Текст книги "Серая Дружина-1: Сердце Крона (СИ)"
Автор книги: Елена Кисель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
С этим не поспоришь, проницательная у них царица. Правда, сегодня даже мысль, что нас могут попытаться убить во сне, или подсыпать яду (плохо будет тем, кто попытается это проделать с Веславом!), не могла меня особенно шокировать: я осведомилась об этом у хранительницы жезла довольно спокойно.
− Вы – Пятеро, − с таким видом, будто это объясняло решительно все, заявила Арсинойя. – Вас никто не посмеет тронуть. Но завтра вам лучше покинуть дворец: царица или ее пасынок могут измыслить что-нибудь коварное…
− Почему не сегодня?
На этот раз она на меня посмотрела… самое лучшее сравнение: как мы обычно на Бо при особо ее удачных фразах.
− Сегодня пир, − сказала она просто, − праздничный пир в вашу честь. И если вы не явитесь…
Ну, да, это будет выглядеть не просто подозрительным, а настолько, что за нами вышлют погоню тут же. Можно было бы махнуть в сандалиях Герема напрямик к Вратам Эйда, да зачем портить отношения с соседями, вдруг нам придется сюда вернуться. Хотя бы с Гээрой и муженьком ее поговорить. А сегодня за нами наверняка следят, а завтра соглядатаев будет меньше, потому что после пира страдать все будут не по-детски… Я, например, уже страдаю при мысли, что придется появиться в обществе, да еще на каком-то пиру, да после сегодняшнего позора.
И вообще – а если там будет розовое масло?!
− Я позову служанок с благовониями и одеждой, − успокоительным тоном заговорила девушка. Наверняка она приняла выражение паники на моем лице за ужас по поводу моего внешнего вида. – Вы будете равны красотою Афродизе…
Веселые же взгляды будет бросать на меня царица Аглена посреди пира. И вот так всегда: только захочешь немного расслабиться перед трудным походом…
Но трудный поход тоже пришлось отложить: Арсинойя вдруг нагнулась ко мне с заговорщицким выражением лица.
− Я услышала разговор ваших друзей с Громовержцем, − жарко зашептала она. – Зачем вам погибать у врат Эйда? Вы можете спросить совета у того, кто наделен высшей мудростью. Сфинкс живет на развилке дорог, здесь, в половине дня пешего пути, если идти по течению реки. Мы страшимся подходить к нему и вопрошать о чем-либо… но разве не даст он ответа Пятерым, Великой Дружине?
Тут меня опять замутило. Наверное, это была реакция на два последних слова в совокупности. В порядке компромисса пришлось кивнуть и пообещать передать предложение Йехару на пиру.
После этого Арсинойя меня покинула, но зато впустила служанок, каждая из которых могла отсутствием интеллекта поспорить с Бо, а длинной языка – с Эдмусом. Положение осложнялось их количеством (пять или восемь, я так и не смогла сосчитать) и быстротой перемещений. Чтобы вынести их болтовню, требовалось что-то вроде «Эффекта Медеи», только мазать это нужно было на нервы. На худой конец сгодилось и обещание поступить с ними, как с Афродитом: разговоры примолкли, меня нарядили, как героиню, и, когда манипуляции по расчесыванию, заплетанию волос, намазыванию щек пахучими румянами и переодеванию были закончены, – от меня шарахнулось даже зеркало. Или все же я от него? Нет, на выходе картина получилась очень даже ничего, вот только зачем было вешать на меня столько золота, а мои не слишком густые волосы из-за такого количества косичек и вовсе превратились во что-то неудобоваримое. Разве что белый с вышивкой по вороту и бирюзовым поясом пеплос идет к голубым глазам. И вообще, хоть бы этот день не продолжился в том же духе!
