Текст книги "Люся и Федя. Документальная повесть в письмах (СИ)"
Автор книги: Елена Хван
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
А насчет "взбалмошной девчонки" то давай не того, а то попадет тебе от меня. А правда, Люся, часто мы спорили, были недовольны друг другом, а вот на расстояние все это кажется было хорошо. А ведь правда было нам хорошо, Люся. Правда?
Люся, напиши, когда и как выехала Лида, где она была в тот день, когда я уезжал. Напиши, кто еще не уехал и когда уедет. Люся, я выеду отсюда в Красноярск 28 июля, так и знай. Если ты сразу ответишь на это письмо, то я еще успею получить ответ здесь. Если почему-либо задержишься с ответом хотя бы на один день, то пиши в Красноярск по адресу: г. Красноярск, главпочтамт, до востребования.
Ну пока кончаю. Сейчас иду опять на строительство. Сегодня нужно настилать пол.
Ну крепко жму руку
(ведь я не люблю когда "......" как ты пишешь, поняла?). Шучу, Люся, я крепко тебя "......".
Да знаешь, Люся, а волосы укоротил, хожу застегнутый на все пуговицы, благо никто не заставляет расстегиваться. Шучу, конечно.
С приветом, Федя
14.07.56 г.
13.
1956 год, 21 июля
Чесноковка – Черногорск
Люся – Феде
Здравствуй, Феденька!
Вчера получила твое долгожданное письмо. Ответить в этот же день мне помешало весьма важное событие: дело в том, что у меня появился племянник Серёжка, а котором говорят, что «он очень миленький, лучше всех». Но так говорит его мама.....т.ч. еще посмотрим, что он из себя представляет.
Сам понимаешь, конечно, что тётю, меня то-есть, сразу откомандировали в город с разными вкусными вещами, с благодарностями и поздравлениями от бабушки (дедушка еще ничего не знает – он в Новосибирске) маме и папе этого самого племянника. Представляешь, как мне было тяжело с таким грузом! Шучу, конечно.
Ну, а сегодня спешу ответить тебе: во-первых, чтобы письмо застало тебя еще дома; во-вторых, и в основном, чтобы скорее получить от тебя весточку. Думаю, что незачем напоминать тебе, как я всегда жду твоих писем, и какое они для меня имеют значение. Кстати, с тебя причитается еще одно письмо – ответ на моё, посланное 13-го по авиа-почте. Не знаю, получил ли ты его.
Значит ты, Федьша, бедняга, работаешь во всю. Но это тебе на пользу: видишь какой у тебя тигриный, то бишь... волчий аппетит появился, хотя правильней все же было бы назвать его тигриным, судя по тому, что волчий у тебя был всегда. А? Ну, а пожару, конечно, не следовало бы устраивать, как думаешь?
Этот факт (о нем узнала из твоего письма Вере) еще раз подтверждает, что курить вредно, т.ч. бросай-ка лучше!
Знаешь, Федь, мне что-то не нравится тон этого моего письма: одни шутки, да шутки, хотя иногда пошутить тоже не вредно. Но не так хотелось бы писать тебе, хочется теплых слов тебе и от тебя, как наши былые разговоры (не все, правда), помнишь?
Ох, а сколько таких «помнишь?» мы могли бы задать друг другу при встрече! Будет ли эта встреча, вообще? Если нет, то это – величайшая несправедливость к нам. А ведь помнишь , мы всегда стремились, чтобы справедливость торжествовала. Давай же стремиться и на этот раз, слышишь!
Хорошо ли нам было вместе? Да, Федя, очень хорошо! Так хорошо, что боюсь, больше уже так не будет никогда. Поэтому-то ты и снишься каждую ночь, поэтому-то я и думаю о тебе все время. А как ты там, вспоминаешь ли меня, хоть изредка?
Отвечу кратко на твои вопросы. Ну, а том, как живу, я в общих чертах тебе уже писала. Изменений пока ни в чём нет. В Новосибирск и в Омск так и не поехала. Очень рада тому, что здесь Вера и Рита, они меня очень поддерживают, особенно Верочка (беру свои слова о ней, сказанные тебе перед отъездом, обратно). Только что она была у меня, мы смотрели у соседей телепередачу. Вот! Я Веру проводила до моста, пришла и пишу тебе. Вера тоже скучает здесь, правда, немного меньше, т.к. она все время занята по хозяйству, которого у нас ведь нет.
