355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Арсеньева » Страшная сказка » Текст книги (страница 17)
Страшная сказка
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 21:13

Текст книги "Страшная сказка"


Автор книги: Елена Арсеньева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Егор Царев
Май 2001 года, Агадир

– Полетел, полетел!

Егор лениво поднял голову. Над длинной полоской пляжа, над серо-бежевой горой с надписью на арабском «Аллах, родина, король» взмывал сине-алый полосатый параплан, под которым болталась человеческая фигурка, напряженно вцепившаяся в стропы.

«Во, обкуренные! Ветер-то, ветер… Сдует ведь мужика!»

Егор рывком сел, сморщился от боли в ноге, уставился в синие-синие ясные небеса.

Чудеса природы. Параплан, который, по идее, должен был мотаться из стороны в сторону, словно консервная банка на хвосте у собаки, плавно реял в вышине, удерживаемый тросом, который тянулся к моторной лодочке, шныряющей поодаль от берега. Значит, там, в вышине, ветра нету, что ли?

Егор посмотрел на море. Вот это и называется – крутая волна. Не совсем то, что на известной картине Хокусая, где она вообще в бараний рог закручена, однако тоже ничего себе. И чем ближе к берегу, тем больше она ярится, тем сильнее загибается, тем больше свой норов показать хочет.

Был у Егора некогда знакомец, Паша Семейкин, такой ходячий танк, который знал только две буквы: А и Я, две цифры – 1 и 10, но своим бычьим интеллектом хорошо умел запугивать людей, просто-напросто ярясь перед ними, излучая показную лютость.

Вот так же ярилась, лютовала показушная волна у берега. Лодка в полусотне метров подальше в море практически дрейфовала, но что творилось в полосе прибоя! Водные мотоциклы никак не могли пересечь роковую линию: то один, то другой срывался на скорости с берега – и почти тотчас ложился на бок, подминая храбрецов в спасательных жилетах. Около места старта царило нездоровое оживление: известно, людей хлебом не корми, только дай полюбоваться, как у супермена что-то не получается, а сегодня покататься на мотоциклах собрались отборные ребятки: рост, плечи, икроножные мышцы, бицепсы-трицепсы… Однако голливудские стандарты не больно-то помогали справиться с волной, и загорелые супермены уже лоснились не то от пота, не то от соленой воды, а скорее от здоровой злости.

Егор бессильно перевернулся на спину и прикрыл лицо локтем от солнца. Придурки. Придурки молодые! Эх, вот если бы он сел на мотоцикл, он бы показал тот единственный способ, каким можно перескочить полосу прибоя! А эти словно никогда не видели, как отходит от берега рыбачья лодка, если надо одолеть волну. Жизни не знают, но ведь и в кино это сплошь и рядом показывают. Он, Гоша Царев, преподал бы им урок… если бы был с ногами.

…Самое обидное, этот поганый Паша́ отлично понимал, что он натворил. После поездки, когда туристы, счастливые, но довольные, напоенные местным очень сладким мятным чаем и накормленные вкуснейшими печенюшками, отправились попрощаться со своими скакунами, Егор, привезенный на ипподром на служебном джипе, с ногой, щедро смазанной какой-то особой спортивной противоударной мазью и замотанной в бинт, принявший две тысячи поклонов, извинений и уверений, что все будет исключительно о’кей, потащился с ними. Нога как бы и не болела, так, слегка ныла, Егор почти и не припадал на нее, а впрочем, даже если бы у него оказался перелом, а не сильнейший ушиб, ему казалось, что он все равно ходил бы гоголем, только бы стереть ехидненькую полуулыбочку с лица Родиона.

Итак, пошли попрощаться с коняшками. Микадо радостно заржал, когда Родион выкрикнул его имя. Батал очень мило кивал «Надюшке» и подбирал с ее ладони остатки печенья с таким аппетитом, словно и не нажрался до отвала эвкалиптовой коры. Вообще все обитатели конюшни отнеслись к своим седокам любезно и вежливо. И только Паша, завидев хромающего Егора, резко повернулся спиной к открытой загородке – да так и стоял все время, пока не ушли туристы. То ли со стыда сгорал, стеснялся показать свою бесстыжую морду, сам себя в угол поставил, то ли боялся, что получит по этой морде, то ли, наоборот, выражал свое презрение к неумелому наезднику. А может, просто-напросто решил погрызть угол денника за неимением эвкалипта?

