Текст книги "Новое (СИ)"

Автор книги: Елена Галузина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

  Новое.

   Часть 1.

  На заре...

   «Перед закатом, когда солнце находится уже совсем близко к горизонту, приобретая сначала желтоватый, а затем оранжевый и, наконец, красный цвет, небо вокруг него также окрашивается в золотистые тона. Ближе к горизонту золотисто-жёлтые краски сменяются розово-оранжевыми и затем, у самого горизонта, красными. Наиболее ярко заря сияет сразу после захода солнца»1, – в каюте раздался ностальгический вздох. Глаза увлажнились. Организм как-то сразу почувствовал нехватку жидкости.

   «По мере погружения солнца под горизонт заря приобретает вид сегмента, а небо над ней быстро темнеет. Над центром зари, на высоте около 25˚, появляется овальное пурпурно-розовое пятно – „пурпуровый свет“. Пурпуровый свет быстро увеличивается в размерах, как бы спускаясь за золотистую зарю. Через некоторое время он превращается в узкую полоску, ограничивающую сверху жёлтый сегмент зари»2, – вздох повторился. Сентиментальный обитатель каюты впал в воспоминания. Вздохи участились и привлекли стороннего наблюдателя.

   «Однако заря окрашивает не только западную часть неба. Сразу после того, как солнце скроется за горизонтом, на восточной, противосолнечной стороне появляется сегмент голубовато-пепельного цвета, похожий на дымку. Это тень Земли на атмосфере. Над этим сегментом тянется розовая полоса – пояс Венеры. По мере погружения солнца под горизонт пепельный сегмент увеличивается, пока не сольётся с темнеющим небом»3, – житель каюты совсем испереживался, весь будто поник. Впрочем, у него реально что-то поникло.

   "К концу сумерек тень Земли закрывает большую часть небосвода. Пурпуровый свет гаснет, пояс Венеры бледнеет и исчезает. Заря бледнеет, тёмно-красные тона у горизонта видны более отчётливо. На небе загораются первые звёзды.

   На утренней заре смена её красок происходит в обратном порядке.4 Ссылка на Википедию", – донес до слушателя хорошо поставленный голос.

  – Вики... чего?

  – «Общедоступная многоязычная универсальная интернет-энциклопедия, реализованная на принципах вики»5.

  – Каких принципах?.. Впрочем, хватит! – обречённо махнул рукой-веткой леший, вздохнул и почесал лохматую бороду, – Куда укатился мир!

  – Не укатился, а развивается! – выразил несогласие цветок подглядывающего и подслушивающего нивяника, вырастая на панели управления и раскрывая белые лепестки.

  – Поспорим? – ехидненько поинтересовался зелено-коричневый представитель растительного и не совсем мира.

  – Во! – лепестки сложились в «фигу».

  – Грубиян! – шевельнулись поникшие, лишенные тургора листочки.

  – С кем поведешься...

  – Всё равно – грубиян!

  Лепестки цветка по-наполеоновски переплелись под желтой сердцевиной, исторгнувшей тяжёлый вздох.

  – И чего с этой «викой» я буду делать? – бормотал под крючковатый нос леший, включая прибор видеонаблюдения.

   Перед ясны очи представительного представителя лесной нечисти, а может и чести или части...в общем, сами знаете кого, развернулось блюдечко с наливным яблочком.

  – Эппл отдыхает, – прокомментировал обиженный нивяник.

  – Хто? – переспросило лохматое нечто.

  – «Яблоко».

  – Что «яблоко»? Наливное, как обычно, – ответил сам себе леший.

  – Яблоко, в смысле у «Яблока» надкусанное.

  – У какого яблока яблоко надкусанное? – леший покосился на нивяник.

  – У «Яблока», которое «эппл», – флегматичный нивяник рассматривал прикорневой листик, всем своим видом показывая несостоятельность лешего. Тот вздохнул, примирительно посмотрел на цветочек.

  – Ладно, объясни старику.

  – М-ха! Старик! Не надоело рядиться в пугало?

  – Это – конспирация! У них, – палец лешего указал нижнее направление, – так принято!