Домой все из общежития, как я узнала, уехали еще до 10-го числа, т.ч. когда вчера была в Барнауле, то мне за целый день не встретилось ни одно знакомое лицо. Очень это грустно; а в кино быть одной так совсем: я ведь никогда одна не ходила, всегда Федька тащился, да еще не хотел воротничок откладывать, вот ведь «рыжий». Смотрела я, причем первый раз после твоего отъезда, венгерский фильм «Кружка пива». Мне понравилась картина, так как она очень многим даёт хороший урок, как правильно нужно жить и вести себя, чтобы заслужить доверие, уважение и любовь хороших людей. Обязательно посмотри и напиши мне свое мнение, ладно?
Насчет отъезда Лиды я тебе уже писала. На днях получила от нее письмо. Пишет, что доехала благополучно, встретили ее хорошо, правда ужаснулись большим долгам. Сейчас Лидка их отрабатывает. Она спрашивает о тебе и извиняется, что не простилась тогда. В тот день она была на пляже, часов ни у кого не было, время прошло быстро, вот так-то все и получилось. Привет тебе от нее.
Как будто бы ответила на все твои вопросы.
Федя, значит, ты скоро уже поедешь в Красноярск. Ну, желаю тебе, милый, хорошо устроиться и зажить на новом месте.
Думаю, что это письмо захватит тебя еще в Черногорске. С нетерпением буду ждать ответа с нового адреса, смотри нисколько не задерживай, а то зарежешь меня без ножа.
А ты, окаянный, только попадись мне, получишь за то, что стриг волосы и ходишь, как задавленный, в своем тугом воротничке!
Ну, кончаю, Федь.
Желаю тебе всего наилучшего.
Крепко, крепко тебя целую (без всяких кавычек и многоточий, так и знай).
До следующего письма.
Люся
21 июля 1956 г.
Пишут ли тебе Шура и Зоя?
14.
1956 год, 20 июля
Красноярск – Чесноковка
Федя – Люсе
Здравствуй, Люся!
Твое письмо получил еще 18 июля, но с ответом задержался – было очень некогда, а вечером нет света, так что ты не ругай меня, ладно? Знаешь, что я делал эти дни? Пол настилал у сестры и полол картошку целые 40 соток. Ох, и надоело же полоть, ну сейчас уже ничего не делаю. С сегодняшнего дня начинаю лодырничать.
Люся, а ты что делаешь сейчас? Ты говоришь, что часто бывают девчата. Очень рад. Смотри, Люся, не ругайся с ними, живи дружно. Да передавай Рите большой, большой привет.
Люся, а Лида еще не прислала письмо? Когда будешь отвечать ей тоже привет, ладно?
Ох, Люся, боюсь, что плохой мне завод попался. Пока не знаю точно, но по газетам что-то не сильно того. Вон в газете пишут, что организация производства слабая, жилплощади для рабочих не хватает, завод план не выполняет. Чего доброго как бы жалеть не пришлось.
Погода стоит у нас хорошая, прохладная, часто идут дожди.
Люся, ты бы сейчас меня не узнала, загорел, стал черный как негр, поправился, стал толстяком. Целый день хожу в майке.
На остров так не съездил, то некогда, то лень, то одному не интересно. В кино был один раз, смотрел "Любимую песню", понравилось.
Люся, отвечай на письма на Красноярск. 29 июля утром выезжаю на работу.
На этом кончаю.
С приветом, Федя.
20 июля 1956 г.
15.
1956 год, 30 июля
Красноярск – Чесноковка
Федя – Люсе
(ответ на письмо 6 от 21 июля 1956 г.)
Здравствуй, Люся!
Пишу письмо с нового места, из Красноярска. Видишь даже писать нечем – пишу карандашом, не будешь ругать, а?
Выехал из Черногорска 29 июля и 30 июля утром уже был в Красноярске. Сразу дали место в общежитии.
Люся, ох и плохо мне сейчас... А ладно, что и говорить об этом.
Общежитие расположено за 5 км от завода. Завод находится в городе, а общежитие в поселке. На работу ездят на автобусе. Квартир нет.