– Переживает, бедолага, – пробормотал за спиной Егора – кто? Угадайте с трех раз!

«Это ты переживаешь, – с бессильной злостью подумал Егор, – небось это ты переживаешь, что Паша́, тварь мавританская, мне на голову не наступил! Тогда бы все твои проблемы живенько разрешились!»

Какие проблемы были у Родиона из-за него, что случилось бы, если бы он убрался с пути этой парочки, Егор, конечно, не представлял. Более того, он даже не знал точно, мешал ли им вообще. Может быть, они просто похихикивали над татуированным чудаком, который периодически начинал делать толстые намеки на тонкие обстоятельства, но не в силах был ничего доказать. Конечно, Егор мог бы во всеуслышание заявить, что Надежда Гуляева – вовсе не Надежда Гуляева. Но кто б его, вот какой вопрос, послушал? Девка эта рыжая, конечно, имела все документы в полном порядке, иначе ее никто бы за границу не выпустил! Путевка на ее имя, загранпаспорт, карта банковская, то-се. На Егора посмотрели бы как на идиота, если бы он вылез со своими разоблачениями.

«А может, я и есть идиот? – говорил он себе иной раз. – Мало ли какие могут быть у людей резоны?!»

Успокаивать себя таким образом – ошибочная логика барана. Татуировка, неумело скопированное и перенесенное на другое тело Гошино рукомесло, – вот главное свидетельство, что дело здесь нечисто, что у парочки какие-то либо очень гнусные, либо очень высокие цели.

Высокие, ха-ха! Выдавать одного человека за другого во имя каких-то несусветных вершин? Да бросьте, ребята, не надо ля-ля.

– Не выйдет! – Егор в бессильной злобе стукнул кулаком по песку, потом еще раз и другой. – Ничего у вас не выйдет!

– Ну почему же?

Егор вскинулся, не веря своим ушам.

Родион! Да что ж этот тип снова и снова высовывается, надо или не надо, будто запасная карта из рукава неумелого кидалы? Откуда сейчас взялся? Зачем подошел? Или наконец решился поговорить напрямую? Егор как раз этого и хотел, но отчего же вдруг захолодело, поджалось все у него в животе от неприятнейшего предчувствия?

А Родион между тем и не смотрел на него. Взгляд его был устремлен на очередного смельчака, который выползал на берег на карачках, а водный мотоцикл, к которому он был пристегнут страховкой, влачился за ним, как… как Паша́ влачился на поводу у сердитого тренера.

– На самом деле это очень просто, – сказал Родион и быстро пошел по песку к стоянке водных мотоциклов.

Он обменялся двумя-тремя словами с инструктором, высоким негром, который на первый взгляд казался совершенно голым, потому что его облегающая майка и шорты почти не отличались по цвету от черно-лиловой кожи, махнул рукой в ту сторону, где под пляжными зонтами оживленно болтала о чем-то группка женщин (Егор различил зеленый купальник «Надюшки»), словно показал, что за него заплатит во-он та девушка, а потом начал надевать защитные очки. Прилаживал он их как-то слишком долго, на взгляд Егора, и тот малость приободрился. Похоже, Родион захотел пофорсить, но вовремя одумался.

Этот тип словно почуял его мысли! Обернулся к Егору, помахал ему, как лучшему другу, товарищу и брату, демонстрируя: со мной, мол, все в порядочке, – а потом жестом показал инструктору, чтобы тот вытянул мотоцикл на берег.

Егор стиснул зубы. Неужели этот надутый пижон сообразил, что́ именно нужно сделать, чтобы проскочить самую опасную полосу? Да нет, не может быть. Откуда ему знать?..

