Текст книги "Измена. Обман. Развод или другие приключения разведенки (СИ)"

Автор книги: Елена Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15

Лев Заславский прилетел в Москву на частном самолете. Как только шасси коснулись серого асфальта взлетной полосы, ему позвонил его поверенный в делах.

– Все готово, – только и произнес он.

Город его встретил яркой солнечной погодой. В голубом небе не было ни облачка, сияло солнце. Было сравнительно тепло для октября. Только прохладный утренний ветер да пожелтевшие деревья напоминали, что на дворе осень.

Его секретарь выбрал в Москве приличную гостиницу Редиссон с видом на Москва-сити. Рядом река и красивая набережная. И хоть номера там были не дешевые, ему пришлось заказать всей обслуге по отдельному номеру.

Сейчас Заславский не думал о деньгах. Раньше бы он не стал делать столь расточительных жестов, но сейчас он стоял у порога вечности. Деньги были для него, увы, не важны. Перед ним стояла другая задача.

Времени оставалась мало, а Заславский должен был разыскать своих родственников. Он надеялся, что в этот раз поймал удачу за хвост, поэтому сидя в кресле поглаживал сухой рукой медальон, что висел на его шее. В его деле появилась хоть и тоненькая, но ниточка, след в документах о Катарине Заславской.

В Москве у него был незаменимый помощник, некто Георгий. Умный, хваткий, импозантный мужчина лет сорока, который рылся за него в архивах, ездил по учреждениям, поднимал списки осужденных и в розыске. Иногда Заславскому казалось, что Георгий больше создает шума, чем работает, но тот вдруг позвонил, сказав, что появилась зацепка. И Лев ухватился за нее.

В архивах НКВД нашлась фамилия Заславская, имя совпадало, но была ли это та Катарина. Он надеялся, очень надеялся, что та самая, потерянная сестра его матери.

Утром камердинер одел и накормил его. Лев капризничал, он нервничал, чувствовал себя плохо, но личный слуга не давал ему поблажек, так как получил нагоняй от личного врача.

Наконец все процедуры были соблюдены, и к роскошному входу в гостиницу подали микроавтобус. Врач и камердинер сопровождали Заславского. Лев уже давно не ходил сам, поэтому для передвижения было заказано специальное кресло для инвалидов с мотором.

Они спустились вниз. Швейцар установил им пандус.

Пока Заславского грузили в авто, сердце того билось, как у загнанного зайца. Он потел, его легкие работали с трудом. Жалкое, слабое сердце трепетало, не в силах перекачивать кровь. Он попросил кислородный баллон. Сделал пару глотков, чтобы успокоиться.

Заславский нервничал. А вдруг это не она? И все напрасно.

Машина отъехала от гостиницы. Впереди был тяжелый день.

Улицы города были загружены транспортом, им пришлось пробираться сквозь пробки, долго стоять на светофорах. Лев несколько раз прибегал к кислородному баллону, а врач с тревогой смотрел на него. И вот они добирались до безликого офисного здания. Здесь располагался архив некогда страшного КГБ.

Георгий подсуетился и заранее заказал им пропуска к определенному времени. Назначено время, все строго, пропускной режим, проверка на входе и выходе, досмотр. Поэтому они подъехали даже немного раньше срока.

Коляску Льва обыскали, но разрешили дальше передвигаться на ней. На каждом этаже пропуск проверялся, сличался с паспортом и оригиналом. Это был архив самой серьезной организации в России.

И вот Лев добрался до нужной точки. Его проводили в специальную комнату, сопровождающих попросили остаться за ее порогом. В комнате стоял только стул и стол, окно зарешечено, у порога дежурный. Льву стало не по себе. Он представил Катарину, какого ей было тогда, ведь в застенки НКВД она попала совсем еще девочкой девятнадцати лет.

К нему вышел нечем не примечательный человек в строгом костюме. Еще раз проверил пропуск и пригласил за стол.

Документы на руки не выдавались. Можно было только посмотреть и кое-что выписать для себя.

Перед Львом положили тоненькую, серую папочку «Дело №…».

