Текст книги "Собственность сводного брата (СИ)"

Автор книги: Елена Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 15

Мирослава

– Не помирилась с братом? – спросила Диана, когда после тренировки мы обедали в кафе. Сюда все ходили после тренировок. Оно на втором этаже и отсюда через стекло можно наблюдать, что происходит на льду.

Я посмотрела на Диану. Мне не хотелось отвечать, но мы с ней вроде как стали еще ближе. Она тоже решила ходить на занятия по фигурному катанию. Тем более, что отец сделал их максимально льготными для работников завода. Ее отец Дмитрий Сергеевич Помазов был начальником производства.

– Нет, – пожала я плечами. И не хочется. Ну… Почти. – Он наябедничал на меня папе. Я с ним вообще никогда разговаривать не буду.

– Да, придурок, – поддержала меня Диана. – А правда, что он раньше жил с матерью?

Тайны нашей семьи никогда не давали покоя окружающим. Особенно такое неожиданное появление брата спустя пять лет.

– Да.

– И его сразу отправили в военную школу? А почему?

– Я не знаю, – лгу я. Решения родителей я не обсуждала, а говорить мне об этом запрещено. – Зато теперь он здесь.

Порой мне кажется, лучше бы он там и оставался. Я и так не могла ничего решать, а теперь папа наказал меня до конца месяца. И все из-за него.

– Да уж. Радости полные штаны.

Мы с Дианой переглянулись и прыснули со смеху, а потом вдруг услышали его голос.

– Привет, спортсменки. Диана, как дела?

Ярослав. Не знаю, но даже если бы не его голос, я бы узнала его по запаху обыкновенного хвойного шампуня. Он идеально сочетался с его ароматом кожи, по которому в разлуке я очень скучала. Но я не собиралась мириться. Это он наябедничал на меня. Значит, он виноват. Пусть сначала извинится.

И почему он собственно у Дианы спросил, как дела?

Да еще и наклонился над столом, прямо между нами.

Так, чтобы я не могла посмотреть ему в лицо, если не поверну голову. Зато Диане очень удобно на него смотреть.

Она резко расцвела, что меня просто поразило, но дальше больше.

– Я видел, как ты катаешься. Мне кажется, у тебя настоящий талант.

Талант? У нее? Да она катается как корова!

– Спасибо, Ярослав. Я думала, ты не хочешь со мной дружить.

– Чушь. Очень хочу.

– Что ты здесь делаешь? – спросила резко, не сдержавшись. Где там мама, я уже хочу домой. И не хочу видеть, как Ярослав лебезит моей подружке.

– Решил тоже пойти по твоим стопам.

Что?

– Кататься будешь? – с лучезарной улыбкой спросила Диана, а я не выдержала.

– Ты же не умеешь кататься.

Но моего вопроса словно не заметили, продолжая разговаривать.

– Да, буду играть в хоккей. Папа одобрил, так что, – я повернулась посмотреть, а рядом с ним стояла сумка. Огромная. И клюшка, которую он держал в сильной руке.

Почему-то при мысли о том, как он забивает гол, сердце забилось чаще. А ведь раньше я считала хоккей глупой игрой. А теперь мне очень хочется посмотреть. Очень.

– Ну, мне пора, – вдруг улыбнулся он Диане. Улыбнулся? Диане? Серьезно? Меня как холодной водой облили. Он же никогда не улыбается. Никогда!

Я смотрела ему вслед, когда Диана шепнула.

– А твой брат не такой уж и мерзкий.

– Это только так кажется, – резко возвращаюсь к своему чаю, но тут появляется мама.

– Мира, нам пора. Вы покушали?

Я посмотрела на лед, который сейчас чистила машина. Скоро должны выйти хоккеисты. И я могла увидеть, как это обманщик будет падать на каждом шагу.

– Мира? – мама повторила уже громче, а я стояла как вкопанная. От его улыбки было двоякое чувство. Радость, что он вообще умеет выдавать подобную эмоцию, и обида, что она предназначалась не мне.

