Текст книги "Как устроить личную жизнь (СИ)"
Автор книги: Елена Каламацкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Глава 4. Ты будешь Феей
Приёмная комиссия располагалась в высоком зале, из-за бархатных тёмно-вишнёвого цвета гардин и узких стрельчатых окон в потемневших от времени свинцовых переплётах, показавшемся мне тёмным и неуютным. Массивные бронзовые канделябры со свечами странного серовато-синеватого цвета не разгоняли сумрак, а, казалось, наоборот ещё больше сгущали его. Я передёрнула плечами и опустила взгляд вниз на вытертый ковёр, который каким-то непостижимым для меня образом сумел сохранить свой благородно-бордовый цвет. А не много ли оттенков красного использовали при оформлении этого зала? Я поморщилась, в такой потёрто-помпезной роскоши чувствуя себя крайне неуютно. Чтобы хоть немного отвлечься и поднять настроение, я подняла глаза и с интересом посмотрела на членов приёмной комиссии. Ух ты, вот это я понимаю, Комиссия!
Во главе массивного тёмного стола, испещрённого витиеватыми узорами, магическими символами и самыми обычными царапинами и пятнами, сидел высокий худощавый, словно высохший от бремени лет, седобородый старец. Я узнала его моментально по его длинной, струящейся по груди и кольцами лежащей на столе белоснежной бороде и большим выразительным серым глазам, в которых отражалась мудрость прожитых веков. Это был Боян, легендарный сказитель и прорицатель, чья мудрость могла быть соразмерена только с количеством прожитых им лет. Я мысленно довольно потёрла ладошки, порадовавшись тому, какой чудесный ректор у нашего Волшебного Университета. По правую руку от ректора сидел крупный, можно даже сказать грузный, мужчина, чью окладистую русую бороду щедро выбелила седина. Простая белая полотняная рубаха, с вышитыми красной нитью узорами-оберегами по вороту и рукавам плотно облегала его тело, русые кудри, также щедро посеребрённые сединой, обхватывал простой кожаный шнур, какие в моём селе самые простецкие мужики носили. При виде Лучезара и Дуняши мужчина расплылся в широкой добродушной улыбке, при этом его небольшие глазки, прятавшиеся под густыми бровями, засветились радостью и неискоренимым мужицким лукавством.
– Это Илья Иванович Муромец, он декан факультета Героев, – шепнула мне Дуняша и смущённо затеребила ленточку в косе.
Точно, Муромец! Он же первый друг и товарищ Алёше Поповичу, то есть, Алексею Романовичу. Я скосила глаза в сторону Лучезара и поспешно сцедила улыбку в кулак: Лучезар смотрел на Илью Ивановича как мальчишка на вернувшегося из военного похода витязя, со смесью щенячьего восторга и фанатичного благоговения.
По левую руку от ректора, с таким видом, словно жердь проглотил, сидел тощий и какой-то весь костляво-угловатый мужчина без определённого возраста. Его бледное вытянутое костистое лицо переходило в узкую жилистую шею, а та в свою очередь резко впивалась в тощие, по-мальчишески узкие плечи. Руки у мужчины были особенно неприятными: странного землисто-серого цвета, длинные и узкие, как плети, костлявые пальцы непрестанно шевелились, а заострённые ногти время от времени дробно стучали по столу. Бр-р-р, в книгах да грамотках Кощей Кощеевич Бессмертный, декан факультета Злодеев, как-то попригляднее изображался, в жизни-то он куда как страшнее! Интересно, он такой тощий потому, что его супруга не кормит, или, как говорится, не в коня корм? Внезапно я поймала на себе пристальный взгляд бездонно-чёрных глаз Кощея Кощеевича, и меня обдало могильным холодом. Мама-мамочка, как хорошо, что я не пойду на факультет Злодеев! С таким деканом ты или последний страх потеряешь, или в первую же неделю от инфаркта загнёшься. Я невольно передёрнула плечами и перевела взгляд на красивую дородную женщину, сидящую рядом с Ильёй Ивановичем. Ух ты, вот это вышивка у неё на сарафане, птиц, кажется, только рукой тронь, они сразу взлетят ввысь и будут кружиться под этим мрачно нависающим потолком! А цветы-то как тонко