Текст книги "Персик расцветает (СИ)"

Автор книги: Елена Ингверь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Емитсу за ней не приехал. Он всё же умел слушать и слышать, и слова «Фон сказал» воспринял правильно. С самим Фоном он не общался, а поговорил с жёлтым драконом триады Хэшенхэ, Ли Юэшеном. Этот милый молодой человек был Тсуне знаком, он бывал у них несколько раз. Он был учеником Фона. Он вежливо, но непреклонно дал Емитсу понять, что Тсуну он не получит. Никак.

Ну, и правда, не воевать же ему с Хэшенхэ ради девчонки?

Да даже если и воевать – то как?

Так что всё успокоилось. Тсуна спокойно жила у Фона. За это время она всё ещё не поняла, зачем она ему, но научилась воспринимать это как должное. Уже начинала думать, в какой университет ей поступить – ей остался только год до окончания школы. Всё было хорошо.

Всё было хорошо. Был тёплый летний день, ветер гонял по небу редкие белые облачка, в саду цвели розы и зрели персики. Тсуна мыла пол на кухне.

Дверь открылась, и спокойным, можно даже сказать, будничным шагом в кухню зашёл Реборн.

Так обыденно, спокойно, что Тсуна сначала даже не испугалась.

– Хаос, – поприветствовал он её.

И поднял пистолет.

Ей бы защищаться, ей бы выпрыгнуть в окно, ей бы ударить пламенем. Да, от Реборна наверняка ничего не спасёт – но ей бы хоть попытаться.

Но вместо этого она лишь тихо спросила:

– Что я вам сделала?

Спросила – и будто бы ощутила себя мамой. Такой же голос, такой же тон, наверное, даже выражение лица такое же. И, наверное, такой же глупой и беспомощной мама чувствовала себя среди убийц и преступников всё это время. Только Саваду Нану никто не трогал. А вот Саваду Тсунаёши…

Реборн хищно улыбнулся.

– Ты так и не научилась разбираться в политике, Никчёмная Тсуна.

И выстрелил.

И – Тсуна не успела даже зажмуриться.

Но.

Перед ней выросла красная стена.

Спина, вернее.

– Я зато научился, – холодно сообщил ему Фон.

И Тсуна вдруг поняла: он отбил пулю ладонью.

Реборн же – впервые на её памяти – выглядел ошеломлённым.

– Откуда ты взялся? – спросил он у Фона.

– Тот же вопрос я могу задать тебе.

– Ты не всемогущ.

– Ты тоже.

Странно было слышать этот разговор двух бывших аркобалено. Странно – и страшно.

Страшно – почему-то в основном за Фона.

– Тсуна, – сказал он. Вроде бы спокойно и тепло, но было ясно: он приказывает. – Выйди, пожалуйста. Подожди меня в саду.

Тсуна вышла. Наверное, снова так же, как тихая послушная Нана.

Кажется, депрессия и слишком спокойная жизнь после неё сделали её слишком похожей на маму. А может, она всегда такой и была. Поэтому не подошла в наследницы.

Она стояла в саду и тревожно смотрела на персики. Вслушивалась в звуки в доме за спиной. Фон и Реборн больше ни о чём не говорили. Просто дрались. За неё.

Было так странно – знать, что кто-то её защищает.

И всё же – за Фона было страшно. И страх этот нарастал.

Прошло непростительно много времени, но Тсуна наконец поняла: это не просто страх.

И решительно – и, как могла, бесшумно – вернулась в дом.

И сразу, ещё даже не дойдя до кухни, поняла: она вовремя.

Х-баннер получился сам – она даже не успела ни о чём подумать, а он… получился. Она почти не видела, что происходит, что горит в пламени и что снесено струёй. Перед глазами стояла одна картина: Фон лежит, Реборн стоит, пистолет направлен в голову. Контрольный выстрел.

Наверное, пуля сгорела в пламени.

Она очнулась, когда кто-то обнял её за плечи.

– Тсуна…

Кто-то – оказалось, Фон.

Она опустила руки.

Вместо стен кухни были дымящиеся руины. Реборна не было видно нигде.

Тело бессильно повисло в руках у Фона.

В голове билась одна мысль: она не переживёт, если его не станет.

