Текст книги "Пятьсот оттенков фэнтези. Оттенок техногенный"

Автор книги: Елена Сухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

До личных покоев его светлости мне удалось добраться почти без происшествий. Почти – это потому, что, когда я наконец-то отыскала нужную дверь, из нее вышли Герцог с Молибом. Лишь чудом, верней, благодаря навыкам, отработанным годами, я успела заскочить за какую-то колонну.

– Ну и?.. – нетерпеливо спросил Герцог.

– Все в порядке, – ответил Молиб.

– Никто?

– Да, ваша светлость. Никто не посмел даже попытаться пронести сюда магические предметы, – чуть склонил голову Молиб. – Я проверил всех лично!

– Король Тинанский?

– Прибудет ближе к вечеру. Змеек подготовить?

– Еще рано. Возвращайся к воротам.

Из этой встречи я сделала два вывода. Первый – Герцог покинул свои покои и сейчас там никого быть не должно. И второй – с каждой новой встречей Герцог нравился мне все меньше и меньше. Впрочем, тогда я наивно думала, что это не важно и больше наши пути не пересекутся, ведь он в наше логово не полезет, а я собиралась никогда больше не забираться в его замок.

Выждав еще пару минут, я подошла к двери, ведущей в заветные покои.

– Флошка, когти, – скомандовала я.

Сытая жаба лениво вытащила лапу с выпущенными когтями. Одним из них я вскрыла замок. Именно когти крылатых жаб работают лучше любых отмычек. Если бы об этом прознали мои родственнички, то в один миг переловили бы и без того малочисленных представителей этого вида. А мне конкуренция не нужна, ведь я собиралась искать себе новую помощницу.

– Ступай, теперь ты свободна! – Жалко, конечно, было расставаться с жабой, но лучше не удерживать этих животных после года службы, они начинают чахнуть. Прошел ровно год с того момента, как жаба появилась у меня, и губить Флошку я не собиралась. – Советую поселиться на кухне замка, вареников там – тьма-тьмущая. Ну и еще иногда пугай жителей замка, просто так, для прикола.

Неуклюже переваливаясь на корявых лапках, жаба поскакала прочь по коридору, от переедания взлететь она уже не могла, а я вошла в комнату Герцога. На столике, рядом с письменными принадлежностями, стояла она. Статуэтка в виде двух сплетенных змеек, чьи языки соприкасались, и на месте соприкосновения мерцал чудесный рубин. Это символ перемирия с королем Тинанским, гордость Герцога. Статуэтка бесценна. А учитывая то, как я собираюсь распорядиться ею, она бесценна вдвойне.

Не мешкая, я запихала статуэтку в просторный карман, скрытый в складках моей юбки. Кстати, это вовсе не мое изобретение, шью я так же хорошо, как и готовлю, карманы уже были на этом платье.

Задерживаться в замке не стоило, пора было уходить… Если бы я сразу так и поступила, все сложилось бы иначе… Но, опьяненная удачей и пониманием того, что сделала невозможное, я не удержалась! Вытащив перо из чернильницы, я быстро вывела на чистом листе пергамента:

«Достославный Герцог Справедливый! Коли ты и дальше желаешь именоваться заступником справедливости, то изволь устранить вопиющую несправедливость. Твои художники слишком коряво изобразили меня на семейном портрете, нарисовав вместо меня толстуху. Нельзя же так оскорблять девушку! От отчаяния я собираюсь рыдать два дня или даже больше. К тому же твои стражники рискуют вместо меня переловить всех толстух герцогства, а это, скажу честно, крайне хлопотное занятие. Прикажи своим художникам, пусть перерисуют».

Стиль, пожалуй, получился слишком напыщенный, но меня радовало, что Герцог узнает о моем визите в замок, который считается неприступным для воров и разбойников, в замок, куда никогда не осмелился сунуться никто из нашей гильдии, в замок, насквозь пронизанный магией. От избытка чувств я совершила наиглупейший поступок в своей жизни – уколола себе палец кинжальчиком и подписалась собственной кровью.

«Рыдающая от несправедливости Бунталина Вольё».

Теперь мое самолюбие было полностью удовлетворено. Я жалела лишь о том, что не могу увидеть лицо Герцога, когда он прочтет мои слова. Впрочем, я и сейчас жалею об этом!

Уже знакомым путем я пробралась к залу с подарками от простолюдинов, стерла румяна и пудру, снова натянула крестьянское платье с платочком и влилась в ряды наевшихся и уходивших из замка крестьян. Выглядела я как самая наивная дурочка. Внутри все трепетало от нетерпения, я все гадала, обнаружил Герцог пропажу или еще нет.