прорисованы, каждый лепесточек, каждая жилочка на листочке, даже каждая пушинка в сердцевине цветка! Вот уж не зря Марью Матвеевну, декана факультета Помощников, ещё в девичестве Искусницей прозвали, совсем не зря! Женщина поймала мой восторженный взгляд и приветливо мне улыбнулась. Я широко, хоть и смущённо улыбнулась ей в ответ, а потом посмотрела на пышно одетого щеголеватого мужчину, с гордым видом восседающим за столом рядом с Кощеем Кощеевичем. Нет, я не спорю, мужчина вполне пригож: глаза синие, капризные золотые локоны разметались по плечам, плечи широкие, но какой-то он был... ненастоящий, что ли? Вот Лучезар, он простой и понятный: в синих глазах золотой рыбкой смешинка плещется, золотистые волосы от ветра разметались, одна прядь вообще к щеке прилипла, того и гляди, в рот залезет, рукава закатаны до локтей, а серые брюки сзади забрызганы дорожной грязью. Мог бы и почиститься, кстати, не на бой с Чудом-Юдом, чай, собирался! А синие глаза сидящего за столом мужчины смотрели высокомерно, локоны были тщательно уложены и, я готова головой ручаться, завиты, наряд же и вовсе слепил глаза яркостью цветов и нарочитой дороговизной тканей. Только лично меня хоть золотом засыпь, но не заставишь надеть жёлтый шёлковый камзол под изумрудный бархатный плащ, да ещё и с ярко-алой изнанкой! Хотя, может быть, я просто ничего в моде не понимаю? Вон, другие девицы на этого мужчину смотрят, чуть слюной не капают, только и слышны шепотки: 'Ах, красавец!' 'Ох, Царевич!' 'Ой, девоньки, это же сам Иван Берендеевич Царевич, декан факультета Принцев и Принцесс!!!' Хм, спасибо, что сказали, я-то думала, что он так, младший помощник старшего плотника. Мда, если у него на факультете все парни так как он, наряжаются, то я, пожалуй, среди Злодеев кого-нибудь для себя постараюсь найти. Или Героев, те хоть на людей похожи, а не на взбесившийся Аленький цветочек. Так-с, а где же всё-таки декан моего факультета, Фей то бишь? Я посмотрела на сидящую рядом с Иваном Берендеевичем женщину и не удержалась от тяжёлого вздоха. Нет, красотой женщину природа-матушка наделила щедро, даже очень, видимо потому и не решилась дать ей крупицу доброты и душевного тепла. Никогда раньше не видела такой застывшей фарфоровой маски, на которой отражаются (совсем чуть-чуть, чтобы, упасите боги, морщин не осталось) смесь презрения и недовольства. А уж по количеству высокомерия данная дамочка Царевича оставила далеко позади! А знаете, что самое печальное? Я эту выд... простите, даму узнала. Эта Фея-крёстная, да-да, та самая, благодаря которой иностранка Золушка обрела хрустальные туфли и прекрасного принца. Что ж, теперь мне понятно, почему Фея обула несчастную девушку в хрусталь, с таким-то норовом могла и раскалённые железные башмаки выдать! Золушка, небось, себя не помнит от счастья, что от такой крёстной избавилась. А вот мне, кажется, понадобится всё моё терпение и трудолюбие, чтобы выжить на факультете, возглавляемым таким деканом. Э-э-эх, может, в Злодейки переквалифицироваться? Кощею Кощеевичу хотя бы по службе положено гадом быть, а у этой Феи стервозность – повод для гордости, хобби и основное качество.
Внимательно изучив приёмную комиссию, я переключила внимание на стоящих вдоль стены разномастных и разновозрастных парней и девушек, будущих студентов Волшебного Университета. Так-с посмотрим, полюбопытствуем, с кем придётся нелёгкий студенческий быт делить. На Лучезара и стоящую рядом с ним Дуняшу я взглянула лишь мельком, только чтобы убедиться, что они ещё в зале, не ушли никуда. Дуняша отчаянно храбрилась, но судя по смертельной бледности, на которую время от времени сменялся пунцовый румянец щёк, девочка была близка к обмороку. А братец, обормот эдакий, ничего и не чует! Я легко, чтобы, упасите боги, не привлечь внимание кого-либо из приёмной комиссии, скользнула к Дуняше и, ободряюще положив руку ей на плечо, спросила:
– Дунь, а у тебя среди этих парней и девушек знакомые есть?
