Текст книги "Женщины в эпоху Крестовых походов"

Автор книги: Елена Майорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

По-видимому, не избежали ожирения Сибилла и Балдуин V.

В Иерусалим прибыл важный вельможа, маркграф Вильгельм III Монферратский по прозвищу «Длинный меч». Это был старший из 4-х сыновей маркграфа Вильгельма II Монферратского Старого и Ютты Австрийской, сводной сестры германского императора Конрада III. Всем принцам этого дома довелось сыграть весьма значительную роль в истории крестовых походов и Святой земли.

Имелась договоренность, что Вильгельм получит в жены Сибиллу – неважно, худую или толстую; в качестве приданого – Яффу и Аскалон и вместо прокаженного короля надолго посвятит свои силы Иерусалимскому королевству. Однако маркграф серьезно заболел (предположительно малярией) уже через несколько месяцев после своего прибытия в Сирию и умер, оставив жену беременной.

Вскоре после этого в Святую землю со своей дружиной и с сильным желанием повоевать за христианскую веру явился граф Филипп, сын старого иерусалимского пилигрима Тьерри Фландрского. Но его суровый и самолюбиво-рассчетливый характер требовал извлечь для себя земную выгоду из благочестивого странствия, которое он предпринял во имя Бога. Демонстрируя скромность, скорее всего притворную, поскольку это чувство было ему не свойственно, он вопрошал баронов, прилично ли ему брать на себя правление Иерусалимским государством. Затем он прямо дал понять, что его в первую очередь интересует вопрос о браке сестер Балдуина. В свите Филиппа был граф де Бетюн, который обещал уступить ему свои владения на родине, если тот поспособствует женитьбе обоих его сыновей на иерусалимских принцессах.

Предложение, которое граф делал таким способом, было в высшей степени неприлично, поскольку принцесса Сибилла только недавно овдовела и, кроме того, в скором времени ждала родов, а Изабелла была еще ребенком. Поэтому Балдуин и Агнесса медлили, что не устраивало Филиппа, настаивавшего на немедленном ответе. Не получив его, он покинул Иерусалим и отправился в Антиохию, где вместе с Боэмундом III осаждал мусульманский замок Гарим. Правда, они в основном пили и играли в кости, предоставив своим воинам свободу действий. Осажденные предложили принцам отступного, и Филипп вернулся в Европу, оставив по себе на Востоке дурную славу, зато не с пустыми руками.

Низкие интриги при дворе Балдуина IV производили общее смущение.

Заключив с Саладином краткое перемирие, бароны Иерусалима спешили ради благоденствия королевства поскорее выдать замуж старшую сестру их больного короля за самого могущественного князя. Сама Сибилла замуж не рвалась: ей нравилось быть желанной, но не хотелось быть связанной.

Видя свободное поведение своей матери, принцесса вела жизнь далеко не монашескую. Едва сбросив траурные одежды, она сбежала к блестящему, неистовому двору своей кузины Эстефании Керакской, которая вдовела второй год и знала, как развеять грусть, соответствующую этому положению.

История сохранила упоминания об увлечении Сибиллы Балдуином Ибелином, который был выше, красивее и незначительнее своего брата Балиана. Но браку молодых людей воспротивилась графиня Агнесса, не простившая Ибелинам женитьбу Балиана на вдове короля Амори, Марии Комнине.

Современникам запомнился и роман Сибиллы с Анри Бургундским, который не подошел ее семье и баронам, предполагавшим у графа наличие узурпаторских побуждений.

Сибилле приписывали и других любовников.

Но она не была ни Мессалиной, ни Клеопатрой: ее образ жизни просто соответствовал своему времени, когда землетрясения, затмения луны и солнца казались очевидными признаками близкого конца света. Чрезвычайная распущенность нравов наводила страх на благочестивых людей, а высшая власть имела представителей только в лице князей и королей-неудачников.

Брачные переговоры велись со многими знатными вельможами, когда несчастный Балдуин IV, страшась быть совершенно устраненным от дел правления, неожиданно вмешался и в слепой поспешности дал сестре в мужья графа Ги (Гвидо) Лузиньянского.