  – Я тебя к информационной системе подключил? Подключил! Информацию добыл? Добыл! Ты, пенёк, почему её ещё не освоил?

  – Давно дома не был, решил вспомнить как там зорька ясная выглядит... – мечтательно произнес леший и закрыл глаза.

  – Зорек ясных нынче тама почти нет, – ностальгически вздохнул нивяник, утирая лепестком увлажнившийся желтый глаз.

  – Как нет? – встрепенулся леший.

  – А так! «Яблоки» там всякие рулят! Планету загрязняют! – проявил воинственность нивяник.

  – Ты чего, Ромашка? Как может яблоко планету изгадить?

  – Такое может!

  – А ну, покажи мне его!

  – Да пожалуйста! – на экране появилась статья из Википедии.

  – Опять эта вики...пеки... – вскипел леший.

  – Считай, это большой талмуд, где многое записано, – соблаговолил объяснить нивяник.

  – А яблоко?

  – Компанию так назвали. Устройства разные делают, в том числе и для прочтения информации.

  – Толмачи, значит.

  – Ну вроде...да.

  – А яблоко причём?

  – Любили, вот и назвали.

  – Кого любили?

  – Яблоки.

  – Кто?

  – Создатели компании.

  – При чём тут толмач?

  – А леший их знает... – сдался нивяник и пожал плечиками-листочками, – Ты, вон, совсем ку-ку по их меркам. С растением глаголешь.

  – И вовсе я не знаю. Покажи мне их, что ли...

   Блюдце выросло до размеров небольшого озерца. По «водице» пошла рябь. Яблоко увеличилось в размерах, потускнело, изменило цвет на телесный и скинуло смазливый зелененький листочек. Теперь можно было вспоминать анекдот про Вовочку, учительницу и директора, перепутавшего яблоко с... С тем, куда все направляются, если очень плохо.

  – Это как...

  – Ушли из зоны сигнала, – прервал нивяник вспыльчивого лешего.

  – Убери, – махнул рукой «пенёк», – сколько до них лететь?

  – Месяца три.

  – Ты думаешь, она меня дождалась?

  – Ты сам знаешь ответ.

  – Знаю, – леший вздохнул и побрел в отсек криосна.

  – Вот и спи. Не береди душу, – нивяник погасил и свернул «озеро». Лишь неяркими звездочками блестели на панели звездолёта индикаторы.

  Секретный код.

   «Вируле́нтность (от лат. virulentus – „ядовитый“) – степень способности данного инфекционного агента (штамма микроорганизма или вируса) вызывать заболевание или гибель организма. Вирулентность зависит от свойств самого инфекционного агента, а также от чувствительности (восприимчивости) организма-хозяина.»6

   «Из Википедии», – подумалось после прочитанного. Леший перечитал текст ещё раз.

   Как же изменилось мировоззрение. Когда он улетал с Земли, увозя мутантные формы организмов подальше, даже не предполагалось его возвращение. Точнее, их возвращение.

   Созданные его спецами организмы оказались агрессивными, быстро приспосабливающимися к разным условиям жизни созданиями. Они множились до поры до времени, потом уничтожали сами себя. Вдохновенно, жестоко и не задумываясь о последствиях. Они оказались нетерпимы к иным разумным формам. К таким, как он, как те, кто населял корабль, много веков подряд бороздивший космос в поисках новой родины и так её и не нашедший.

   Леший погрузился в невеселые воспоминания. Полученные новые формы поначалу казались излишне хрупкими. Практически лишенные волосяного покрова, с тонкой кожей, опорой на две точки и большим мозгом. Да-а... Мозгом занималось именно его подразделение. Хорошие у него специалисты были. Асы! Такую модель сварганили!

   Лицо лешего осветила улыбка, сменившаяся гримасой боли. Его сотрудников уничтожили ими же созданные организмы. Гордость – мозг, самообучающийся и развивающийся, додумался до мятежа. А может это и не мятеж был? Так, детская любознательность...Эх!... приведшая к краху...

