Текст книги "Книга воды"
Автор книги: Елена Булганова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Ерунда, – невесело проговорил именинник. – Я рад тебя видеть, Лид. Идите за стол, пока там хоть что-то осталось. А я вообще за углями шел.
И зашагал к дому. Ворон тут же потащил Лиду к столу, отыскал два свободных стула рядом и пихнул ее на один из них. К тому времени Лиде очень хотелось ему хорошенько врезать, но она опасалась привлечь излишнее внимание. Хотя их и так заметили. Если Вельшину многие из присутствующих разодетых персон кивали и улыбались, то на растрепанную девицу в затрапезной куртке косились удивленно.
Съежившись на стуле, Лида ощутила приступ паники: вечеринка явно предназначалась для членов семьи и их друзей. Зачем она здесь? Но Марат, не тратя попусту времени, уже наполнял едой и свою, и ее тарелки. И вдруг встрепенулся радостно:
– О, родители Лехины подошли. Сейчас я тебя представлю. Евгений Львович, Нина Николаевна, эта моя одноклассница Лида по фамилии Весна! – проорал он через весь стол.
Однокласснице захотелось умереть на месте от стыда.
Минут пять спустя дышать стало чуточку легче и кровь уже не так сильно стучала в ушах. Из-под опущенных ресниц Лида с жадным любопытством изучала пару во главе стола. Мужчина – рослый, худощавый, чуточку нескладный, с копной каштановых волос. Его жена, полноватая женщина с тщательно уложенной короткой стрижкой, выглядела усталой и напряженной, непрерывно озиралась, словно не до конца понимала, для чего собралась здесь эта пестрая толпа. Новая гостья ее совсем не заинтересовала.
Евгений Львович, напротив, поймав Лидин взгляд, улыбнулся тепло и радостно, как будто только и дожидался ее появления. Лида подавила трагический вздох: Алексей был поразительно похож на отца, только вот никогда ей так не улыбался. Разве что в первом классе, когда был совершенно точно влюблен в нее… Как жаль, что она этого не помнит.
Родители именинника скоро вновь куда-то испарились, но застолье и без них шло своим чередом. Сосед Лиды, толстяк с мальчишеской челкой, сунул девушке бокал и пожелал услышать тост от опоздавшей. Заливаясь краской, Лида пробормотала пару невнятных фраз, пожелав имениннику – он как раз вернулся за стол – долгих лет жизни и больших спортивных успехов.
Кажется, вышло глупо до невозможности: гости отводили взгляды, Марат улыбнулся ей как-то вымученно и уткнулся в тарелку. Да Лида и не сомневалась в своем провале: сколько раз ее прежде приглашали на праздники? По пальцам можно пересчитать… Спасаясь от неловкости, она залпом опустошила бокал терпкого янтарного вина с привкусом сливы. А возвращая бокал на место, обнаружила, что Алеша и Марат куда-то исчезли. И так растерялась, что вскочила, с грохотом повалив стул и заполошно озираясь.
– Зайдешь в дом с черного хода – и сразу налево, – немедленно влез с советом толстяк, по-своему истолковав ее беспокойство.
Лида кивнула и выскользнула из-за стола. Пересекая короткими перебежками двор, она обнаружила в тени высокого дерева Алешиных родителей. Женщина стояла, опираясь спиной о ствол, и что-то тихо говорила. Лиде почудились слова: «Больше не выдержу». Супруг молча обнимал ее за плечи. Поистине это была очень странная вечеринка!
Ребят она обнаружила за домом: они возились вокруг мангала в квадратном садике, окруженном по периметру пирамидальными туями. Лида нерешительно шагнула вперед, но застыла под прикрытием пушистого деревца, едва до нее донеслись обрывки их разговора.
– Зачем ты ее сюда притащил? – раздраженно, даже зло спросил Алексей.
– Да так, на цветочки денег не нашлось, – беззаботно отозвался Ворон. – Дай, думаю, заменю чем-нибудь симпатичным и, главное, бесплатным. И ходячим, чтобы в руках не тащить.
