Текст книги "Умри со мной"

Автор книги: Элена Форбс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

30

– Полнейшая нелепость. – Энджел, скрестив руки, уставился на Тарталью через небольшой стол. – Вы хватаетесь за соломинку.

– Может быть, – пожал плечами Тарталья. – Но когда я заходил к вам, вы утверждали, что в ту среду весь день находились в магазине. А теперь выясняется, что, оказывается, все совсем не так. Как вы знаете, у нас имеются показания свидетеля, который утверждает: вас не было в книжной лавке в интересующее нас время.

Они сидели в комнате для допросов в полицейском участке Илинга, куда Энджела доставили для беседы. «Хватаетесь за соломинку» – вообще-то точно подмечено. У них и сейчас не имелось никаких улик, привязывающих Энджела хотя бы к одному преступлению. Пришлось долго убеждать Стил в необходимости еще одного допроса. Сегодня утром из Темзы выловили труп Келли Гудхарт – позвонил капитан баржи. Тело по реке переправили в небольшой морг в Уоппинге, и беглый осмотр показал, что, хотя на пальце у нее и надето обручальное кольцо, волосы с затылка не срезаны. Кольцо предстояло опознать членам ее семьи. Криминалисты должны были провести токсикологическое обследование на наличие в крови ГГБ или другого наркотика. Однако уже сейчас было понятно, что Шон Эшер – это не Том. Потому теперь их единственный подозреваемый – Энджел. Единственный, имеющий хоть какое-то отношение, пусть самое хилое и слабенькое, и к Мэрион Спир, и – из-за месторасположения его магазина – к убийству Джеммы Крамер. Когда Донован пересказала Стил все, что ей рассказали Никола Слейд и Дженни Эванс, старший инспектор наконец уступила просьбе Тартальи привезти Энджела.

Гарри был ошарашен, сопротивлялся, когда двое патрульных полицейских появились в лавке, чтобы отвезти его в местный полицейский участок, но смирился, узнав о показаниях свидетеля, и согласился отвечать на вопросы. Уайтмена послали привезти Адама Залески: пусть тот взглянет, может, опознает в Энджеле мужчину, которого видел убегавшим из церкви Святого Себастьяна. А Донован отправилась в Северный Лондон разыскать Николу Слейд – в надежде, что та признает в Энджеле таинственного ухажера Мэрион Спир.

– Говорите, у вас есть свидетель? И кто же? – враждебным тоном осведомился Гарри и, не дождавшись ответа Тартальи, предположил: – Это Анни? – На лице у него ясно читалось чувство вины.

– Пока что я не могу вам этого сказать, мистер Энджел, – покачал головой Тарталья. – На мой взгляд, ваша ложь выглядит подозрительно. Почему вы солгали? По словам свидетеля, вернулись вы только после пяти. Мы расследуем убийство…

Энджел перебил его, вскипая возмущением от подспудного намека, таившегося в словах Тартальи:

– Да я даже и знаком-то с той девушкой не был! С чего вы решили, будто я причастен?

– От вас требуется одно – объяснить, где вы находились в интересующее нас время.

– Был с одним человеком. Ну… понимаете, о чем я?

Энджел приподнял брови и чуть подался к Тарталье, принимая доверительно мужской тон, как будто его слова в подобном деле вполне достаточно.

– Что, весь день? Простите, верится с трудом.

– Вы же знаете, – пожал плечами Энджел, – как оно бывает. Начинается с ланча, а потом пошло-поехало…

– Мне необходимо исключить вас из списка подозреваемых, однако я не могу этого сделать, пока не подтвердится ваше алиби.

– Послушайте, – затравленно взглянул на него Энджел, – леди замужем. Я назову вам ее имя, но не хочу, чтобы ваши ребята бесцеремонно вламывались к ней, трепали ей нервы. А уж что сотворит с нами обоими ее муж, если обо всем пронюхает, представить страшно. На редкость отвратительный тип.

– Я, мистер Энджел, все очень хорошо понимаю, поверьте. Но вы не оставляете мне выбора, отказываясь помогать нам.

Энджел обмяк на стуле и махнул рукой, точно прихлопывая муху:

– Хорошо, хорошо. Можете поговорить с ней, только, пожалуйста – пожалуйста! – прикажите своим ребятам вести себя потактичнее.