По-видимому, Ги, хотя и храбрый рыцарь, был выбран Балдуином из-за его полного несоответствия королевскому сану во всех остальных отношениях. Случись чудо, отступи болезнь – и Ги не будет ему соперником в борьбе за власть.

Сибилла отчаянно сопротивлялась, не желая становиться женой такого незначительного человека, но брат был непреклонен.

Так пересказывают минувшие события многие современные исследователи.

Однако существует и иная версия, которая особенно нравится женоненавистникам.

Когда рука Сибиллы оказалась свободной, иерусалимские бароны, монархи Европы, а также византийский император стали предлагать своих ставленников. Женщина, даже возведенная на вершину власти, оставалась женщиной, и даже женщиной прежде всего. Сибилла, слабая, неразумная и легкомысленная, как все представительницы слабого пола, быстро пресытилась любовной связью с Анри Бургундским и пленилась красивой наружностью специально выписанного из Европы молодого дворянина Ги де Лузиньяна. Он был младшим братом любовника ее матери, Амори, коннетабля Иерусалимского королевства. Потеряв от страсти голову, она с помощью графини Агнессы заставила Балдуина IV, страдающего от невыносимых мучений, дать согласие на брак, печальные последствия которого он уже предвидел.

Так как же все было на самом деле?

Можно предположить, что король настаивал на браке сестры, а она, желая свободы и стремясь к короне, намеренно выбрала в супруга миловидного добродушного рыцаря – одного из предложенных братом. Легко управляемый муж устраивал принцессу больше, чем какой-нибудь другой повелитель, например жестокий и не склонный к сантиментам Конрад Монферратский.

Свадьба состоялась на Пасху 1180 г. Сразу же Ги, как член правящего дома, был назначен регентом королевства (бальи).

Граф Раймунд был возмущен, тем более, что он надеялся остаться правителем государства. II. женской линии он происходил от Балдуина II, и многие палестинские бароны уже готовы были приветствовать новую, Сен-Жильскую, династию. Обманутый в своих надеждах, со скорбью видя, в каких руках оказалось управление Святой землей, Раймунд удалился в Тивериаду, владение, доставшееся ему через брачный союз с Эшивой Галилейской [6]6
  Он умер, по слухам, отравленный своим антиподом Ираклием.


[Закрыть].

Большинство его сторонников сначала отказывались видеть в Ги регента, называя его авантюристом, но потом признали свершившийся факт и отпали от графа. Тогда он открыто перешел на сторону Саладина и стал править Тивериадой под его рукой. Однако после поражения христиан вблизи его владений он снова вернулся к единоверцам и руководил формированием войска.

Скоро выяснилось, что между Балдуином и Ги с каждым днем возрастает вражда. Все ясно видели, что король ищет повода, на основании которого можно было бы расторгнуть брак Лузиньяна с его сестрой. Балдуин и Ги вместе находились в городе Петры, осажденном Саладином, и доброжелатели нашептали об этих планах короля его зятю. Тот спешно бросился в свой город Аскалон и оттуда приказал жене, которая оставалась в Иерусалиме, не медля отправиться к нему до того, как король вернется в столицу. Ги опасался, что Балдуин больше не отпустит к нему Сибиллу и добьется развода. Больной король помчался к Аскалону, чтобы самолично забрать сестру. Но отстранение от власти сделало из того, кого считали слабовольным авантюристом, расчетливого мятежника: Ги не открыл перед Балдуином ворота города.

Оскорбленный король объявил наследником иерусалимского престола сына Сибиллы от Гильома Монферратского, Балдуина, называемого Балдуинчик, под регентством Раймунда Триполийского.

Сибилла совсем не интересовалась ребенком и с самого рождения почти его не видела. Теперь он стал соперником в борьбе за трон.

С мужем Сибилла часто ссорилась и тогда уезжала от него в один из своих замков.

