Текст книги "Развод. Ты пожалеешь (СИ)"

Автор книги: Элен Блио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 13

– Я хочу, чтобы ты собрал вещи и свалил. Надеюсь, ты поступишь честно и оставишь нам эту квартиру.

– Маша, давай не будем рубить с плеча, торопиться не будем, а?

– Не руби. Не торопись. Твоё право. Только, по-моему, поздно ты начал думать.

– Маш, давай так, я заберу вещи, поживу пока в доме, за городом, ты остынешь, мы вернёмся за стол переговоров.

– Слышь, Тихонов, ты с кем разговариваешь? Я тебе не деловой партнёр.

– Мария, ну правда, слушай… Ты…ты зачем к Катькиным родителям-то пошла, а?

Ох ты, неужели Катюшка нажаловалась? И чего он молчал?

– А что? Скажи еще, я неправильно сделала. Пусть знают, кто их дочь. Кстати, твоей матери тоже бы надо сообщить.

– Маша!

– Что? Скажи спасибо, что я пока молчу, пожалела её. Надо было и ей сказать, какой у неё сын шлюхан.

– Да уж, Мария… Я реально, оказывается, тебя плохо знаю.

– Не плохо, Стас. Совсем не знаешь, получается. И это только начало.

– Слушай, я… я не ожидал от тебя и…

Смотрю на мужа, на его улыбку, которая раньше казалась такой милой, а сейчас ощущение, что разговариваю с кретином.

– Что?

– Ты… ты прям…ого-го! Сильная ты у меня, Машка.

Сильная, ага… Вот только на хрена мне эта сила? Ох, плохо ты меня еще знаешь, Тихонов, плохо. Это еще далеко не всё.

И силу я вам еще покажу так, что мало не покажется. И не захочется больше кобелировать. А сучке этой стрёмно будет ноги раздвигать. Да и не с кем будет. Если, конечно, мой лопушок будет таким идиотом, который продолжит её…

– Ты, кстати, в курсе, что у твоей Екатерины жених есть? Даже свадьба должна быть в конце лета?

– Маш… она с ним рассталась. Свадьбы не будет.

– Неужели? Только вот её родители не в курсе, и парень, я так понимаю, тоже…

– Ну, Машунь, давай не будем…

– А давай будем, Стас? Давай будем? Ты же не уводил её, я правильно понимаю?

Тушуется. Сразу такой виноватый вид… Ой, гандо-он! Просто.

Голову опускаю, качаю из стороны в сторону. Просто пиздец!

Эта малолетка его семью разрушила, он тут распинается второй день, на коленях ползает, прощения просит. А уволить блядюгу малолетнюю – забыл!

– Маш, я уволю. Просто, сейчас так трудно найти помощницу…

– Зато жену новую легко. Вот и флаг тебе в руки.

– Маш! Уволю! Хочешь? Прямо сейчас, только… Маш, прости меня.

Тошно так, как же тошно!

– Стас, собирай вещи и вали.

– Маш.

– Всё, пожалуйста!

Иду к девчонкам. Настроение у них, конечно, просто жесть. Предлагаю пойти погулять. Океанариум, зоопарк.

– А папа с нами? – это Варюшка, конечно.

– Нет, у папы дела.

– Я без папы не пойду.

Да уж. Что и требовалось доказать.

– Варя, давай без этого. – Кира встаёт на мою сторону, – пошли собираться. Мам, всё равно куда, лишь бы подальше.

Старшая говорит громко, специально, чтобы отец услышал. Вижу, как искажается гримасой его лицо.

Что ж, кто виноват, как говорится? Кто тебе доктор?

Собираюсь быстро, сначала хотела напялить джинсы, футболку, потом передумала, достала элегантный льняной брючный костюм цвета травы, очень модно уже который сезон. Белая маечка -топ под него, крупные украшения, колечко с бриллиантом, которое сама себе купила.

Вспоминаю серьги в ушах любовницы мужа и живот опять скручивает.

Мерзость, какая же мерзость.

Стас заходит в спальню, когда я уже полностью собрана. Смотрит так…

– Маша, ты очень красивая.

– Именно поэтому ты пошёл трахаться с секретаршей? Собирай вещи, Тихонов, мы погуляем до вечера, и я не хочу тебя видеть сегодня.

– А если я не уйду?

– Тогда уйдём мы. И представь, что будут чувствовать твои дочери, когда ты выгонишь их из дома!

