Текст книги "Люся и Федя. Документальная повесть в письмах (СИ)"
Автор книги: Елена Хван
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Сегодня опять получила от тебя весточку, третью по счету. Очень рада твоим письмам, и если не получаю их, то мне кажется, что чего-то не хватает. Вот сегодня, например, шла на обед домой, надеясь, что меня ждет письмо, но оно почему-то пришло только вечером. Федечка, радуют меня твои письма, но в то же время и огорчают: ведь нельзя же так убиваться, а тем более теперь совсем не стоит, когда появилась надежда на скорую встречу.
Давай сейчас все обдумаем, как все лучше устроить, а не как-нибудь с бухты-барахты. Так вот, Федьша, вчера я уж тебе по телефону говорила, что нужно немного подождать с приездом, если не три месяца, то может быть месяц. Но это же чепуха, Федь, правда?
Сегодня узнала, что вроде есть вакантная должность мастера в цех, но это еще не совсем точно, т.к. на это место прочили одного товарища из Чесноковки. Вообще, лучше всего будет поговорить с самим директором, что я и сделаю.
А вообще, Федьша, ты ведь хорошо знаешь электричество, и может тебя пока здесь используют не по специальности. Одним словом. С работой в ближайшее время выясню и дам тебе знать. А всякие сомнения насчет работы, которые побудили меня дать тебе телеграмму, объясняются тем, что я вчера побывала на самом заводе и увидела, что там почти ничего еще нет. Все работники завода, кроме строителей, ютятся пока на задворках в здании строящего нас треста. Люди же здесь подобрались хорошие и работать гораздо интереснее: здесь как-то верят в твои силы и знания, ждут от тебя чего-то и в то же время помогают. Как хорошо нам вместе здесь работалось бы, Федя!
Теперь давай по порядку решим остальные вопросы (не сердись, что такое сухое, официальное пишу письмо, считай, что это у нас важное производственное совещание, ладно?).
Насчет квартиры вот что: на первых порах устроишься, если не у нас, то в общежитии, которое скоро окончат. А там, когда будем вместе, будем лучше добиваться комнаты, а не с нашими жить. Так будет лучше, ты прав, считая так.
Но самый главный вопрос остается почти «открытым». Ты понимаешь, о чем я говорю. Как я тебе уже говорила, мама дала согласие и обещала подействовать на папу, но насколько долговечно это ее согласие и насколько она будет стойка, еще вопрос. Так или иначе, мы должны быть вместе, Федя, хватит! А как бы хотелось уладить все без лишнего шума и крика (которые будут, готовься, Федьша. Готов?) Я так же, как и ты, верю, что мы будем счастливы, пройдя через столько испытаний.
Всякие разные подробности опять откладываю до следующего раза. Скажу только, что вещи наши еще не пришли и неизвестно, прийдут ли к празднику. Правда, некоторую мебель уже купили: кровати, стулья, представь себе трюмо! и зеркальный шкаф! Но без самых необходимых вещей, едущих багажом, очень неудобно. Видишь вот, пишу все время карандашом.
Федьшенька (только не красней), надеюсь, что плакать тебе больше не придется (разве, что от счастья, бывает и так), а за те твои слезы я отплачу тебе сторицей (но это по секрету, на ухо). Ну, кончаю. Пока там не скучай, ходи больше в кино (я еще ни разу не была), меньше смотри в окно и больше работай (шучу, конечно), меньше кури (это серьезно, и даже строго). Верочке напишу завтра, виновата.
Ну пока, до свидания, милый! Люся
30 октября 1956 года. Привет от мамы тебе. Приветище Лидке. Где ее письмо?
25.
1956 год, осень
Барнаул – Чебоксары
Федя – Люсе
Здравствуй, Люсенька!
Сегодня опять нет письма от тебя. Я тут каждый день жду, с работы бегу скорее домой – может сегодня есть письмо. Но, увы – нет.
Люся, после нашего телефонного разговора я сразу подал заявление об уходе с таким расчетом, чтобы числа 12 ноября получить расчет. А вчера уже лег спать и слышу звонок, так сразу сердце ёкнуло. Еще не зная, кому звонят, соскочил с постели, и действительно это ты звонила. Рад был страшно, особенно, когда ты сообщила, что мать согласна.