========== Часть 11 ==========

Комментарий к Часть 11

Вообще-то это по логике скорее кусок предыдущей части, но пусть пару недель повисит так, чтобы все его прочитали, а потом запихаю в предыдущую.

Тсуна рыдала и никак не могла остановиться. Фон даже не пытался её успокоить. Он понимал, что раньше она никогда никого не убивала. Да, чудом, да, это странно, но это было именно так. Он отвёл её подальше, чтобы она даже мельком не увидела обгорелого тела Реборна, а сам вызвал своих людей. Наверное, чтобы увезли. И тело, и их двоих – машина Фона-то сгорела вместе с домом. Её дымящийся остов тоже валялся где-то вдалеке.

– Сад цел, – заметил Фон. Наверное, чтобы её отвлечь. Хоть немного. – Ты хотела бы остаться жить здесь, когда я отстрою дом, или переместиться куда-нибудь ещё?

– От меня одни убытки, – прошептала Тсуна.

Она уже успела осознать, что натворила, и рыдала и по этому поводу тоже.

– Не говори глупостей, – слегка укоризненно сказал он. – Если бы не ты, он бы меня убил. И тебя потом тоже. Ты молодец. Я думаю, ничто другое не могло бы его остановить. Я… не хотелось бы этого признавать, но я был слишком самоуверен.

Тсуну это не успокоило.

Подъехали люди Фона, ошарашенно осмотрели то, что осталось от места битвы. Кажется, они были в шоке. Из чёрной машины вышел Ли Юэшен. Тсуна спрятала лицо в ладонях. Фон мог видеть её некрасивой, незнакомые люди – тоже, а вот со знакомыми, но не близкими она совсем не хотела общаться заплаканной. Это было глупо, но это было так.

Ли же отошёл туда, где валялись останки машины и Реборна, задумчиво что-то попинал. Наверное, как раз-таки Реборна. Вернулся. Спросил:

– Учитель, что за ядерная война здесь произошла?

Тсуна не видела, но знала, что Фон улыбается. От этого было вдвойне неловко.

– Реборн был очень близок к тому, чтобы меня убить.

– Не припомню, чтобы его особые пули имели такой эффект.

Тсуна не видела, но догадалась: Фон молча показал на неё. Почему-то она знала, что двумя руками.

– Ничего себе! – выразился Ли. – У неё такие способности? – удивлённо спросил он.

Фон укоризненно на него посмотрел.

– Ты вообще помнишь, кто это? – мягко, но осуждающе спросил он.

– Савада Тсунаёши, бывшая наследница Вонголы… Учитель, я не понимаю. Если у Тсунаёши такие способности, то зачем им другой наследник? Тем более, я знаю, он – крепкий середнячок. У него хороший контроль, да, но контролю над пламенем можно обучить любого.

– Я не всеведущ, – ответил Фон.

– Хватит обсуждать меня так, как будто меня здесь нет, – смогла наконец сказать Тсуна. Вышло плаксиво и поэтому плохо.

Фон вздохнул.

Вместо ответа он сказал:

– Пошли в машину.

Тсуна послушалась.

========== Часть 12 ==========

Они переехали в квартиру в городе. Фон любил тихие места – несмотря на то, что город был огромным и ужасно шумным, в этом районе было очень спокойно. Тсуна тоже вместе с ним полюбила тишину и покой (наверное, она их всегда любила, но просто уже не помнила, когда до переезда к Фону они у неё были), и ей было хорошо. Ну почти – всё же первое в жизни убийство не стирается из памяти так просто. Фон это понимал. Он вёл себя с ней очень осторожно. Она была ему безумно благодарна.

А вот мирозданию – не очень. Потому что буквально через неделю ей на улице встретился Гокудера.

Ну как, на улице – у подъезда. Более того, он её там ждал.

Какой ужас.

– Десятая! – радостно закричал он, увидев её. Спугнул с дерева стайку птиц.

Почему-то даже в тихом Намимори эти крики казались менее неуместными. Неприятно было это понимать. И это слышать.

– Не кричи, – сказала она. – И я не десятая.

– Вы ею станете! – возбуждённо воскликнул Гокудера. Но уже тише. Но – не слишком.

