Текст книги "Мой желанный принц"
Автор книги: Елена Александровская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава десятая
Июнь 2010
Утро для Ирины началось солнечно и ясно. По случаю субботы будильник был решительно выключен. Бабушка на кухне чем-то очень уютно гремела. У машины ее ждала новая работа, вечер у Роджерсов прошел просто замечательно. Вернее, большая его часть.
Хотя, если взглянуть на ситуацию утренними глазами, то даже выяснение отношений с Аристархом можно было назвать положительными минутами вчерашнего вечера. Ира чувствовала, что с души свалился не просто камень, а целый вагон камней. У нее хватило сил высказать все, что накипело на душе за эти семь лет. И при этом не впасть в истерику, не расплакаться, как дурочка. Даже более того, у нее хватило сдержанности ни разу не обозвать Аристарха ни негодяем, ни подлецом, ни… Хватило сил прикусить язык.
Ира потянулась в кровати и прикрыла глаза, вспоминая события вчерашнего вечера. На память она, как и бабушка, никогда не жаловалась, а к спиртному относилась с уважением – поэтому уходила с вечеринки всегда если не совершенно трезвой, то лишь самую малость навеселе. Ровно настолько, чтобы ослабить обычно туго натянутые струны души, но при этом еще не фальшивить.
– Иронька, нам надо поговорить, – Аристарх дождался, пока Ира усядется поудобнее, но пока не собирался трогаться с места. – О нас, о нашем будущем.
– Надо? Давай поговорим.
Ира подумала, что говорить надо было лет пять назад, ну хотя бы года три. А сейчас все перегорело, и беседовать о будущем просто глупо.
– Я не раз хотел сказать тебе это… Но все не решался… Ир, давай попробуем жить вместе, а?
«Какой молодец, а! Отлично. О чувствах ни слова, вообще ни о чем. Только о себе самом. Молодец, прости господи!»
– Всего через семь лет, Старх? Это серьезный шаг, на него нельзя решиться после такого недолгого знакомства… – Ирина покачала головой.
– Прекрати, не до шуток!
«О-о-о, а вот мы уже и голос повысили. Что ж дальше-то будет?»
– Ну, во-первых, Старх, хорошая шутка никогда не бывает не к месту.
– Ирина, я жду ответа.
– Ну что ж, сейчас дождешься. Нет!
Ирина чуть поерзала на сиденье, поправляя юбку.
– Но почему? Ира, почему? Нам же так хорошо вместе! Ты так умна, хороша собой. С тобой моя жизнь приобрела смысл – теперь мне есть, зачем жить.
– Милый, а почему мы стоим?
– Потому что я хочу услышать ответ. – Ира увидела, что ее поклонник уже готов кричать.
– Ответ ты уже услышал. А если тебя интересует объяснение, то давай ты меня отвезешь домой. И там я тебе все расскажу и объясню. Если тебя такой расклад не устраивает, я могу и на метро домой отправиться, мне нетрудно.
Аристарх тяжело вздохнул – инициатива была потеряна, а металла в голосе прекрасной Ирины стало даже побольше, чем у него самого.
– Ну хорошо, я потерплю. До твоего дома. Но там…
– Я же сказала – ты получишь исчерпывающие объяснения. Не отвлекайся – дороги отвратительные.
Двадцать минут до Ириного дома прошли в полном молчании. Девушка откинулась на спинку, прикрыла глаза и задремала. Во всяком случае, так показалось Аристарху.
«Вот бы так теперь было всегда! Может быть, она передумает? Может быть, я сумею ее переубедить? Может быть, ее чувства будут такими же, как мои?»
И тут Аристарх сообразил, что о чувствах-то не сказал ни слова. О своем удобстве сказал, о своем комфорте вспомнил, а о чувствах… увы. Ну разве что промямлил, что хорошо вместе. Но это емус ней хорошо. А вот ей– хорошо ли?