– Маша…

Поднимаю руку, жестом прошу заткнуться. Всё. Нет больше сил слушать его. Нет сил видеть.

Нет сил понимать, что всё кончено.

Зато есть силы мстить.

Некрасиво? С чего бы это?

Очень даже красиво!

Око за око!

– Да, моральный облик студентки Клименко нас очень заботит. Спасибо за ваш сигнал…

– Дело не только в моральном облике, я так понимаю, студентка прогуливает занятия, учится на бюджете и прогуливает. И не вовремя сдаёт сессию, так? Сейчас вот у неё, я так понимаю, одни хвосты, да?

– Вы осведомлены.

– Более чем. Девушка занимает чьё-то место. Сколько у вас отличников, которые на платном учатся, неужели нет таких, кого можно было бы перевести на бюджет, если бы Клименко ушла?

Сижу в затрапезном кабинете ректора затрапезного ВУЗа, сам ректор, кстати, вполне ничего. Мужчина лет сорока пяти, в стильном светлом пиджаке, явно посещает приличный барбершоп.

Честно, когда решилась сюда прийти, думала, что меня пошлют. Не самая лучшая идейка, да? Прийти в институт, где учится эта идиотка? Возможно. Но я решила воевать по всем фронтам.

Веду себя очень уверенно, как будто так и надо.

И, как ни странно, ректор меня слушает. Записывает что-то, потом связывается с секретарем и просит пригласить декана.

– Я, наверное, пойду, Денис Владимирович, спасибо вам за поддержку.

– Вам спасибо за сигнал, Мария Станиславовна. Будем работать.

– Работайте. Всё-таки учиться на бюджете должны достойные люди.

– Да, я вас услышал. Мария Станиславовна, я бы хотел…

– Что?

– Оставьте, пожалуйста, свой телефон, возможно, нужно будет с вами связаться…

– Зачем? – не сразу понимаю причину, даже немного теряюсь, не будут же меня на очную ставку с этой девицей вызывать?

– Ну, я считаю своим долгом вам сообщить о результатах… нашей работы…

Денис Владимирович улыбается, а до меня доходит. Ясно, зачем ему мой номер.

Что ж…

Адюльтер я пока не планирую, да и какой адюльтер, когда мы с Тихоновым уже неделю не живём вместе? Но встретиться с приятным мужчиной за бокалом просекко, почему бы и да?

Выхожу из института, глядя в телефон, когда слышу, как меня окликают.

– Мария Станиславовна?

Приятный молодой человек. Виталий. Не писаный красавец, конечно, такой, немножко мамкин пирожочек. Конечно, если поставить его рядом с моим Стасом он проиграет, даже несмотря на то, что Стас гораздо старше. А может, как раз поэтому. Тихонов – мужчина, в самой силе. По таким бабы текут – факт. А Виталик – мальчик еще, хоть и бородёнку отрастил. Глупый влюбленный мальчик.

Да уж, я сегодня гонец, который сообщает дурные новости.

Этот мальчик Катю искренне любил, и он… плачет.

Сука я?

Нет.

Сука Катя. Реально могла бы просто сказать парню, что всё кончено, перед тем как ноги раздвигать для женатого начальника.

Но Катя решила и на хуй сесть и рыбку съесть. А вдруг с женатиком сорвется? Вдруг это будет разовая акция? А пирожочек в кармане.

Нет, Катюшка, нет у тебя больше пирожочка!

Может и института тоже нет. И работы не будет, уж я прослежу.

Проще тебе будет, Катюха, вообще свалить из города.

Вот так.

Возвращаюсь на работу с чувством выполненного долга, когда получаю сообщение с незнакомого номера.

«Что, тварь, думаешь, мне сильно нужен Виталик? Или этот долбанный институт? Мне нужен твой муж, и я его получу! А ты – собирай чемоданы, старая дура».

Смешно. Но чемоданы буду собирать не я.

Мне удаётся сохранить сообщение до того, как оно исчезает. Эта дурында даже не знала, наверное, что так можно.

Что ж…

Пересылаю эти художества своему пока еще супругу, добавляя реплику.:

«Это ничтожество еще у тебя работает?»

Кстати, вспомнить бы, что за приятель моему дураку эту Катю рекомендовал?

Я бы высказала всё, что думаю об этой протеже.

Стас звонит. Трубку брать не охота, ну да ладно.