   Вышли детки погулять. Догулялись! До зеленых соплей и высокой температуры. А белок к подобному отношению весьма чувствителен. Что-то пошло не так. Скорость развития мозга замедлилась. Значительно. Зато появились эмоции, чувства. Злоба, неприязнь, зависть, ненависть. Неплохой набор, не правда ли? Как раз то, что нужно для самоуничтожения. Так считали его коллеги. Просчитались. Эмоции изменили не только генетический код биологических систем, но и окружающих их вирусов. Леший замер, вспоминая давно минувшие события.

   Мутации в вирусах «поправили» структуру белка, сделав её менее уязвимой, что позволило паразиту дольше сохранятся в среде, вне организма хозяина. Наследственный материал тоже претерпел изменения. В один нисколько не прекрасный день асы поняли, что им конец. В прямом смысле. Смертельный вирус стал заражать создателей. Срочно принятое решение отправить на Луну тех, кто не был инфицирован поддержало большинство. Лешему пришлось подчиниться.

   Позже его уцелевшие сотрудники создали лекарство, но оно стоило ему очень дорого. Он сам вызвался тестировать панацею. Он выжил, но навсегда приобрел свойства, от которых хотелось избавится. Так произошло и с оставшимися на планете.

   Погуляв в сласть, вирус исчез из организмов созданных биосистем, расплодившихся безмерно. Носителями оставались лишь несколько ученых, разработавших лекарство и разгадавших генетический код заразы.

   На Луне благополучно переждали бедствие и захотели домой. Дабы избежать повторного заражения, начальство постановило: отправить переболевших куда подальше, пока все вирусы не помрут в их организмах или их организмы не помрут от чего-нибудь ещё. За одно попросили присмотреть планетки для переселения. Леший улетел, унося с собой боль утраты. Та, что была его единственной любовью, осталась на Земле.

  Путь домой.

  – Мико! Ми-ико! Мико Рриза, просьба появиться-таки в рубке! – не выдержал и рявкнул Древень, призывая жену.

  – Древ, ну чего ты...так громко. Мико всегда занята. Её забота – связь внутри корабля и снабжение.

  – Знаю я её связи... – пробурчал Древень.

   Леший вздохнул. Он прекрасно понимал Древня: красавица жена выглядела значительно моложе мужа-ревнивца. И многим нравилась. Он обречённо вздохнул.

   Если бы они всё могли оставаться в истинной форме, то и вопросов не возникло. Мико выполняла бы свои обязанности, кормила и лелеяла мужа, за детками присматривала. А он? Тоже бы выполнял. Рос, толстел, цвёл и опылял... опылял...М-дя... Молодых березок и осинок. Древень – он и есть древень. Любую пыльцу произведет и потомков оставит. Где появится, там то осинник образуется, то дубовая рощица, то березнячок... Для благого дела оно, конечно, пользительно, но для нервов Мико... Род Рриза вообще нервный.

   На осинник тот на отрез отказалась работать. Он, Леший, кое как уговорил своего старого знакомого отпрысков командировать. Син Окиво ломался долго. Хитёр старик! Вытребовал место лаборанта для младшего, но Леший не в обиде. Действительно мозговитый парень оказался. Дурака бы он к себе в подразделение не взял и, связи бы не помогли. Леший вздохнул. Жалко паренька: погиб одним из первых.

   – Да, Бабак, действительно замкнуло. Хорошо я посмотрю, – в рубку вошла Мико. На неё вирус оказал большее влияние, чем на мужа. Если Древень часть времени мог проводить в истинном виде, то Мико «застряла» где-то на половине. Сплетение гифов образовывало плодовое тело, но не привычную шляпку и ножку, а тело биологической системы. Человека! Леший скривился от слова, оно вызывало у него негативные эмоции. Сколько лет прошло, а так и не привык. Человек, люди... сколько боли!

  – Дорогой, чего звал-то? – гифы постепенно перестраивались, превращаясь в розовую кожу. Мико всегда носила плащ. Разгуливать без него она считала неприличным. И без того на неё заглядывались многие. И предлагали многое... Вон Древень кипит. Под тонкой корой вздулись вены. Опять забыл о давлении. Сейчас превращаться начнет. Мико достала из холщовой сумки второй плащ, зеленый. У неё он белый, с вкраплениями рыжего, коричневого, фиолетового. Красиво. Мико отвлеклась. Муж уже трансформировался и из-за беспечности сверкал голой пятой точкой. Да ла-адно, Леший свой. Он и не такие прелести видел.