– Не кричи, – повторила Тсуна. – Не стану.

– Но почему? – удивился он. – Мы свергнем этого придурка Адриано и вернёмся к вам. Мы все так решили. Нас даже Вария поддержала!

– Вы уже выбрали придурка Адриано, – жёстко сказала Тсуна. – Вы уже выбрали его вместо меня. А я больше не та мягкая и всепрощающая девочка, которую вы привыкли не слушаться и не уважать.

– Десятая… – пробормотал Гокудера. Почему-то он был очень удивлён.

– Я не десятая, – повторила Тсуна.

– Но что вы будете делать? – со странным выражением лица спросил он.

Тсуна пожала плечами.

– Закончу школу, поступлю в университет. Если Фону будет нужна моя интуиция, то буду иногда ему помогать.

Они это уже обсуждали.

– Как вы можете такое говорить? – поразился Гокудера. – Вы же наследница Примо! Вас учил сам Реборн! Это был план вашего отца, и его тоже можно попросту свергнуть, и вы снова станете править Вонголой! Теперь уже единолично, безо всякого Реборна!

– Не кричи, – повторила Тсуна в третий раз. – Да, это был план моего отца, я знаю. Но никто из вас не остался со мной в Намимори. Даже Хибари, который так любил этот город. Даже ты, любитель стоять передо мной на коленях. И это я убила Реборна, – зачем-то сказала она.

– Вы? Не Фон? – ошалел Гокудера.

– Я. Не Фон, – повторила Тсуна.

– Десятая, это так круто! – заявил Гокудера.

Тсуне реакция не понравилась.

– Наши пути разошлись, – твёрдо сказала она. – И разговор окончен. До свидания, Гокудера-кун, но надеюсь больше тебя не встретить.

И она вошла в дом и захлопнула дверь перед его носом.

Отдышалась. Она, оказывается, сама не заметила, как напряглась во время этого ужасного разговора.

– Простите нас, десятая! – донеслось из-за двери.

Громко. Так громко. Даже с той стороны.

Тсуна, не оборачиваясь, ушла прочь.

Ещё через неделю на том же месте она встретила Ямамото.

– Йо, Тсуна!

Как будто ничего не изменилось.

Как же она от этого отвыкла.

– Прошло больше года, – сказала она.

– И что?

– Да так… ничего.

Он не понял, что она хотела сказать. Впрочем, куда ему? Вряд ли он когда-нибудь что-нибудь поймёт.

– Я слышал, ты не захотела разговаривать с этим полудурком Гокудерой?

Да… А ведь обычно это Ямамото в их компании был «бейсбольным придурком». Что-то всё-таки изменилось.

– Нам не о чем разговаривать, – сказала она.

– А со мной?

– Тоже.

– Ой, да успокойся ты, ничего такого ведь не произошло.

Не произошло…

– Да… не произошло. И разговаривать не о чем.

– Да ладно тебе. Неужели ты не хочешь снова стать боссом этой, как её, Вонголы?

Этой, как её, Вонголы.

– Неужели ты до сих пор воспринимаешь всё как игру?

– Я всю жизнь с некоторых пор воспринимаю, как игру, – неожиданно серьёзно сказал Ямамото.

С некоторых пор, да?

Что-то она в своём бывшем хранителе проглядела.

Но теперь ей было плевать.

– Понимаешь ли, Ямамото, – медленно сказала она, – я уже один раз чуть не проиграла. Я больше не хочу. Предпочитаю другие дебюты, если тебе так будет понятнее.

– Шахматы, – поморщился Ямамото. – Сложновато ты воспринимаешь жизнь. Но я тебя понял. Что-то всё-таки произошло. Что ж, хорошей тебе игры.

– Спасибо, – почти искренне сказала она. – Тебе тоже.

Больше она его не видела.

Она думала, больше она никого из них не увидит. От Хибари и Мукуро подобного точно ждать не стоило. Ламбо всё ещё слишком мал, Рёхей… ну, не представляла она его за таким занятием, как попытки загнать её обратно в Вонголу. Не по нему такие дела, не по нему.

И она не ошиблась.

Ещё через несколько дней у подъезда стояли Киоко и Хару.

