Текст книги "Вековуха. Беляна из рода Рарога (СИ)"

Автор книги: Елена Бабинцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Елена Бабинцева
Вековуха. Беляна из рода Рарога

Глава 1. Беляна

Длинная рубашонка была залита кровью. Я плакала и звала на помощь хоть кого-то так громко, что сама не слышала себя. Но никого не было. Лесная чаща молчала. Все подружки да дружки разбежались кто куда, когда к нам на поляну внезапно медведь вышел – учуял запах малины в берестяных коробах. И, может, не хотел косолапый зверь зла делать, да попалась я ему под лапу. Махнул ей перед лицом, и стало в голове темно от боли и страха. Я закричала и кинулась прочь, по памяти, к деревне.

Когда я вышла к людям, меня уже хотели бежать искать. Оказывается, подружки прибежали, рассказали про медведя, и что их Беля́на осталась там одна. Мужики тут же собрались изловить косолапого, чтобы больше неповадно было.

Я пролежала в постели почти два месяца. Сначала ходили ко мне подружки, новости да сплетни рассказывали. Иногда я выходила на крыльцо родительской избы и садилась на скамью. Лицо было пока перевязанным, и не было видно, какой подарочек оставил хозяин леса.

Когда я сняла повязку, то очень долго и горько плакала. Длинный узкий шрам тянулся ото лба, через глаз, и опускался на щёку и шею. Кому теперь я такая нужна буду?! Родители успокаивали, приводили знахарок да лекарей, но только всё без толку. Шрам никуда не делся.

Минула осень. Начались зимние посиделки. Из соседних деревень стали приезжать молодые парни для сватовства. А я нарядилась в самое красивое своё платье, заплела золотистые косы, украсила себя бусинами да лентами и села у порога, поглядывая в окошко. Минул день, и никто не пришёл.

Видимо, подружки добрые поведали какая беда коснулась их Беляны, самой красивой девицы в деревне. Все меня жалели, да никто ко мне больше в гости не ходил.

А я кляла свою судьбу, пыталась утопиться в речке, но родители да братья бдели за мной. Видано ли! Такой позор накликать! Топиться вздумала! Найдём ещё жениха! Молода ещё! Вот увидишь, ещё отбоя не будет.

Родительские слова я не забыла, но не верила в них. Шли годы. Два старших брата женились. Третий, младший брат, тоже не стал долго ждать и выбрал себе жену, одну из моих подружек.

– Ты уж сестрицу не бросай… – украдкой говорила мать ему, думая, что я их не слышу. – Возьми к себе. Пусть по дому помогает, а потом, когда детишки пойдут – нянькой будет.

– Не переживай, матушка, Белянку нашу не брошу.

Я понимала, что деваться мне некуда. В родительском доме уже нельзя оставаться. Возраст уж какой… А теперь, когда последний из братьев женился, надо было идти к нему в дом. Да и кого в жёны взял… тьфу! Любомиру! Ни ткать не умеет, ни вышивать, а уж к печи никогда не подходила! И теперь придётся всё это делать за неё…

Любомира хоть и была подружкой верной когда-то, но меня постоянно нагружала работой с утра и до вечера. А я не могла отказаться, потому что теперь я без мужа, одна на свете, и замуж никогда не выйду. И я должна быть благодарна брату и его жене, что взяли к себе.

Но чем больше дней проходило, тем больше я не хотела оставаться под одной крышей с братом и его женой.

А началось всё так…

* * *

Я несла тяжёлые вёдра с водой. Коромысло натирало плечи, хотелось остановиться и отдохнуть, но люди постоянно глазели в мою сторону, как бы невзначай заглядывали в лицо, хотели увидеть шрам. Кто-то тихо причитал надо мной. Я шла, низко опустив голову, косы растрепались, и волосы лезли в лицо. Мне даже платка носить нельзя было… не мужняя потому что.

– Вековуха! Вековуха идёт! Белянка!

Детвора, как обычно, шумела мне вслед. Остановиться, да коромыслом бы их всех отходить! Но я продолжала свой путь. Дел ещё было много. Бельё постирать, да в избе убраться. А потом ещё и вечернюю трапезу готовить… Любомира уже на сносях была, вот-вот срок подходил. Где уж ей домашними делами заниматься. Но, по чести говоря, она и прежде не занималась ими особо. С подружками гулять бегала, от домашних дел отлынивала.