Когда я подходила к городским воротам, выстрелила пушка. Неужели в мою честь? Право слово, это так мило!

Глава 2
ГИЛЬДИЯ ОТЪЯВЛЕННЫХ

На следующий день я как следует выспалась. Приняла ванну, даже воду самой не пришлось греть, это сделали слуги графини. Раздобыла сытный обед, приготовленный теми же слугами. Выбрала самое дорогое платье из гардероба графини, пышное, шелковое, ярко-алое, расшитое жемчугом и золотом. Ее черепаховыми гребнями украсила свои локоны, а вот ее драгоценностей не нашла. Наверное, она прихватила их с собой, уезжая в отдаленный уголок нашего герцогства, на Гномьи Холмы, где недавно нашли омолаживающие грязи. Слуги, выполнявшие строгий приказ – постоянно быть готовыми к возвращению хозяйки, мне не мешали, они и вовсе не знали о том, что я живу в доме, но не сомневаюсь, что их удивляла периодическая пропажа согретой воды и еды (на случай если внезапно вернувшаяся графиня захочет поесть и искупаться). Все-таки удивительно полезно умение незаметно ходить по коридорам, открывать запертые двери или же, напротив, запирать открытые. Я была для слуг невидимкой. Лишь только местные призраки, бывшие мужья графини, знали обо мне, но с ними у меня установился строгий нейтралитет. А вот сама хозяйка дома, должно быть, немало удивится, когда, вернувшись со своих грязей, обнаружит пропажу некоторых вещей и следы моего пребывания. Впрочем, меня это мало волновало.

Я положила в карман платья статуэтку Герцога, оседлала лучшего скакуна и выехала из замка. Кража коня не входила в мои планы, на такие мелочи я стараюсь не размениваться. Да и вообще, я собиралась вернуться и пожить в этом гостеприимном месте, пока графиня Тутляндская пытается омолодиться, а хитрые гномы – продать богатеньким простофилям вроде нее побольше грязи со своих холмов.

Путь мой лежал через поля, в темный лес, в самую чашу. Надо ли говорить, что простые жители герцогства ни за какие коврижки не сунулись бы в этот лес, оттуда даже оборотни с упырями сбежали. Боялись этого места вполне заслуженно, а уж какие слухи о нем ходили! Одно время моя младшая сестренка даже записывала все эти байки.

А правда была более простой и страшной, чем все выдумки. В самой чаше леса стояла старая крепость, где размешалась наша гильдия отъявленных. Отъявленных кого? Да всех отъявленных: воров, жуликов, бандитов – тех, кого объявили вне закона, просто отъявленных мерзавцев.

Небо уже потемнело, когда, привязав коня возле входа, я попыталась войти в крепость.

– Бунталинка! – раздалось зубодробительное завывание.

От стены отделилась огромная фигура Скиха. Он кровожадно улыбнулся и словно невзначай напряг мускулы, отчего его рубашка затрещала по швам. На потенциальных жертв Скиха это действует безотказно, мигом отдают кошельки и украшения. Впрочем, правильно делают – Ских дважды не просит, сразу приступает к членовредительству. В прошлом году этот любитель пантомимы настойчиво предлагал мне встречаться, с трудом удалось избавиться от него, в общем, искусству сбегать от него я неплохо обучилась.

– Привет, милашка! – подмигнула я, думая, как бы половчей от него отвязаться.

Ских глупо улыбнулся и на всякий случай поиграл мускулами. Что мне в нем однозначно нравилось, так это растерянность. Стоило оказать пустяковый знак внимания, как он наивно думал, что я с ним заигрываю, и тут же терялся.

– Я тут вон чего подумал. Ты, случаем, не знаешь, кто в прошлом месяце проник в гильдию купцов?

– Небось кто-то из наших, – сделала честные глаза я.

– И увел у купцов овцу с золотой шерстью. Ту самую, которую я выкрасть хотел. – В голосе Скиха появились рычащие нотки.

Мои глаза становились все честней и честней, удивляюсь, как это у меня от натуги глазные яблоки не полопались.

– Это, случаем, не ты? – мощным кулаком Ских стукнул по стене крепости, посыпалась каменная крошка.

