Текст книги "Любовь по соседству"
Автор книги: Элен Бронтэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
8
Эбби отложила книгу, поплотнее запахнула шаль и подняла оконную раму. Из беседки, стоявшей посередине маленького озера, или, скорее, пруда, раздавался смех Белинды и ее друзей. Дождливый июнь не радовал глаз сочной зеленью и обилием цветов, но молодежь не страдала от отсутствия солнца, пусть и не все увеселения были доступны в плохую погоду, оставалось столько возможностей для изысканного безделья, что никто и не думал скучать.
После жаркого Рима Эбигейл находила английское лето отвратительным, постоянно мерзла и жаловалась на сырость в своем дневнике. Если и следующие два месяца выдадутся такими же, она превратится в русалку, мучимую насморком.
Вот и сегодня простуда не позволила ей выйти на прогулку. Признаться, Эбби только радовалась этому, ведь доктор, немедленно приглашенный миссис Эварт осмотреть ее племянницу и убедить остальное семейство, что болезнь девушки не заразна, посоветовал растопить камин в комнате мисс Тиндалл и «хорошенько высушить бедняжку».
Эбби была весьма благодарна прозорливому врачу и наслаждалась теплом и уютом своей маленькой спальни в левом крыле обширного здания. Виды за окном привлекали ее внимание. Дом стоял на склоне холма, и Эбби часто смотрела на парк и видимые за ним луга, немного пугаясь этих просторов, подавляющих ее воображение, привыкшее к тесным грязноватым улицам великого города, где она родилась и о чем не собиралась забывать.
«И как это здешние леди не боятся гулять едва ли не в одиночестве по этим полям и рощам? – думала Эбби. – Неужели здесь нет разбойников или просто дурных людей, способных ради нескольких монет причинить вред своему ближнему? Я ни за что не осмелюсь выйти за ограду парка, а Бел и ее подруги часами бродят из одного поместья в другое, ради забавы рвут невзрачные полевые цветы и считают, что длительные прогулки полезны для их здоровья».
Настроение Белинды нельзя было назвать благоприятным для ее родственников, но постоянное присутствие в доме гостей требовало от мисс Эварт приличествующего поведения, и она скрывала свою досаду так успешно, что Эбби уже едва верила рассказам мисс Хедвич об увлечении кузины мистером Лонгсдейлом.
Перед отъездом Эвартов упомянутый джентльмен зашел попрощаться, но не пытался остаться наедине с мисс Эварт. Напротив, он много говорил с Эбби о Риме, расспрашивал ее о других местах, где она побывала или могла побывать, а в завершение визита попросил исполнить что-нибудь на итальянском языке.
Эбби постаралась загладить несуществующую вину перед раздраженной кузиной и позвала Бел аккомпанировать, пока сама она будет петь старинную народную песню из тех, что так много знала Джованна.
Мистер Лонгсдейл оказался вынужден поделить свои комплименты между обеими исполнительницами, и самолюбие Белинды было отчасти удовлетворено, но потом джентльмен намекнул, что еще не знает, где его застанет июль, возможно, он поедет в Европу или даже в колонии, если придет охота сменить климат.
Мисс Гладстон не писала Белинде, сама мисс Эварт старалась сдержать данное себе слово и не пытаться как-либо сноситься с подругой, из-за чего не могла узнать, насколько продолжителен визит Лонгсдейла в Девоншир. Возможно, джентльмен уже отплыл в дальние края, а Бел об этом ничего не известно!
Мать старалась утешить свою дорогую девочку бесконечными чаепитиями, обедами и танцами, раз уж пикники и катания на лодках по озеру были пока недоступны праздной публике. Белинда почти не разговаривала с Эбби, но не проявляла враждебности, постоянное присутствие кузины в доме казалось мисс Эварт отчасти полезным, ведь теперь Эбби выполняла поручения миссис Эварт – найти ее шаль или непрочитанное письмо, разлить чай, позвать мистера Эварта к столу.
Эбигейл так и не осмелилась передать Белинде содержание своего разговора с Делией – той его части, что касалась мистера Лонгсдейла. Ведь даже если бы Белинда захотела как-то приблизить момент объяснения с этим джентльменом, его отсутствие помешало бы ей исполнить это желание.