Я пришла к избе брата и со двора услышала, как Любомира громко кричала на своего мужа.

– …а коли беду накличем?! Дитё ведь ни в чём не виновато!

– Какую беду?! Сестра это моя, а не кикимора лесная!

– А вот и кикимора! Без мужа! Изуродована! Сколько ей навесили плохого на плечи? Не знаешь?! Вот и я не знаю! А слова-то людские, что репей по весне! Цепляется, а потом попробуй, отдери!

– И что ж ты хочешь?!

– Спровадь её! Родителям верни!

– Негоже так поступать! Я обещал о ней заботиться! Сестра это моя!

– А я – жена! А скоро и матерью буду! Люди уже на нашу избу косятся, да сплёвывают, чтобы их такая судьба не постигла!

Наступила тишина. Брат, конечно, Любомиру не послушается. Но и оставаться в их доме я больше не могла. Если что при родах случится с дитём или роженицей, всё на меня повесят, палками да камнями забьют…

Я поднялась на крыльцо, зашла в избу. Любомира сидела на лавке, обнимала живот и тихо плакала. Брат сидел за столом, мрачный, как туча. Я подошла к нему и села рядом.

– Не печалься, братец. Вернусь к родителям. Пускай люд говорит что хочет. А ты скажи, мол, боюсь за дитё. Пусть пока отдельно поживёт.

Он поднял на меня глаза и взял мои руки в свои намозоленные и натруженные ладони.

– Век твою доброту поминать буду, Белянка.

Я промолчала. Любомира даже не повернулась ко мне.

Собираться я стала, когда солнце уже закатилось за острые пики лесов, чтобы лишние глаза не углядели, куда это сестра у Желана собралась. Но моя поклажа была небольшой: пару рубах, лапти, да пояски, которые сама соткала.

* * *

Минула неделя, за ней другая. Любомира благополучно разродилась двумя крепкими мальчишками. Старейшина деревни нарёк им имена, которые надобно втайне держать, чтоб никто не сглазил. Первые рубашки подарили. Меня на праздник никто не позвал, но оно и понятно. Я там ни к чему.

Когда родители со смотрин вернулись, то серьёзно решили со мной поговорить.

Отец всё мялся, не мог сказать, посматривал на мать, будто искал помощи. И мама, вздохнув, сама заговорила.

– Беляна, нам тут добрые люди посоветовали, что тебе надо во врачевание да ведьмовство податься…

– Угу, добрые люди! Собаки!

– Да погоди, отец, – сурово проговорила мама, – чего сразу ругаешься.

– А потому что собаки и есть! Ты говори! Говори, как нам было сказано! Не можешь?! Так, я скажу!

– Совет только дали, да и только!

– Советы эти… как гвоздь в лапте! – огрызнулся тятя. – Как я кровь свою и из рода выгоню?!

У меня всё внутри оборвалось. Уйти из рода значит уйти из семьи, забыть своё имя при рождении данное… Страшнее участи не придумать. А чтобы ведьмою быть, надо было Богам себя посвятить. Быть, как новорождённый, чистым.

И так было понятно: меня уже давно не привечали в деревне, что я как бельмо на глазу, мешаюсь. Когда беда какая придёт, не приведи Род, я же во всём виноватая и буду.

Я вздохнула и взяла отцовы руки в свои ладони.

– Батюшка, не сердись. Авось, и правда совет хороший. Не люба я здесь больше. Чуть, какая беда, так вековуха мимо прошла, сглазила. Уж сколько раз такое было. Матушка, верно говорит, нельзя мне тут дожидаться неизвестно чего. Уж лучше я сама…

Отец тут расплакался и крепко меня обнял. Они добра мне хотели. Не может родитель смотреть, как его дитё казни придают. А так хоть жива буду. Смогу издали глядеть, как деревня живёт, а может когда и лекарством помогу, хворь отгоню да заговорю урожай от сглаза.