  – Прикройся! – зеленый свёрток полетел в мужа, – Поблагодарил бы...

  – Спасибо, – процедил сквозь зубы Древень. Он злился на себя. Опять кровь ударила в голову, точнее не кровь, древесный сок. По биологическим часам скоро распустятся почки. Да, в человеческом организме почки тоже есть, и если они распустятся, то всё...конец! Потом цветение. Древень прикрыл глаза. Последнее время он в холостую производил пыльцу. Корабль не выдержал бы ТАКОГО приплода. Поначалу пыльцу складировали, потом просили переходить на время размножения в человеческую форму. Там хоть контролировать себя легче...кому-нибудь...только не ему! А!!!

  – Мико, я опять слышал...

  – Весь разговор? Или как обычно только начало? – Мико кокетливо поправила плащ. Она прекрасно знала, чем дело закончится. Попросить, что ли, Лешего предоставить им рубку на пару часов?

  – Я погуляю с проверкой... до вечера, – Леший сам догадался. – Роман, компанию мне составишь?

  – Есть! Только системы переведу, к тебе в каюту, – нивяник юркнул в панель. Огоньки потухли. В рубке наступил полумрак. Леший тихонько ретировался за дверь.

  – Ты думаешь, им времени хватит? – Леший поскрипел бородой.

  – С учётом прошлого раза – нет!

  – Тогда блокируй двери до утра.

  – Есть!

  Обход корабля с проверкой – дело, несомненно, долгое и никому не нужное.

  – К Бабаку схожу. Мико говорила там чего-то замкнуло.

  – Это Бабака на Мико замкнуло, – проворчал нивяник. – Системы в норме. А Бабак – нет. Берзовик совсем голову потерял.

  – Не обвиняй Бабака. Сейчас всем не просто. По земному времени – весна.

  – Может месяца три-четыре на орбите повисеть? А команду в криосон?

  – А потом получить медленно передвигающихся невыспавшихся зомби. Поработают спустя рукава и по новой – весна! Нет пусть пар сейчас выпускают!

  – И даже пень... – начал музицировать цветочек.

  – Не даже. И березкой я никогда не был, – оборвал песенку Леший.

  – Пень ты, пень! Дано бы...

  – Нет! Уже не пень, – Леший показал нивянику человеческую руку.

  – Как! Опять! – ненатурально удивился нивяник.

  – Не паясничай! – Леший толкнул дверь своей каюты.

  – На обход не пойдешь? – участливо спросил цветочек.

  – Не пойду, чего команду тревожить зазря, – владелец каюты закончил рыться в шкафу, извлёк одежду и разложил её на диванчике, критически осмотрел, потом уставился в полированную стену, закрывающую иллюминатор.

  – Чем не доволен? – нивяник проклюнулся зелёным проростком на недавно созданной панели.

  – Всем! Я опять стал человеком!

  – Ты так и не смирился с фактом, – желтый глазок нивяника поник.

  – Я надеялся, что со временем превращения станут более редкими. Тщетно...

  – Они стали... – не окончил Ромашка.

  – Да! Они происходят всё чаще. Я оборачиваюсь в человека не раз месяц, а практически каждый день.

  – Я тебя не видел...

  – Ночью. А сегодня уже вечером... Промежуток уменьшается. Человеком я остаюсь дольше.

  – Может быть, тебе поговорить с Мико? Она прошла через это раньше многих.

  – Говорил. Странно, но ей в человеческом теле нравится. Говорит, что достигла необычных вершин...

  – Ну, да! Она же по жизни в корнях Древня была. Симбионт. Зависимость от мужа. А сейчас – такая...Ух! – нивяник возбужденно передёрнул плечиками-листиками, – Да и мобильность... – нивяник заглянул в глаза Лешему, – Эй! Ты чего?

  – Связи, сложившиеся многие века рвутся. Боюсь, уже нет разумного леса.

  – Наши этого не допустят.

  – Мы смогли пережить только одну напасть...

  – Ты думаешь?