– Слушаю?

– Сука ты, Маша, сука, и ничего у тебя не выйдет! Стас всё равно будет мой, поняла? Я беременна от него!

Боже ж ты мой! Да флаг вам в руки!

Сбрасываю вызов. Смеюсь истерично, а потом реву.

Господи, как же мне больно!

Глава 14

Разводимся.

Мы разводимся. Юрист, которого мне дал Артур даром свой хлеб не ест. Стасу приходится очень туго. Я не готова идти на уступки, у меня двое детей.

Дитё, которое может нарисоваться у него меня мало волнует.

Собственно, как и Катя. Как и сам Стас.

Нет, я лгу.

Стас меня очень волнует.

Мне хочется причинить ему боль. Много боли. Чтобы так же плохо было, чтобы дышать не мог, чтобы его кислотой ошпаривало каждый раз, когда он думал, что потерял меня.

Понимаю, что наивно это всё. Наивно.

Мать его приходила ко мне. Плакала. Просила семью сохранить.

– Ольга Андреевна, я не понимаю, что сохранять? Семьи нет. Ваш сын это прекрасно показал.

– Маш, ну не надо так, а? Он раскаивается. Он… ему очень плохо.

– Ему плохо? Вы думаете, мне хорошо?

– Так и хватит ерундой заниматься! Сядьте, поговорите! У него… у него это всё было случайно, ничего серьёзного там нет.

– А ребёнок? Или вы не в курсе, что станете бабушкой?

По лицу свекрови понимаю – не в курсе. И мне её даже жалко. Я её как женщина прекрасно понимаю. Она на стороне сына.

А я на своей стороне.

Мои родители и дети, к счастью, тоже.

Со Стасом мы не видимся уже не знаю сколько. Две недели? Три? Месяц?

Девчонок нужно на море вывезти, а я завязана на этом разводе.

Голова пухнет.

Еще и организм сбоит. Вялость, сонливость, тошнота.

Купила тест, вспомнив нашу последнюю ночь. Гипнотизирую его.

Страшно.

Страшно оказаться беременной от предателя.

А еще страшнее понимать, что в такой ситуации очень захочется его простить.

Отрицательный.

Плачу и смеюсь. И – честно – не знаю как к этому относиться. Хорошо это или плохо?

Я ведь так хотела малыша! Просто до одури хотела.

Видела мамочек, не молодых девчонок с колясками, а уже зрелых женщин моего возраста. Как они спокойны, счастливы! Как осознанно для них это материнство! И мужчины взрослые с малышами какие-то другие.

Кто-то из приятельниц говорил, что это всё ерунда, просто типа мейнстрим – стало модно рожать последнего ребёнка поздно и дуть ему в попу. Я бы дуть не стала. Мне просто хотелось маленького. Казалось, это нас еще больше сблизит со Стасом.

Оказалось, именно это нас развело. Ну, по крайней мере я так поняла, что та моя замершая беременность стала какой-то точкой отсчёта что ли. Мы отдалились, вместо объединения начался распад.

Да, я себя не оправдываю, по мне эта история шибанула сильно. Где-то я сама виновата в том, что перестала уделять должное внимание мужу.

Но твою мать!

Я живая! И я хотела ребёнка! И я хотела быть слабой, чтобы меня пожалели, чтобы меня любили!

А вышло так, что моему мужу тоже захотелось быть слабым.

И иметь ляльку, которая будет смотреть ему в рот.

Ляльку, которую он так и не уволил.

Сука.

Потому что беременная.

– Маш, пойми, по закону…

– Мне плевать на закон, Стас. И на тебя. И на твою Катю. Отвали от меня, а? Я тебя ненавижу, Тихонов, слышишь? Как я тебя ненавижу!

– Маш… я тоже себя ненавижу. Я понимаю, что всё просрал. Пожалуйста, давай… давай всё-таки не будем совсем рвать, а? Прошу. Дай мне шанс исправить!

Мы всё-таки встретились. Это было неизбежно. Нужно. Он приехал ко мне. Пустила в кабинет. Вечером, когда все уже разошлись.

Не очень хочется делать наш разговор достоянием общественности.

– Дай мне шанс, Машенька…

Вспомнил про Машеньку! Козёл! Шанс ему! Хренанс!

– Что, понял, что я половину фирмы твоей отожму, да? И жилплощадь? И вообще, тебе придётся слегка затянуть поясок, да?