Люсенька, боюсь спугнуть радость и стараюсь не размечтаться о том, как мы встретимся снова, но это очень плохо получается у меня – поневоле мечтаю и ни от кого не скрываю, что люблю тебя. Не сердишься за это?
Но, Люся, а как отец-то твой смотрит на это? И кроме того, зачем там долго ждать? Подумай сама, целых 3 месяца говоришь. Нет, Люся, к концу ноября хочу уволиться и ехать. И то целый месяц! Я бы уехал раньше, но раз ты настаиваешь, месяц уж так и быть.
Люся, я хочу трезво подойти, подумать, как трудно будет первое время, но воображение рисует совсем другую картину. Эх, скорее бы прошел месяц!
На работе изменений нет. Все еще вожусь со стендом и, наверное, хватит работы еще на неделю. Начальник наш очень хороший человек и сильно разбирается во всем. А расчеты знает на ять. Мне сейчас приходится считать ременную передачу, усилие запрессовки и разную чепуху. В этом ничего страшного нет – довольно-таки знакомый материал.
Люся, я готов работать хоть кем, лишь бы быть вместе с тобой. Вот ты говоришь – не скучай. А как это сделать? Не получается у меня. Я даже в кино ни разу не был, после того как были вместе на "Карусели". И не сколько-то не тянет. Ну, не сердись, что опять заговорил об этом же. Не заметил даже, как перешел к этой теме. Да знаешь что? У меня над кроватью висит твоя карточка в рамке, которую вы подарили всей комнатой. Помнишь? Вот и все спрашивают, кто это. Я им говорю – моя невеста. Не хмурься и не думай, что с ума сошел.
Нового в городе ничего нет. У Лиды давно не был, завтра схожу. Да видел Рину, собирается на праздник ехать домой вместе с Женей. Я сказал ей, что тоже скоро поеду. Это я сказал, чтобы она не хвасталась и не задирала нос. Ритку не видел, да вообще никого не вижу, после работы сижу дома, читаю и ... починяю, занимаюсь "хозяйством", и слушаю радио. Только что кончили радиопостановку "Поленька Сакс" Дружинина Дружинина. Ох и сильная же штука! Особенно конец.
Люся, а как ты там? Как работа, нравится? И вообще опиши о городе, о заводе, о себе побольше. И хочу, чтобы ты хоть немножко скучала обо мне. Может, плохое желание, но это правда, Люсенька. Опиши, как чувствуют, как со здоровьем Клавдия Алексеевна и отец твой.
Люся, я думаю, что работа везде найдется, поэтому скорее разреши ехать, а то скоро я тут совсем дойду, и так говорят, что я худой стал. Скучаю очень, ты даже не представляешь как. Даже ссориться с тобой и то лучше, чем быть без тебя. Только ссориться не сильно, Люся.
Люсенька, может все ж таки раньше ехать, а? Я готов работать технологом, конструктором, мастером, токарем, слесарем – кем скажут, только скорее, а то я тут работаю, а мысли всегда около тебя. Ну, что же сделаешь, если я такой дурной? Вот скоро будет праздник, что же мне делать одному здесь? Лида зовет на праздник к себе, но я думаю не ходить, не хочу торчать одному там.
Ну вот сегодня расписался очень и виноват не я в этом. А ты. Понятно?
Погода стоит здесь скверная, все время идет дождь и снег, и дует холодный ветер.
Ну вот кончаю писать. Передавай привет от меня твоим родичам и поздравь их с Великим праздником. И тебя поздравляю с праздником, хорошая моя. На праздник закажу себе, чтобы ты пришла во сне ко мне.
Люся, вот сейчас кончаю письмо. А на душе что-то неспокойно, не знаю почему.
Ну крепко жму руку и...
С приветом Федя
осень 1956 г.
26.
1956 год, 6 ноября
Барнаул -Чебоксары
Федя – Люсе
Здравствуй, Люсенька!
Наконец-то получил от тебя письмо, которому очень и очень рад. Письмо получил позавчера, и этот день был самый хороший, после того как уехала ты. Каждый вечер перечитываю твое письмо и каждый раз во мне поднимается радость, ведь хоть далеко находимся мы друг от друга, но все равно любим друг друга, думаем одинаково и верим, что будем вместе и счастливы. Но все равно сейчас, Люся, настроение не ахти какое, особенно сегодня, ведь завтра праздник, все будут веселиться, а мы будем не вместе. Скоро ли снова встретимся, скоро ли сможем назвать друг друга своим именем?