Когда-то она думала, что они с ними лучшие подруги. Когда-то она стараниями Реборна (и, наверное, только стараниями Реборна) смогла с ними подружиться – и была на седьмом небе от счастья. Ещё бы – у неё, Никчёмной Тсуны, впервые появились аж целых две подруги.

А потом уехал отец, бросили её хранители, и её целых две подруги перестали хоть как-нибудь интересоваться её делами. Ну, Хару пару раз заходила. Быстро поняла, что Тсуна не в состоянии поддерживать весёлые диалоги на интересные темы, не в состоянии восхищаться новыми костюмами – и отвалилась совсем. Киоко не поинтересовалась жизнью Тсуны ни разу.

Сейчас уже не было больно. Не было грустно. Сейчас было просто странно и неприятно.

– Я никуда не вернусь, – сказала им Тсуна, не поздоровавшись и не став ждать приветствий.

– Мы уже знаем, – сказала ей Хару. – Мы пришли… извиниться.

– Извиниться?

Это было что-то совершенно новое.

– Да. Мы… были плохими подругами.

– Сначала всё было вроде хорошо, нам было интересно с тобой, – сказала Киоко. – Но, когда ребята уехали, ты очень изменилась. Ты стала… такой…

– Скучной, – подсказала Тсуна. – Я знаю.

– Да, – кивнула Хару. – Это сейчас мы понимаем, что тебе было плохо. Что тебя все бросили. Тогда мы думали, что ничего не случилось, ребята просто уехали, и всё.

– Понятно.

Кажется, они тоже воспринимали всё, как игру. И, в отличие от Ямамото, совершенно по-детски. Неосознанно.

– Извини, – сказала Киоко. – Мы… не знали.

– Хорошо, – кивнула Тсуна. – Всё в порядке.

В порядке не было ничего, но Тсуне совершенно не хотелось ни о чём с ними говорить.

– Ты… не вернёшься в Японию? – робко спросила Хару. – Нет, мы не будем тебя ни на что уговаривать, ребята уже сказали, что ты с ними не хочешь, но мы так, просто спрашиваем.

Тсуна поняла, что её ужасно раздражает слово «ребята» по отношению к юным бойцам Вонголы. Возможно, уже убийцам.

Как она.

Наверное, стоит перестать сейчас думать об этом.

– Если я вернусь, меня либо убьют, либо выдадут замуж без моего согласия.

Киоко и Хару удивлённо раскрыли глаза.

– Да?

– Кто?

– Отец. Я не хочу сейчас об этом говорить. Не беспокойтесь ни о чём, это вообще не ваше дело. Просто… я никуда не вернусь. Мне и тут хорошо.

Вроде бы она сказала это абсолютно нормальным голосом, но Киоко что-то поняла не так.

– У тебя здесь есть… кто-то? – спросила она тем тоном, которым обычно спрашивают о мужьях, женихах и парнях.

Тсуна подумала, что было бы хорошо, если бы Фон был её «кем-то».

Но сразу отогнала эти мысли.

И задумалась.

И мысли вернулись.

– Это не важно, – сказала она.

У Киоко стало до противного понимающее лицо.

Наверное, она хотела что-то ещё спросить, но Хару, к счастью, поняла, что Тсуне всё это неприятно. Она решительно взяла Киоко за руку.

– Мы поняли тебя, – сказала она. – Хорошей тебе жизни здесь. Мы правда желаем тебе счастья, хоть мы и не смогли стать тебе хорошими подругами. Наверное, мы больше не увидимся, так что желаем тебе всего хорошего сейчас.

– Спасибо, – сказала Тсуна. – Вам тоже всего хорошего.

И они разошлись.

Когда Тсуна пришла домой, она почему-то долго-долго плакала. Она сама не знала, почему.

Когда пришёл Фон, он не стал её успокаивать, он просто подошёл и очень нежно её обнял.

Тсуна вновь захотела, чтобы он был её «кем-то».

Но желать этого было довольно глупо, наверное. Особенно – с её стороны.

========== Часть 13 ==========

Больше она действительно не видела никого из бывших «друзей».

И Фон ей ничего о них не говорил.

Всё в порядке. Никто их больше не беспокоит.