Тем временем прокаженный король, живая развалина, умер в возрасте 24 лет, окруженный партиями, оспаривающими друг у друга верховную власть. При телесной слабости он обладал железной волей и недоступным простым смертным достоинством и душевным величием.

Раймунд Триполийский стал регентом при 4-летнем Балдуине V, сыне Сибиллы и Гильома Монферратского. Но на регентство претендовали мать и отчим маленького короля, на стороне которых выступали тамплиеры – враги Раймунда.

Этому имелись причины.

Магистр тамплиеров, Жерар де Ридфор, младший сын в семье, подобно Рено Шатильону, прибыл в Палестину как рыцарь-завоеватель и поступил на службу к Раймунду. Тот пообещал ему какой-нибудь фьеф, как только появится свободный. Жерар нацелился на Ботрон, владетель которого, Гильом Дорель, болел, а его единственной наследницей была дочь Лючия. Но граф Раймунд сильно нуждался в наличных средствах и как сюзерен Ботрона «продал» Лючию вместе с наследственным наделом итальянскому купцу Пливено из Пизы, получив от него столько золота, сколько весила невеста (ок. 60 кг).

Ридфор в досаде вступил в орден тамплиеров, но затаил к Раймунду непримиримую ненависть. Теперь он открыто поддерживал его врагов. Однако пока перевес сил был на стороне Раймунда. Ребенка-короля Балдуина V привезли из дома бабушки Агнессы де Куртене в Наблузе и короновали в храме Гроба Господня – в одеждах, которые были ему велики, и короне, слишком тяжелой для его головки.

Он был способный ребенок, внимательно выслушивал все, чему его учили, скоро знал наизусть небольшие речи, которые ему требовалось говорить, и произносил их безупречно. Для своего возраста он был слаб, тучен и болезнен.

После смерти графини Агнессы, последовавшей вскоре после кончины Балдуина IV, жизнь этого маленького мальчика была не нужна никому, кроме Раймунда Тринолийского.

Балдуинчика перевезли в Акру, где климат считался более мягким, чем в Иерусалиме. Его поселили во дворце Борегар под охраной тамплиеров.

В это время на исторической сцене вновь появился «бывший князь и позор Антиохии» Рено де Шатильон. Освободившись из темницы Алеппо, где провел 16 лет, он прибыл в Иерусалим, который испытывал такую острую потребность в воинах, что сразу же получил в управление от баронов важную трансиорданскую сеньорию вместе с рукой овдовевшей во второй раз Эстефании де Милли, одной из богатейших наследниц королевства. Эта сеньория простиралась от Мертвого моря до залива Акаба; таким образом, Рено стал крупным землевладельцем в долине Хеврона и к востоку от реки Иордан. Через владения Рено шли все сирийско-египетские торговые перевозки, а также пролегал путь паломников, направляющихся к святым местам ислама. У Рено возникла смелая мысль: завоевать Мекку, захватить находившуюся там мусульманскую святыню, поместить в замок Крак-де-Шевалье, а затем допускать поклоняться ей только за сокровища. Однако эта мысль не встретила понимания даже у его преданных соратников, которые сочли ее слишком авантюрной.

Из-за неприступных стен разбойник Шатильон совершал нападения на купцов и других путешественников и однажды захватил караван, в котором ехала женщина из семьи Саладдина. Этот враждебный акт стал поводом для нарушения султаном ранее заключенного перемирия.

Вскоре после этого умер Балдуин V – слабая и ненадежная опора христиан. Он был последним из иерусалимских королей, погребенных у подножия Голгофы.

Ослабленную династию теперь представляли две наследницы: Сибилла, старшая дочь короля Амори Анжуйского, и ее младшая сестра Изабелла. Казалось бы, права старшей предпочтительнее. Однако дело обстояло не так просто. Брак Амори с Агнессой Куртене был объявлен незаконным; на этом можно было сыграть, что и собирались сделать Раймунд и Ибелины.

Тотчас Гвидо и Сибилла, объединенные общей целью, забыв о взаимном недовольстве, поспешили в Иерусалим, чтобы захватить корону.