  – Я не знаю. Может быть и они стали другими.

  – Ты надеешься встретить её?

  – Я не знаю... Если и она стала другой?

  – Если выжила... – Леший вздрогнул от произнесенных слов. Лицо закаменело.

  – Мог бы...

  – Мог, – нивяник не чувствовал за собой вины. – И ты мог. Мог остаться с ней. Почему не сделал? Ты ведь не был заражён.

  – Я – носитель многих генов, – на руке показались когти, украшенные шерстью. – Со мной жертв было на много меньше.

  – Тогда ты поступил правильно.

  – Правильно... – Леший присел на край диванчика, заметил прилипший коричневый листик на ноге, потянул. Листик оторвался, оставив маленькую ранку. Набухла капля крови, сорвалась и покатилась вниз, оставляя за собой алую дорожку, – Больно...

  – Затяни, – нивяник кивнул на нижнюю конечность. Леший недоуменно уставился на растение, – А...это... – ранка затянулась.

  – Ты сделал выбор...

  – Я предал её.

  – Или спас.

  – Я не знаю...

  – Так скоро узнаешь.

  – Они могут не дать разрешение на посадку.

  – Дадут, вируса на корабле нет. И уже давно. А о мутациях можно умолчать. Ещё не доказано, что они вызваны вирусом. Мы слишком долго болтались в космосе.

  – Тем более, не дадут... Мы можем «наградить» Землю неправильными генами.

  – И что с того? Там тоже происходят мутации. Если ваши потомки не приживутся, то гены в популяции не закрепятся.

  – Хочешь провести эксперимент по массовому опылению? Пыльцы Древня хватит на мно-о-огих. Представь, он сейчас непонятно что: то ли – разумное дерево, то ли – человек. После опыления женщин родятся детки с березовой корой или в капусте будут розовопопое потомство находить?

  – М-да...

  – То-то же...

  – Может оденешься? – нивяник резко перевёл тему, оглядывая Лешего, – А ты ничего! – лепестки показали большой палец, – Только в душик сходить. Грязь пеньку более присуща.

  – Вода... – мужчина прикрыл глаза, вспоминая ласкающие волны озера. Там он впервые встретил её.

   Лунная дорожка изредка нарушалась плеском воды. Рыба? Или русалки? Кувшинки скрыли свои цветы, и поверхность озера отражала небесные звезды, окружающие огромную желтую Луну.

   Всплеск повторился. Недалеко от берега появилась женская голова. Мокрые волосы отдавали зеленью в серебристом свете. Русалка нырнула. По воде пошли круги. Волны мягко ткнулись о берег и откатились обратно. Где-то в темноте леса раздались соловьиные трели. Русалка опять появилась на поверхности, подплыла ближе к берегу. Её силуэт вырисовался на дорожке света. Она облокотилась на валун, покрытый скользкими водорослями, повернула голову и, над водой поплыли чарующие звуки.

   Сколько раз он слушал зов, бередящий душу, но сегодня почему-то воспоминания не вызвали трепета. Он вспомнил, как она подставляла лицо свету, как на голубоватой коже блестели капли воды, как волосы струились по плечам, прикрывая бледное тело. Странно, картинка, притягательная ранее не вызвала прошлых чувств. Может все в его человеческом теле? Он возненавидел себя ещё больше. Он чувствовал, что снова предает её...

  – И долго ты так сидеть будешь? – выдернул их воспоминаний голос нивяника.

  Леший вздохнул. Что он мог сделать? Ровным счетом, сейчас, – ничего! Он сделал тогда – определил этот чёртов вирус и изолировал зараженных. Он не подверг изменению ее тело...холодное и блестящее в каплях воды... Отчего же его передергивает при воспоминании о ней? Она всегда была для него эталоном красоты. Тогда он даже не узнал её имени, зачарованно издалека наблюдая. Её удлиненные руки, белая тонкая рубаха, плотно облепившая тело, светло-зеленые волосы и заострившиеся черты лица сводили его с ума, парализуя волю и не давая сдвинуться с места. Он так и не смог подойти к ней...

  – Опять завис! В душ! – заорал нивяник, заставляя очнуться от грёз.