– Мам, там Ярослав будет кататься. Я хочу посмотреть.

– В следующий раз, Мира. Нам надо идти. Мы записаны к врачу.

– Мам, ну пять минут…

– Мира! – прикрикнула мама, и я поплелась за ней, таща свою сумку на колесиках, но постоянно смотрела в огромное окно, за которым был лед, тренеры ставили ворота, но так и не успела увидеть Ярослава.

Терпеть его не могу.

И почему я думала, что мы будем дружить.

Правильно говорят, что мальчишкам и девчонкам не суждено стать лучшими друзьями. Слишком они разные.

В тот день мы больше не увиделись ни с Ярославом, ни с Дианой.

На мои вопросы, как вообще решили, что он будет заниматься хоккеем, мама пожимала плечами, мол папа так решил. А мама никогда ему не перечила.

Даже странно, что мы столько времени жили отдельно от него. Хотя он и часто ночевал в квартире, и мы сами не редко приезжали в Усть-Горск.

Вечером, разбирая сумку, я не обнаружила там своих перчаток. Хотя точно помнила, что складывала их в боковой карман.

– Разобрала? Помощь нужна?

– Да, я, кажется, потеряла перчатки. Может оставила на льду? – расстроилась я, но мама только улыбнулась.

– Не переживай. Найдутся. Возьми завтра другие.

– Но мне нравятся эти. У них стразиками фигуристка сделана. И они блестят.

– Ничего страшного. Найдем. Давай мне все сюда, – забрала она грязные вещи. – Ложись уже отдыхать.

Маме было все равно, что я потеряла перчатки, а мне они очень нравились.

Все девочки в группе завидовали мне из-за них. И ложилась я спать с тяжелыми мыслями, куда они могли пропасть. В какой-то момент мне даже подумалось, что Диана могла их взять, но я отмела эту глупость.

Глава 16

Она бы не стала.

Странно, но на следующий день Диана мне даже не позвонила, хотя мы постоянно болтали по телефону. На мой звонок ее мама ответила, что она ушла гулять. А мне нельзя было. Пришлось остаться дома, но хотя бы я могла читать, сколько захочу, сидя на своем окне.

В какой-то момент я посмотрела за стекло, на небо, по которому прогуливались словно слоны огромные тучи, потом на шапки деревьев, на площадку, что виднелась среди листвы, и вдруг заметила, как с нее бежит Ярослав.

Странно, что он вообще пошел гулять. Он же вечно зароется в свои книжки, компьютерные программы и сидит в комнате, только иногда соглашаясь со мной поиграть.

Как, интересно, он вчера покатался. Понравилось ли ему? Не падал ли, как я в первые часы тренировок, когда мама только привела меня на лед. Эти вопросы жужжали в голове роем, и я по своей наивности решила, что могу задать их и получить ответы.

Я вышла из спальни, тихонько прошла по широкому, устланному ковру коридору и остановилась у его двери, то и дело поправляя свою футболку и юбку. Хотя и так знала, что все идеально.

Ярослав должен уже подниматься по лестнице. И верно, он шел сюда.

Он увидел меня и замер. Но только на мгновение. Потом просто развернулся и стал спускаться обратно.

Я открыла рот, чтобы выкрикнуть его имя, но обида настолько сдавила горло, что я просто убежала в свою комнату, распластавшись по кровати. До вечера погружалась в мир любимого фэнтези, где друзья не игнорируют, а братья не предают.

Диана так и не позвонила. И я тоже не собиралась.

Зерно сомнения из-за ее поведения стало прорастать и достигло своего предела на следующий день.

Мы переодевались на тренировку, уже надели коньки, шапочки и дело дошло до перчаток. Я, сморщившись, надевала без блесток, как вдруг увидела, что Диана спокойно натягивает мои.

Те самые. С красивыми стразами.

Я сначала даже подумала, что мне это снится, ведь не могла она быть такой наглой. Я хотела успокоиться, но теперь ее игнор стал понятен. Он просто стащила мою вещь и решила, что общаться и извиняться не обязательно.

