Текст книги "Маяк мертвых"

Автор книги: Елена Усачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава третья
Вечер

Эдик опять умотал. По делам. В гостинице и правда пропали все чайные ложки. У домовых оказался недельный загул – пьют чай без передышки. Скоро исчезнут стаканы, заварка и сахар в кубиках. А потом дороги занесет снегом, и уже никто не сможет отсюда выбраться. Так они и сгинут здесь все, на острове Хийумаа.

Алена вздохнула, устраиваясь удобней на подоконнике. В номере сидеть скучно. Мама все еще не вернулась. Обедом Алену накормил Эдик за компанию с Андреем. И теперь они вместе с вурдалаком болтались на рецепции, потому что делать решительно было нечего. Эдик вернется часа через два. Купит все, что нужно – в первую очередь чайные ложки, – и вернется к своей смене. То есть к девяти. Вурдалак останется на ночь в гостинице (вот ведь радость-то!), и только завтра дневным паромом его отправят к матери в Таллин. До девяти еще масса времени, и смотреть фильмы на эстонском или финском сил больше нет.

– К маме в Таллллллиииин, – вредничала Алена, но теперь уже не столько, чтобы задеть, сколько по инерции. Ругаться надоело, сидеть здесь надоело, видеть перед собой вурдалака тем более надоело.

– Сама дура, – лениво парировал Андрей.

Алена попыталась вложить в свой взгляд побольше презрения. Но на вурдалака это не действовало. Сидит, качает ногой, разглядывает в упор. Нет чтобы посмотреть в другую сторону или вообще уйти – не приклеен же он. А может, и приклеен, поэтому презрительно кривит губу. Демонстрирует независимость. Что он себе воображает?

– Маменькин сынок… – не унималась Алена.

– Вали отсюда! – дернул ногой вурдалак.

– Сам вали! Я здесь живу. – Как же было лень произносить слова.

– А я везде живу. – Вурдалак щербато улыбался. С места не сходил. Все-таки приклеился.

День какой-то дурацкий. Мамы нет. Быков зачем-то отдала.

Алена коснулась запястья. Браслета не было. Обмен произошел. Но почему тогда кажется, что все это она придумала?

Пойти, проверить? Заглянуть на Гору Крестов? Ой, нет, спасибо, она сегодня там уже набегалась. Не сунется больше в это страшное место. Да и нет там ничего, обманула девчонка. Наговорила с три короба, чтобы выманить подарок.

– Далеко собралась?

Вопрос догнал в дверях. Алена обернулась, подбирая слова для колкого ответа. Во-первых, не его дело. Во-вторых, сам дурак. В-третьих, чего он тут уселся и пялится, шел бы уже куда-нибудь.

Ничего не сказала. Прожгла взглядом. В ответ получила ухмылку. От бессилия вернулась от порога в холл.

Андрей все так же сидел на подоконнике, болтал ногами. Торопиться ему было некуда. Кеды пыльные, тощие коленки, желтые волоски на худых лодыжках. Как же он надоел!

– Чего вылупилась? Нравлюсь? – нагло спросил он и разулыбался.

На секунду Алена задохнулась от возмущения.

– Что в тебе может нравиться? – ахнула она. – Вурдалак он и в Африке вурдалак.

Андрей довольно гоготнул. Черт! Так бы и прибила.

Алена отвернулась, посмотрела в окно. Ничего, даже люди не ходят. Захотелось чаю. Горячего, крепкого. С тортиком. Сладкие вафли чтобы таяли во рту, а потом все это смывал терпкий чай. Чай… его сейчас можно только в гостях получить. На болоте. Чтобы не видеть эту наглую улыбку, Алена уже готова была и на болото отправиться.

А вурдалак словно специально злил – запрокинув голову, смотрел из-под прикрытых век. Картинка выходила препротивная.

– Эд сказал, что ты была в Ристимяги, – скрипуче протянул он. – Дурное местечко.

– Я уже слышала это, – вспылила Алена. Какое ему вообще дело, где она была и почему. – И к твоему сведению, Эд меня сам туда отвез.

– Жалко, меня с вами не было, я бы тебя местному привидению скормил.

– А тебя двум привидениям!

Алена раздраженно уставилась в окно. На улице ничего интересного: сосны, дорожки, кусты ежевики. А здесь вурдалак. А за конторкой рецепции улыбчивая Наташа. А в номере тишина и пустота. Вот ведь жизнь-то удалась!

– Там и правда живет привидение. – Вурдалак расширил глаза. – Утаскивает к себе в болото всяких девчонок.