Но он продолжился именно в том. На пиру меня всерьез решили насмерть закидать взглядами: в основном – восхищенными, но вот царица и Веслав дружно разбирали меня глазами на кусочки; Йехар глядел задумчиво и как будто что-то припоминал; Эдмус глаза выпучил и сполз по стеночке от смеха. Арсинойя, сидя рядом с царицей, улыбалась, немного вымученно, но все равно ободряюще. Бо не было, а в общем, все напоминало типичное застолье, только выпивка и закуска были гораздо качественнее (хотя есть при всех руками, да при этом еще и лежать за столом было чудовищно неудобно), музыка – интереснее (про мою великую победу над Афродитом уже успели сочинить песню, переврали все так чудовищно, что и я, и Афродит, сидевший неподалеку, поперхнулись и долго не могли прокашляться), а выходки за столом – серьезнее. Какой-то воин вызвал на поединок на мечах Йехара, и рыцарь, застенчиво улыбаясь, с третьего удара вышиб у того оружие из рук, Глэрион при этом не вспыхнул ни разу. Когда Йехар возвращался за стол, я улучила момент и передала ему слова Арсинойи насчет сфинкса. Поводырь Дружины кивнул и вместе со всеми машинально осушил надцатый кубок за мое здоровье.
− Мы думаем, это будет осмотрительно – не спешить до времени в Эйд, − прошептал он потом, нагибаясь ко мне. – И, как знать, может, нам удастся разузнать что-нибудь стоящее.
Слова Поводыря о том, что в Эйд мы не пойдем, по крайней мере, сейчас, стали для меня единственным утешением за весь вечер. И единственным стоящим событием. Кроме мелочей на пиру, вроде того, что меня пару раз пригласили замуж, один раз – вызвали помериться силами (хватило удара вполсилы кулаком) и раз тридцать подходили с просьбами «за мешок золота решить маленькие личные трудности».
Между прочим, мне раза три-четыре успели «заказать» и царицу вместе с пасынком. Алгена должна была сказать нам капитальное спасибо за то, что завтра мы должны были уходить.
Глава 10. Сфинксы и оракулы
Алхимик дулся на меня все утро. Жалобы на то, что после вчерашнего у меня перед глазами почему-то несколько рек, а в голове будто разошлись с десяток коней Громовержца – пропускал мимо ушей. Если спрашивала о чем-то – ответы цедил сквозь зубы. След на щеке у него почти пропал, видно, нашлось какое-то снадобье, но Веслав из чистой вредности не желал сменять гнев на милость и волокся за нами вдоль берега реки, отравляя чудесное греческое утро мрачным молчанием.
Бо, напротив, была оживленна и весела. Пир она пропустила, последствий избежала, поэтому была самой бодрой из группы и то и дело восклицала что-нибудь наподобие:
− Ой, речка! Опс, цветочек! Оу, тут птички, а у вас лица перекошенные…
Радость объяснялась свободой, свобода – исчезновением Нефоса от объекта поклонения, то есть, от Бо. Исчезновение объяснялось тем, что ночью блондинка простая перекинулась в блондинку зубастую. Отчасти этим же, а не только вчерашним пиром, объяснялись наши дегенеративные физиономии. Просто когда посреди пира врываются стражники с криками, что во дворе − огромная пантера… и когда вместе с остальными дружинниками ты эту зверюгу пытаешься препроводить из двора и вдруг обнаруживаешь, что действие «Эффекта Медеи» решило закончиться в самый подходящий момент… ну, какое у меня могло быть сегодня лицо? Стресс, классический стресс!
Спасибо еще, когда пантера посмотрела на нас четверых после, извиняюсь, восьми часов пиршества, ей подумалось, что лучше будет выбрать отступление. После того, как четверть часа она гонялась за нами по двору, а потом столько же – мы за ней, стороны расстались полюбовно. Третья сущность Виолы слопала кабанью ногу, которой ее пытался приманить Эдмус, и потрусила куда-то в кусты отдыхать, оставив при этом охрану в полном недоумении: а почему это ее не берут стрелы и мечи? Вернулась триаморфиня уже под утро и в прежнем образе, то есть, как Бо. Первый ее вопрос был про Нефоса, вот тут-то мы и заметили, что коня Громовержца нет. Наверное, не вынес конкуренции с пантерой.
Мы не прощались, оставляя за спиной спящий дворец. Провожала нас только Арсинойя, да и та довела только до реки, вдоль течения которой мы сейчас и тащились.