Ведьма, которая нынче в лесу у нас обитала, тоже вековухой была. Да только давненько это было. Тогда то была старуха седая, но почитаемая и уважаемая. Много тайн она ведала, с духами да нечистью лесною знается. Любую беду может отвести. Может, и от моего недуга лекарство будет. Всё ж лучше, чем здесь…

Рано поутру в наш дом постучались. Мать наскоро накинула платок на голову и пошла открывать. На пороге стояла высокая фигура, затянутая в тёмный платок. Ведьма вовсе не была сухой да скрюченной старухой. Она была высокой женщиной с пронзительными зелёными глазами, седыми волосами, убранными в косы, на лбу ремешок с неизвестными мне знаками, на шее множество амулетов, на поясе мешочек с травами, в руках посох простой.

Ведьма обшарила избу взглядом, и её глаза сразу зацепились за меня, хоть я и старалась делать вид, что сплю. Она усмехнулась и проговорила.

– Соберите девку. Вещей дайте тёплых. Амулетов чтоб никаких из дома не брала. Она теперь не ваша. Род-то, какой у вас?

– Рароговичи мы… – растерянно проговорила мать.

– Это хорошо, – кивнула ведьма и на этот раз окликнула меня. – Эй! Нечего лежать. Собирайся. Путь неблизкий.

Отец сразу же оказался рядом со мной.

– А, может, можно…

– Нельзя, – грубо оборвала женщина. – Дочь-то ваша сколько уже натерпелась? А сколько ещё натерпится? Люди добрые болтать могут, а думают опосля. Нечего тут рассуждать. Девке со мной будет лучше. Опять же мне подмога. И ей обучение.

Вот так, молча, меня собирали из родительского дома ранним утром, пока отец Сварог даже землю не осветил. Мать наскоро обняла меня, отец прижимал меня к себе дольше. Я вдыхала запах его рубахи, стараясь запомнить как можно чётче это ощущение тепла и защиты.

В руках у меня была небольшая котомка с моими вещами, на ногах не очень старые лапти, рубашка серая с девичьим рисунком по подолу. Ведьма кивнула, осматривая меня. Отец и мать хотели было выйти, проводить, но ведьма им запретила. Я теперь из рода ушла. Меня провожать нельзя. Как будто никогда меня и не было. Сонная деревня только-только просыпалась, но мы успели зайти в лес, и никто не увидел, куда делась вековуха, которая вечно всем глаза мозолила…

Солнце поднялось выше, а мы всё ещё шли по лесу. Я смотрела в спину этой странной женщине и пыталась понять, что меня дальше ждёт. Она не походила на страшную старуху, про которую мы любили судачить по вечерам на посиделках. Простая женщина с острыми чертами лица да колкими глазами. Но она была статная, будто госпожа какая… Красивая, наверное, по молодости была. Как же она вековухой стала?! Лицо, пусть уже и морщинистое, да без единого шрамика или пятнышка. А вот же…

– Дыру скоро в спине проглядишь… – донёсся до меня голос ведьмы. – Знаю, что интересно всё, многое узнать хочешь, да только до избы моей дойдём. Не след в чаще такие разговоры вести.

– А далече ещё? Утомилась немного…

– Недалече. К закату дойдём.

– К закату?!

Я где была там и встала. Не думала, что она так далеко живёт!

Ведьма тоже остановилась и повернулась ко мне.

– К закату. А что? Ноженьки нежные устали уже? Так, может, обратно вернёшься?

– Нет мне пути обратного – из рода ушла. Без имени и родичей теперь.

Ведьма хмыкнула.

– Тогда пошли. Успеешь ещё отдохнуть.

И мы снова шли. Ноги я стёрла быстро. Так далеко я прежде не ходила, тем более, без отдыха. Не было даже тропки простой! Всё чаща лесная с густой острой травой.

Из лесу мы вышли, когда солнце стало садиться. Каменный утёс посреди леса высился, как строгий страж. Поляна была чистой и красивой. И посреди этой поляны, у самого подножия утёса стояла ведьмина изба. Добротная, большая, на славу справленная! А мы с подружками всё смеялись, что изба у неё на куриных ногах стоит ветхая да страшная…

Не было забора никакого, что поразило меня. Но кругом лежали странные камни с начертанными символами. Будто оберег…

Изба сама отворила нам дверь! Но сил удивляться уже не было. Ведьма пропустила меня вперёд и зашла следом. Дверь тут же захлопнулась.

Я без сил повалилась на лавку, которая стояла рядом. Ведьма же будто просто прогуляться вышла! Она сняла пояс с травами, поставила посох у двери, прошла к столу и стала накрывать. Я следила за ней из-под опущенных ресниц и мерещилась мне матушка, которая хлопочет у печи, чтобы всех накормить. На удивление тоска меня не одолела. Видимо, много слёз я проплакала да выстрадала всю боль. Не было больше ничего внутри.