Дорога через город располагала к размышлениям. Он вспомнил, каким чудесным было первое путешествие в Ялту. Как цвела улыбка у Иры на губах. С каким удовольствием она плавала, как прятала слезы на представлении в дельфинарии. Да, тогда она наслаждалась каждым мгновением жизни. Вспомнил Аристарх и то, как преображалась Ира в тишине ночи, какой была жадной и требовательной. Вспомнил, как горели от удовольствия ее щеки.
Почти таким же прекрасным были майские на следующий год. И еще годом позже… Но вот только улыбка все реже расцветала на губах девушки, а румянец удовлетворенной страсти и вовсе исчез.
«Но почему я вспомнил об этом только сейчас? Почему она раньше мне ничего не сказала?»
Светофор переключился на красный, давая Аристарху еще пару минут на воспоминания и размышления. Лучше бы их не было, этих двух минут! Потому что он почти сразу вспомнил, что за эти годы ни разу не сказал Ирине о своей любви. Не сказал ни разу! И, конечно, ни разу не услышал от нее самых нужных слов о том, что она любит его…
«А любит ли? Любила ли?»
И ответил себе сам, что сейчас думать об этом уже поздно. Теперь осталось только проглотить последнюю горькую пилюлю. Осталось узнать, почему он теперь свободен и повезет ли ему еще хоть раз сжать Ирину в объятиях.
– Да, я вижу. Приехали.
Ирина открыла глаза и села прямее.
– Ну что ж, продолжим? Ты все еще хочешь услышать, почему я не буду с тобой жить?
– Да, – Аристарх взял в руки сигарету. Так ему было проще собраться, хотя он пытался бросить курить уже не один год
«Ради нее я бы бросил, наверняка. И ради ребенка…»
– Знаешь, было время, когда я просто по тебе с ума сходила. Мечтала о тебе, как дурочка. На Новый год загадывала, чтобы ты позвал меня к себе…
– Милая моя, девочка! Но почему ты говоришь так печально? Мы все вернем!
– Нет, Старх, ничего мы не вернем. И возвращать не будем. Все хорошо в свое время. А потом я от ожидания просто устала. Устала надеяться, что ты вот-вот назовешь меня любимой, что просто скажешь «люблю» после того, как в постели придешь в себя. Но ты молчал даже тогда. Ласкал молча, только при-истально так следил за тем, хорошо ли ты делаешь свою часть работы.
«Вот ужас-то. Неужели она права? Неужели я и в самом деле такая эгоистичная сволочь?»
– Каждая наша встреча, хоть в кафе, хоть в офисе, хоть в койке, до одури похожа на другую. Мне иногда кажется, что у тебя в голове есть такие… аккуратные наборы жестов, слов, улыбок для любой ситуации. А еще мне кажется, что я скоро смогу предсказать каждый твой следующий шаг. Вот только сегодняшний разговор пока предсказывать не получается.
– Любимая! Ирочка! Все изменится! Клянусь! Почему ты мне сразу этого не сказала?
– Это ни к чему бы не привело, Старх. Я больше для нас двоих ничего не хочу, понимаешь. Не хочу, чтобы ты что-то менял. Потому что ты найдешь в себе силы поменять что-то раз, ну, максимум, два. И дальше все покатится, как было. Только по уже измененному порядку. А придумывать за двоих каждый миг жизни, новый сценарий на каждый день… Нет, я такого не потяну.
– Солнышко мое! Давай попробуем! Я прошу тебя. Неужели ты меня ни капельки не любишь?
Печальная улыбка тронула губы Ирины.
– Хороший вопрос. Главное, ты вовремя спросил. Нет, Старх, я тебя не люблю. Даже если раньше и любила. Не люблю. И ничего больше не хочу.
Ирина взялась за ручку дверцы.
– Девочка моя! Но раньше-то любила? Позволь мне попробовать еще раз! Дай еще один шанс!
Ирина отрицательно качнула головой.
– Я не выдержу еще семи лет ожидания.
– Но хоть видеться-то мы будем? Тебя можно будет пригласить в театр? Или отвезти к Роджерсам? Или на море?