– Разумеется, мы постараемся. Если леди подтвердит ваши слова, не возникнет никакой необходимости ставить в известность мужа, – заверил Тарталья. Хотя, по его мнению, алиби от любовников не стоили, как правило, даже бумаги, на которой печатали их показания.

Энджел возвел глаза к потолку, словно воображая, какие бедствия на него обрушатся. Потом наклонился через стол и шепотом, видимо опасаясь, что у стен имеются уши, выговорил имя и адрес.

– И не ходите туда до девяти утра и после шести вечера, – присовокупил он. – В это время ротвейлер дома.

– Спасибо. – Тарталья записал данные, игнорируя предупреждения насчет времени. Отправятся, когда им будет удобно, и если Энджел вляпается в беду из-за своих похождений, так ему и надо. – Вы очень нам помогли, мистер Энджел. А теперь встаньте в ряд с другими для опознания.

Энджел тяжко вздохнул:

– Думаю, с этим у меня проблем не возникнет. Может, хоть тогда вы поверите, что я и близко не подходил к той растреклятой церкви.

В тот же вечер, чуть позже девяти, Донован привезла в полицейский участок Илинга Николу Слейд. Никола выпивала с друзьями в пабе неподалеку от дома – Донован поймала ее по сотовому. Они условились, что Донован заедет за девушкой и они вместе отправятся в Илинг.

На выходе из участка, около стойки дежурного, они наткнулись на Тарталью, который о чем-то увлеченно разговаривал с Адамом Залески. Внезапно смутившись, Донован отвернулась к Николе и стала объяснять ей, кто такой Тарталья. Залески, не прерывая разговора, лишь коротко улыбнулся ей в знак приветствия и вышел с Тартальей на улицу.

Спасибо еще, что Залески умеет, когда требуется, проявить такт. Она рассказала о нем только своей сестре и Иветт Дикенсон: Иветт можно довериться, она умеет держать рот на замке. И вообще, с какой стати ей докладываться Тарталье? Между ней и Залески нет ничего серьезного, а Тарталья и сам не очень-то пускается в откровенности насчет своего романа с Фионой Блейк.

Донован провела Николу в комнату для допросов и объяснила: здесь придется подождать, пока не подготовят людей для процедуры опознания. Вид у Николы был уставший. Бросив сумку на пол, она тяжело опустилась на стул и даже не стала расстегивать пальто.

– Так странно снова очутиться в этом районе, – со вздохом заметила Никола, откидывая с лица пушистую прядь. – Все так живо вспоминается… ну, то, что случилось с Мэрион. Как сейчас вижу, какое у Мэрион было лицо, когда я увидела ее с тем мужчиной. По-настоящему счастливое, просто светилось от счастья. Мне до сих пор не верится, что Мэрион умерла.

– Будем надеяться, мы поймали нужного нам человека, – заметила Донован.

– Да, – кивнула Никола. – Только об этом и думаю с того дня, как вы ко мне заходили.

Донован похлопала ее по плечу:

– Не терзайте себя. Вы ничего не могли поделать. Хотите кофе? В коридоре я заметила автомат.

– Да, пожалуйста. Черный и два кусочка сахара. Мне и правда требуется глотнуть чего-нибудь бодрящего.

Автомат в коридоре был новый, Донован таких еще не видела, ассортимент у него был необычайно богатый. Пока она соображала, взять для Николы двойной эспрессо или остановиться на обычном, но экстракрепком, рядом с ней возник Тарталья.

– Как идут дела? – поинтересовался он.

– Никола ждет в допросной, – сообщила Донован, решив остановиться на двойном эспрессо. – Люди вот-вот будут готовы. А у тебя? – Произносить вслух имя Залески она не рискнула. – Есть подвижки?

Тарталья безнадежно покачал головой:

– Залески не опознал Энджела. И у него нет ни тени сомнений. Человека, которого он видел выбегавшим из церкви, в ряду опознаваемых не оказалось.

– Обидно. А миссис Брук? Как считаешь, может, стоит попросить взглянуть и ее?

