Текст книги "Звезда курятника"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

   – Спасибо, не надо, я от таких вещей стараюсь держаться подальше, – призналась я. – На всякий случай.

   – И правильно, – вздохнула Нина. – Знаете, какие истории бывают? Вот заказала одна девчонка освободить мужа от постылой жены – ну, отворожить просто, а жена эта возьми да и помри! Случайность, конечно, дикое совпадение, а девчонка теперь себя в ее смерти винит, казнится, плачет! К Марьянке прибегала, с кулаками накинулась: ты, говорит, меня неправильно поняла, я только хотела, чтобы мужик от жены ушел и со мной остался!

   – Ужас, – согласилась я.

   Мы немного поговорили о работе салона, а потом я еще раз, уже более подробно, рассказала доверчивой Нине свою легенду о несуществующей компании «Русский дух». Записала в блокнот телефончик хозяйки салона и аккуратно вывернула на интересующую меня тему, спросив, нет ли среди соседей «Наины» по этажу иных фирм, которые могут быть интересны организаторам мифического проекта.

   – Тут недалеко от вас расположена какая-то «Планида», – «вспомнила» я. – Судя по названию, это тоже какой-то магический салон?

   – «Планида»-то? Нет, что вы! – пренебрежительно махнула рукой Нина. – Это просто брачное агентство!

   – Да неужели?

   – Точно вам говорю! Мы же тут все рядом сидим, чай вместе пьем, за булочками бегаем, болтаем в перерыв. «Планида» – это брачное агентство и служба знакомств. Я сама к ним ходила посмотреть каталог потенциальных женихов!

   – Ну, и как женихи?

   – Честно говоря, плюнуть не на кого! – призналась Нина. – Я в «Планиде» только одного симпатичного парня видела, но не на фото в базе данных, а живьем. Есть там один такой Дима…

   Девушка мечтательно закатила глаза.

   С трудом удержавшись, чтобы не сказать ей, что симпатичного Димы уже нет ни в «Планиде», ни вообще в этом мире, я закончила нашу приятную беседу за чашкой чая и откланялась.

   Было семнадцать с чем-то. Сменить няню, пасущую на протяжении трудового дня нашего Масяньку, я должна была в шесть. Прикинув, что вполне успею по дороге домой сделать еще один шаг в своем расследовании убийства Дмитрия Желтикова, я забежала на железнодорожный вокзал и сунулась в стеклянную каморку «Горсправки». Спасибо добросовестным составителям некролога, вывешенного на стенде в холле покинутого мной офисного здания, я владела полным набором сведений, необходимых для выяснения места жительства гражданина Желтикова. Раз уж мне не удалось толком расспросить о покойнике его бывших сослуживиц, неплохо было бы пообщаться с Димиными соседями, а также с его родными и близкими.

   Нужную мне информацию я получила в считаные минуты, потому как вокзальное справочное бюро с недавних пор было оснащено современной компьютерной техникой. Таким образом, мне стало известно, что покойный Дмитрий Желтиков проживал в городе Екатеринодаре по адресу: Пионерский микрорайон, улица Школьная, восемь.

   Судя по всему, «восемь» – это был номер дома по улице Школьной. Дом этот, видимо, был частным, иначе мне сообщили бы и номер квартиры. Частные дома в «спальном» Пионерском есть только во второй очереди микрорайона – в чистом поле за лесополосой и железнодорожной веткой. Я это знала наверняка, потому что сама пару лет жила в Пионерском-2 и частенько гощу там у моей лучшей подруги. Ирка с мужем Моржиком живут в большом доме с любовно ухоженным приусадебным участком, люди они очень гостеприимные, и мое семейство в полном составе регулярно зависает в Пионерском на уикенд. Колян с Моржиком жарят шашлыки и инспектируют состояние винного погреба, Масянька осваивает верховую езду на овчарке Томке, а нам с Иркой всегда есть о чем поговорить. Мы вместе пережили немало приключений, зачастую небезопасных, но всегда увлекательных.

   Поэтому подруга ничуть не удивилась моему позднему звонку. Я как раз уложила спать сынишку, подала ужин припозднившемуся с работы супругу и могла немножко повисеть на телефоне.

