через три дня рожки да ножки останутся? Положим, «Гермафродит» – звучит не так уж пугающе, скорее пошленько, а вот «дыхание Геракла» − страшнее некуда, и «примерно половина» тоже как-то не радует, а насчет вырванных глаз и разорванных ртов… Черт возьми, где там Веслав со своими снадобьями, пусть дает что хочет, у меня же сейчас будет истерика!

Сквозь подступающие конвульсии сознания я еще успела разобрать вопрос Йехара, почему это на нас не обращают внимания стражники. И ответ Бо:

− Ой, а это я мороки поставила. А я вам не сказала, нет? А что вы так на меня смотрите, не надо было?

И тут я засмеялась невменяемым смехом, и успокоить меня не могли до самой моей комнаты.

В комнате неожиданно обнаружился Веслав. Видимо, нас и поджидал, причем долгонько, потому что взвился на ноги с таким выражением лица, что я перестала смеяться:

− Где вас носило?

− Нас? – возмутился Йехар и промахнулся мимо рукояти клинка. – Да мы скорее можем спросить, где это ты обретался, тём… тёмный?!

− И что ты делаешь в моей комнате? – вставила я возмущенно.

− Мы, если хочешь знать, отсутствовали по делу Дружины, у нас была беседа, − на последнем слове Йехар чуть запнулся, − с Зевеем и Гээрой, а ты в это время был неизвестно где…

− И что ты делаешь в моей комнате?

− И в конце концом, здесь никто не обязан перед тобой отчитываться, поэтому сделай милость, оставь этот тон…

− И скажи, что ты делаешь у меня в комнате?!

− Да живу я тут! – заорал алхимик, взмахивая руками. – Нет, посмотрите на себя, приперлись: один на ногах не стоит, вторую в желтый домик пихать можно, двое других стабильно клиника, об этих не будем… И задают тупые вопросы! Жизнь я тебе спасаю, уяснила? Или через три дня собираешься выйти против здешнего чучела на кулачках?

Мы переваривали то, что он сказал, очень долго. Так подозрительно долго, что Веслав успел за это время сменить пять поз и десять выражений лица. Просто Йехар уж очень переключился на размышления о здешнем потерянном пантеоне, а я, как уже сказано, была близка к истерике. Ну, а двое других… да, об этих не будем.

− Ты хочешь сказать, что знаешь, как это снять? – спросила я потом недоверчиво. Алхимик на браслет даже не взглянул, а рукой махнул раздраженно.

− Конечно. Аж два способа. Первый включает твою руку, пилу, ну, или такой же инструмент. Вон Глэрион подойдет…

− Что ты говоришь, темный? – возопил Йехар возмущенно. – Да чтобы я…

− Второй состоит в том, что я выйду на арену через три дня? – поинтересовалась я, валясь на ложе.

− Второй состоит в том, что ты победишь на арене через три дня, − отрывисто заявил алхимик.

− Угу, − сказала я в одеяло, − и в этом мне поможет «дыхание Геракла»…

− Нет. Эффект Медеи.

Глава 8. Пифии, цветочки и эликсиры

Медея, женушка Ясона, главы аргонавтов. Помнится, жрица богини Гекаты… а все же нехорошо увлекаться мифами, пусть и в детстве. Слишком много будешь знать. Вот и сейчас память услужливо предоставила мне концовку занимательной повести о возвращении Ясона домой.

Я села рывком, распахнула глаза и поинтересовалась:

− Ты покрошишь меня в котел и сваришь, как Медея – царя Пелия?

− Чего-о?! – перекосился алхимик. – Это что за новости, ах, то, да не то! Пролистай-ка мысленно миф назад, до задания Ясона – помнишь, что там было?

− Достать руно? – предположила я непонимающе. – Он должен был доплыть в Колхиду и достать золотое руно, чтобы Пелий уступил ему трон…

− Ладно, − Веслав нетерпеливо махнул рукой и сгреб с низкого столика несколько восковых табличек. – Идите сюда, я порылся в здешних архивах, и там эта история тоже присутствует.

− И они пропустили тебя в архивы? – усомнился Йехар, косо глянув на него.

− Скажем так, они пытались не пустить. Но потом еще и показали все, что я хотел найти, спасибо моей специальности.

Йехар сдвинул брови и хотел начать воспитательную работу, так что мне пришлось быстро переводить стрелки разговора.

− Что с Ясоном?

− Когда он заявился в здешнюю Колхиду, − начал Веслав, проводя пальцем по надписям на воске, − царь Эет, конечно, руном делиться не захотел и дал герою поручение, которое тот должен был…

Вспомнила. Вот теперь вспомнила: запрячь быков Гелиоса (огнедышащих), вспахать поле и засеять его зубами дракона, из которых должны будут вырасти воины. А потом собрать богатый урожай, то есть, воинов перебить. Ничего себе задание – не с Гермафродитом бешеным, конечно, сражаться, но тоже в своем роде. И выполнил его Ясон при помощи волшебницы Медеи, дочери Эета, а вот как она ему помогла…

Воспоминания словно уперлись в глухую стену. Мифы надо было читать внимательнее.