Среди соседей Эвартов Эбигейл была знакома только с мисс Перри, остальные дамы и джентльмены с их детьми и приехавшими погостить друзьями мелькали перед глазами девушки пестрой шумной радугой, и она не могла запомнить почти никого из них. В июле у мисс Перри собиралась погостить миссис Хедвич с дочерьми, а сами Эварты ожидали приезда несносных племянниц мистера Эварта, Кэтрин и Фанни Уивинг, чьи поиски женихов в прошедшем сезоне опять не увенчались успехом.
Эбби вызывала у молодых гостей Эвартов умеренный интерес, что можно было объяснить только ее болезненным видом и нежеланием принимать участие в их шалостях и шумных играх. Со своей простудой и странным выговором Эбби вполне соответствовала в глазах новых знакомых определению «дикарка», данному ей Белиндой, а потому мисс Тиндалл отводилась роль робко сидящей в уголке кузины, которая никому не мешает, а при случае может сыграть что-нибудь, если компании придет охота устроить домашние танцы. Пения Эбби здесь еще не слышали и не могли оценить, а ее воспаленные покрасневшие глаза никто бы не назвал прекрасными.
– Если бы я могла присоединиться к ним, – пробормотала Эбби, услышав очередной всплеск смеха из беседки. – Но как выйти к гостям со своим припухшим носом, из которого постоянно течет? Белинда тотчас начнет насмехаться надо мной, а ее подружки подхватят...
По натуре своей Эбби не была отшельницей и теперь тяжело переживала свое вынужденное затворничество. Конечно, она любила читать и вышивать, но нельзя же предаваться этим занятиям весь день!
Холодные капли застучали по подоконнику, и Эбби опустила раму. Скорей бы выглянуло солнце, может быть, тогда она перестанет мерзнуть и почувствует в себе достаточно бодрости, чтобы развлекаться вместе с кузиной и ее друзьями.
Горничная вошла без стука и отвлекла девушку от унылых мыслей.
– Вам принесли письмо, мисс.
– Это от отца! – Эбби поспешно вскочила с места, книга и три батистовых платочка, лежавшие у нее на коленях, разлетелись в разные стороны.
Служанка помогла ей собрать платки, положила книгу и письмо на край маленького столика и оставила мисс Тиндалл в покое.
Эбигейл торопливо развернула несколько листов, исписанных крупным, четким почерком отца. Кое-где, правда, строчки становились неровными, словно бы рука, писавшая их, временами утрачивала свою уверенность, но Эбби не сразу это заметила. Она просила отца писать подробно обо всем, что происходит с ним и Джованной каждый день, и викарий добросовестно исполнял эту просьбу.
Но было в сегодняшнем письме отца и нечто, удивившее Эбби.
«Твоя тетя писала мне, как хорошо ты устроилась в ее доме и как дружна со своей кузиной. Я сердечно рад, дитя мое, что ты живешь не у чужих тебе людей, но в заботливой семье. Еще миссис Эварт спрашивала меня о размерах твоего приданого, ее интересовало, что я могу дать за тобой, если вдруг какой-нибудь джентльмен станет просить твоей руки. Что это, простая предусмотрительность твоей тетушки, или у нее уже есть основания полагать, что такой вопрос вскоре возникнет? Нет ли у тебя какой-нибудь тайны от твоего старого отца? У тебя появился поклонник? Я не беспокоюсь о твоей репутации, твоя тетя – разумная женщина и не позволит тебе иметь неподходящие знакомства, но меня волнует твое сердце. Ты еще так мало времени провела в Англии, может ли быть, чтобы ты успела полюбить по-настоящему? Прислушайся к своим чувствам, милая, и не принимай поспешных решений. Надеюсь, мой совет преждевременный, и тебе еще только предстоит познать любовь, но ты простишь мне мое волнение, если вспомнишь историю с мистером Фьори.
Что же касается твоего приданого, я не мог дать твоей тетке утешительный ответ. Оно слишком незначительно, чтобы к тебе мог посвататься охотник за состоянием, да это и к лучшему. Ты всегда будешь знать, что твой супруг женился на тебе ради твоих достоинств, а не ради приданого!