   – Привет! – бодро сказала я подруге. – Как жизнь, что у вас нового?

   – У нас в саду новый ежик, – радостно поведала Ирка. – Красивый – глаз не оторвать!

   Я немножко удивилась. Что такого особенно красивого может быть в еже?

   – С позолоченными колючками, что ли? – спросила я.

   – Нет, зелененький, как молодой кузнечик! На три тона светлее наших елочек! – сообщила Ирка.

   В возрасте кузнечиков я не разбираюсь, но елочки, высаженные Иркой и Моржиком вблизи собственноручно организованной альпийской горки, я помнила достаточно хорошо, поэтому окрас хваленого зелененького ежика вполне могла себе представить. У меня другое не укладывалось в голове: за каким бесом они покрасили ежа?

   – Зелененький, значит, – повторила я, не зная, что сказать. – Ир, а зачем он вам?

   – Как это – зачем? – Судя по тону, подругу мой вопрос сильно шокировал. – Да сейчас у каждого уважающего себя домовладельца в саду есть что-нибудь подобное! У кого – ежик, у кого – дельфин или крокодил, а то и все вместе! Мода такая!

   – Крокодила хотя бы красить не надо, он и так зеленый, – рассудила я. – А с дельфином, наверное, мороки много: краска-то нужна водостойкая, иначе смоется вся к чертовой бабушке…

   – Какая краска?

   Ирка немного помолчала, а потом закричала в трубку:

   – Идиотка! Ты что, решила, что наш ежик живой?

   – Вы что, покрасили дохлого ежика?! – ужаснулась я.

   – Нет, это я сейчас сдохну! – пожаловалась подруга. – Ленка, ты меня уморишь! Наш зеленый ежик – это такая садовая скульптура! Ну, украшение для клумбы, мы его с Моржиком сами сделали из декоративных растений! Ты что, никогда не слышала про ландшафтный дизайн? Ты серость!

   – Не всем же быть зелеными, как ваш еж, – сконфуженно огрызнулась я. – Ладно, закроем эту тему! У меня к тебе вопрос: улица Школьная в Пионерском-2 – это далеко от вас?

   – Какой номер? – деловито уточнила подружка.

   – Восемь.

   – Школьная, восемь? Ближе некуда! Мы соседствуем огородами!

   В переводе это означало, что участок, на котором построен дом подруги, граничит по дальней линии с тыльной частью домовладения покойного Желтикова.

   – Вот это удача! – бурно обрадовалась я. – Иришка, а ты случайно не знаешь, кто там живет?

   – Вроде баба какая-то, – неуверенно сказала подруга. – Точно не знаю, мы не общаемся.

   – Ты уверена, что баба? По моим сведениям, должен жить молодой мужик! – нажала я. – Ирка, напряги память! Я помню расположение комнат в твоем особняке, соседи по задворкам должны хорошо просматриваться из окон библиотеки на втором этаже!

   – А что мне делать в библиотеке? – обиделась подруга. – Я туда раз в неделю поднимаюсь, чтобы пыль смести! И в это время смотрю не в окна, а на книжные полки! В чужие дворы твой пес таращится, а не я! Весь в хозяйку, такой же любопытный!

   Я оставила «наезд» без внимания. Том – отличная собака и прекрасный товарищ, а то, что он любопытен, его нисколько не портит, скорее наоборот, украшает. И вообще чем еще заниматься бедному песику, запертому на десяти сотках, если не наблюдать за происходящим снаружи? Хорошо еще, у самой земли глухой двухметровый забор превращается в крупноячеистую решетку, есть хоть куда заглянуть!

   – Придется тебе, Ирусик, срочно познакомиться с соседями, – сказала я. – Мне очень важно знать, кто они такие.

   – Конкретнее, – потребовала Ирка.

   – Если конкретнее, то на Школьной, восемь, прописан некий Дмитрий Желтиков.

   – Ты говоришь – прописан? А где живет?

   – Ну, с недавних пор вообще нигде, – призналась я. – Его новый адрес уже на том свете! Этого парня минувшей ночью зарезали на нашем балконе, и я намерена срочно выяснить, кто это сделал, чтобы знать, не следует ли отказать от дома кое-кому из старых знакомых!