   Горячие струи упруго барабанили по порозовевшей коже. Приятно, однако. Что же сегодня с ним делается? Раньше он обходился холодной водой...

  ЦУП.

  – Давно ли был принят первый сигнал?

  – Десять дней назад.

  – Они запросили...

  – Они хотят вернуться.

  – Что показывают системы жизнеобеспечения?

  – Трансформация завершается, сознание стабилизируется.

  – Это хорошо. Степень мутаций?

  – Почти в норме. Через два цикла от них не останется и следа.

  – Справились...почти. Но, всё же подождем данных.

  – Два цикла?

  – Нет, три. Чтоб наверняка. Не хотелось бы повторения. Команда Лешего слишком ценна.

  – А, собственно, почему «Леший»?

  – Однажды, ещё в студенческие времена, он свалился в озеро. Дно илистое. Водорослей и кувшинок – тьма. Вылез весь грязный и злой.

  – Ну, тогда – Водяной!

  – Не-е, у Водяного камуфляжа и рюкзака нет. И бранится от купания он не будет! – гоготнул глава Лунопорта.

  – Действительно... – ответствовал заведующий генетической лаборатории, снова углубляясь в расчёты.

  – Не буду более Вам мешать, Арсений Рудольфович, – откланялся высокий мужчина в форме космического подразделения.

  – Всегда рад Вам помочь, Станислав Белимович, – отозвалось светило в белом халате, накинутом на такую же форму, отличающуюся лишь нашивками службы.

   Станислав Белимович Чёрненький покинул лабораторию и поспешил раздавать указания по подготовке к встрече звездолёта «Бравый». Корабль отправили бороздить космические дали несколько лет назад по заданной траектории, внушив экипажу необходимость поиска новых земель. В действительности, их отправили к звезде, излучающей особый спектр, так необходимый для уничтожения чужеродного агента, попавшего в организмы людей.

  Озеро.

   Чёрненький снова пережил день, когда пропал его друг, Лёвка Муромцев.

  Заядлый рыбак, грибник и просто любитель природы отправился в лес на пеший маршрут. Так друзья и, частично, коллеги из генной лаборатории решили отпраздновать наступление долгожданного отпуска, совпавшего с перемещением и консервацией их профессионального скарба на время ремонта здания. Черненького экстренно вызвали на дежурство, и он жутко завидовал отпускникам.

   Ушли рано утром в субботу, обещали вернуться в понедельник ближе к вечеру... Всё время с туристами поддерживалась связь. Днем Муромцев доложил о возможной задержке. Кто-то растянул мышцы, и приняли решение снизить темп. Поздно ночью зафиксировали сигнал. Весьма странный, похожий на скрип и шелест листвы, изредка прерываемый отрывистыми непонятными фразами и воем. Утром начали поиски.

   Маршрут пролегал по утоптанной тропе среди живописной местности национального парка. Собственно, заблудиться в столь «цивилизованном» лесу мог человек, обладающий высшей степенью топографического кретинизма. Лёвка таковым не был. Парк он знал как свои пять пальцев. И маршрут подбирали легкий, дабы не очень устать при передвижении, чтобы силенок хватило добраться до площадки отдыха с обедом у костра. За три дня планировалось посетить дубовую рощу, священную у местного населения, дойти до реки и подняться в верх по течению до озера, рождающего эту реку. Потом вернуться к тракту, километрах в десяти от водоема. Всё стандартно и безопасно... вроде бы... Оттуда сигнал и получили.

   То, что увидели у озера, Чёрненький не забудет на всю оставшуюся жизнь. Тела людей и людьми-то назвать было трудно. Оплетенные тонкими блестящими нитями, покрытые зеленоватой слизью, грязью, местами одревесневшие, с обрывками одежды, они более напоминали полуразложившиеся останки чего-то растительного. Но самое поразительное – они были живыми! Они передвигались по берегу лесного озера, издавая скрипящие звуки, склонялись к «воде», полоща в ней свои руки-ветви, потом уходили прочь и на некоторое время застывали, цепенея.

   Вода озера напоминала колышущееся желе. Периодически на поверхность поднимался пузырь и с чавкающим звуком разрывался. Удушающе пахло сладковато-тухлым.