− С этой странной девушкой все же что-то не так, − сипло заметил Йехар, разрывая двухчасовое молчание. Потом подумал и прибавил непонятно: − А может, и так. Я не совсем понял, может, она чего-то недоговорила обэтом сфинксе? Она говорила: что, он кровожаден или нет?
− Не очень помню… − печально призналась я росистой траве. – Кажется, они его опасаются и считают чуть ли не чудовищем. Он никого не пускает через эту самую развилку, на которой живет. Но я так поняла, что туда вообще очень давно никто не забредал. Сотни лет… вроде, все знают, где он, и не заходят.
А нам… не страшно, − вмешался Эдмус. Он говорил невнятно, потому что летел над водой, время от времени складывая крылья и механически плюхаясь в реку, набирая при этом полный рот воды. Мою фляжку спирит опустошил полтора часа назад. – И если он не убежит… как посмотрит на наши рожи…
Плюх. Плюх. Никто не ответил, и я возобновила попытки наладить контакт с Веславом. Иметь за спиной враждебно настроенного магистра алхимии почему-то отчаянно не хотелось. Я даже пару раз попросила у него прощения (и дождалась такого же количества презрительных хмыков в ответ), но еще через пару часиков у меня все же лопнуло терпение
− Может, мне тебе «польку-бабочку» сплясать посредине реки?!
Алхимик скосился на меня иронически.
− А уровень позволит? – потом нервно махнул рукой и заявил отрывисто: − Всё, проехали.
Само собой, тут же поднялась из анабиоза совесть. Осмотрелась и с энтузиазмом запустила в меня пильчатые зубы.
− Насчет эликсира, − заговорила я немного потише и почти скороговоркой, − не думай, что я не понимаю, что если бы не ты…
Алхимик содрогнулся всем телом, тут же споткнулся и едва не свалился в реку. Какая-то наяда с надеждой высунулась из воды, ожидая получить в свои объятия прекрасного принца, но получила только худой кулак в митенке прямо себе под нос и короткое: «Попробуй!» Обиженная наяда развернулась к кулаку спиной – и с тоскливым воплем нырнула в реку, а на ее место плюхнулся Эдмус.
− Предупреждаю всех и сразу, − заговорил алхимик, поднимая палец вверх, − когда меня пытаются убить банальностью, я начинаю принимать ответные меры. Своими способами. Доступно?
На этом слове отмерла и фантазия. Я с тихой мстительностью вообразила алхимика героем одного из нынешних сериалов. Финал точно был бы нетипичный: «и тут умерли все».
И так мы брели, молча или обмениваясь не блещущими остроумием фразами, время от времени останавливаясь и пытаясь перекусить. Ела в основном Бо, остальные напряженно отворачивались от припасов (они представляли собой остатки вчерашнего пиршества, которые под шумок стянул Эдмус). Потом поднимались и шли опять, и мне казалось, что мы будем так брести еще неделю или две, и меня это вполне устраивало, да и остальных тоже, так что развилку дорог мы не прозевали только благодаря Эдмусу. Тот уже отошел настолько, что поднялся на приличную высоту и смог сообщить, что видит нечто похожее.
Не у реки, конечно, а довольно далеко от нее. И спирит не ошибся: развилка действительно была, это было засвидетельствовано сразу всеми, когда мы на нее вышли. Когда мы на нее вышли и увидели его. Ее.
Сфинкс лежал, или лежала, чуть в стороне от дороги. Размеры – чуть больше крупного льва. Умное женское лицо – все-таки она – аккуратно уложенные в высокую прическу каштановые волосы. Мне показалось, я даже шпильки вижу, честное слово… Вид у сфинкса был не то чтобы мрачный, а скорее донельзя скучающий. При виде нас она не пошевелилась, только устало львиной лапой перевернула то ли страницу в книге, то ли какую-то табличку.
− Чужестранцы, − голос был до боли похож на глас диктора, объявляющего расписание поездов на Витебском вокзале, − эта дорога закрыта для вас. Если вы хотите пройти – вы должны будете…
− Ой, а она ничего, − в этот самый момент громко прошептала Бо. – И не выглядит на свой возраст, хотя косметики ноль, а интересно, кто ей прическу делает?