– Можно… Только нужно ли? Прощай, Старх, мне было славно с тобой. Только было. Уже не будет.
– Да, я все сказала верно. Не обнадежила его, не обозвала. Все верно…
На Ирин голос в комнату вошла Марина Борисовна.
– Что, моя девочка? Ты что-то говорила?
Девушка улыбнулась.
– Нет, бабуль, это я своим мыслям. Ну, чем ты будешь меня баловать?
– Вот вставай и полюбуйся сама.
Бабушка выплыла из внучкиной комнаты, на ходу надевая очки.
«Ох, бабуль, какое счастье, что у меня есть ты! Какое счастье, что я могу поболтать с тобой за утренним кофе. Или вечерком за чаем. Как хорошо, что у меня такой друг!»
Глава одиннадцатая
Июль 2010
– Привет, красавица!
– Добрый день, Ангел!
– Как успехи? Перевод сдала?
– Конечно. Разве может быть иначе?
– Умница!
– Спасибо (скромно опустила глазки к клавиатуре). А твои дела как?
– Идут неторопливо. Мы, ремесленники, нужны всем и всегда.
– Это же здорово, Ангел! И ты теперь с чистой совестью собираешься провести выходной?
– Угадала, умница моя. Хотя вряд ли мне так повезет, что я смогу пробездельничать целый день. Обязательно у кого-то что-то сломается. Вот тут сразу и вспомнят угадай о ком?
– Тоже мне бином Ньютона… О тебе, вестимо.
– Знаешь, я тоже ужасно люблю Булгакова. Но все ж таки «Белая гвардия»… как-то посильнее по душе бьет, чем «Мастер…». Не находишь?
– Ох, Ангел… Вот я тебя и поймала! У Булгакова-то было не так. Там было: «Подумаешь, бином Ньютона!» А моя фраза из Стругацких – это «Сталкер», только не фильм, а сценарий.
– Red, я просто не устаю тебе удивляться.
– Почему?
– Ты столько знаешь!
– Это моя работа – знать. Хотя не столько русскую литературу, сколько иностранные языки и всякие там термины то из теории литья под давлением, то из области низкотемпературной плазмы. Или высокотемпературной сверхпроводимости… Ты даже представить не можешь, сколько всякого я перевела за последние… лет пять, к примеру.
– Ага (я кивнул). С трудом это представляю. Но с каждым твоим рассказом все лучше понимаю, что рядом с тобой я просто ограниченный тупица.
– (Теперь я усмехнулась). Конечно, тупица – который больше любит раннего Булгакова, уважает Слая и Стэтхема, но при этом не терпит французского кино.
– Слушай, у тебя просто удивительная память. Мы же с тобой о французском кино месяца три назад разговаривали!
– Так я каждый ее упражняю, мой Ангел! Я тебе про бабушку свою рассказывала? А про то, чем она на жизнь полвека зарабатывает?
– Рассказывала, конечно. И говорила, что она репетитор – иностранные языки. Штук пять, да?
– Именно – знал бы ты, какая у бабули память! Она, боюсь, помнит всех своих учеников за все годы…
– Ничего себе!
– Ее не всегда на улице узнают ученики – а вот она каждого из них в лицо. Да кто у этого оболтуса папа с мамой, да как собачку зовут, да в каком году этот лентяй универ или школу закончил и насколько успешно…
– Такого не бывает, не верю.
– Да на здоровье! Ты можешь сто раз не верить, но я рядом с таким счастьем живу уже второй десяток лет. И тащусь от бабулиных мозгов. Вот кому можно позавидовать!
– Эт точно!
– Так вот, о памяти. Бабуля говорит, что мозги надо тренировать все время – и тогда никакой склероз до тебя не доберется.
– А она тренирует?
– Еще как! Мало того, что в день у нее даже сейчас три или четыре урока… А языки-то разные.
– Разные?
– Ну да, чаще всего английский, немецкий и французский. Представляешь, каждый день с каким-нибудь очередным болваном повторять правила, склонения и спряжения и при этом ни разу не ошибиться, с кем по-каковски говорить. С кем и что проходили. Так она, к тому же, книжки просто глотает, кроссворды разгадывает.
– Да, надо взять ее метод на вооружение…
«Интересно, дружище, а тебе-то зачем такие тренированные мозги? Вряд ли память помогает водопровод починить или канализацию…»
– …чтобы склероз не добрался!
Ирина усмехнулась – все равно для ремесленника и «мастера-на-все-руки» ее собеседник был слишком эрудирован и грамотен. Хотя чего только не бывает в наше время. Может быть, он, как Саша Роджерс, забросил докторский диссер на полку и ушел в сантехники – хлеб насущный зарабатывать.
– Ну, до тебя он в любом случае доберется не скоро!
– Как тебе сказать… Мне все-таки тридцать три – Христа уже распяли, остальным пора строить планы на вторую половину жизни…
– Знаешь, Ангел, я не очень люблю такие шуточки. В крайнем случае, на следующие две трети жизни.
– Согласен (я с удовольствием улыбнулся и кивнул). Так ты временно без работы?
– К счастью, нет. В этой фирме принята такая политика: ты сдал работу, тебе сегодня же следующую вручили. Чтобы станок не простаивал.
– А что – не так и глупо. Опять же, время твое на поездки экономят. И силы, и деньги.
– Должно быть, так. Или у них планирование умное.
– И о чем на этот раз ты будешь узнавать?
– Что-то такое… Из промышленной электроники. Я толком еще не вникала, устроила себе ленивый вечер. В доме прибралась, с бабулей по магазинам прошлась, постирала.
– Ничего себе «ленивый вечер»!
– Конечно, ленивый – голова-то отдыхает.
– «Лучший отдых – это перемена деятельности»?
– Конечно. Думаю, что ты после своих трудов водопроводческих в качестве отдыха вышиваешь крестиком.
– Вот это да-а! Ты попала в точку! Почти…
– Почти?
– Ну да, после своих трудов я вяжу крючком.
– Продолжаешь исторические традиции?
– Ты о чем? Какие традиции?
– Так еще ж полтораста лет назад вязали только мужчины, особенно крючком и особенно ирландские кружева. Мужчины, кстати, крючок еще спасителем называли – с его помощью кружева вязались быстро, можно было заработать побольше. А вот женщины к этому не допускались: считалось, что у них слишком грубые руки, чтобы вязать что-то поизящнее толстых чулок.
– Red, я устал уже удивляться, честное слово… Откуда в тебе столько знаний?
– Я ж тебе уже сто раз говорила – память хорошая, а все остальное из переводов узнаю.
– Что, у тебя и о вязании тексты были?
– Ну да. О вязальных машинах. Года полтора назад какая-то лавочка ввозила вязальные машинки из Китая. Вот я, с их позволения сказать, версии английского и толмачила. А термины в Сети проверяла. Сам понимаешь, сколько попутно можно узнать.
– Ясненько…
– Видишь, как просто ларчик открывается…
– Скорее, читаю. Слушай, а ты в тишине переводишь? Чтобы сосредоточиться, наверное, и дверь к себе закрываешь?
– Господи, зачем? Сосредоточиться-то надо, но для этого вполне хорошей музыки хватает.
– А бабушка к этой музыке как относится? Не кричит, что ее достали твои «бум-бум»?
– О Ангел, ты опять заставил меня расхохотаться! Да я отродясь ничего такого не слушала! Я ж дитя провинции, не забыл?
– Не забыл. Но какая связь?
– То, что у вас модно, до нас еще не дошло, то, что модно у нас, для вас старье и отстой.
– И что?
– Да ничего – поэтому я слушаю классику. Она-то уже классика, моде не подвластна. И бабуля поэтому не особо и шумит. Только говорит, что вкус у меня слишком строгий.
– Так это же хорошо, что строгий. Лучше такой, чем никакого. Знаешь, у нас в городе отличный оперный театр. То есть театр-то хорош сам по себе – старинное здание с амурами и прочими горгульями. И классный звук, богатый такой, полный. Вся Европа на гастроли приезжает. Но этого мало: в нем еще и замечательная оперная труппа.
– Ух ты-ы… У нас в городе тоже отличный оперный. И бабуля меня туда таскала, все пять лет, пока я в институте училась.
– У тебя бабушка просто супер! Моя как-то на внуков внимания не обращает. Была еще одна, но умерла уже.
– Что, совсем не обращает внимания? И много у нее внуков-то?
– Четверо. Не помню, говорил ли тебе: у меня систер на семь лет младше, вернее, почти на восемь. А у отца есть младший брат, и у него тоже двое детей.
– И она к вам всем равнодушна?
– Наверное, нет. Она любит, когда мы все вместе, любит, чтобы семья собралась за одним столом. Но всего раз в год, на ее день рождения – и ей вполне хватает. Она спокойно перезванивается с сыновьями. А так живет своей жизнью.
– Значит, своей жизнью… Выходит, ты бабуле не помогаешь совсем. Ей-то одной тяжело. И с деньгами непросто, да и тяжко одной-то дом вести, себя содержать…
– У нее есть экономка – на ней и дом, и кухня, и бабулины капризы.
Сообщение было отправлено – и только сейчас Dark Angel понял, что самым глупым образом проговорился. Зная собеседницу, он подозревал, что минута-другая – и его выведут на чистую воду. Но Red, похоже, вообще ничего не заметила. Во всяком случае, такой вывод он сделал после следующего ее вопроса.
– Так ты, получается, тоже классику любишь?
– Люблю. Особенно вокальную. А ты?
– Да я всякую. И вокал люблю, и балет. Но когда работаю, могу только инструментальную слушать…
– Что, слова мешают?
– Точно! Я ж их понимаю! Вот представь, в тексте у меня, ну, к примеру, теория остывания стали с огромной диаграммой и всякими непроизносимыми терминами. А в наушниках Бочелли поет о том, как славно вечерком в Сорренто. Или с немецкой певичкой разливается о неземной любви, которая не знает границ.
– Да, не монтируется.
– Во-во, совсем не монтируется. Хотя отдельно я Бочелли слушаю с удовольствием. Например, когда вяжу.
– И у тебя еще остается время вязать?
– Ангел мой, ну как же иначе? Надо же как-то себя баловать… Ты вон в театр ходишь, время находишь.
– Так то театр…
– А это самобытное искусство…
– Ну ладно, не буду спорить.
«Вот спасибо тебе! А даже если б стал спорить… Ничего бы это не изменило».
– Кстати, о театре. К нам тут недавно балетная труппа из Питера приезжала. «Лебединое озеро» давали. И «Шопениану».
– Да? У нас они тоже были. Ты ходила?
– Ага, с приятелями – Татьяна когда-то была танцовщицей. Так плевалась! Говорит, за такие бабки (она о цене на билеты) могли бы плясать и получше.
– Но тебе-то понравилось?
– Как сказать… И да, и нет. Мне тоже показалось, что они малость ленились. Но (это тоже Татьяна говорит) великую хореографию ленью не убить.
«Выходит, хорошо, что я не пошел. Лялька с матушкой-то выходили в свет, но потом только и разговоров было, что о шмотках первых лиц города да о машинах, на которых их жены в театр поприезжали…»
– Понятненько. Меня тоже цена на билеты отпугнула. Значит, ничего я не потерял.
– Не потерял. А из Сети всегда можно скачать в куда лучшем исполнении. И посмотреть, уютно устроившись на диване и в любимых тапочках.
– Мудро!
– Ну еще бы. Бабулины же слова, не мои. Она говорит, что скоро вообще из дому выходить перестанет: работа домой приходит, развлечения тоже. Зачем шевелиться…
– Ты с бабушкой дружишь, да?
– Конечно, как же иначе? Только ты меня спрашивал об этом уже раз сто.
– Не удивляйся – я все не могу привыкнуть, что ты о ней в первую очередь рассказываешь. Не о подругах своих, не о парнях… О бабушке.
– А что о подругах рассказывать? Как дура Алка выскочила замуж, а потом из Грузии два года домой выбиралась? А потом еще год оттуда своего сына добывала?
– Наверное, это была бы поучительная история. Но я-то точно замуж выходить не собираюсь…
– Не зарекайся, Ангел…
Изумленный смайлик заплясал посреди пустой строки.
– Red, ты чего? Я ж пошутил!
– Я тоже…
– 1:1.
– Еще могу тебе рассказать, как Аська с Димой следили за одним мужиком, которого любовница подозревала в том, что у нее есть более счастливая соперница.
– Любовницаподозревала?
– Ну да… Так вот, оказалось, что соперниц у нее не одна, а еще четыре. А мужик этот ваще женат, и детей у него трое. И в местные депутаты он чуть не попал. Вернее, если б не этот скандал, точно бы попал. Та же подозрительная любовница постаралась – она в какой-то пресс-службе трудилась, кажется…
– Ни фига себе! Пятеро любовниц, жена… Ну здоров мужик!
– Завидовать дурно.
Dark Angel задумался. Вернее, в его душе возник такой, пока еще едва уловимый червячок. Да, был такой скандал в городе. Правда, пару лет назад, а, может, и все три, где-то под Новый год. Папенька тогда сильно гневался, что всякие мелкие шавки из СМИ замахнулись на уважаемого человека, посмели очернить имя хозяина огромного производства за городом, вывернули грязное белье перед всем городом.
Так что, они с Red земляки? Может быть, прямо так и спросить? Или это ее напугает, заставит замолчать?
«Подожду немножко. Может быть, из ее рассказов все станет понятно. А я тогда без прямых вопросов смогу обойтись».
– А чего это твои знакомые за ним следили?
– Да у них же детективное агентство. Димка иногда прям ядом плюется, когда о прошлых делах рассказывает. Но иногда, совсем редко. Они вообще, конечно, не очень распространяются, сам понимаешь…
– Как не понять. Конфиденциальность, ясен пень.
– Ох, прекрати меня смешить!
– Почему?
– Ну вот представь себе: я сижу перед монитором, тишина в доме, я в наушниках и вдруг начинаю ржать как лошадь…
– Супер! Отличная картинка. Только, думаю, ржешь ты как пони. Мала еще, на настоящую лошадь не тянешь…
Ирина отослала в ответ целую вереницу улыбающихся смайликов.
«Да, если бы так я могла болтать со Стархом… Может, мы бы и были вместе. Вон бабуля до сих пор печалится, что я его послала. Но сердцу ж не прикажешь. Да и мозгам тоже, которые иногда куда уязвимее любого сердца бывают».
– Все, мой Ангел, я откланиваюсь. Дело к одиннадцати. А юным пони, не говоря уже о взрослых лошадях, надо высыпаться.
– Добрых снов, красавица. И у нас уже к одиннадцати – водопроводчикам вообще завтра чуть свет вставать.
– И тебе добрых снов!
Глава двенадцатая
Июль 2010
Ирина и Тата встретились, как обычно, на троллейбусной остановке. Тата ехала издалека, и как-то раз девушки столкнулись в маршрутке. Встретились в другой маршрутке на следующий день, а потом и на третий… И уже через неделю они встречались на остановке, но в транспорт попасть не пытались – спокойно шли через утренний просыпающийся город на работу. Пусть на высоких каблуках, которые так любили обе, дорога была на шесть минут дольше, чем поездка сначала на маршрутке, а потом в метро. С другой стороны, всего на шесть минут. Конечно, летом никому не пришло бы в голову менять утреннюю прохладу на духоту и вонь городского транспорта, даже ради шести минут.
Ирина сначала относилась к новой конторе с некоторой настороженностью – все удивляясь тому, с какой открытой душой ее приняли. Тата с удовольствием переложила на Иру часть своих секретарско-завканцелярских обязанностей. Правда, Ирина не сильно и возражала – своей работы у нее было достаточно, но не настолько, чтобы не помочь Тате разнести распоряжения по исполнителям. Или не помочь набрать длиннющее письмо ни о чем – такие письма обожал писать партнерам по бизнесу генеральный конструктор «Энергоэкономии».
Девушки сошлись достаточно быстро: общие интересы, похожие вкусы да и возраст. Тата была всего на год старше Ирины, растила сама доченьку и о новом браке не помышляла. Вернее, доченьку растили Татины родители, а Тата зарабатывала деньги. Картина знакомая, верно?
Лето перевалило за середину. Добрая половина города мечтала об отпусках или уже даже планировала их. Но ни Ирина, ни Тата к этой половине не относились – и работы было навалом, да и особых финансовых излишков на поездку не наблюдалось. Поэтому прогулка перед работой и была для них тем самым долгожданным отдыхом. И единственным доступным к тому же.
Новая Ирина фирма была предприятием международным. И не только потому, что немалая часть производства располагалась за границей, но и потому, что наука, даже прикладная, давно уже никаких границ не признавала. Неудивительно, что главный инженер вел переписку с половиной мира. Ну, Европы – уж точно. И как бы хорошо он ни знал иностранные языки, но все-таки учил он их, как все мы, а потому появление Иры стало для него настоящим спасением. Теперь бóльшая часть переписки легла на ее плечи, и разговоры в том же скайпе тоже теперь чаще вела Ирина, особенно с японскими партнерами, которые упрямо не понимали английского языка Дим Димыча.
Но по дороге на работу девушки старались все-таки о конторе не вспоминать. Вот и сейчас Ирина рассказывала подруге о своем виртуальном друге, с которым познакомилась… да, почти год назад. Причем рассказывала не в первый раз, удивляясь интересу Таты к теме виртуальных знакомств как таковых.
– И ты так и не знаешь, кем он работает?
– Знаю, он такой… мастер на все руки. Говорит, что может построить все – от скворечника до дворца, и починить все, что ваще придумало человечество.
– Болтун. Такого не умеет никто!
– Да мне-то все равно, Тат. Даже если он не может ни построить, ни починить ничего вообще.
– Отлично. А живет он где?
– Не знаю. В личных данных написано, что в Нью-Йорке. Только сама знаешь, как этим анкетам можно верить.
– Знаю, – Тата кивнула и отхлебнула сока из пластиковой бутылочки: уж слишком жарким было утро.
– А так, думаю, живет он или в столице, или где-то рядом с ней. Слишком уж речь у него правильная, да и юристов, думаю, учат далеко не везде.
– Юристов?
– Ну да, я ж тебе рассказывала: он писал, что сначала выучился на юриста, а потом забросил это дело, чтобы людям пользу приносить.
– Так он богатенький Буратино, твой Темный Ангел… И родители у него, думаю, не бедствуют.
– Да Бог его знает. С одной стороны, абы кто на юрфак не поступит. А с другой, зачем ему тогда было идти в водопроводчики?
– Так, может, он ни в какие водопроводчики и не пошел, а тебе просто лапшу на уши вешает?
– А цель? Мы с ним как-то все больше о книгах болтаем, о театре, гастролях, музыке… Он даже о родных своих редко когда вспоминает. И очень немногословно.
– Ну мало ли, зачем лапшу вешать… Может, просто упражняется.
Ирина пожала плечами – минералка была уже теплой, но все-таки лучше, чем ничего.
– Может, и упражняется. И фотки с инструментами и в комбинезоне тоже присылал в качестве упражнения в качественной лапше?
– А фотошоп на что? Может быть, на самом деле он на корте сфоткан с ракеткой?
– Может быть. Мне все равно, Тат. Он прекрасный собеседник. Я уже с трудом могу представить вечер без наших разговоров.
– Вот так все и начинается, подружка…
– Что именно?