С этим письмом я прилагаю некоторую сумму, чтобы ты могла обновить свой гардероб в соответствии с модой, царящей нынче в Англии. Свой вклад из честно накопленных денег внесла и дорогая наша Джованна, как я ни отказывался брать их, она сказала, что ее милой доченьке надлежит затмить своей красотой всех бледных английских леди, а для этого нужны некоторые ухищрения, в которых мужчины ничего не понимают. Уверен, ты уже потратила все, что было у тебя с собой в начале путешествия, и этот маленький сюрприз окажется как нельзя кстати».
Дальше следовали описания повседневной жизни викария и жителей его прихода, и Эбби немало плакала и смеялась над ними, она привыкла, что отец каждый день поверяет ей свои тревоги и заботы, и не хотела быть оторванной от всего этого на новом месте.
Но расспросы миссис Эварт о приданом Эбби встревожили девушку. Не хочет ли тетя Энн тайком найти для племянницы жениха? Что будет, если руки мисс Тиндалл попросит кто-то, кого она не любит и даже не знает? Неужели Эварты так сильно желают избавиться от обузы, навязанной им викарием Тиндаллом?
Самым простым способом выяснить истину было бы пойти и спросить тетушку прямо, но Эбби робела сделать это. Оставалось только ждать, что будет дальше, и присматриваться к джентльменам, посещающим дом Эвартов, вдруг кто-то из них наблюдает за Эбби с особым интересом? Если же случится что-то непредвиденное, Эбигейл всегда сможет найти защиту у своего дяди, в этом она отчего-то была твердо уверена.
* * *
Чего не знала Белинда, так это того, что ее матушка все же взяла на себя труд позаботиться о скорейшем устройстве судьбы своей дочери. Миссис Эварт попросила мисс Перри пригласить к себе одного известного джентльмена, в память о дружбе с его покойной бабушкой, или тетушкой, или кем ей будет угодно.
Мисс Перри любила принимать у себя молодых джентльменов и леди, ей казалось, что лучше нее никто не сможет устроить их брак, и тешила себя этой уверенностью вот уже лет тридцать. Одновременно с миссис Хедвич и ее дочерьми в доме мисс Перри должны были гостить один почтенный генерал со своим племянником и дальний родственник мисс Перри, мистер Реймз, ожидающий, пока освободится обещанный ему приход. При столь многочисленной компании присутствие еще одного гостя не могло стеснить мисс Перри, и она охотно написала мистеру Лонгсдейлу.
Последний порядком утомился, проводя скучные вечера, и был рад получить приглашение мисс Перри, пусть даже ему пришлось пожертвовать визитом к своей родной тетке. Он давно не слышал хорошей музыки и почти уже решился сделать мисс Эварт предложение, так что поездка к мисс Перри отвечала его тайным желаниям. Увидеть свою избранницу на лоне природы, свободной от светских условностей, – что может быть лучше? Характер мисс Белинды откроется ему полностью, и к началу охотничьего сезона Лонгсдейл либо будет помолвлен с нею, либо навсегда расстанется с мыслью видеть мисс Эварт своей супругой.
Белинда ничего не знала о предпринятой ее матерью попытке сблизить дочь с мистером Лонгсдейлом, а потому в первый же погожий день отправилась с друзьями кататься по окрестностям. Эбби охотно осталась дома, тем более что ей не хватило места в экипаже, а ее простуда еще не вполне прошла.
Миссис Эварт хлопотала, подготавливая комнаты для мисс Уивинг, которых ожидали через три дня, и Эбби прошла к озеру, чтобы хоть ненадолго избавиться от суеты в доме.
Она сидела на скамье и любовалась солнечными бликами на воде, когда на нее случайно наткнулся мистер Лонгсдейл, шедший из дома мисс Перри кратчайшим путем через парк. В проеме короткой аллеи он заметил одинокую фигурку, закутанную в шаль, но без шляпки, и по блестящим черным локонам тут же узнал мисс Тиндалл.
