Текст книги "Звезда курятника"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

   – Не надо, у нас есть куры-гриль, сразу две птички, – я протянула ей другой сверток. – Еще горячие! А это маринованные грибочки, а здесь салатики по-корейски…

   Тут я невольно поморщилась, вспомнив незабвенное «няо-сяо».

   – У тебя голова болит? – Ирка заметила мою гримасу. – Слушай, я сегодня по телевизору видела, как китайцы спасаются от головной боли с помощью банок! Представляешь, лепят их прямо на лоб! Говорят, помогает. Хочешь, испытаем этот способ на тебе? У меня в аптечке есть банки…

   – А я сегодня узнала, как вьетнамцы спасаются от запоров, – желчно сказала я. – Хочешь, испытаем этот способ на тебе? Если, конечно, у тебя в доме есть селедка.

   В парадной прихожей, отделенной от кухни холлом и коридором, громко хлопнула дверь.

   – Зайка, ты дома? – позвал супругу Моржик.

   – Я в кухне! – прокричала в ответ шестипудовая «зайка».

   Моржик шумно протопал по коридору и появился перед нами в маскировочном костюме и высоких сапогах. В одной руке у него был термос, в другой – проволочная сетка с рыбой.

   – А вот и селедка! – заметила Ирка.

   – Это не селедка, это судак, – авторитетно сказал Моржик, громко чмокнув в щеку жену и приветливо улыбнувшись мне. – У нас гости? Отлично! Будет кому съесть рыбу!

   – Ты куда в сапогах притопал? Быстро снимай свои заброды! – прикрикнула на него Ирка.

   Моржик поспешно ретировался.

   – Ирка, выбирай: ты рыбу почистишь, а я пожарю, или я пожарю, а ты почистишь? – быстро спросила я.

   – Я почищу, – согласилась подруга.

   Дружно и весело мы приготовили ужин и накрыли праздничный стол как раз к появлению Коляна с Масянькой. Мы вкусно поели и немного выпили за дальнейшее процветание фирмы-именинницы, поболтали о всяком-разном, старательно обходя неприятные темы вроде недавнего убийства нашего гостя, и уже в десятом часу я уложила спать утомленного ребенка и позвала Ирку «подышать свежим воздухом перед сном». Мужики, уютно устроившиеся в гостиной с бутылочкой коньяка, потеряли бдительность и отпустили нас на ночную прогулку без нежелательных расспросов.

   – Ну, где твоя стремянка? – сойдя с высокого крыльца, конспиративным шепотом спросила я подругу.

   – В гараже, – так же шепотом ответила она. – Тащить?

   – Тащи, – кивнула я.

   – Только я одна не смогу, она здоровенная, – сказала Ирка.

   – Давай вместе.

   Некто в черном дважды обошел дом, внимательно всматриваясь в верхние окна. На первом этаже оконные проемы были забраны решетками, а на втором – нет. Заметив приоткрытую форточку, пришелец улыбнулся и радостно потер руки в странных перчатках, оставляющих открытыми пальцы. Подергиваясь от возбуждения, черная фигура приблизилась к стене под нужным окном, подпрыгнула, ухватилась за прутья решетки на первом этаже, встала на подоконник, по удобным чугунным завитушкам поднялась выше, а потом пауком поползла по голой стене, которая только издалека казалась гладкой. Множество мелких выступов, образованных облицовкой из дикого камня, давали опору цепким пальцам человека в черном и его ногам в спортивных ботинках с зубчатой подошвой.

   Человек-паук подобрался к подоконнику, подтянулся, толкнул форточку, сунул в нее руку и, нащупав внутри шпингалет, приоткрыл окно. Через несколько секунд он уже был в доме, темном и тихом, как склеп. Как-то сразу чувствовалось, что в комнатах нет ни одной живой души. Впрочем, ночного гостя не интересовали ни души, живые или мертвые, ни комнаты, за исключением того помещения, в котором он рассчитывал найти домашний архив покойных обитателей особняка.