Родион оседлал мотоцикл, запрокинулся назад так, что машина стала дыбом, – и с места врубил такую скорость, что песок взвихрился вокруг шин, и Егору на миг показалось, что маневр не удастся, мотоцикл просто завязнет в песке. Нет, пошло, пошло, как по маслу пошло!

В туче водяных брызг и пены, задрав руль к небесам, поставив мотоцикл на дыбы, как Микадо, Родион оторвался от земли, перескочил через бьющую в берег самую сильную волну и на крутом вираже вошел в более спокойное водное пространство. И мотоцикл запрыгал по гребням, взрезая их, проваливаясь между ними, взмывая на самые высокие. Сафари!

Несколько человек, оценив «ноу-хау», тотчас бросились к мотоциклам. Кому-то удалось повторить опасный трюк, кому-то нет, но все сразу оживились (естес-сно, человек снова покорил природу!), на берегу теперь царила веселая суматоха. Один Егор лежал, тоскливо выискивая взглядом черно-зеленый мотоцикл, улетевший дальше других.

Холера ясна, пся крев, как говорят не любимые Гошей Царевым поляки. Да шоб тоби повылазило, как говорят еще более не любимые им хохлы. Почему, ну почему судьба устроила ему такую подлянку с ногой?! Почему противоударная мазь больше не помогает, не унимает тянущую боль? Почему он не способен, дурак, смириться, и прервать путешествие, и уехать домой, волоча за собой ушибленную забинтованную ножонку, и тихо пережить случившееся, получив по медицинской страховке неплохие денежки… Почему загадка с «Надюшкой» зацепила его так, что он просто ку-ку? Не в том ли дело, что оригинал когда-то принадлежал Егору и теперь он просто бесится от ревности, что копия принадлежит кому-то другому? Почему его так заедают насмешливые взгляды Родиона, этого провокатора? Конечно, провокатора, другого слова не подберешь. Ведь не кто другой, как он, спровоцировал Егора вдруг подняться с песка, забрать шорты и майку, сунуть ноги в сланцы и захромать, подволакивая ногу с тугой повязкой, по пляжу?! Дурень, если ты сядешь на водный мотоцикл, твоей ноге хана, ведь там требуется куда большее напряжение мышц, чем для того, чтобы удержать в повиновении конягу, а ты даже этого не смог!

Егор деревянным шагом миновал стоянку водных мотоциклов и двинулся дальше по пляжу. Ведь сел бы, баран, сел бы на мотоцикл – удержал тебя страх… и не того, что повредит ноге, а того, что из-за нее не сможешь справиться с мотоциклом. И куда же ты топаешь, позволь тебя спросить, Гоша-Гашиш? Неужели вон к тем трем парням, которые топчутся вокруг аккуратно уложенного на песок сине-алого полосатого купола, из-под которого только что выбрался какой-то пузатый немчик, счастливый и гордый, словно только что совершил первый выход в космос? Немец-перец-колбаса…

– Эй, ты, хау мач зис тревел? – обратился Егор к худющему глазастому арабу в «бермудах», которые тот, очевидно, позаимствовал у какого-то знакомого толстяка и потому постоянно их придерживал, чтобы не спадали.

– Твенти долларз, – ответил тот, для верности еще дважды тряхнув обеими руками: – Тен энд тен – твенти долларз! – И проворно поймал на своих тощих бедрах скользнувшие вниз «бермуды».

– Однако! – сказал Егор, вспомнив вдруг Кису Воробьянинова, но спорить не стал, а вынул из кармана шортов две зеленые бумажки. – Поехали?

– Поехали, поехали! – радостно повторил араб, который, конечно, давно сделался полиглотом, общаясь на этом пляже с самой разноязычной публикой, и неистово замахал рукой, семафоря лениво застывшей в море лодочке.

Вслед за тем он и его помощник, такой же худой, но совсем темнокожий, наверное, мулат, начали собирать Егора в этот безумный «тревел». А он покорно поворачивался, все никак не в силах взять в толк: за каким чертом собирается совершить очередную глупость в своей жизни? И ведь очень может быть, уже почти наверняка – последнюю!