Как страшно противоречит нам все? Ведь когда был в Красноярске, не выдержал приехал, а теперь опять разлука. Нет, хорошая моя, теперь как встретимся, не сделаем такую глупость, правда?
Люся, я верю тебе и ты верь мне, что люблю тебя одну и никого мне не надо. Только ты одна для меня счастье, и никогда не изменю своему чувству. Поняла меня? Эх, поняли бы это и родители!
Люся, ты помнишь, как мы жили в общежитии? Ни одного вечера не было, чтобы не попрощавшись я уходил спать. Так и сейчас перед сном обязательно думаю о тебе.
Опишу о работе. Работаю все там же. Работа довольно-таки интересная. Все вожусь со стендом – он уже мне надоел, но еще наверно с пол-месяца придется копаться. В отделе все знают, что я собираюсь уходить. Знает и начальник и работники. На вопрос, куда и к кому, говорю, что хочу ехать к жене. Люся, ты за такую вольность прости меня, ладно? Этот месяц доработаю, а там жду твоего зова.
На работе начальник, гл. технолог никто не хотели бы отпустить меня, но это уже мое дело. Конечно, мне очень неудобно будет, но иначе как быть? А работники отдела (особенно женщины) говорят, что нет смысла жить врозь.
Люся, хорошая моя, ты не сердись, что я так тебя назвал, т.е. женой, так мне этого хочется, поэтому вырвалось у меня.
У Лиды был недавно, когда приехала ее мать, и был сегодня у нее на заводе – она пишет лозунги. Она все такая же говорливая. Звала завтра придти к ним, но не знаю, пойду ли. Никуда меня не тянет, да и что делать у них? Соберутся те же ребята, что живут у них, да и Лева, наверное. Скорее всего буду сидеть дома, да читать "Семнадцатилетние".
Быть бы сейчас вместе с тобой и праздник был бы веселый.
Из дома еще нет письма, ожидаю на днях. Я сейчас как сумасшедший – с работы бегу сразу домой, все думаю, есть ли письмо от тебя или из дома. Люся, ты не думай, что я жду плохого ответа из дому, надеюсь на хорошее.
В кино идет "Своими руками", "Сорок первый" и "Человек родился". С тех пор, как были вместе в кино еще никакое не смотрел. А сегодня после того как виделся с Лидой и под очень нехорошим настроением посмотрел "Человек родился". Ты не обижайся, что один сходил в кино, больше не пойду. Да лучше не ходил бы – одному не интересно.
Завтра схожу с утра на демонстрацию, а потом буду читать, да слушать радио. Нынче демонстрация будет на Октябрьской площади, и мы пойдем первыми.
Люся, а я ведь тоже все песни, которые передают по радио, связывал с тобой.
В городе нет ничего нового, все так же. Видел сегодня Витьку Ананченко в 28 комнате. Не нравится он мне, через чур вольно держится.
Завтра ожидаю от тебя письмо, которая ты должна была написать после телефонного разговора. Жду с нетерпением, хочу знать подробно, что произошло дома.
Люсенька, как скучаю здесь по тебе. Куда бы ни пошел, что бы ни делал, все время думаю о тебе. Вот когда встретимся, буду говорить день и ночь. Только скорее бы!
Ну пока, любимая моя.
Передай привет от меня своим родичам.
Да опиши подробно, как провела праздник.
Твой Федя
6 ноября 1956 года
27.
1956 год, 2– 7 ноября
Чебоксары – Барнаул
Люся – Феде
Здравствуй, Феденька!
Позавчера отправила тебе письмо и вот пишу снова: соскучилась. Целых три дня уже нет от тебя писем, только три дня, а кажется – гораздо больше.
Ты, конечно, хочешь поскорее узнать, что у меня нового. Особо радостного, Федечка, ничего пока нет, скажу сразу. Но ты не пугайся: плохого тоже ничего не произошло, просто мы встретимся, наверное, не раньше, чем через три месяца. Узнала я, что ИТР пока на заводе не нужны, т.е. в течение этих 3-х месяцев работы хватает как раз на имеющихся на заводе инженеров и техников, и других набирать за это время не будут. Потом же надо будет не упустить момент, когда снова потребуются работники. Но я не упущу, не бойся, все время буду в курсе дела.