   Участники спасательной экспедиции срочно послали за подкреплением. Лагерь отцепили ещё до полудня. Люди столкнулись с неизвестным и явно заразным. Удалось отловить одного такого путешественника. Дайен Окиво, младший научный сотрудник, слишком далеко отошёл от озера, команда «дезинфекторов» его приняла в распростертые объятия и переправила для дальнейшего изучения в спецлабораторию на спутник Земли. «Потеряв» члена команды, «пеньки» (так прозвали потерпевших) сплотились. Ими что-то двигало. Они рассредоточились по береговой линии, зашли в озеро по пояс и замерли так до захода солнца.

   После полуночи караульные отцепления доложили о движении вдоль берега. Наблюдатели зафиксировали появление «русалки». Гуманоидное существо всплыло на поверхность начало голосить и испускать цветные лучи с определённой последовательностью.

   – Матка Боска! Страх-то какой! – Тадеуш Петровский вспомнил свои корни и, видимо со того самого страху, стал храбро подбираться к высокой анорексичной фигуре пришельца.

  – Стоять! -зашипел Чёрненький и, его рука вернула прыткого Теда на место, – Жить надоело?

   Тед повернул к командиру лицо. Глаза подёрнулись пеленой. На Станислава смотрел невменяемый пока-человек.

  – Ого! Всем назад! – раздалось в шлемофонах наблюдателей.

   В лагере Тадеуша передали «дезинфекторам». Герметичный скафандр оказался цел. Тед, впрочем, тоже. Он пришел в себя часа через полтора. Синестет Петровский поведал коллегам, что цветовые лучи и звуки – это призыв. Существу не хватает «подданных». Для захвата территории требуется войско. Идеально его создать из очень преданных поклонников – жителей планеты. Пришелец занялся вербовкой сразу, как только почувствовал развитой разум. Попросту наши туристы наткнулись на озерцо, имеющее агрессивного гостя из космических глубин, и неосторожно покупались. Это в мае-то, когда водица в лишь месяц как освободилась ото льда! Через воду туристы и приобрели вирус, определенный у сотрудника Окиво.

   Кроме вируса у Окиво выявили изменение сознание. Парень возомнил себя молодым волком, стражем водной богини, пришёл в ярость, когда понял тщетность попыток покинуть палату. Он лаял, прыгал на четвереньках, крутился в поисках чего-то. Предположили, что хвоста. Предположение на следующий день подтвердилось. Дайен Окиво постепенно приобретал черты четвероногого хищника. Агрессии прибавилось. Он стал бросаться на изображения людей. В глазах затухал разум. Инстинкты вытеснили человека.

   С огромным трудом зверя успокоили, добавив приличную порцию снотворного. Во сне заметили обратную трансформацию, к сожалению, исчезнувшую при пробуждении, но давшую призрачную надежду.

   Отлов «пеньков» растянулся на целый день.

   Второй в списке стала Мико Рриза. Талантливый ученый, она, видимо, не утратила любопытства и быстро «клюнула на приманку». Приманкой стала «блестящая с умыслом» музыкальная шкатулка. Мико навострила ушки и, очарованная побрякушкой, отошла на расстояние, позволившее «дезинфекторам» заарканить Мико в прямом смысле слова.

   Супруг мадам Рриза обнаружил пропажу благоверной через несколько часов водной медитации в компании хорошенькой лаборантки Светочки. В смысле она была хорошенькой, до превращения в «рябиноподобное» нечто, имеющее зеленые кудри и рыжие грозди пятен по телу. При ближайшем рассмотрении под корой-одеждой проступала шерсть. Каким представителем фауны станет Светочка после трансформации оставалось только догадываться. Но отловилась лаборантка весьма быстро и без задержек. Купилась на еду. Правда, мясца с орехами отведать не успела. Сцапали рыженькую и препроводили в криокамеру, где сладко посапывал серый волчок, лёжа на собственном бочке.

   Бабак Берзовик смешно изображал ползающую живность. Смешно, еже ли не было горько осознавать, что профессионал экстра-класса в лётном деле ползает по траве с остекленевшим взглядом, закапывая руки во влажную землю и все больше обрастает липкой паутиной. Пилота-навигатора отловили, выкопав из почвы под покровом сумерек.