– Дэйв ее сейчас привезет, но я не питаю особых надежд. Залески гораздо лучше рассмотрел человека, а он твердо убежден, что среди опознаваемых его нет. Энджел все еще под подозрением в связи с гибелью Мэрион Спир, но к убийству Джеммы Крамер он точно не имеет никакого отношения.

– Что ж, – вздохнула Сэм, – придется нам, наверное, все-таки принять тот факт, что эти две смерти не связаны.

Тарталья кивнул:

– Сначала давай все-таки посмотрим, что скажет Никола Слейд.

Прихлебывая кофе, Никола разглядывала десять человек, выстроенных в ряд по другую сторону одностороннего стекла. Она прохаживалась взад-вперед и наконец остановилась напротив Гарри Энджела.

– У этого знакомое лицо, – проговорила она, поправляя очки на маленьком вздернутом носике и пристально в него вглядываясь. – Этого я определенно где-то видела.

– Не помните где? – спросила Донован осторожно, стараясь не выказывать излишнего интереса.

Та покачала головой и обернулась к стоявшей позади Донован:

– Не помню. Лицо знакомое, однако это совсем не тот мужчина. Мэрион я видела не с ним.

– Уверены? Пожалуйста, не спешите.

Никола вздохнула, опять пристально всмотрелась через стекло, даже губы покусала, точно заставляя себя вспомнить:

– Нет. Простите. Мне действительно жаль. – И, опустив голову, Никола расплакалась. Высморкалась, вынула платок из сумочки, промокнула глаза. – Я так хотела сделать это для Мэрион, и ничего у меня не получилось!

– Не надо так огорчаться, вы не виноваты. – Донован приобняла девушку, успокаивая. Какая жалость, что Никола не смогла сказать ничего определенного про Энджела! Вот если б ей удалось вспомнить, где именно она его видела, да чтобы это оказалось как-то связано с Мэрион Спир!.. Но память человека работает причудливо, и нажимать на девушку бесполезно. – Ничего страшного, – утешала Донован, провожая Николу к дверям. – Попытаться стоило. Я отвезу вас домой, когда вы успокоитесь. Может, тогда вы что-то вспомните.

Стил захлопнула за собой дверь, заперла ее на два оборота ключа и кинула в угол кейс и зонтик. Затем сбросила промокшие туфли и набросила пальто на спинку дивана: у радиатора оно быстрее высохнет. На улице бушевал ветер, потоками лил дождь, и она насквозь промокла, пока бежала от машины. Зато в квартире тепло и уютно. Кэролин чувствовала себя измученной. Оранжевое сияние от уличного фонаря разливалось по комнате, и Стил поспешно задернула шторы, прежде чем зажечь свет. Заодно она включила и телевизор, пощелкала по каналам, набрела на новости. Их она и оставила для фона: с телевизором не так одиноко.

Автоответчик проинформировал, что поступило четыре сообщения, и она нажала кнопку воспроизведения. Дважды трубку вешали, не сказав ни слова. Потом она услышала голос Патрика: «Кэролин, ты дома? Я звонил тебе на сотовый, но он отключен. Прости, что не поговорил с тобой сегодня, навалилась уйма дел. Сейчас около восьми. Если вернешься домой скоро, перезвони. Может быть, выпьем? Могу заскочить к тебе, если желаешь».

Четвертое сообщение тоже от Кеннеди, записано около получаса назад. Кеннеди то ли устал, то ли уже немного выпил: язык у него слегка заплетался. «Это Патрик. Перезвони, когда вернешься домой. Я дома. И не лягу допоздна. Нужно проверить целую стопку письменных работ. Чудесно будет поболтать с тобой».

Поболтать? У мужчин вечно не хватает на это времени! Во всяком случае, когда тебе это позарез требуется, когда охота узнать, что творится в их так причудливо устроенных мозгах! Патрик лучше, чем большинство других, понимает женскую натуру, но о чем им, собственно, болтать? Если о расследовании, то с этим можно подождать до утра. На темы более личные – нет уж, увольте! Чем меньше раскрываешь свои чувства, тем, с ее точки зрения, лучше. Кеннеди старается приблизиться к ней, влезть в душу, а ей хочется одного – отгородиться от него, заставить уйти. Есть в нем нечто, что ее пугает: то ли его проницательность, то ли самоуверенность… Никак он не желает смириться с ее отказом.