Федечка, а не разлюбишь ли ты меня за это время? Спрашиваю, а сама знаю, что нет. (скажи: какая самоуверенная!) За меня же можешь не беспокоиться, если уж дала слово, то сдержу его. Мне до сих пор никак не верится, что так все хорошо пока оборачивается. Папа, правда, пока еще не приехал, и не знаю, как он, мама же согласна, согласна, согласна и теперь будет во всем нам помогать.
Сегодня подсмотрела: в письме к Толе мама пишет: «... придется видно согласиться на их брак, чтобы потом она не упрекала нас, что мы испортили ей жизнь...». Понятно, Федьша!
Чего же они только раньше не додумались до этого, зря лишь портили нервы и себе и нам. А за то, что они утащили меня так далеко, я теперь не в обиде, потому что в Чесноковке мне все равно не хотелось жить, да и у нас с тобой все бы так тянулось и тянулось. Неприятно только то, что от своих ты так далеко уедешь, да и с работой все время нелады (может удастся добиться для тебя перевода). Федьша, ты, наверное, уже получил от своих ответ. Ну что же они тебе пишут, ругают поди, а меня вдвое больше. Ну что же, ни ты, ни я перед ними не виноваты и зла им причинять не хотим, ведь правда? Все будет хорошо, Федьша, вот посмотришь. Ведь мы еще молоды (разве не так?!), любим друг друга и умеем работать, а больше, по-моему, ничего не нужно. И мы сумеем построить свою жизнь так, что будем не только сами счастливы, но принесем счастье еще и другим. Я имею ввиду наших с тобой родных, которые нас любят и столько делают для нас хорошего (думая иногда, что мы это не ценим (например, мои), в чем ошибаются).
Ох, скорее бы прошли эти 3 месяца, а может и меньше.
Сейчас здесь настоящая зима, навалило много снегу, чисто, бело, хорошо. А как там у вас?
И вообще здесь будет очень хорошо. В магазинах и на базаре всего полно того, чего нет в Барнауле. А с транспортом, т.е. с автобусами за последние дни стало гораздо лучше, т.ч., Федьша, не пожалеешь, что сменишь местожительство. Ручаюсь.
Что ты поделываешь вечерами, где бываешь, как с работой, как здоровье????...?
Ну пока кончаю. До свидания. Пиши, как можно чаще. Еще раз поздравляю с наступившим праздником (когда получишь). Привет Лидше, жду ее письма.
Целую (по случаю праздника).
Люся
2 ноября 1956 года.
3 ноября
Федечка!
Письмо не отправила сразу, т.к. сегодня решила поговорить с главным инженером, а потом и отправить письмо. Вот что мне сказал гл.инж.: в течение 2-х месяцев этого года он может принять тебя на работу в качестве техника с окладом 690 – 700 руб., а с нового года тебе предоставляется право выбора: или в цех, или технологом в отдел, или конструктором, конечно, с инженерным окладом. Вот подумай. Я бы тебе посоветовала лучше подождать до нового года, тем более, что раньше этого не будет еще и жилплощади. Понимаешь?
Вот какие, Федьша, на этом фронте дела. Завтра, т.е. 4-го, приезжает папа. Ох, и боюсь же я, что-то будет!
Ну как, ты еще не передумал, а? Кончаю Спокойной тебе ночи (у нас сейчас 11 вечера).
Желаю хорошо встретить праздник и не скучать.
Пиши поскорее ответ. Очень жду.
4 ноября
Федечка, здравствуй!
Никак не могу отправить тебе письмо. И не зря не отправляла.
Сегодня приехал папа, и знаешь что? ...он согласился, да, да!
Никак не ожидала, что все кончится так тихо, мирно. Как я рада, как благодарна им!
Ну как, Федьша, не пойдешь ли теперь на попятный?
Но не все еще ведь уладилось: до сих пор не знаю, как твои посмотрят на все это. Дело не в том, разрешат ли они, или нет, а в том, с каким сердцем они это сделают. Никак не хочется огорчать хороших людей.