Он открыл ее и чуть не заплакал. На него смотрела худенькая девушка с темными волосами и огромными испуганными глазами. То была Катарина.

Ее фото он видел в альбомах, что остались в память о его матери. Редкие фото семьи Заславских, сгинувшей в годы войны. Катарину он запомнил, как и Богдану. Они обе были красавицами, совсем не похожи на его мать. Высокие, стройные и очень красивые. И хоть семья жила небогато, девушек одевали по последней моде.

И вот сейчас перед ним лежало фото его тетки, подклеенное к серому листу бумаги.

Он так разволновался, что ему пришлось несколько минут вдыхать кислород. Наконец, сердце замедлило свой бег, и он мог спокойно прочитать ее дело.

Собственно дело не было.

Родители Катарину увезли к тете с дядей, так как в Львове нашли ей жениха. Она должна была до свадьбы проживать у родственников. Но в семейные дела вмешалась политика, договор между СССР и Германией все изменил. Город заняли войска. Теперь они жили в другом государстве и подчинялись другим законам, законам военного времени.

Дядюшка был остер на язык, ляпнул где-то что-то, кто-то донес. И вся семья оказалась в НКВД.

Судьба дяди и тети не известна. А вот Катарину «пожалели» и отправили в совхоз НКВД на Урал. Туда свозили с территорий всех раскулаченных.

Теперь Заславский точно знал, где искать дальнейшие следы Катарины.

Утерев скупую слезу, он вернул дело и отправился в гостиницу.

Дальше его путь лежал на Урал.

Его не интересовала сумма, которую потратят его служащие, на следующее путешествие вглубь России, его интересовал результат.

К поездке пришлось вновь готовиться, благо система гостиниц Редиссон предполагала наличие таких в больших городах России. Его помощники без труда зарезервировали гостиницу, заказали подходящую машину для переездов. Несколько дольше повозились с заказом частного рейса. Но через двое суток все было готово к поездке.

И вот снова перелет. Такси, гостиница.

Теперь их путь лежал туда, где Катарина провела какую-то часть жизни.

И вновь помог Георгий. Неугомонный и всезнающий, разбирающийся в реалиях жизни в России. Он нашел женщину, что собирала архив того времени, рассказы очевидцев, фотографии и истории о том месте, которое с тридцатого года по пятидесятый считалось «Лесничеством», но было своеобразным совхозом НКВД. Сюда ссылали раскулаченных, гнали семьями, сюда же попадали семьи тех, у кого осудили родственников. Жернова правосудия не давали время на передышку, перемалывая судьбы человеческие. Высланные должны были «исправляться» путем трудотерапии.

Для этого на пустом месте в лесу был построен поселок из бараков. Выкорчевывался лес, распахивались поля, строились теплицы и фермы. Люди здесь жили и работали. Сюда и попала Катарина.

Их встретила улыбчивая женщина лет так пятидесяти. Она с интересом рассматривала приезжих, поправляя рукой каштановый волосы, красивая, с умными глазами, в которых проскакивала искорка хитринки. Она прожила почти всю жизнь в этом поселке, который из совхоза за несколько десятилетий перерос в пригород города. Знала почти всех старожил поселка. Наталья, как звали местного краеведа, с удовольствием водила их по поселку, рассказывая и показывая исторические здания, что остались от сталинских времен, а Лев удивлялся. Он и подумать не мог, что могли сохраниться деревянные бараки тех времен. Хотя большую часть поселка уже застроили.

Наталья показывала ему сохранившиеся фотографии тех времен, что она бережно хранила. Но Катарину на фото Лев не нашел. Хотя в списках тех, кто проживал в поселке, значилась некая Катерина Заславская. Была еще одна надежда. Старожилы могли помнить ее. Хотя надежда была призрачная.

Времени прошло много, тем, кому в войну было хотя бы двадцать, тем сейчас уже близился столетний юбилей. Таких в поселке не осталось. В живых остались те, кто родился в войну, ну или за несколько лет до войны.

Наталья знала всех.

– Ну, людей осталось немного, кто пережил военное время, правда большинство уже и себя не помнит, – задумалась Наталья. – К бабе Гале сходить надо, может она подскажет, кто знал Катерину.