Это уже масть ему такая пошла – терпеть неудачи. Егор уже знал за своей судьбой такое: подул ветер не в том направлении – и теперь долго будет дуть. Морская болезнь, Паша́, постоявший на его ноге, – только начало, мелкие звенья в цепи куда более крупных неприятностей. И неведомо, что ждет его там, под куполом параплана, взмывшего в небеса. Но ждет какая-то крупная гадость, это факт, что ждет!

– Мистер, мистер, лисн ту ми, лисн!

Егор встряхнулся, сообразив, что какой-то волшебной силой уже облачен в спасательный жилет, всунут в некое подобие упряжи, к его поясу уже пристегнут трос, тянущийся к лодке, а к упряжи прикреплены стропы параплана. Тощий араб («бермуды» больше не спадали, точно приклеились к его бедрам, а может, он сообразил наконец покрепче затянуть завязки) давно и настойчиво добивался его внимания, пытаясь что-то объяснить. Его англо-франко-немецкая трескотня была совершенно неудобоварима, и Егор с сожалением покачал головой, ответив почему-то на испанском (с другой стороны, из пяти слов, которые он знал по-испански, два были именно эти):

– Но компрендо! Не понимаю!

– Он говорит, что вам надо следить за лодкой, – произнес по-русски негромкий женский голос, и Егор почувствовал, что его голые руки покрылись мурашками.

«Надюшка»! Стоит рядом, смотрит на него своими холодноватыми серо-зелеными глазами, спокойно смотрит, как на незнакомого человека, спокойно звучит ее голос:

– Он говорит, что, когда вы окажетесь вон у той горы, где буквы, вы должны обратить внимание на лодку. Парень, который ведет ее, махнет вам рукой, и по этому знаку вы должны очень сильно потянуть вот за эту стропу. Вот здесь, где привязана зеленая тряпочка.

«Надюшка» подергала зеленый лоскут, привязанный к стропе параплана над левым плечом Егора.

– Параплан после этого повернет и полетит в обратную сторону. Теперь уже смотрите на берег и, когда махнет рукой этот парень, – она указала на араба, – тяните за правую стропу. Вас снова развернет, а потом начнется снижение.

– Спасибо… Надя, – сказал Егор.

Глаза ее чуть сузились, брови взволнованно дрогнули, хотя что он такого сказал? Ее как бы Надеждой Гуляевой зовут, имя ее он уже не раз слышал. Но оба они знали, что в его словах – скрытая издевка, что эта простенькая благодарность так и утыкана намеками, словно ловчая яма – кольями, и оба чуют опасность, исходящую друг от друга, и выжидают, выжидают… чего?

– Поехали-поехали? – с лучезарной улыбкой спросил араб. – Гос-по-ди по-ми-люй?

И перекрестился слева направо, двумя пальцами, как крестятся католики, к примеру, не любимые Егором поляки.

– Холера ясна! – с ненавистью улыбнулся тот. – Поехали!

Араб махнул рукой парню в лодке. Трос на мгновение ослаб, тяжесть параплана потянула Егора назад, он осел на корточки, но тотчас трос начал подбираться, натягиваться, и Егор, так же полусидя, странно перебирая ногами, прыгая в основном на одной здоровой, потащился по берегу, постепенно приподнимаясь, приподнимаясь… Пенистая волна коснулась его ног, это прикосновение показалось ледяным, пугающим… но пугаться уже было некогда, потому что трос резко натянулся, и Егор начал стремительно, неудержимо взмывать ввысь. Полоса берега осталась позади, теперь впереди лежала только изумрудная, в туманно-серебристой дымке гладь океана, небо было впереди, высокое-превысокое, и Егор вдруг враз все забыл, сошел с ума от счастья и чуть ли не со слезами завопил, повиснув между небом и морем, захлебываясь ветром и солнцем:

– Ура! Я лечу! Я ле-чу!

Помнится, в известной детской сказке именно так орала лягушка-путешественница – прежде чем сорваться с вышины и грянуть наземь.