Я сегодня с самого утра бродил по городу. В центре очень хорошо, а здесь так паршиво. Пыли – задохнешься. Не знаю пока не лежит душа к заводу. Про завод нарассказывали целый ворох нехороших вещей.
Завтра сам посмотрю, возможно, что ребятам здесь не нравится, поэтому описали в черных красках. В общем, завтра посмотрю. Кем работать еще не знаю. Завтра зайду к пом. директора по кадрам поговорю обо всем и сразу узнаю насчет квартир точно. Если завод будет такой как мне описали, то использую каждую возможность, чтобы уйти отсюда. Поэтому пока не буду оформляться, а сперва посмотрю на завод и упрусь в квартирный вопрос.
Люся, а ты как раз успела написать письмо, потому что вечером 28 июля выехал из города.
Бродил по городу и знаешь очень мне скучно, потому что нет знакомых. Встретил Ермаш и Цыганкова, а больше нет никого. Но что они для меня? Просто знакомые, ведь правда?
Завтра пойду искать знакомых. Где-то здесь живет Семкин братишка. Перед отъездом был у директора школы, все собрались, ну и она нас угостила ужином с выпивкой.
Ты спрашиваешь пишут ли Шура и Зоя. От Шуры получил письмо, а от Зои – нет. Может сюда в Красноярск напишет.
Передавай привет Вере, Рите, Лиде. Да поздравь своего братика и Тоню от меня.
Ну пока.
Пиши сразу ответ, хорошая.
С приветом, Федя. 30.07.56 г.
Боюсь, Люся, что буду жалеть, что уехал из Барнаула.
16.
1956 год, 23 июля
Чесноковка – Черногорск
Люся – Феде
Федечка!
Вчера отправила тебе письмо. Думаю, оно дошло еще до твоего отъезда в Красноярск. Если ты не получал его, то попроси, чтобы тебе его как-нибудь переслали.
Сейчас пишу с тем, чтобы по приезде на новое место тебя уже ожидал там мой привет. Догадываюсь, что тебе будет приятно получить его.
Письмо это дойдет наверно до места числа 30-го, т.ч. к этому времени ты должен будешь, по-моему мнению, уже как-то определиться. Пиши сразу, как тебя приняли, как завод, устроился ли с жильем? Понятно, что в начале со всем этим будут трудности. Ты, конечно, не падёшь духом, будешь драться, я ведь знаю.
В конечно счете все будет у тебя хорошо, уверена в этом. А ты?
Федя, а мне вот довольно страшно становится, что скоро предстоит идти на завод, кажется, что я всё, всё перезабыла, что знала. В общем, поживём – увидим.
Скажи-ка по-правде, Федя, тебе не надоели ли столь частые мои письма? А то дай волю, я бы каждый день писала. Вот видишь как.
Ну, обо мне ты пока всё знаешь: за этот день ничего нового не произошло. Целый день пробыла у Риты, вышивала, отдыхала, правда не после чего, т.к. мама особенно-то работой меня не перегружает, и живу я здесь я белоручкой.
Если бы ты знал, как мне не хочется так жить, как сейчас. Хочется работать, уставать, чем-то интересоваться. Всё это было бы у меня, если бы я была с тобой. Как я хочу сейчас быть с тобой! Бегать, устраиваться, таскать вещи, убирать комнату и т.д. А потом с полным правом рабочего человека отдыхать. Но... остаётся только сожалеть, что так легко сдались мы с тобой без боя. Ты уж не сердись за невольный и никчемный упрек, как-то вырвалось.
Получилось, что начала за здравие, а кончила за упокой. Но знаешь, у меня сейчас, как у пьяного, что на уме, то и на языке, а значит, и на бумаге. А вообще, Федьша, ты напиши, если тебе это неприятно и ты считаешь, что всё это ни к чему, то я больше никогда не буду упоминать о прошлом, а буду писать просто дружеские письма. Договорились?
Федя, думаю, что пока ты будешь устраивать разные дела, писать будет некогда, так что жду письма не раньше 10 августа или чуть-чуть позже. Пиши обо всем. Как со строительством дома сестры?
Привет тебе от Риты. От Веры не передаю, т.к. она сама тебе напишет.
Ну всего хорошего, всяких тебе успехов. Крепко жму руку. (Больше ни на что не решаюсь, боюсь, будешь «материться»).
С приветом Люся.
23 июля 1956 г.
17.