И чего, спрашивается, злиться? Задумал дельце, так нечего рассусоливать, сразу надо работать, а не хвастать налево-направо, какая дивная авантюра намечается. А то всем разболтал и думал, что больше ни у кого глаз не загорится на такую диковинку, да еще и в ожидании сегодняшнего праздника. Ну да, я не сдержалась, опередила его.

– Знающие люди сказывают, что эльфы тут объявились, – изобразив на лице задумчивость, выдала я. А что поделать, люблю я все на эльфов сваливать, они все равно твари неуловимые. – Они, сам понимаешь, падки на всякие диковины. Небось эльфы-то овечку у купцов и взяли.

Ских напряг бицепсы, трицепсы и сжал кулаки. Кто-нибудь иной на его месте попытался бы продемонстрировать мыслительный процесс, но у Скиха его отродясь не было, посему он демонстрировал физические преимущества.

– Ну смотри, если обманула! – принялся устрашать Ских.

– Да за кого ты меня принимаешь! – возмутилась я, сожалея, что овечку теперь придется гнать на продажу за Мерцающие скалы. Ских, конечно, глуп, но если я попадусь с поличным, то отвертеться будет сложно.

– За жулье и воровку я тебя принимаю, – ответил он. Неожиданно кожа на его лбу пошла морщинами. – И, ежели что, я с тебя спущу твою нежную бархатистую шкурку.

Ну вот, снова пытался заигрывать!

– Не жулье, а Вольё! – Гордо задрав нос, я вошла в крепость.

Все наши уже собрались во дворе. Место сходки мне всегда напоминало какое-то безумное сборище окружностей. Внешним кругом были все мы, самые опасные люди герцогства, рассевшиеся на камешках. В центре полыхал еще один круг – огненный. Внутри огненного кольца прямо на земле был нарисовал еще один круг. В общем, место сходки выглядело так, словно мы были не лучшими ворами герцогства, а сумасшедшими почитателями геометрии.

Отблески пламени отражались на лицах. Все сидели смирно, что бывало лишь раз в году, тихо перешептывались и ожидали. Я присоединилась к ожидающим, скромно опустившись на камень, выпавший когда-то из крепостной стены. Чисто по привычке я попыталась срезать кошелек у брата-близнеца Скиха – головореза Скаха, рассевшегося на соседнем обломке.

– Я сверну твою тощую шейку, – ласково пообещал он мне.

– Прости, издержки профессии, – улыбнулась я, возвращая кошель.

Вообще-то на наших сходках профессиональная деятельность нежелательна, да и со Скахом лучше не связываться, он специализируется на отрывании конечностей, причем не целиком, а по частям. Но, как я уже сказала, это вышло совершенно случайно, руки работали помимо моей воли.

– Собрались, душегубчики! – послышался свистящий голос Кизляка Одноглазого, главы нашей гильдии отъявленных и моего троюродного дядюшки. Он давно уже отошел от дел, но иногда выходит на большую дорогу тряхнуть стариной, а так ему вполне хватает податей, которые он собирает с нас. Он берет одну десятую со всего награбленного, и, скажу по правде, утаить что-либо от него просто невозможно. Нюхом чует!

– Пятьдесят человечков тут. Кажись, все в сборе, пора и начинать! – произнес короткую речь Кизляк, оглядев нас всех. Он никогда не был мастером слова или гением красноречия. – Ну, жулики, бандиты, воры, смутьяны и прочие паршивцы, сегодня у нас воровской праздник! Славные представители расхитителей, кто из вас первый хочет вступить в огненный круг?

По одной из наших древних традиций, он должен был трижды обратиться. Мне как-то объясняли, что это укрепляет магическую оболочку, окружающую нашу крепость и защищающую нас. Наверное, так и есть, не знаю.

– Кто хочет поразить меня? Кто решится выйти? – второй раз спросил Кизляк Одноглазый.

Ему ответом был оскал предвкушения, застывший на милых лицах родственников, и скрежет зубов волнующихся сотоварищей. Все молчали, рано еще было подавать голос, но по взглядам можно было определить, кто будет на что-то претендовать, а кто просто пришел на товарищей поглядеть. Моя семейка Вольё, нежно любимые братики с сестренками, так и сверкали глазками.

– Кто хочет получить почетный титул признания и уважения и десять тысяч золотых в придачу? – в третий раз обратился к нам Кизляк.

Я с трудом удержалась, чтобы не вскочить первой. Ну уж нет, для полноты эффекта лучше повременить, пропустить вперед родственничков, которые так давно готовились к этому дню, а уж после них и самой выступать.

– Я претендую на титул!