– Хорош строить из себя идиота!
– Хорош мне льстить! Я такой и есть.
– Да ты просто сводник!
– Ну да, есть немного. Только заметь, не я пристроил ее в нашу школу.
– Это ты к чему сказал? – резким тоном спросил Алеша. – Вижу, ты уже составил на этот счет очередную дурацкую теорию. Так расскажи, чтобы я мог тебя опровергнуть.
– Повзрослеешь и сам поймешь, – засмеялся Ворон. – Вон, уже семнадцать стукнуло!
– Нет, давай, объясни мне…
Теперь парни стояли в таких позах, словно готовились к потасовке.
– Отстань от меня, не хватай за одежду! – дурашливо взвизгнул Вельшин. – Лучше с ней поговори.
– Ты знаешь, что я не стану этого делать! – рявкнул Алексей и долбанул ногой по мангалу. Тот опрокинулся, смачно полыхнул костер, пахнуло горелым мясом…
Лида попятилась за угол дома. Больше ей в этом месте делать было нечего. Прячась за кустами, чтобы не привязался кто из гостей, она обогнула праздничную поляну, отворила калитку и вырвалась на свободу.
А потом брела по поселку и обливалась слезами. Она ничего не понимала. Ладно бы Алексей испытывал к ней отвращение и страх, теперь она знает, отчего это происходит, пережила бы как-нибудь. Но ведь нравилась она ему в первом классе! Решил он защитить ее от подозрительной компании! Пусть не сам, пусть руками друга, но все же. И что потом произошло?
Лида обессиленно прислонилась спиной к чужому забору и закрыла лицо руками. Идти в таком виде домой – невозможно, мать сразу углядит покрасневшие глаза. И тут кто-то коснулся ее плеча, заставив вскрикнуть от неожиданности.
– Анна! – потрясенно выдохнула девушка. – Уже вернулись?
Новая подруга смотрела встревоженно.
– Мы-то вернулись, а ты чего ревешь? Что-то с мамой?
– Ой, слава Богу, нет!
– А тогда что? Натворила что-то… непоправимое?
– Никого не убила. – Лида улыбнулась сквозь слезы. – Просто… была на дне рождения одноклассника… и мне там не понравилось.
– Ага, ясно, – сразу успокоилась Анна. – Это случается. А время у тебя сейчас есть?
Лида задумалась и мысленно подсчитала: с момента выхода из дома еще и часа не прошло. А мама явно настроена на романтическое свидание и будет разочарована, появись она дома слишком рано. Еще и перепугается, начнет выспрашивать, что пошло не так.
– Навалом.
– О, отлично! – возликовала Анна. – Ребята ждут нас в восточном ресторане возле торгового центра. Любишь японскую кухню?
– Пока не пробовала.
– И верно, пробовать лучше не в России. Но зато там можно занять отдельный кабинет, очень удобно. Ну что, пойдем и пообщаемся?
Лида твердо кивнула и просушила рукавом глаза.
Глава 9. Шрамы
Идти пешком не пришлось – напротив Лидиного дома была припаркована изящная «ауди» цвета морской волны. Анна оказалась поклонницей стремительного перемещения в пространстве – минут через пять они уже входили в ресторан.
Услужливый официант, пожирая Анну восхищенным взглядом, раздвинул перед ними стилизованные в японском духе створки отдельного кабинета. Там на бархатных диванах с пресыщенным видом развалились Лазарь и Валерий. Последний, как успела заметить Лида, в момент их появления рывком натянул до самых глаз высокий ворот толстого, крупной вязки свитера.
«И как он, интересно, теперь есть собирается?»
Стол ломился от экзотических блюд.
– Привет! – обрадовался Лазарь. – А мы Анну за тобой наудачу послали. Когда осознали, что нам самим все это и до завтра не осилить.
– А что, у вас праздник какой-то? – осмелилась спросить Лида. С нее на сегодня уже хватило праздников.
– Ну, вроде того. Вышла моя новая книга, – скромно сообщил рыжий гигант. – Мы как раз летали в Нью-Йорк на презентацию.