– При чём тут это, Маш? Да мне плевать! Хочешь, я вообще всё на тебя перепишу! Мне ничего не надо!

– Хочу! Хочу, Тихонов! Давай! Фирму. Дом. Квартиру. Машину. Что там еще у тебя? Недвижимость в Сочи, которая на твоих родителей почему-то оформлена? Апартаменты на «Речном», в которые ты любовницу хотел поселить.

– Я не хотел…

– Ты бы ей сказал, чтобы следила за соцсетями. Она ведь специально это всё выкладывает.

– Я сказал. Чёрт! Маша, я не общаюсь с ней! Я с ней порвал!

– А как же беременность? Оставишь своего ребёнка этой малолетней истеричке?

Молчит.

– Маш… я в шоке, честно, я… мы предохранялись. Я предохранялся. Да у нас и было то всего…

– Мне безразлично, Стас.

– Тебе всё безразлично! – орёт, не сдерживаясь. – Всё! Я только и слышу, что тебе плевать. А мне не плевать, понимаешь? Я тебя люблю! Я постоянно о тебе думаю. Ты всё время перед глазами. Ты, ты… Моя! Любимая. Единственная! Родная! Вспоминаю наши вечера, разговоры обо всём, как мы гуляли. Ночи наши вспоминаю. Ноет всё внутри. Маш. Да, я мудак, кобель, дурак, идиот. Но неужели нельзя меня простить? Я один раз оступился! Один!

– Я не знаю, Стас. Наверное можно. Это просто я вот такая. Я так не могу. Может… позже.

– Когда? Скажи когда, я буду ждать! Скажи!

Рывком поднимает меня с кресла, к себе прижимает.

– Нет, Стас, нет…

– Пожалуйста, прошу, родная, один раз, не могу больше… не могу… у меня с ней ничего, всё кончено, ни с кем ничего. Я твой только тебя только хочу.

А я его хочу.

И ненавижу.

Отталкиваю, и не могу оттолкнуть. Сильный, чёрт. Сильный.

После опустошение.

– Я тебя теперь еще больше ненавижу, Тихонов. Ты просто мразь. Ты со своей беременной любовницей не разобрался, и лезешь ко мне.

– Я разберусь.

– Как? На аборт отправишь?

– А если отправлю?

Смотрю на него. Осунулся, лицо потемнело, морщины глубже стали у глаз и у рта, рот сжат сурово.

Аборт.

Для нас, женщин, это слово особое. Даже для тех, кто на это идёт с легкостью и говорит, что плевать. Всё равно не плевать. Всё равно внутри сидит этот червь. Потому что убийство. С точки зрения христианской морали, да любой религиозной. А она сидит в нас, глубоко. Сидят в нас эти заповеди, они в ДНК. Если бы их не было – не было бы цивилизации, человечества.

Нельзя убивать. Нельзя.

А отправить любовницу мужа на аборт можно?

Размышляю об этом и понимаю, что внутри пустота.

Вот так. Настолько меня эта ситуация изменила и переплавила, что мне плевать.

И я не скажу ему – ты что, ты сошёл с ума, это ребёнок!

Не скажу.

Потому что мне плевать.

Господи, как это мерзко.

Утром я делаю еще один тест, потому что задержка не прошла, тошнота осталась, и слабость.

И… бинго!

Ну что, Тихонов, чьего ребёночка ты будешь больше любить?

Глава 15

Апатия накатывает, откуда не ждали.

Только вот я была полна решимости мстить за себя, полна уверенности, что всё делаю правильно, и вот я сижу, опустив руки, потому что мне просто плохо.

Пусто внутри. Я выпотрошена. Ничего не хочу.

Мне уже и дележка имущества не нужна. Пусть подавится Стас своей фирмой. Хотя он, по словам моего адвоката сказал, что на всё готов, со всем согласен, но будет специально оттягивать развод, потому что «Маша одумается, мы поговорим, мы будем вместе».

Да, да, этот идиот именно так моему защитнику сказал.

Пусть ждёт, ага.

После дождичка в четверг мы будем вместе.

Катю он всё-таки уволил. Написала она «по собственному». Но, видать, отступные заплатил, потому что эта сучка снова фотки выложила с обновками, еще и пишет, что думает какую машинку ей попросить у отца малыша, «мерс» или «поршик».

Нормально так, да? Если что я на не новом корейце езжу!