И женщина повела их по поселку, по дороге рассказывая, сколько нового построено уже в нынешнее время, и как изменился поселок.

Они шли по небольшим улочкам, застроенным в основном двухэтажными домами. Перед каждым палисадник с неизменными цветами и кустами. И хотя был уже октябрь, но погода в этот год баловала, поэтому поздние цветы радовали глаз.

Улица с двухэтажными домами закончилась, впереди маячили уютные коттеджи. В один такой коттедж они и направились.

Баба Галя встретила их с распростертыми объятьями. Сама-то она давно двигалась с трудом, но жила в большой семье своих детей и внуков. Семья славилась щедростью. Для гостей тут же был накрыт стол с закусками, пирожками и наливочкой, чем немало удивили гостя из Франции.

Лев с удивлением следил за домочадцами бабушки Гали, он слышал, что русские – нация хлебосольная, но столь горячий прием совершенно чужого для них человека, его удивил.

– Катерина? Заславская? Как же, помню такую, в бараке на Главной жила, – припомнила баба Галя.

Ясности ума этой далеко не молодой женщины можно было позавидовать. Второй барак от бани. Да…

Женщина задумалась, погрузившись в воспоминания…

Лев не шевелился в своем кресле, боясь спугнуть, вдруг бабушка забудется сейчас. Все ж возраст.

– Я-то не помню, когда она в совхозе появилась, их, кажись, перед войной привезли, – задумалась бабуля, – а я как раз в тридцать девятом тока родилась. А вот в школу пошла, мы с ними в одном бараке жили, сорок шестой год был, война закончилась.

Бабуля вновь задумалась, а потом окликнула внука: А, ну, Васятка, там мне фотографии из шкафа.

Внук засуетился и достал старый альбом с обломанными углами, на нем красовалась когда-то золотая надпись, тем почерневшая и непрезентабельная.

Бабушка листала альбом, рассказывая о судьбе каждого, кто был изображен на фотографиях. То были соседи, родственники, просто друзья по поселку.

– А вот она, Катерина, – ткнула в фото бабуля.

Лев почти выхватил из рук бабы Гали альбом. Со старого пожелтевшего фото на него смотрела она, Катарина. Худенькая женщина в пальто с широкими плечами, на голове теплая шаль, из-под которой выбился локон. Его тетка.

– На крольчатнике работала, хорошая девка была, только невезучая.

Печально продолжила рассказ баба Галя. А Лев весь ушёл во внимание, ведь это была история его семьи.

– Говорят, привезли ее сюда даже без вещей, носить было нечего. В ватнике и ватных штанах всю зиму проходила, а на ногах резиновые сапоги с портянками. А морозы тогда стояли, собак на улицу не выпускали. А им в шесть утра на работу. Тяжело работать. Застудилась она, мать говорила в первую зиму, чуть не померла. А потом ничего, привыкла. Замуж вот только никто не брал. Так почти до сорок восьмого одна и прожила. Комната у них была на трех девушек. Все замуж повыскакивали, а она нет. А в сорок восьмом к нам механизаторов прислали. Среди них парень был, поляк Вацлав. Красивый. Я уж в школу ходила, так даже мы пигалицы на него засматривались. Они с Катей и сошлись. Вот только бросил он ее. В пятидесятом уехал в город, говорят там на заводе хорошо платили, она вроде за ним поехала, но он не женился. Катя то вернулась беременной. Ей комнату выделили.

– У Катарины родился ребенок? – Лев напрягся.

– Да, девочку она родила. Агатой назвала, только она ее как-то на свой лад звала.

– Агнешей?

– Да. Жалели все ее. Одна с ребенком, родственников нет. А потом ее замуж позвал …Как же его фамилия?…Козёл..Казил…

– Может, имя помните?

– Матвей Иванович, а вот фамилию уже не упомню. Стара, память уже не та, – прибеднялась бабушка. – Так они в город уехали, там жить стали, расписались. Она пару раз еще сюда приезжала. И слышала я, что дочка ее в Москву потом учиться уехала, очень умная девочка.

– А фамилию она поменяла?