   Ему повезло: он сразу попал в библиотеку и без труда обнаружил в массивном письменном столе выдвижной ящик, содержимое которого составляли аккуратно завязанные картонные папки. Подсвечивая себе фонариком, некто в черном быстро нашел именно то, что хотел, поместил аккуратно сложенную бумагу в заплечный мешок, задвинул ящик и уже двинулся к приоткрытому окну, когда вдруг по подоконнику проскрежетало какое-то тяжелое железо. Черная фигура испуганно сжалась, юркнула в темную пещеру под кабинетным столом и затаилась там, чутко насторожив уши.

   Пыхтя, сопя и тихо ругаясь при столкновении с различными предметами, мы потихоньку вынесли лестницу сначала из гаража, а потом со двора и потащили ее кружным путем к дому на Школьной. Стремянка была длиннющая и довольно тяжелая, а путь хотя и недолог, но тернист и кремнист: если могучая Ирка довольно уверенно топала вперед, то меня с хвостовой частью лестницы то и дело заносило или в заросли репейника, или в кучи строительного мусора. Вдобавок со двора за нами увязался Томка, от которого не было никакой пользы, один вред: резвящийся пес норовил на ходу проскочить между клетками сложенной стремянки, через раз застревая в них и утяжеляя нашу и без того нелегкую ношу еще на сорок кило.

   В самом конце пути подруга довольно ловко обогнула живую изгородь, а меня на фюзеляже растопырчатой стремянки проволокло прямо сквозь самшитовый куст.

   – Ой! – тихо пискнула я.

   – Что ой? – зыркнула на меня тяжело отдувающаяся Ирка. – Чувствую себя пожарной машиной: красная, запыхавшаяся и с лестницей на спине!

   – Сильный образ, – признала я.

   Мы немного помолчали, вглядываясь в темную громаду неосвещенного особняка.

   – Ну, что, полезешь? – неуверенно предложила Ирка.

   – Давай поставим лестницу во-он под то двойное окошко, – попросила я. – Мне кажется, оно неплотно закрыто, левая створка явно утоплена несколько глубже, чем правая.

   – Можно и под двойное, – Ирка крякнула, вздергивая лестницу вертикально.

   Я помогла ей, и вместе мы растопырили стремянку под нужным окном.

   – Не убиться бы! – опасливо пробормотала я, начиная подъем.

   Стремянка оказалась неожиданно удобной и вполне устойчивой, так что я подобралась к окну без проблем. Зрение меня не подвело и удача тоже: одна из створок окна и впрямь была приоткрытой. Я тихонько толкнула ее, крепко ухватилась руками за подоконник, подтянулась, села и перебросила ноги в комнату. Отдышалась, помахала Ирке, вытащила из-за пазухи пригревшийся на груди галогеновый фонарик, включила его и обозрела помещение, в котором очутилась.

   Комната, в которую я попала, оказалась библиотекой, и это меня несколько затормозило в продвижении по дому, потому что я не удержалась, пошла рассматривать с фонариком книжные корешки на полках. Подбор литературы меня немного удивил: здесь совсем не было фантастики, никакой детской литературы, зато целую стену занимали полки с томиками женских романов в пошлом слюнтяйском стиле. Это, как я догадалась, было любимое чтиво хозяйки дома. А вот вдоль другой стены тянулись полки с детективами, и тут были широко представлены и классика жанра, и произведения современных авторов – как кровавые новорусские ужастики на литературном матерном языке, так и вполне добродушные иронические детективы. Странно, обычно люди, которым нравятся легкие жизнерадостные произведения, не читают кошмарно-мерзостные «маньячества»… Я задумчиво почесала переносицу. Может, это книги Желтикова? Так сказать, специальная и справочная литература? Если я правильно поняла характер Диминой работы в «Планиде», то детективы во всем их многообразии должны были стать покойному социальному инженеру неплохим подспорьем: из них можно черпать сюжеты для создания собственных «легенд» и заимствовать приемы психологической обработки граждан.

   Подсвечивая себе фонариком, я вышла из библиотеки и по слегка поскрипывающей деревянной лестнице с точеными балясинами спустилась на первый этаж. Меня интересовало главным образом банно-прачечное помещение, то есть ванная.

   Она оказалась просторной комнатой без окон, благодаря чему я смогла убрать фонарик и включить электричество, не боясь выдать свое присутствие в доме. Я зажгла всю иллюминацию – и верхний свет, и пару бра на стенах – и внимательно огляделась.