– Диана, это мои перчатки, – начала я негромко, но вместо того, чтобы согласиться, Диана посмотрела на меня как на дуру.

– Это мои, ты что.

– В смысле твои?! У меня такие были. Точно такие же. И на прошлой тренировке я их потеряла.

– Я твои не брала. Это мои. Зачем ты кричишь?

– Я не кричу, – почти. – Просто ты взяла мои перчатки, а теперь врешь! Ты же подруга моя?

– И что? Я должна отдавать тебе свою вещь? Это мои перчатки!

– Нет, мои. Отдай! – потянулась я к ней, но она сделала шаг назад. – Отдай, воровка!

– Так, – прибежали тренер Мария Степановна и мамы. – Что вы раскричались. Мира. Диана.

– Она взяла мои перчатки, – тут же направила я на нее палец. Точно. Сейчас разберутся взрослые и ее накажут. – Мама, я же потеряла их.

– Это мои! – заплакала Диана. – Мне их подарили. Вчера подарили. Мама, скажи им.

– Это правда.

– Зачем ты врешь! Это мои! Со стразами!

– Мира. Но таких перчаток полно. Не у одной же тебя со стразами. Твои были подписаны? Нина Леонидовна?

Мама осуждающе на меня смотрела и покачала головой.

– Нет, мы не подписывали.

– Тогда не вижу причин не доверять Диане. Зачем ей воровать, когда мама может купить такие же. Верно?

Все кивнули, а я села на скамейку и сложила руки на груди. Не могла я поверить, что все купились на сказки о подарке. Да и кто ей мог подарить? Ей!

– Если ты дочь Распутина, это еще не значит, что все в этом городе принадлежит тебе, – выплюнула Диана и ушла на тренировку, а я осталась с мамой.

Глава 17

– Мира, ты что устроила?

– Ничего! – закричала я. – Ничего, я просто хотела свои перчатки! Мне их папа подарил, когда я только на лед встала, а теперь она их…

– Она не стала бы воровать у тебя.

– Да, точно. Диана святая, а Мира плохая. Ну и ладно, – резко надела простые черные и вышла, не сказав матери и слова. Сначала брат, теперь мама.

«Никому я не нужна, – поняла я в тот момент. – Никому».

После этого случая с Дианой я больше не могла общаться. И дело было даже не в проклятых перчатках, которые внезапно обнаружились в моей сумке в дальнем, боковом кармане. Теперь все девочки сплетничали обо мне, называли зазнайкой и не раз толкали на льду.

Нет, травм не было, но обида на них была настолько острая, что я нередко плакала, когда оставалась одна.

И мне даже пожаловаться было некому. Я ведь сама была виновата, потому что недоглядела, сама на ровном месте устроила истерику.

Но в тот момент я была уверена, что все ополчились на меня, что все ненавидят меня. Сама не понимала в какой момент я стала почти изгоем, одинокой девочкой, которую никто не любит.

Нет, конечно, с виду все было как обычно.

Я ходила на тренировки. Я обедала в кафе, но теперь с Мамой.

На вопросы папы о тренировках я всегда отвечала бодро, да и результаты были замечательными.

Чтобы не обращать внимания на постоянные смешинки в мою сторону от девчонок, я старалась делать все лучше всех. Быть лучше всех. Особенно лучше Дианы, которую похвалил Ярослав.

Мы с ним не разговаривали. Столько раз я хотела подойти, просто посидеть с ним рядом, чтобы не ощущать себя столь угнетающе одинокой, но каждый раз вспоминала то, как на лестнице он развернулся и просто ушел, даже не поздоровавшись.

Оставалось только представлять те моменты, когда мы дружили, а еще как все-таки он играет в хоккей. Мне так и не удавалось увидеть его тренировки, а мама была скупа на рассказы. А папу спрашивать я не решалась.

Даже, когда он сам поинтересовался рада ли я за успехи брата.