Сфинкс прервала фразу, подняла на Бо карие глаза, две секунды ее осматривала, а потом глаза возвела к небу, как бы говоря: «О, Олимп! Блондинки-и!»
− Кхм… госпожа, − выступил вперед Йехар. – Говоря откровенно, мы пришли сюда с надеждой спросить совета. Не откажешься ли ты поделиться с нами своей мудростью?
На сей раз в возведенных глазах магической твари отразилось: «О, Аид! Блондины-ы!!»
После чего сфинкс вновь уставилась в свои таблички, решительно не желая тратить на нас свое драгоценное время.
Боже, как она мне сейчас нашу вахтерную Галку со своим ноутбуком напомнила…
− Госпожа! – попытался Йехар еще раз. – Мы готовы выполнить твои условия, если таковые будут… мы постараемся оказать любые услуги…
Тихо захихикал Эдмус, который наверняка продолжил мысль нашего странника в ненужном направлении. Похоже, мысль Йехара свернула примерно туда же, поскольку он побагровел и закончил:
− …если то будет в наших силах.
− Не хотите проходить – разворачивайтесь в обратном направлении, − монотонно пробубнила сфинкс, переворачивая лапой еще табличку. – Иначе вы познакомитесь с Тано…
− А… мы знакомы, − не в тему пискнула я, но тоже не удостоилась взгляда или слова вельможной кошки.
− Госпожа! – уже хмуря брови, в третий раз начал Йехар. – Мы пришли, чтобы спросить тебя о судьбе твоего мира, и мы не уйдем без ответа! Даже если придется…
Тут он взялся за меч, но тут же его и отпустил, сраженный наповал унылым вздохом сфинкса.
По-моему, все одновременно почувствовали себя дураками. Причем, крайне низколобыми и решительно ничего в жизни не понимающими, но у которых таки остался их нерешенный вопрос. И что нам теперь делать с этим тысячелетним пофигическим человекообразным – травить, скажите на милость? Так на нее и яды могут не действовать, она же в каком-то смысле полубог!
Только Эдмус еще держался (потому что чувствовать себя дураком привык) и пытался шутить:
− Ну-у, ты просто нашего Йехара не знаешь, он такой упорный! Так что, пока он не достал тебя насмерть своей вежливостью, может, ты все-таки подумаешь насчет услуг? Не стесняйся… можем с тобой в загадочки поиграть, или сказочку рассказать, или там еще…
− Разве что обсудить прогрессирующие тенденции обратной прокачки магического фона на данной территории, − раздраженно сказала сфинкс, поднимаясь на ноги и собираясь нас поубивать поголовно за прерванное чтение, − но мне как-то кажется, что вы едва ли…
Мы попятились, лично я – больше от слов. Веслав, наоборот, вышел из-за спины Йехара и отозвался тоном, который в точности копировал тон сфинкса:
− Разумеется, едва ли, но это по причине того, что мы сами прибыли в этот мир недавно и не успели досконально исследовать стихийные процессы, в нем проходящие. Не хватает исходных данных, в том числе эмпирических. На этом этапе могу предложить обсудить аналогичные тенденции, имеющие место в моем или имевшие место в иных мирах. Не могу сказать, что я занимался изучением непосредственно этой стороны…
В глазах у сфинкса зажегся не огонек, а целый пожар интереса. Подойдя к нам, она внимательно осмотрела каждого по отдельности.
− Равновесная Арка, − сказала она наконец утвердительно. – Неужели вы сразу не могли сообщить, что вы из Дружины?
− Но… а надо было? – заикнулся Йехар. На сей раз сфинкс не стала возводить глаза к небу.
− Разумеется. В конце концов, всегда имеется надежда, что маги Дружины будут более образованны, чем все эти непросвещенные герои. Ну, хотя бы… − тут она смерила глазами Бо, Йехара и Эдмуса, потом с сомнением покосилась на меня, − некоторые из Дружины.
− Признаться, − ответил Веслав с вежливой ухмылкой, − я не рассматривал вероятность того, что нам может попасться в этой… гм… не слишком просвещенной стране столь развитая в интеллектуальном плане личность.