Сибилла заявила о себе как о законной природной наследнице трона. На ее стороне были патриарх Ираклий, князь Рено Шатильонский и тамплиеры. Сибилла уже не была неискушенной простушкой и хотела заранее получить от своих сторонников гарантии. «Я желаю, – сказала она, – чтобы вы заверили меня своими обещаниями, что на кого бы из вас ни пал мой выбор, все изберут его своим главой и государем». Бароны поклялись. Заговорщики на всякий случай приказали затворить ворота Святого города и спешно устроили коронацию супругов.

Она не была особенно пышной.

Патриарх Ираклий возложил железную корону на голову Сибиллы, сказав при этом: «Госпожа, вы – женщина, необходимо, чтобы вы нашли человека, который помог бы вам управлять государством. Вот корона, примите ее и передайте ее мужчине, который сможет удержать ваше королевство». Сибилла взяла корону и подозвала своего супруга: «Сир, подойдите и примите эту корону, ибо я не вижу, как лучше могу ею распорядиться». Муж преклонил перед ней колено, первым из вассалов принеся ей клятву, и Сибилла обеими руками подняла его. Затем, сняв корону, она водрузила ее на голову мужа.

И тогда Жерар де Ридфор прокричал, что эта корона стоит наследницы Ботрона.

Согласно историческому анекдоту, узнав о коронации брата, Жоффруа де Лузиньян заметил: «Если этот стал царем, то меня следует сделать Богом».

«Он не пробудет королем и года», – заявил сеньор Рамлы и Бейсана Балдуин Ибелин. Он имел основания негодовать – в свое время его прочили в мужья Сибилле.

Распри между баронами вес более ослабляли королевство. И хотя в исторической традиции принято скорее порицать, чем хвалить Раймунда Триполийского, он проявил больше патриотизма и силы духа, чем признанные храбрецы. Саладин двинулся на Тиверию, владение графа Раймунда. После недолго сопротивления город перешел в руки турок, но графиня Эшива, укрывшаяся в Тиверианском замке, сумела отправить известие супругу, находившемуся с армией в Акре.

Первым браком жена Раймунда, по-видимому, происходящая из семьи Ибелинов, была за Сен-Омером и родила ему 4-х сыновей: Гуго Тиверианского, Гильома, Рауля и Одо. Находившиеся с графом сыновья графини стали умолять короля Ги пойти на помощь матери, и тот решил было двинуться к Тивериаде. Но граф Раймунд отвечал, что Тиверия принадлежит ему, так же как жена и все состояние, и что никто не потеряет больше, нежели он, если замок будет утрачен. Однако, заявил граф, «если они захватят мою жену, моих людей и мое добро и разрушат мой город, я возвращу это, когда смогу, и отстрою свой город, когда смогу, ибо предпочитаю видеть разрушенной Тиверию, чем погибшей – всю землю».

Армия, с которой Саладин вторгся в Галилею, была невелика, поэтому представилась возможность покончить с ней одним ударом. Но нерешительность Ги стала причиной страшного разгрома христианского войска при Хаттине «в субботу, в день св. Мартина летнего, 1187 года, июля 5 дня».

Этот день можно назвать началом конца христианского владычества в Святой земле. Рыцари, особенно тамплиеры, дрались с неслыханной отвагой, но продуманная стратегия и гибкая тактика исламской армии на поле Хаттина повернула вспять волну франкских завоеваний. Война продолжалась еще около ста лет, но христианам уже никогда не было суждено овладеть всеми теми территориями, которые принадлежали им до рокового дня сражения.

Мусульмане захватили короля Ги, князя Рено, Онфруа Торонтского (мужа принцессы Изабеллы), магистра тамплиеров, маркграфа Монферратского (отца Конрада), графа Жослена Куртене, коннетабля Амори Лузиньяна и многих других баронов. Вся верхушка латинского Заморья, весь цвет франкской знати стал пленниками султана.