   – А кто у вас был минувшей ночью, кроме покойника? – ревниво спросила Ирка. – Небось назвали полный дом всякой шушеры, а теперь удивляетесь, что кого-то убили!

   – Ирусик, не сердись, мы никого не звали, гости пришли сами по себе, – сказала я. – Андрюха с Галиной и Сашка с Надей, да еще этого Диму с собой притащили. А он вообще посторонний человек, его никто даже не знал, Андрюха подобрал убогого, потому что тому ночевать негде было!

   – Убогий – это калека, что ли? – спросила Ирка.

   – Да нет, молодой симпатичный парень, руки-ноги у него целы были, да и все остальное, я думаю, тоже.

   – Высокий? – зачем-то спросила подруга.

   – За метр восемьдесят пять, я думаю.

   – Тогда его Андрюха убил, точно! – убежденно сказала Ирка. – Он сам-то ростом с полярную березку и всех высоких мужиков тайно ненавидит, потому что завидует им!

   – Тогда он первым должен был убить Коляна, – не согласилась я. – Колян выше Димы, в нем без пяти сантиметров два метра!

   – Коляна, наверное, труднее было бы грохнуть, ты вокруг него держишь такую круговую оборону, что никто не подберется! – возразила подруга. – А этого вашего приемыша, насколько я понимаю, замочить было легче легкого.

   – И не хочется, да жаль упускать такой случай? – процитировала я любимого О'Генри.

   – Ага. Вот Андрюха и воспользовался оказией.

   – Я над этим подумаю, – пообещала я. – А пока можно тебя попросить о помощи? Не сочти за труд, наведайся на Школьную, восемь, и разузнай, что сможешь, про этого Желтикова: что он был за человек, c кем дружил, а особенно – с кем ссорился…

   – А что мне за это будет? – поинтересовалась подруженька.

   – А что ты хочешь?

   – Дашь мне в субботу Масяньку напрокат! Я поведу его в аквапарк! – потребовала Ирка.

   У них с Моржиком пока нет своих потомков, и подруга при случае самозабвенно тетешкается с младенцами друзей. Нашего Масю тетя Ирка во всех смыслах таскает на руках, и ребенок ее просто обожает.

   – Ой, сколько угодно! – обрадовалась я. – Я хоть немножко отдохну! Только в какой аквапарк ты собираешься, разве сезон работы водных аттракционов на открытом воздухе уже начался?

   – По телевизору сегодня сказали, что в Кубани уже купаются!

   – Ирка! Сколько раз тебе твердить: не верь всему, что говорят по телевидению! – укорила я наивную подружку. – В Кубани пока что купаются только моржи и идиоты!

   – Но ты же, я видела, купалась?! – Ирка не упустила возможности воткнуть в меня булавку. – И кто ты после этого: морж или идиотка?

   – В Кубани сейчас купаются только моржи, идиоты и я, – поправила я предыдущее заявление.

   – Тогда мы пойдем в цирк, – постановила Ирка.

   – Договорились, – кивнула я. – Пожалуйста, не откладывай с походом на Школьную, постарайся разведать все, что можно, прямо завтра. Созвонимся ближе к вечеру, хорошо? Спокойной ночи.

   – Спокойной ночи, – эхом повторила Ирка.

   Я всем сердцем надеялась, что нынешняя ночь действительно будет спокойнее предыдущей, и поэтому баррикады перед входной и балконной дверьми построила облегченные: просто расставила вдоль порожков Масянькин игрушечный транспорт, по пять машинок на каждом рубеже. Если кто-то попытается вторгнуться в квартиру, легким испугом не отделается: ничто так не способствует обзаведению синяками и шишками, как ходьба по коварно выскальзывающим из-под ног инерционным машинкам!

   Вторник

   Ночь прошла без эксцессов, и это меня очень порадовало: готовя завтрак, я весело напевала и бодро бренчала посудой. Тем временем малыш с неудовольствием обнаружил, что его машинки почему-то находятся не там, где обычно, и принялся их собирать. Перенося охапку автомобильчиков из прихожей в детскую, Масянька мимоходом уронил одну игрушку. Красная «Альфа Ромео» размером со спичечный коробок упала в Колянову туфлю и коварно затаилась в длинном носке.