– А то не помню…

– А в каком году она зарегистрировала брак?

– Так в пятьдесят первом…

Теперь Лев точно знал, что он найдет следы своей тетки Катарины.

Глава 16

– Ах ты, скунс, – взвизгнула Диана при виде мужа. Она нагнулась и подобрала одну из реек, из которых делали короба для мебели, дабы не повредить дорогое покрытие из шпона натурального ореха. – Ты задолжал денег мафии и оклеветал меня.

Она угрожающе надвигалась на перепуганного Борю. Дизайнер забилась в угол и закатила глаза, готовясь упасть в обморок. Цыпа удивленно таращил глаза на странную девушку, два его бугая замерли, не зная, что делать, команды «фас» не поступало.

– Ты, сучоныш, решил, что тебе все можно, – Диана продолжала угрожающе надвигаться на Борю. Тот, зная скандальный характер своей супруги, осторожно сделал шаг назад, но оступился, запнувшись за коробки и грузно сел на них. – Убью, гада!

И Диана ударила деревянной рейкой Борю по плечу. Тот дернулся в сторону, но лишь усугубил свое и без того сложное положение, завалившись боком на коробки. Те прогнулись под весом его тела, образуя ямку, из которой Боре не так уж легко было выбраться.

– Скотина! – орала Диана, со свистом опуская рейку на голову своего благоверного. – Тварь!

Рейко только успевала мелькать в воздухе, с такой скоростью Диана ей махала и опускала на бедного Борю, тот только повизгивал.

– Ой, ай, ой! – лицо Бори искажала гримаса боли, он старался прикрыться рукой, выставляя вперед локоть.

– Скотина!!!! – никак не могла угомониться Диана.

Цыпа не на шутку испугался, что горячая дамочка зашибет его должника, стряси потом долг с родственников. Он махнул рукой амбалам. Вот только те не знали, как подступится к разъяренной женщине. Один из них шагнул было со спины, но Диана, замахиваясь на Борю, не заметила того, и конец рейки попал амбалу в глаз. Тот взвыл, завертелся волчком, прикрывая глаз рукой. Второй мордоворот протянул к Боре руки, пытаясь вытащить его из-под града ударов, но тут же получил удар рейкой по пальцам.

– Не трожь, я с мужем разговариваю! – наорала на амбала Диана. И амбал отскочил, испуганно смотря на нее, а Цыпа опешил. На их лицах была такая растерянность, словно их в один момент «опустили», а они об этом узнали только сейчас. Они с таким ужасом смотрели на все происходящее, не понимая, что с этим делать.

– Дамочка, ты это осторожней, – начал Цыпа и попятился, когда Диана к нему повернулась лицом, палка в ее руках угрожающе покачивалась. – Нанесение тяжких телесных повреждений – это статья 111 УК РФ, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.

– Я сейчас вам нанесу тяжкие телесные повреждения, – рыкнула на них Диана. – А этот козёл мне нанес тяжкие психологические увечья, выставив меня наркоманкой и алкоголичкой перед моей семьей!

– Дамочка! Он раскаивается, – уговаривает Диану Цыпа. – Он больше так не будет, да, Боря.

Прорычал Цыпа уже вслед Боре, который уносил ноги, пока Диану отвлекли. – Куда, козёл безрогий, – кричала вслед Боре Диане, но тот уже включил все скорости, какие только можно было. Он понимал, задержись он хоть на минуту, Диана его догонит, и расправа продолжится.

– Девушка, может, продолжим базар? Как на счет долго? – Цыпа смотрел испытывающее, взглядом, словно стараясь, загипнотизировать Диану. Но дамочка упорно гнула свою линию. Она не выглядела испуганно, скорее по-деловому.

– Сколько он вам должен? – как истинный бизнесмен, спросила Диана.

– Сорок четыре мульта, – осклабился Цыпа.

– Сорок четыре миллиона? Он ох***л? – взревела Диана. – Если вы рассчитываете, что он за долг продаст вам эту квартиру, тот вот вам, – Ди показала Цыпе фигуру из трех пальцев. – Квартира куплена мне отцом до брака, так что на нее можете не рассчитывать.