Верный своему рыцарскому характеру, Саладин был учтив с побежденным королем и его приближенными. Но Рено, нарушивший перемирие и спровоцировавший вспышку военной лихорадки, не мог рассчитывать на милость победителей. Кроме того, у Саладина имелись и личные причины для ненависти к Рено – тот взял в плен его сестру, следовавшую в караване из Каира в Дамаск. Трудно представить, что ей были нанесены какие-либо оскорбления, но сам факт, что она побывала в плену у франков, ложился темным пятном на ее репутацию.

Историки давно и безоговорочно осудили Рено. Его принято считать выскочкой, отсутствие политического чутья и мелочные претензии которого опорочили его в глазах баронов Леванта. Но об исторической личности следует судить с точки зрения ее эпохи, а не спорных и порой пристрастных критериев нашего времени. И в тот бурный и плодотворный век Рено, поднявшись из безвестности, сумел стать уникальным явлением. Что бы ни говорили, этот своевольный государь не был заурядным наемником – предприимчивый и сильный сеньор с железной хваткой, властный, надменный и самонадеянный, он жил по-крупному. И погиб как мужчина, отказавшись принять ислам, хотя это обещало ему жизнь. Он не оставил сыновей, но его кровь и имя передали потомству дочери. Его падчерица Мария была византийской императрицей, дочь Агнесса – королевой венгерской, другая дочь, Алиса, – маркизой Феррарской.

После Хаттина все рухнуло.

9 июля сдалась Акра – величайший и самый богатый город христиан, затем пали Бейрут, владение Ги Брисабара, Сидон, Хайфа, Арзуф и Цезарея.

Держались только несколько самых крепких рыцарских замков, Иерусалим и Тир.

Когда Саладин осадил Тир, Балиан Ибелин попросил у него охранную грамоту для пути в осажденный Иерусалим, чтобы оттуда привезти королеву Марию, свою жену, и их детей. Саладин, учитывая, что жена Ибелина – греческая принцесса, охотно предоставил ему гарантии безопасности, но с условием, чтобы он не оставался в Иерусалиме более одной ночи и не воевал против него. Горожане Иерусалима встретили Ибелина с радостью и упросили возглавить сопротивление сарацинам. Патриарх освободил барона от клятвы, данной Саладину.

В городе кроме Марии находилась и королева Сибилла. Она по-прежнему жила во дворце своих славных предков в центре города и вместе с патриархом Ираклием пыталась руководить защитой Иерусалима. Но делу вредило неповиновение горожан, потерявших к законной королеве всякое почтение. Весь христианский Восток осуждал свары в королевской семье и винил короля Ги в поражении при Хаттине. С его супругой перестали считаться, ей давно не оказывали подобающего королеве уважения. Прибытие Ибелина явилось для Сибиллы даром Божьим. Она даже не выказала обиды, что его без ее согласия немедленно избрали повелителем города. Старые распри между иерусалимскими королевами были забыты перед лицом общей опасности.

Сил у осажденных было явно недостаточно – в городе имелось всего лишь два рыцаря. Ибелин, посоветовавшись с Сибиллой, срочно посвятил в рыцари не только всех сыновей пилигримов, которым исполнилось 15 лет, но и 30 холостых горожан. Эта крайняя мера не помогла. Результат осады был предрешен. Однако, опасаясь возможного пожара и беспокоясь за судьбу мусульманской мечети Купол Скалы, Саладин начал переговоры.

Мусульманский вождь проявлял благородство в отношении своих противников, в особенности же знатных дам. Сибилла купила у него свободу Ги в обмен на город Аскалон. Овладев Аскалоном, Саладин отослал Ги в Наплуз и предложил королеве, его жене, отправиться туда же, потому что он не желал бы видеть ее в Иерусалиме во время осады. Сибилла оставалась в Аскалоне до того времени, как Саладин овладел Иерусалимом. Ибелин же умолял султана разрешить его жене и детям укрыться в Триполи, клянясь, что не имеет возможности покинуть город, так как за ним денно и нощно строго наблюдают. После падения Святого города Саладин позволил ему удалиться с семейством в Тир.