   – О боже! Что это?! – вскричал Колян получасом позже.

   Истерические нотки в голосе отца и мужа вынудили нас с Масянькой прекратить процесс заправки постелей и выскочить в прихожую с подушками в охапках.

   – Что, опять?! – вопросил Колян, вытряхивая из туфли жужжащий предмет.

   Недоверчивое удивление, отчетливо прозвучавшее в голосе супруга, было мне понятно без объяснений. У нас много лет жил домашний любимец, кот Тоха, которому его чистопородная шиншиллистая персидскость нисколько не мешала при случае замечательно ловить мышей, крысят и тараканов. Делал он это из чисто бескорыстного интереса, потому как добычу не ел и даже не надкусывал, а в целости и сохранности складывал в тапки хозяина дома. Эта добровольная вассальная зависимость Коляну льстила, но ощущать под ногой хрустящий хитин тараканьего панциря или мокрую мягкую мышь было, я думаю, очень неприятно. Со временем у Коляна выработалась привычка предварять процесс обувания тщательной проверкой туфель и кроссовок на предмет посторонних вложений, и прошла эта фобия совсем недавно, примерно через год после смерти состарившегося кота. И вот, пожалуйста!

   – Это просто машинка, – успокаивающе сказала я, увидев, что именно вывалилось на пол из мужней туфли.

   Колян стоял, замахнувшись снятым башмаком, словно бейсбольной битой. Наверное, приготовился с размаху шарахнуть обувкой по предполагаемому таракану.

   – Масын! – торжествующе вскричал малыш, утаскивая красную «Альфу Ромео» на парковку в детскую.

   – Спокойствие, только спокойствие! – сам себе сказал Колян, слегка подрагивающими руками натягивая на ногу туфлю.

   – Пустяки, дело-то житейское! – подхватила цитату я.

   Колян посмотрел на меня мрачным взором, чмокнул надутыми губами воздух и удалился. Еще получасом позже, сдав вахту няне, убежала на работу и я сама.

   – Привет! Сегодня я твой! – радостно объявил мне Вадик, дожидавшийся моего появления уже во дворе, у служебной машины.

   – За что мне такое счастье? – спросила я, принимая из рук оператора листочек «путевки» с редакционным заданием.

   – Ты имеешь в виду дежурную съемку или работу со мной? – уточнил Вадик.

   – Задание мне нравится, «Смотр качества хлебобулочной продукции» – это звучит неплохо, – заметила я, усаживаясь в машину. – А что касается тебя, так ты, Вадька, очевидно, выдан мне в нагрузку? Чтобы мне жизнь малиной не казалась? Полагаю, Наташа после вчерашнего отказалась с тобой работать?

   – Неблагодарная! – Вадик надулся и в сердцах громко хлопнул дверцей. – Сколько я для нее всего снимал, хорошего и разного! А теперь мне говорят: «Еще раз облажаешься, к камере не приближайся!»

   – Еще раз стукнешь дверцей, пойдешь пешком! – предупредил водитель.

   – Еще раз сегодня услышу от кого-нибудь «еще раз», совершу что-нибудь ужасное! – заявил Вадик.

   – Только не сейчас, – попросила я. – Ужасов мне нынче и без тебя хватает.

   Машина медленно катила по улице, забитой автомобилями, водитель тихо ругался.

   – Слышь, Вадька? – позвала я, не оборачиваясь. – На всякий случай я тебя предупреждаю: я не Сима, мне красивые девчонки в кадре не нужны, так что можешь никакое бабье не снимать.

   – Угу, – буркнул оператор.

   Справедливости ради надо признать, что свою работу он на сей раз выполнил хорошо. Единственное, что удивило монтажера, с которым мы готовили сюжет к эфиру, так это то, что в кадре были только мужчины.

   – Вот не думал, что технолог хлебобулочного производства – чисто мужская профессия! – удивлялся Митя.