– Каких парней и девушек? – нахмурилась Дуняша, обводя зал блестящими синими глазами с таким видом, словно только сейчас заметила всех собравшихся.
Ага, паника временно отступила, продолжаем развивать успех. Я заметила Василису, с тоскливым видом стоящую рядом с тремя кукольного вида девицами в одинаковых розовых платьях и застывшим на лицах опять-таки абсолютно одинаковым выражением чопорности. Представляете, эти девицы даже руки сложили на своих пышных юбках одинаково! Может быть, это какие-то магические фокусы? А, нет, у одной из девиц бант пышнее, чем у двух других, а другой куколке до смерти хочется поглазеть по сторонам, но открыто она этого делать не решается, только иногда бросает быстрые взгляды из-под длинных шелковистых ресниц.
– Дунь, – я толкнула подружку в бок, – смотри, там Василиса!
– Где? – Дуняша резво повернулась и, увидев Василису, приветливо замахала ей рукой.
Царевна нас также заметила, сначала приветливо помахала в ответ, а когда мы стали усиленной жестикуляцией приглашать её к нам, с искренней радостью покинула так и не пошевелившихся девиц и присоединилась к нашему обществу.
– Девочки! – Василиса хотела было нас обнять, но замялась, не решаясь на столь экстравагантный, с точки зрения придворного этикета, поступок. Мы с Дуняшей никакими глупостями не заморачивались и с таким счастливым писком по очереди повисли на шее у Василисы, словно не виделись с ней года три. – Квик я рада вас квидеть! Квик здорово, что меня не вызвали раньше!
Не поняла. Куда это Василису должны вызвать?
– А куда тебя должны вызвать? – буквально с языка сняла мой вопрос Дуняша.
Василиса удивлённо посмотрела на нас, уже приоткрыла рот, собираясь ответить, как вдруг по залу прокатилось оглушительное: 'Лихослав, подойдите к приёмной комиссии' и к длинному тёмному столу решительно шагнул темноволосый широкоплечий парень в добротном дорожном костюме. Я невольно залюбовалась гордой посадкой головы этого доброго молодца, его широким решительным шагом, давая себе зарок обязательно дождаться, когда он повернётся к нам лицом, чтобы посмотреть, пригож ли.
– Лихослав, сын Финиста Ясного Сокола по вашему приказанию прибыл, – по-военному звучно и чётко провозгласил добрый молодец и даже каблуками щёлкнул.
Находящиеся в зале девицы дружно ахнули и так усиленно затрепетали ресницами, что даже небольшой сквозняк поднялся, а вот парни, наоборот, презрительно скривились, скрывая зависть.
– Весеквинка, – Василиса затеребила меня за рукав, отрывая от радужных грёз, в которых я уже шла с Лихославом на первое свидание. А что, мечты сбываются, главное – правильно желать! – Да Весеквинка же!
– Ну чего тебе? – недовольно пробурчала я, понимая, что спокойно помечтать мне не дадут.
– Это он! – Василиса прижала стиснутые кулачки к бурно вздымающейся груди. – Я его квизнала!
Э-м-м-м, кто-нибудь объяснит мне, что тут вообще происходит? Лично я ничего не поняла. Ясно одно: Василиса взбудоражена до крайности, даже лягушачья шкурка на руках проступила.
– Кто он? – я попыталась успокоить подружку, пока она совсем лягушкой не стала. – Кого ты узнала?!
– Он! – Василиса совсем не по-царственному ткнула пальцем в сторону Лихослава. – Тот, кто тебя в квинаву бросил, я его точно квизнала, по голосу!