– Блин, как меня брусчатка достала. Начинается зависимость… Вроде наркомании.
– Не говори глупостей, Татка. Зависимость… Смешно. Хотя в чем-то, может, ты и не такие глупости говоришь: парень он умный, знает много. Вкус отменный, оценки взрослые.
– Ну вот. Скоро ты будешь его воспринимать как оракула.
– А вот это уже полная чушь. Как оракула я давно уже воспринимаю только тебя.
Это была чистая правда – во всем, что не касалось ее самой, Тата была настоящим пророком. Ее советам можно было доверять, ее оценки не грешили преувеличениями или преуменьшениями. Во всем, как уже говорились, кроме нее и ее судьбы.
Поэтому Ирина с некоторой опаской, но приняла известие о том, что главный инженер Дим Димыч «на тебя, красавица, запал. Через месяц, максимум через два он начнет к тебе клинья подбивать…»
Тата усмехнулась.
– Не льсти мне, подружка. Ну какой я оракул?
– И не думала льстить. Ты и сама знаешь, что самая настоящая ведьма.
– Ох, знаю. Но мы отвлеклись. Зовут твоего Ангела как?
– Алексеем зовут.
– Да, тогда он точно здешний, не в Штатах живет. И лет ему скока?
– Тридцать три исполнилось.
– Отличный возраст для мужчины. Но только почему он не женат до сих пор?
– Понятия не имею, Тат. Да мне и неинтересно, честно говоря. Стоп, а ты откуда узнала, что он не женат?
– Да фиг бы он с тобой стал на сайте знакомиться, а потом почти год каждый вечер переписываться часами, если бы у него были жена и дети!
«И то верно. Он и не упоминал никогда ни о жене, ни о детях. И меня ни разу об этом не спрашивал…»
– Ирусик, сумку подержи, плиз.
– Ага, давай.
Тата оперлась об Ирино плечо и поправила ремешки на босоножках. У нее быстро отекали ноги, но изменять высоким узким каблукам ради менее эффектной, пусть и удобной обуви, она не собиралась.
– Да, так о чем это мы? Ага, тридцать три, не женат, умный, все умеет. Отличный кандидат в мужья.
– Татка, ну прекрати ты меня все время сватать! Чем я тебе свободная не нравлюсь?
– Тем, что свободная…
Тата подмигнула подруге.
– Болтушка ты, дорогая! Можно подумать, что ты не такая…
– Такая, ох, такая.
Татины поклонники не раз у Ирины вызывали удивление. Хотя внешне это были ребята вполне достойные. Но, увы, такие же безденежные доны, как и сама Тата. И потому во всех этих ухаживаниях будущего не наблюдалось – Татка с удовольствием принимала цветы, с удовольствием ходила в клубы и гости. И все. Как только юноша начинал намекать на что-то более серьезное, например, «а давай останемся на ночь у тебя, дорогая», как сразу становился бывшим поклонником.
За последнее время только некий Алик все чаще мелькал в Татиных рассказах. У него, в отличие от многих прочих, была и своя квартира, хоть и небольшая, была и машина. Но был за плечами и не самый удачный брак. Из которого Алик, по Таткиным словам, вышел с тяжелой моральной травмой, воспринимая всех своих дам как жадных и завистливых дур.
– Ну а ты как же? Тоже жадная дура в его глазах?
– Да пока вроде нет. Может быть, потому, что я как-то стараюсь без его помощи обходиться…
– Наверняка.
Узкие улочки старой части города, тенистые и тихие, влились в проспект, наполненный машинами, и растворились в нем. До офиса оставались считанные метры.
– Ладно, красавица. Пошли трудиться. А в перерыв я все-таки вытащу из тебя все про твоего виртуального Темного Ангела.
– Куда ж я денусь. Хотя я вроде тебе уже все рассказала, и не раз к тому же, – Ирина нажала на кнопку рядом с железной калиткой.
Та бесшумно распахнулась, и девушки вошли в залитый утренним солнцем дворик фирмы. Новый день властно вступил в свои права.