Сфинкс довольно зарделась. Эдмус уронил челюсть. Я проделала то же, но мысленно.
− Это все мое бессмертие, − как бы оправдываясь, заметила сфинкс, приседая на задние лапы. – Понимаете, несмотря на то, что в нашем мире время течет словно медленнее, а прогресс практически сведен к минимуму… но когда у тебя столько свободного времени на раздумья, ты поневоле будешь развиваться быстрее других. Конечно, при условии активного использования мозга, что у нас, к сожалению, не является традицией. Если бы вы знали, как я мечтала все эти годы найти себе равного собеседника! Ах, да, я же не представилась, как невежливо… Хсиния.
− Веслав. Весьма приятно.
− Так вот, насчет обратного тока магии…
После этого с двух сторон грянул такой поток научной терминологии, что мои ноги живо напряглись от страстного желания сбежать подальше. Остальные тоже как-то странно задергались – то же самое почувствовали, что ли?
Судя по услышанному, эти двое точно нашли друг друга.
Пару минут мы вслушивались, как Веслав и Хсиния с жаром проводят сравнительный анализ миграции стихийных магических потоков во времени в разных мирах. Потом у Йехара не выдержали нервы: он отошел назад и кивками отозвал нас. Эдмус подошел последний, с зачарованным выражением лица.
− По-вашему, это вот что случилось?
− По-моему, любовь, − отозвалась я и почти не удивилась, когда Эдмус издал пронзительный вопль и отскочил от меня, прикрывая уши.
Наукообразная парочка на вопль прореагировала тем, что включила в свой диалог еще и резонанс воздуха от ультравысоких звуков при перераспределении сезонных потоков нейтральных стихий. Услышь такое наша Агнеска (маги по земле жалуются на ее перезавернутые лекции, но это ясно, она же профессор) – наверное, пришла бы в свинячий восторг.
− Что еще? – устало поинтересовалась я.
Эдмус осторожно приоткрыл одно ухо, потом другое, смотрел он на меня все еще в священном ужасе.
− Ты… так спокойно произносишь это?
− Ну, а что тут такого – лю…
− А-а-а-а!!
− Да прекрати ты вопить, объясни толком!
Но Эдмус уже взял себя в руки и ухмыльнулся.
− Не обращай внимания. Просто у нас это слово под запретом. Табу.
− Сколь это ужасно! – вмешался Йехар печально. – Вычеркнуть из своей речи самое прекрасное слово… Но какова же причина?
− Да я и не знаю. Слово – табу, чувство – табу, нарушителя лишают крыльев, связывают магическими путами руки и сбрасывают с крепостной стены, − Эдмус озабоченно потрогал свое крыло. – А что вы на меня так… не-ет, на себе я не пробовал. Я дурак, но все же не настолько…
− А вот они сейчас говорят на языке этого мира? – в тему вмешалась Бо, почесывая нос.
Все прислушались, и Йехар, помедлив, признался:
− Не берусь судить.
Обмен опытом двух одиноких научных душ длился где-то полчасика. Я предложила перекусить, а Эдмус соснуть, но Йехар предпочел оставаться в боевой готовности. Стоял, бдил и сверлил алхимика таким подозрительным взглядом, что мне стало смешно.
− Ждешь, что он ее прямо сейчас и отравит? Или еще чего похлеще выкинет?
− Он может, − ровно отозвался Йехар, не отрывая пальцев от рукояти Глэриона. Моя фраза о полной боевой готовности шуткой не была.
− Ага. Я и забыла совсем, что он темный. Йехар, я понимаю, что ты опытнее меня, сколько-то там лет скитался и нечисть истреблял, но нельзя же всех стричь под одну гребенку. Я знаю многих из тех, кто принадлежит к так называемым «стихиям мести» – и пока…
− Дело не в его принадлежности, − процедил рыцарь, глядя на Веслава. Тот как раз что-то втолковывал Хсинии, усердно размахивая при этом руками. Хотелось верить, что он говорит о Сердце Крона. – Мы смирились бы с тем, чтобы он был темным ведуном. Пусть бы был даже спиритом. Но он алхимик, к несчастью. Это другое.