Тем временем на столе появился котелок с кашей, краюха плотного ароматного хлеба, сыр, маринованные грибочки в деревянной плошке, капуста с брусникой. В животе у меня громко заурчало. Ведьма усмехнулась и поманила за стол.

Я кое-как встала с лавки. Болела каждая косточка в теле. Хотелось спать.

– Садись. Поешь, сил наберись.

– Спасибо, хозяюшка… – проговорила я устало. – И ты тоже отведай.

Ведьма удовлетворённо кивнула и тоже села рядом.

Пока я уплетала за обе щёки, она скромно съела ломоть хлеба с сыром. Всё на меня смотрела, будто изучала, глядела, пыталась понять, что я за человек такой. Я стеснительно закрыла волосами свой шрам. И сразу же получила по руке.

– Нечего лицо прятать из-за такой ерунды.

– Да какая же ерунда? – тихо проговорила я. – Жениха не нашла, детей не родила, род не продолжила… Вон, Вековухой стали звать, будто я уже жизнь пожила…

– Люди горазды болтать, – отмахнулась она. – Подумаешь, шрам на лице…

Ведьма как-то погрустнела, но больше говорить не стала.

– А как же вы здесь оказались, госпожа?

Ведьма хмыкнула.

– Какая я тебе госпожа? Ведьма лесная. Я́свой меня звать.

– А я – Беляна. Ну, звали меня так.

– И сейчас так зовут, если хочешь. Никто твоего имени у тебя отбирать не собирается. И другого имени я тебе не дам, если не захочешь.

Я немного подумала и решила, что не хочу себе другого имени. Ведьма кивнула, а потом указала на мой шрам.

– Как давно такая ходишь?

– Уже три весны.

– Поди, дразнила медведя, что он осерчал?

Я обиженно посмотрела на женщину.

– Никого я не дразнила! Он сам к нам вышел! Мы малину с подружками собирали… и откуда вы знаете, что это был медведь? Я не говорила.

– Да пахнет от тебя медведем, – сказала хозяйка. – Лечили?

– Уж кого только не звали… – вздохнула я. – А уж чего только не прикладывали, а он светлее только стал. Да только всё равно видно. А потом уж все узнали, что мне медведь на лице оставил. Кому такая жена нужна?..

Ведьма отмахнулась и закатила глаза.

– А, может, судьба твоя не женой чей-то быть, а знания тайные постигать? Мать твоя сказала, из рода Рарога ты. А это род сильный. Может, и колдовать научу. Тайны узнаешь такие, про которые никто не ведает.

Я отодвинула котелок с кашей и потёрла сонные глаза. Ведьма улыбнулась, как-то тепло и по-матерински.

– Ну ладно… будет болтать. Пойдём, уложу тебя. Устала, небось. Завтра всё расскажешь, коль захочешь. И меня заодно спросишь.

Я только кивнула. Меня уложили на широкую лавку, на которой лежала толстая подстилка из сена, оно приятно пахло лугами. Поверх сена была плотная льняная ткань, укрыла меня Ясва вязаным покрывалом, лёгким и тёплым, как пёрышко лебяжье. Сон сразу сморил меня, как только голова коснулась подушки. Может, мне что-то и снилось, только я ничего не запомнила. Я думала, буду тосковать по матери и отцу, по братьям своим, по деревне, в которой выросла, но тоски не было. Ясва некоторое время сидела около меня и гладила мой лоб тёплой рукой и что-то приговаривала, будто отгоняла от меня дурные сны и видения.

Вот так, в одночасье, изменилась привычная жизнь, но страшно мне не было. Я чувствовала себя как дома, только здесь всё было иначе… Каждая вещь или мелочь казалась мне особенной и волшебной. Странно было осознавать, но я будто была на своём месте. Словно это место ждало меня. А, может, права была Ясва.

Когда-то я слышала странную историю про одного ведуна, который был в лесу хозяином. Но и люду простому помогал. И вот так получилось, что мужики охоту устроили на медведей в лесу. Ведун их пристыдил, сказал из лесу уйти, да прощения попросить, что в гости, как враги заявились. Но посмеялись над ним, не послушали. Тогда он сам в медведя перекинулся, да и задрал всех, кого нашёл. Вот только забыл он, что нельзя ему кровь проливать человечью. Так и ходит где-то медведем.