1956 год, 1 августа
Красноярск – Чесноковка
Федя – Люсе
Здравствуй, Люсенька!
Твое письмо в Красноярск получил сегодня. И знаешь очень обрадовался. Ведь для меня самое лучшее – получить от тебя привет. Да ты сама знаешь, что ты всех ближе мне. И знаешь, здесь очень остро это чувствуется. А ты... хочешь только «дружеские письма» писать.
Да, Люся, очень я глупо поступил, что отказался от Барнаула, как будто мог забыть тебя.
Может быть это и хорошо – еще раз проверить себя.
Сейчас бы все сделал, только бы быть там, где ты. Но не знаю как быть.
Опишу немного о работе.
Пока еще не оформился.
Сегодня был у гл. инженера, предлагают мне место инженера-конструктора в моторном цехе. Но я не оформляюсь пока, упираюсь, чтоб дали мне квартиру. Говорю им, что есть родители и жена (?). И хочу, чтобы они мне не дали квартиру, чтобы уйти с этого завода.
Я сейчас согласен поступить на Алтайский вагоностроительный завод или на любой в Барнауле. Но не знаю, как будет. Сейчас бессилен как рыба на суше.
Как же мне быть, Люся?
Посоветуй, помоги.
Пиши сразу ответ, каждый день жду.
Люся, ты не сердись, что я тебя называю женой, я очень так хочу.
Эх, если бы я вырвался отсюда, сразу уехал бы туда. Ну ладно пока, а то очень много наговорил. Я пытаюсь, узнать можно ли дозвониться в Чесноковку. Отсюда очень трудно. До Барнаула есть расписание, а до Чесноковки – нет.
Ну пока, моя хорошая.
С приветом Федя.
1 августа 1956 г.
18.
1956 год, 5 августа
Чесноковка – Красноярск
Люся – Феде
Федюша, здравствуй!
Так давно не писала тебе, что не знаю даже с чего начать. Постараюсь писать всё по-порядку. Прежде всего – письма твои получила: одно в тот же день, как мы с тобой разговаривали по телефону; другое – только сегодня, т.е. 5-го. А не ответила сразу потому, что ждала второго письма. Сейчас я только что приехала из Барнаула, куда ездила, как ты знаешь, выписываться, но не удалось, т.к. в субботу не выписывают, а в пятницу, как я сказала тебе по телефону, я не поехала. Немного отвлеклась в сторону, но напишу уж подробнее, как съездила.
В Барнаул приехала утром, пришла в общежитие, очень хотела увидеть Лиду, но она в это время была на заводе. Потерпев двойной крах (комендант меня тоже разочаровал), я отправилась навестить Толю, наметив уехать в 3 часа дополнительным поездом. По дороге, проходя мимо «Родины», я, конечно, соблазнилась и зашла в кино, смотрела «За власть Советов», очень понравилось. Не застав дома Толю, немного отдохнув, пошла еще раз в общежитие и на этот раз мне повезло: Лида была уже дома. Она меня очень хорошо встретила и не отпустила домой. Так я и осталась у нее, думала даже до понедельника, чтобы сразу покончить со всеми делами. Вечером мы ходили в театр, здесь сейчас гастролирует Кемеровский театр муз. комедии, смотрели новую оперетту «Вас ждут друзья». Понравилось. Но остаться до понедельника я никак не смогла, меня тянуло домой, т.к. я знала, что там – письмо от тебя, Федечка. И вот утром в воскресенье я уже дома, сто раз прочитала письмо и сразу же отвечаю, т.к. по себе знаю, как мучительно ждать ответа.
Вот так я провела вчерашний день, самый счастливый за этот месяц, но не потому, что увиделась с Лидой, не потому, что была в театре и проч., а потому, что я воспрянула духом, потому, что после разговора с тобой у меня появилась надежда на лучшее будущее.
Ох, какой же ты молодец, Федьша, что позвонил! Ведь я могла только мечтать услышать твой голос. Знаешь, мне сразу даже показалось, что я еще сплю, когда услышала папино: «Тебя вызывает Красноярск».
Но мне кажется, что ты остался не вполне удовлетворенным разговором. Ведь так? Я должна была немедленно (почтой ведь дольше гораздо) и прямо ответить на все твои вопросы, чтобы ты знал, как действовать, чтобы не было двойственности. Но ты сам ведь понимаешь, что, несмотря на полное мое согласие быть вместе и сделать всё возможное для этого, я не могла при наших и не подготовив их (это сразу бы их настроило против: тут нужна дипломатия) сказать, всё, что думаю.