– Не боишься, красивая, что увезем отрабатывать на стройку, там девочки ой как нужны, гастарбайтеров много, девки зашиваются всех обслуживать, – Цыпа обнажил в улыбке вставные фарфоровые зубы.

– Может тебя увезти подальше, – вдруг раздался рык от дверей, и в комнату ввалился Волков с охраной. – Прямо сейчас могу закатать в бетон.

Цыпа ориентировался в ситуации быстро. Он сразу понял, что сила не на его стороне, у него в активе только два мордоворота, которые ещё и покалечены в стычке с Дианой. Против его шушеры стояли трое бойцов, прошедших явно армейскую подготовку. Да и сам Волков внушал уважение, как сильный противник, почти под два метра ростом, он на полторы головы был выше Цыпы.

– Ну, что вы, господин хороший, это я так, по-отечески девочку пожурил, – натянуто улыбнулся Цыпа, сделав шаг назад, он явно искал путь отступления.

– Еще раз так пошутишь, вывезу в лесок и расстреляю без суда и следствия, потом в бетон и на дно реки, – Волков хищно улыбнулся, он словно дикий хищник, который готовится к прыжку на добычу.

– Не бросайтесь такими угрозами, господин хороший, свидетелей много, – Цыпа тоже хищно осклабился, но осторожно сделал еще один шаг назад.

– Свидетелей вместе с тобой закапаю, – рыкнул Волков, а у стены что-то зашуршало и упало. То было тело девушки дизайнера. Она закатила свои прекрасные глаза, и предпочла тихо грохнуться в обморок, стукнувшись о пол головой. Видимо очень надеялась, что от удара из ее прекрасной головки улетучатся воспоминания об инциденте.

– О, мой дизайнер…Маргарита…

Пока Диана пыталась привести в чувство Маргариту. Цыпа и Волков совершали своеобразный «волчий танец», стая шакалов пыталась незаметно улизнуть, избежав прямых столкновений с более сильной стаей волков. Волки отслеживали перемещение шакалов, скаля зубы. Еще шаг и в горло соперника вопьются острые зубы.

– Волков, вот какого рожна вам тут надо было? Вы моего дизайнера до обморока довели, – Диана встала перед Волковым, сложив руки на груди, и, постукивая ножкой по полу, сверлила его злым взглядом.

Волков отвлекся на Диану, и шакалы во главе с Цыпой тихо ретировались с поля боя.

– Дианочка, вы убежали так быстро, что мы с вами не договорили, – примирительно начал Волков.

– И о чем это таком мы с вами не договорили. Владимир, вам не кажется, что в моей жизни вас стало как-то много?

– Дианочка, если бы не я, …вы же умудряетесь вляпаться в очередное дерьмо…

– Спасибо вам за помощь, я вам очень признательно, но дальше я как-нибудь сама, – Диана вздернула хорошенький носик.

– Диана, ответьте мне на один вопрос, – вдруг примирительно, ласково сказал Волков.

– Какой?

– Диана, ты Савицкая по мужу?

– Блин, и вам что-то от меня нужно, как же вы все мне надоели, – взорвалась Диана.

– Диана, просто скажите «да» или «нет».

– Да пошли вы в задницу, Владимир, ничего я вам не скажу.

– Ваш папа был Лев Савицкий, – не унимался Владимир.

– Все! Кончилось мое терпение, убирайтесь! – рявкнула на него Диана, указывая пальчиком на дверь.

Волков постоял немного, растерянно смотря на разъяренную женщину, но кивнул головой на прощание и вышел. Никогда ни одна девка не отбривала его так, он вдруг понял, что эта девушка особая. И Волкову не хотелось портить сейчас с ней отношения.

– Пройдет. Перебесится. Сейчас она не в духе, про себя бормотал Волков. Он шёл широким шагом к своей машине, когда услышал позади скулеж. Так скулил щенок, который остался без мамки. Волков притормозил и обернулся.