Служебные романы – явление повседневное, если работаешь с утра до ночи, а на личную жизнь не остается ни минутки. Где найти мужчину, который поймет, что у тебя работа не кончается сутками, ни на что не хватает времени? Пока не возник Патрик и не сразил ее своими манерами, умом и самоуверенностью, Кэролин не позволяла себе даже случайного поцелуя с сослуживцами, не говоря уж о романе. Она не желала ставить себя в уязвимое положение, давать кому-то власть над собой. Страх перед болтливыми языками и многозначительными взглядами воздвигал барьер при малейшем намеке на чувства. Патрик оказался ее единственным промахом. А теперь, возможно, за внешней бравадой Кеннеди скрывается озлобление и ищет он только способа ей отомстить. Неужто она с самого начала не понимала, что он не позволит ей так легко уйти? Кэролин отчаянно злилась на себя за то, что позвала его участвовать в этом расследовании.

Стерев сообщения, Кэролин отправилась на кухню. Порывшись в холодильнике и шкафчиках, она выудила из морозильника пачку вегетарианской мусаки и сунула в микроволновку. Мусаки ей совсем не хотелось, но никакой другой еды дома не было, а тащиться за продуктами не было сил. Кэролин кинула взгляд на початую бутылку красного вина на столике. В прежние времена, до Барнса, она редко пила вечером. А теперь это уже входит в привычку. Да черт с ним со всем! Ей необходимо как-то снять напряжение. Вынув пробку, Кэролин налила большой бокал и прихватила с собой в ванную, где включила душ и начала раздеваться.

Если б только удалось поспать по-настоящему хотя бы несколько часов! Но Кэролин знала, что это ей вряд ли удастся, и заранее страшилась битвы с бессонницей, маячившей перед ней и этой ночью. Некоторые люди – то ли они не подвержены тревогам, а может, у них нет совести – засыпают мгновенно. Точно свет вырубают. Только что они разговаривали, а через мгновение уже спят, будто пригоршню снотворных таблеток проглотили. Где справедливость? Кэролин всегда засыпала с трудом, а с тех пор, как она включилась в это расследование, стало еще хуже. Едва заснув, Кэролин просыпалась, мучаясь сомнениями и неуверенностью. В голове бешено крутились мысли, и она металась в постели часов до пяти утра, когда и засыпать-то уже не имело смысла. Немудрено, что она едва контролирует себя, настроение меняется ежеминутно; она, того гляди, сорвется. Кажется, только дотронься до нее – и у нее потечет кровь. А причина – эти поганые мейлы. Совсем рядом с собой она слышала незнакомый голос, он нашептывал ей:

«Я заполняю твои мечты? Я – любовник, которого ты всегда жаждала, тот, кто никогда не оставит тебя».

Как ни старалась она выкинуть из головы эти фразы, мерзкие слова снова и снова вспыхивали в мозгу.

Кэролин быстро приняла душ, накинула халатик и пошла на кухню: мусака уже булькала и пускала пар. Запах Кэролин почувствовала еще через дверь и вдруг поняла: до чего ж есть хочется! Обжигая пальцы, она вывалила мусаку на тарелку, долила в бокал вина и, поставив все на поднос, понесла в гостиную. По телевизору как раз начиналось «Море любви» с Аль Пачино. Фильм этот она видела раньше. Неважно, сойдет. Кэролин уселась в кресло, закинула ноги на журнальный столик и, уставившись на помаргивающий экран, с жадностью принялась поглощать мусаку, вдруг пожалев, что не купила упаковку побольше. Только-только она доела, как зазвонил телефон.

Если опять этот Патрик, она не выдержит, с ней случится истерика. Телефон звонил, пока не включился автоответчик. Кэролин слышала, как крутится лента, а потом раздался щелчок – звонивший положил трубку. Она встала и набрала 1417, но ей ответили, что номер не определился. Конечно же, Патрик. Кретин! Наверняка он. Кто еще станет названивать ей в такой час, не оставляя сообщения и блокируя свой номер? Она понимала, чего ему надо. Проверяет, старается определить, вернулась ли она домой. Как он смеет! Кэролин закрыла лицо руками, загоняя внутрь слезы.