Дом, в котором они раньше жили, отстраивают, и они снова переезжают туда. Обстановку этого дома Фон отдаёт на откуп ей, говорит лишь, что ему нравится. Ей очень приятно такое доверие.

Фон лишь ненадолго оставляет её одну, улетает зачем-то. В Италию – об этом проговаривается Ли Юэшен. Тсуна не знает, зачем – и не хочет знать. Она сыта по горло этой Италией, пусть она там никогда не была.

Начинается новый учебный год. Тсуна продолжает хорошо учиться. Легко учиться хорошо, когда и в жизни всё – хорошо. У Тсуны даже начинают появляться какие-то приятельницы. Для того, чтобы завести настоящих друзей, ей должны встретиться люди с её опытом, люди, которые могли бы её понять. Но вот девочек, с которыми можно сидеть рядом и вести лёгкие несерьёзные разговоры, она нашла. Но – твёрдо помнила, что это – не подруги.

Когда Фон привозил её в школу и забирал оттуда (почему-то – всегда – лично), приятельницы Тсуны считали его её парнем. Тсуна всегда ужасно смущалась. Фон был красивым, статным, выглядел очень молодо – многие так думали. Ей завидовали.

Она и сама часто хотела, чтобы это так и было.

И – впервые, наверное, в жизни – её желание исполнилось.

Тсуне исполнилось восемнадцать. Это был милый домашний праздник с Фоном и Ли Юэшеном. С приятельницами она отпраздновала отдельно в кафе. Невежливо было не праздновать с ними, но в дом, где нет никаких её мифических родителей, где она живёт только с человеком, который к ней никак официально не относится и с которым у них непонятные – другим – отношения, их приглашать не хотелось. Не хотелось лишних вопросов. Ещё звонила мама. Говорить с мамой было особо не о чем. В общем, праздник был тихий и какой-то слегка печальный. Но в её положении – наверное, это лучше, чем могло быть.

Фон, как всегда, тихий и тактичный, всё понимал.

И поэтому с шокирующим предложением подошёл только на следующий день.

– Тсуна, – начал он издалека. – Тебе уже восемнадцать…

– Да?

– Я хотел спросить, как ты ко мне относишься? Понимаю, что вопрос провокационный, но ответь, пожалуйста.

– Хорошо, – пролепетала Тсуна.

Ну а как ещё отвечать на такие вопросы?

– А нравлюсь ли я тебе как мужчина? Только, пожалуйста, честно.

Тсуна, конечно же, покраснела и ужасно смутилась.

Потом подумала, что, чтобы задавать такие вопросы, надо знать половину ответа. И потому она ответила честно:

– Да…

– Правда? – как-то немного взволнованно спросил он.

– Да, – уже увереннее сказала Тсуна. – Очень.

Она совсем уверилась в своих словах.

Но, правда, плохо понимала, что происходит.

Фон же улыбнулся.

– Я просто хотел признаться тебе в любви, Тсунаёши.

Тсуна не была политиком, мафиози и китаянкой, так что сохранить лицо ей не удалось совсем. Про себя она подумала, что выглядит, наверное, глупо.

Кем был для неё Фон? Уже долгое время – самым близким человеком во всём мире. Она была готова убить за него – она уже доказала это. Самый близкий человек…

И она любила его.

– Спасибо, – пробормотала она, всё ещё в шоке. – Ой, то есть, я хотела сказать…

– Что я не настолько сильно тебе нравлюсь? – с лёгкой грустью спросил он.

С лёгкой грустью – потому что не привык показывать свои чувства в полной мере. Тсуна давно это заметила. Она знала это.

– Нет, нет. Настолько… Просто… это было очень неожиданно, вот. – Он улыбнулся снова, куда радостнее и светлее. – Но… почему? – спросила девушка взволнованно.

– Что – почему?

Фон наверняка знал, о чём она спрашивает – Тсуна знала и это. Но он почему-то хотел услышать что-нибудь от неё.

Отвратительный, на самом деле, вопрос. Но она не могла не спросить. Ей было нужно это.

– Почему я? Я же… я же… совсем тебе не подхожу, – скомканно сказала она.