Та-а-ак. Я недобро прищурила глаза, уже совершенно иначе глядя на рослого плечистого парня, склонившегося над каким-то документом. Так вот ты значит какой, Цветочек аленький? Ну погоди, я тебе ещё доброту твою припомню, улью щей на ложку, мало не покажется! Я девочка не злопамятная, отомщу – и забуду. Пока я планировала страшную месть, моя будущая жертва отвесила поклон членам комиссии и решительно направилась в сторону узкой двери из обшитого железом (и зачем, спрашивается?) морёного дуба. Так, я не поняла, ты куда собрался, красавчик, я ещё даже месть не спланировала?! Понимая, что ещё немного и объект моего справедливого воздаяния исчезнет из виду, я резво метнулась к Лучезару, локтем отпихнула какую-то крашеную швабру, увивающуюся вокруг него, и горячо зашептала:
– Лучезар, эй, Лучезар, смотри, видишь того парня, что к двери идёт?
– И что? – недовольно буркнул Лучезар, пытаясь отодвинуть меня прочь, – Веснушка, меня парни не интересуют, я на девицах специализируюсь.
– На дурости ты специализируешься, – зашипела я, запуская острые, пусть и короткие ноготки ему в руку, – это тот самый козёл, который меня в канаву бросил!
Синие глаза Лучезара потемнели, как небо перед грозой, а я довольно улыбнулась и направилась к Дуняше и Василисе. Всё, теперь красавчик точно никуда не исчезнет, если надо будет, Лучик его и из-под земли достанет и обратно под землю отправит. По частям. Причём голову в последнюю очередь. Мне и делать ничего не придётся... Так, стоп, то есть я сама в отмщении и не поучаствую, что ли?! Не-е, я так не согласна, надо предупредить Лучезара! Я опять метнулась к парню, уже привычным жестом отпихнула с дороги какую-то рыжую девицу, из одежды на которой были только драгоценности и ткань, намотанная на тело (погорелица видать, нет одёжи-то приличной!) и горячо зашептала:
– Лучезар! Лучик!
– Да чего тебе?! – рыкнул Лучезар. – Веснушка, хорош налаживанию дружеских отношений с будущими коллегами мешать!
Я посмотрела на рыжую погорелицу и не сдержалась:
– Это чем ты таким заниматься собрался, что у тебя такие коллеги?
– Чем надо, тем и собрался, – огрызнулся Лучезар. – Говори, зачем пришла?
– Ты того парня без меня не трогай, ладно?
Лучезар сначала приоткрыл рот, чтобы отправить меня по интересным, но не очень приличным местам, затем нахмурился, пытаясь понять, о чём я вообще толкую, а потом медленно кивнул и хмуро предупредил:
– Ещё раз в разговор влезешь, сам в канаву кину, поняла?
– Слушаюсь и повинуюсь, – отвесила я подсмотренный у одного восточного мудреца, приезжавшего в наше село к своему дальнему родичу поклон и с чувством выполненного долга направилась к подружкам. А Лучезар-то каков, а?! Девицы вокруг него так и вьются, так и порхают! Что и говорить, кровь не водица, Алексея Романовича тоже в молодости девичьей грозой звали.
Подойдя к тому месту, где оставила девчонок, я увидела одиноко стоящую у самой стенки Дуняшу, Василисы же нигде не было.
– А её позвали, – пояснила Дуняша, поймав мой удивлённый ищущий взгляд. – Ты разве не слышала?
Я развела руками, да, не слышала, так увлеклась продумыванием плана мести, что отвлеклась и всё на свете забыла, со мной такое часто случается. Ладно, ничего страшного, не последний раз с Василисой встретились, увидимся ещё. В этот момент Дуняша, которая в моём присутствии осмелела и с любопытством вертела головой по сторонам, толкнула меня в бок и пропищала:
– Смотри, смотри какая красавица!
Я повернулась в указанную сторону и сначала скользнула взглядом по знакомому с происшествия у канавы рыжеволосому увальню, затем по тощей черноволосой девице в мрачных одеждах, делавших её удивительно похожей на обгорелую спичку, потом по двум русоволосым девчушкам, что-то увлечённо мастерящих прямо на полу. Э-э-э, я что, не туда смотрю? Я повернулась к Дуняше вопросительно приподняв бровь. Знаю, что от этого становлюсь похожей на старую дворняжку, которая жила у нас с мамой, но ничего с собой поделать не могу. Привычка.