Тарталья готовился ко сну, когда позвонил Уайтмен; часы показывали почти двенадцать.

– Сэр, никаких признаков Кеннеди. Не знаю, как там у вас, но тут льет проливной дождина. Вероятно, поэтому ему пришлось повременить с визитом.

– Или на сегодня у него другие планы, – отозвался Тарталья, прислушиваясь к шуму дождя, бьющего по стеклу, и недоумевая, отчего все-таки Кеннеди не появился. – Да, обидно. А я-то предвкушал, как ты сцапаешь его за шиворот. Давно там сидите?

– Почти два часа, сэр. Стил вернулась домой сразу после десяти. Одна, и с тех пор в дом никто не заходил. Хотите, чтобы мы покараулили еще?

– Стил еще не легла?

– Только что выключила свет в гостиной. Наверно, собирается лечь. Хотите, чтобы я обошел дом и проверил?

– Нет. Отправляйтесь с Ником домой, поспите. Завтра попробуем опять.

Кэролин лежала в кровати в темноте. Она решила плюнуть на инструкцию, мелкими буквами набранную на пакетике, и выпила полчаса назад сразу две таблетки «Нитола», запив последним глотком вина. Но сон пока не шел. Нервы у нее были на взводе, тело никак не могло расслабиться, в голову лезли неприятные мысли. Когда же начнет действовать снотворное? На улице вовсю разгулялся ветер, постукивали оконные стекла, будто чья-то невидимая рука потряхивала рамы. При таком шуме ей ни за что не заснуть. Кэролин встала, отыскала в ванной салфетки и натолкала в рамы бумагу. Постукивание стихло.

Кэролин снова улеглась, и тут хлопнула входная дверь, раздалась тяжелая поступь соседа, живущего этажом выше. Она слушала его шаги: вот они двинулись в обход, вот половицы заскрипели прямо у нее над головой – сосед вошел к себе в спальню. Шторы у нее на окнах не сходились посередине, сквозь щель она увидела, как вспыхнул наверху свет, осветив сад, как прожектором. Она ждала, что сосед вот-вот задернет занавеси и уляжется спать, но не тут-то было: через минуту он снова вышел из спальни и из его гостиной донеслись приглушенные звуки музыки.

Нет, так ей никогда не заснуть. Кэролин вылезла из кровати и попыталась сдвинуть шторы плотнее: щель закрылась, зато образовались просветы по бокам, света через них проникало еще больше. Шторы были светло-кремовые и назначение имели скорее декоративное, чем практическое. Года два назад их сшила для нее мать в подарок на Рождество, но неточно сняла мерку. И ткань очень тонкая. Раньше Кэролин это не беспокоило, однако теперь… Теперь надо что-то делать. Заменить у нее недоставало духу. Придется повесить за этими еще одни, глухие. Да, это выход из положения. Нужно измерить окно и заказать шторы по телефону. Самой идти за ними в магазин у нее, конечно, свободной минутки не найдется.

Кэролин снова забралась в кровать и уставилась на пробивающийся свет. Господи, вот бы он потух и умолкла эта проклятая музыка! Похоже на рэп, ритм монотонный, бесконечно повторяющийся. Кэролин гадала, сколько еще выдержит, прежде чем отправится наверх просить соседа выключить проигрыватель. Она уже собиралась снова вылезти из кровати, как вдруг краем глаза засекла тень, скользнувшую мимо окна. Точно, мелькнула тень! В саду кто-то ходит.

Кэролин на мгновение оцепенела. Потом вскочила, схватила халат, лежащий в ногах кровати.

Набросив его, подкралась к окну и приникла к щели. Черт! Ничего не видно! Кэролин била крупная дрожь, напряженно прислушиваясь, она ждала в потемках.

«Мне прийти и увидеться с тобой? Тебе хочется?..»

Он что, действительно явился? А если маньяк попробует вломиться в дом? Из сада доносились какие-то шумы, непонятные звуки, и невозможно было определить, это чьи-то шаги или бушует ветер?