Не случайно медведь тот из лесу вышел…

Глава 2. Ведьма и волк ​

Утром я по привычке соскочила с постели, когда солнце едва-едва показалось над пиками елей. В избе царил полумрак и тишина. Я даже не сразу поняла, где нахожусь. А потом всё вспомнила… ну что же. Родной дом меня принимать не хотел, так может этот примет.

Я осторожно спустила ноги на деревянный пол и тут же наткнулась на что-то пушистое и мягкое! Чуть не завизжав, я отсела подальше к стене. Огромная гора меха стала шевелиться и подниматься. Сначала показались чёрные стоячие уши, а потом и морда животного.

– Ой, собачка… прости, что напугала. Ты откуда?

Я хотела было погладить животное, да только глаза его, меня отвлекли. Не может у животного таких глаз быть… человечьих! Тёмно-зелёные, прозрачные, блестящие. Смотрит так внимательно.

– Собачка… ты чего?

А может, и не собачка! – пронеслось у меня в голове. Может, оборотень заплутал, в избу залез! А где же Ясва?!

Я так перепугалась, что стала искать, чем буду отбиваться от этого незваного гостя! Наблюдая, как я шарюсь по полкам да роду молюсь, волк только хмыкнул. Мне не показалось! Он человек! Я удивлённо обернулась, но странный зверь встал и прошёл к дверям избы, которые были приоткрыты. Зверь протиснулся в проём и вышел. Я осела по стеночке и потёрла лоб руками. Хотел бы убить – так убил бы. А значит за Ясву тоже можно не бояться.

Я встала с постели, надела на себя рубаху да юбку в пол. Моей рубашки, в которой пришла сюда, нигде не было, зато была одежда, которую мне ведьма дала. Значит, в ней и буду ходить. Теперь ничего не говорило о моей принадлежности к своему роду… даже одежда теперь другая.

Подойдя к бочке с водой, которая стояла у печи, я зачерпнула в ладони прохладную воду и умыла лицо. Потом распустила косы и кое-как пригладила их. Гребня нигде не увидела, так что пришлось по обыкновению, всё делать руками. Заплела две косы, перевязала тряпицами, чтобы не распустились.

Я прошла к двери и осторожно выглянула. Сначала не смело, но потом, когда никого не увидела перед избой, вышла на крыльцо. Отойдя немного дальше, я увидела, что около утёса у небольшого костра сидела Ясва и мой неожиданный утренний гость. Ясва смотрела на зверя и молчала, но было такое ощущение, что они говорят!

Сначала в мою сторону посмотрел волк, а потом и ведьма. Она радостно махнула мне рукой, как бы говоря, чтобы я подошла ближе. Я кивнула и стала подходить к костру. Ясва жарила на костре небольшие тушки кроликов. Скорее всего, ей принёс их именно волк…

– Беляна, светлого дня. Как спала?

– Светлого дня… спасибо, хорошо. Даже снов не видела…

– Это хорошо, – кивнула ведьма, – значит, всё так, как и должно быть. Садись ближе к огню. Сейчас поутру прохладно ещё. Смотри, что нам добыли! Отведаем!

Я с опаской покосилась на волка. Ясва заметила мой взгляд и улыбнулась.

– Не бойся его. Это мой друг давний.

– Странный он… глаза не звериные.

– Не звериные, – кивнула Ясва. – Человек потому что.

– Человек?! – я удивлённо посмотрела на ведьму. – Но… значит, оборотень?!

– Ну, оборотень, – кивнула Ясва, – и что? Уж вышло так…

Я снова посмотрела на волка. А тот смотрел на меня, не отрываясь, будто изучал, думал, можно ли мне доверять. Вышло так? А что же произошло? И тут я обратила внимание, что уши зверя были в мелких шрамах. На морде зверя змеился длинный шрам, пересекая нос и теряясь дальше где-то в шерсти. Я непроизвольно дотронулась до своего лица. И стыдливо отвернулась.