   Сразу скажу, что именно здесь я надеялась найти ответ на вопрос, от чего и как умерла Аделаида Титоренко. То есть от чего – я уже догадалась: женщину укусила ядовитая змея; но почему Фаня цапнула несчастную Аделаиду именно в момент купания? Конечно, можно было предположить, что это произошло случайно, ведь если змея на беспривязном содержании ползала по дому, рано или поздно она непременно нашла бы свою жертву. Однако я предполагала, что убийство было хитро задумано и точно спланировано. Кем? Честно говоря, я подозревала в совершении этого преступления сына Аделаиды Титоренко – Диму Желтикова. Сейчас объясню, почему. Начнем с того, что в ночь с субботы на воскресенье наш социальный инженер без явной на то причины не вернулся домой, собирался ночевать в офисе и, наверное, так и сделал бы, если бы добросердечный олух Андрюха не притащил его в гости к нам. Вероятно, ядовитая змея уже была в доме на Школьной, сидела где-то в засаде, поджидая свою жертву, и Дима не хотел рисковать собственной жизнью. Мало ли, какая промашка могла получиться, будь у Фани возможность выбора! Кроме того, спонтанное гостевание у нас в эту ночь создавало Желтикову превосходное алиби. Правда, его смерть создала ему еще более прочное алиби на все последующие дни, но это наверняка в Димины планы не входило. Думаю, роковая встреча Аделаиды и Фани должна была произойти не во вторник, а еще в воскресенье утром. Может, Ада тоже не ночевала дома? И, кстати, на-до будет спросить у Веньки, когда у него пропала змеюка…

   Но вернемся к Диме: он у меня попадал под подозрение еще по паре причин. Во-первых, директриса «Планиды» сказала, что Желтиков некоторое время работал на кухне в китайском ресторане, а ложные китайцы Хой и Бинь рассказали, что каждый азиатский поваренок умеет ловко обращаться со змеями. Во-вторых, всего пять минут назад в домашней библиотеке хозяев особняка я видела восьмитомное собрание сочинений Конан Дойла, а именно этот автор, как всем нам известно, в одном из рассказов о Шерлоке Холмсе придумал способ почти идеального убийства с помощью ядовитой змеи! Помнится, там гадина попадала в комнату жертвы через маленькую дырочку в стене и сползала прямо на кровать по шнурку звонка.

   С моей точки зрения, логично было предположить, что и в случае с Аделаидой произошло нечто подобное: змея где-то пряталась, пока женщина не забралась в ванну, а потом тоже как-то попала в воду. Но как?

   Я тщательно осмотрела все подступы к ванне и не нашла ничего подозрительного. Никаких дыр или трещин в гладком розовом кафеле не было. Единственное вентиляционное отверстие находилось в стене, противоположной той, вдоль которой была установлена ванна, но эта брешь оказалась забрана мелкой стальной решеткой. Я встала на цыпочки и дотянулась до нее рукой, потрясла: сетка была прикреплена намертво.

   Если бы в ванной была газовая колонка, змея могла бы, наверное, до поры сидеть в трубе дымохода, но колонки не было, горячую воду производил электрический водонагреватель – плоская коробка размером с почтовый ящик. Я подергала и его – прибор надежно крепился к стене, не разваливался на составные части и не имел каких-либо окошек и выходов, не считая металлических трубочек диаметром в сантиметр и гибкого шланга, заканчивающегося душем. Дырочки в рассеивателе воды были такие крошечные, что через них не проскочила бы не только крупная змея, но и мелкий яблочный червячок.

   Ниши между днищем ванны и полом не имелось, так как ванна с боков была обложена кирпичом, а потом еще облицована все тем же розовым кафелем. На всякий случай я самым добросовестным образом простучала стены, но полостей за облицовкой не обнаружила. Плитки держались крепко, не открывались, не проворачивались, тайников я не нашла. Так где же пряталась змея?!