2 октября 1187 г. были открыты ворота Иерусалима – не прошло и столетия, с тех нор как священный город был отвоеван у мусульман. Теперь же сталь и доблесть защитников оказались бессильными перед мощью и яростью неверных.

Старый папа Урбан III, узнав о падении Иерусалима, умер от разрыва сердца.

Запад задавался вопросом: как могли христиане столь быстро и легко отдать завоеванное такими трудами, и в чем же истинная причина падения Иерусалима? Указывали на порочность его защитников, на всеобщую испорченность нравов, на повальное попрание добродетели. Однако вечные разногласия и склоки христиан подтачивали основы их государственности не меньше, чем разврат и забвение евангельской нравственности. Когда вспомнишь, что при подобных условиях это слабое государство, со всех сторон окруженное врагами, все же продержалось более 80 лет, то начинаешь удивляться не столько его падению, сколько продолжительности существования, которое обеспечивалось исключительно раздорами среди мусульман да постоянным притоком помощи извне.

По словам Шамфара, разложение каждой цивилизации начинается с женщин. По-видимому, он слишком пристрастен, отдавая в этом женщинам пальму первенства. Тем не менее подлость и предательство проявляли в то время и самые знатные дамы. Княжество Антиохийское никак не могло защитить свои земли и сдавало мусульманам крепость за крепостью. Дело в том, что Саладину помогала необычная шпионка, открывавшая ему все планы и намерения христиан: Оргвилоза Гаренская, правящая княгиня Антиохийская, супруга Боэмунда III Заики. Она кокетливо заигрывала с великим победителем, надеясь иметь свою выгоду при любых обстоятельствах.

За десять лет брака у Сибиллы и Ги родились две дочери, Алиса и Мария. Но им не дано было сына. Это ослабляло позиции правящей четы, поскольку само имя наследника великих Балдуинов могло сплотить вокруг себя баронов и помочь избежать раскола. А когда осенью 1190 г. при осаде Акры от эпидемии чумы, едва достигнув тридцати лет, умерла королева Сибилла вместе с обеими их маленькими дочками, шансы Ги упали чрезвычайно низко.

Смерть королевы иерусалимской создала острую политическую проблему.

Многие полагали, что поскольку королевский титул достался Ги только благодаря женитьбе на Сибилле, сам он никакими правами на него не обладает. Тем не менее он был избран и коронован, и это делало его легитимным правителем.

Маркграф Конрад Монферратский, брат первого мужа Сибиллы, был человеком бешеного честолюбия и холодной расчетливой отваги. Его выдающиеся политические и военные способности считались общепризнанными. Арабские источники приписывали ему замечательную храбрость, ум, энергию, отмечали, что он исключительно красноречив и владеет почти всеми известными языками. Вместе с тем он представлялся им воплощением зла, дьяволом, князем обмана и преступления, притворщиком и обманщиком во всех делах.

Еще при Мануиле он прославился, сражаясь от имени василевса с полководцами Фридриха Барбароссы. Мужеством, мудростью и политическим искусством Конрад был единственным, кто удовлетворял трудным условиям момента. Он первый понял, что путь переговоров плодотворнее, чем сражения. Однако время мирных решений еще не наступило.

Конрад успешно удерживал Тир – последний оплот христиан. Тир соединялся с материком узким перешейком и был не только весьма укреплен, но и замечателен по красоте местоположения. Хотя он стоял в морс и подобно острову весь омывался волной, в виду его ворот на материке простиралась большая широкая равнина, доставлявшая своим плодородием обильные плоды земли горожанам. На равнине находилось множество источников, из которых била чистая и здоровая вода, смягчавшая чрезмерную жару.

Маркиз смело заявил свое притязание на иерусалимский престол, поскольку он являлся родным дядей почившему малолетнему королю Балдуину V, а Ги де Лузиньян, как он открыто уверял, потерял трон по собственной неумелости.

Тем не менее нобили решили оставить королевский титул Лузиньяну до конца жизни. Наследовать ему должен был Конрад, а пока вступить во владение, наряду с Тиром, Бейрутом и Сидоном. Брат Гвидо, Жоффруа Лузиньян, получал графство Яффу.

