Текст книги "Жизнь Марии Медичи"

Автор книги: Элен Фисэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Элен Фисэль
Жизнь Марии Медичи

В этой посредственной женщине стремление к власти преобладало над материнским долгом и честью королевы. Сравнение с великими женщинами, к которым она с гордостью причисляла себя, и Бланкой Кастильской, и Екатериной Медичи, помышлявшими лишь о благе государства и жившими в полном согласии со своими сыновьями, лишь подчеркивает бесстыдство, мелочность и незначительность этой пошлой фигуры интриганки, стремившейся только к удовлетворению собственных интересов, злобы и тщеславия ¹.

Tu Шоссинан-Ногаре, французский историк

Мария Медичи три с половиной века изнемогала в чистилище суровых историков. Франция, не колеблясь простившая кардиналу-министру его черную неблагодарность, в отношении Марии Медичи отличалась необъяснимой злопамятностью. Так и слышишь: «Эти Медичи – захудалый род», […] королева-мать была «грубой, сварливой и не слишком умной». […] Но это только злословие, а не аргументы, и уж тем более не доказательства ².

Франсуа Блюш, французский историк

Глава I
Представительница знаменитого семейного клана

Мария Медичи вела свой род от великих герцогов Тосканских, первых (по женской линии) королей Польши (Ягайло), Венгрии и Чехии (Ягеллоны, а затем Габсбурги), германских императоров Габсбургов (Максимилиан I, Фердинанд I), королей Арагона (Фердинанд Католический) и Кастилии (Филипп Красивый, Хуана Безумная). Она была в родстве с герцогами Бургундскими, Капетингами и Валуа (Людовиком Святым, Филиппом VI, Иоанном Добрым), а также с миланскими Сфорца. […]

Она насчитывала в своей семье трех пап: Льва X, Клемента VII и Льва XI. Она была – что составляло предмет ее гордости – внучатой племянницей Карла V ³.

Франсуа Блюш

Мария Медичи родилась во Флоренции 26 августа 1573 года, практически в тот самый день, когда ее дед, Козимо I Медичи, сын Джованни Медичи и Марии Сальвиати, представитель младшей ветви этого славного рода, принял на себя титул великого герцога Тосканского.

Представители семейного клана Медичи появились во Флоренции в XII веке. А первым в архивах города в 1201 году был упомянут некий Кьяриссимо де Медичи. Его потомок Ардинго де Медичи в 1296 году был избран гонфалоньером справедливости ⁴, что соответствовало высшему государственному посту во Флоренции. В последующие двадцать лет этот пост занимали еще два человека из знаменитого клана. Впоследствии Медичи были и капитан-генералами Флоренции, и герцогами Флорентийскими, и великими герцогами Тосканскими. Кроме того, среди них было четыре Римских папы и несколько членов королевских домов Европы.

Старшая ветвь рода Медичи, шедшая от Козимо Старшего, родившегося в 1389 году, закончилась со смертью Алессандро Медичи, убитого своим родственником Лоренцино в 1537 году. После этого власть в Тоскане перешла к Козимо Младшему (Козимо I Медичи), потомку Лоренцо Медичи, брата Козимо Старшего. Впрочем, и Козимо I недолго носил титул великого герцога, так как скончался естественной смертью 21 апреля 1574 года.

Отцом Марии Медичи был Франческо Медичи, старший сын Козимо I от его первой супруги Элеоноры Толедской, дочери вице-короля Неаполя, маркиза Виллафранка дона Педро Альвареса де Толедо. Козимо и Элеонора поженились в 1539 году, когда Элеоноре было семнадцать лет.

Двадцать пятого марта 1541 года у Козимо и Элеоноры родился сын, названный Франческо. Став совершеннолетним, он, как и все Медичи, начал покровительствовать наукам, основал предприятие по производству высококачественного фарфора, а также учредил специальную академию, занимавшуюся очищением итальянского языка и систематизацией его грамматики – знаменитую Академию делла Круска.