На скамейке у одного из подъездов сидел муж Дианы. Полноватый мужчина с уже наметившейся лысиной был сильно избит. На его лице явственно проступили застарелые синяки и свежие ссадины, нанесенные ему только что, все это разнообразие увечий отливало фиолетовым, красным и зеленым цветом, раскрашивая его лицо в своеобразную маску. Рукав довольно дорогого пальто был оторван, руки покрывали ссадины. Он был давно не брит, и выглядел как бомжующий интеллигент.

– Как вас зовут? – подошёл к нему Владимир.

– Чего тебе мужик? – огрызнулся тот.

– Я спросил, как тебя зовут, представься, – Владимир буравил его взглядом.

– Борис Маркович, – всхлипнул Боря. – Она меня не простит.

– Фамилия твоя? – настаивал Владимир.

– Фридман, – Боря опять всхлипнул. – У тебя чего? Роман с ней?

– Борис Маркович, я просто помог вашей жене разрулить ситуацию, в которую она попала из-за вас, – бросил ему Владимир. – А теперь помогу ей быстро с вами развестись.

– Не лезь ни в свое дело, – Боря подпрыгнул на скамейке, подлетел к Волкову и сжал кулаки. – Не лезь, ты не имеешь права вмешиваться в наши отношения.

– Касаются, вот теперь касаются, – спокойно ответил ему Волков, развернулся и ушёл.

А Борис так и остался стоять посередь двора со сжатыми кулачками, избитый, грязный, потерявший в один миг все.

Глава 17

За несколько дней до этих событий…

– Боря, ты мужчина, твоя Диана должна тебе подчиняться, – вещала мать Бори, она недавно вернулась с курорта на Мальдивах, загорелая и довольная, аки кошка, которую коты во все щели имели. – Всеми деньгами должен распоряжаться муж. Жене ты должен выделять на продукты и мелочевку. Большие покупки она не имеет права без тебя делать.

Боря сидел за столом, попивая коньяк, и кивал в такт матери, посмеиваясь в душе над ее речами. Сама бы она устроила скандал, вылила бы не одно ведро дерьма на голову, если бы в ее кошелек полез муж. Но у Марианны Авозян не было мужа, его отец умер, а больше Марианну никто замуж не звал. Она конечно до сих пор была женщиной красивой. Пластическую хирургию и косметологию никто не отменял. Но характер его мать имела такой, что не каждый мужчина его мог выдержать. И Боря знал почти наверняка, что продержись его отец хотя бы год, не засунь он свой член в Марианну, то вряд ли он на ней женился бы. Потому что характер она начала проявлять с юности, Марианна была еще той стервой.

– Ты упустил момент, когда еще мог воспитывать жену, теперь воздействовать на нее надо жестче, – Марианна ходила перед ним туда-сюда, мельтешила, и Бори заболела голова.

– Сядь, мать, не мельтеши, я думаю, – Боря устало провел ладонями по лицу, в глазах рябило, сильно стучало в висках, во рту, словно кошки насрали.

– Я вот что думаю, – слово взял Стас. – Надо ее в глазах родственников раскатать.

– Как? – устало спросил Боря. – Она для них образец порядочности, верности, она хорошая жена.

В ответ на его слова Марианна сердито дернуло плечиком.

– Вот поэтому ее образ должен померкнуть в их глазах, – ткнул пальцем в стол Стас. – Она должна опуститься ниже плинтуса. Пусть в их глазах станет гулящей.

– Как? Она каждый вечер ждала меня дома, советовалась с матерью, что приготовить мне на ужин, – разводить руками Боря.

– Нужно найти свидетелей, которые подтвердят твои слова, – ткнул ему в грудь Стас. – Помнишь ту шаболду, что у нас деньги на квартиру занимала?

– Ты про Стеллу? Ну, есть такая, не титек, не писек, так себе вариант, – хмыкнул Боря.

– Я тебя не трахаться с ней зову, она же твоей Ди подруга? – рыкнул на него Стас.

– Ну…

– Лопаты гну! Вот ее и надо обработать, чтобы подсобила нам, – хмыкнул Стас.

– С чего ей нам помогать, мы ее с тобой за денежку нагнули и раком поставили, она нам всеми дырками за кредит отрабатывала, – заржал Боря.