Да, получила твое письмо от 28-го (получила сегодня!). Ответом на него согласие моих родителей. Теперь дело за нами (и твоими родными). Обещаю тебе, Федечка, сделать в дальнейшем все, чтобы не раскаивался в своем решении связать свою жизнь со мной. Кончаю пока. Жду очень ответа. Будь здоров, мой хороший-хороший.
7 ноября
Феденька, милый!
Очень хотела, чтобы ты получил радостные вести до праздника, но никак не получилось. Сегодня 7 ноября – день праздника. Настроение у меня сейчас не плохое, потому что пока на судьбу нельзя обижаться. Но насколько бы оно было лучше, если бы ты был сейчас здесь! А ведь скоро, очень скоро это будет. 5-го числа получила еще одно твое письмо, где ты пишешь, что не хочешь ждать так долго. Если ты согласен пока на любую работу, то приезжай к концу ноября. Это я пишу тебе, не спросив даже разрешения у своих, но теперь-то им, по-моему, все равно, раньше или позже ты приедешь, ведь так?
Если сразу не дадут комнату (что очень вероятно), то пока поживём у нас, места хватит.
Феденька, сейчас ты уже, наверно, получил мои письма и, наверно, немного успокоился, хотя самого главного в них еще не было. Я и теперь не отвечаю на все твои вопросы, да это теперь и не нужно: все, что тебя интересует увидеть, ты увидишь своими глазами, все, что хочешь услышать, услышишь от меня, а расскажу я тебе о жизни за это время всё до последней капельки: и о работе, и о дороге, и о том, как согласились мои, и как скучала, и с каким чувством читаю твои письма и всё, всё...... приезжай только скорей.
Федя, ну как ты провел праздничные дни? Был ли у Лиды, как там она поживает, почему не пишет? Мы все приглашены на 8-е на вечеринку к директору в пожилую компанию. Ты знаешь, директорша, а она старше мамы, стала здесь моей приятельницей: как-то, еще по приезде, я под влиянием стремления с кем-нибудь поделиться своими думами, все ей рассказала (не сердись! Я ведь не сержусь, что ты называешь меня невестой). Она полностью на нашей стороне и даже во многом повлияла на наших. Вот как, Федечка.
Как я рада, Федьша, скоро мы снова будем вместе, и вместе по-настоящему. А трудностей не бойся, если ты говоришь о материальных, то наши нам на первых порах помогут всем необходимым.
Ну, Федечка, кончаю, а то боюсь, что не войдет в конверт. Сейчас напишу еще Вере, которой я, свинья, еще ни слова не послала!
Да, Федь, к тебе просьба от меня и от родичей: если сможешь, узнай что-нибудь о Толе нашем, от него еще ничего не было, и мы не знаем, что там у них. А если сможешь, то зайди к ним по адресу: ул. Загородная 9, кв. 6 – это где-то на 3-ем Прутском. Очень тебя просим все.
Привет тебе большое от наших, они здоровы, чувствуют хорошо. Ну пока все. О подробностях переезда и о маршруте еще договоримся.
До свидания. С приветом Люся
7 ноября
28.
1956 год, 8 – 9 ноября
Барнаул – Чебоксары
Федя – Люсе
Здравствуй, родная моя!
Снова сел писать, чтобы хоть в письме поговорить с тобой. Как все ж таки плохо без тебя. И праздник как-то проходит комом и все время думаю и думаю. Стараюсь скрыть от других свою тоску, смеюсь, держусь уверенно, но это не действительное
Опишу как провел праздник.
7 ноября утром получил от тебя поздравительную телеграмму и очень обрадовался. Сразу подумал, почему я-то не поздравил. Ты понимаешь, Люся, вообще никогда не поздравлял телеграммой, у нас дома как-то не принято было это. Ты знаешь, ведь как-то говорил об этом тебе. Эх, что оправдываться, виноват очень. Ведь мне-то радостно было получить телеграмму. Наверно, я плохой и черствый человек. Поругай, поколоти меня за это.
Днем 7 ноября сидел один дома (Петька звал в компанию, но я не пошел), потом пошел к Лиде, думал хоть немного развеяться. Но ты знаешь, лучше бы я не ходил. Не только не развеялся, а утешал Лиду. Ревела во всю и при всех. Вот уж не ожидал от нее. И все из-за Левы, приревновала Леонору. Да и он тоже тип "хороший". Лида, наверно, напишет тебе сама. Мать и отец Лиды только качали головой.