Как было бы чудесно, если бы тебе удалось вырваться оттуда. Но поверят ли тебе на слово, без документов о находящихся на твоем иждивении? А вдруг они все-таки дадут тебе квартиру? Но будем надеяться, что нет, и что ты приедешь.
Действительно, как глупо получилось, что создали себе дополнительные трудности. Хотя ты прав: мы очень хорошо проверили себя и убедились...... И знаешь, я вот думаю, что теперь всегда (если будем вместе), когда поссоримся из-за чего-нибудь, то стоит вспомнить июль 1956 года, как сразу не захочется ссориться и обижать друг друга. Как ты думаешь, Федя?
Теперь насчет приезда. Я советую поступать на работу в Барнауле. Например, на мех-прессах тебя оторвут с руками и ногами, и у них, кстати, не так трудно с квартирами. Я слышала, что Ст.Саркисову дали квартиру из 3-х комнат (у него 6 челов. семьи), правда, говорят, что ему очень повезло, но если не 3, то 1-то комнату будет не трудно получить.
В общем, Феденька, приезжай, здесь мы все обсудим и сделаем, как сочтем лучше. Я пока на завод все-таки оформлюсь, а там как-нибудь сделаем.
Самое трудное все-таки это родители. Если бы они у меня были плохие, и если бы я их не так любила, то дело было бы проще: я бы их нисколько бы не слушала. Думаю, все же, что они, желая мне добра, всё, всё поймут.
А как ты своим скажешь? Очень бы не хотелось, чтобы они были недовольны тобой.
Федьша, какому же «богу» нам молиться, чтобы всё уладилось по-хорошему?!!
Ты, наверно, бедный, уже устал читать, но потерпи еще немножечко. Сейчас напишу еще о разном.
Знаешь, Федь, а ты стал знаменитым: если еще не читал, то прочти, что о тебе пишут в газете «Советская Россия» (N от 28 июля). Смотри, не загордись, а то еще перестанешь узнавать нас.
О девочках я тебе уже писала, у всех в основном трудности из-за квартирного вопроса. Вера же еще не уезжала. На днях приедет Рина, они, кажется, поженятся с Женей. Вот.
Хотела тебе еще написать о своем племяннике, но и так очень уж расписалась (на радостях). Думаю, что скоро ты его сам увидишь. Ну что еще? О коменданте Макс. Вас. Ты уже, наверное, знаешь из Верочкиного письма. Вот ведь бедняга! Даже не верится, что человек жил, жил, и нет его уже.
Ну буду кончать.
Не скучай там, милый, а ходи и радуйся, что мы скоро увидимся с тобой. Ой, даже не верится.
Привет тебе от Лиды. До скорого свидания. Обнимаю тебя крепко, жму твою лапу.
Твоя «Люсенька»
5 августа 1956 г.
Продолжение (вечером)
Мы еще спишемся, если позволит время, а если нет, то ты дай телеграмму о выезде; я тебя встречу, и мы поедем к нам.
19.
1956 год, 27 сентября
Чесноковка – Барнаул
Люся – Феде
Здравствуй, Федечка!
У меня появилась минуты «ничегонеделания», и я решила прямо на работе написать тебе.
Сегодня четверг, а мне кажется, что с воскресенья прошла целая вечность. Почему бы это?
Скоро суббота, и мы опять увидимся с тобой. Если получишь мое письмо до субботы, то можешь не звонить. Я приеду в субботу поездом, уходящим отсюда в 5 ч. Если сможешь, встреть на вокзале. Или нет, встреть меня обязательно!
Ну, как твоя работа на новом месте? Смотри, чтобы нравилось тебе там! Как вообще твои дела, как настроение, как здоровье?
Мне бы по-хорошему надо было бы написать тебе еще в начале недели, всё узнать.
У меня все по-старому. Наш отъезд очевидно все-таки состоится. Пока что папа на днях собирается уже выезжать туда.
Хочешь– не– хочешь, а нужно начинать привыкать к мысли о довольно скором расставании с тобой, со всеми и со всем, что я полюбила и к чему привыкла. Так-то!