– А пацанов оставляет, да?

Вурдалак глядел долго. Задрал подбородок и буравил сквозь щелочки век.

– С пацанами она не справится!

– Ну, конечно! Кому вы на фиг нужны?

Вурдалак словно и не замечал этих подколок. Все так же тянул сухие потрескавшиеся губы в ухмылке.

– Ты же призрака видела! У маяка. Ясное дело!

От таких слов по плечам пробежал озноб. Спорить с этим задавалой не хотелось. Пускай говорит что хочет.

– Сама сказала, что девчонка исчезла. Чистый призрак. А еще собака.

– Собака-то чем тебе не угодила?

– Собаки – дурные вестники.

– Ты их ни с кем не путаешь? С кошками, например?

Вурдалак помолчал, загадочно поиграл реденькими бровями.

– Верняк. Призрак, – вынес он свой приговор.

– Что-то у вас много призраков на одну Эстонию, – скривилась Алена. – И здесь, и в Хаапсалу.

– Нормально. Нам хватает.

Сидит вальяжно, улыбается нагло. Тоска-то какая! И мамы, как назло, нет. А за окном одно и то же – сосны, дорожки, кусты ежевики. Да еще наглое лицо в конопушках отражается.

– Врешь ты все, – протянула Алена лениво.

Посмотрела на запястье. Там теперь новый браслетик. Тонкая цепочка, а на ней висит розовый ботиночек. Не быки, конечно, но тоже красиво. Съездить, что ли, в гости, обменять на что-нибудь быков? Да хоть на того же самого вурдалака. Сказать: «Вот, бери на долгую память».

– Чего мне врать?

– Потому что дурак!

Алена медленно оттолкнулась от стены, около которой стояла, и медленно пошла в коридор. Желание уехать в гости становилось все сильнее. Терпеть наглого Андрюшеньку сил больше не было. Она не нанималась развлекать его весь вечер.

Администратор Наташа оторвала взгляд от листка бумаги. Что-то она там вычерчивала, что-то высчитывала. Тоже ложки ищет?

– Я возьму велосипед? – повисла на столе Алена. – Пятый.

– Внесу в счет, – жизнерадостно улыбнулась Наташа. – И возвращайся до одиннадцати.

А это уже как получится.

Алена провела рукой по юбке, придавая себе больше решимости – и одета неважно, и время уже позднее.

– Ты чего? На Ристимяги? – налетел сзади вурдалак. – Не езди! Она тебя утащит.

– Это тебя утащит! – прошипела Алена в конопатое лицо. – А меня в гости позвали!

Велосипеды стояли справа от входа за железным заборчиком. «Пятый» с удобным широким сиденьем и корзинкой сзади. У остальных корзина прикреплена спереди, колесо не видно, можно и в ямину навернуться. А этот очень удобный. Красненький.

– Какие гости? У тебя крыша уехала?

Он стоял перед велосипедом, не давая выехать из решетки.

– Слушай! – отпихнула его Алена. – Если тебя никуда не зовут, это не значит, что никто другой в гости не ходит! И вообще, что ты стоишь на дороге?

– Ага, в гости на кладбище? Как смешно!

Упырю было плевать, что она проехала по его ногам. Теперь еще и за руль стал хватать.

– Посмейся без меня! – рявкнула ему в лицо Алена.

– На похоронах обычно не смеются!

Он все-таки вывернул у нее руль. Велосипед накренился.

Это был страшный позор: Алена взвизгнула и оказалась в объятиях Андрея. Велосипед грохнулся на асфальт.

– Что ты ко мне привязался! – Алена стукнула кулаками по его тощей груди. – Тебе делать нечего? Иди поспи, время и пройдет.

– Ищи тебя потом, дуру, – как-то очень по-будничному, по-мужицки произнес вурдалак.

Это взбесило. Как он смеет так с ней говорить! Кто он? Ее парень? Пускай слюни сначала подберет и цветочек подарит, а потом будет из себя невесть что строить!

Алена вырвалась из рук Андрея, одернула на себе кофточку, смахнула с кедиков воображаемую пыль.

– Покойники после двенадцати не принимают! – прошипела она, ставя велосипед на колеса. – Сейчас на болоте остались только живые.

– У нас каждый младенец знает, что туда нельзя соваться. Особенно ночью.

– Да пошел ты! – бросила через плечо Алена.

Назло поедет. В самую чащу на велосипеде заберется. В болото провалится. Лишь бы вурдалака позлить.