   Смахнув пот со лба, я еще раз обозрела помещение. Ничто здесь не напоминало о произошедшей трагедии. Белоснежная ванна была чистой и сухой, раковина перламутрово сверкала, сияли начищенные краны и цепочки, приделанные к пробкам. Пробок, кстати, было аж три: одна в раковине, вторая в сливном отверстии в днище ванны и третья – на боковой розеточке, в которую выплескиваются излишки воды, если ванна переполнена. Я где-то слышала, что такие пробки возят с собой путешествующие англичане, которые настолько привыкли экономить воду, что редко купаются под душем, предпочитая полоскаться в ванне, и даже посуду моют в раковине, оснащенной пробкой. Может, у Аделаиды были английские корни? Миледи Титоренко? Нет, вряд ли…

   Я прищурилась: на розовом кафеле дробился в радугу свет хрустальной люстры. О, может, змея сидела там – в одном из трех рожков или прямо на витом бронзовом каркасе? Я встала ногами на крышку унитаза, дотянулась до люстры и пощупала лампу в рожке: она была горячей. Да, если Фаня пряталась здесь, то через полминуты после включения верхнего света ее начало припекать, как сосиску на гриле. Хладнокровная рептилия, разумеется, поползла бы прочь, но стала бы она прыгать из огня да в полымя? С горящей лампы в горячую воду? Сомневаюсь… К тому же люстра висит не над ванной, а в центре просторной комнаты. Чтобы попасть в объятия Аделаиды, Фане надо было пролететь вправо метра два, не меньше. Надо бы спросить Венечку, умеют ли аспиды прыгать и планировать в воздухе…

   Во всяком случае, более подходящего ответа на занимавший меня вопрос я здесь не нашла, и с этим мне пришлось удалиться. Выключив свет в ванной и врубив взамен фонарик, я проделала весь путь в обратном направлении, к окну в библиотеке.

   – Стой, кто идет! Бить буду! – заорала снизу Ирка, едва я высунулась из окна.

   От неожиданности я едва не сверзилась с подоконника. Направив на подругу луч фонарика, я увидела, что она стоит в позе бейсболиста, ожидающего подачи: ноги на ширине плеч, спина колесом, в руках наотмашь кусок доски приблизительно метровой длины.

   – Руки вверх! – жмурясь и уводя физиономию из потока света, еще громче закричала Ирка.

   Собственные руки с зажатым в них обломком кораблекрушения она тоже воздела повыше, увеличивая размах.

   – Ты соображаешь, что говоришь? Если я подниму руки вверх, то упаду вниз! – прокричала я, удивляясь поведению подруги. Спятила она, что ли? – Хочешь, чтобы я свалилась тебе на голову? – добавила я чуть более спокойно.

   – Ты была бы не первой, – буркнула Ирка, опуская свою дубину.

   Я спустилась по лестнице с проворством, которому могла бы позавидовать цирковая мартышка, опасливо приблизилась к подруге, усевшейся на свою многофункциональную деревяшку, и полюбопытствовала:

   – Что это тебе вздумалось изображать из себя девушку с веслом? Почему ты хотела меня побить?

   – Вовсе не тебя, – проворчала Ирка, ощупывая свою голову так, как это делают с арбузами придирчивые покупатели.

   Характерный арбузный треск мне, вероятно, почудился, но цвет Иркиного лица действительно наводил на мысль об изумрудно-полосатых плодах.

   – У тебя физиономия зеленая и в грязных разводах! – заметила я. – С чего бы это?

   – Зеленая, говоришь? – повторила Ирка. – Наверное, это потому, что меня тошнит. Должно быть, имеется небольшое сотрясение мозга. А грязные разводы – это след от ботинка.

   – Ничего не понимаю, – призналась я. – О каком ботинке ты говоришь?

   – По-моему, это был «Камелот», во всяком случае, что-то на рифленой подошве, – слабым голосом сказала подруга.

   Она снова потрогала голову и жалобно ойкнула.

   Оказывается, пока меня не было, в палисаднике под окном произошло драматическое столкновение Ирки с неизвестным типом в туристических ботинках. Кроме обуви, на нем было черное трико, на спине – рюкзачок, на морде – косынка, повязанная так, как это делали грабители поездов на Диком Западе. Ковбой в ботинках совершенно неожиданно для Ирки, мирно сидевшей под стеночкой в ожидании моего возвращения, спустился по нашей лестнице!