− «Масло Прометея», − тем временем вещал Веслав. – В нашем мире известно как «Эффект Медеи». Иными словами, снадобье, наделяющее человека на определенное время непобедимостью. Рецептов масса, все они сложные, но мы пойдем по самому первому: только один ингредиент.

Он с торжествующим видом сунул мне под нос табличку и ногтем отчеркнул на засохшем воске пару строк.

«…там, где на краю земли прикован к скале титан Прометиус. Велики муки его. Каждый день прилетает огромный орел, разрывает когтями его тело и терзает печень, а за ночь раны затягиваются вновь. Из крови пленного титана вырастает на песке дикий и страшный цветок. Не каждый осмелится сорвать его. Если же кто-то решится…»

Алхимик нетерпеливо дернул табличку к себе.

− Дочитали? – осведомился он и грохнул табличкой о стол, не дожидаясь ответа. – Усвоили? Ну?

Йехар помотал головой и с трудом сфокусировал взгляд на браслете.

− Если это поможет, – мы обязаны попробовать, – проговорил он. – Но есть преграды, которые…

− Первая, − загнул палец Эдмус. – Давайте я прямо сейчас слетаю на край земли, а? Вы только покажите, на который, а я уж постараюсь обернуться за три дня, но, если задержусь на пару сотен лет, – вы уж не обижайтесь. Оля, ты не снись мне потом по ночам и не укоряй…

− А здесь нам помогут наши тапочки, − осек алхимик. Я вдруг заметила в нем пугающую перемену: лицо перестало дергаться, но как-то заострилось, глаза напряженно смотрели в одну точку, и в них читалась холодная сосредоточенность. – Раз уж вы сказали, что встретили Зевея и Гээру, то и к скалам Прометея они нас дотащат. Впрочем, я не настаиваю, чтобы участвовали все. Могу попробовать один или в паре с кем-нибудь, но нужно учитывать: что нас ждет у этих скал, – не знает никто. Отправляться нужно как можно скорее, конечно, после того, как кое-кто протрезвеет…

− Неизвестно только, выпустят ли нас из дворца, − подала я голос. – И пустят ли потом обратно, если узнают, за чем мы мотались. Не очень-то им понравится такая затея, как ты думаешь?

− Именно поэтому нам нужен небольшой отвлекающий маневр, – отозвался алхимик невозмутимо, − и здесь у меня кандидатура имеется.

Его взгляд задумчиво остановился на Эдмусе.

− Я? – изумился тот. – Какая честь, вашество! Все обеспечу, все оправдаю, прямо сейчас скидываю портки – и в небо, внимание отвлекать. И ты мне еще зелья своего этого дай… как его, «Ниагары», тогда их внимание будет приковано ко мне надолго. Правда, может, они из лука не очень стреляют, а так, конечно…

− Ты, − Веслав яростно ткнул в нос шута табличкой, − не замолчишь или не начнешь говорить по делу – полета без штанов не обещаю, а «Ниагара» точно окажется у тебя в глотке вся до капли…

− …и в благодарность за это я постараюсь в небесах держаться поближе к тебе, и потом тебя будут долго сторониться люди. Хотя они и сейчас-то тебя почему-то опасаются: может, потому, что ты все время хочешь кого-нибудь отравить, я даже не знаю…

Алхимик тихо выругался сквозь зубы и спасся бегством, бросив нам: «Нужно будет − найдете». Йехар оценил состояние остального воинства (а подозреваю, и свое собственное) и дал отбой до раннего утра. Отчасти он объяснил это тем, что «на сегодня нам хватило тревог, а завтра тоже ждет день, полный лишений и битв». Наверное, он все же предчувствовал, что план Веслава будет отличаться стройностью, но кровожадностью.

Вслед за этим все сразу вспомнили, что это, вообще-то, моя комната, и начали расходиться. Дольше всех задержалась Бо. Сначала я решила, что это по причине врожденной тормознутости, но причина оказалась шокирующей.

К Бо в голову забрела мысль. Да еще и мысль философская.

− Я вот много мужчин у себя в мире видела, − протянула она потусторонним голосом, таращась голубыми глазищами на дверь, − я и таких видела, и других… но что-то как Веслав – таких не видела. Я думала, если он такой взрывной, – он не должен быть таким… – она некоторое время помахала руками, но справилась и огорошила меня термином: − логичным. А если он такой весь расчетливый – как он может быть таким… ну, дерганым, что ли… Вроде как, он выпадает из законов, а?

Я была так рада появившемуся шансу на выживание, что решила не удивляться даже задумчивой Бо.

− Знаешь, − ответила я, опять бухаясь на кровать, − я с ним недавно знакома, но уже поняла: по-моему, он вообще подчиняется только одному закону.

− Да-а? Какому?

− Элементарно, – сказала я, – гравитации.