– Книга? – чуточку удивилась Лида. – А мне казалось, что вы… ну…
– Тунеядцы по жизни, – глухо хохотнул Валерий.
– Нет, ну что вы…
– Мы не такие, – заверил ее Лазарь, выкладывая на стол книгу и стремительно оставляя в ней свой витиеватый автограф. – Ты сейчас видишь перед собой самого молодого профессора истории Стэнфордского университета и самого авторитетного в мире специалиста по Иудейской войне, – и стукнул себя кулаком в грудь. – Анна тоже не любит сидеть без дела. Так что Валерий высказался только за себя. И вот, прошу принять.
Он протянул ей великолепное издание в суперобложке с грозным рисунком. На фронтисписе Лида обнаружила фотографию автора и не поверила своим глазам. На нее с хитрым прищуром взирал пожилой профессор с острой бородкой и густо тронутыми сединой висками. Зачесанные назад волосы приобрели благородный каштановый оттенок, высокий лоб прорезали морщины. Из пестрящей научными степенями биографии профессора Лазаря Гольдмана следовало, что ему уже за пятьдесят. Тем более забавно было перевести взгляд на него настоящего, юного и растрепанного.
– Анна постаралась, – пояснил автор. – Она у нас специалист по экстренному состариванию.
– Кстати, Лидочка, насчет твоей мамы мы все устроили, – в другое ухо сообщила ей Анна. – Нашли подходящую клинику – там же, в Нью-Йорке. Ей сделают операцию, возможно, не одну, а восстанавливаться она будет в другом месте, в Израиле например. Волноваться не о чем, хирург, который будет ее оперировать, из наших, так что опыт, сама понимаешь – грандиозный. Желательно только, чтобы через пару недель она была на месте.
– Как через пару недель? – растерялась и испугалась Лида. – Разве можно так быстро сделать все документы?
– Не волнуйся, по документам мы большие доки, – снова подал из своего панциря голос Валерий. Непонятным образом, не говоря ничего дурного или грубого, он постоянно заставлял Лиду вздрагивать и ежиться. – Полетит по фальшивым, делов-то.
– По нормальным полетит. А теперь расслабься и поешь. – Лазарь ласково дернул девушку за выпавшую из хвоста прядь волос. – А то совсем худышка, в чем душа держится.
– Да, и расскажи, не угробила ли в наше отсутствие очередного маньяка, – снова вступил Валерий. – Королева прямо извелась, все боялась, что ты после такого известия сорвешься и натворишь дел.
– А почему королева?
– Ты ей еще не рассказала? – Валерий зыркнул в сторону Анны.
– Миллион раз говорила, что я не королева, – закатила глаза Анна. – Ну, не доходит до него, что тут будешь делать?
– Но ведь могла ей стать, верно?
– Как это? – спросила Лида.
– Ну, родилась я в статусе принцессы Бранденбургской, – скромно призналась Анна. – Супруг мой позднее стал королем Дании. Только в те времена у женщин было мало отговорок, чтобы объяснить, каким образом она не стареет. Скоро поползли зловещие слухи. В двадцать семь лет меня потихоньку сплавили в монастырь, объявив народу о моей преждевременной кончине. А уж из монастыря я сама сбежала. Когда ведьмой стали величать не только за глаза.
– Это в каком же веке было? – поразилась девушка.
– Лида! – Анна в притворном отчаянии всплеснула руками. – Как ты можешь намекать на мой столь преклонный возраст, да еще в присутствии лиц мужского пола?!
– Ой, прости! – стушевалась Лида, чем очень повеселила этих самых «лиц».
– Ничего, нам с Валерием нравятся женщины постарше, – отсмеявшись, с самым серьезным выражением на лице заверил Лазарь. – Давно собирались сказать тебе, Анна: хватит уже изображать из себя девочку. Все равно получается неубедительно.
– Нет, ну кто бы говорил! – ахнула Анна. – Давай расскажи Лидочке, сколько тебе лет, развалина!
– Сколько? – тут же спросила Лида. Она только и успевала крутить головой.
– В моем случае счет идет не на годы и даже не на века, – ответил ей Лазарь, и внезапно лицо его сделалось печальным. Лишь призрачная тень улыбки так и не сошла с юных губ. – Я родился в Иерусалиме две тысячи лет назад и был двенадцатым ребенком в семье. В те годы мало кому из детей удавалось дожить хотя бы лет до десяти. Я смутно припоминаю пару братьев и младшую сестренку. Что до меня, я был слабым и болезненным, и отец быстро списал меня со счетов. Но не мать – если она и оставляла меня ненадолго одного, то лишь для того, чтобы горячо помолиться обо мне. Однажды кто-то рассказал ей, будто по Галилее ходит не то пророк, не то мессия, который исцеляет больных и даже, по слухам, воскрешает мертвых. Тогда мама привязала меня к себе на спину и пустилась в дорогу. Чтобы сократить путь, отправилась через Самарию, хоть это и было очень опасно: самаритяне не жаловали евреев. Ей оставался лишь день пути до города Капернаума, когда среди ночи я сделался совсем плох. Я умирал, и мать в отчаянии бросилась с мольбой о помощи к незнакомой женщине, проходившей мимо. А в небе стояла тринадцатая луна…
Лазарь умолк, и тишина незримой пеленой повисла в комнате.
– Закрой рот, Лида, – дала дельный совет Анна пару мгновений спустя.
– Значит, Иудейская война… – пораженно прошептала та.
– Всего лишь воспоминания грозной юности. Впрочем, я пишу не только о ней. Долгое время довелось мне жить в христианской общине в Риме. Но тут возникло необоримое противоречие: как принявший всем сердцем новое учение, я не хотел никого убивать. Но ежедневно десятки римских граждан жаждали увидеть меня на арене Колизея, в схватке с дикими зверями. И падали замертво, пытаясь хотя бы изложить мне свои планы. Пришлось самому заделаться патрицием…
– Лазарь, миленький, ты ведь не собираешься рассказывать историю всей своей жизни прямо сейчас? – вкрадчиво спросила Анна. – У нас есть еще дела, не забыл?
– О, замолкаю, – профессор смиренно опустил хитрющие глаза.
– А… вы? – полушепотом спросила Люда, делая над собой усилие, чтобы в упор посмотреть на Валерия. Ей хотелось приручить свой страх.
Тот явно был изумлен, как будто даже не предполагал, что ей хватит мужества обратиться к нему. Лида уже готовилась дать задний ход, когда он заговорил:
– Ну, я-то младенец на фоне этих мастодонтов. Родился в десятом году прошлого века под Петербургом. В восемнадцатом крестьяне сожгли наше поместье, я сильно обгорел. Мать со мной на руках сумела убежать от озверевшей толпы и ночью в лесу встретила ту единственную, которая согласилась мне помочь. Самого момента встречи не помню, поскольку пребывал уже в агонии. Вот и вся история.
– И этот скользкий тип зажал, между прочим, свой столетний юбилей, – после краткого молчания подметила Анна. – В две тысячи десятом мы как раз и познакомились.
– Здесь, в России? Анна, я еще хотела тебя насчет портрета спросить.
– О, история с портретом случилась во время моего первого визита в Россию, – с готовностью отозвалась девушка. – Приехала я тогда из любопытства: об этой стране мало что знали, но много разного болтали в Европе. И в первый же день по прибытии встретила вашего замечательного художника. Он сразу принялся умолять меня позировать ему. Я согласилась, потому что была уверена: в России я в первый и последний раз. Позднее этот опрометчивый поступок доставил мне массу беспокойств…
Вдруг Анна прервала свой рассказ на полуслове:
– Ох, Лида, мы тебя совсем заболтали! Давай-ка поешь!
– Ага, точно, а то совсем с лица спала, – хмыкнул Валерий. – И я, пожалуй, еще подкреплюсь. Приятного аппетита!
И в тот миг, когда Лида, польщенная тем, что дождалась от него добрых слов, вскинула голову для ответного пожелания – вот тут Валерий и опустил воротник. Девушка ахнула, отпрянула назад и едва не свалилась со стула.
Нижняя часть лица бледного юноши выглядела так, словно во рту у него когда-то взорвалась мина. Или какой-то безумный резчик по дереву пробовал на его скулах и подбородке остроту своего инструмента. Каждый сантиметр кожи был покрыт безобразными набухшими рубцами. Причем это явно не был несчастный случай: от уголков рта отходили четыре особенно глубоких симметричных шрама, по паре с каждой стороны. Два поднимались к вискам и два тянулись вниз, к шее. Потому на лице сосуществовали сразу две гримасы: чудовищная улыбка Гуинплена и клоунская гримаса вечной скорби.
Анна успокаивающе коснулась плеча Лиды и этим вывела из ступора. Перегнувшись через стол, Лазарь громадной ладонью погладил девушку по волосам и произнес:
– Ну, в любом случае тебе предстояло это увидеть. Хотя можно было бы и не так резко.
– Я есть захотел! – возмутился Валерий. И демонстративно придвинул тарелку. Хотя злорадная ухмылка на искореженных губах явно свидетельствовала, что он доволен произведенным эффектом.
– Кто мог сделать такое? – прошептала девушка. – Это в детстве? Еще до того, как…
– Увы, это случилось гораздо позднее, – вместо Валерия ответил Лазарь. – И сотворить такое мог только другой вечник.
– Но… зачем?
Сидящие за столом обменялись сумрачными взглядами. И Лазарь продолжил:
– Пойми, Лида, вечная жизнь – это не дар, не удовольствие, а тяжелое, подчас невыносимое бремя. Я не буду говорить сейчас о неотвратимости потерь, о вечных скитаниях. Достаточно и сводящей с ума скуки, когда больше не остается желаний и целей. Каждые сто лет приходится создавать себя заново. И при этом оставаться человеком. Не всем это удается. Многие с самого начала встают на путь убийств и беззаконий, уверовав в свою сверхприроду.
– Собственно, это одна из причин, почему мы решили разыскать тебя, – почти извиняющимся голосом произнесла Анна. – Можно было подождать еще лет десять… Но времена меняются. Мы все чаще слышим о нападениях на вечников, все чаще теряем друзей.
– Ты уже в курсе, что мы не в состоянии узнать себе подобных, так сказать, на глазок, – снова вступил Лазарь. – Многие вечники ведут уединенный образ жизни, никак себя не афишируя. Но и среди них есть жертвы, и их каким-то неведомым образом расшифровали. Возможно, все дело в том, что информация сейчас становится все доступней. Ведь и о твоем подвиге в лесу мы узнали из заметки в Интернете. Можно предположить, что некто внимательно отслеживает подобные сообщения, а затем нападает. Вот мы и решили не оставлять тебя без защиты.
– А я, между прочим, – прочавкал Валерий, запихнув предварительно в рот целый ролл, – предлагал не лезть со знакомством, а только понаблюдать со стороны. Больше бы толку вышло. Теперь же, если кто и ошивался поблизости в надежде заполучить нашу девочку мы его спугнули. Да еще и сами засветились.
– Да, вначале мы в самом деле хотели лишь понаблюдать, не сел ли кто тебе на хвост, – пояснила Анна, заглядывая в Лидино побелевшее лицо. – Но, видно, плохие из нас ищейки. Ты начала нервничать, и мы… Лид, ну что ты?
Ее смутил испуганный вид девушки.
– У меня такое чувство, – проговорила Лида, – что на меня в самом деле уже вышли.
– Что?!
Анна превратилась в бледное изваяние. Дрогнула чашка в руках Лазаря, Валерий застыл с набитым ртом.
– Пока вас не было в городе, кое-что произошло. На меня в парке напал какой-то алкаш. Ну, не напал, конечно, просто загородил дорогу и потребовал деньги на опохмелку. Но тут появился мой одноклассник и прогнал его. И вот, этот тип сказал, что привязаться ко мне ему приказали какие-то люди. Именно ко мне, понимаете? Они велели ему меня коснуться…
– Я говорила, что нельзя ее оставлять!