– Самка до денег охочая, пообещать ей N – сумму, мигом прибежит и отработает, – глумливо заржал Стас. – Только я с ней больше ни-ни, не понравилась. Там таз пролетает…

И он, показав пошлый жест, заржал.

– Это конечно мысль, но что мы скажем ее матери? – задумчиво потер подбородок Боря.

– А ты скажи, что она по ночам уходит в клуб и тусуется там до утра с подругами, совсем тебя забросила, – на ходу придумывает Марианна, будто с себя пишет.

– Мало, – тянет Боря.

– Там она напивается до беспамятства, может и запрещенные вещества принимает, ты же ее не видишь, флиртует с мужчинами, – продолжает Марианна, а Боре пришло на ум, что это «калька» с жизни матери.

– Отлично, – поддакивает Стас, – ночью она с матерью не общается, поэтому та не может проверить. А у нас свидетель – Стелла.

– Вы знаете, за какие причиндалы меня подвесят, если раскроется обман? – тихо спросил Боря.

– За яйца, – дружно сказали Марианна со Стасом и заржали, а Борю прошиб пот.

– Вот-вот, вам то хорошо говорить, – Боря насупился, сейчас он походил на рассерженного ребенка, у которого отбирают сладкую конфету.

– Боря, а ты подумал, что до выплаты Цыпе осталось семь дней, а банк выдал нам только десять процентов наличных денег, нам надо где-то найти еще девяносто, – Стас угрожающе наклонился к Боре. – А если мы быстро не перехватим где-то наличности, то нам подвесит уже Цыпа. А Цыпа страшнее твоих родственников.

– Черт, Стас, какого рожна ты повелся на эту аферу? – вспылил Боря. – Побежал за большим процентом?

– Боря, нам с этой суммы причитается по четыре с половиной ляма чистого дохода, не учтенного нигде. Мы за неделю сделали по четыре мульта на рыло, а дальше будет еще больше.

– Стасик, уже не хочу этих денег, мне страшно, – заныл Боря.

– Так не хоти, давай эти деньги заберем, – Стас был непреклонен.

– Боренька, мне тоже денежки хочется, – льстиво пропела мать.

Боря скуксился, из-за хотелок матери, которой было все мало, из-за афер Стасика, Боря сидел сейчас в глубокой жопе и ему надо было оговорить Ди, которая тут совсем была не причем. А главное, он хотел вернуть Ди, ему так было удобно и спокойно с ней, но он не знал, как это сделать. А страшнее всего было то, что после всего поклепа, который он должен был на нее возвести, она его точно никогда не простит.

– Как я им докажу, что она пьет, гуляет, употребляет запрещенные вещества? – Боря пытается оттянуть неизбежное.

– Ок, сейчас я тебе кое-что сделаю, – бросает Стас и уходит в другую комнату.

Через полчаса переговоров по телефону, он приходит довольный, как мартовский кот.

– Сейчас мне на почту скинут кое-какие справочки, немного подшаманим в редакторе-документов, будут у тебя доказательства, – зло хихикнул Стас. – И помни, что Цыпа тебе не спустит ни дня просрочки.

Через два часа перед Борей лежали бланки проведенного экспресс-тестирования на наркотики Дианы Львовны Савицкой, которые доказывали, что Дианочка принимает марихуану, метамфетамин, бензодиазепин.

Боря схватился за голову.

– Боря, Боря, не расслабляйся, нам надо достать деньги, – тыкал его в бок Стас, а Боря понимал, что это край. Даже если ему не поверят, то Диана все равно уже никогда не простит.

Часики тикали. Мать хотела лям на очередную супер пупер омолаживающую программу, Стас просто хотел денег, в его страсти к накопительству было уже что-то патологическое, а Боря хотел вернуть Диану.

Но надо было решаться. И Боря сгреб листы бумаги и поехал в тёще.

Уже на подъезде он заметил кучу машин во дворе. Сердце ёкнуло, предчувствую что-то нехорошее. Во дворе топтались телохранители придурковатой тетки Елены. Боря тяжело вздохнул. Кого уж не хотел видеть, так это тетку. Она было докучливая, еще и больная на голову. После смерти своего мужа, она все время посвящала его памяти. Написала какую-то книгу о жизнеописании своего мужа, причем брала интервью у его потаскух, отстроила ему памятник из мрамора, больше похожий на мавзолей, устраивала званые вечера в честь своего мужа.