   Десять горе-туристов к ночи перебазировали в криокапсулы. Предпоследним ловили мужа Мико. Богатыря Александра Дубовцева потянуло на накрошенный уставшими «дезинфекторами» салатик. Вытяжка работала замечательно. На столе со свежепорезанной петрушечкой, укропчиком и базиликом ровной горкой высились помидоры. На Дубовцева аромат зелени произвёл неизгладимое впечатление. Кряжистый мужик, превратился в древообразное существо, могучее и древнее, за что и получил кликуху «Древень». Дубовцев танком попер на ограждение к вожделенному салатику. Охрана опешила, по-быстрому вызвала спецов, и Древня сморил долгий сон, перешедший в холодное забытьё на Луне.

   Леший остался один на берегу озера. В течение дня он даже не двигался, так и стоял зеленовато-серым монументом. В облике появилось растительно-звериное, дикое. Спина согнулась, руки безобразно вытянулись. Остатки одежды уже валялись рядом. Кожа покрылась шерстью, когти удлинились. На голове выросли молоденькие гибкие веточки, распустились ярко-зеленые листочки, частично прикрыв пшеничного цвета густую шевелюру. Нос заострился, сухим крючком навис над губой. Голубые глаз потускнели, приобрели грязноватый оттенок.

   «Пасли» Лешего седьмые сутки. Он стремительно худел, пришелец, наоборот, «обрастал» телом. Появились заметные глазу округлости.

  – Он чего? Под бабу косит? – посматривая на голографический экран молвил прямолинейный Тед.

  – Ты где бабу увидел? – не оценил намек на женский пол Чёрненький.

  – Так это... – Тед руками описал две полусферы.

  – А когда этот, – Чёрненький кивнул на экран, – тебе серенады пел...

  – Он всем серенады пел, – прервал Станислава Петровский.

  – Так вот тогда он пол какой имел? – не унимался Чёрненький.

  – Станислав Белимович, он свой пол мне не афишировал, – рассердился Тед, – а сейчас я выстроил догадку на основе визуального осмотра с камер видеонаблюдения.

   Поставил точку в разговоре и пустую кружку на стол взвинченный Петровский, развернулся на каблуках и вышел.

  – Значит, баба... – протянул Чёрненький и поскрёб затылок, – Тьфу, баба... Ни рыба, ни мясо. Рыба? Рыба. Рыба... Рыба! Он ведь что-то в ней нашёл! – наконец-то определился с полом пришельца Станислав. – Будем ловить на треску! Ты у меня треснешь парней приваживать! – погрозил он кулаком экрану и отправился делать срочный заказ на сырые морепродукты.

   Через полчаса берега озера благоухали рыбой так, что коты из ближайшей деревни рисковали сорвать операцию по отлову Лёвки Муромцева. Они противно орали, истошно требуя деликатеса. Леший очнулся и отправился наводить порядок на вверенной ему территории.

  – Не совсем по плану, но тоже пойдет... – Чёрненький напряженно вглядывался в происходящее на берегу.

   Тяжело жужжали майские жуки, в танце страсти производя на свет прожорливых потомков. Ласково порхал вечерний ветерок, навевая иллюзорное спокойствие. В густеющих сумерках надрывался соловей, выкидывая чистые в звучании коленца.

  – Иди же, иди... – уговаривал Станислав друга, мысленно направляя в нужную сторону. Тщетно. Муромцев решил иначе. Он настойчиво двигался строго перпендикулярно береговой линии, не замечая преград в виде кустов и поваленных деревьев. Просто просачивался непостижимым образом сквозь них. Группа захвата двинулась наперерез.

   Муромцев остановился в сотне метрах от озера на круглой махонькой полянке, край которой «упирался» в большую каменюку – местную достопримечательность, давно и любовно прозванную в народе «одинокой горой». Именно эта гора серьёзно мешала подобраться к Лешему. Атаковать его с твердыни было чрезвычайно глупо. Отвесная стена, гладкая и ровная, словно отполированная, исключала тихое подкрадывание к жертве.