– Рада, конечно, – ответила я, когда мы ужинали за столом в один из июльских будней. Сам Ярослав на это только хмыкнул, не поднимая головы. – Ты молодец.

– Ты тоже, – вдруг посмотрел он на меня, цепляя синими глазами, внимательными, и порой очень страшными. Наверное, впервые за последний месяц он обратился ко мне лично. – Теперь ты не рискуешь башкой просто так, а уже осмысленно, чтобы показать всем то, что они и так знают.

Я не поняла его в тот момент. Мне казалось, что он издевается. Поэтому я вскочила и убежала из столовой, но затормозила, когда услышала слова отца.

– Считаешь фигурное катание опасным видом спорта?

– Борис, – заговорила мама, откашлявшись. – Ничего он не опасный. И вряд ли мнение Ярослава может быть авторитетным в этом вопросе.

– Не может, конечно, – заговорил как никогда серьезно сам Ярослав. – Но последний месяц она на тренировках постоянно делает не то, что нужно, постоянно рискует собой, мне кажется, после той операции можно было выбрать спорт попроще.

– И какой же, Ярослав? Может быть шахматы? Или…

– Да то же плавание или фехтование. Такие нагрузки…

– Достаточно, – я услышала, как мама отодвинула стул, и я была солидарна с ее гневными высказываниями. – Я, конечно, понимаю, Ярослав, что ты мальчик умный не по годам, но нам и врачам виднее, что нужно и можно нашей дочери. У тебя здесь нет права голоса.

– У него есть право голоса, Нина. Он мой сын. Но насчет Миры, пожалуй, нам лучше знать.

Я зажала кулак зубами, сдерживая крик и слезы.

«Почему, почему он снова пытается сделать мне плохо? Что я ему сделала?», – кричала я про себя, а когда дождалась его у лестницы, вылила на него поток обиды и самой искренней детской ненависти.

– Ты лишил меня прогулок! Теперь хочешь, чтобы я вообще из дома не выходила? Почему ты меня так не любишь?!

– Я люблю, дурная твоя башка…

– Ага, так я тебе и поверила. Ненавижу тебя! – толкнула я его, отчего тут же заболели руки, потому что он даже не сдвинулся, лишь продолжал смотреть на меня свысока.

Я убежала в свою комнату и пообещала себе не думать больше о Ярославе.

Никогда…

И весь следующий месяц у меня почти получалось, пока однажды вечером я не заметила, как во всем черном Ярослав тайком выбирается из своей комнаты, оглядываясь по сторонам.

Я направилась за Ярославом, не обращая внимания на то, что была босой. Мне важно было знать, что он задумал. Почему встал посреди ночи. Куда идет. Мы спустились на первый этаж и прошли на кухню.

В какой-то момент он застыл, повернул голову четко в мою сторону. Но я стояла за лестницей, меня не должно было быть видно. Я на это надеялась.

И когда он все-таки стал идти дальше, меня словно перестали держать над пропастью. Отпустили. Я выдохнула и сделала шаг.

Страшно было, вокруг темно, но любопытство было сильнее страха.

Я следовала за Ярославом по территории нашего участка, чувствуя ногами влажную траву, маленькие камушки. Вплоть до домика для персонала. В некоторых окнах горел свет, и я сильнее задумалась. Зачем Ярославу сюда идти?

Что он ищет?

Глава 18

Он обошел дом и вошел через дверь черного хода.

Я тенью скользнула за ним. Сразу на второй этаж, но вдруг я его потеряла из виду.

Обернулась вокруг себя, поднялась на пролет и снова оглянулась.

Именно в этот момент меня дернули в сторону, и я хотела закричать от испуга. Но мой рот зажала знакомая, грубая рука, а чуть выше послышался гнусавый голос Ярослава, и я мгновенно успокоилась. С ним, несмотря ни на что, никогда не было страшно. Он словно та, стена, которую никто никогда не обрушит. Может быть поэтому, даже катаясь, даже лазая по деревьям, я не имею привычки бояться. Он был той бесстрашной силой, которая мне помогала.