В огненный круг выскочил мой старший братик Деанир. Разумеется, это имя не настоящее, он его поменял в двенадцать лет, когда осознал свою мужскую привлекательность. Высокий мускулистый голубоглазый блондин с открытым лицом и широкой улыбкой – всеми этими природными данными он и пользуется. Предпочитает работать с женщинами, моментально заслуживая их доверие. Кстати, даже те, кто жаловался на него стражникам и умолял поймать и четвертовать вора, после приходили и требовали, чтобы этого вора все же не казнили, когда поймают, а отдали им на перевоспитание. Одним словом, профессионально работает.

– Я принес на воровской суд диадему графини Аквакамской! – Он ловко извлек из-за пазухи бриллиантовую диадему. – Эту драгоценность охраняла сотня лучших стражников.

– Лихо загнул, сынок! – выкрикнул отец.

– Не зря я тебя первым родила! – поддержала его матушка.

Диадема ярко заблестела в пламени огня, она была поистине прекрасна. У меня даже руки сами собой потянулись к такому великолепию. Ах, как красиво смотрелась бы эта диадема на моей голове, в моих рыжих локонах, как бы она подчеркивала мою красоту и выделяла цвет глаз. Деанир заметил, что, сидя на камешке, я размахиваю своими белыми рученьками.

– Не спеши, сестренка, – усмехнулся он. – Эта вещь уже украдена.

Все собравшееся на праздник ворье в количестве пятидесяти штук рассмеялось.

– И ты не спеши, братец. Когда узнаешь, что я принесла, сам свою диадему выкинешь! – не осталась в долгу я.

– Сомневаюсь, что после меня ты сможешь чем-нибудь поразить гильдию, – открыто усмехнулся он и обратился к Одноглазому Кизляку: – Пусть Бунталина дождется своей очереди! Эта нахалка снова лезет вперед. Как в прошлом году, когда притащила сюда горсть самоцветов.

– Бунталина! – недовольно крикнул отец.

– Тебе вспомнить больше нечего… – Я умолкла под красноречивым взглядом единственного глаза нашего Кизляка. Да уж, глупо тогда получилось. Самоцветы – вещь, конечно, ценная, но тут главное ловкость, главное, насколько надежно охранялась и у кого была позаимствована вещичка. Это и делает вещь наиболее ценной для нашего праздника. Самоцветы из лавки купца слишком ничтожны, чтобы хвастаться ими.

– Еще должен рассказать, как мне пришлось снять магическую защиту и потратить несколько дней, чтобы разведать обстановку. Но я все же сумел похитить диадему. – И Деанир принялся описывать весь процесс кражи.

Его рассказ был столь подробен, что было понятно – братец врет. Скорее всего, он просто охмурил графиню, и та сама отдала ему диадему. Его методы тут всем известны. И какой магией он пользуется, тоже все знают. Но факт остается фактом, диадема действительно принадлежала даме высшего света и усиленно охранялась, а Деанир действительно сумел похитить драгоценность. Без сомнения, он был уверен, что невозможно найти что-то дороже этой диадемы.

А вот я нашла! В самый последний момент, но нашла. И теперь лишь ждала удобный момент, чтобы всем об этом рассказать, мечтала посмотреть, как вытянутся физиономии всех собравшихся! А больше всего вытянется физиономия Деанира, победившего в прошлом году и расхваставшегося теперь. В нашей семейке, знаете ли, клювом лучше не щелкать, а «гоп» можно говорить лишь тогда, когда прыгнешь и подальше отбежишь.

Деанир положил диадему на землю во внутренний круг всего нашего сборища и посторонился. К нему за огненную стену величественно вступила Агана.

– Я претендую, – заявила моя сестренка.

Она всего на три года младше меня, но иногда кажется, что старше лет на десять. Она лучше всех в нашей семье владеет магией и при любой возможности использует в работе заклятия и артефакты. Ее тяжелый взгляд медленно прошелся по лицам собравшихся, клянусь, даже Кизляк поежился. Я поежилась дважды.

– Я украла магические карты из ордена колдунов, – сказала Агана.

Дружное «ах!» пронеслось над местом сборища. Самые отъявленные воры, карманники, бандиты герцогства выражали свое восхищение. Я восхищалась больше остальных. Одно дело – обычное воровство, и совсем другое – обдурить магов, которые то заклинания бормочут, то каким-нибудь волшебным предметом в тебя тыкают. Это высший профессионализм. Магов-то я и сейчас недолюбливаю, от всех их прибамбасов и выкрутасов только беды и жди. А тогда я их откровенно побаивалась.