Она же увидела джентльмена, лишь когда он приблизился к ее скамье, и в легком испуге вскочила на ноги.
– Простите, что прервал ваше уединение, мисс Тиндалл, но я не мог пройти мимо, не поприветствовав вас, – самым любезным тоном сообщил мистер Лонгсдейл.
Эбби приветливо улыбнулась – после вереницы незнакомых лиц ей было приятно видеть знакомого, к тому же она сразу подумала о том, что приезд этого джентльмена улучшит настроение ее кузины.
– Я не ожидала увидеть здесь кого-то, кроме садовника, сэр, – отозвалась она. – Белинда и ее друзья уехали на прогулку...
– Почему же вы не поехали с ними? – джентльмен оставался стоять, и Эбби торопливо подвинулась на скамье, стесняясь своей недогадливости.
– Я первый раз за много дней вышла из дома, бесконечные дожди оказались вредны для моего здоровья, – жалобные нотки невольно мешались в ее доброжелательный тон. – Боюсь, долгая прогулка пока будет для меня утомительной.
Он уже заметил ее болезненный вид, но хорошее воспитание помешало ему расспрашивать девушку. Однако и без пояснений было ясно, что бедной мисс Тиндалл, прожившей шестнадцать лет в южных краях, не по душе бледное английское лето.
– Вы похожи на оранжерейный цветок, который кто-то вырвал из привычной почвы и пересадил на бесплодную каменистую землю, – сказал мистер Лонгсдейл совершенно искренне. – Я надеюсь, солнце будет радовать нас столько дней, сколько нужно, чтоб вы вполне поправились и могли веселиться вместе со всеми.
– Я тоже на это надеюсь, Белинда столько рассказывала мне о пикниках и деревенских праздниках, что я очень хочу все это увидеть!
– И непременно увидите! – подхватил джентльмен, с удовлетворением отмечая, что щеки девушки немного порозовели от предвкушения. – Не пройдете ли вы со мной в дом, мне хотелось засвидетельствовать свое почтение миссис Эварт. Ваш дядюшка дома?
– Дядя уехал по каким-то делам с управляющим, а тетя дома. Скоро приедут две ее племянницы, мисс Уивинг, и она следит за приготовлениями к их визиту.
– Тогда я, пожалуй, не стану ей мешать, – внезапно переменил свое решение джентльмен. – Лучше посижу здесь с вами, если, конечно, я не отвлекаю вас от занятий.
– Я всего лишь читала, – улыбнулась Эбби. – И смогу продолжить после.
Лонгсдейл посмотрел на книгу и заметил, что роман написан на итальянском языке. Он спросил мисс Тиндалл, как она относится к античной поэзии, и Эбби приятно удивила его своими познаниями. За разговором о литературе последовала беседа о музыке и продолжалась бы не меньше часа, если б мистер Лонгсдейл вдруг не устыдился своей бестактности – девушка еще не оправилась от простуды, а он заставляет ее так много разговаривать!
Попросив прощения за то, что ей приходится напрягать голос, джентльмен откланялся в надежде, что в его следующий визит к Эвартам мисс Тиндалл окажется в состоянии что-нибудь спеть.
Эбби еще некоторое время посидела на скамье, но так и не раскрыла книгу. Она пыталась представить себе Белинду рядом с мистером Лонгсдейлом – и не могла. Даже неопытному взгляду шестнадцатилетней девушки Лонгсдейл казался более образованным, утонченным и, наконец, неподходящим Белинде по возрасту. Среди соседей Эвартов было не так уж много молодых джентльменов, еще не вступивших в брак и не помолвленных, но кого-нибудь Белинда смогла бы выбрать, кого-то, кто подошел бы ей лучше.
– Если мистер Лонгсдейл женится на Бел, будет ли она счастлива? – пробормотала Эбби и тут же опасливо огляделась по сторонам. – Надеюсь, что будет. Он напоминает мне Фелипе, такой же спокойный и надежный с виду и в то же время всегда готовый пошутить или сделать комплимент даме.
При воспоминании о семействе Фьори Эбби снова загрустила, мысли ее еще долго крутились бы над крышей покинутого ею домика, если бы не явилась горничная с выговором от миссис Эварт, опасающейся за здоровье племянницы, так долго пробывшей на свежем воздухе, да еще и у воды.