Боря тяжело вздохнул и вошёл в дом.

Вся семья сидела за столом. Во главе стола стоял портрет почившего мужа Елены и портрет ее брата, тестя Бори. Вся семья чинно поминала умерших.

Елена сидела со скорбным выражением лица, Марина Иосифовна и две ее подруги с кислыми минами, им явно не нравилось то, что сейчас происходило. Поэтому появлению Бори они были очень рады.

– Боренька, милый, как мы тебе рады, – запричитали бабы, Боря принял скорбное выражение лица и плюхнулся на стул напротив своей тёщи.

– Боренька, чем тебя угостить? – заворковали тетки.

– Ничем. Я приехал к вам с плохими известиями, – Боря надел личину убитого горем мужа.

– Что? Что случилось, Боренька? – квочки – тетки заохали и заахали.

– Я не хотел вам говорить, но с Дианой твориться что-то невероятное, – Боря скорбно опустил глаза.

– Боря! Сейчас ты честно расскажешь все, – скомандовала Елена. – Говори без утайки, мы тебя слушаем.

Боря вздохнул и рукавом «вытер набежавшую слезу».

– Диана в последнее время ведет себя ужасно, она все время исчезает куда-то с подругами, а возвращается только утром.

– Какой ужас! – воскликнула Елена.

– Да, да, по рассказам ее подруг, они ездят в ночные клубы.

– Это же места разврата, надо немедленно прекратить это, и поставить ее на место, – всплеснула руками Елена. – Пока не случилось что-то ужасное.

– Уже случилось, – тихо добавил Боря.

И выложил на стол листы с якобы проведенными анализами.

– Она начала принимать запрещенные вещества, – тихо добавил Боря.

– Немыслимо, – взорвалась Елена. – Это ужас, под этими веществами она может вступить в контакт с мужчиной и даже потом не помнить об этом!

– Я тоже этого боюсь, однажды даже видел, что она приехала домой без трусов.

– Какой ужас! – схватилась за голову Елена и заметалась по столовой. – Это надо срочно остановить.

– Но, Елена, надо сначала поговорить с Дианочкой, если это было только один раз, то просто запретить ей общаться с плохими подругами, – виноватым голосом сказала Марина Иосифовна.

– Марина, ты дура, у тебя дочь погибает, сегодня наркотики и ночные клубы, а завтра она пойдет по рукам, – заорала на нее Елена.

– Но я не видела Диану выпивши или под веществами, – удивилась Марина Иосифовна.

– Мама, – обратился к ней Боря, – но она отсыпается и приводит себя в порядок, прежде чем приехать к вам.

– Но она добрая и хорошая девочка…

– Марина, ты себя слышишь! – сорвалась на крик Елена. – Она была доброй и хорошей пока не стала шляться по клубам.

– Но…доказательства?

– Вот они, – и Елена швырнула в лицо Марине листы с анализами.

Боря проследил, как листы взлетели на воздух, задев щеку Марины Иосифовны , приземлились на пол. Он быстро их подобрал и сложил возле себя стопочкой, не к чему им попадать в чужие руки, ведь присмотревшись к ним, можно заметить подделку.

– В общем так, я созваниваюсь с клиникой, которая примет ее на лечение, за месяц они выведут из ее крови наркоту, промоют ей мозги и она снова станет послушной домашней женой, – выносит вердикт Елена, а у Бори загораются глаза, как он сам не догадался поместить жену в дурку, вот и решение его вопроса.

– А деньги я переведу Боре, он, как супруг и глава дома, должен распоряжаться ими.

– К-ка-кае деньги? – Боря чуть не подавился от счастья.

– Фонд моего брата выплачивает дивиденды, получается чуть больше двух миллионов долларов, – Боря соскочил со стула, а потом резко сел.

Деньги решили все, он задвинул в дальний угол свою совесть. Ладно, потом с ней разберется.