– Мне удалось усыпить бдительность магов и вступить в их орден, – сказала Агана. – Я сумела использовать их артефакты против них самих. Для этого мне пришлось устранить защиту из гоблинов, усыпить нескольких вампиров и снять заклятие с самих карт. Но в ордене даже не поняли, что это сделала я.

Украденные магические карты Агана положила возле диадемы. А сама осталась стоять возле Деанира.

– Я претендую, – восхищенно хлопая глазками, третьей в огненный круг вступила Тилис, моя самая младшая сестренка, специализирующаяся на мошенничестве и гипнозе.

Хрупкая нежная блондинка с постоянным выражением восторга на милом личике. Она растерянная, она хрупкая, она милая, она нуждается в спасителе. И люди сами кидаются в ловко расставленные ею ловушки, а потом даже не понимают, как и когда были обмануты и обчищены.

Тилис – самая ветреная из нас, у нее нет любимых мест промысла, она постоянно импровизирует. Может пройтись по зевакам на базаре, или устроить представление в таверне, или взломать сундуки какого-нибудь лавочника, или забраться в чей-нибудь замок. Меня всегда восхищали ее методы, мне до такого изящества еще расти и расти.

– Я принесла пять медальонов, снятых с друзей нашего Герцога. – Тилис взмахнула рукой, на ее изящном пальчике висели пять цепочек, на которых поблескивали золотые звезды. Такие наш Герцог дарует лишь своим любимцам.

Кизляк Одноглазый лишь сверкнул единственным глазом и криво улыбнулся.

– Неплох улов, неплох, – свистяще похвалил он.

– Моя младшенькая-то не хуже остальных будет, – усмехнулась матушка.

– Высоко метишь, сестрица, – усмехнулся Деанир. – Норовишь у меня победу увести.

– Как ты мог такое подумать про меня, милый братец. – Личико Тилис было таким невинным, что, клянусь, я сама чуть было ей не поверила. – Я никому не могу причинить вреда.

Тилис опустила пальчик, и все пять медальонов упали на землю во внутренний круг, где уже лежали диадема и карты. Деанир заметно напрягся, по лицу Аганы ничего нельзя было понять, а вот я тогда еще была спокойна. Мои родственнички совершили великие кражи, даже превосходящие прошлогодние подвиги, но все же до моего трофея им было далеко!

– Я тоже претендую. – В огненный круг выскочил мой младший братишка Бруснич, который на год младше меня и на пару лет старше Аганы. В руках у братика был большой мешок.

– Сядь, не позорься. – У отца аж лицо скривилось.

– А чего? Всем можно, а мне нет? – Огромным кулаком Бруснич вытер нос. Имя, как вы уже догадались, у него тоже не настоящее. Свое имя он сменил лет в десять, зачем он это сделал, не знал никто, даже он сам.

– Пусть выскажется, – приказал Одноглазый Кизляк. – А мы развлечемся.

Да уж, моему младшему братику Брусничу лучше бы не высовываться. О его талантах прекрасно осведомлены в гильдии. Это позор нашей семьи! Раньше на плакатах в городе за голову каждого из нас обещали по 500 монет, а за Бруснича – всего сотню. Его даже Герцог не ценил. Бруснич обижался, конечно, первое время даже срывал такие плакаты или нолики к своей сотне подрисовывал. Ну, с размером вознаграждения за нас я полностью согласна. Каждый из нашей семейки сумел разработать свою методику, но только не Бруснич, которому ни на что дельное не хватило ума. Зато силушкой братишка не обделен. Вот и выходит он по ночам в лес, с дубинкой в руках, нападает на телеги и одиноких путников. Одно время он работал вместе с приблудным троллем, потом тролль от него сбежал.

– Мешок самого лучшего овса! У крестьянина стянул с телеги десяток таких мешков. Один вам принес, а девять сныкал.

– Хорошо хоть не мешок навоза, – одобрил Одноглазый.

Все собравшееся ворье одобрительно захрюкало, вспоминая, что в прошлом году предоставил на всеобщий суд Бруснич.

– Откуда навоз-то? Этот крестьянин нашему Герцогу на день рождения подарочки вез. – Бруснич раскрыл мешок и посыпал овсом диадему, карты и медальоны. – Вот, заценяйте меня.

– Заценим, обязательно заценим, – пообещал Одноглазый Кизляк.