Восемнадцатого декабря 1565 года Франческо женился на Иоанне Австрийской, младшей дочери императора Священной Римской империи Фердинанда I из рода Габсбургов. Их брак оказался несчастливым, но за двенадцать лет болезненная Иоанна умудрилась произвести на свет аж восемь детей. Измученная частыми родами, она скончалась в возрасте всего тридцати одного года.

Мария была шестым ребеном Франческо и Иоанны Австрийской. Не прошло и девяти месяцев после ее рождения, как Франческо Медичи был провозглашен великим герцогом Тосканским, а еще через некоторое время он женился на своей давней любовнице Бьянке Капелло.

Эта женщина, родившаяся в 1548 году, происходила из знатной венецианской семьи (она была дочерью патриция Бартоломео Капелло). В пятнадцатилетием возрасте она бежала из Венеции со своим возлюбленным Пьетро Бонавентури, молодым флорентийцем, служащим банкирского дома Сальвиати. За поимку совратителя своей дочери Бартоломео Капелло назначил награду в тысячу дукатов.

Беглецам повезло. Во Флоренции они поженились, и вскоре Пьетро Бонавентури нашел себе покровителя в лице Франческо Медичи. Однако Венецианская республика продолжала требовать от Флоренции выдачи Бьянки и Пьетро, и тогда молодой супруг, чтобы укрепить расположение Франческо, познакомил его со своей женой и даже поспособствовал их сближению. Надо сказать, что Бьянка пошла на это сближение охотно: привыкшая к роскоши, она не находила счастья в союзе с Пьетро Бонавентури, который обернулся для нее нищетой.

Бьянка Каппелло стала любовницей Франческо Медичи. Их связь продолжалась много лет, в том числе и после женитьбы Франческо на Иоанне Австрийской. От Пьетро Бонавентури, без конца вымогавшего деньги и должности, Франческо избавился руками одного из своих придворных, приказав зарезать надоедливого супруга. Таковы уж были нравы Флоренции, в которой неугодных если не травили ядом, то просто закалывали – других вариантов не было.

Избавив Бьянку от брачных уз, Франческо поселил ее во дворце, расположенном неподалеку от его официальной резиденции, в которой обитала его законная супруга.

Иоанна Австрийская умерла при родах, так и не оставив мужу наследника (их единственный сын, родившийся в 1577 году, умер в возрасте пяти лет). Подозревали даже, что она умерла не от кровотечения, а была отравлена. Вдовец Франческо Медичи обвенчался с Бьянкой через три месяца после смерти Иоанны.

Народ Тосканы сразу невзлюбил венецианку – ее прозвали Колдуньей, считая, что она приворожила герцога.

Больше всего тосканцев возмутил такой случай. В 1576 году Бьянка объявила о том, что она беременна. Вскоре родился мальчик, которого Франческо признал своим и принял в семью под именем Антонио Медичи. Однако брат Франческо, кардинал Фердинандо, заподозрил Бьянку в обмане. Как выяснилось, в доме хитроумной Бьянки проживали сразу три беременные женщины, и первая же из них, родившая мальчика, согласно договору, отдала младенца венецианке, чтобы та выдала его за своего.

Впрочем, влюбленный герцог простил Бьянке и эту выходку.

Удивительно, но Франческо Медичи и Бьянка Каппелло умерли в один день, 17 октября 1587 года, во время встречи с тем самым кардиналом Фердинандо. Современники тех давних событий, конечно же, заговорили об отравлении, хотя доктора поставили вполне конкретный диагноз: малярия.

* * *

В связи с тем, что Франческо Медичи умер, не оставив сына-наследника, его младший брат Фердинандо, родившийся в июле 1549 года, был вынужден отказаться от духовного звания и стать великим герцогом Тосканским.

Впрочем, «умер» и «был вынужден отказаться» – это не совсем правильные формулировки. А точнее – совсем неправильные. Относительно недавно итальянские ученые, в частности, токсикологи Альдо Полеттини из университета города Пиза, Франческо Мари и Элизабетта Бертол, а также историк медицины Донателла Липпи из Флорентийского университета, раскрыли одно из самых загадочных преступлений в истории своей страны – убийство великого герцога Тосканского Франческо I Медичи и его жены Бьянки Каппелло, случившееся более четырехсот лет назад.