А вообще, чего это я вдруг в коротеньком письме заговорила о «высоких материях»? Ладно, кончаю на этом.
До субботы.
С приветом Люся
Передавай огромный приветище Лидке.
Знаешь, я почему-то целую неделю ждала от тебя звонка на работу, но так и не дождалась.
Сейчас сижу в раздумьи, куда же посылать письмо.
27 сентября 1956 года
Никак не могу кончить. Вспомнила: может, возьмешь билеты на 7-8-9 ч. вечера на какую-нибудь хорошую картину? Можно на 2-ю серию «Господина».
20.
1956 год, 20 октября
Барнаул – Чебоксары
Федя – Люсе
Здравствуй, Люсенька!
Пишу в надежде, что пока дойдет это письмо, ты уже приедешь и получишь мое письмо.
Люся, очень трудно описать мое состояние, очень тяжело на душе, тем более зная, что уехала навсегда и сделали это сознательно.
Пока говорили о расставании не чувствовали так, а как расстались, то – невозможная боль.
Когда скрылся поезд, то боялся смотреть людям в глаза, чтобы не заметили непрошенные слезы. Ну что много говорить об этом, сейчас пишу это письмо и загородился от ребят очками. Все время перед глазами ты на подножке вагона с заплаканными глазами. На всю жизнь запомнил тебя такую, Люся. Что бы ни случилось, какие перемены не произошли бы с тобой или со мной, всегда буду помнить тебя и любить. Ты не сердись, Люся, что расстраиваю тебя, но мне больше не с кем делиться и придется все время скрывать свою горечь. Обидно, очень обидно, что двое взрослых любящих людей не можем построить свою жизнь по желанию. Пока прерываюсь – не могу дальше писать.
Ну вот снова сел писать.
После отхода поезда сходил к Вере, но у них никого не было дома, да и лучше, что не видел никто, а то бы расспрашивали. Потом на вокзале встретил Толю вашего и вместе приехали в Барнаул. К Лиде не поехал.
Люся, как доехали, здоровы ли ваши и как ты чувствуешь? Опиши про новое место, какое впечатление производит город. Все опиши и как можно больше. Каждый раз буду ждать с нетерпением твое письмо.
Сегодня суббота – выходной день. В этот день обычно приезжала ты. В этот день встречались мы, ходили в кино, а теперь один и нужно делать вид, что ничего не случилось, смеяться, скрывать от всех свою боль... Люся, не сердись, что грязно написал, переписывать не буду.
Сейчас во мне все перевернулось. Глупый я, кому нужно, что мы испортили себе жизнь? Хотят нам сделать лучше, а вместо этого получается только зло, причиняют только боль. Так кому же нужно это? Твоим родителям или моим родным? Нет, им не это нужно. Твои родители хотят, чтобы ты была счастлива, а мои – я. А того не поймут, что для меня счастье – это ты, а для тебя... (?) Так за каким же чертом я должен слушать только других? Нет я не согласен! Если ты меня любишь, как я тебя. То со своими я договорюсь – сестра у меня очень чуткая, она меня поймет. Сегодня же напишу обо всем домой и за своих я спокоен.
Люся, если твои родители прочтут это письмо (можешь показать им, я ничего не скрываю, не хочу чтобы для них это было тайной), то может будут недовольны мной. Но я им плохого не желаю, только очень тебя люблю, ихнюю дочь и пусть простят меня, если что не так.
Ну вот пока кончаю на этом. Да прости если я расстроил тебя, о другом пока нечего писать, все так же как и было.
Очень жду письмо, моя хорошая! Передавай привет вашим.
С приветом Федя
20 октября 1956 года.
21.
1956 год, 27 октября
Чебоксары – Барнаул
Люся – Феде
Родной мой!
Прости меня, злую, что так долго молчала. Если сказать, что очень уставала, и было некогда, ты, наверно, не поверишь, но это действительно так.
Вчера была ровно неделя, как мы расстались, и вчера же получила твое письмо. Нет слов передать, как оно меня взволновало. Получила письмо, когда пришла на обед и весь час проплакала. Очень горько и обидно за тебя, за себя. За нас! Нет, мы с тобой все-таки очень глупые и не умеем постоять за себя. Но как нам убедить своих родных, что они не правы и желая нам добра, причиняют только зло; как убедить их, что заблуждаются они, ссылаясь на свой жизненный опыт, а не мы, как они считают!?
Федечка! сейчас мне хочется только одного: не забыть тебя поскорее, как хотела этого раньше, а как можно скорее и с полной уверенностью, что это сбудется, сделать так, чтобы облегчить твои страдания (о себе я пока не говорю, но это взаимосвязано: лучше будет тебе, значит и мне будет лучше).
Если бы ты знал, Федечка, сколько раз за эти дни в тоске замирает сердце при воспоминании о тебе, о недавнем счастье, да счастье. Как хочется видеть тебя рядом, слышать твой голос, прикасаться до тебя! Мне все время кажется, что это все не явь, а какой-то сон, страшный и бесконечный. В самом деле, вдруг очутиться за тысячи километров без всякой ( пока так было) надежды увидеться. Кругом всё чужое, все чужие.
Ты спрашиваешь, как мы доехали, как устроились. Опишу немного об этом.
Ну, ехали мы, конечно, так хорошо, как только возможно в мягком и удобном вагоне. Всю дорогу радиоузел поезда передавал хорошую музыку (и каждую песню я связывала с тобой). После трех суток на поезде, еще 82 км проехали на легковой машине, и в понедельник к вечеру были на месте. Все мы живы, но немножко были не здоровы: умудрились где-то сильно простудиться. Сейчас прошло.
Не могу точно даже сказать, нравится мне здесь или нет, потому что отношусь ко всему здесь как-то пассивно, и все не верю, что я здесь. А не там, где привыкла быть. А вообще, если посмотреть здраво, то есть здесь много хорошего, но еще больше, по-моему, плохого. Из хорошего: город очень хорошо снабжается продуктами и товарами; квартира у нас здесь лучше, чем была; очень близко Москва, и время отличается от московского только на один час (так что теперь можно слушать вечерние московские передачи по радио); город, конечно, не сравнить с Чесноковкой (но чуть поменьше и, мне кажется, чуть похуже Барнаула).
Из плохого: повсюду тут ужасная грязь и очень плохо с транспортом, так что до города (а мы живем на самом краю) и до всего в нем (базара, почты, магазинов, кино и др.) добираться очень трудно. Завод тоже далеко, правда. Пока до праздников место моей и папиной работы в 3-х минутах ходьбы от нас.
А вообще, о работе, городе, погоде и обо всём другом житье-бытье подробно напишу тебе, Федечка, в следующий раз. Это не главное.
До вчерашнего дня, думая о письме тебе, не знала, как же мне писать тебе (хотя могу писать тебе только об одном, о том, как скучаю по тебе, как хочу быть с тобой), чтобы не бередить, не расстраивать. Ведь один раз, тогда летом, я начала, но ничего тогда не получилось, но теперь...
Понимаешь, Федя, папа сейчас уже в командировке в Москве. Письмо читала мама, и я не подала виду. Я тоже надеюсь на мамину чуткость, как ты на чуткость своей сестры. Но пока она всего еще как следует не поняла и наших стремлений пока не понимает. Прочитав письмо, она только сказала: «Ну что ж, я вон папу 2 года ждала». А это уже, по-моему, какая-то надежда на то, что она впоследствии согласится, а через нее я буду действовать на папу. Подождем, что же тебе ответят из дому. Конечно, ни ты, ни я не будем ожидать своей участи ни 2 года, ни год. Будем вместе, то будем вместе раньше. А пока давай думать, как это сделать. Ты только, Федечка. знай, что я по-прежнему люблю тебя, и никого мне другого не надо. Ты ведь веришь мне, милый?
Знаешь, Федя, вместе с письмом получили приглашение на главпочтамт для разговора с Барнаулом. Сразу подумала, что это ты вызываешь, и очень обрадовалась, а потом подумала, что может это не ты, а Толя, и обрадовалась меньше, в общем, завтра выяснится.
Сегодня суббота, вторая суббота, что мы не вместе... Что ты поделываешь сейчас, Федьша? Уже, наверное, спать собираешься, а здесь только 10-ый час (до сих пор не могу привыкнуть к этой разнице времени).
Феденька, смотри там не очень скучай. Бывай почаще у Лиды. Она ведь хороший человек, несмотря на многие недостатки, а главное чуткая; у нее всегда сможешь найти моральную поддержку, а к тебе она очень хорошо относится, я то знаю это.
Сейчас буду ей писать, правда, не знаю ее адреса и посылаю письмо на общежитие.
Ну пока кончаю.
Будь здоров, милый. Обещаю теперь писать без перерывов.
Крепко жму руку.
Люся.
Привет Барнаулу.
27 октября 1956 год
22.
1956 год, 28 октября
Барнаул – Чебоксары
Федя – Люсе
Здравствуй, Люсенька!
Только что пришел с переговоров с тобой и сразу пишу письмо. Очень доволен, что хоть немного поговорил с тобой, услышал твой голос. Но настроение не важное, потому что плохо слышно было, и ты отвечала на мои вопросы с сомнением (?) или это было чересчур неожиданно для тебя, или вообще у меня такое настроение сегодня, что все кажется в черном цвете. Нет, все же таки рад, ведь ты ответила «приезжай», «буду воевать».
Люся, я хочу, чтобы ты знала все и поняла меня. Понимаешь о чем я? Я приеду к тебе навсегда, чтобы больше никогда не расставаться, чтобы всю жизнь быть вместе. Своим я уже написал, что ты одна и больше никто, и верю, что они согласятся со мной. А вот с твоими родными поговори ты и окончательно, ладно, Люся? Конечно мне нужно поговорить с ними, но это когда приеду. А пока целиком поручаю наше будущее тебе. Теперь все все зависит от тебя, Люся. А твои родные, надеюсь, поймут, потому что они любят тебя, они умные люди. Расскажи, Люся, им, что мы не один месяц знакомы с тобой, а знаем целых 5 лет. А это не малый срок. Вспомни сама, все время мы были вместе, учились, готовились ко всем экзаменам, вместе болели за удачу и неудачу другого, а свободное время проводили тоже вместе и, наконец, полюбили друг друга, вместе мечтали о счастье. Так что это настоящее большое, а не "привычка", как думают твои родные. Да сама ты понимаешь, как не считаться со всем этим, как все это отбросить в сторону? После всего этого разогнать нас в разные стороны так это знаешь что такое – это искалечить жизнь нам. Ну хорошо, со мной могут не считаться, потому я чем-то не нравлюсь им, но с тобой-то должны разговаривать по-другому, потому что им не безразлично как проживешь ты свою жизнь. Конечно, ты не думай, что я настроен против твоих родных, наоборот. Очень уважаю их как отзывчивых, понимающих людей и, наконец, потому что это твои родители.
Вот обо всем этом расскажи им и от моего имени и от своего. Конечно, когда я приеду, разговор состоится, но пока тебе разговаривать.
Люся, сегодня же подаю заявление об увольнении. Конечно, неприятно так уходить, но иначе не могу. Через 2 недели получу расчет. Да, Люся, ты можешь показать мои письма своим, потому что никакого секрета не может быть.
Да еще прошу тебя, после получения этого письма, сразу ответь, я еще успею получить ответ. Напиши, как ты думаешь, как твои родичи думают и всё всё.
Так, я отсчитываю дни, Люся.
Ну пока, хорошая моя.
С приветом, Федя.
28 октября 1956 года
Да все мои знакомые спрашивают, что я думаю делать. Я им отвечаю, что это мое дело, что скоро уеду в Чебоксары. Ты уж прости меня за это.
23.
Без даты
Здравствуй, моя хорошая!
Наконец-то получил от тебя письмо, которому очень, очень рад. Теперь снова верю в счастье, готов все сделать, чтобы было так, как мы хотим с тобой. Я уже счастлив, потому что знаю, что любим тобой и думаем одинаково. Но это еще не полное счастье, вот уже больше полмесяца не вижу тебя. А одному здесь очень тоскливо, особенно вечером после работы. Скоро ли снова увидимся, скоро ли будет так, как мы мечтали? Скорее бы встретиться и больше никогда не причинять другому боль.
24. 1956 год, 30 октября
Чебоксары – Барнаул
Люся – Феде
Дорогой мой, Федечка, здравствуй!
Вчера выполнить свое обещание: написать тебе сразу письмо, не смогла. Т.к. добралась с телеграфа домой в 10 часов (телеграф находится в противоположном нам конце города), очень замерзла, устала (ездила сразу после работы) и сразу легла спать.