   На фоне темно-синего вечернего неба Ирка увидела черные ноги, но в потемках не заметила, что они облачены не в джинсы, а затянуты в черный эластик. Думая, что это возвращаюсь я, подруга поспешно вскочила и заботливо придержала покачивающуюся стремянку. Ее появление для типа в ботинках было неожиданностью, так как до тех пор медитирующую в лопухах Ирку было не видно и не слышно.

   Тихо ойкнув, тип промахнулся ногой мимо ступеньки и угодил подошвой прямо в запрокинутое лицо Ирки. Удар оказался неслабым, у бедной Ирки зазвенело в ушах и потемнело в глазах, она выпустила стремянку и схватилась за голову. Воспользовавшись ее растерянностью, негодяй в ботинках спрыгнул в лопухи и скрылся в неизвестном направлении.

   – Это был мужик? – спросила я, сочувственно погладив подругу по лбу, украшенному впечатляющей шишкой.

   – Может, мужик. Может, баба. Может, вообще дрессированный медведь! – рассердилась Ирка. – Откуда мне знать? Одет он был в стиле унисекс, такие спортивные костюмы носят и мужчины, и женщины. Ботинки размера сорокового или чуть больше – опять же не поймешь, на какую ногу. У меня у самой сорок первый!

   Я тут же представила, как Ирка, хитро извернувшись, бьет сама себя по голове ногой в ботинке сорок первого номера, и автоматически посмотрела на ее ступни.

   – Не делай из меня идиотку, – слабым голосом попросила подруга.

   – А как же голос? – Я с трудом оторвала взгляд от Иркиных кроссовок и перевела его на ее помятое лицо. – Ты же сказала, что он ойкнул? Или она ойкнула?

   – Или оно ойкнуло! – сердито ответила подруга. – Это самое «ой» было тихое, испуганное, визгливое. Так мог пискнуть кто угодно, хоть карликовый пинчер!

   – Кстати, о пинчерах! С тобой же оставался Томка! Почему он тебя не защитил?

   – Да уж, защитник! Умчался прочь, в ночь, как только на соседней улице призывно залаяла какая-то псина! – Ирка со вздохом поднялась на ноги и попыталась сдвинуть лестницу.

   – Сиди, инвалидка! – прикрикнула я на нее.

   – Ты одна ее не опустишь, – уперлась подруга.

   – Я просто свалю стремянку в сторону, а потом мы ее подберем с земли, – сказала я. – Поберегись!

   Лестница, которуя я с силой толкнула, с треском упала. Очень удачно, прямо на пружинящую зеленую изгородь! Старательно сопя, я вытащила стремянку на дорогу, развернула в сторону нашего дома и остановилась, стирая пот со лба.

   – Отлично, – съязвила подруга. – Кажется, ты собиралась залезть в чужой дом потихоньку? Только залезть или и вылезти тоже? Теперь эти кусты выглядят так, словно по ним прокатился танк! Можно подумать, что дом штурмовала дивизия СС «Мертвая голова»!

   – Да ладно тебе! – отмахнулась я. – Может, в кустах ворочалась заблудившаяся корова, кто поймет? Эти кусты очень живучие, они быстро вернут форму, забудь о них. Скажи лучше, ты сможешь нести стремянку, или я потащу ее волоком? Кстати, тогда ты могла бы сесть на нее сверху, как раненый боец на сани-волокуши!

   – Еще чего! – заворчала Ирка, хватая враз окрепшими руками острый «нос» лестницы. – Совсем новая стремянка, она будет служить еще долгие годы, если ты не сделаешь из нее одноразовую волокушу!

   Мы повлеклись по проселку со скоростью катафалка.

   – Узнала что-нибудь? – спросила Ирка.

   Выскочивший из темноты Томка тянул меня за штанину: собаке надоело гулять в одиночестве и хотелось порезвиться в компании.

   – Том, отцепись, – попросила я. – У нас сейчас все силы уходят на транспортировку лестницы, мы с тобой потом поиграем.

   – Ну, рассказывай! – попросила подруга.

   – Не останавливайся, я буду на ходу рассказывать, – пообещала я. – Давай налегай на хомут, пойдем скорее домой, пока Колян с Моржиком нас не хватились.

   – А кстати, я хотела спросить: почему ты не хочешь, чтобы Колян узнал о нашем расследовании? – Ирка, желающая видеть мое лицо, все-таки остановилась.