Пальцы Стил нащупали задвижку, она подергала ее, проверила окно: заперто. Выждала еще несколько минут, гадая, действительно ли кто-то стоит по другую сторону стекла. «Если снова увижу тень, тут же наберу три девятки». Может, все-таки почудилось? Или она из-за своего душевного состояния стала такой трусихой? А тень отбросило дерево, качаясь на ветру? Да, не исключено. Кэролин подошла к кровати, стянула покрывало и плотно в него закуталась. Проверила, крепко ли заперты все остальные окна в квартире, и побрела в гостиную, где свернулась клубком на диване и долго еще прислушивалась.

31

Утро началось паршиво. Дождь так и не прекратился, дороги скользкие, словно жиром смазанные. Когда Тарталья лавировал в потоке машин у Хаммерсмитского Бродвея, его подрезал огромный черный внедорожник, да еще и битый. Внедорожник, резко набрав скорость, перестроился, не подавая никаких сигналов. Тарталье пришлось круто вильнуть, и его чуть не снесло с мотоцикла. Он погнался за автомобилем, громко и бессмысленно ругаясь последними словами, нагнал громадину у следующего светофора и тормознул рядом. Тарталья уже изготовился стукнуть изо всех сил кулаком по стеклу и высказать водителю, что о нем думает, как вдруг увидел: за рулем молодая женщина, а на заднем сиденье целый выводок детей. Пока Марк глазел на нее через залитое дождем стекло, она, оглянувшись, послала ему ласковую мимолетную улыбку, даже и не ведая о том, что натворила. Вскоре светофор поменялся на зеленый, и женщина на бешеной скорости умчалась дальше, оставив Тарталью с саднящим ощущением беспомощности.

Тарталья напоминал себе того незадачливого грека, которого заставляли каждое утро вкатывать на гору камень, а вечером валун вновь оказывался у подножия. Ничего ему не удавалось, ничто в этом расследовании не шло, как хотелось бы. Ни Залески, ни Никола не опознали Энджела, так что полиции пришлось его отпустить. У Тартальи и сейчас сжимало сердце при одном воспоминании о самодовольном выражении торжества на физиономии Энджела, заигравшем, когда тот поднялся уходить. Любовница Энджела – вполне предсказуемо – алиби его подтвердила. Они, конечно, еще на нее поднажмут, но особых надежд, что дама изменит первоначальные показания, Тарталья не питал. Удивительно, но женщина по какой-то непостижимой причине по уши втрескалась в Энджела. Да еще этот Кеннеди! По закону подлости именно в этот вечер он решил оставить Стил в покое.

Тарталья подъехал к мосту и вскоре приблизился к месту, откуда бросилась в реку Келли Гудхарт. Он снизил скорость и молча помолился за нее, упомянув в молитве и Шона Эшера. Для Эшера еще оставалась надежда.

Марк припарковал мотоцикл на стоянке позади полицейского участка и поднялся на второй этаж. Стряхнул капли дождя со шлема, распахнул дверь и увидел Корниша: тот неуклюже топтался в коридоре, засунув руки в карманы.

– Вот и ты, Марк. Я увидел в окно, как ты подъезжаешь. Давай на минуту зайдем в кабинет Кэролин. – Вид у суперинтенданта был растерянный.

– Конечно. А что случилось? – Тарталья гадал, уж не подала ли Стил на него жалобу.

– Пришло еще одно письмо, – шепотом рассказывал Корниш, пока они шли к кабинету. – Между нами, сдается мне, Кэролин здорово расстроилась. Я подумал, вдруг ты сумеешь как-то ее успокоить. Ты ведь знаешь ее лучше, чем я.

Тарталью так и подмывало сказать, что он вообще не знает Стил, да какой смысл? Тонкости взаимоотношений находились за гранью понимания Корниша.

Стил сидела за столом, читала бумаги. Когда они вошли, она коротко на них взглянула. Лицо у нее было бледнее обычного, глаза в красных прожилках, а веки отекшие, точно она уже несколько ночей не спит.

– Полюбуйся и выскажи свое мнение, – предложил Корниш, беря листок с угла стола и передавая Тарталье.

Кому:[email protected]

От кого:[email protected]

Моя дражайшая Кэролин!