Оставалось сделать умное лицо и покивать. С алхимиками мне по долгу учебы не приходилось пересекаться. По программе они числились у нас с четвертого курса, а вживую я увиделась только с Веславом. Время от времени слышала, конечно, об Алхимической Коалиции; кое-что проскакивало в наших статьях, однако почему Йехар произносит это слово с таким отвращением на лице, это никак не объясняло.
Рыцарь, видно, понял, что я об этой касте знаю меньше, чем о когнитивной лингвистике, и просветил меня сам:
− Алхимиками становятся те, кто предпочел магию стихий науке. У них нет сторон или привязанностей. Едва ли у них вообще есть какие-либо моральные основы. Они идут к поставленной цели любыми путями. И понятие милосердия им не знакомо. Если алхимику будет нужно – он предаст, не раздумывая.
Я посмотрела на фигуру в мешковатом плаще-пальто с некоторым удивлением. Веслав взгляд будто почувствовал, обернулся и махнул нам.
− Стоит послушать, − пояснил, когда мы подошли. – Хсиния, есть небольшая просьба. В соответствии с э-э… их уровнем развития, пожалуйста. Или хотя бы в два раза сложнее: понимаю, что на языке примитивных племен рассказывать эту историю сложно.
Заморожу гада. Примитивные племена, надо же!
Кстати, то что Бо и Эдмус не обиделись, – говорит что-нибудь об этом самом уровне развития?
Сфинкс благосклонно кивнула и сухо заметила:
− Веслав говорит, вас интересует легенда о Сердце Крона. Она проста, однако не лишена некоторых загадок. Как вы помните, Великий Крон был одним из здешних первобогов, или, я сказала бы, в нем персонифицировались растворенные силы основных стихий этой местности – такие, как…
Наверное, лучше бы она и правда перешла на язык примитивных племен… Веслав покосился на наши лица и тревожно покашлял.
− Извините, − спохватилась сфинкс. – Итак, он вступил в брак со своей сестрой Реей, и от этого брака произошли наши основные боги, впрочем, это лишь метафора, как вы понимаете, а на самом деле имело место энергетическое слияние сущностей…
− Короче, боги рождались, а Крон их глотал, − перебил ее Веслав, − потому что боялся, что его свергнут. И правильно боялся: Зевей – единственный, кого он в некотором смысле не съел – папу сверг, вытащил из его утробы всех ранее проглоченных…
− Гадость, − сморщилась Бо.
− …а самого папашу порубил и сбросил в Тартар, то бишь, обрек на вечное заточение. Это вы знаете и без того. Интересно то, что произошло с Кроном после низвержения.
− Это лишь миф, в сущности, домысел, − та, которая сама по себе была мифом, попыталась пожать львиными плечами, – но ходят слухи, что еще до заточения, во время последней битвы Крона переполнила ярость и ненависть к своим детям и к Зевею…
− Оно и ясно, − влез Эдмус. – Меня б тоже такое все переполнило. А что там была за битва?
− Самая обычная, − мимолетом обронила сфинкс, − бушующие сторукие великаны, колошматящие друг друга боги и титаны… горы в небе, молнии на земле… Эйд – большой оригинал этот подземный царь! – украл у отца оружие, пользуясь невидимостью своего шлема…
Она остановилась и посмотрела на нас глазами профессора, который забыл тему лекции и вообще, не очень-то помнит, на каком он сейчас факультете.
− Ненависть, − подсказала я.
− Да, когда Крон понял, что битва проиграна, его переполнила ненависть, которая оказалась сильнее жажды жизни. И тогда Крон вырвал у себя из груди сердце и заклял его всеми остатками своих сил отнимать бессмертие у всякого, кто к нему прикоснется, − она корректно наклонила голову. Пошарила у себя в памяти еще немного и добавила: − Да… а если сердце соберет вечность у всех богов, что были в утробе Крона, – Крон возродится вновь с их помощью. Так гласит легенда. Я не видела смысла проверять ее.