   Мысленно я отметила это множественное число: о «нашем» расследовании! Похоже, я опять втянула подругу в историю! Хотя она и сама всегда рада во что-нибудь такое втянуться.

   – К сожалению, Колян у меня тоже под подозрением, – призналась я. – Из числа тех, кто ночевал в нашем доме в ту роковую ночь, когда был убит Желтиков, надежное алиби только у нас с Масянькой: малыш не смог бы выбраться из кроватки без посторонней помощи, а о себе я точно помню, что никого не убивала. Ну, чего стоим, кого ждем? Бери лестницу!

   – Раз, два, взяли!

   Ирка вздернула свой конец стремянки, я – свой, и мы потащились дальше. Внесли лестницу во двор, обогнули дом – и тут передовой отряд в лице Ирки едва не столкнулся с рыщущим по двору Коляном.

   – Куда вы пропали? – набросился на нас мой муж. – Мы вас ищем, ищем!

   С крыльца, освещенного электрической лампой над входом, к нам спустился Моржик.

   – Мы гуляли с собакой, – сделав невинное лицо, сказала я.

   – И с лестницей? – заметил Колян.

   – Лестница-то вам зачем понадобилась? – спросил Моржик. – Вы куда-то залезали?

   – На дерево, – брякнула Ирка.

   – На какое дерево? – удивился Моржик. – Кажется, сезон сбора урожая еще очень не скоро?

   Вот незадача-то, что же нам понадобилось на дереве? Груши-яблоки будут только осенью… Я посмотрела в сад. На персиковых и абрикосовых деревьях уже появилась завязь, но вишня была еще в цвету.

   – Мы залезали на вишню, – вдохновенно соврала я. – Смотрели на вишневый цвет! Правда, Ирка?

   Чтобы не отвечать, подруга поспешно кинула в рот подушечку жвачки и демонстративно зачавкала.

   – А зачем смотреть на вишневый цвет? – недоуменно нахмурился Колян.

   – И этот человек рассказывает мне о философии дао! – в притворном негодовании вскричала я. – Да что ты вообще знаешь о культуре народов Азии? Ведь японцы ходят смотреть на сакуру, как мы раньше на первомайскую демонстрацию, – семьями, группами и целыми трудовыми коллективами! А сакура, чтоб ты знал, это и есть цветущая вишня!

   – А японцы тоже ходят с лестницами? – заинтересовался Моржик.

   – Ну, что вы привязались к этой лестнице?! – рассердилась я. – Та сакура, на которую мы ходили смотреть, очень высокая, с земли в потемках цветов почти не видно, потому-то мы и взяли с собой стремянку!

   – И фонарик, – зачем-то добавила Ирка, выплюнувшая свой «Орбит».

   – Ничего не понимаю, – честно признался Моржик. – А не проще было посмотреть на цветущую вишню в нашем саду? И ходить далеко не надо, и стремянка не нужна, деревцу всего четыре года!

   Я посмотрела на подругу и развела руками. Все, моя фантазия иссякла!

   – Нет, наше дерево не годится, – приняла эстафету Ирка. – Я с него еще хочу вишен поесть! Мы ходили к бесхозному дереву на пустующем участке, потому что не только смотрели на вишневый цвет, но и собирали его.

   – Зачем?! – воскликнул Колян, и я с трудом удержалась, чтобы не спросить то же самое.

   – А вот это наша маленькая женская тайна, – с достоинством сообщила Ирка.

   За спинами вытаращившихся на нее мужиков я показала подруге большой палец. Все, считай, отмазались!

   – Тогда скажи, где же то, что вы собрали? – не в меру любопытный Колян зашел с другого фланга. – Где ваш вишневый цвет?

   – Вот привязался! – рявкнула на него Ирка. – Ну, сожрали мы его! И не спрашивай, зачем, я тебе ничего не скажу! Если тебе это так интересно, спрашивай у своей жены!

   – Зараза ты, Ирка! – зло прошептала я.

   Теперь Колян от меня не отвяжется, лучше сразу придумать какую-нибудь отговорку.

   – Дело в том, что свежий вишневый цвет, если съесть его прямо с дерева, прекрасно успокаивает нервную систему, – сочинила я. – Думаете, почему японцы такие улыбчивые и приветливые? Они в сезон вишневого цветения до отвала наедаются сакуры в собственном соку и потом целый год ходят спокойные, как танки!