В 2004 году была вскрыта фамильная усыпальница Медичи во флорентийской базилике Сан-Лоренцо. В результате исследования останков знатной пары было установлено, что смерть наступила не от малярии, как было принято считать, а от отравления мышьяком.

«То, что мы нашли, – заявила Донателла Липпи, – не было похоже на комнату. Скорее, это было нечто вроде тоннеля, заполненного археологическим материалом. Я стала исследовать его на ощупь, голыми руками и, таким образом, я отделила органику от неорганических остатков. Это была ужасная работа» ⁵.

Именно так – на ощупь – в подземелье базилики были обнаружены глиняные кувшины, содержащие истлевшие останки печени мужчины и женщины, «размером с лесной орех». Исследования ДНК подтвердили, что материал в одном из кувшинов идентичен найденным ранее в гробнице Медичи во Флоренции останкам герцога Франческо. Но самое главное, что при химическом анализе тканей было обнаружено крайне высокое содержание мышьяка.

Большое количество мышьяка также нашли и в сохранившихся волосках бороды Франческо Медичи, образцы которых были взяты при вскрытии могилы во флорентийской базилике Сан-Лоренцо.

Так было доказано, что Франческо Медичи умер не случайно, а его младший брат кардинал Фердинандо, ставший вместо него великим герцогом Тосканским, превратился в одного из главных подозреваемых в отравлении.

Этот человек, родившийся, как мы уже говорили, в 1549 году, был младшим сыном великого герцога Козимо I Медичи и Элеоноры Толедской. Соответственно, он не был прямым наследником герцогского титула и уже в четырнадцать лет был рукоположен в кардиналы.

Проведя молодость в Риме, Фердинандо собирал итальянские древности на построенной им же вилле и, как казалось, даже не помышлял о политической карьере. Но честолюбие – не только дурной советчик, но и неиссякаемый источник преступлений. С другой стороны, не пойман – не вор. Это простое правило действовало и в XVI веке. В результате Фердинандо, став правителем Тосканы, продолжал числиться в кардиналах еще два года, пока политический союз с французами (направленный против Габсбургов) не вынудил его вступить в брак с внучкой Екатерины Медичи, Кристиной Лотарингской, и тем самым нарушить обет безбрачия.

При Фердинандо влияние и престиж рода Медичи в Италии и за ее пределами еще больше возросли, а его мудрая внешняя политика способствовала торговому подъему Тосканы и укреплению ее финансового положения.

Что же касается Марии Медичи, то историк Бенедетта Кравери констатирует:

«Мария в детстве была одинокой и лишенной любви. Она рано потеряла мать и была полна ненависти к молодой мачехе Бьянке Каппелло, занявшей сердце ее отца и вовлекшей его в постыдный мезальянс, а после смерти их обоих она перешла под покровительство своего дяди, ослепленного властью» ⁶.

Глава II
Король Генрих хочет жениться

В поисках подруги под стать своей славе он окинул взором всю Европу и, не пропустив ни единого уголка, где бы мог отыскаться предмет его мечтаний, остановился на Флоренции, где жила та, существование которой делало дальнейшие его поиски бессмысленными7.

Кардинал де Ришелье

Французский король Генрих IV был женат на Маргарите Валуа, младшей дочери короля Генриха II и Екатерины Медичи, известной, благодаря роману Александра Дюма как королева Марго. Следует, однако, пояснить, что именем Марго Маргариту называл ее брат – король Карл IX, формально правивший с 1560 года (он вступил на престол в десятилетнем возрасте, и фактическую власть осуществляла его мать – Екатерина Медичи, Черная Вдова).

Брак между Генрихом Наваррским (он еще не был королем Франции) и Маргаритой был заключен в 1572 году якобы с целью закрепления мира между католиками и протестантами (Генрих был одним из лидеров гугенотов ⁸). Свадьба, отпразднованная с большой пышностью, закончилась… Варфоломеевской ночью.