– Пришёл он ко мне израненный, – мрачно сказала Ясва, поглядывая на горящие угли. – Худой да побитый. Скитался по лесам много дней, а охотиться не мог, лапа сломана была. Вот и пришлось взяться за его лечение. Не доверял сначала, молчал. А потом поведал, как добрые люди собрались, да и чуть дух из него не вытрясли. Хоть зла он и не творил, деревню и племя своё защищал. Диких зверей отгонял, не давал скот воровать. А вот кто-то увидал, как он в волка перекинулся, да и донёс…

– И что же…? – шёпотом проговорила я.

– Да то! Собрались деревней, да и показали, почём фунт лиха… избили да выгнали. А он-то сам по себе там жил. Родня померла, хозяйства особо не было, изба старенькая имелась, заступиться никто не хотел. И с тех пор у меня живёт. Да как живёт… приходит, когда захочет. Правда, человеком я его ни разу не видела.

Я снова глянула на волка. Но он лежал, отвернув от нас морду. Было, потянулась к нему рукой, но Ясва перехватила мою руку и покачала головой. Не стоит. Когда жалеешь кого-то, бывает горше самого яда. И обидно, и стыдно, что позволил такому случиться.

Мы взяли мясо, которое приготовили и пошли избу. Волк шёл следом. Ясва накрыла на стол, поставила вчерашнюю кашу, положила мясо, сюда же прибавился лук перьями, свежий белый хлеб, кувшин с горячим отваром, творог и сыр. Ясва взяла миску и положила волку тушку кролика. Поставила миску у печи, и волк тут же принялся за еду.

Я всё смотрела на волка и несмело жевала кусок хлеба. Ясва усмехнулась.

– Что? Родная душа?

Я аж поперхнулась и тут же покраснела.

– Нет…! Я… просто… смотрела…!

– Так, ведь он почти такой же… – проговорила Ясва, наливая отвар в кружку. – Я как тебя увидала, сразу про него подумала…

– А… как его зовут? – спросила я несмело. – Как к нему обращаться?

– Сам скажет, коль захочет… – проговорила ведьма. – Пока другом зови, братом названным, защитником лесным… как сердце скажет.

Когда с едой было покончено, Ясва сказала мне одеться потеплее и идти за ней. Надобно было травы собрать, пока солнце выше не встало. А это лучше всего делать на рассвете, пока роса на траве держится…

Я обмотала ноги плотной тканью, надела сверху лапти и зашнуровала аж до самого колена. Ясва смотрела на меня, едва улыбаясь. Сама же она одела под юбку мужские штаны! Вот это да! А разве ж так можно…? Хотя, кто ей может запретить… здесь она сама себе госпожа.

Ведьма любезно дала мне вязаный зелёный платок, и укутала в него. Сама же она ограничилась тонкой накидкой.

Утро дышало прохладой и запахом трав с полей. Я вдохнула полной грудью, и мне впервые показалось, что вся моя жизнь в деревне была не жизнью, а лишь каким-то блёклым мороком.

Ясва и я углубились в лес. А вот волк куда-то убежал, и вскоре я потеряла его из виду.

Ведьма подошла к старому и большому пню, положила на него немного ягод и поклонилась до самой земли. Я тут же повторила за ней.

– Здрав буди, батюшка Лес! Мы за травками пришли! Не серчай на нас. Больше положенного брать не будем!

Ясва выпрямилась.

– Ну вот, теперь можно и идти.

– А… ты всегда так делаешь? Здороваешься с лесом?

– Конечно, – серьёзно кивнула ведьма, – Я здесь не хозяйка, а просто гость. Травы, ягоды собираю, коренья какие, да вот друг мой мохнатый охотится здесь иногда. Испросить благословения надобно. В гостях надо уважать хозяина дома.

Когда мы вышли на широкую поляну, ведьма стала срывать цветы ромашек и укладывать в свой мешочек, который висел у неё на поясе. У меня же был простой кузовок. Какое-то время мы молчали, занятые делом. Когда перед моими глазами возникли бледные босые ноги с обломанными ногтями, я даже испугаться не успела.

Я плюхнулась на задницу и ведьма тут же встала около меня.

– Ясва… кто это…?

– Лоскутиха местная. Мавка, если по-простому. Здрава буди, Улечка. Что ж ты маешься, моя хорошая? Опять реку взбаламутили? Али скучно тебе?