Зато кто-то проверил и довольно успешно. Мы решили не радовать Хсинию спонтанно возникшим у всех сразу доводом. Стояли и изображали оживленный полилог взглядами. Молча. Правда, Эдмус долго молчать как всегда не смог:
− Одно хорошо – у нас нет бессмертия!
Хсиния покосилась на него с искренней жалостью:
− И ты веришь в эту легенду? Да ты еще больше похож на сатира, чем мне показалось с первого взгляда.
Веслав нервно покашлял, но промолчал. Алхимику не хотелось нарваться на подобный эпитет.
− Мое мнение в данном вопросе однозначно, − заявила тем временем сфинкс. – Все эти метаморфозы богов в смертных, о которых ходят слухи в последние годы, − не более чем следствие некой провокации. Я, например, сама не верю в то, что они утратили свои сущности. Скорее, причина всему этому – вновь интриги на Олиме. Моя причастность к здешней мифологии отчасти меня обязывает верить, как и мое бессмертие, однако мой мозг ученого… нет, разумеется.
Вот так. Основная проблема многих ученых – привычка лезть в глубину своей отрасли и ничего не смыслить в остальных, особенно в тех, что требуют воображения, но зато высказываться обо всем с таким апломбом! До меня это дошло еще на первом курсе, когда профессор стихии земли начала при мне рассуждать о водных заклинаниях. Помнится, из того случая я вынесла и второй урок: переубедить лучше не пытаться. В поисках помощи мы посмотрели на Веслава. Тот коротко развел руками и приготовился о чем-то спросить, но его предупредил Йехар:
− Значит, если мы верно поняли, Сердце Крона – не просто фигуральное выражение? Это некая разновидность артефакта, или…
Тут он заметил взгляд, которым смерила его сфинкс (там опять было что-то насчет блондинов) и поспешно прибавил:
− Мы имеем в виду… если следовать легенде.
− Не просто, − неохотно отозвалась Хсиния. – Однако это и не только артефакт. Сердце − часть самого Крона. Но, разумеется, как всякий артефакт, оно ограничено в силе. Именно поэтому я сомневаюсь в вашей версии: едва ли такое количество богов могло по незнанию притронуться к нему и лишиться сущности, и при этом ничего не понять. К тому же, если, Веслав, ты утверждаешь, что все это происходило в разных местах…
− Ой, а если кто-то взял это сердце и подсунул сначала одному богу, потом другому…
Хсиния тяжко вздохнула и с раздражением отмахнулась львиной лапой. Чувствовалось, что сейчас она выдаст тираду, вирулентность которой можно будет сравнить только с этим самым Сердцем Крона и его действием на местных богов.
Теперь Веслав решил, что пора ему кого-нибудь прервать.
− Меня интересует еще одна деталь в легенде, − заявил он, машинально заламывая пальцы: − этот артефакт… Сердце Крона достигнет своего пика лишь в случае наполнения его сущностями именно тех богов, что были проглочены на заре времен?
− А потом их отрыгнули, − весело вставил Эдмус. – Так почему Сердце? Больше всего пострадал тут желудок, почему Крон не додумался до какой-нибудь прямой киш…
Йехар широкой ладонью молча зажал спириту рот. Потом отволок шута в сторону. Сфинкс не то чтобы совсем не утратила недовольного выражения лица, но милосердно сощурила глаза.
− Этот вопрос интересен с теоретической точки зрения. Конечно, в легендах на этот счет сведений не дается…
− Я рассчитывал просто узнать мнение того, кто сведущ в местной… обстановке.
Последние остатки недовольства сбежали с лица Хсинии.
− Льстишь моей осведомленности, о смертный! Думаю, что равноценное по количеству заполнение сущностями иных бессмертных могло бы дать такой же эффект.
Веслав кивнул и больше к легенде не возвращался, более того, как будто о ней вовсе забыл. У них с Хсинией нашлись вопросы поинтереснее: например, обсудить магическую демографию последних двух веков или пресловутый «Эффект Медеи», и я очень даже обиделась, когда меня попытались представить в качестве наглядного пособия.
В конце концов стало очевидно, что Веслав и Хсиния расставаться не собираются, по крайней мере, ближайшие две недели. Так что Йехару пришлось сначала очень громко кашлять, а потом извиняться и заверять, что мы торопимся.