   Я не стала объяснять, что это Вадик понял мою просьбу не повторять свою вчерашнюю ошибку как тотальный запрет на съемки всех до единой особей женского пола.

   – Лен, тебя у себя к телефону! – приоткрыв дверь монтажной, прокричал в щелочку кто-то из техников.

   Я прошла в редакторскую, взяла лежащую на столе трубку и услышала нервно «аллекающую» Ирку.

   – Алле, Ленка, ты меня слышишь?

   – Слышу.

   – Через пять минут выходи в кафешку, я подъеду! – прокричала она.

   Судя по характерному интершуму, подруга звонила мне из машины.

   – А что случилось? – насторожилась я.

   – Это не телефонный разговор! – заявила подруга.

   Встревоженная, я вышла из здания телекомпании, перебежала через дорогу и заняла столик в маленьком кафе, где в дни футбольных матчей собираются фанаты местной команды. Телевизор на стойке показывал что-то тематическое, какие-то дюжие дядьки в трусах и гольфах бегали по аккуратно подстриженному газону за пятнистым мячом. Травка была зелененькая, сочная, очень аппетитная. Как говорит моя коллега Оля: «Когда я вижу такую траву, то завидую коровам». Не без оснований, кстати говоря: я как-то делала сюжет про наш стадион и с тех пор знаю, что футбольное поле – это очень сложное агротехническое сооружение. За качеством зеленого покрытия следит целая бригада трудолюбивых теток, которые по всем правилам науки готовят газонную смесь из нескольких видов трав и без устали пропалывают сорняки и «штопают» проплешины. Косят траву на поле дважды в неделю, и из бункера газонокосилки в мусорные баки высыпается аппетитно пахнущая зеленая кашица, представляющая собой идеальный корм для жвачных. Владельцы козочек, кроликов и хомяков со всей округи приходят с пакетами к мусорным контейнерам стадиона за витаминной смесью для своих питомцев.

   – О чем ты думаешь? – прервала мои пасторальные мысли о зеленых пастбищах подоспевшая Ирка.

   – О кроликах и козах, – честно призналась я.

   – О копытных, значит? Это правильно. Ты мне такую свинью подложила! – заявила подруга, устало обмахиваясь подхваченным со столика меню. – Фу-у, пить хочу!

   – Закажи коктейль «Пенальти», – посоветовала я. – Фирменный напиток! Я сама не пробовала, но Вадик говорил, что эта штука пробивает человека насквозь!

   – Мало тебе чужих трупов, хочешь и меня уморить? – посетовала Ирка.

   Упоминание о трупах во множественном числе меня неприятно удивило.

   – Кто-то еще помер, кроме Димы? – догадалась я.

   – Ну! И я нашла труп!

   Около девяти часов утра, проводив на работу мужа, Ирка перемыла оставшуюся от завтрака посуду, вытянула из морозилки брусок замерзшей до каменной твердости говядины, брякнула мясной кирпич в мойку и на сем временно закончила приготовления к обеду. Никаких особенных дел у нее нынче не было: уборку в доме она сделала вчера, а с дежурной стиркой дорогая стиральная машинка обещала справиться без участия хозяйки. Ирка вышла в сад, полюбовалась немного новой клумбой с самшитовым ежиком и вспомнила о моей просьбе заглянуть к соседям на Школьную, восемь.

   Некоторое время она придумывала повод для визита, потом еще раз посмотрела на ежика, и ее осенила идея предложить обитателям соседнего дома семена цветов для открытого грунта и саженцы декоративных растений. Принадлежащая Ирке и Моржику фирма «Наше семя» с успехом занимается реализацией такого рода продукции на кубанском рынке. Мне лично название «Наше семя» кажется двусмысленным, но в коммерческом плане оно оказалось удачным, что подтверждает постоянный рост продаж. Наверное, что-то в этом нехитром словосочетании задевает патриотическую струнку потенциального покупателя.

   Найденная мотивация Ирку приободрила: в свете поиска нового перспективного клиента поход к соседям мог принести вполне ощутимую пользу. Ирка сменила домашний халат на приличный костюм, взяла охапку каталогов и буклетов «Нашего cемени» и в обход квартала пошла к соседскому дому по огороду.