Эбигейл послушно направилась вслед за служанкой к дому и поразила миссис Эварт новостью о прибытии мистера Лонгсдейла. Миссис Эварт тотчас же написала мисс Перри и ее гостям приглашение на завтрашний обед, чтобы провести время с приятностью, пока еще не явились несносные мисс Уивинг, а к мисс Перри не приехало семейство Хедвич.
Радость Белинды оказалась так велика, что девушка даже простила кузине беседу с мистером Лонгсдейлом и весь вечер была приветлива и оживлена.
9
За обедом рядом с Эбби сидел мистер Реймз, бедный родственник мисс Перри, чей аппетит приводил в восхищение расположившегося напротив мистера Эварта. Румяный, круглолицый мистер Реймз более походил на булочника, нежели на духовное лицо. Ему было около сорока лет, но ранняя седина уже отметила его вьющиеся вокруг лба волосы, усиливая сходство с булочником, вечно обсыпанным мукой. Недостаток средств был заметен в облике мистера Реймза, но никак не отражался на его взглядах. Он неизменно оставался благодушен и готов отдать последний пенни, если его о том просили.
Едва мистер Реймз узнал, что отец мисс Тиндалл тоже священник, его интерес к собеседнице вырос стократно. Оказывается, Реймз читал статью преподобного Тиндалла из истории взаимоотношений Генриха Восьмого с римской католической церковью и нашел мнения, содержащиеся в ней, свежими и любопытными. После того, как Эбби рассказала соседу о том, что викарий Тиндалл вот уже почти двадцать лет живет в Риме и частенько наведывается в тамошние библиотеки, мистер Реймз перестал удивляться, ведь у викария Тиндалла имелся доступ к информации, получить которую английским священнослужителям не представлялось возможным.
Весь вечер мистер Реймз просидел подле Эбби и пытался развлекать ее беседой, пока мистер Лонгсдейл не сделал ему замечание, напомнив, что мисс Тиндалл недавно была больна и не может много разговаривать. Смущенный помощник викария попросил у мисс Тиндалл прощения, и Эбби заверила добряка, что не может устать от разговоров о своем отце и его далеком приходе.
Белинда наслаждалась обществом предмета своих мечтаний и была столь мила и очаровательна, что казалась гораздо более красивой, чем являлась на самом деле или, по крайней мере, когда пребывала в дурном расположении духа.
Супруги Эварт, мисс Перри и гостивший у последней генерал Киллиан сразу после обеда сели за карты. Молодой мистер Киллиан расположился по другую сторону от мисс Тиндалл, но был слишком робок, чтобы участвовать в беседе. Как ни странно, его робость сделала Эбби гораздо более разговорчивой, чем обычно. Когда она заметила, что кто-то в комнате смущается еще больше, чем она сама, ей тотчас захотелось помочь бедняге, и она постаралась найти тему, которая могла бы понравиться и мистеру Реймзу, и мистеру Киллиану. Девушке никогда не приходилось самой занимать гостей, но эта нелегкая обязанность оказалась ей вполне по силам, пока Белинда возле фортепьяно перешептывалась с мистером Лонгсдейлом.
Обедом у Эвартов остались довольны все, в особенности мистер Реймз, привыкший к куда более скромному столу. Хорошенькая мисс Тиндалл показалась ему еще и весьма здравомыслящей особой, впрочем, иначе и быть не могло, раз ее отец – викарий Тиндалл, несомненно, ученый и во всех отношениях достойный человек.
Белинда дозналась у матери, что это миссис Эварт посоветовала мисс Перри пригласить к себе Лонгсдейла, и преисполнилась дочерней любви. Все последующие дни, до самого начала июля, Бел являла окружающим свжее, улыбающееся личико, даже появление кузин не испортило ей настроение.
Эбби чувствовала себя уже вполне сносно, чтобы принимать участие в развлечениях, а Белинда, словно бы назло Фанни и Кэтрин, сделала Эбигейл своей наперсницей и спутницей. Едва познакомившись с мисс Уивинг, Эбби поняла, что Бел не преувеличивала, когда описывала своих кузин.