Бо некоторое время морщила лобик, потом пожелала мне спокойной ночи и вышла. Я еще слышала, как в коридоре она обиженно повторяет: «Грави… чего? С ума все сошли, ругаются по-всякому…»

* * *

Редко мне доводилось видеть такие сонные царские дворы. Хотя мне и обычные-то приходилось видеть нечасто.

Двор правительницы Микеи даже не спал. Он дрых самым бессовестным образом и пробуждаться не желал. Никаких снующих везде распорядителей, никаких поваров, торговцев, конюхов… Дремала даже стража.

Правда, держаться это спокойствие должно было недолго.

По дворцу мы шли под мороками Бо и все впятером. Не захотел остаться даже Йехар, который морщился, хватался за голову и просил, чтобы все разговаривали шепотом.

− У тебя нет никаких чудодейственных зелий от этого? – поинтересовался он с неохотой у Веслава. Тот развернулся и продемонстрировал ему убийственно кривую усмешку:

− На кухне искать не пробовал? Первейшее снадобье, рассол называется.

Рыцарь нахмурился и уже взялся за рукоять меча, но я подергала его за рукав.

− Не стоит. А то еще отравит по принципу «нет человека – нет похмелья»…

− Мне ли бояться! – шепотом возмутился Йехар, но клинок отпустил.

Итак, соблюдая полнейшую тайну и пререкаясь под прикрытием мороков по каждому поводу, мы пересекли двор. В полном недоумении, куда мы, собственно, идем и что там делать будем. Эдмус тащил на плече сандалии Герема и на всякий случай поправлял штаны, но приказаний «скидавать и взлятать» покамест не было. Бодрым шагом мы миновали ряд конюшен, поплутали немного в области казарм и вышли наконец к устрашающего вида бронзовой клетке. В клетке лежало и храпело что-то черное, прикрытое ободранными кожистыми крыльями…

− Свят-свят-свят! – заорал Эдмус, непонятно откуда набравшийся таких выражений. – Только не говори… и даже не думай… и… и… давайте все-таки я, а? Последних остатков чести не пожалею…

− Это твой отвлекающий маневр? – не поверил глазам Йехар. – Ты не в своем уме, темный! Могут быть жертвы… пострадать могут невинные люди! В тот раз, в зале, нам просто повезло, а теперь ты хочешь пробудить это чудовище?!

Алхимик молча вытащил из кармана какую-то травку и коснулся запертой двери клетки. Дверь с готовностью распахнулась.

− Знаешь такое слово – «наплевать»?

− А я и не сомневался, − отрезал Йехар, крепко хватая его за рукав плаща, − по отношению к тебе – и не сомневался! Но нам не наплевать. Не могу говорить за демона, но остальные…

− Ух, я ужас какой кровожадный, − расплылся в умиленной улыбке Эдмус. – Только кого увижу – сразу к горлу примериваюсь, а уж видеть, как этот конь разнесет молниями весь дворец, – и вовсе моя мечта с детства. Сплю, бывало, и думаю: ах, вот бы хоть во сне, одним глазком…

Свободной рукой алхимик выхватил из кармана очередной пузырек. Мы на всякий случай попятились. Йехар не тронулся с места.

− Отдай или спрячь, − твердо заявил рыцарь, пытаясь свободной рукой выхватить меч. – Так не пойдет.

− Это единственное, что может обеспечить достаточную панику, чтобы они не заметили нашего отсутствия! – прошипел алхимик, пытаясь вырвать рукав. Его усилия выглядели смешными. – Пара капель – и…

− Не смей!

− Ну так иди и сам их отвлекай! На поединок вызови или спляши, глядишь, весь двор сбежится посмотреть на твое слюнявое благородство!

Йехар молча разжал пальцы и схватился за рукоять меча как следует. Я, Бо и Эдмус, рванулись к нему в надежде остановить кровопролитие.

Смысла в этом было ровно нисколько. Когда рыцарь разжимал пальцы, он не учел, что его движение будет неожиданным для алхимика, который все еще тянул на себя свой рукав. Веслав потерял равновесие, взмахнул руками, чтобы его удержать, пузырек выскользнул из его пальцев, описал болезненно красивую дугу и приземлился на одно из крыльев Нефоса. Пробка, конечно, выскочила.

− А его же пить надо, да? – с надеждой вопросила Бо, глядя, как из пузырька на пегаса выливается все больше и больше янтарного цвета жидкости. – Чтобы оно подействовало?

Ей не ответили ввиду тупости вопроса. Едва ли Веслав собирался заливать свое снадобье Нефосу в пасть.

Алхимик начал пятиться, бледнея на ходу. Весь его приобретенный за эти пару дней загар смывался с лица с каждым шагом и каждым словом:

− Ты… что… наделал… идиот… светлый?!

Йехар задвинул клинок в ножны и с тревогой оглянулся.

Нефос в клетке встряхнулся, вскочил на ноги и явственно принялся соображать, что происходит.

− Веслав, − шепотом спросила я. – А что это за эликсир был?