Вечер прошел так, даже ни одной песни не спели – все сидели, опустив голову. Ну, а мне не с чего было петь.
Знаешь, Люся, чего мне хотелось и хочется? Встречать праздники в кругу своей семьи по семейному. Когда это будет, а? Ты только не смейся за такое желание, ладно? Любимая моя, я хочу, чтобы скорее были мы вместе. Пускай будет трудно нам вначале, не без этого, но если будем вдвоем, то не страшно. Зато мы будем самые счастливые люди на свете, придет время, когда все, кто нам не верил, будут смотреть на нас с радостью и с хорошей завистью. Понятно, чего я хочу и о чем думаю, мечтаю? И я верю, что так будет. Да как же иначе, если мы любим друг друга?
Ох, Люся, опять размечтался.
Я вчера сидел у Лиды и думал, где же ты и как отмечаешь праздник? Дома или может у кого-нибудь? Мне так не хотелось, чтобы ты была в какой-нибудь компании. Почему? Не знаю, может я эгоист? (Это я тебе говорю на ушко). Но, наверное, я не прав, не скучай, хорошая моя, верю тебе во всем.
Ну, а сегодня, т.е. 8 ноября был в городе, заходил в 28-ю комнату, видел Валю, Тому. И знаешь, мне все кажется, что смотрят на меня вопросительно, но я не "замечаю" этого. Потом сразу же уехал домой в надежде, что будет второе письмо от тебя. Но почты сегодня вообще не было. И я хожу с паршивым настроением. Не терпится узнать "подробности".
Люся, пиши почаще. Пиши обо всем: о работе, об отдыхе, как коротаешь время, как вообще живешь и взгляды твоих родичей. Напиши о городе, где можно работать, как там быть с квартирой и т.д.
Как я живу? Все так же – работаю, ем, сплю и все. И одна радость и вера, что будем вместе, что смогу смотреть тебе в глаза сколько хочу – вот все хорошее, что есть у меня сейчас.
Люся, удивляюсь себе. Раньше вообще стыдился говорить такими словами, а тебе говорю. Мало того, даже слов не хватает. Эх, испортила ты меня, ведь когда-то был ненавистником девчат. Эх, что ты сделала со мной! (пытаюсь шутить).
Пытаюсь представить тебя. И знаешь, какой ты мне представляешься? То мы "деремся", то вижу, как ты сидишь на кровати и поешь "светлыми стали синие ночи...", а чаще всего ты на подножке вагона с заплаканными глазами... Этот взгляд я запомнил на всю жизнь. Я тогда готов был натворить не знаю что – готов был стащить тебя с подножки, но вместо этого только глотал слезы («слезы» зачеркнуто – Е.Х.). Больше не буду говорить об этом. Это секрет от всех.
Люся, может чересчур много пишу, а? Но сегодня не мог удержаться – такой праздничный день у меня, да и никого дома нет – не мешают.
Да еще новое – это Витя Сергеев кажется собирается жениться на Маше Новобрановой.
Люся, что ты сейчас делаешь?
Я слушаю выступление композиторов, поэтов со своими песнями. Ты слушаешь или чем другим занята? Вот хорошо бы слушать вдвоем и обсуждать. Сейчас поют песню Соловьева-Седого "Подмосковные вечера".
Скорее бы завтра. Это потому что завтра ожидаю твое 2-ое письмо. Как получу, сразу напишу ответ. Поэтому сегодня кончаю писать.
Да еще, сегодня слушал Чебоксары. Выступал хор и государственная филармония – это была передача "Перекличка городов". И вообще, все, что попадает мне про Чебоксары, читаю внимательно.
Да еще, на днях встретил меня Воронков и расспрашивал меня, как живу. Ну, я ему сказал, что живу в гостинице и притом очень паршиво. Ну он и говорит мне, что надо что-нибудь придумать. Я ему не сказал, что собираюсь "удирать". А в гостинице действительно плохо. Иногда утром нет воды, и я бегу на завод умываться. Смех!
Ну пока кончаю
До свидания, родная моя,
Привет твоим родным.
С приветом Федя
8 ноября 1956 г.
9 ноября
Здравствуй, Люсенька!