Белокожие, с мелко вьющимися рыжими волосами, сестры Уивинг могли бы считаться привлекательными, если бы не их полнота и некрасивые, выдающиеся над верхней губой носы – фамильная черта Уивингов. Фанни однажды была помолвлена, но свадьба так и не состоялась, семья ее жениха разорилась, и мисс Уивинг разорвала помолвку в надежде, что к ней посватается кто-нибудь еще. Кэтрин уже несколько лет как отчаялась выйти замуж, теперь она мечтала открыть пансион для девушек и самостоятельно зарабатывать на жизнь, денег их отца не хватало на то, чтобы обеспечить дочерям достойное существование.
Свою кузину Белинду Кэтрин и Фанни считали легкомысленной, пустоголовой девочкой и при каждой возможности изводили ее своими поучениями. Миссис Эварт, на взгляд обеих мисс Уивинг, была почти так же глупа и суетлива, как ее дочь, и не заслуживала внимания. Заискивали сестры только перед дядей Эвартом, который неоднократно ссужал деньгами их отца и не намеревался требовать возврата долга.
– Среди бедных родственников моего отца Уивинги – самые противные, – рассказывала Белинда поздно вечером в день приезда кузин, сидя на кровати Эбигейл. – Они вечно просят денег и при этом еще считают нас недостаточно родовитыми только потому, что в их роду когда-то были графы. Титул давно уже ушел к какой-то боковой ветви, а спесь осталась.
Сама Эбби первые несколько минут знакомства находила Кэтрин и Фанни с их болтовней весьма забавными, но после того, как они назвали ее «маленькой притворой» и «недокормленным гусенком», согласилась с мнением Белинды.
– Они пробудут здесь долго? – спросила Эбби.
– Не меньше месяца, – Белинда выглядела не столь опечаленной приездом кузин, как обычно, лишь потому, что неподалеку находился мистер Лонгсдейл. – Очень любопытно посмотреть, как они встретятся с Клариссой и Лорой. Сестры Хедвич не понравятся моим кузинам, и, надеюсь, нас ждет немало перепалок, что так оживляют любое общество.
Эбби не могла согласиться с этим утверждением, но она еще слишком мало была знакома с традициями английского света, а потому промолчала.
– Кстати, ты тоже им не понравилась, – продолжила Бел. – И знаешь, почему?
Эбби отрицательно покачала головой.
– Они увидели в тебе соперницу, – пояснила Белинда.
– Но в чем? – Эбигейл в удивлении подняла брови.
– Они испугались, что с твоим появлением отец не даст больше денег дядюшке Уивингу, а станет поддерживать тебя. Я слышала, как Фанни шепотом спрашивала матушку, велико ли твое приданое.
– И что ответила миссис Эварт? – Эбби никак не могла справиться со своим любопытством, ей уже давно хотелось знать, на какие средства она может рассчитывать.
Белинда пренебрежительно махнула рукой.
– Я не расслышала точную цифру, но, по сравнению с моим приданым, ты просто нищая. Однако для Уивингов лишиться даже такой суммы будет настоящим бедствием, если отец вдруг захочет удвоить размер твоего приданого.
– С чего бы ему этого захотеть? – снова удивилась Эбби, решившая простить Белинде «нищенку».
– Отец очень добр, к тому же он понимает, что с малыми средствами тебе вряд ли удастся выйти замуж за человека достойного, а получить еще одних родственников, бесконечно донимающих его письмами с просьбами одолжить пятьдесят или сто фунтов... даже отцу этого вряд ли захочется, – хладнокровно пояснила Бел.
– Я никогда не стала бы просить денег у дяди Эварта! Он и тетушка Энн бесконечно добры ко мне, и уже одной их заботы достаточно, чтобы испытывать к ним благодарность и не желать большего! – смуглые щеки Эбигейл вспыхнули от обиды и гнева, но на Белинду возмущение кузины не произвело никакого впечатления.
– Это ты сейчас так говоришь, – живо возразила она. – А поживешь год или два в убогой квартирке, считая каждый пенни, и вспомнишь, что у тебя есть состоятельные родственники!