Навестил тебя вчера ночью, пока ты спала. Ты была такая красивая, темноволосая головка лежала на подушке. Ты глубоко дышала и была похожа на дитя, такая же невинная и хрупкая. Мне хотелось лечь на тебя, зарыться лицом в твою грудь, шею. Я тебе снился? Уверен, что да. Я понаблюдал за тобой… не смог устоять и поцеловал тебя в щеку. Мне было просто необходимо попробовать на вкус твою кожу, прикоснуться к ней. Но очень, очень ласково, поверь. Ты такая мягонькая и пахнешь чем-то сладким и опьяняющим. Розами? Наверное, ты почувствовала мое прикосновение, потому что пошевелилась и тихонько застонала. Я не хотел будить тебя и на цыпочках ушел. Наше время еще придет, и очень скоро, моя милая. Ждать теперь осталось совсем недолго.

Тысяча поцелуев.

Твой Том.

Любой человек, любая женщина, получившая такую гнусность, такую отвратительную пакость, придет в ярость, ощутит нависшую угрозу. Тарталья вглядывался в напряженное лицо Стил, стараясь разгадать, что скрыто за ее внешним спокойствием, и тут понял наконец, насколько глубоко задевают ее эти послания, как она напугана. На самом ли деле Том заходил к ней в дом? Вряд ли. Если б он действительно побывал там, как пишет, вероятно, она бы знала. Нет, чересчур уж неправдоподобно. Очередная фантазия этого ублюдка. И вдруг у Тартальи мелькнула мысль: а вдруг все это дело рук Кеннеди?

– Конечно, его визит, возможно, лишь выдумка, – деловито проговорил Корниш, стараясь разрядить обстановку. – Но мы все-таки послали команду экспертов на квартиру Кэролин. Пусть на всякий случай осмотрят дом внутри и снаружи. Кэролин, не лучше ли тебе пожить у друзей? Пока не закончится расследование?

– И когда же, интересно, оно закончится? – осведомилась она хрипловатым голосом. – Нет, я не намерена допускать, чтобы меня угрозами выжили из моей собственной квартиры.

Лицо Кэролин окаменело, губы сжались в твердую тонкую линию, она изо всех сил старалась не разрыдаться. Тарталье хотелось уверить ее, что никто не станет ее осуждать, если она даст себе волю. Все поймут и только посочувствуют. Но Стил, разумеется, неправильно истолкует его мотивы, особенно если он выскажется в присутствии Корниша, непробиваемого и, как всегда, безупречного в своем темном костюме, словно бы грязь жизни никогда его не касалась.

Тарталья взглянул в окно, посмотрел, как струятся по стеклу потоки дождя, и ему припомнился совет Кларка: «Обаяй ее, перетяни на свою сторону». Нет, слишком поздно.

– Вы оба должны кое-что узнать, – проговорил Марк.

Лучшего момента не придумаешь.

Медленно, со всеми подробностями он рассказал им про Кеннеди, про то, что они с Уайтменом наблюдали у дома Стил. Она слушала, и выражение ее лица становилось все жестче. Щеки порозовели, затем на них запылали ярко-красные пятна, словно ее отхлестали по лицу.

– Так вы шпионили за мной! – Голос у нее прерывался. Глаза метнулись на Корниша. – А вы знали?

– Он ничего не знал, – ответил вместо Корниша Тарталья. – Я собирался рассказать суперинтенданту, если подобное повторится.

– Повторится?

– Вчера вечером доктор Кеннеди не появился у вашего дома. Дэйв с Ником прождали его несколько часов…

– Так вы еще и Дэйва с Ником привлекли?! – пришла в ужас Стил.

– Как и я, они просто хотели удостовериться, что вы в безопасности.

– Так вот кто крутился позади моего дома вчера ночью!

– Кто-то был в вашем саду прошлой ночью? Вы ничего об этом не говорили, Кэролин, – немного укоризненно заметил Корниш.

Стил, крепко сжав губы, промолчала.

– В сад никто из них не заходил, – возразил Тарталья. – Они следили за домом с дороги. Можете их сами спросить, если желаете.

– Но там кто-то ходил! Я твердо уверена. Они никого не видели?

Тарталья покачал головой:

– Доктор Кеннеди, наверно. Видимо, они его все-таки проглядели.

Хотя Стил явно была потрясена услышанным, она, как ни странно, не пыталась защитить Кеннеди или с возмущением отрицать, что он на такое способен.

– И когда вы начали проявлять обо мне такую заботу? – Ее тон выдавал кипевшие в ее душе чувства.