– Ты еще не видела Марту! Она единственная, кто оттуда выбрался живой.

Чтобы сделать круг, пришлось резко завернуть руль, рискуя снова упасть.

– Что за Марта?

– Разрушенную м ызу у поворота помнишь?

– Что еще за мыз у? – передернула ударение у чужого слова Алена.

Вурдалак растерялся. Дернул подбородком. В глазах удивление.

– Мыза… Ну, это дом такой. Стоит отдельно. Хозяйство. Ферма.

– Дом?

В первую секунду представилось что-то деревянное, сильно покосившееся.

– Большой каменный дом, – как молотком вдалбливал слова вурдалак. – Заброшенный.

Ах да… Эти полуразвалившиеся каменные стены не заметить трудно. Они тяжелым проклятием выступают из кустов, когда выезжаешь на дорогу от гостиницы.

– Там нет никого.

А перед глазами уже всплыла картинка. Двухэтажный обгоревший дом, с голыми просветами окон, горки битого кирпича, просевшая крыша. Если там кто и мог быть – так только привидения.

– Марта – дурочка, – как-то очень искренне переживал вурдалак.

– Врешь ты все.

– Ну и поезжай на свое болото. Пропадешь – плакать никто не будет!

И еще камешек наподдал. Тот резво запрыгал по асфальту, чиркнул по ободу колеса.

Это стало последней каплей. Алена дернула велосипед, выравнивая, а он все заваливался и заваливался, заставляя некрасиво балансировать на одной ноге. Алена прокляла все на свете и уже готова была бросить этот чертов драндулет, который оказался заодно с этим чертовым вурдалаком. Но в последний момент велосипед выровнялся, уверенно брякнул звонком. И тут Алена опять чуть не навернулась, потому что велосипед поехал, а она все смотрела на вурдалака. И взгляд у него был нехороший. Глаза его как будто потемнели, да и сам он весь стал немного другим. Алена вдруг представила, что этот взгляд будет последним, что она вспомнит перед смертью, и чуть снова не упала. При чем здесь смерть?

Алена сильнее надавила на педали. Ветер ударил в лицо, разглаживая морщины на лице.

Плевать, плевать, на все плевать! Надоел! Смертельно! Если что-то и произойдет, виноват будет вурдалак.

Движение прогнало лишние мысли. Внимание к дороге не давало отвлекаться. О чем ей там говорили? Ничего не помнит. Надо только объехать эту трещинку, не попасть в ямину, спрыгнуть с бордюра.

Машины сновали туда-сюда, от постоянного сквозняка надувалась юбка, оголяя колени. Гигантский грузовик своей махиной спихнул с дороги на обочину. Колесо вильнуло.

Алена подняла глаза и чуть не вскрикнула. Темная громада каменных стен выступила из-за кустов, посмотрела с укоризной. Казалось, что дом не стоит на месте, а двигается. Что вот-вот под тяжелой стопой затрещат кусты, и дом попрет на непрошеного гостя, перемелет его, выплюнет и потопает дальше.

Пронеслась по дороге вереница машин, возвращая чувство реальности. Никуда дом не шел, стоял на месте. Это облака бежали, да кусты с каждой минутой наливались темнотой. Чтобы окончательно избавиться от наваждения, Алена пошла через зеленые ограждения, намеренно громко треща ими.

Если какая-то Марта и живет здесь, то она действительно чокнутая. В этом доме жить невозможно. Конечно, если ты не прикидываешься летучей мышью. Многовато их здесь что-то.

Алена почти победила кусты, когда на нее налетела огромная серая тень. Она спикировала с дерева и умчалась за развалины.

Сердце заколотилось, рождая невольное желание бежать. Бежать как можно быстрее. Бежать, чтобы встретиться с вурдалаком и послушать его мерзкий хохот.

Когда-то эта мыза принадлежала богатым людям. До сих пор лужайка сохранила аккуратный вид, сквозь камешки дорожки почти не пробивалась трава. Даже кусты вокруг палисадника еще хранили былую подстриженность.

Предположим, что в доме кто-то живет. Но где? С фасада дом выглядит заброшенным. А если обойти по дорожке и заглянуть сзади?

Четыре ступеньки крыльца, трапецией выступает вперед эркер входа. Кирпич еще сохранил красную краску, белые наличники подернулись серой гнилью. Дом горел много-много лет назад – почерневший камень успел вымыться дождями и снегом. В голое окно виден деревянный проломанный пол, горки кирпича. Осколки в траве.

Осколки… Почему-то представилось, как тонкая белая рука касается этих осколков, как на них остаются следы крови. Глубокий порез. Красная струйка бежит по пальцу, в ладонь, по запястью.

Шаркнула под ногой галька.

Алена остановилась, посмотрела на свои руки. Что за бред? Она не резала руки о стекло!

Ладошки вспотели. Зачем она сюда пришла? Кто-то словно под локоть толкнул – иди, смотри. А что смотреть? Старый горелый дом. Кто тут может жить?

Но для очистки совести стоило обойти мызу кругом. Чтобы потом никакие вурдалаки не могли над ней смеяться. Может, удастся внутрь войти, залезть в четырехугольную башенку?

Ну вот, пожалуйста! Ничего здесь нет. Ничего и никого. Пристройка, правда, каменная есть, полукруглая. Окна забраны досками. За пристройкой открытая галерея с аркадой – несколько арок, опирающихся на колонны, за ней башенка, в верхних окнах еще сохранились стекла. Вроде и правда никого. Дверь в пристройку перекосилась. На гнилых перильцах висит тряпка. С нее капает вода.

Капает вода.

Капелька. Еще.

Откуда здесь вода?

Ветер есть, а дождя не было. Только ветер. И облака. Густые. Тревожные. А дождя нет. Значит, тряпку кто-то намочил. Кто-то здесь только что был.

Алена успела отпрыгнуть. Тот, кто хотел ее схватить, промахнулся. Тощая женщина в сером плаще. У нее были светлые, сильно спутанные волосы. Очень бледное, до бескровности лицо, тонкие синие губы и огромные темные распахнутые глаза. Вокруг глаз густая сеть морщинок, темные мешки под ними. Марта тяжело дышала, глядя на свои изрезанные стеклом руки. Она с трудом выдавила из себя несколько хриплых фраз.

– Я уже ухожу, – пролепетала Алена, в ужасе глядя на перекошенное страданием лицо.

В руках Марта сжимала серую тряпку, пытаясь сама у себя ее перетянуть. То одна рука, то другая побеждала. Тряпка трещала.

– Память. Память, – по-русски пролаяла Марта, резко дергая головой.

Она шла вперед, мучительно переставляя ноги – по двадцать килограмм на каждой, не меньше. Трещала разрываемая тряпка. Но вот Марта остановилась и быстро-быстро заговорила по-эстонски, проводя перед собой рукой, будто гладила кого-то по головке. Лицо ее исказилось ужасной гримасой.

Алена попятилась, тут же запуталась в каких-то ветках. Они немилосердно затрещали. Марта с удивлением повернулась на звук.

– Не надо! – беспомощно подняла руку Алена.

Эта сумасшедшая сейчас кинется, сейчас начнет бить.

– Нельзя! Так нельзя! – тоненько всхлипнула Марта. – Это не забыть!

Она согнулась, закрывая лицо, и забормотала, забормотала свою бесконечную неразборчивую присказку. Алена оглянулась. Никто рядом не стоял, не держал. Что же она медлит?

Марта выпрямилась. В ее словах появилась ярость. С губ летели брызги слюны. Алена замотала головой. Что бы ни говорила эта сумасшедшая, Алена все равно ничего не понимает, ни с кем не соглашается.

Секунду Марта смотрела жалостливо, словно просила о чем, что-то хотела сказать. Но тут ее глаза налились темнотой, скулы напряглись, дрогнули крылышки тонкого носа. Бросив короткую фразу, Марта прыгнула к крыльцу, подхватила бак с водой – без сомнения тяжелый, на руках и шее напряглись жилы, выступили вены – и опрокинула его содержимое себе на голову. С потоками воды из бака вывалилась какая-то трава. Она застряла в волосах, повисла на ухе, прилипла кривой дорожкой ко лбу.

Бак с грохотом полетел в сторону. Алена успела испуганно втянуть голову в плечи. Скрипнуло под мокрыми ногами крыльцо, дверь закрылась.

Ничего себе представленьице… Алена сглотнула, осторожно втянула в себя воздух, проверяя, жива ли она еще.

В ноги стрельнула запоздалая тяжесть, колени дрогнули. Сердце заколотилось часто-часто и стихло, словно испугалось, что его могут услышать.

Надо было бежать отсюда – ноги не слушались, колени все норовили согнуться в другую сторону. Руки дрожали, и никак не удавалось подцепить кончики воротника кофты, чтобы по привычке одернуть его.

Вот ведь, а? Вот ведь…

Она стала медленно отступать, не совсем понимая, куда идет и зачем. Как будто со скрипом повернулась голова. Словно кто подсказал: смотри!

Марта медленно шла по первому этажу мызы. Задумчиво останавливалась, поднимала то камешек, то дощечку и, тут же забыв о поднятом, роняла. Шлеп… падали либо камешек, либо дощечка.

Шлеп… Как в воду. Как в болото. Как в омут. И ни следа, ни памяти.

Прыжок был стремителен. Алена неслась вдоль дома, боясь, что за ней начнется погоня, что ее настигнут, что заставят снова и снова смотреть, как медленно поднимается тонкая рука, как падает из безвольных пальцев камешек. Или дощечка. В болото. Чтобы никакой памяти.

Продралась сквозь кусты. На секунду испугалась, что велосипед пропал. Что она обречена остаться здесь.

Нет! Вот он. Красненький. В корзину сзади опустилась ветка.

Алена дернула велосипед, забыв снять его с подножки. Железная приступка тут же запуталась в траве. Алена споткнулась, ударилась ногой.

Черт! Черт! Черт!

Удар по железке. Подножка плавно ушла в свой паз.

– Алена!

Паника стукнула в затылок. Ее отсюда не выпустят. Ее уже заколдовали.

Велосипед вилял, не желая вставать ровно. Рывок, еще рывок!

– Алёоооона!

Педали крутились через силу, словно кто-то уцепился за корзину.

– Стой!

– Не дождетесь! – бросила, не поворачиваясь.

– Дура!

Уже что-то знакомое. Но потом, потом!

Гравий под колесом брызнул, заставил пройти юзом. Но вот велосипед вырулил на асфальт, и дело пошло веселее.

Стучало сердце, в такт ему поднимались и опускались колени. Свобода! Ветер в лицо! Дыхание сбивается от скорости.

Она так разогналась, что чуть не пролетела поворот на Ристимяги. Немного постояла, приходя в себя. Заодно пропуская машины. Что-то грузовики разошлись. Куда им тут ехать-то? Неужели здесь, на острове, нужно столько товаров?

Теперь ей Эбба должна не один подарок, а двадцать пять. Столько всего пережить. Это же мрак какой-то. Так вообще ни в какие гости идти не захочется.

В потоке машин появился просвет, Алена нырнула в него, пересекая дорогу. Серая машина все так и стояла на парковке. Показалось, что с утра она немного запылилась. Колесо заскользило на хвое. Зашуршала пересохшая земля.

Первые же деревья отрезали от дорожного шума. Сразу стало тише.

Под соснами уже поселились сумерки. От серого мрака повеяло сыростью. Она обхватила голые лодыжки, коснулась открытой шеи, щелкнула по носу.

«Трррр», – запоздало донесся звук мотора. И все снова стихло. Кресты безмолвно выступили из-за деревьев. Звякнул на кочке велосипед. Надо было, конечно, давно слезть с него и идти пешком – Алене все казалось, что она что-то пропускает, несясь на всех парах, что она не заметит нужный поворот.

Велосипед сам решил остановиться. Колесо налетело на торчащий корень, жестко спружинило, подбросив в седле.

Когда все отзвенело и отгремело, гору снова накрыла тишина. Но тишина не абсолютная. Были в ней легкие шорохи, скользящие топотки, перешептывания. Алена глянула вперед, назад, и на секунду в голове у нее все перемешалось, потому что ей показалось, что в обе стороны дорога одинаковая. Абсолютно. С такими же голыми лиственницами, таким же изгибом дорожки, таким же большим белым крестом на взгорке. Она даже попятилась, потому что все это рождало непонятную тревогу. Не стоило сюда идти одной. Надо было кого-нибудь взять. С тем же самым вурдалаком было бы не так страшно. Хотя он сюда вряд ли сунулся бы. Трус. Как все мальчишки. Вон Эбба, живет где-то здесь, каждый раз ходит по этим дорожкам мимо крестов, и ничего.

Конечно, ничего! А что такого может произойти? Еще светло. Спокойно пересечет гору. Где-то же эти кресты заканчиваются. А за ними лужайка и мыза. Веселенький красивенький домик с палисадником. Будет лаять Ули. Эбба очень удивится, увидев Алену. В гости, конечно, звала, но чтобы вот так, сразу. Ай да Алена, ай да молодец!

«Молодец, молодец», – приговаривала Алена, подгоняя себя вперед. А велосипед, как нарочно, ехать не хотел. Все за что-то цеплялся, руль выворачивался, железная рама била по ногам, задевало колючее колесо цепи. И уже когда Алена подумывала бросить непослушного железного коня под ближайшим холмиком, она снова уперлась взглядом в знакомый поворот тропинки, в белый крест, в облезлую лиственницу.

– А! – дрожащим эхо пронеслось по лесу.

– У! – отозвалось.

Нет, это было не то же самое место. Что-то яркое болталось на ветке. Алена еще не успела подойти, как фантазия услужливо бросила в нее видение браслета с быками – красная круторогая головка, синяя, зеленая. От накрывшего волнения споткнулась, а когда подняла голову, ничего на ветке не висело.

– Спокойно, спокойно, – бормотала Алена, вытирая вспотевшие руки.

– А! – дрогнул воздух.

– Эх, – вздохнули рядом.

– Кто здесь? – Алена крутанулась на пятках, скользкая подошва кед проехала вперед, и Алена шмякнулась, растянув руку в попытке удержаться за что-нибудь.

И снова вокруг была тишина. С шорохами, с шепотком, с пришаркиванием.

Некстати в голову полезли все эти истории про нехорошие места, куда ходить не надо, но все идут, как будто им там медом намазано. А она чего пошла? Она пошла в гости. Нет, не так. Она сбежала от вурдалака.

Не успела о нем подумать, как вурдалак явился во всей своей красе. Выехал на велосипеде и чуть Алену не задавил.

– Ты чего тут расселась? – сразу накинулся он.

– Тебя жду.

Место сразу потеряло свою таинственность, превратившись в самый обыкновенный лес.

– Дождалась! Поехали отсюда.

– Чего это я буду с тобой ехать, если я в гости иду!

– Тоже мне, Красная Шапочка нашлась. – Андрей пнул красный велосипед ногой. – Тебя сейчас волк съест. Домой пора!

Он даже попытался ухватить ее за руку. Вот так прямо Алена и далась. Она подпрыгнула, отпихивая от себя велосипед, который уже несколько раз ее сегодня предал.

– Отвали от меня! Куда хочу, туда и иду! – крикнула, а сама успела подумать, что сегодня ее мечты слишком быстро сбываются. Захотела компанию – встретила Эббу, захотела оказаться на Горе Крестов с вурдалаком – получите и распишитесь.

– Ну и катись! – вдруг закричал Андрей. – Больно надо мне было за тобой таскаться. Чтобы я еще когда-нибудь девчонкам помогал.

– Нужна твоя помощь!

– Еще как нужна! Ты сейчас заблудишься!

– Сам не заблудись! Здесь идти-то некуда! Напоминаю для тех, кто туповат: это остров.

– Посмотрю я, как ты кругами ходить начнешь!

– А вот и не начну!

– А вот и начнешь.

Алена набрала в грудь побольше воздуха, чтобы закричать, чтобы уничтожить, но тут словно сам лес вздохнул, а на ветке качнулась знакомая цепочка. Или незнакомая?

– Дура, – зло бросил Андрей, разворачивая велосипед. – Чтобы я еще раз слушал Эда!

Цепочка покачивалась, шептались голоса:

– На память…

– На память…

Вурдалак укатил в сторону дороги. Алена смотрела ему вслед, и ей снова казалось, что тропинка назад такая же, как и та, что ждала ее впереди. Цепочка опять исчезла.

Алена прокашлялась, прогоняя комок в горле. Бояться было нечего. Она просто будет идти вперед, пока не выберется к дому Эббы. А шумы всякие… Чего их пугаться? Это лес. Мало ли кто тут вздыхает. А вурдалак хорош! Защитник выискался. Эд ему сказал. А прыгнуть с пятого этажа Эд ему не сказал?

Алена толкнула велосипед. Забряцали, зазвенели железяки. Звук получился глухой. Он и не улетал никуда. Так и падал около колес, закапывался в хвою. Алена покосилась на знакомый белый крест. Вот ведь фантазии кому-то не хватило! Лепят одинаковые кресты. Как будто их продают на въезде.

Звякнул впереди звонок. С насупленным лицом, приосанившись из-за поворота вырулил Андрей.

Из-за поворота, куда Алена собиралась идти.

Вурдалак не удивился. Остановился, спустил ногу на землю и тяжело оперся локтями о руль.

– Началось, – вздохнул он.

Это была Аленина победа. Великая и единовластная.

– Дорогой ошибся? – с приторной ухмылочкой спросила она. – Заблудился?

– Дура! Мы оба здесь заблудились!