Бомбит меня, бомбит! Потому что если Стас до сих пор с ней, после всего, то…

Я ведь и записи ему скидывала, те самые, где она со мной разговаривает. И с его телефона, гадина, смеет звонить! Так, просто, чтобы знал…

Его сухое «извини» меня вообще не удовлетворило. Ну да ладно.

Нет, ради бога, конечно! Пусть. Его уже даже не жалко. Ни капельки.

Себя жалко. Детей жалко. Вижу, как Варька переживает, да и Кирюха.

Это неизбежно. Дети по-любому примеряют всё на себя.

И мысли у них появляются – а может, папа ушёл, потому что я не такая хорошая дочь? Если он решился оставить не только маму, но и нас?

Хотя папа, конечно, их не оставил, старается.

Даже спрашивал куда мы хотели бы на лето поехать, сколько нам денег нужно.

Сколько нужно – все наши.

Поедем, не волнуйся.

Думаю, разглядывая очередные фото беременной Катюхи у бассейна в Турции. Что-то слишком уж резвая она для дамы в положении.

Мне ли не знать, какие в первом триместре бывают проблемы?

Они у меня уже полным ходом. Просто трындец.

Я ребёнка хотела? Серьёзно? А можно не надо?

Мысли подлые. Я их гоню, конечно.

К гинекологу своему прихожу через десять дней после теста.

Просто раньше не было желания, сил и времени. Мы с доктором Татьяной уже давно подруги, именно она тогда меня вытаскивала буквально за уши, когда у меня оказалась замершая.

Как сильно я в то время хотела малыша так сильно не хочу сейчас.

Ужасно, но это так.

– Что, аборт? – сухо интересуется подруга-гинеколог.

– С ума сошла? Нет.

Нет, реально, я не могу пойти на это! Даже при таких обстоятельствах.

– Вы же разводитесь? Или это не от Стаса?

Если бы…

Может, если бы это было не от Тихонова легче было бы?

Переспала бы с Артуром, он же предлагал? И носила бы спокойно, и родила бы маленького Веселовского, любила бы…

– Тань…

– Ну, прости, прости меня, я… На самом деле, я очень за тебя рада. Развод, это, знаешь ли, проходяще, а ребёнок – это ребёнок!

Угу… только кому я нужна буду с тремя детьми?

Так. Стоп.

То есть я сейчас реально думаю о том, что хочу снова на те же грабли? Мужика себе завести?

Хотя, почему на грабли? Я не считала, что мой брак с Тихоновым – это грабли. Наоборот.

Я считала, что мы счастливы и всё у нас хорошо. И даже если есть временные трудности, то это всего лишь временные трудности. Вот так.

Я считала. А Стас считал, видимо, по-другому, раз решился на измену.

Из кабинета гинеколога выхожу всё такая же неспокойная.

Нужно сдать анализы. Купить витамины. Подумать о рационе, потому что беременность в тридцать пять – это не беременность в двадцать.

Особенно это чувствуется, когда я вижу в коридоре клиники моего уже почти совсем бывшего и его беременную любовницу.

Глава 16

СТАС.

– Маша?

Вижу свою любимую женщину и горечь разливается по телу.

Что она делает в клинике?

Что, блядь, я здесь делаю, с этой…

Чёрт, я не должен ругать Катерину. Потому что это я виноват.

Я изменил жене. Я нарушил клятву. Я поступил как…

Козёл я. Вот и всё.

Идиот конченный.

Как можно было променять такую женщину как Маша на вот это…Да на любое, как можно было променять?

Даже если бы Катерина была нереальная красавица, умница, если бы обладала какими-то волшебными талантами, фантастическими качествами…

У меня была Маша!

Моя Машенька, Маруся моя, любимая, нежная, единственная.

Как я мог…

Маша смотрит с презрением, пытается пройти мимо, не удостаивая вниманием.

– Маша, подожди.

– Стас, мы к доктору опаздываем.

– Рот свой закрыла! – срываюсь на бывшей помощнице, буквально отталкивая её от себя, иду за женой.

Всё еще женой, да, потому что изо всех сил пытаюсь оттянуть пресловутый бракоразводный процесс.

Не потому, что не согласен с тем грабительским разделом имущества, который предложил адвокат Маши.

Согласен. Реально.

Всё готов отдать.

Но чёрт побери! Не готов отдать Машку!

Мою сладкую, вкусную Машку!