Мавка была девушкой… почти моего возраста. Грустное бледное лицо, глаза смотрят куда-то вдаль. Волосы чёрные распущенные. С грязной рваной рубахи капала вода, будто она только из речки вылезла…

Нас мавками родители пугали, когда мы к речке близко подходили, мол, утащат на дно, и поминай, как звали.

Мавка перевела на меня взгляд и расширила глаза. У меня сразу волосы дыбом встали на затылке.

– Ой… какая хорошенькая…

– Ага, хорошенькая, да только не твоя.

– Дай поиграю…

– Улечка, девонька моя, не могу, – вздохнула Ясва. – Негоже с живым человеком на дне реки играть. На-ка вот… сплела тебе подруженьку. Будет с кем потешиться.

Ведьма выудила из-за пазухи плетённую из сена куколку, одетую в белую рубашонку, с двумя косичками и простеньким личиком нарисованным угольком. Но мавка протянула к куколке ручки и взяла её, поглаживая по голове.

– Нравится? Вот и славно! Ну, иди, иди моя хорошая. Солнышко-то поднимется скоро высоко. Пересохнешь ведь. Иди…

Мавка ничего не сказала. Она, молча, отвернулась и, прижимая к себе куколку, ушла куда-то вглубь леса. Я дождалась, пока светлая, почти прозрачная фигурка исчезнет из виду и только потом встала на ноги. Ясва глянула на меня и тут же всучила мне головку чеснока.

– Совсем забыла тебе оберег, какой дать… вот носи пока с собой.

– Чеснок? – удивилась я. – А я думал, что его только кровососы боятся…

– Не только, – кивнула ведьма, поднимая мой кузовок с ромашками. – Железо коленное тоже подходит, но достать его сложнее. Полынь можно с собой носить, только не все полыни боятся. В основном мавки да русалки. Есть у меня колечко железное, на поясок тебе. Хороший будет оберег. Но учти! Чтобы оберег стал тебя защищать как надо, надобно, его самой будет сделать. Поняла?

– Ага… поняла.

– Страшно было?

– Немного… – не стала я врать. – Не ожидала. А… эта мавка… она же…

– Жалко. Молоденькая была, – кивнула Ясва. – Утопилась. Женишок-то её другую себе нашёл, всё хороводы с ней водил, за руки брал. А она бедняжка, не выдержала, да к речке пошла. А потом и его за собой утащила… так и лежит там на дне. Рыб кормит.

Я поёжилась. Ясва иногда говорила о людях простых очень резко, как-то грубо. А вот нечисть какую жалела, да привечала…

Когда солнце вышло и стало светить сквозь ветви деревьев, освещая небольшую полянку, на которой мы были, Ясва стала собираться в обратный путь.

Волк так и не появился. Я всё глядела за спину, думала, что он откуда-то выйдет. Ясва хмыкнула.

– Не ищи. Ушёл куда-то.

– А когда придёт?

– Да то одни боги ведают… – пожала она плечами. – Когда приходил через неделю, иногда через месяц… всегда по-разному. Не беспокойся. Не пропадёт.

– Да я так… – однако, я почувствовала, что щёки снова покраснели. – Просто.

– Ну-ну… – сказала ведьма. – Придёт, как нагуляется. Ты ведь тоже появилась внезапно. А он не привык видеть других людей рядом со мной.

Я только кивнула, но больше не стала о нём говорить.

Все собранные травы были заботливо разложены на столе для просушки. Ясва сделает из цветов лекарство и засушит для отваров. Также несколько пучков мяты были подвешены под потолком избы.

А уже к вечеру мы сидели на лавке, и я рассматривала старые книги и свитки, которые мне показывала Ясва. Читать я не умела, но ведьма обещала научить. Она рассказала, какие травы надо собирать на разные облики луны, какие коренья могут на ноги поставить даже тяжелораненого. А какие травы могут отравить и жизни лишить…

– Ну? Спрашивай, коли непонятно.

– Я столько всего за один вечер узнала… – растерянно проговорила я. – Пока сама не понимаю, что бы ещё спросить.

– А что хочешь, то и спроси.

– А… – но я тут же запнулась. Однако Ясва кивнула, будто понимала, что я хочу спросить. – А как ты ведьмой стала? Почему из своего рода ушла? Разве ж жениха у тебя не было?

Ясва улыбнулась, но глаза были печальные.