   – Танки – это, кажется, такие японские стихи? – некстати вспомнил Моржик. – Что-то вроде: «Ползет улитка по склону горы. Вниз, вниз… Шмяк!»

   – «Тихо, тихо ползи, улитка, по склону Фудзи. Вверх, до самых высот!» – поправил его начитанный Колян.

   – Почти то же самое, – пожал плечами Моржик.

   – Давайте продолжим разговор о поэзии в помещении? – зябко поежившись, предложила Ирка.

   Мужики быстренько отволокли стремянку в сарай, и мы вошли в дом. Ирка предложила заварить чай, но я предпочла ретироваться в свою комнату, так как не хотела продолжать разговор о ночных прогулках со стремянкой и фонариком. Сославшись на то, что завтра мне рано вставать, я удалилась, и Колян последовал за мной. Мы улеглись в постель, но сон от меня бежал.

   Мысли мои крутились вокруг убийства, совершенного кем-то на нашем балконе. Я сердилась сама на себя: зачем я трачу время на выяснение обстоятельств гибели Аделаиды, когда мне нужно знать, кто убил ее сына? Ведь Аделаида сама по себе меня не интересовала, я надеялась от нее узнать что-нибудь о Диме, но по вполне понятным причинам никогда уже не узнаю. Значит, нужно попытаться зайти с другой стороны. Займусь-ка я, пожалуй, делом, унаследованным мной от Желтикова через «Планиду». Как его там? «Заказ Кочерыжкиной»! Может, Дима именно на этом фронте что-нибудь такое откопал, за что его убили.

   – Ты еще долго будешь ворочаться? – спросил Колян, которого я в очередной раз задела локтем.

   – Что-то мне опять не спится, – пожаловалась я.

   – Ладно, погоди, я сейчас!

   Любящий муж слез с кровати, сунул ноги в тапки и куда-то ушлепал. Его не было несколько минут, и за это время я успела задремать, но была безжалостно разбужена.

   – На, пожуй! – сказал заботливый супруг, запихивая мне в рот пригоршню крупных белых чешуек, которые я поначалу приняла за клочки надушенной папиросной бумаги. – Успокаивай свою нервную систему и давай будем спать!

   Я безропотно пожевала горьковатые лепестки, оборванные Коляном с цветущей вишни, и незаметно сплюнула кашицу в ладонь.

   Ну, и что хорошего в этой хваленой сакуре? На вкус – типичное «няо-сяо»!

   Четверг

   – Ты помнишь, что в субботу мы с Маськой идем в цирк? – спросила Ирка, поплотнее запахивая полу теплого халата.

   Было раннее утро, восемь часов с минутами. Мы уже проснулись, позавтракали и собрались к выходу – все, кроме Ирки, которая никуда не спешила, потому что оставалась дома. Впрочем, подруга встала даже раньше других, чтобы приготовить мужу и гостям питательный завтрак.

   – Колюша, не лезь в цветочки! – крикнула я малышу, который только утром увидел на клумбе декоративно-растительного ежа.

   Понравился ему этот зеленый зверь или нет, я пока не поняла: ребенок уже в третий раз швырял в ежовое изваяние резиновый мяч, но было ли это действие по смыслу равнозначно броску помидором в плохого артиста или малыш просто хотел поиграть с новым четвероногим другом, осталось неясным. Раз за разом мячик перехватывал старый друг – Томка. Третий бросок оказался удачным, мячик опустился точно на спину ежа, и сунувшийся было в колючую зелень пес не смог его сцапать.

   – Ябол! – обращаясь ко мне, произнес Мася.

   Пальчиком ребенок указывал на красный мячик, красиво контрастирующий с сочной зеленью самшита.

   – Он говорит: «Яблоко»! – перевела я специально для Ирки.

   – Яблоко? – Подруга подошла поближе и внимательно посмотрела на ежа. – Слушай, это гениально! Я все думала, чего моему ежику не хватает для пущей натуралистичности, а Масянька сразу понял! Яблоко на спине – это то, что нужно! Мася, ты гений!

   Украдкой от меня она сунула ребенку сладкий пирожок с вареньем.