– Маша…

– Что, папаша, пришёл на УЗИ, на ляльку смотреть? Молодец…

Издевается.

Правильно делает.

Только вот… что-то в её словах такое.

– А ты? Ты тут… как?

– А я вот тоже, ляльку смотреть.

– Что?

Застываю в коридоре, смотрю на усмехающуюся жену.

То есть… Мать твою, то есть как? Какую ляльку? Она… она серьёзно? Это… это как?

– Ты… ты…

– Я, я… Тихонов, натюрлих, шпацирен арбайтен де шлоссен, фолькцваген, штангенциркуль, Гитлер капут, аллес гемахт.

Выдаёт нелепую тираду на псевдо немецком, мы подслушали её в каком-то спектакле, запомнили, и иногда выдавали друг другу, умирая от смеха.

Но сейчас не смешно.

Ни мне, ни Маше.

– Стас! – зовёт Катерина.

Резко разворачиваюсь, машу на неё рукой.

– Иди к кабинету и сиди там, быстро, я сказал!

Катя поджимает губки, но повинуется.

– Смотри, дрессированная…– ёрничает жена.

– Маш…

– Только что-то ты её плохо дрессировал, Стас, уже с поводка сбегает.

– Что?

– Ничего, погода хорошая. В Турции ей было весело. И не скажешь, что в положении. – лицо у Маши сейчас такое, ей хочется выглядеть независимо, безразлично, но не получается. – Я вот, например, так скакать уже не могу. Хотя, о чём я. Я же старая корова, а Катюха молодая, ранняя, резвая.

– Маш, это мой ребёнок?

Внутри всё сжимается от скрытой радости, если Маша ждёт ребёнка от меня – хрен ей, а не развод! Хрен!

– С какого это перепугу твой, Стас? – смотрит удивлённо, глазами хлопая.

А у меня шок. Что?

То есть…

– Маш, мы с тобой…

– Нет больше нас с тобой. И ничего не было у нас с тобой. Вон, – она кивает в ту сторону, куда я отправила Катерину, – вон с кем у тебя, и секс, и дети, а моя личная, а тем более половая жизнь тебя больше не касается.

Слышать от неё это пипец как обидно. Хоть и понимаю – права!

– Маш, зачем ты так…

– Я? Как? Я никак, Стас. Это ты начал, кашу заварил, ты полез в чужую дырку тыкаться, так что, сорян, не начинай уж тут, ладно?

– Что?

– Ничего. Отстань. И давай уже закончим с разводом, а? Я не хочу, чтобы моего ребёнка на тебя записали.

Так, значит?

Смотрю в безразличное лицо жены, которая пока еще не бывшая. Ей, значит, совсем уже по хрену, да? Получается, вот такая была любовь? Стоило немного оступиться, и вместо того, чтобы руку подать она меня закапывает?

Сучка… Вот же…

Чувствую, как начинает медленно закипать во мне злоба, поднимается, клокочет. Как лава в кратере вулкана.

С перепугу, значит? Не мой, значит? Не хочет, чтобы записали?

– Сделаешь тест ДНК. Если ребёнок не мой – тогда свободна.

– Что ты сказал, Тихонов? Что я должна сделать? Своей мокрощелке тесты делай, а то получишь сюрприз в виде маленького турецкого мальчика.

– Ты…

– Я! Стас. Я. Сука? Да. Сука. Не удивил. Только я стала сукой из-за тебя. Ты превратил меня, хорошую, милую, нежную, счастливую женщину в злобную суку! Ты! Когда членом своим полез в эту маленькую дрянь! Ты мразь. Ты предатель. И я тебя ненавижу!

Машка не стесняется, говорит на повышенных. Коридор платной клиники пустой почти, но тот народ, который сидит у кабинетов поглядывает на нас с любопытством. И даже какая-то доктор высовывается из кабинета.

– Мразь. Подонок. Сволочь. Ты… ты не заслуживаешь меня. Не заслуживаешь быть отцом моих детей. Дай мне развод и забудь обо мне, понял?

Машка гневно сверкает глазами, а я смотрю и думаю, какая же она красивая. И как же ей сейчас больно! Она ведь орёт сейчас реально не потому, что превратилась в злую стерву. Правду она говорит. Я её такой сделал. И я за это должен ответить.

Я.

– Машка…

– Стас! У меня… у меня кровь! – резкий визг Кати заставляет меня замереть.

Твою ж мать…