– Да вот же! – воскликнула Дуняша, и в этот миг по залу оглушительно пронеслось:
– Лучезар!
Мы с Дуняшей синхронно подпрыгнули и с таким тревожным видом проводили взглядом парня, словно на бой с разбойничьей ватагой его отправляли.
– Что, тетёхи деревенские, как одного мужика на двоих делить будете? – прозвучал рядом с нами тягучий, завораживающий, даже несмотря на безграничное презрение и обидные слова девичий голос.
Дуняша залилась краской и принялась отчаянно теребить уже изрядно замызганную косу, а я резко повернулась в сторону говоруньи. Кто это у нас такой смелый? Статная зеленоглазая девушка с нежным румянцем на бледных щеках коротко усмехнулась, отбросила за спину пышную волну тёмно-каштановых волос и свысока посмотрела на меня. Я подбоченилась и, скользнув по девице взглядом, бросила будто бы в никуда:
– До чего же некоторые воображать любят! Особенно на пустом месте!
– Это ты пустое место, – презрительно выплюнула красотка и, легонько пнув своим лакированным модельным сапожком по моему лапоточку, добавила. – В лаптях.
– А коли завидно, – медовым голоском пропела я, – так завидуй молча! Моя-то обувка не жмёт, не натирает, от жары спасает, от холода бережёт, а в твоих сапожонках ноги словно в темнице сырой!
– Да что ты понимаешь, дура! – вызверилась девица, но тут опять раздался оглушительный крик: 'Дуняша', и моя подружка, вся закрасневшись, на подкашивающихся от волнения ногах направилась в сторону приёмной комиссии.
– Ты слышала, какое глупое имя у этой пигалицы? – прощебетала грудастая блондинка, подходя к зеленоглазой стерве. – Боги, во что превратился Волшебный Университет, берут всякое отребье, от которого этим пахнет... как его... Ну, ещё от кошек бывает, собак, птичек... Милочка, напомни, я забыла!
– Милочка вам обязательно это слово напомнит, она его очень хорошо знает, ведь из одного только этого вещества и состоит, – очень серьёзно, почти торжественно произнесла я и наивно похлопала ресничками. – Верно, милочка?
Всё, теперь главное вовремя смыться, пока разъярённая девица отчаянно шлёпает пухлыми губами, словно вытащенная из вода рыба. Да когда же уже меня позовут?!
– Веселинка! – раздалось над залом, и я легкокрылой птичкой скользнула к столу, стараясь не обращать внимания на змеиное шипение за моей спиной. Пока-пока, девоньки, очень неприятно было встретиться!
– Веселинка, дочь Резеды из села Чащобного, – выпалила я и широко улыбнулась, глядя поверх голов членов комиссии.
– Очень хорошо, – Боян усмехнулся и провёл рукой по бороде, Илья Иванович тоже одобрительно крякнул. – На кого же ты поступить хочешь?
Я замялась, думая, как лучше ответить: честно или вежливо. Решила, что вежливость важнее и сказала:
– На Фею. А дополнительной специальностью, если позволите, выберу Помощницу.
– Ты и Фея?! – брезгливо воскликнула Фея-крёстная. – Ничего общего!
Не думала, что когда-нибудь так будет, но я полностью согласна с этой дамой. Только вот выбирать-то мне не приходится, к сожалению, поэтому я мило улыбнулась, прижала ладошки к груди и, преданно глядя в глаза Фее, выпалила:
– Я буду стараться! Очень! Правда-правда!
Фея скривилась, словно ведро красной смородины, причём недозрелой, проглотила, пожевала губами, а потом недовольно процедила под одобрительными взглядами коллег:
– Ладно уж. Ты будешь Феей.
Уф-ф-ф, меня приняли, только что-то мне подсказывает, что это далеко не самое сложное... Ладно, выше нос, всё будет хорошо!