– После первых двух мейлов. Я очень тревожился за вашу безопасность.

– Ну да, так я вам и поверила, черт бы вас побрал!

– Спокойнее, Кэролин, спокойнее! – остановил ее Корниш, смущенно покашливая. – Согласен, не по правилам, что Марк не посоветовался сначала со мной, как должен бы…

Стил не слушала Корниша, она не сводила пристального взгляда с Тартальи.

– Цель у вас была одна – шпионить за Патриком… За доктором Кеннеди и за мной. Верно? И ни при чем тут эти проклятые письма!

Тарталья покачал головой:

– Я действительно тревожился за вас. И, как оказалось, не напрасно. Иначе мы бы и не подозревали, что доктор Кеннеди вечерами слоняется около вашего дома. А вам не приходило в голову, что эти мейлы – его рук дело?

– Патрика? – Кэролин ошарашенно уставилась на него и коротко, сдавленно хохотнула. – О, то есть он – Том? Так вот какие у вас мысли?! Доктор Кеннеди, известный, уважаемый психолог-эксперт, в свободное время превращается в маньяка? Смехотворное предположение!

– Пусть он не преступник, но сообщения мог и послать. Спросите себя, почему мишенью выбрали вас? Какую цель преследуют эти мейлы? Автор желает напугать вас, заставить почувствовать себя беззащитной. Их мог написать Том, а мог и кто-то другой. Кто-то, кто воспользовался ситуацией, чтобы приблизиться к вам. Разве не этого добивается доктор Кеннеди?

– Кэролин, это правда? – вмешался Корниш.

Ошеломленная, Стил медленно покачала головой:

– Нет, не могу поверить, что Кеннеди способен на такую гнусность.

– Письма посланы человеком, которому в подробностях известны все детали нашего расследования. – Тарталья, не дрогнув, выдержал ее пристальный взгляд. – Человеком, который хорошо вас знает и понимает, чем можно побольнее вас задеть. А кто же лучше всех понимает вас, как не доктор Кеннеди со всей своей психологической проницательностью?

– И все-таки я не могу поверить.

Стил тяжело дышала, ей не хватало воздуху.

– Согласен. – Корниш задумчиво поскреб подбородок. – Версия довольно-таки фантастичная. Но доктор Кеннеди действительно читал мейлы, которые Том посылал девушкам.

– Вот именно, – кивнул Тарталья. – А уж подделать стиль Тома ума у него, безусловно, хватит.

– А злобные розыгрыши, – подхватил Корниш, – случались и прежде. Вспомнить хотя бы Йоркширского Потрошителя.

Стил молчала, будто опасаясь, что ее подведет голос.

– Вернемся к сегодняшнему мейлу, – продолжил Тарталья. – Он пишет, что наблюдал за вами, когда вы спали. Позавчера Дэйв видел, как доктор Кеннеди заглядывал в щель между шторами в вашей спальне. Свет, по словам Дэйва, был включен. Не знаю, что мог увидеть доктор Кеннеди, однако вы легко можете себе это представить.

– Если это правда, я придушу его собственными руками, – тихо проговорила Стил. Она на миг прикрыла глаза, глубоко вздохнула: последние события – это чересчур даже для нее. Кэролин нашарила в сумочке бумажный платок и громко высморкалась. Глаза у нее покраснели, и Тарталья видел, что она вот-вот расплачется.

– Что мы предпримем, сэр? – повернулся Тарталья к Корнишу.

– Ситуация весьма щекотливая. Доктор Кеннеди – уважаемый ученый. Трудно поверить, что такой человек станет посылать подобные письма.

– Согласен. Но то, что он подглядывал, – точно. Давайте побеседуем с ним.

Стил вскинула глаза на Тарталью:

– Он, конечно же, станет все отрицать. Заявит, что заботился о моем благополучии… Так же, как, по вашим словам, и вы, инспектор.

Голос Кэролин переполняла горечь.

Марк понимал, что Стил права. Если обвинить Кеннеди в подглядывании, тот поднимет их на смех. Пока что у них нет достаточных оснований запрашивать ордер на обыск его дома и изъятие компьютера на предмет проверки, действительно ли он посылал эти мейлы.