Вчера не успел отправить письмо, а сегодня получил от тебя второе письмо. Одновременно получил письмо из дому. Очень рад твоему письму, оно меня сразу согрело и успокоило, потому что верю и знаю, что ты меня любишь, как и я тебя, и мы встретимся, чтобы не расставаться больше. Люся, постараюсь быть веселым и терпеливо буду ждать, сколько скажешь.
Люся, я не совсем понимаю, что у вас на заводе работы нет что ли, что нужно у кого отбивать должность мастера? Напиши подробно.
Люся, я сегодня постараюсь вкратце перевести письмо из дому. Хорошая моя, ты только пойми правильно моих родных, ладно? А я кроме тебя другую никого знать не хочу. Ну вот начинаю перевод.
"В вопросе о твоей женитьбе, кроме других вопросов важно, как мы будем жить дружно и не дружно между родными. (Люся, о нашей дружбе я рассказывал тебе). Ты ведь знаешь, между нашими родными всегда царила дружба, готовность помогать друг другу во всем. Ты сам знаешь, пока я здоров, работаю, могу отвечать за благополучие дома. Но ты сам понимаешь, что у меня нет сыновей и у сестры тоже никого нет, поэтому дальнейшее все ложится на тебя. Ты должен быть главным и старшим у нас. Кроме того, твои желания тоже таковы, чтобы жить вместе, поэтому твои желания не мимо меня проходят. Но если ты и она любите друг друга, и простые жилищные стремления одинаковы, и готовы в своих чувствах не измениться до конца и можете быть уверенными в себе и друг друге, то я ничего против не скажу. Человек живет с какой-нибудь мечтой. Моя мечта была проста: хотел, чтобы ты женился на кореянке, которая смогла бы полюбить нашу семью и вошла бы в нее. Но мои надежды не оправдались. Но не думай, что я против, потому что она русская, хочу, чтобы и она поняла, что жизнь у нас проста, может и бескультурна и трудна. Если кто выходит за тебя замуж, то должна так же жить дружно и знать родных, как и ты. Вот чего я хочу. Мы все с нетерпением ждали и торопили тебя заводить семью, и сейчас после твоего письма рады, но мы-то не видели ее, не знаем, поэтому все от тебя зависит.
Одним словом, смотри сам – этот вопрос важен не только для тебя, но и для нас. Первым делом, конечно, ваше согласие в жизни, но второй вопрос, тоже очень важный, знать своих родных. Ты ведь сам понимаешь, мы люди грубые и желания тоже не тонкие, и если она будет смотреть на все только со своей точки зрения и смотреть с пренебрежением на родных – вот ведь страшный вопрос. Но не думай, что я говорю про Люсю, раз ты любишь ее, то значит хорошая она, это говорю вообще, кто бы ни был. Я как твой старший брат хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы потом перед тобой не встала раздвоенность перед ней и нами. Подумай обо всем, и она тоже пускай все взвесит. Сможет ли она быть среди нас равной? Ты обо всем хорошо поговори с Люсей, расскажи, что есть у тебя старший брат и сестра, и родные, с которыми нужно жить дружно, ну как, об этом ты сам знаешь. (Люся, я рассказывал, что у нас за семья). Это я говорю, чтобы для нее не было неожиданностью. Я очень рад буду увидеть вас счастливыми. Повторяю, что для полного счастья первым делом нужна ваша любовь навечно и нормальное отношение, как с нами, так и с Люсиными родителями. И еще учти, что у корейцев чувство готовности для своих – очень сильное чувство. Это я не для тебя говорю, об этом расскажи Люсе. Ну, желаю, чтобы все было хорошо и все сомнения отпали. И не горячись".
Люся, перевод далеко не точный, но ты поймешь меня. А сестрино письмо не перевожу, потому что она очень расстроилась и слушать не хочет меня.
Люсенька, ты не расстраивайся – все будет хорошо. Сегодня же напишу домой, "нападу" еще на сестру и докажу, что она неправа.
Люсенька, ты там все ж таки быстрей все разузнай, чтобы скорее встретиться нам. Я каждый вечер ложусь и загадываю увидеть тебя во сне, но как назло редко вижу.
Ну пока хватит. Пиши чаще письма, только одна радость пока получить от тебя письмо.
Передай Клавдии Алексеевне, что очень уважаю ее за то, что она поняла нас. И спасибо за привет. Передай привет К.А. и Я.С.