– И жених был. И детки малые были. Да только… не судьба, видимо. Болезнь лютая пришла. И как лечить от той болезни, никто не знал. Скосила хворь мужа моего да детей моих. Едва пепел по ветру развеяли, другая беда приключилась… видать, разгневали мы чем-то богов. Со стороны холодного моря пришли воины с мечами да топорами. И взяли, что осталось… а куда деваться женщине, если без детей да мужа осталась? Вот и пошла я, куда глаза глядят. Деревню пожгли, разграбили. Чудом не убили, да в плен не забрали. И пришла я к этой избе. Встретила меня древняя старушка. Обучила всему, что сама умела, знаниями да силой наделила. А теперь я вместо неё.

Я слушала, закрыв руками лицо. Ясва говорила спокойно, но, сколько боли скрывалось за этими словами… а я-то себя жалела, бедняжку. А оно вот как бывает.

Ясва собрала книги и свитки и встала. Я тоже поднялась. Говорить и спрашивать ещё что-то, было уже невмоготу. Но ведьма снова улыбнулась и проговорила.

– Я пережила свою боль. Иногда только колет…

– Прости, что вот так спросила…

– Раз уж нам предстоит одну избу на двоих делить, то лучше знать с кем живёшь. Теперь ты расскажи, какую жизнь жила. Что в мире нового да интересного.

– Да какую… – стыдливо потупилась я. – простую, наверное. Пока вот украшение на лице не появилось. Потом всё изменилось. Стала я всем не мила, вековухой обзывали, отовсюду гнали. А потом родители меня решили ведьме отдать в ученицы. Чтобы лиха не дожидаться.

– И правильно сделали, – кивнула Ясва. – Людям много не надо. Невежество их как сорняк. Сколько не выкорчевывай, а всё прорастает, да на том же месте.

– Так, я же зла никому не желала!

– Зато если бы беда приключилась, ты бы виноватая стала, – усмехнулась Ясва. – Вековухи злые бабы. И слова их силою тёмною напитаны. Поэтому и не разговаривают с ними. И лишний раз не смотрят в их сторону. А ну как сглазят!

– Глупости, какие…

– Ну, глупости, или нет, а народ верит. Люду простому много не надо… сегодня добрый сосед, а завтра и камнем может кинуть вместе со всеми, потому что у кого – то волки лошадь задрали, али козу утащили в лес.

Ясва много раз говорила, что людям много не надо. Неужели, и, правда, народ простой так легковерен, что готов сделать, что угодно лишь бы мнимую беду от себя отвести?

– Ну, будет болтать. Пора бы и спать лечь. Завтра дел много. Будешь помогать.

Я и Ясва на этот раз легли спать рядышком. Было так странно, но одновременно спокойно.

– Ясва…

– Мм?

– А можно… я тебя за руку обниму.

– Можно, бельчонок, – усмехнулась Ясва.

Я осторожно обняла руку ведьмы и прижалась к ней. Тихо стрекотали снаружи сверчки, ветер тихо шумел травой. Где-то далеко протяжно завыл волк. Сердце застучало быстрее. А если что-то случилось?!

– Не беспокойся… – тут же сказала Ясва. – Так, он говорит, что жив и здоров.

– Ладно…

– Спи, бельчонок. Отдыхай.

Я послушно закрыла глаза. На этот раз мне привиделся странный сон. Я стояла посреди широко поля, дул сильный ветер, со всех сторон меня окружал лес. Я звала Ясву, но она не отвечала. Потом стала звать родителей, братьев. А когда попыталась позвать свой Род на защиту, то даже рта не смогла открыть. Будто зашили…

Стало страшно. Я плакала и пыталась кричать, но горло сдавило невидимой рукой. А потом я увидела, как через поляну идёт огромный израненный медведь. Бурая шерсть свалялась от крови, он прихрамывал, один глаз был будто слепым. Я стала пятиться и зверь меня почуял. А когда увидел, то бросился за мной. Я побежала, что было мочи, но ноги стали тонуть в жидкой грязи, которая не давала мне сделать и шаг.

– Ясва…! Помоги! Помоги мне!

Мои руки тут же перехватили, и прохладная ладонь легла на лоб. Сон тут же оставил меня и я проснулась. Я тяжело дышала от страха.

Ясва что-то шептала, рисовала на моём лбу какие-то знаки пальцем. Будто она отгоняла дурные мысли, которые собрались этой ночью у моей головы.