Эбби поморщилась, похоже, кузина верила лишь в собственную правоту и переубедить ее невозможно. Бел, впрочем, заметила, что Эбигейл недовольна высказанными в ее адрес подозрениями, и примирительно улыбнулась.
– Ты еще слишком мало знаешь жизнь, Эбби. Поверь, все будет, как я сказала, если только ты не найдешь себе богатого мужа. Ты обещаешь стать красивой через год или два, может, тебе и удастся заполучить кого-нибудь получше, чем несносный родственник мисс Перри, этот Реймз! Попробуй увлечь младшего Киллиана, кажется, его отец весьма состоятелен, хотя и не богат, как мы.
– А мне понравился викарий Реймз, – вступилась Эбби за своего недавнего соседа по столу. – Ты говоришь так, будто я вот-вот выйду замуж за какого-нибудь бедного молодого джентльмена, а ведь у меня нет ни одного поклонника! И мистер Киллиан был так внимателен к тебе...
Белинда довольно усмехнулась.
– Это потому, что ты слишком маленькая и кажешься моложе своих лет. Если бы ты выросла еще хотя бы на дюйм, тебя бы стали принимать всерьез.
– Боюсь, я уже год, как перестала расти, – уныло ответила Эбби, нередко с завистью поглядывавшая на статную фигуру кузины.
Белинда усмехнулась и поднялась на ноги.
– Тогда тебе придется постараться и завлечь будущего жениха своим ангельским пением, – небрежным жестом она послала кузине воздушный поцелуй и выскочила из комнаты так стремительно, что закачалась стоявшая подле двери резная деревянная клетка для домашней птички, внутри которой сиротливо лежал забытый кем-то высохший букетик незабудок.
Эбигейл некоторое время наблюдала за клеткой, потом подошла к ней и вытащила букетик.
– Странно, почему горничная не выбросила его, – пробормотала она. – Возможно, он что-то означает, какая-то память о минувшем... Но я не могу смотреть на эти мертвые цветы, это наводит на меня еще большую тоску, чем жестокие слова Белинды.
Эбби решительно бросила незабудки в пустой камин. Вот если бы она могла так же легко расстаться со своими тревогами!
* * *
По случаю приезда миссис Хедвич с дочерьми мисс Перри устроила завтрак на недавно пристроенной к ее дому террасе.
Младший мистер Киллиан подвергся атаке сразу обеих сестер Хедвич и лишился возможности приблизиться к мисс Эварт. Белинда тотчас заметила, что потеряла одного из своих поклонников, но в присутствии мистера Лонгсдейла она не могла позволить себе выглядеть раздраженной.
Гостей набралось никак не меньше двадцати человек, и обе мисс Уивинг были рады блеснуть своим здравомыслием на публике. Их громкие голоса неприятно контрастировали с открывающимся с террасы видом на розарий мисс Перри, и Эбби едва могла усидеть на месте, так ей хотелось сбежать по широким плитам крыльца и очутиться в царстве роз. Она и сама в платье вишневого цвета выглядела смуглой южной розой. Накануне девушка до поздней ночи перешивала на этот туалет кружева с голубого платья, и теперь казалась чуть отстраненной, хотя на самом деле всего лишь хотела спать. Сидевший рядом мистер Реймз усыплял ее монотонным перечислением усовершенствований, которые он хотел внести в дела своего будущего прихода, и Эбби боялась, что начнет клевать носом, если немедленно не пойдет прогуляться.
Мистер Лонгсдейл заметил, что девушка с трудом подавляет зевки, и подумал, что бедняжке, кажется, вреден английский климат, в его неприветливых объятиях эта южная птичка чахнет и грустит. Его посетило неодолимое желание немного развлечь мисс Тиндалл, и он предложил желающим пройтись, посмотреть на новую террасу с разных сторон.
– Мисс Хедвич, вы ведь собирались написать пейзаж. Отчего бы нам прямо сейчас не выбрать подходящий ракурс? – обратился Лонгсдейл к Клариссе Хедвич.