– Не знаю, – с улыбкой сказал он. – Любовь не выбирают. Я просто полюбил тебя сразу, как только увидел во время Битвы Представителей. Почти сразу. И не говори, что ты мне не подходишь. Ты – лучшая, и подходишь мне лучше всех.

Тсуна покраснела ещё гуще.

– Но я же…

– Я понимаю, что ты до сих пор не оправилась полностью. Я понимаю, что ты хочешь поспорить с каждым моим словом. Но думать ты мне не запретишь, понимаешь?

Тсуна несмело кивнула.

Что ей было ещё делать?

Она совсем не умела реагировать на признания в любви.

Она никогда раньше не подумала бы, что кто-то может полюбить её.

Но всё же. Реагировать надо было. И надо было реагировать правильно. Хотя бы – глупо и стереотипно, хотя бы – как в глупом фильме про любовь. Но – правильно.

– Ты… мне очень нравишься. Очень. Ты – мой самый близкий человек. Единственный. Я… наверное, плохо понимаю, что такое любовь, но я думаю, что… что я тоже люблю тебя.

Как бы грустно это ни было, она говорила правду. Тот возраст, когда девочки узнают, что такое любовь, у неё просто отняли. А со стороны она эту любовь видела только в фильмах.

Она не знала, правильно ли она отреагировала. Она волновалась.

– Я тебя понял, – улыбнулся Фон. – И, я понимаю, переходить к этому, наверное, рановато, но. Может, поженимся?

Как на это реагировать, Тсуна не знала. Совсем. Поэтому решила просто сказать то, что рвалось наружу само.

– Да, – сказала она.

Фон посмотрел на неё удивлённо.

– Я думал, ты откажешься, – со смущённым смешком сказал он. – Даже кольца не купил…

– Потом купишь, – пожала плечами Тсуна.

Она не видела большой необходимости в этом кольце.

– Прости, – сказал Фон.

– Всё хорошо, – улыбнулась Тсуна.

========== Часть 14 ==========

Свадьба была тихой, скромной, домашней и очень маленькой. Присутствовали только люди из триады. Из тех, кто был с ней раньше, Тсуна пригласила только маму – и та не приехала. Ей запретил отец. Он сказал, что Тсуна ему больше не дочь – а значит, и ей тоже. По его мнению, так должно было быть. Тсуна проплакала полночи перед свадьбой. Было просто ужасно знать, что для мамы слово её ужасного мужа важнее дочери, важнее её свадьбы. А ведь Фон предлагал Нане полностью освободить её от влияния Емитсу. Она не захотела. Сама.

Она всё же любила мужа. До сих пор. Несмотря ни на что.

В первую брачную ночь Тсуна тоже плакала. А Фон сцеловывал её слёзы. Она извинялась, она чувствовала себя отвратительной женой, а он говорил, что она замечательная, что он убил бы их всех, если бы ей от этого стало легче.

Он сцеловывал её слёзы – а потом, когда она подуспокоилась, плавно перешёл к зацеловыванию всего остального.

И Тсуна забыла о своих слезах.

И слёзы высохли, пока он медленно раздевал её.

И, когда он вошёл – не больно, практически совсем не больно, хотя читанные ею женские романы утверждали, что боль должна быть – она забыла обо всём, кроме него, кроме своего удовольствия и своего счастья.

После они долго лежали и говорили. О том, что всё будет хорошо. О том, что Тсуна больше никогда не будет одна.

Тсуна поняла, что она вышла замуж за идеального человека. Она и раньше это знала, да – но сейчас это понимание пришло так остро.

А вскоре она узнала, что беременна. И – она никогда не видела на лице Фона такого счастья. Впервые на её памяти он совсем-совсем не скрывал своих эмоций. После ещё и выяснилось, что это близнецы, мальчики, и счастью вообще не было предела.

Больше Тсуну никто не трогал. По-настоящему – никто.

Планы с университетом пришлось отложить, а потом и забыть совсем. Всё её внимание занимала сначала беременность, а потом дети. А потом ещё и вторая беременность, и ещё одна дочка.

Да, она стала домохозяйкой. Как мама. Она всегда знала, что она очень похожа на маму.

Но только у неё был любящий муж. Но только она знала, за кого вышла замуж.

Но только – у неё всё было хорошо.