– Малявка, ты чего за мной поперлась? Молчи и стой здесь. Поняла?

– А-ам…

– Я сейчас тебе все расскажу, но стой здесь и молчи!

Мне оставалось только кивнуть, и он отпустил меня. Зыркнул в темноте своими глазами. Затем скрылся за ближайшей дверью, единственной из которой не лился свет. А я так и стояла, прижавшись к стене, пока тело немело от страха, что кто-то меня заметит. Я даже не понимала, как объяснить свое присутствие в доме прислуги.

Мама, я заблудилась… Даже мне смешно.

– Все, погнали, – отвлек меня Ярослав и потянул вниз, крепко ухватив за руку. И я, почти не глядя, снова последовала за ним. Наверное, так же я последовала в ту ночь, когда от отвел меня к врагам. За ним я готова была идти куда угодно.

Остановились мы, только когда добрались до кухни. Ярослав сразу налил себе стакан воды и, отпив немного, протянул мне. Словно знал, что мое горло пересохло. Только осушив стакан до последней капли, я готова была заговорить, но вдруг оказалась прижатой к стулу, а Ярослав у меня в ногах.

– Ты совсем дурная? Босиком? – он взял полотенце и обтер мои ноги, потом включил приглушенный свет, чтобы осмотреть стопы с разных сторон. Все было в порядке, но он все равно злился. – Ты ведь могла пораниться!

– А ты представляешь, завтра может прилететь метеорит, так что может случиться все, что угодно.

– Ну точно… Вроде все в порядке. Зачем ты пошла за мной?

– Зачем мы туда ходили? – одновременно спросили мы друг друга. А ноги я отняла, он бы так и держал их в своих руках. Иногда он казался мне странным. Вот и в тот момент.

– Ну нет. Туда ходил я, а ты меня преследовала. Зачем? Настучать хотела?

От возмущения у меня выступили слезы. Но мне так надоело плакать, ведь последние недели я делала это постоянно.

– Я не ябеда, в отличие от некоторых!

– Да не ори ты. Всех перебудишь. Тогда зачем ты за мной пошла? – настаивал он на ответе, снова схватив меня, но на этот раз за коленку и как не дергайся, не отпускал. Я в тот момент даже пожалела, что не спала в пижаме, а надела сорочку, которая почти не грела. Теперь, когда его руки были на моей коже, я ощущала себя беззащитной. И так было всегда, стоило ему нарушить мою зону комфорта.

– Откуда я знаю? – фыркнула я чисто по девчачьи. – Мне же интересно, зачем ты бродишь по ночам. А вдруг с тобой, что-нибудь случилось. Отпусти, – прошипела. – Мне больно!

– Как будто тебя это волнует, – встал он.

– Конечно, волнует! Ты дурак что ли? Ты, конечно, тот еще олух, но ты мой брат! И я люблю тебя!

– Точно? – приподнял он бровь, выражая весь скептицизм, на который был тогда способен.

– Мог бы просто ответить, что тоже меня любишь, – мне постоянно хотелось обидеться на него. Вечный раздрай рядом с ним.

– Люблю, конечно. Хочешь узнать, зачем я ходил?

– Ты еще спрашиваешь? Я сейчас умру от любопытства! Расскажи!

– Ладно, ладно, – усмехнулся он и аккуратно поднял меня со стула. – Пойдем ко мне. Все расскажу.

Ярослав взял меня за руку, и я сразу почувствовала небывалое ранее счастье. Ведь он сейчас посвятит меня в тайну. Печали всех недель, обиды, слезы, все резко стерлось, словно ластиком с белой бумаги.

Мы поднялись в его спальню, но постоянно оглядывались, чтобы нас никто не застал. Несмотря на юный возраст, мы уже знали, что прогулки по ночам ни к чему хорошему не приведут.

Уже в самой спальне мы уселись на кровать, не включая яркий свет, а оставив только лампу. И страх того, что нас могут застать, наругать, наказать, добавлял подобному общению ощущение запретного, нашей личной тайны.