Анна изо всех сил саданула кулаком по столу.
Валерий выразительно закатил глаза:
– Да кому нужна какая-то малолетка? Мы не можем вечно тут торчать. Лично у меня на этот городишко уже идиосинкразия. Даже нервная почесуха началась. – Валерий с азартом поскреб ногтями свои жуткие шрамы.
– Странная история, – задумчиво произнес Лазарь.
– Ты не допускаешь, что это может быть всего лишь совпадением? – с надеждой спросила у него Анна.
– Коснуться – знаковое слово. Сильно смахивает на проверку. Итак, будем исходить из того, что про Лиду уже знают.
– Точнее, подозревают, – вмешалась Анна. – Ведь приставалу обезвредил друг Лидочки… тот черноокий красавец, верно?
Лида коротко кивнула. Валерий сглотнул и закашлялся, торопясь что-то спросить, но Лазарь его опередил:
– Значит, нужно ждать еще одну проверку. Но теперь мы вернулись и будем начеку.
– Возможно, для Лиды будет лучше совсем исчезнуть из города. И немедленно! – решительно заявила Анна.
– Что?! – Такого поворота девушка испугалась куда больше, чем всего предыдущего разговора. – Я не могу, у меня мама… школа.
– Да, жутко важные вещи, – протянул, ухмыляясь, Валерий и смерил Лиду неприязненным взглядом. – Может, тебе стоит еще раз хорошенько полюбоваться на мое лицо, чтобы кое-что осознать? А дальше решай сама. Нянчиться с тобой тут никто не собирается.
Лазарь опустил мощную руку на плечо друга, призывая к спокойствию.
– Лидочка, школы есть и в других городах… и странах. – Анна в который раз провела рукой по ее волосам. – С твоей мамой вопрос уже решен, максимум через пару недель она отправится на лечение. Допустим, ты за это время получишь некое предложение относительно учебы в таком месте и на таких условиях, от которых просто невозможно отказаться. А затем твоя мама присоединится к тебе. Главное, ничего не бойся. Мы тебя не оставим.
– Я не боюсь, – прошептала девушка, чувствуя сильное, до тошноты, головокружение от всего происходящего. – Просто мне надо домой. Мама уже волнуется, наверно.
– Я провожу. – Рыжий гигант поднялся из-за стола, и помещение странным образом сразу уменьшилось и вроде как съежилось.
На улице накрапывал дождь.
– Вызвать такси? – проявил беспокойство Лазарь. – У меня тут машина, но, боюсь, процент алкоголя в крови… а законы нужно соблюдать.
– Я могу умереть от воспаления легких? – ухмыльнулась Лида.
– Вот уж точно нет. Хотя от насморка не застрахована. Вероятно, в целях конспирации наша природа допускает подобную мелочовку.
– Переживу. Нужно проветрить голову.
Профессор истории галантно предложил ей руку и они неспешно побрели по насупившейся от влаги и сумерек улице. С ним было так легко и надежно… наверно, как должно быть с отцом, которого у Лиды никогда не было.
– Лида, а ты когда-нибудь задумывалась о вечности? – вдруг спросил Лазарь.
– Что? – растерялась девушка. – О вечности, то есть?..
– О вечности применительно к своей будущей жизни.
Лида покачала головой:
– Нет, я, наоборот, стараюсь пока не думать.
– Ну, может, это и правильно. Только, знаешь, стоит иногда вспомнить об этом, как некоторые проблемы становятся такими маленькими, просто микроскопическими. Хотя, наверно, в шестнадцать лет все проблемы огромны, как космос. Теперь уж не помню.
– Ну да, я многое преувеличиваю, – призналась Лида. – Наверно, мне нужно хорошенько подумать и разобраться во всем, что случилось в последнее время. И я вот еще хотела спросить о Валерии. Он… с ним…
Она смутилась и смолкла. Но этот юноша с изуродованным лицом и дурным характером внушал ей беспокойство, почти страх. И она хотела знать причину его такой острой к ней неприязни.
– Ну, Валерий – он у нас вроде как трудный подросток, – сказал Лазарь, и Лида прыснула от смеха. – Наш enfant terrible, как выразилась бы Анна. Многие десятилетия он был одержим жаждой мести за разграбленный и сожженный дом, за убитых родителей. Он без устали преследовал все новые поколения потомков своих обидчиков и превращал их жизни в кошмар. Пока не нарвался на тех, кто сотворил с ним то, что ты видела. Это искалечило его лицо, но странным образом смягчило характер. Правда, теперь он рвется мстить новым врагам, так что нам с Анной приходится постоянно быть начеку. Но парень он отличный. И какого бы злодея он из себя ни изображал, ты можешь всегда и во всем на него положиться. Как и на нас, конечно.
– Спасибо, – прошептала Лида и ощутила приближение нового приступа слезливости. – Но почему вы так заботитесь обо мне? Я же вам никто, глупая девчонка, с которой и поговорить-то не о чем…
– А ну, прекращай-ка! – Лазарь вдруг подхватил ее за талию и пару раз высоко подкинул в воздух. Взлетая выше чужого забора, Лида успела заценить чужой быт, вплоть до парников на грядках и ошалевшей морды сторожевого пса на пороге будки. Здоровый гогот огласил округу. – Ты нам теперь вроде как дочка, ясно? Эй, наверху, поняла?!
– Поняла-поняла! – запищала Лида, опасаясь новых полетов. Высоты она побаивалась даже в свете новых данных о себе.
Через пару минут они уже стояли у забора ее дома, и Лиде казалось, что из этой калитки она вышла примерно неделю назад. Столько всего плохого и хорошего произошло с того момента.
– Завтра утром жду тебя на этом месте, – распорядился Лазарь.
– Зачем?
– Отвезу в школу. А что ты думала, теперь мы с тебя глаз не спустим. Если сам не смогу, пришлю Валерия.
– Ой нет!..
– Ладно, шутка. Валерий раньше полудня глаза не продирает, так что будем я или Анна. В одиночку по улицам расхаживать не смей. Поняла?
– Ага, поняла!
И девушка радостным смерчем пересекла двор.
Вера не спала и теперь чутко всматривалась в лицо дочери. А Лида радовалась тому что после общения с друзьями щеки у нее горят, глаза сияют и маме совершенно не о чем беспокоиться. И еще тому о чем пока не догадывалась Вера: скоро маму будут лечить, она обязательно встанет на ноги! Нет, в ее новом положении определенно были свои плюсы.
На уроки сил совсем не осталось. Ладно, сообразит что-нибудь на переменах, не в первый раз. Но компьютер перед сном она все же включила. Отыскала в Википедии Анну Бранденбургскую, родившуюся в 1487 и якобы умершую в 1514 году, и внимательно изучила короткую статью. Сердце болезненно екнуло: оказывается, у Анны были дети, мальчик и девочка… Ставшие впоследствии королем и королевой. Интересно, следила ли Анна за их судьбами, бродила ли тайно под стенами дворцов, чтобы хоть издали взглянуть на их повзрослевшие лица? Как смирилась с их смертью? Думать об этом было слишком горько, да, наверно, и не стоило вовсе. Она ведь пока не знает, как сложится ее собственная жизнь. Укладываясь в постель, Лида тайком от матери прикоснулась рукой к портрету над кроватью и шепнула одними губами:
– Спокойной ночи, Анна!
Но ей самой о покое и мечтать не приходилось. Мысли словно игру в догонялки устроили. Поразительно, но всего за неделю на нее обрушилось все то, о чем мечтает большая часть человечества: вечная жизнь, бесконечная молодость, свобода от людских страхов. Появились замечательные друзья, весь мир открыт перед ней. Не надо больше думать о деньгах… мама будет спасена… Почему же так тревожно замирает сердце, почему отчаянно хочется плакать? Нет ответов на эти вопросы.