Напомним, что под таким названием в историю вошло массовое убийство гугенотов, начавшееся в Париже в ночь на 24 августа 1572 года, в праздник святого Варфоломея, и продолжавшееся в последующие дни в провинциях. На бракосочетание Генриха и Маргариты (18 августа) в Париж съехалась протестантская знать, и этим, по наущению Черной Вдовы, воспользовались католики, начавшие кровопролитие между двумя и четырьмя часами ночи. Точное число убитых гугенотов по всей Франции установить трудно (оценки сильно разнятся), но в основном историки сходятся к цифре в пятьдесят тысяч человек.

К моменту заключения брака никакой особой любви между Генрихом и Маргаритой не было, хотя она считалась одной из самых красивых женщин Европы. Бежавший из Парижа Генрих в своей родной Наварре возобновил нежные отношения с графиней де Гиш; были любовники, причем многочисленные, и у Маргариты.

В ходе религиозных (гугенотских) войн, охвативших Францию, Генрих опирался на посредничество жены в своих отношениях с Парижем, где правил бездетный Генрих III Валуа, брат Маргариты. Поняв, что ее цинично используют, Маргарита выступила против мужа и брата. В 1586 году ее схватили и на некоторое время отправили в замок Юссон.

Второго августа 1589 года король Генрих III был смертельно ранен монахом-фанатиком Клеманом; умирая, король объявил своим преемником Генриха Наваррского.

Двадцать пятого июля 1593 года Генрих принял католицизм и победоносно вступил в Париж (с этим связано его знаменитое высказывание «Париж стоит мессы»). Двадцать седьмого февраля 1594 года он был коронован в Шартре под именем Генриха IV ⁹. Папа Римский даровал Генриху отпущение грехов, сняв с него провозглашение еретиком.

В 1599 году Генрих добился расторжения своего бездетного брака с Маргаритой Валуа, предложив ей оплату многочисленных долгов и пожизненное денежное содержание. Марго согласилась, и теперь король был полностью свободен…

…для новой женитьбы.

Однажды он позвал своего министра финансов и завел с ним разговор, изображая сильное смущение. Он говорил так, словно развод с Маргаритой Валуа был предпринят исключительно в целях государства, и в этих же целях он якобы искал себе новую супругу.

– Если бы все делалось по моему желанию, – сказал Генрих, – то моя новая избранница обладала бы и красотой, и скромностью, и спокойным характером, и живым умом, и плодоносным чревом, и большим богатством. Только такие женщины рождаются нечасто…

Он сделал паузу, надеясь услышать ободряющее слово. Но министр молчал. Тогда король заявил:

– Может быть, подумаем вместе, кто бы мог составить достойную партию? Говорят, у флорентийского герцога есть весьма красивая племянница, крепкая, розовощекая и белокурая…

Министр кивнул. Будучи верным слугой короля, он не решался противоречить ему, хотя в глубине души был убежден, что ни богатство, ни происхождение для брака отнюдь не обязательны. Жена должна нравиться и дарить мужу детей. Будь его воля, он бы объявил по всему королевству, чтобы отцы красивых дочерей в возрасте от семнадцати до двадцати лет привезли их в столицу на смотрины, а уж из них можно выбрать самую лучшую…»

Посовещавшись» таким образом, Генрих приказал вступить в переговоры с представителем великого герцога Тосканского о возможном браке с его племянницей Марией Медичи, дочерью Франческо Медичи и Иоанны Австрийской; Марии к тому времени уже исполнилось двадцать шесть лет.

Специалист по самым пикантным подробностям французской истории Ги Бретон пишет:

«Генрих IV немедленно вступил в переговоры с Баччо Джованнини, который представлял великого герцога Тосканского, относительно приданого Марии Медичи. Нужно заметить, что вопрос этот имел первостепенное значение для короля Франции, который женитьбой на флорентийской принцессе стремился скорее совершить выгодную финансовую сделку, чем найти себе родственную душу» ¹⁰.