Белинда остро сожалела, что вместо нее в одном доме с ее поклонником живут эти несносные сестры, но это было лучше, чем если б Лонгсдейл оставался в Девоншире и наносил визиты Мэриан Гладстон.
– Охотно, мистер Лонгсдейл, – тут же отозвалась Кларисса. – Я думаю, моя сестра и мистер Киллиан смогут помочь мне советом.
– Разумеется, – с самым серьезным видом кивнул Лонгсдейл. – Мисс Эварт тоже пойдет с нами. Мисс Тиндалл, идемте с нами! Вы ведь не боитесь выходить на солнце, после его палящих лучей, окутывающих Рим трепещущим маревом, наше скромное светило может показаться вам вялым и бездеятельным, не так ли?
– В самом деле, сэр, – охотно согласилась Эбби, только и мечтавшая избавиться от общества мистера Реймза. – Я уже не мерзну так, как в первые дни, но если эту погоду можно назвать летом, то что же будет здесь зимой?
– Зимой мы с вами окажемся в Лондоне, а там вместо солнца будут сиять улыбки и брильянты прелестных дам, – улыбнулся мистер Лонгсдейл и поднялся из-за стола, чтобы отодвинуть стул Белинды.
Сестры Уивинг переглянулись и пришли к молчаливому согласию остаться за обильно накрытым столом. Их примеру последовал и мистер Реймз, каждый раз вкушавший пищу с таким видом, как будто ест впервые за неделю.
Еще две юные леди и джентльмен из числа гостей мисс Перри пожелали обойти лужайку перед домом и помочь советом художнице, за что мисс Кларисса выразила им сдержанную признательность. Эбби подумала о том, как утомительно, должно быть, выслушивать непрошеные советы. Кларисса Хедвич казалась девушкой, вполне способной решить, как именно ей расположиться со своим мольбертом, но ради возможности избавиться от опеки почтенных дам и пофлиртовать с молодыми джентльменами приходилось жертвовать своей независимостью.
Эбигейл поняла, что живопись – всего лишь предлог уйти с террасы, лишь когда мисс Лора Хедвич увлекла младшего Киллиана к заросшей плющом беседке, а Белинда направилась в обход розария к выступающему крылу здания, которое могло укрыть ее и ее поклонника от взглядов миссис Эварт, мисс Перри и других оставшихся на террасе гостей.
Эбби растерялась, больше всего ей хотелось посмотреть на розы, но она робела оставаться в обществе незнакомых ей людей, сгрудившихся вокруг мисс Клариссы, плавными жестами рисующей в воздухе план будущей картины.
– Мисс Тиндалл! – как оказалось, мистер Лонгсдейл не заметил попытки Белинды увести его за угол дома. – Вы когда-нибудь видели такие красивые розы? Однажды на развалинах римского форума я заметил розовый куст, отчаянно цеплявшийся за каждый обломок камня. Это было удивительное зрелище, словно розы были нарочно посажены в память о людях, некогда строивших все эти величественные храмы.
– Я знаю, о чем вы говорите, мы с отцом нередко прогуливались там, – Эбби искренне обрадовалась появлению собеседника, ей было неловко чувствовать себя забытой всеми. – К сожалению, вид портили многочисленные леди со своими картонами, со всех сторон окружившие бедный куст, чтобы запечатлеть его на память о поездке в Рим.
– Вы правы, я тоже помню этих леди, – засмеялся Лонгсдейл.
– Мистер Лонгсдейл! – Белинда, грациозно придерживая дорогое белое платье, подошла к Эбби и ее собеседнику. – Я думала, вы покажете мне дерево, в которое ударила молния.
Неважно, что она не один десяток раз видела злосчастное дерево.
– Всегда рад доставить вам удовольствие, мисс Эварт, – Лонгсдейл слегка поклонился. – Идемте, мисс Тиндалл, вы наверняка еще не видели эту мрачную картину. Не понимаю, почему мисс Перри не прикажет его спилить!
– Кто-то сказал ей, что это – дурная примета, и лучше оставить его как есть, чтобы беды не поразили кого-нибудь в доме, – с серьезным видом пояснила Белинда и многозначительно посмотрела на Эбигейл.