Ольга Еремеева
Апрель 2001 года, Северо-Луцк

Говорят, случайностей в жизни не бывает. Вообще! Все, дескать, закономерно и обоснованно. И то, что нам кажется прихотливой игрой легкомысленного господина по имени Случай, не более чем тщательная разработка расчетливой интриганки по имени Судьба. Начиная с сегодняшнего вечера Ольга готова была в это поверить. Тем более что Судьба все-таки женщина. И козни ее, направленные во благо, во зло ли, должны быть чисто женскими. А значит, поначалу кажущимися несерьезными, мелочными, безобидными. Скажем, порвутся у тебя колготки в самый ответственный момент жизни – и все, пиши пропало: свидание испорчено или вовсе не состоялось, ты опоздала на деловую встречу, и конкурент успел перехватить выгодный контракт, маршрутка ушла без тебя и… Вечером, из теленовостей, узнаешь, что «пазик» перевернулся на мосту. И ты смотришь на стонущих, окровавленных людей и понять не можешь, как из-за такой чепухи, как порвавшиеся некстати колготки (а они рвались когда-нибудь кстати?!), ты умудрилась остаться в живых?

Для мужчин эти разговоры – звук пустой, но всякая женщина отлично знает, какую роковую роль частенько играют в жизни колготки. И понимает существенную разницу между третьим и четвертым размерами. В ширину они практически одинаковы. А вот в длину чуточку не совпадают. Ровно настолько, чтобы женщина, привыкшая носить размер четвертый, в третьем чувствовала себя некомфортно и постоянно испытывала искушение подтянуть сползающие с бедер колготки. А в укромных уголках, оглянувшись, не видит ли кто, принималась-таки их поддергивать. Кончаются эти бесплодные усилия всегда одинаково: дернешь чуточку посильней – и «российская сенсация» вся покрывается стремительно удлиняющимися стрелками. И ты смотришь на них дура-дурой, совершенно не представляя, что теперь делать. Потому что на дворе одиннадцать вечера, все магазины закрыты, а запасные колготки ты с собой не взяла. Шелковая сумочка, которую тебе одолжила Роза в дополнение в неприличному мини-платьицу, вмещает только крошечную расческу, пудреницу, помаду, твой паспорт (по ночным клубам часто шмонает милиция с проверками документов, тут рисковать и больно-то анонимничать не стоит!) и вложенные в него четыре купюры: две бумажные – по сто баксов и две «деревянные» – пятисотка и сотенная. Нет там места для коробочки с колготками! А раз так – забавное какое выражение, правда? Раз так… «растак тебя и перетак!» – все старания твои собственные, Родиона и Розы пошли насмарку из-за того, что ты, покупая днем колготки, недосмотрела и вместо четвертого размера взяла третий. Почему? Случайно? Или, как говорится, «судьба такая»?

Даже в темноте заметно, как белеют коленки сквозь дырки. Полный кошмар. В таком виде и в вытрезвитель небось не возьмут, не то чтобы пустить в ночной клуб.

Ольга осторожно приблизилась к крыльцу «Бой-френда» и всмотрелась в широкоплечие фигуры охранников. Мужикам заморочить голову – не штука, но вот этой Жанне, о которой особо предупреждала Роза, вряд ли удастся.

– Холодно, мужики, давайте закроем дверь, – послышался в это время голос одного из охранников. – Кому надо – постучат.

Дверь захлопнулась, стало совсем темно.

Ольга прислонилась к шершавой бетонной стене, почти физически ощущая, как уходит время. Родион, конечно, уже беспокоится. Давно миновали двадцать минут после его прихода в «Бойфренд». Думает, Ольгу не пропустила охрана, а тут такая глупость… Ничего трагического, понятное дело, не произойдет, если Ольга вернется к Розе. Но до чего любопытно было посмотреть на эту самую Надежду! И не хочется оставлять Родиона одного в таком месте.