И в тот момент я решила: все, хватит тянуть, мои братики и сестрички уже высказались, остальных я пропускать не намерена. Меня просто могло разорвать от нетерпения, хотелось немедленно доказать, что я – лучшая из Вольё и из всей нашей гильдии. Я жаждала получить свой титул!

– Ну, родственнички и прочие криминальные элементы, – выскочила я в огненный круг и вежливо поклонилась. – Скажу сразу: титул лучшей в этом году должен достаться мне.

– Не наглей еще больше, чем есть сейчас, – усмехнулся Деанир.

– О, когда ты узнаешь, что я принесла, то поймешь, что я – сама скромность, – ответила я. – Для начала – немного истории…

– Ты еще географию с математикой вспомни, – продолжал зубоскалить старший братик. Занервничал.

– Кизляк, я требую справедливости! – возмутилась я, пытаясь, удержать на лице выражение оскорбленной добродетели. Ладно, можно было и не стараться, до мастерства Тилис мне далеко, а моими ужимками это ворье не проведешь. – Когда Деанир тут хвастался, ему не мешали. Пусть теперь он не лезет.

– Деанир, не лезь, – приказал Кизляк. – А ты рассказывай уже, чем хочешь удивить нас.

– Так вот, – я с наслаждением посмотрела на перекосившееся лицо братика, – всем известно, что десять лет длилась вражда нашего Герцога с королем Тинанским, а потом они с трудом заключили мир. И в знак заключения мира король Тинанский прислал нашему Герцогу в подарочек дивную статуэтку – двух золотых змеек. Эту статуэтку наш Справедливый хранил в личных покоях своего неприступного замка, куда испокон веков не залезал ни одни из моих коллег…

– Ты! – Лицо Аганы исказилось от ужаса. – Ты же не полезла в замок Герцога?!

Я не стала отвечать ей, но ее ужас мне польстил. Да, я совершила невозможное. Да, я готова была насладиться своим триумфом. Даже сейчас, осознав, к чему это привело, я все равно наслаждаюсь, вспоминая тот момент.

– А вчера на день рождения Герцога должен был приехать король Тинанский, который, разумеется, хотел полюбоваться на столь дивную, пусть и уже не принадлежащую ему статуэтку. Приехать-то он приехал, вот только статуэтку увидеть не смог. Кстати, а вот и сама фигурка.

Я высоко над головой подняла двух сплетенных змеек.

О, я до сих пор с радостью вспоминаю ту восхищенную тишину, вытянутые физиономии, страстно горяшие глаза, подергивающиеся уши. Да, да, да! Братики и сестренки посерели от зависти. Родители… Кстати, тогда я не поняла, почему на их лицах не проступила гордость за собственную дочь, почему они так странно на меня поглядывали.

– Ты украла статуэтку из замка Герцога? – уточнил Кизляк.

– Да! – широко улыбнулась я. – И он даже не понял, что произошло. Ну, только потом, наверное, когда ползамка перерыл, тогда и догадался, что статуэтка похищена. Пушечными выстрелами меня провожал.

Я кинула статуэтку на кучу овса.

– Но выкрасть что-либо из замка невозможно! Вещи Герцога защищены надежной магией. Замок защищен магией. Я сам как-то попытался, в юности… – Кизляк красноречиво потер пустую глазницу.

– Замок Герцога защищает более сильная магия, чем вы можете себе представить, – сказала Агана. – Безжалостная магия чужих миров, которая не щадит никого. Там есть…

– Я тщательно подготовилась к этой работенке, вот и украла змеек, – ухмыльнулась я, прекрасно понимая, что мне просто повезло. Необычайно повезло, ведь я невероятно легко совершила эту кражу, да еще и выбралась живой. И глаза у меня на месте, и руки с ногами – тоже.

– Не понимаю, как тебе это удалось, – призналась Агана.

Я тоже не понимала тогда, да и теперь не понимаю. Спишем все на обычное везение (или невезение, учитывая последствия).

– Бунталина, я присуждаю тебе титул признания и уважения и десять тысяч золотых монет, – как-то печально изрек Кизляк.

– Ура! – завопила я. Мой голос был единственный в оглушающей тишине. Меня никто не спешил поздравить. Члены гильдии находились в каком-то ступоре, но явно не из-за восхищения моей ловкостью, удачливостью и умом.

Внезапно то ли звезды засияли ярче, то ли какой-то странный отблеск озарил небосвод. Стало гораздо светлей.

– Ну здравствуй, рыдающая от несправедливости Бунталина Вольё! – послышалось откуда-то с небес.

У меня мурашки побежали по коже.