Глава 5. В змеином логове
После того, как я пышным пером неведомой мне птицы (не иначе, ради такого дела легендарную Сирин-птицу ощипали!) написала заявление о приёме меня на факультет Фей, с внутренним удовлетворением указав дополнительной специальностью Помощницу, Фея-крёстная взмахом руки указала мне на изящную полупрозрачную дверь, всю изукрашенную узорами, повторяющими крылья бабочек. Странно, раньше я этой двери не видела, хотя пока ждала вызова, от нечего делать, внимательно рассмотрела зал.
– Что-то не так? – поинтересовалась Фея-крёстная, недовольно поджав сочные пухлые губки, словно созданные для поцелуев, хотя лично я с трудом представляла себе безумца, способного отважиться на поцелуй моего декана. Если только совсем отчаянный, которому жить надоело.
– Понимаешь, девочка, – Боян, видя что мой непосредственный декан не спешит с объяснениями, с улыбкой повернулся ко мне, – дверь эта, как ты уже, возможно, догадалась, волшебная. Она принимает вид того факультета, на котором будет обучаться студент и ведёт непосредственно в аудиторию для сбора курса. Мы так сделали специально для того, чтобы избежать путаницы.
– А со студентами других факультетов мы совсем не будем пересекаться? – огорчённо спросила я, сразу вспомнив о Василисе и Лучезаре.
– Почему это вдруг не будете? – хитро усмехнулся Илья Иванович. – В столовой, в библиотеке, в перерывах между занятиями, в коридорах, в общежитиях, да и сами лекции-практикумы могут быть общими. Так что не переживай, не на век расстаётесь!
– Может быть, хватит болтать?! – рыкнула на меня Фея-крёстная. – Беда с этими деревенщинами, вечно лезут со своими глупыми вопросами, ничего сами понять не могут! А ещё Феями хотят стать, ха!
Я вспыхнула и невольно стиснула кулаки. Вот выдра!
– Зря вы так, любезнейшая, – укоризненно покачал головой молчавший до этого Кощей Кощеевич. – Любопытство – основа магии, ведь оно будит воображение, дарит крылья и стирает границы.
– Я и говорю, глупые, беспардонные девки, – упрямо фыркнула Фея.
Больше терпеть я не стала, резко повернулась и широким шагом, но не бегом, не дождётесь, направилась к двери. Вот ведь ведьма-то, как её только земля носит! Кипя от возмущения и незаслуженной обиды, я даже не заметила, как распахнулась дверь, просто перешагнула через порог и не очень приветливо буркнула:
– Всем привет!
– Веселинка! – на меня налетела Дуняша, стиснула в объятиях, словно мы с ней года три не виделись, затормошила, возбуждённо щебеча. – Как здорово, что тебя тоже на Фею приняли! Будем на лекции вместе ходить, а если повезёт, то и в одной комнате поселимся. Ты согласна?
От звонкого жизнерадостного голоска подружки моя обида, приглушённо ворча, залегла в самой глубине сердца, гнев развеялся дымом лесного пожарища, а настроение снова стало хорошим, даже отличным. Как говорится: 'Сгинет пусть земля и небо, мы на кочках проживём!' Плевать, переживу и не такое, главное – учёба и поиск достойного спутника жизни, а всё остальное – ерунда, не стоящая моего внимания и душевного спокойствия. Вот так вот. Ободрённая такими размышлениями, я подмигнула Дуняше и с любопытством окинула взглядом аудиторию, в которую меня занесло. Ничего особенного: светло-песочного цвета стены, три ряда парт по пять штук в каждом, стулья совсем как в обычной, ничем не примечательной школе. Перед партами стоит видавшая виды кафедра, а справа от неё на стене висит обычная доска, в той школе, куда я ходила, была точно такая же. Я даже прищурилась, пытаясь разглядеть в правом нижнем углу доски надпись: 'Ветка дура', которую лично выжгла с помощью едкого сока одолень-травы. Надписи, естественно, не оказалось, пока, по крайней мере. Так, с обстановкой разобрались, теперь самое время на своих одногруппниц посмотреть, с какими девицами придётся гранит науки под пудом соли поедать.