Действительно, Тоскана с давних пор была кредитором Франции. Для укрепления и расширения собственного королевства Генрих IV не раз и не два прибегал к денежной помощи великого герцога, который всегда проявлял крайнюю заинтересованность в союзе с Францией. В результате король задолжал Тоскане почти миллион золотых флоринов ¹¹и очень надеялся, что брак с Медичи поможет ему ликвидировать этот мешавший спокойно спать долг. Кроме того, в стремлении улучшить тяжелое финансовое положение своего королевства, Генрих IV надеялся получить от Тосканы дополнительную сумму наличными.

Для ведения переговоров Генрих IV отправил во Флоренцию своего доверенного человека – графа д’Аленкура, которому должен был помогать королевский посол господин де Сийери.

Первоначально король запросил аж полтора миллиона золотых экю. Великий герцог, разумеется, был польщен возможностью посадить на французский трон еще одну представительницу рода Медичи (первой была Екатерина Медичи, жена Генриха II), но все же нашел претензии Генриха IV чрезмерными.

Начались длительные переговоры, во время которых доверенные лица французского короля намекнули, что могут найти другую невесту, чьи родственники окажутся более сговорчивыми.

В начале марта 1600 года стороны, наконец, пришли к согласию. Великий герцог Тосканский давал за племянницу шестьсот тысяч золотых экю. Триста пятьдесят тысяч должны были пополнить королевскую казну в день свадьбы, а остальная сумма компенсировала имевшиеся долги.

Историк Жюль Мишле по этому поводу пишет:

«1 500 000 экю – сумма жуткая, невозможная. Великий герцог на это пойти не мог. Началась торговля, сумму понизили и, наконец, остановились на шестистах тысячах. Но деньги нужны были срочно – война торопила» ¹².

Итог переговоров показался Генриху IV удачным, и он, не говоря ни слова своей тогдашней любовнице Генриетте де Бальзак д’Антраг, направил еще одного представителя во Флоренцию, чтобы тот от его имени подписал брачный контракт. Герцог де Белльгард, обер-шталмейстер Франции, получил от короля полный набор полномочий для проведения бракосочетания от его имени.

Повторимся, ибо это очень важно для понимания дальнейших событий, – все было сделано в строжайшей тайне от тогдашней двадцатилетней любовницы короля Генриетты де Бальзак д’Антраг.

Глава III
Любовницы короля

Король, требовательный темперамент которого было не так-то просто удовлетворить, наслаждался жизнью в кругу своих любовниц. «Иметь одну женщину – это чересчур целомудренно», говаривал он ¹³.

Tu Бретон

Генриетта де Бальзак д’Антраг… А до нее была маркиза Габриэль д’Эстре, молодая, красивая и остроумная. Получив титул герцогини де Бофор, она не злоупотребляла своим положением и довольствовалась расположением близких к королю придворных. Не то что эта Генриетта…

Родившаяся в 1571 году в Пикардии, в семье маркиза Антуана д’Эстре и Франсуазы Бабу де ля Бурдезьер, Габриэль с первого взгляда очаровала Генриха IV, а этот человек (надо отдать ему должное) в женщинах разбирался. Дотошные историки насчитали около шестидесяти только официальных любовниц, то есть таких женщин, которые так или иначе определяли линию его жизни. А сколько было любовниц неофициальных – это неизвестно никому.

Муж Габриэль, Николя д’Амерваль сеньор де Лианкур, был очень богат и родовит, но непроходимо глуп. В довершение ко всему он был еще и горбат. Их пришлось развести, а отцу красавицы дать место губернатора в Шартре. В результате в 1591 году Габриэль была вынуждена уступить настойчивым ухаживаниям короля.

Специалист по фавориткам французских королей писательница Поль Лежён отмечает:

«Это была счастливая встреча двух пылающих чувств: король с удивлением обнаружил такое искусство любви и такое неистовство, а Габриэль и представить не могла, что человек, годившийся ей по возрасту в отцы, мог оказаться таким неутомимым в любовных подвигах» ¹⁴.

Третьего июня 1594 года она родила сына, которого назвали Сезаром. Через некоторое время Генрих признал этого ребенка, то есть совершил поступок, на который до этого не решался ни один из французских королей. В результате мальчика стали звать Сезаром де Бурбоном, позже он стал герцогом Вандомским, герцогом де Бофор, герцогом д’Этамп и так далее и тому подобное, а в довершение ко всему в 1651 году он был удостоен звания Великого адмирала Франции.

Семнадцатого ноября 1596 года у короля и его фаворитки родилась дочь, Екатерина-Генриетта, которую крестили с торжественностью, подобавшей настоящей наследнице престола. С этих пор прекрасной Габриэль д’Эстре стали оказывать почести, как законной королеве Франции.

В 1598 году сорокапятилетний Генрих отпраздновал рождение своего второго сына, Александра. Все видели, что дело идет к тому, что фаворитка вот-вот станет королевой… Она и сама чувствовала это, но никогда не боролась за трон и не торопила события, вверяя свою судьбу высшим силам и удаче.

Генрих обожал кроткую Габриэль, называл ее «моя государыня» и «мой прекрасный ангел», а она тихо наслаждалась своим счастьем. И вот наступил день, когда король объявил двору, что женится на ней в первое воскресенье после Пасхи.

Габриэль не могла прийти в себя, у нее дух захватывало от того, сколько предстояло сделать к этому великому дню. Она заказала подвенечное платье из алого бархата, украшенное золотом и расшитое тонкими серебряными нитями. Стоило оно басноснословно дорого – тысячу восемьсот экю. Пятьдесят восемь алмазов ценой в одиннадцать тысяч экю должны были украшать диадему в виде круглого золотого солнца.

Но… в ночь на 10 апреля 1599 года прекрасной Габриэль д’Эстре не стало.

У Поль Лежён по этому поводу читаем:»Официально она умерла от приступа эклампсии ¹⁵, связанной с беременностью. Но не было ли это результатом действия яда, позволившего устранить последнее препятствие, отделяющее Марию Медичи от короля Франции? И устроившего всех, включая самого Генриха IV?» ¹⁶.

Предположение очень жесткое и, наверное, не совсем справедливое. Скорее всего, Габриэль умерла по естественным причинам, ведь медицина тех времен была не на самом высоком уровне. В одной из ее биографий написано, что она «была абсолютно здорова», а «смерть произошла без каких-либо физических причин». Впрочем, в те времена еще не существовало тестов на яды.

Смерть накануне свадьбы с королем Франции – действительно странное событие, поэтому не удивительно, что столь широкое хождение получила версия о том, что к этому приложили руку завистники из числа французских придворных, ведь всегда найдутся люди, которые даже монету в чужом кармане воспринимают как личное оскорбление. А вот к Марии Медичи эта смерть не имела никакого отношения, и король Генрих вряд ли обрадовался кончине своей возлюбленной.

Во всяком случае, историк Ги Шоссинан-Ногаре по этому поводу пишет несколько иначе:

«Все складывалось словно в сказке про фею: впервые в истории король собирался жениться на своей пастушке, в тот момент, когда она готовилась снова сделать его отцом. Но внезапно, на Пасху, прекрасная мечта обернулась трагедией. Габриэль скоропостижно скончалась. Народ суеверно усмотрел в этом руку дьявола, с которым фаворитка подписала пакт, чтобы женить на себе французского короля. Что до Генриха, то скорбь его была безмерна. Он приказал похоронить Габриэль как принцессу крови и возродить старый обычай, которому следовали только при погребении супруги короля Франции» ¹⁷.

Известие о смерти прекрасной Габриэль повергло короля в шок: на похороны он не пошел, плакал, как ребенок, и почти полтора месяца не желал никого видеть. Однако мог ли этот любвеобильный человек до конца дней оплакивать ушедшую из жизни женщину? Конечно же, это был не его стиль!

* * *

После погребения Габриэль д’Эстре Генрих IV возвратился в Фонтенбло и облачился в траур, чего ни один король никогда не делал, и набросал несколько фраз своей сестре Екатерине де Бурбон:

«Скорбь моя не сравнима ни с чем, как была не сравнима ни с кем та, по которой я скорблю; отныне сожаления и печаль будут моими единственными спутниками до гробовой доски… Цветок моей любви завял и никогда более не распустится…» ¹⁸.

Это было написано 15 апреля 1599 года. А через несколько месяцев после смерти «своего прекрасного ангела» король уже был погружен в новые сердечные дела: официальное сватовство к Марии Медичи и ухаживания за капризной Генриеттой де Бальзак д’Антраг, дочерью губернатора Орлеана Франсуа де Бальзак д’Антраг и Мари Туше, которая в свое время была любовницей короля Карла IX, правившего в 1560–1574 годах

Генрих и его новая пассия повстречались в августе 1599 года.

У Поль Лежён можно найти такую характеристику:

«Как старый ребенок-гурман, король протянул руку к этому еще зеленому плоду; но он не мог рассчитывать на свой шарм, чтобы завоевать красавицу: его возраст приближался к пятидесяти, а это по тем временам был уже весьма пожилой возраст, его спина была сгорблена, лицо покрыто морщинами и обветрено, у него был бесконечно длинный нос и седая борода, а еще от него шел запах, который не могли перебить даже самые сильные арабские духи. Старый, уродливый, вонючий, но зато увенчанный короной, он мог раздавать деньги, поместья, назначения и почести» ¹⁹.

Думая о Генриетте, король буквально пьянел от желания. Неотступный образ красавицы преследовал его повсюду. Но из всех фавориток короля эта оказалась самой расчетливой. Прежде чем ответить Генриху взаимностью, она потребовала от него письменный договор, согласно которому король пообещал вступить с ней в законный брак, как только она родит ему сына.

В этом поразительном письме-обещании содержалось следующее:

«Мы, Генрих Четвертый, милостью Божьей король Франции и Наварры, клянемся и даем слово перед Богом мессиру Франсуа де Бальзаку, господину д’Антраг, кавалеру Наших орденов, что, если он отдаст Нам в качестве подруги его дочь девицу Генриетту-Екатерину де Бальзак и если через шесть месяцев, начиная с нынешнего дня, вышеназванная девица забеременеет и родит сына. Мы немедленно женимся на ней. Брак этот будет заключен публично в подобающей торжественной обстановке перед лицом Нашей Святой Церкви. Для более полного удостоверения настоящего обязательства Мы обещаем и клянемся, как было сказано выше, подтвердить и возобновить его за Нашей подписью сразу же после того, как Нами будет получено от Святого Отца Папы Римского разрешение на расторжение брака между Нами и Маргаритой Французской и на Наш последующий брак по Нашему усмотрению. В подтверждение этого Нами написано и подписано настоящее обязательство. Совершено в Малербском лесу 1 октября 1599 года» ²⁰.

Как пишет Ги Бретон, «в тот же вечер король был допущен к постели Генриетты, которая не пожалела сил ради того, чтобы быстрее наступил тот счастливый день, когда король сдержит данное им обещание» ²¹.

На возможное подписание брачного контракта с Марией Медичи Генриетта де Бальзак д’Антраг, возмущение которой нетрудно понять, отреагировала столь громогласно, что тосканские послы, слышавшие ее крики, поспешили удалиться от греха подальше.

Генрих в очередной раз поклялся, что не собирается жениться, и к Генриетте снова вернулась надежда на безоблачное будущее рядом с ее «добрым Анри». А раз так, она «одарила короля новыми удовольствиями».

Время, однако, шло, и с каждой неделей Генрих все больше нервничал. Его Генриетта была уже на седьмом месяце, и он с тревогой думал о том, что если она все же разродится мальчиком, он окажется в ловушке собственного (да еще в письменном виде) королевского слова. Реальная вероятность такой нелепой (и ненужной в данный момент) ситуации мешала ему спокойно спать.

К счастью, на помощь ему пришло само небо. В июне 1600 года у Генриетты случились преждевременные роды, и она произвела на свет мальчика, который почти сразу умер.

Узнав об этом, Генрих почувствовал огромное облегчение, ведь случившееся несчастье избавило его от необходимости исполнять обещание. Он подарил убитой горем Генриетте земельное владение Верней, возведенное в маркизат, считая, что это должно послужить бедняге достаточным утешением.

Новоявленная маркиза де Верней стала чуть более покладистой. Генрих обнял ее и с легким сердцем уехал в Лион. Всю дорогу он обменивался любовными письмами со своей флорентийской невестой. В одном из них, в избытке чувств, он написал:

«Вы советуете, чтобы я поберег свое здоровье; я Вас прошу о том же. Как только Вы прибудете, мы сотворим с Вами хорошенького ребеночка» ²².

Переписка еще ни разу не видевших друг друга людей становилась день ото дня все более нежной. В первую очередь со стороны короля, конечно же. Он называл свою невесту «моя госпожа» и клялся ей в вечной любви. Мало-помалу, захваченный этой игрой, он и вправду почувствовал влечение к «маленькой флорентинке», которую видел лишь на портрете, как это обычно бывало, сильно приукрашенному «…» Маленькая флорентинка»… Это, пожалуй, не совсем верные слова. Тот, кто видел Марию Медичи, вряд ли назвал бы ее так. Летом 1600 года ей шел двадцать седьмой год. Как пишет историк Бенедетта Кравери, «это по тем временам уже считалось преклонным возрастом» ²³. Конечно, она была на двадцать лет моложе Генриха IV, но под определение «маленькая» ну никак не подходила. Напротив, это была весьма крупная дама с несколько обвисшими щеками и поблекшими глазами.

Вот ее портрет, написанный историком Жюлем Мишле:

«Мария Медичи, которой было двадцать шесть лет, была большой и толстой женщиной, у которой, кроме красивых рук, все остальное отличалось совершенной заурядностью. Ее высокий рост не мешал ей быть буржуазкой и достойной дочерью торговцев, какими были ее предки. […]. Из итальянского у нее имелся только язык; по вкусам и нравам она была испанкой; по внешнему виду – австриячкой и фламандкой. Австриячкой – по матери, Иоанне Австрийской; фламандкой – по деду, императору Фердинанду, брату Карла Пятого» ²⁴.

Биограф Генриха IV Франсуа Байру пишет:

«Невозможно представить женщину, более непохожую на Генриетту д’Антраг, чем Мария Медичи. Первая была худощавой, темноволосой, живой и жизнерадостной, вторая – полной, светловолосой, томной и преувеличенно стыдливой» ²⁵.

А вот биограф кардинала де Ришельё Энтони Леви утверждает, что Мария Медичи «была женщиной грубой, вульгарной, не блиставшей умом и абсолютно лишенной какой-либо изысканности и личного обаяния» ²⁶.

Впрочем, есть и другие мнения. В частности, сам кардинал де Ришельё в своих «Мемуарах» дает нам такой портрет Марии Медичи:

«У нее была безупречная репутация. Цветущая дева обладала самыми зрелыми добродетелями: казалось. Господь создал ее настолько совершенной, что искусство, завидующее природе, едва ли смогло бы добавить хоть что-то к ее достоинствам» ²⁷.

Итак, с одной стороны, вульгарная, грубая, заурядная, лишенная изысканности… С другой же – безупречная, добродетельная, полная достоинств… Кому тут верить?

Скорее всего, объективного портрета мы не найдем никогда. Говорят, что некрасивых женщин не бывает, а еще говорят, что только некрасивая женщина способна любить по-настоящему, потому что она не влюблена в себя. Но это все слова. К сожалению, Мария Медичи не отличалась ни красотой (это отмечали слишком уж многие), ни добродетелью (это выяснится очень скоро). И любить по-настоящему она была способна, наверное, только саму себя…