Ну в каком – таком? В опасном? Чем же для него опасно посещение ночного клуба? С точки зрения развития сюжета их поисков – ничем, потому что ни Надежда, ни Руслан представления не имеют, что Васька Крутиков послал к Снежной королеве «шпионов». Об их существовании никто представления не имеет. Значит, тревога имеет другие корни? Совсем другие? Ты видишь опасность в том, что Родион находится в таком грязном месте, где возможно все, куда люди приходят именно за нечистыми, ни к чему не обязывающими удовольствиями, и тебе почему-то невыносимо, страшно, смертельно подумать – даже просто подумать! – что Родион может поддаться искушению отведать этих удовольствий…

Нет, не в том смысле, что его интересуют мальчики, это даже и вообразить невозможно. Но ведь в «Бой-френде» полно не только мальчиков, но и девочек…

Ну да. Он будет ждать Ольгу, потом махнет на нее рукой, поняв, что она не придет, выпьет, одуреет и накинется на какую-нибудь доступную красотку. А если она все же прорвется в клуб, то будет, как ревнивая жена, бдить за ним неусыпным оком и сдерживать его естественные порывы?

При мысли о «естественных порывах» молодого одинокого красивого мужчины ее настроение испортилось окончательно. А почему? Какие у тебя права на него вообще и на его потребности – в частности? Опять навоображала себе невесть чего – в точности как было с Денисом. Ну разве можно всерьез воспринимать взгляды – только взгляды, даже не слова! Родион ничего не говорил – только смотрел, а ты уж решила…. Он смотрел на тебя не как на женщину, он видел делового партнера, соратника, боевую подругу, вот кого. А ты размечталась! А ты с трудом скрывала огорчение, что он не начал тебя лапать еще «У Ганса», что был воплощением корректности при всех последующих встречах и совершенно не стремился воспользоваться преимуществами СВ, в котором вы ехали в Северо-Луцк. От непонятной, никчемной, необоснованной, а оттого еще более горькой обиды ты держалась холодней Снегурочки – небось даже Снежная королева Надежда Гуляева позавидовала бы! – сама понимая при этом: даже если и возникли у мужика какие-то поползновения, ты их придушила своей льдистостью просто-таки в зародыше. Но поделать с собой и со своей бешеной гордыней Ольга ничего не могла.

Ну вот теперь и стой под крылечком этого поганого кабака, и переживай, и кляни себя, и мучайся от ревности, представляя, как он там… а ты тут, в рваных колготках. Дура, дура, главное, винить некого, кроме себя, где были твои глаза, когда ты цапнула эту коробочку с третьим номером?!

Секундочку! А кто сказал, что ты должна носить на себе эту рванину? Снять их к черту, да и все! Может, у нее такие прозрачные чулочки. Сейчас ведь во всем моден «эффект голого тела». Охранники небось и не поймут, голые ноги или нет. А если начальница секьюрити Жанна и в самом деле активная лесбиянка, у нее голоногая девица вызовет повышенную симпатию, а совсем не отвращение и настороженность. Может рискнуть? Главное ведь – прорваться внутрь, а там, судя по всему, интимный полумрак, никто и внимания не обратит, есть на очередной девульке колготки или нет их. И вообще, может быть, сейчас в Европах и Америках мода такая – в разгар студеной весны шляться практически босиком!

Ольга уже начала задирать узенькую коротюсенькую юбчонку, чтобы стащить колготки, как вдруг сзади послышался шорох шин по асфальту. Она едва успела одернуть подол и выпрямиться, как ее осветил свет фар, и мимо, мягко оседая на выбоинах, почти бесшумно проплыл черный приземистый автомобиль. Ольга порскнула в сторону, в темноту, с ужасом думая, что шофер, конечно, видел ее с наполовину задранной юбкой и принял за какую-нибудь бесстыдницу, которая решила прямо здесь, на углу, присесть пописать. Сты-до-бища…

Автомобиль остановился, хлопнула дверца, потом другая. Послышался стук каблуков, холодноватый, неприязненный голос:

– Опять держите дверь закрытой? Сколько раз повторяла: двери настежь, охрана на пороге, все подходы просматриваются.