Я перевела взгляд с обстановки на девушек, разбредшихся по всей аудитории, и прикусила губу. Девушек с моего курса можно было условно поделить на три группы: высокомерные куклы, скорее всего, наследственные Феи, горожанки или дочки обедневшей знати и деревенские, сразу бросающиеся в глаза своими платочками-лапоточками. Кроме Дуняши и меня деревенских было ещё три девчушки: одна, даже более конопатая чем я, сосредоточенно вязала носок, не обращая внимания ни на что происходящее, две другие постреливали по сторонам ясными серыми глазами, изредка смешливо фыркая в уголки цветастых платков. Хорошие девчонки, надеюсь, подружимся. Горожаночек тоже было пятеро, они держались каждая наособицу и пугливо посматривали по сторонам, причём не прямо, а как-то искоса, исподволь. Наряды этих девушек представляли собой что-то среднее между пышными платьями кукол и нашими сарафанами, вместо платков на головках красовались разной степени изящности и потёртости шляпки. Мне особенно понравилась шляпка у одной бледной, будто ни разу солнечного света не видела, черноглазой брюнетки, чьи густые волосы падали на плечи небрежными завитками. Я с таким интересом смотрела на эту сказку из шёлка и перьев, которую даже глупо было назвать шляпкой, что брюнетка почувствовала мой взгляд, хмуро посмотрела на меня и повернулась спиной. Подумаешь, тоже мне заморская птица, желтобрюхая синица! Я фыркнула и тоже отвернулась, переключив внимание на высокомерных красоток. Ох, чует моё сердце, не будет у нас с ними мира да согласия, ох, не будет! Я ещё больше укрепилась в своих подозрениях, когда увидела среди этих потомственных Феечек двух красоток, с которыми успела поругаться в зале. Самое неприятное, что девицы тоже заметили нас с Дуняшей и что-то усиленно защебетали своим подружкам, совершенно невоспитанно тыкая в нас пальцем. Тоже мне, благородные девицы, ведут себя как обычные досужие сплетницы!
– Дамы! – неожиданно раздался звучный мелодичный голос, в котором я не сразу узнала голос нашего декана, – присаживайтесь, начнём первое собрание курса!
Простая в общем-то фраза прозвучала приказом, даже высокомерные красотки замолчали и стали садиться за парты, шурша юбками и пытаясь запихнуть пышные подолы под стол. Хе-хе, вот он, плюс сарафана, не надо за столом как в сугробе сидеть! Пока мы занимали места, садясь кто парами, а кто и по одному, Фея-крёстная величественно прошествовала к кафедре и встала за ней нерукотворным памятником самой себе. Такая же неподвижная, величественная и обжигающе-холодная.
– Я надеюсь, все готовы? – процедила Фея-крёстная, когда все расселись по местам и преданно уставились на своего сурового декана. Или изобразили преданность во взоре, как уже замеченная мной брюнетка. Или просто смотрели, не притворяясь, как Дуняша, например, или та девчушка с носком. Потрясающе, она даже под партой вязать ухитрялась!
– Итак дамы, – Фея-крёстная ещё больше выпрямилась и изобразила на губах подобие улыбки, улыбаться по-настоящему она, сильно подозреваю, не умела, – Вас приняли на самый чарующий и самый благородный факультет нашего славного Волшебного Университета.
Декан замолчала, давая нам возможность проникнуться величием данного события. Среди девчонок ветерком пролетели шепотки, которые быстро увяли от выразительно приподнятой бровки нашего декана. Что ж, во всём можно найти плюс: зато никаких проблем с дисциплиной у нас на факультете точно не будет. Всех сейчас так заморозят, что только к выпускному и оттаем. Вот интересно, Снежная королева нашему декану часом не родня?
– Учитывая специфику нашего факультета и ту ответственность, которая ложится на плечи каждой нашей выпускницы, – продолжила вещать Фея-крёстная, – изначально у нас был самый строгий отбор при поступлении.
К чему привёл этот отбор, напомнить? Я хмыкнула, за что моментально схлопотала ледяной взгляд декана. Бр-р-р, так и насморк подхватить недолго. Ладно, не буду отвлекаться, о чём там наша деканша вещает? Я навострила ушки, но, как оказалось, выбрала наихудший момент для того, чтобы стать внимательной. Ничего хорошего я не услышала, только презрение и холодную неприязнь к тем, кто не носит гордого имени потомственных Фей. Ой, можно подумать, мы прям ночей не спали об этом факультете дурацком мечтали! Да если бы на Помощников не было перебора студентов, я бы даже близко к этим задавакам не подошла.