Прощание вышло самым дружелюбным: Хсиния по очереди кивнула всем нам, а Веславу еще долго махала лапой и кисточкой хвоста, приглашая заходить «в любое время просто так, на беседу». Она даже не заметила странного поведения Йехара и Эдмуса: первый волочил за собой второго, зажимая ему рот.
− Только посмей, шут! – шипел странник на ходу. – Держи себя в руках!
Эдмус на весу с мученическим видом разводил руками и пытался что-то сказать, отчаянно кусая жесткую ладонь рыцаря. Попутно он так косился на Веслава, что не оставалось сомневаться, кто будет адресатом высказывания.
− Не мову, − невнятно доносилось до нас из-за Йехаровской ладони, − ты вивел, как ома ма нево пофмотфела?! А какой быв вумя-я-я-янец!
− Силы Гармонии, простите меня, кого спасаю… он же тебя…
Задумчивый после прощания с Хсинией Веслав очнулся, в душу его закралась догадка, что разговор о нем, и он с недобрым интересом начал приглядываться к вальсирующей между деревьев парочке.
− Ым-м-м… − с мукой промычал спирит, выразительно поводя глазами, − футка или вызнь!!
Йехар тяжко вздохнул и резко отпихнул его от себя.
− В небо! – приказал он, и Эдмус кометой рванулся к небесам, прикусывая на лету губы. Светлый странник осмотрел свою обслюнявленную, обкусанную ладонь и постарался принять непринужденный вид.
− Нам остался непонятным твой последний вопрос о Сердце Крона, − признался он, стараясь при этом говорить как можно небрежнее, − и ее ответ также. Что вы подразумевали под всем сказанным, темный?
− Подумаешь, − забубнила Бо, − да я вообще, почти ни слова не поняла, а Веслав еще говорил, что она будет по-человечески объяснять, а она…
− …спутница жи-и-и-изни! – смутно донеслось до нас с небес. – И маленькие сфинксики все разбирались бы в алхи-и-и-и…
Голос Эдмуса поднялся немного выше и пропал совсем. Веслав мстительно заскрипел зубами – спирита ожидала незавидная участь, как только его крылья устанут – но ответить на вопрос Йехара все же соизволил:
− Для возрождения Крона его Сердцу не обязательно собирать коллекцию тех самых богов, которых он глотал, как заботливый папаша.
− То есть, выбирать оно не будет, а будет отбирать бессмертие у всех подряд? – уточнила я.
Короткий кивок. Столь же короткое пояснение:
− У всех подряд бессмертных.
И долгий, пристальный, зловещий взгляд в небеса…
Дальше мы пошли молча. Не пытались переместиться – да не очень-то и ясно было, куда, – а просто шли и медленно укладывали в головах информацию о мистическом Сердце Крона. Что это не просто легенда, как считает ученая, но не очень дальновидная сфинкс, – ясно без того. Но тогда вопрос: а что дальше? Скольких это Сердце уже успело загрести в свою копилку и сколько ему еще осталось до того, как… ну, словом, до того, как мы больше ничего не сможем сделать, хотя у нас и пока не очень-то получается? Сколько осталось времени? И вообще, куда мы идем и куда нас понесет дальше?
Именно такие вопросы меня и… не занимали. То есть, конечно, они мельтешили где-то на задворках сознания, но в списках приоритетов на данный момент значилось совершенно иное. И это не банальные завтрак и отдых и даже не головная боль, которая продолжала туповато ворочаться в висках.
Все было гораздо страшнее. После разговора с Йехаром мне не терпелось поговорить с Веславом насчет его профессии. Как-то совершенно случайно пришло в голову:
− А ты не очень-то похож на классического алхимика, а?
Веслав ускорил шаг и закатил глаза.
− Ну, сейчас начнется про глубокое Средневековье, бла-бла…
− Только с вопросительными интонациями, − я постаралась не менять выражения лица. – Я знаю мало, за это не травят, но я думала, алхимия – наука о превращении веществ? А «Ниагара» из этого ряда выпадает. Да и… в общем, не только она…