– Надежда Сергеевна, ребята мерзнут. – В мужском голосе звучали примирительные интонации.

– Мерзнут?! Пусть одеваются теплее. Забыли, как мы брали «Голливуд»? Вот при таких же запертых дверях, при таком же безмятежном покое. Хотите, чтобы и нас так же взяли? Руслан, договоримся: это мое последнее замечание. Еще раз вижу такую картину – увольняю к черту всех! Так им и передай.

– Хорошо.

Каблуки простучали по ступенькам, послышался звук открываемой двери, торопливые, заискивающие восклицания, потом все стихло, и только отрывистые звуки музыки глухо доносились из недр клуба.

Ольга перевела дыхание: кажется, ее не заметили. Первым чувством было только облегчение, а потом вдруг до нее дошло: да ведь это приехали Надежда и Руслан! Черт, Руслан… Роза клялась и божилась, что его не будет. Не худо бы поспешить, не худо бы предупредить Родиона, что на шахматной доске выдуманной ими партии возникла новая фигура. Ей вдруг стало ужасно жаль, что она заставила, просто-таки вынудила Родиона избавиться от пистолета. Учитывая, что в клубе теперь Руслан, с пистолетом Родион чувствовал бы себя увереннее. Нет, конечно, никакой опасности для него нет, старательно твердила себе Ольга, но мужчины – они ведь как дети, им необходимы опасные игрушки. Пистолет в кармане – для мужчины то же, что для женщины – целые колготки!

Она опять свернула за угол и невдалеке в отсветах тусклого уличного фонаря увидела несколько сложенных друг на дружку бетонных блоков. На цыпочках перебежала двор, обошла блоки так, чтобы не попасть в пятна света, присела, сунула руку в приметную щель. На миг пересохло в горле: а пистолет-то где?! Но вот скользнул под пальцами мягкий шелк – Родион, прежде чем расстаться с любимой игрушкой, завернул ее в кашне.

Вытащив пистолет, Ольга зачем-то прижала кашне к лицу. Ей никогда не нравился запах «Фаренгейта», но сейчас она подумала, что на самом-то деле это очень хороший парфюм, пусть немножко грубоватый, но чувственный, какой-то… определенный. Определенность! Как ей не хватало этого в жизни, не хватало в отношениях с мужчинами… с Родионом! И так вдруг захотелось ей поскорее оказаться в душной, прокуренной, дразняще-развратной полутьме «Бойфренда», отыскать Родиона, – для окружающих ведь они незнакомы, – рассказать о прибытии опасной парочки, Надежды и Руслана. Может быть, он что-нибудь скажет, как-нибудь даст ей понять, что между ними происходит, – вообще, происходит ли что-то?

Она вскочила и опять побежала в темноту, окружающую клуб. Кашне, чтобы не мешалось, намотала на шею, пистолет… Ох, а его куда девать? В карман пальто – но ведь пальто она сдаст в гардеробную! В сумке места даже для колготок не нашлось, а уж эту тяжеленную «беретту» разве спрячешь?!

Ольга опять остановилась у знакомого угла, прикидывая, что же делать. А, была не была! Опять надо завернуть пистолет в кашне и взять под мышку. Мало ли что там может быть у девушки! Главное – прорваться в «Бойфренд». Черт, чуть не забыла снять эти многажды проклятые колготки!

Ольга снова начала приподнимать облепившую тело юбчонку – и похолодела, услышав за спиной шорох шин по асфальту. Да что ж это за напасть! Едва успела кинуться в темноту, чудом не выронив пистолет, припала к стенке, вспотев от стыда.

Разъездились тут!

Обернулась. На сей раз это была большая белая машина – «Фольксваген». В освещенной кабине – двое в белых халатах. Да ведь это «Скорая помощь», Ольга не раз видела такие в Нижнем. Обычно на них написано «Интенсивная терапия», или «Реанимация», или что-то в этом роде. И они неслись со скоростью света, оглушая сиреной всех вокруг. А эта почему-то крадется почти бесшумно. Вот остановилась у крыльца «Бой-френда». Из кабины выпрыгнули врач и водитель, из салона – санитар. Ольга машинально отметила, что все трое такие же мощные широкоплечие парни, как и стоящие на крыльце охранники.