– Ты же дальше своего носа не видишь, – вдруг заговорил он, когда я наслаждалась возвращением в комнату брата. Словно домой.

– Ты обижать меня решил?

– Я правду тебе говорю. В доме полно слуг и у них там настоящие интриги.

– А с чего бы им интриги плести? Разве у них нет работы?

– Ну, на тебя в день тратится больше, чем их месячная зарплата, как бы…

– Эй. Хочешь сказать, я виновата?

– Нет, я хочу сказать, помолчи и послушай. Так вот у Нины работает горничная. За одеждой присматривает и вообще. Но ее хотели подвинуть, потому что место жирное.

– Жирное? – не поняла я.

– Да, Мира. У нее самая высокая зарплата в доме. Так вот, ее хотели подставить. Выкрали у Нины бриллиантовое колье и спрятали у этой девушки Эли под подушкой в комнате. Я услышал про это в разговоре Оли, которая метила на ее место, и охранника, – Оля. Эля. Словно про сериал слушаю, которые так Диана любит. – Я забрался в комнату Эли и взял это ожерелье.

– Зачем?! При чем здесь ты? – спросила я, но в следующий миг не смогла выговорить и слова.

Он достал украшение, которое даже в темноте сияет ярче звезд. Такое красивое, что дух захватывало.

Глава 19

– Я даже не знала, что у мамы такое есть. Красиво….

– Это да, – хмыкнул Ярослав. – Ты тоже однажды будешь такое носить.

Он посмотрел на меня, и я смутилась. К щекам в такие моменты всегда приливал жар, и хотелось рассмеяться. Всегда, когда он смотрел вот так. Так что я быстро опустила взгляд и погладила красивые бриллианты. Ух…

– И как теперь его вернуть к маме в комнату? – спросила я в недоумении, но Ярослав пожал плечами.

– Я думал врубить пожарку. Все бы собрались на улице, и я бы успел, но если ты мне поможешь…

– Помогу, конечно, только…

– Что?

– Почему ты так заботишься об этой горничной? Она кто тебе?

– Она хороший человек и не заслужила лишиться работы, только потому что кто-то метит на ее место. Ну и еще у нее маленький ребенок в детском доме. Она ждет возможности его забрать.

– Ого… Ты же тоже был в детском доме! – вспомнила я. – Ты скучаешь по маме? Она так внезапно уехала.

– Ага, уехала, – усмехнулся Ярослав и убрал мою прядь волос за ухо, легонько коснувшись моей кожи, вызвав прилив мурашек. – Нет, я не скучаю, ведь у меня есть ты.

– Но ты ведь со мной не разговаривал даже! Я думала, ты меня обидеть хочешь!

– Я всего лишь хочу, чтобы ты не убилась. Ладно фигурное катание, это я еще могу принять. Но лазать на высоту реально опасно. Одно неверное движение…

– Ладно, ладно. Ты просто зануда. Так что мне нужно сделать?

– Когда?

– Сейчас!

– А… Вернуться в свою комнату

– И все?

– И закричать так, как будто тебе очень больно. А когда прибегут родители, нужно сказать, что тебе приснился плохой сон.

– Какой?

– Не знаю, Мир. Любой. Скажи, что снова оказалась на операционном столе.

– Каком столе?

– Операционном. Операцию свою помнишь?

– Нет, если честно. Я вообще мало помню из детства.

Он был удивлен, долго выискивал в моем взгляде искры лжи и, не найдя их, почти улыбнулся.

– Не важно. Важно закричать как можно громче, поняла?

– Поняла, – кивнула я. Потом спрыгнула с кровати, последний раз взглянув на ожерелье. – А кричать надо громко?

– Очень громко, Мира. Иначе ничего не получится.

Я улыбнулась и вышла из спальни, осторожно пробравшись к себе. Было в этом действительно что-то дерзкое. Словно мы с Ярославом шпионы и выполняем важное задание.