   Забора перед домом на Школьной не было, только невысокая живая изгородь на западный манер. Ирка обошла этот зеленый барьерчик и по брусчатке узкой дорожки приблизилась к парадной двери, украшенной массивным кольцом-стучалкой.

   – Руки у меня были заняты буклетами и проспектами, поэтому стучать и звонить было нечем, – сказала Ирка. – Я просто толкнула дверь задом, и она открылась. Думаю, это хорошо, потому что я не оставила там отпечатков своих пальцев.

   Она на секунду замолчала, а потом опасливо спросила:

   – Ты не знаешь, криминалисты снимают только следы рук?

   – Ты хочешь знать, собирают ли они отпечатки задниц? – насмешливо хмыкнула я. – Думаю, нет. Хотя ментам, наверное, было бы интересно «откатывать» не пальчики, а попки, но на твою корму, извини, конечно, никакой штемпельной подушечки не хватит! К тому же ты была не голышом, стало быть, никаких идивидуальных следов типа папиллярных линий или целлюлитного рельефа не оставила. Вот если бы дверь была свежеокрашена, тогда стоило бы беспокоиться.

   – Дверь была совершенно чистая и сухая, – подумав, сказала Ирка. – Зато сразу за ней было очень сыро!

   Ковролин, покрывающий пол в холле, был насквозь мокрым и противно чавкал под ногами. Топчась по этому болоту, Ирка несколько раз громко позвала хозяев – в принципе, это следовало сделать, еще стоя на крыльце, но некультурно вопить во все горло вблизи цивильного особняка подруга постеснялась. Вопить внутри, по ее мнению, было не зазорно.

   Никто не отзывался и не появлялся. Ирка внимательно всмотрелась в сумрак коридора, и ей показалось, что прямо за порожком тихо плещется вода. Это ее встревожило.

   – Сама знаешь, центрального водоснабжения в нашем районе пока нет, и почти в каждом доме установлен свой бак, в который вода закачивается насосом из персональной артезианской скважины, – напомнила мне Ирка. – Относительно небольшой бак на три тысячи литров – это примерно десять стандартных ванн, наполненных до краев. Если вылить всю эту воду прямо в дом – такой, как этот, на Школьной, то стулья по комнатам плавать не будут, но ноги по щиколотку замочишь.

   Подумав, что хозяева особняка скорее всего спокойно спят в не затронутых наводнением комнатах на втором этаже и знать не знают о ЧП, домовитая Ирка решила в одиночку бороться с паводком. Она резонно рассудила, что за оказанную услугу спасенные граждане будут ей благодарны и, стало быть, отнесутся к незваной гостье особенно внимательно. Не обращая внимания на то, что промочила и чулки, и туфли, подруга двинулась по коридору в поисках источника протечки.

   В дальнем конце коридора темная вода была позолочена светом, сочащимся из-за неплотно прикрытой двери. Ирка просунула в щель руку с буклетами, распахнула дверь настежь, громко сказала:

   – Тук, тук, тук! Кто не спрятался, я не виновата! – и, не дождавшись ответа, вошла в ванную комнату.

   – И как вошла, так и вышла, потому что кое-кто там действительно спрятался – под водой, – сказала она, содрогнувшись. – Мне еще с порога было видно, что в ванне плавает труп, так что я даже не пыталась с ним разговаривать. Вернее, с ней: труп был женский.

   – Ты это так сразу поняла? – не поверила я. – И то, что в ванне труп, и то, что он женский?

   – Если из переполненной ванны подтопленной ивушкой торчит одинокая закостеневшая рука с дюймовыми накладными ногтями, что тут можно не понять? – огрызнулась Ирка. – Или, ты думаешь, мне нужно было подгрести поближе и пощупать пульс на запястье? Ну уж, дудки! По-моему, если баба вся, кроме одной-единственной руки, черт знает сколько времени спокойно лежит под водой, значит, она утонула!

   – Значит, ты к ней не подошла? – уточнила я. – Так и вымелась из дома, никуда не заглянув?