– Быстро вы, ребята, – в голосе Жанны слышалось уважение. – Берите носилки, пошли.

Шофер и санитар открыли заднюю дверцу салона, вытащили носилки, вошли в клуб. Неужели кому-то стало так уж плохо, что даже носилки нужны? Пить надо меньше!

Ольга сокрушенно покачала головой. Вот же напасть, а? Как не повезет сначала, так и до конца везти не будет. Теперь начнут суетиться с каким-то надравшимся клиентом, еще, не дай бог, выйдет посмотреть, в чем дело, сама Надежда… Не самое лучшее время прорываться в злачное место голоногой девушке!

Ольга нервно хихикнула.

На крыльце послышались тяжелые шаги. Шофер и санитар несли кого-то на носилках.

– Осторожно, голову придерживайте, расколотите ведь о ступеньки, – посоветовал кто-то из охранников, но советчика перебил холодный мужской голос:

– Заткнитесь, ребята. Не ваше дело.

Ольга слышала этот голос только раз, но сразу узнала. Руслан…

Охранников с крыльца точно ветром сдуло. Облокотясь о перила, Руслан внимательно следил, как носилки задвинули в салон. На ходу надевая куртку, с крыльца спустился какой-то парнишка, забрался в машину.

– Смотри там за ним как следует! – напутствовал его Руслан. – И храни тебя Аллах, если что не так. Понял, Равиль? Не только тебе, но и сестрице твоей тогда не поздоровится!

– Да ладно, вечно ты меня пугаешь! Что я, ребенок? – тонким, обиженным голосом отозвался парнишка и захлопнул за собой дверцу.

– Поехали. Поехали! – сердито сказал врач. – Нам через полтора часа надо на дежурство заступить, иначе не избежать скандала.

– Да тут ехать-то! – усмехнулся Руслан. – Успеете вернуться, еще и поужинать успеете. Счастливо, ребята!

Врач, санитар, шофер обменялись с ним рукопожатиями, заняли свои места, белый «Фольксваген» мягко выполз со двора, но стоило ему вывернуть на улицу, как Ольга услышала задыхающийся от нетерпения вой сирены. Да, судя по всему, этому неизвестному человеку и впрямь стало очень плохо!

– Все? – Женский голос заставил ее вздрогнуть.

Надежда!

– Так точно. – Руслан почтительно выпрямился. – Не стойте на сквозняке, Надежда Сергеевна.

– Да ладно, не суетись, – сердито отмахнулась та. – Все-таки не пойму, почему он был один. Жанна клянется, что та сучка не появлялась. Вообще были только три чужие девки, но ни одна не подходила под описание. А всех остальных Жанна знает как облупленных, со всеми в разное время трахалась. Почему же эта тварь не пришла?

– Может, они по пути перерешили что-нибудь? Может быть, надумали, что парень один останется в клубе? А она ушла, – отозвался Руслан.

– Ну, идти ей некуда, только к Розе. Вот что… Давай тут еще немножко помаячим, вдруг она все же появится, а потом наведаемся на их явку. Оч-чень любопытно будет поглядеть на нее. Думаю, она с удовольствием встретится со своим дружком.

– Хорошо, хорошо, только не стойте больше на крыльце, – проворчал Руслан. – Заболеете, что мы все будем делать?

– Отвяжись! – буркнула Надежда, и стук ее каблуков потонул в недрах клуба.

Ольга привалилась спиной к стене. Ноги у нее были как вареные макаронины – гнулись, не держали. Она сползла на землю и села, нелепо выставив коленки, белевшие сквозь разорванные колготки.

Теперь она знала, кому так внезапно стало плохо в ночном клубе «Бойфренд», догадалась, кого увезла «Скорая». Но вот чего она совершенно не представляла себе, так это что теперь ей делать…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю