Текст книги "Самый лучший день для влюблённых (СИ)"

Автор книги: Елена Богданова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Денис, мне так много надо сказать тебе. – прячу руки под бедра и смотрю прямо ему в глаза. – Объясниться. Если сможешь выслушать меня и не перебивать, это будет хорошей помощью мне. Думаю, я должна рассказать всё от начала до конца, чтобы ты понял.

– Опять ставишь условия. – Его глаза щурятся, будто он сдерживает улыбку. – Хорошо. Раз ты не смогла быть честной тогда и это до сих пор расстраивает тебя, значит, проблема есть и большая.

– Всё относительно, Денис. – я резко выдохнула, наконец, решив выговориться и сказать то, что так долго скрывала от него. Глаза устремляю вперёд в темноту и начинаю раскачиваться взад-вперёд, погружаясь во вспоминания: – В марте, на втором курсе, я была на осмотре у врача, потому что у меня были странные менструации. Я никогда раньше не делала пап-тест на определение рака шейки матки. Да и зачем? Ты был первый и единственный мужчина в моей жизни. У меня никогда не было других партнёров. Да и к тому же, какой пап-тест? Мне было двадцать. Но врачу не понравились анализы, и она назначила мне биопсию, которая вывила рак шейки матки. – Я услышала сдавленный вздох Дениса и решительно продолжила дальше: – На носу зачёты, сессия. Твоя семья ждала нас на каникулы. Ты постоянно на подработке. А мне было не до этого. Мне двадцать и тут этот диагноз. Я просто увидела тебя среди ещё моих проблем и очень испугалась. – Денис заглянул мне в глаза и открыл рот, но я подняла руку, останавливая его: – Нет, дай мне закончить. Я сделала сканирование и побывала на приеме у онколога. Мне составили план лечения. Операцию назначили на май. После экзаменов. Врачи надеялись, что это просто операция, и я не стала тебя напрягать. Но сканирование показало большой очаг поражения. И мне назначили гистерэктомию.

– Гистерэктомию?! – вскрикнул Денис, сильно зажмурив глаза и сжав до белых костяшек кулаки. – Господи, Стася! И ты держала всё это в себе?

– Подожди, – взмолилась я, желая скорее пересказать всё с точки зрения медицины. – Я понимала, что означает эта операция. Гугл нам в помощь. У меня никогда не будет детей. Никогда. Я спросила, существует ли способ избежать этого. Оказалось – нет. Гистерэктомия – единственный способ. Последующее лечение, облучение, радиация, возможно, могли повредить яичники, поэтому мне предложили заморозить несколько яйцеклеток. Но я отказалась. В двадцать лет, что мне было делать с замороженными яйцеклетками? Да и зачем они мне? У меня нет матки, чтобы выносить ребёнка. – Набираюсь смелости и смотрю на Дениса, чтобы увидеть потрясение на его лице. – Твоя семья такая большая и дружная. Родители ждут не дождутся внуков. И сестры говорили о создании семьи. Да что там! У твоей мамы уже были припасены вязаные одёжки для будущих внуков. Я чувствовала себя так неуютно, когда мы проводили время с ними, учитывая мои проблемы со здоровьем. У меня не было ни братьев, ни сестёр, ни большой дружной семьи. И я видела выражение твоего лица, когда приезжали в гости твои родные с малышами. А я никогда не смогу тебе этого дать. Никогда. Мне казалось, что я не вправе быть эгоисткой и отнимать у тебя всё это… – я замялась. Я почти всё сказала. Осталась немного.

– Ты думала, я тебя брошу? – грубо выпаливает Денис. – Ты вот так обо мне думала? После четырёх лет, что мы были вместе, я не поддержу тебя? Ты вообще не верила в меня? – Он вскочил и подошёл к перилам. С его губ сорвалось проклятие, и он опустил голову. – Ты солгала мне, Стась. Ты стояла передо мной и говорила, что больше ничего не чувствуешь ко мне. И нам лучше быть порознь…чёрт! – Он ещё раз выругался, вдарил по перилам и провел рукой по лицу. – Я даже не могу…бляха…

– Я не лгала. – я сильно сжала пальцы, даже костяшки пальцев побелели. – Говорила искренне. Я изменилась, и чувства мои изменились. Разве ты не понимаешь? От меня отрезали куски. Часть меня. Всё изменилось в то мгновение! Всё! И хотя прогноз был хороший, но в сознании каждого онкологического больного наступает момент, когда он задаётся вопросом: а так ли это? А вдруг всё повторится? Осознание того, что у меня никогда не будет детей, достаточно разрушительно. Мне было двадцать. Да я сама ещё ребёнок. А уже столкнулась со смертью, Денис.

– Ты не должна была проходить через это в одиночку! – прикрикнул он так, что у меня перехватило дыхание.

– Не должна. – выдохнула я. – Я знала, что ты поддержишь меня. Знала. Ты бы ходил со мной на приёмы к врачам. Сидел бы в палате, когда я проснулась после наркоза. А так же, я знала, что всякий раз, глядя на тебя, буду понимать, что никогда не смогу дать тебе семью, о которой ты мечтаешь. Это съедало бы нас. И однажды ты возненавидел бы меня. А я слишком любила тебя. Поэтому решила отпустить тебя. Ну, чтобы ты построил отношения с кем-то, кто смог бы тебе дать семью…

– Отпустить? – от боли, которая была в его голосе, у меня всё внутри сжалось. – Ты думаешь, я был свободен?

– а разве нет? Ты мог ходить на свидания. Жениться… – эмоции захлёстывают и голос срывается. – По крайне мере, у тебя есть выбор, Денис! А у меня – нет! И никогда не будет! – перевела дыхание и взяла себя в руки. – Прости, я не хотела кричать. Просто тогда, я была уверенна, мой уход, это лучшее, что я могу для тебя сделать. Ведь то, что у меня никогда не может быть детей, не значит, что у тебя тоже не должно их быть.

– Ты могла бы сказать мне. – с горечью в голосе, произнёс он.

Больно. Ему больно. Мне больно. Но, возможно, это нужно было сделать. Это как вскрыть нарыв: сначала больно, а потом наступит исцеление. Надеюсь, что наступит. Вздохнув, и медленно выдохнув, я подошла к нему. Мне хотелось, очень хотелось, его утешить и сказать, что всё будет хорошо. Но я слишком долго носила эту боль в себе и хорошо, может и будет, но не так, как раньше.

– Я думала об этом. – я положила руку ему на плечо. – И понимала, что ты сможешь меня переубедить. Уговорить. Скажешь, как всегда, что ничего страшного, и мы справимся. Думаю, я даже согласилась бы с тобой. Да, скорее всего так и было бы. Ведь, оставлять тебя было больней. Но я думала, что делаю тебе подарок. Ты молодой, перспективный парень в рассвете сил и лет. У тебя был шанс жить жизнью, которой у нас с тобой бы не сложилось.

– А как ты думаешь, почему у меня нет такой жизни сейчас, а? – Денис оборачивается и сканирует меня взглядом, без каких-либо эмоций на лице. – Потому что я никому не доверяю. Я разрываю отношения до того, как девушка сможет бросить меня. Вот что ты сделала со мной, Настя. Такой вот подарок. – обдаёт холодом в голосе и отворачивается.

– Это не входило в мои планы. – тихо произношу я. – Мне было двадцать. Мы были молоды и глупы. Но рак всё изменил. Мне казалось, что я многое прошу от парня, у которого вся жизнь впереди…

– Значит, ты сделала выбор за меня. – разочаровано хмыкнул Денис. – Мило.

– Пожалуйста, постарайся понять меня…

– Я сейчас ничего не понимаю. – Он резко развернулся ко мне и сделал шаг назад, – Пока я всё ещё пытаюсь разобраться во всём этом. Мне нужно идти. Я должен подумать. Прости, Насть.

И я его понимаю. Он расстроен и зол. У меня были годы, чтобы всё разобрать, а на него только что свалилось всё это. Ему тоже нужно время, чтобы всё обдумать…

– Конечно. – прячу руки в карманы куртки. – Я понимаю.

Мне хотелось, чтобы эти слова произнёс он, но теперь я понимаю, что он никогда этого не сделает. И никогда не поймёт, почему я так поступила. И вероятно, никогда не простит меня.

Денис развернулся и, сбежав вниз по ступенькам, быстро и целеустремленно зашагал через парк. Я осталась стоять на месте, глядя ему в след. Шесть лет назад ему пришлось смотреть, как ухожу я. Теперь моя очередь.

Глава 9. Денис

Горячий душ никак не может смыть эмоции, которые в беспорядке бурлят внутри меня. Стою под жалящими струями битый час и никак не могу успокоиться.

Стася не может иметь детей.

И солгала о том, почему уходит от меня.

Боже, она прошла через это в одиночку.

И не дала мне возможности выбора.

Последние два пункта причиняли особую боль. То, что Настя в одностороннем порядке приняла решение, которое повлияло на наши жизни. Даже не подумав о том, что я тоже имею право голоса, ударило сильнее всего. Какая-то часть меня хотела спросить: «Кем ты себя возомнила?» Однако я воздержался.

Рак. Настя прошла через всё одна. А я ничего не знал. У неё, должно быть, были дни, наполненные страхом, неуверенностью. И дни, когда ей было совсем плохо. Я стоял под струями и пытался смыть из головы её образ, где она лежит на операционном столе, подключенная к приборам, с капельницами. А её волосы? Они выпали?

Я вытерся полотенцем, натянул джинсы и свитер. Что теперь делать? Сидеть в номере и никуда не выходить? Главное сказано, а остальное, как говорится, уже могло и подождать. Вряд ли нам удастся что-то исправить. Теперь нужно понять и простить. Но как? После её слов, мне хотелось побыть одному. И я заперся в номере. Но её слова не выходили у меня из головы и мысли кружили и кружили, затягивая меня в пучину отчаяния. Я сильно её любил, и до сих пор от этой любви не отошёл, по-прежнему, смотря на неё, сердце будто иначе начинает биться: видит своё и безудержно рвётся к ней. Почему я решил, что неделя в одиночестве – хорошая идея? Плохая идея. Очень плохая. Мне нужно в люди. Лучше всего собрать вещи и отправиться в город. Провести несколько дополнительных дней в офисе. Завалить себя работой, чтобы просто-напросто отключиться и не думать обо всём этом. Потом вернуться в Питер и оставить всё это позади.

Я достал чемодан, положил его на кровать, подошёл к ящикам комода и начал вынимать вещи. Когда собрал их все и перешёл к шкафу, в дверь постучали. Я замер в нерешительности.

Аня с Никитой уехали в свадебное путешествие. Если это не персонал отеля, значит, может быть лишь один человек.

Настя.

Я направился к двери. Посмотрев в глазок, убедился, что это действительно она. С красным лицом, припухшими губами, будто плакала. Закрыв глаза, я подумал, что, может, стоит притвориться, будто меня нет в комнате. Таким образом, избежать ещё одного тяжелого разговора. Боль съедает изнутри. Хочется открыть дверь и накричать. Но вместо этого, я упираюсь лбом в дверь и тяжело дышу. Дышу, как раненый зверь.

У моих ног послышался какой-то шуршащий звук, и я увидел листок, на котором было написано: «Мне очень жаль»

И мне адски жаль. Жаль, что я не был с тобой в тот день… Шесть лет, сука. Она скрывала от меня правду. Я отдалился от друзей и семьи. Злился на весь свет, лелея душевные раны. Если бы только она сказала мне. Если бы только доверилась.

Как всё запуталось. Как ужасно всё запуталось. Она тогда испугалась так же, как и я сейчас, сидя в этом чёртовом номере.

Одним рывком открываю дверь.

Настя уже собралась уходить, но обернулась на звук открывающейся двери. Стою, смотрю на неё, и удивляюсь – как любовь, которая когда-то была такой простой и искренней, теперь вдруг стала такой сложной и причиняющей боль. Как же теперь всё иначе воспринимается…

Если бы не рак, я бы надел ей на палец кольцо.

– Я знаю, что тебе жаль. – поднял записку и заглянул в её покрасневшие глаза.

– Я не хотела, чтобы всё закончилось вот так. – У неё задрожала нижняя губа. – Как ты думаешь, мы могли бы всё сделать так, чтобы при расставании никто из нас не злился?

Я жестом приглашаю её войти. Она шагает, но останавливается на пороге, заметив чемодан на кровати.

– Ты собираешься? – потухшим голосом спрашивает она.

– Да. – Я положил свитер в чемодан и, закрыв его, поставил на пол около шкафа. – Я решил провести несколько дней в городе. Проверю новый офис. Посмотрю, как там дела.

– Понятно.

Наши взгляды встретились. Настя выглядит такой грустной. Одна моя часть хочет протянуть руку и обнять её. Успокоить. Другая часть – закричать на неё за то, что не дала мне шанс быть мужчиной, в котором она нуждалась. Тело подрагивает, но я держусь.

– Денис, я… – она заколебалась. – Мне очень жаль.

– Я услышал тебя. – чуть твёрже произношу и тут же смягчаюсь. – Мы были молоды, наивны и глупы. А ты и вовсе в стрессовой ситуации.

– Да. – Настя с облегчением выдыхает. – Оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, мне не следовало принимать такое важное решение одной. Однако я знала, как сильно ты хочешь иметь детей. Твоя семья такая большая, а мы бы стали единственной бездетной парой. Это так несправедливо по отношению к тебе.

– Я тоже должен был принять решение. – внутри начинает кровь закипать и я еле сдерживаю себя. – Ты ведь понимаешь это?

– Я боялась, что сдамся, – тихо признается она. – И ты убедишь меня, что всё это не важно. Как всегда, скажешь правильные вещи и я, как всегда, поверю тебе. Но потом начнёшь злиться на меня. И это убьёт наши отношения и уничтожит меня. Я просто испугалась. – Она делает шаг вперед, сокращая между нами расстояние. – Я всего боялась. А потому изолировалась от всех. Не только от тебя.

Я, как никто другой, понимаю, о чём она говорит. И вижу, как её мучает это решение. Наверное, любящие люди идиоты, которые своею любовью и заботой громят всё на своём пути.

– Но мы бы все поддерживали тебя. – признаюсь я и чуть сжимаю ладонями её плечи. – Были бы рядом с тобой.

Она кивает. Замечаю, как губы её начинают дрожать, а на глазах появляются слёзы. Вздыхаю, и, перестав противиться самому себе, прижимаю её к себе. Хотя совсем не собирался этого делать. Просто не могу больше смотреть на её боль со стороны. Просто хочу показать ей, что я рядом и готов принять её правду.

Анастасия

Я выдыхаю, оказавшись в кольце его рук. Закрываю глаза и с облегчением вздыхаю. И для себя совершаю огромную ошибку: отключив один орган чувств, я усиливаю другие. В нос резко ударяет его аромат. Разум не успевает сконцентрироваться, а сознание уже плывёт. Кожа начинает пылать красным пламенем от его прикосновений. И это всё так неправильно. Это лишь добавляет путаницы. Хотя, с тех пор, как он появился здесь, всё пошло наперекосяк. Я боролась с воспоминаниями о прошлом, не только об отношениях и разрыве, но и тех ужасных днях, когда столкнулась с болезнью. Я ушла в себя. В то время я думала, что так лучше. Но это был самообман. Я просто убегала.

И думала, что устроила свою жизнь так, чтобы не пришлось бежать. Никаких привязанностей. Кроме Тимошки.

– Прости меня, Денис. – шепчу я ему в район груди.

– За что? – так же шёпотом спрашивает он. – Ты ведь не заказывала эту болезнь.

– За то, что причинила тебе боль. – продолжаю я шептать, словно боясь разрушить эту хрупкую идиллию. – За то, что сделала неправильный выбор, хоть и из благих побуждений. За то, что была недостаточно сильной.

Он положил руки мне на плечи и слегка отстранил от себя. А потом чуть присел, чтобы мы оказались лицом к лицу, и заглянул мне в глаза.

– Не говори так больше. – произносит он сиплым голосом. – Ты одна из самых сильных людей, которых я знаю. Может, немного запутавшаяся, но отнюдь не слабая.

– О нет, я слабая, – всхлипнула я. – Я убежала.

А ещё и потому, что всего несколько минут назад мне так нравилось находиться в его объятиях. Такие знакомые волнующие ощущения. Сколько раз он обнимал меня, когда мне было плохо? Или трудно? А я лишилась этого из-за страха. Убеждала себя, что так будет лучше для него, а на самом деле просто боялась, что никогда не смогу сделать его счастливым.

– Пойдём, присядем. – он взял меня за руку и потянул в сторону дивана. – Думаю, мы закончили с обвинениями. Хочешь чаю? Или перекусить? Ты почти ничего не съела за обедом.

– Если только кофе.

Денис отошёл, чтобы приготовить кофе, и это дало мне время успокоиться. Когда он вернулся с чашкой кофе, я улыбнулась.

– Спасибо тебе. – принимаю у него кружку. – За то, что выслушал меня. И за то, что не ненавидишь.

– Я не был на твоем месте, Стась. – Он отошёл, чтобы налить кофе и себе, но его всё равно было хорошо слышно. – Признаюсь, я злился. Более того, по-прежнему немного злюсь, если честно, но это потому, что был шокирован. Я пытаюсь поставить себя на твое место. Что я буду делать, если мне поставят страшный диагноз? Беда в том, что я не знаю. Потому и пытаюсь понять всё это и не осуждать. – Он вернулся к дивану с чашкой кофе и сел рядом со мной. – Сама мысль о том, что ты была больна и одинока, причиняет мне ужасную боль. И мне очень жаль, что ты не можешь иметь детей. Я знаю, что ты хотела.

Я всегда этого хотела. И до сих пор, когда кто-то из знакомых объявляет о беременности или рождении ребёнка, я испытываю приступ боли и отчаяния. Однако стараюсь принимать реальность. Что толку расстраиваться, если по-другому всё равно не будет?

– Спасибо. – Я было потянулась дотронуться до его руки, но тут же отдёрнула себя. Вместо этого схватила чашку и вдохнула аромат кофе. – Но ты ещё можешь создать семью, иметь детей. Твое лицо сияло, когда ты рассказывал о племянниках. Наверняка в Питере тебя ждет особая девушка.

– Нет. – Денис буднично отпивает кофе. – В смысле, я встречался. Но это всё несерьёзно. Не так, как… вот.

Интересно, он хотел сказать «у нас»?

В комнате становится тихо, слишком тихо после его слов. И тишина наполняется чем-то новым, точнее, старым, которое возобновилось. Я ловлю себя на том, что смотрю ему в глаза. Теперь, когда гнев и страх исчезли, появилась возможность воскресить старые чувства. А я как огня боюсь ошибиться. И это ужасно пугает меня.

Я вздрагиваю, отворачиваюсь и делаю глоток кофе. Денис прочищает горло, тем самым нарушая тишину.

Я провожу в номере Дениса ещё час, отвечая на его вопросы о моей болезни. Всё, что должна была рассказать много лет назад, но не сделала.

Это было трудно, но я прохожу через всё это и даже начинаю чувствовать себя лучше. Держать в себе годами такой груз очень тяжело.