Эта несчастная сделка вместо того, чтобы объединить палестинских христиан, стала началом новых неурядиц.

Падение Иерусалима вызвало Третий крестовый поход.

В Европе в это время произошли большие перемены. На английский трон вступил Ричард I; Людовику VII Французскому наследовал его талантливый сын Филипп-Август; в германской империи правил племянник Конрада III, великий Фридрих I Барбаросса. Английский и французский короли, быстро урегулировав свои государственные дела и заключив на время экспедиции мир, встретились в Везеле, где торжественно поклялись защитить Святую землю и снова отвоевать Иерусалим. Знаменитый германский император Фридрих Барбаросса также с воодушевлением принял крест. Ричард погрузился на корабли в Марселе, Филипп-Август – в Генуе, 60-летний Барбаросса отправился в Палестину сухопутным путем.

Памятуя, сколько бед наделало присутствие женщин в прошлом походе, теперь решили их полностью исключить. II.кончили и с другими соблазнами: запретили азартные игры, пышность стола и костюма, любые формы богохульства и пустословия, декларируя во всем евангельскую простоту и добродетель.

Фридрих Барбаросса, самый авторитетный и прославленный предводитель похода, почти достигнув Земли обетованной, трагически и нелепо погиб – утонул в горной речке. По сведениям из одних источников, он, страдая от сорокоградусной жары, желал освежиться купанием. Но сердце уже немолодого человека не выдержало, и бросившиеся ему на помощь соратники смогли вытащить на берег лишь бездыханное тело. По сообщению другого современника, конь сбросил императора, и тот не сумел выплыть. На поиски его тела ушло немало времени. Быть может, не случись этого трагического случая, опытный и мудрый император смог бы удержать молодых королей, Ричарда и Филиппа, от той жестокой вражды, которая привела к расколу крестоносного войска.

Английский и французский монархи считались лучшими друзьями, но их дружба оказалась короткой и непрочной. Всегдашнее соперничество Англии и Франции усугублялось тем, что Филипп был сыном Людовика VII, а Ричард – его разведенной супруги Алиеноры Аквитанской. Кроме того, Ричард должен был жениться на сестре Филиппа, но отказывался это сделать, поскольку она стала, как полагали, любовницей его отца Анри II Плантагенета.

Ричард мимоходом захватил остров Кипр и водрузил свое знамя над Мессиной, по отказал французскому королю в половине завоеванного, что противоречило договору в Везеле. Это глубоко возмущало Филиппа, считавшего Ричарда своим вассалом по землям во Франции. Отношения между принцами катастрофически ухудшались. Звучавшие со всех сторон восхваления храбрости и удачи английского короля оскорбляли короля французского.

Почти всех предводителей похода связывали сложные династические отношения. Филипп принял сторону своего свойственника Конрада [7]7
  Отец Конрада был дядей Людовика VII по матери, Аделаиде Савойской, а мать – сестрой германского короля Конрада III Гогенштауфена.


[Закрыть]– этого было достаточно, чтобы Ричард выступил на стороне дальнего родича Плантагенетов Лузиньяна [8]8
  Алиенора Аквитанская по линии матери Элеоноры Шательро происходила от Жослена, старшего сына Гуго I Лузиньяна.


[Закрыть]. Все войско крестоносцев распалось на две части: в одной были французы, немцы, тамплиеры и генуэзцы; в другой – англичане, пизанцы и госпитальеры.

Оба короля почти одновременно тяжело заболели, и оба обвинили друг друга в посягательстве на свою жизнь. Впоследствии Филипп всегда жаловался на коварство Ричарда, утверждая, что едва выжил после принятого яда, но «оплешивел» и почти полностью потерял свою густую, непокорную гребню шевелюру. Он решил вернуться домой, став злейшим врагом английского короля.