   – В ванну, правда, больше не заглядывала, – призналась Ирка. – А чего мне там было искать? Вода из крана уже не лилась, видно, бак опустел, так что пик наводнения прошел, и в спасателях здесь явно никто не нуждался. А в комнату, смежную с ванной, я все-таки зашла, но ничего интересного там не увидела.

   Смежной с ванной комнатой оказалась спальня, красиво меблированная, с большим зеркалом во всю стену и встроенным платяным шкафом. На застеленной кровати лежало аккуратно расправленное платье, а туфли плавали в тихой заводи под гримировальным столиком.

   – Платье было черное? – уточнила я.

   – Точно! Как ты догадалась? – Подруга посмотрела на меня с некоторым испугом.

   – Элементарно, Ватсон! – сказала я. – Ясно же, что эта утопленница была либо подругой, либо матерью или сестрой убитого Дмитрия Желтикова, а его как раз сегодня должны похоронить. Наверняка она собиралась на печальную церемонию, так что платье, разумеется, должно быть траурным.

   – Мне казалось, что безутешные вдовы и матери обычно не наряжаются на похороны, как в оперу, – желчно заметила Ирка. – Видела бы ты это шелковое платье с декольте глубиной в Марианскую впадину! И туфли на двенадцатисантиметровой шпильке! А в ванну с ароматизированной пеной она за каким чертом полезла?!

   – Ладно, давай не будем обсуждать незнакомого человека, – попросила я. – Тем более незнакомую покойницу!

   Мы немного помолчали и сосредоточенно допили свои напитки: я – остывший кофе, а Ирка – выдохшуюся газировку.

   – Ты на похороны Димы пойдешь? – спросила меня подруга.

   – Вообще-то меня никто не звал, – задумчиво сказала я. – Наверное, пойти нужно, ведь этого парня убили в моем доме. Опять же на поминках можно было бы разузнать побольше о личности Желтикова, но как я объясню свое присутствие коллегам покойника? Они же не в курсе, что мы с усопшим были знакомы, я изображала в «Планиде» совершенно случайную тетку…

   – О чем ты говоришь, я не понимаю, – досадливо сказала Ирка. – Какая «Планида»? Какие товарищи усопшего? Другие покойники, что ли?

   – Типун тебе на язык!

   Я вкратце пересказала Ирке события вчерашнего дня.

   – Ну, и чего ты думаешь? В чем проблема-то? Ты же теперь член коллектива, в котором трудился покойный Желтиков! Более того, ты унаследовала его работу! Разве это не повод для того, чтобы проводить товарища в последний путь? – спросила подруга.

   Я тут же с ней согласилась и, не вставая из-за столика, прозвонила с мобильника в телекомпанию, окна которой мне были прекрасно видны сквозь витринное стекло кафешки. Наташа, влекущая нынче тяжкую ношу обязанностей дежурного редактора, очень неохотно, но все же отпустила меня с работы пораньше. Каюсь, я соврала, будто у меня страшно разболелась голова и мне совершенно необходима прогулка на свежем воздухе.

   – Это почти правда, – заметила Ирка, выходя со мной из кафешки на площадку, где стояла ее машина. – Городское кладбище находится под открытым небом, и свежего воздуха там навалом, дыши – не хочу!

   Первой, кого я увидела в небольшой группе людей у открытой могилы, была давешняя дама из «Планиды», Наталья Степановна. В глухом черном платье она величественно стояла у самого гроба, принимая соболезнования.

   – И вы здесь, милочка? – немного удивленно произнесла она, когда я подошла положить пару красных гвоздичек.

   – А как же! – воскликнула я, тактично приглушив голос. – Я ведь теперь тоже член вашего дружного коллектива, и покойник приходился мне коллегой – как-никак тоже специалист по социальной инженерии. Искренне жалею, что уже не смогу у него поучиться, как нужно работать. Кажется, несмотря на свою молодость, Дмитрий был отличным специалистом!

   – Да, у Димы многому можно было поучиться, – согласилась со мной начальница.

   – Это был очень энергичный молодой человек с редкой способностью успешно трудиться под давлением времени и обстоятельств, изобретательный, артистичный и целеустремленный! В прошлом году он почти два месяца работал в вечернюю смену поваренком в китайском ресторане, где регулярно встречалась парочка, находящаяся у нас в разработке!