День клонился к вечеру, солнце давно скрылось за горами.

– Мне действительно пора. – поднимаясь с дивана, натягиваю на лицо подобие улыбки. – Я собиралась сегодня вечером поработать, но не сделала ничего. Так что нужно кое-что наверстать. И у тебя, наверное, тоже есть дела. – смотрю на Дениса. – Ты по-прежнему собираешься уехать в город?

– Уже не знаю. – с прежним спокойствием пожимает Денис плечами. – Это была первая реакция, я ведь очень расстроился.

– Ну, в городе тоже есть чем себя занять. – несмело улыбаюсь я.

– Да, но я всё равно буду там один. – Денис слегка улыбается в ответ. И моё сердце подпрыгивает от этой улыбки. У него чудесная улыбка. – Думаю, в офисе есть люди, но…

– Но ведь это отпуск.

– Да.

– Не помню, когда последний раз была в отпуске. – Я направляюсь к двери, по пути подхватив висевшую на спинке стула куртку. – Когда начинается туристический сезон, свадебный сезон в самом разгаре.

– Ясно. – Денис поднял перчатку, которая выпала из кармана куртку, и протянул мне. – А как на счёт забросить работу и сбежать на денёк? Ты когда-нибудь так делаешь?

– Нет. – смеюсь в голос я. – Это не в моём стиле. Правда, воскресенье у меня выходной.

– Восстанавливаешься после свадьбы?

Я кивнула, надевая куртку.

– Забрось завтра все дела и давай проведём этот день вместе. – выбивает меня из душевного равновесия Денис, подходя ближе. – Я знаю, что это звучит безумно, – добавляет он, когда я, удивлённая, смотрю на него. – Я собирался покататься на лыжах, но не хочу весь день провести в одиночестве. Ты ведь катаешься на лыжах?

За весь сезон я каталась всего раз. Но провести день с Денисом?

– Тебе мало сегодняшних эмоциональных американских горок, да? – смеюсь, пряча свою нервозность.

– Я понимаю. – он улыбается чуть нервно. – Это странно. Но было бы неплохо провести время вместе, не обижаясь и не извиняясь ни за что. В память о старой дружбе, Стась. Ничего личного. Просто день на склоне. Погода обещает быть хорошей, и сейчас середина недели, людей немного. По крайне мере, мне будет с кем поговорить во время подъема на вершину.

Заманчиво. Очень заманчиво.

– Куда ты собираешься отправиться? – делаю намёк, что не прочь провести с ним время.

– Не знаю. – пожимает Денис плечами, чуть теряясь. – Может, Роза или Приют ветров.

Два моих любимых места. И с Денисом. Парнем, которого я когда-то считала единственным в моей жизни. Чье присутствие мучает меня уже вот неделю… Но ведь он ещё и старый друг. И когда-то мы любили гулять вместе.

– Хорошо, но только один день. – соглашаюсь я. – И то, потому, что я никуда не выбиралась уже целый месяц. И потому, что меня замучает совесть, что ты катаешься там совсем один.

– Я знал, что ты меня пожалеешь. – Его улыбка становится шире. – Можем поехать на автобусе. Он отправляется от вестибюля гостиницы утром.

– Нет, – отмахиваюсь я. – Давай поедем на моей машине, она сверху снабжена подставкой для лыж. Я могу заехать за тобой около девяти.

– Отлично.

Денис открывает дверь. Я выхожу в коридор и разворачиваюсь.

– Я рада, что мы поговорили, Денис. Теперь намного лучше.

– Я тоже. – от его голоса веет спокойствием. – Хотя это было трудно. Тебе трудно говорить, мне трудно слушать. Но я начинаю понимать. Увидимся утром.

Иду по коридору, испытывая всё большее беспокойство с каждым шагом. Может, он и начинает понимать, но ещё не понял. Сегодняшний день многое изменил, но я не понимаю, как к этому относиться.