Еще одним прямым вызовом Филиппу-Августу явилась женитьба Ричарда на Беренгарии Наваррской, которую привезла в Палестину старая королева Алиенора Аквитанская – враг Франции. Ричард долго уклонялся от женитьбы, но Алиенора указала сыну, что дальнейшее промедление со свадьбой нанесет ущерб чести наваррской принцессы и ее собственной, поскольку именно она выступала гарантом этого брака. Припертый к стенке, Ричард уступил. Беренгария «была благонравная женщина, честная и красивая, без лукавства и коварства… Король Ричард очень любил ее; с того времени, как он был графом Пуату, он томился по ней сильным желанием», – пишет Амбруаз, тем самым вызывая недоумение потомков: если дело обстояло именно таким образом, почему же король столь упорно избегал брака с вожделенной красавицей? «Скорее мудрая, чем красивая», – описывает наваррскую принцессу едкий и насмешливый Ришар Девиз. Этот союз, хотя и не дал потомства, в то время оказался достаточно полезным, благодаря альянсу, который он обеспечивал с Наваррским королевским домом, владения которого граничили с французскими доменами Ричарда.

Свадьба Ричарда изменила к лучшему печальную участь Алисы Французской. Она наконец была освобождена из заключения, в котором держала ее Алиенора, и в 1195 г. была выдана за графа Понтье.

Конрад Тирский, мало уступавший Ричарду в героизме во время осады Акры, не желал терпеть его наглость и самовластие. Он покинул войско крестоносцев и вернулся в свой город.

Крестоносцы отвоевали у Саладина Яффу, но тот прежде разрушил и срыл ее стены. Ричард приступил к восстановлению приморской твердыни, однако это было дело небыстрое. Он вызвал к себе королеву Беренгарию, свою сестру Жанну и дочь плененного Исаака Комнина. Сложился небольшой двор со всеми придворными развлечениями, тем более что пышная осень с ее роскошными плодами давала для этого достойную раму. Впрочем, характер отношений Ричарда с королевой Беренгарией до сих пор ставит историков в тупик. Известно, что он «покинул ложе своей супруги и предпочитал этому запрещенные союзы». С Кипра на Святую землю только что обвенчанные молодые отправились на разных кораблях, за все время брака у них не появилось ни одного ребенка. Супруга его не только не была коронована, когда он вернулся в Англию, но даже не присутствовала на его второй коронации, хотя находилась в стране. Не исключено, что именно Беренгарию подразумевал Львиное Сердце, когда заявлял, что «на его коронации не будет женщин и евреев». Можно сказать, что жизнь царственной четы проходила строго параллельно. Не очень верится английским историкам, утверждающим, что Беренгария наскучила мужу, «потому что никогда ему не перечила».

Однако основной темой, занимавшей все умы при дворе, в войсках и в городе, был вопрос наследования власти в Иерусалиме.

Большинство баронов признавали законной претенденткой на престол младшую дочь короля Амори от византийской царевны Марии – Изабеллу. После смерти отца девочку отобрали у матери и, как то было принято, передали на воспитание в семью Рено де Шатильона и Эстефании де Мильи [9]9
  Первый брак (1168–1173) Эстефании де Мильи, владетельницы Трансиордании, был заключен с Онфруа III Торонтским, чьим сыном и являлся молодой Онфруа (IV). Второй раз Эстефания вышла замуж (1173–1174) за Милля де Планси, который также вскоре погиб. Ее третьим мужем (1177–1187) стал Рено де Шатильон, получивший с ее рукой огромные территории и укрепленные замки, в частности, Керак.


[Закрыть]. Отличавшаяся замечательной красотой, Изабелла в детском возрасте была выдана за мальчика еще младше нее – Онфруа IV Торонтского. Несмотря на юные годы, он считался одним из знатнейших вельмож Иерусалимского королевства. Ей было 12, ему – 10 лет. Их венчание состоялось в замке Керак, осажденном Саладином. Благородный мусульманский вождь из уважения к присутствующим в замке королеве Марии и графине Эстефании приказал остановить обстрел крепости на время их бракосочетания. В лучших традициях куртуазности мать Онфруа в благодарность послала осаждающим блюда с брачными яствами.