С приветом Федя
9 ноября 1956 г.
29.
1956 год, 10 ноября
Чебоксары – Барнаул
Люся – Феде
Здравствуй, Феденька!
Сейчас вечер, девятый час (у вас там уже 12-ый). Что-то особенно тоскливо на душе, хотя и не должно быть. Но сегодня ведь суббота, четвертая за время разлуки. Кроме того, целых пять дней ничего от тебя не получаю.
Когда ты получишь это письмо, до тебя дойдет уже, наверное, и то, где я сообщаю тебе о согласии моих родителей. Ну как, Феденька, ты доволен? Но ты только не думай, что мне пришлось здесь ругаться, шуметь и т.п. Не знаю, что повлияло на моих, но на сей раз они так хорошо нас поняли. Феденька, приезжай скорее, мы все примем тебя, как родного.
Вчера так хотела позвонить тебе, сообщить обо всем, не дожидаясь, когда дойдет письмо, но мне давали Барнаул только на 2 ч. ночи, и я, конечно, не стала ждать, только зря жутко замерзла, ожидая автобус (в осеннем пальто и ботинках, вещи-то еще не пришли!). Завтра попытаюсь позвонить еще раз, очень хочу услышать твой голос и хочу поскорее обрадовать тебя (?). Может, придется померзнуть, но ничего, рыжий, ты за все мне еще ответишь, когда приедешь!
Я пишу «приезжай», «приедешь», а вдруг ты не приедешь, вдруг тебя или не отпустят на заводе, или твои родные воспротивятся, или что другое. Мне уже всякие мысли полезли в голову тут. Что тогда будет, а? А я уже тут так размечталась. Все время представляю, как мы хорошо будем жить с тобой. Даже составляю программу, в которую входят обязательное занятие утренней гимнастикой, катание на лыжах, которые купим, посещение кино (ох, соскучилась, ведь уже целый месяц не была), и представь себе, даже занятие разными техническими вопросами и др. Но все это, конечно, после того, как будет сделано все по хозяйству.
Федьша, ни в каком письме не изложить всего, что я бы хотела тебе сказать. Каждый раз, заклеив конверт, вспоминаю, что чего-нибудь не написала. Лучше уж не буду ломать голову, приезжай – все поведаю.
На работе у меня все хорошо. Мне нравится то, что приходится заниматься самыми разными вопросам, а не одними втулками, или плитами, как было там. Сегодня мне даже дали самой проверять чужие листы, во! Так-то быстрее можно чему-нибудь научиться, правда?
Федьша, ну как провел праздники, приезжала ли Вера, и виделся ли ты с ней? Послала ей 7-е письмо, теперь с нетерпением буду ждать ответа.
Как там у Лидочки дела, почему же она мне все-таки не пишет?
Федя, а знаешь почему я пишу то карандашом, то ручкой? Потому что ручка папина, они с мамой только что пришли, играли у соседей в домино.
Федечка, кончаю. Очень надеюсь, что завтра от тебя будет письмо и что удастся завтра поговорить с тобой. Ну всего, всего, пока. Жду очень ответа.
Напиши еще, что знаешь о нашем Толе (пусть заедет в Чесноковку, за письмами нам). Крепко жму руку и целую.
Люся
10 ноября 1956 года.
Привет всем. Привет Лидке. Привет от наших.
30.
1956 год, 12 ноября
Барнаул – Чебоксары
Федя – Люсе
Здравствуй, Люсенька!
Несказанно рад от «последних известий» – я имею в виду последнюю телеграмму, которую я получил вчера вечером. Изо всей силы сдерживаю свою радость и очень благодарен твоим родителям за то, что они поняли нас.
Люся, я по порядку опишу вчерашний день. Утром уехал к Лиде, целый день там варили борщ и пекли пирожки. Все порывался уйти пораньше, да не смог вырваться, ну и досидел до 8-ми вечера. Домой приехал поздно, в 9-30. И не успел зайти, как ребята заставили плясать за телеграмму. Ну, я, конечно, потоптался немножко. Потом прочитал телеграмму и не знал, смеяться или прыгать. Наверно довольно глупый вид был у меня. Ну примерно такой (здесь улыбающаяся рожица – Е.Х.). Представляешь? То-то же.