   – Да, это подвиг, – убежденно кивнула я. – Я бы так не смогла! У меня вся эта азиатская кулинария вызывает стойкую неприязнь. Вы знаете, что утку по-пекински перед смертью бьют палкой, чтобы мясо стало мягче?

   – В самом деле? – заинтересовалась Наталья Степановна. – А вы не знаете, с замороженным бройлером этот трюк не пройдет?

   – С курицей? – Я задумалась. – Я лично ее палкой не бью, только молоточком для мяса и то уже после разделки, когда разрежу на куски ножом…

   – Может быть, ты оставишь кровавые подробности на потом? – спросила меня в ухо Ирка.

   – Поговорим об этом после, хорошо? – улыбнулась я начальнице. – Может быть, мне, как члену коллектива, надлежит принять какое-нибудь участие в организации процесса?

   – Да-да, подойдите к Верочке, она даст вам повязку, – скороговоркой ответила Наталья Степановна, отворачиваясь от меня к очередному соболезнующему.

   С Иркой на буксире я отплыла в сторонку, нашла неподалеку от группы мужиков с лопатами кенгуристую Верочку, получила траурную нарукавную повязку и спросила:

   – А почему у гроба стоит наша начальница, а не родственники усопшего?

   – Ой, это очень грустная история! – всплеснула руками Верочка, которой явно хотелось поговорить.

   – Расскажите ее нам, – попросила я.

   – Да-да, расскажите! – повторила Ирка, вытягивая ушки в трубочки.

   В Верочкином изложении «очень грустная история» выглядела так. У Димы Желтикова на целом свете не было никаких родственников, кроме любящей мамы. Мать и взрослый сын жили вместе и очень трогательно заботились друг о друге: Димочка, если задерживался на работе, обязательно звонил мамочке и говорил, когда его ждать домой. Димина матушка не работала, имела приличный счет в солидном банке и решала все свои проблемы с помощью фирмы «Планида».

   – Мы ведь и юридической деятельностью занимаемся, и сопровождением сделок, и услугами типа «разное», – Верочка выдала нам очень интересную информацию.

   – Стало быть, похороны Димы организовала тоже «Планида»? – спросила Ирка.

   – И похороны его матушки тоже проведем мы, – кивнула Верочка. – Вы знаете, что она умерла?

   Мы с Иркой отрицательно замотали головами, всячески показывая, что ничего не знаем о смерти мадам Желтиковой.

   – Она вовсе не Желтикова была, – поправила нас Верочка. – Эту фамилию носил Дима. А маму его звали по мужу – Аделаида Петровна Титоренко.

   – И она умерла? – влезла нетерпеливая Ирка.

   – Сегодня утром, в день похорон сына! Так трагично! – Верочка прижала руки к груди, помяв букет гвоздичек. – И обнаружил ее наш водитель! То есть водитель машины, которую «Планида» прислала за Аделаидой Петровной, чтобы везти ее на похороны сына.

   – Как же она умерла? Неужто руки на себя наложила? – Ирка, затаив дыхание, ожидала ответа.

   Мне не нужно было объяснять природу ее интереса.

   – С ней случился сердечный приступ, – ответила Верочка. – Очень неудачно получилось, Аделаида Петровна как раз ванну принимала, ей стало плохо, и она захлебнулась…

   – Ужас! – полным кровожадного удовлетворения голосом заявила Ирка.

   Я поняла, что она радуется тому, что смерть Диминой матушки имела естественные причины.

   – Ах, теперь у компании будет столько забот, – доверительно поведала мне болтушка Верочка. – Предстоит разбираться с волеизъявлением покойной, ведь завещание она оформляла тоже в нашей конторе. Впрочем, не знаю, кому усопшая отписала свое имущество. Если сыну, так он ведь уже умер! Придется поискать наследников.

   – Это очень, очень интересно, – безразличным тоном припечатала Ирка, увлекая меня в сторону.

   Я успела только мимоходом бросить комок земли в могилу, куда уже опустили заколоченный гроб, и кивнуть на прощание Наталье Степановне.