   – Ти моя ум-м-м, – согласился малыш, немедленно надкусывая пирог.

   – Да, ты моя умница, – подтвердила я.

   – Женщины и дети, экипаж подан! – прокричал Колян, высунувшись из-за угла дома.

   С улицы до нас уже доносился звук бодро работающего мотора. Очевидно, Моржик выгнал машину из гаража и теперь ждал полного сбора пассажиров. Масяньку нужно было доставить домой под юрисдикцию приходящей няни, а нас с Коляном развести по рабочим местам. Я подхватила сынишку на руки и понесла к выходу.

   – Завтра уже пятница, – сказала Ирка, провожая нас до калитки. – Приезжайте к нам на выходные!

   – Созвонимся, – пообещала я, усаживаясь на заднее сиденье.

   Ирка за ошейник выволокла из машины Томку, который не хотел с нами расставаться, и захлопнула дверцу.

   – Ми кака! На масы! – в полном восторге завопил малыш.

   – Да, мы катаемся на машине, – подтвердила я. – Не бей ножками, порвешь маме колготки.

   – У тебя на работе разве нет запасных? – зевая, спросил Колян.

   Мы уже катили по проселку в сторону города.

   – Есть, – согласилась я. – Но я попаду в офис только к обеду. Моржик, ты можешь отвезти меня прямо к экспоцентру? У нас с Вадиком с утра пораньше съемка на выставке.

   – Это какая выставка? «Кубанский стол – 2004»? – спросил Моржик. – Продовольственная, да? Пожалуй, я и сам туда загляну.

   Я кивнула. Традиционная специализированная выставка предприятий пищевой и перерабатывающей промышленности «Кубанский стол» пользуется у горожан огромной популярностью. Это объясняется не столько интересом к новинкам и достижениям пищевой промышленности, сколько сопровождающей экспозицию дегустацией продукции.

   – «Кубанский стол» – это действительно звучит заманчиво, – заметил Колян. – Вот на выставку «Кубанский стул» я бы, пожалуй, не пошел!

   – Ну, где стол, там и стул! – хохотнул Моржик.

   Шутя и посмеиваясь, мы докатили до нашего дома, где я с рук на руки передала няне свое перемазанное вареньем сокровище. Коляна десятью минутами позже выбросили возле башни, один вид которой напомнил мне о «Планиде», а меня Моржик подвез прямо к воротам экспоцентра.

   Оператор с оборудованием должен был ждать меня у входа в первый павильон, но его там не было. Обнаружить Вадика удалось только с помощью телефонного звонка с одного мобильника на другой.

   – Ты там? Я щас, – невнятно произнес друг и товарищ.

   Через минуту он нарисовался за спинами дюжих парней из охраны и приветственно помахал мне пластмассовой одноразовой вилкой. Показав служебное удостоверение, я прошла кордон, с подозрением посмотрела на оператора и спросила:

   – А камера где?

   – Все в пресс-центре, побежали скорее, – Вадик схватил меня за руку и поволок сквозь толпу.

   До официального открытия выставки оставалось еще больше часа, но в павильоне уже было не протолкнуться. У отдельных стендов стояли целые очереди.

   – Куда мы бежим? – спросила я Вадика. – У нас съемка в девять тридцать, это только через двадцать минут!

   – Всего через двадцать минут! – поправил меня Вадик. – Шевелись, а то мы ничего не успеем!

   Я сдалась, перестала задавать вопросы и потрусила за оператором след в след. Вадька, как выяснилось, знал, что делать и куда бежать: за оставшиеся до назначенного срока двадцать минут мы успели продегустировать в разных местах четыре вида пельменей и два – вареников, а к ним майонез, сметану, горчицу и два разных кетчупа. Кусок прекрасно прожаренного мяса с луком и сыром от производителей жарочных шкафов Вадька добыл с боем и всего один на двоих, зато количество съеденных чебуреков на душу посетителя производителями замороженных полуфабрикатов не ограничивалось. Маринованный виноград мы запили горячим какао, пряники с вареньем заели красной икрой, а дармового мягкого мороженого из импортного автомата слопали по три порции, после чего единодушно решили, что наш пломбир гораздо лучше, и попросили у иностранцев добавки.