– Я обращаюсь к тем, кто не является Феями-наследницами, – декан повысила голос и буквально пронзила каждую из нас своим взглядом. – Не воображайте, что вам здесь рады и будут относиться снисходительно только потому, что у нас мало студентов. Наоборот, именно с вас будут спрашивать строже, ведь вы ничего не знаете о магии, а о благородстве и подавно!
– Госпожа декан, пусть эти простолюдинки дадут письменное согласие мыться каждый день, а то от них деревней воняет, не продохнуть! – капризно протянула уже знакомая мне зеленоглазая девица и демонстративно помахала ладошкой перед носом, словно разгоняя дурной запах.
– Аурелия, мне показалось, или вы позволили осквернить свою речь плебейским словом воняет?! – нахмурилась Фея-крёстная. – Что же касается основного содержания Вашего заявления, то я с Вами полностью согласна. Феи-наследницы могут быть свободны, все остальные сначала заполнят ряд документов.
Красотки направились к выходу из аудитории, брезгливо подбирая свои пышные юбки, чтобы не осквернить их прикосновением к нам, простым смертным.
– Пока, плебейка, – прошипела Аурелия, останавливаясь напротив меня и глядя на меня как на насосавшуюся крови пиявку, – очень скоро ты вылетишь из Университета.
– Только после тебя, – не осталась я в долгу и демонстративно отвернулась к Дуняше.
Красотка ещё немного постояла рядом со мной, угрожающе посопела, стараясь при этом сохранить презрительно-величественное выражение на своём кукольном личике, но после окрика Феи-крёстной всё-таки покинула аудиторию. Уф-ф, мне даже дышать легче стало, от этой крыски разило как от взорвавшегося котла с ароматическим зельем!
– Итак, – декан презрительно дёрнула уголком рта и звонко хлопнула в ладоши, после чего перед каждой их нас возникла чернильница с маленьким пёрышком и пухлая стопка бумаг, – внимательно изучите эти документы и поставьте свою подпись в левом нижнем углу каждого из них. Поднимите руку те, кто не умеет читать или писать.
А вот это было уже самое настоящее хамство. Я вспыхнула до ушей и крепко стиснула кулаки, удерживая себя от готовых сорваться с уст резких слов. Терпение, Веселинка, терпение, помни, месть – это блюдо которое едят холодным.
– А теперь поднимите руки те, кто путает право и лево, – процедила Фея-крёстная, продолжая испытывать наше терпение.
Руку робко и застенчиво подняла одна из горожаночек в когда-то модном, но теперь изрядно поношенном и вылинявшем платье, украшенном на груди кокетливой бутоньеркой и одна сероглазая девчушка в тёмно-синем сарафане. В принципе, я тоже могла поднять руку, я с детства путаю право и лево, но дракон меня сожри, если я признаюсь в этом нашей деканше!
Фея-крёстная страдальчески подняла глаза ввысь, нарочито тяжело вздохнула, болезненно морщась помассировала висок своими длинные белоснежными пальцами, которые ничего тяжелее пера да, может быть, иглы для вышивания и не держали, но потом всё-таки снизошла до объяснений:
– Левая сторона – это та, где расположено сердце, соответственно другая сторона – правая. Это понятно?
Даже не ожидая ответа на свой, как оказалось, риторический вопрос, декан продолжила:
– Итак, не будем терять время зря. Заселение в общежитие строго до двенадцати, если не успеете, – Фея выразительно пожала плечами.
Мы с Дуняшей синхронно посмотрели на часы и приглушённо охнули: было уже без четверти одиннадцать, а надо же ещё добраться до общежития, не говоря уж о том, чтобы внимательно прочитать и подписаться во всех этих дурацких бумажках.
– Так, – я решительно заглушила нарастающую панику и ободряюще сжала похолодевшую руку подружки, – без паники. Я очень быстро читаю каждый документ и коротко пересказываю тебе его содержание, потом мы ещё быстрее подписываем каждая свой экземпляр. Согласна?
