Текст книги "Ритмы ночи"

Автор книги: Элда Мингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава восьмая

Сидя в шезлонге, в полудремоте, Мэг с опаской разглядывала свою недоброжелательницу: красная физиономия, мутные глаза… Пьяна, как всегда. И где только успела? На столах было лишь пиво. С собой, наверно, захватила. Под глазами темные круги, на левой части лица припухлость; от носа к уголкам тонких, опущенных вниз губ идут глубокие складки. Да, неважно Пола выглядит – постоянное пьянство и курение никому не идут на пользу. Да и злые мысли – их нетрудно прочитать на этом опухшем лице – старят. В школе была самой злой девчонкой, а когда выросла, прибавилась еще и мстительность. Она проклинала весь мир за то, как с ней обошлась жизнь, но палец о палец не ударила, чтобы себе помочь.

– Ну, что молчишь?! Будешь говорить? – рыкнула Пола, уперев руки в толстые бока и глядя на нее сверху вниз заплывшими, злыми глазками.

– Нет, не буду. – Мэг решила не поддаваться на провокации.

– А я хочу кое-что узнать!

– Пола, пожалуйста… – взмолилась Сьюзи. Пола искоса зыркнула на нее.

– Исчезни! – И опять прицепилась к Мэг: – Я хочу знать, кто ты такая – припорхнула сюда с таким видом, будто это твой собственный город! Воображаешь, что вернулась сюда и тебя здесь все ждут?!

– Пола, хватит! – Сьюзи била нервная дрожь.

Мэг поняла – придется что-то делать, и немедленно. Этот трехдневный праздник организован так здорово, и все благодаря Сьюзи. Нельзя, чтобы впечатление было испорчено из-за какой-то озлобленной, пьяной дурехи.

– Пола?.. – спокойно проговорила она. Разъяренная, та моментально переключилась, готовая к бою.

– Пола, тебе нужна я, а не Сьюзи. – Мэг легко встала с шезлонга, стараясь не волноваться и дышать ровно.

– Это ты правильно сказала!

– Ладно. Давай-ка отойдем вон туда, – и Мэг кивком головы указала на берег озера. – Не стоит портить людям настроение. Это наше личное дело.

– Пойдем! – рявкнула Пола.

Мэг намеренно направилась к дальнему берегу пруда, держа приставалу в поле зрения.

– Пахнет потасовкой! – Бруно, приложив ладонь ко лбу, вглядывался в две удаляющиеся фигуры.

– Что такое? – Дэниел поставил стулья, которые складывал, и стремглав бросился вслед за Полой и Мэг.

– Я не хочу с тобой драться, Пола! – медленно, отчетливо проговорила Мэг.

– «Я не хочу с тобой драться, Пола!» – передразнила та, выговаривая эти слова совсем иначе, будто они вызваны страхом.

Мэг, не обращая на это внимания, продолжала:

– Даю тебе возможность просто повернуться и уйти. Никто не заподозрит тебя в малодушии. Наоборот, все будут уважать за то, что выбрала мирный исход.

– Ты… и твоя красивая трепотня… – Пола криво усмехнулась, но улыбка так и не тронула ее покрасневших глаз. – Я получу кайф, когда буду тебя бить!

Мэг, зорко следя за движениями Полы, встала в боевую стойку. В это мгновение Дэниел был уже в нескольких метрах…

Об этом событии в Блу-Спрюс долго еще потом говорили. Пола набросилась на Мэг, как разъяренный носорог. Мэг отступила, нанесла два сильных, точных удара, рукой и ногой… Все произошло в долю секунды. Никто не сдвинулся с места, не вымолвил ни слова, когда Пола, будто трехтонная бомба, плюхнулась в воду, подняв тучу брызг. И только когда она, отчаянно барахтаясь и шлепая ладонями по поверхности, стала тонуть, несколько мужчин бросились ее спасать. Не так-то просто оказалось вытащить эту тушу на берег. Подбежал Дэниел.

– Мэг! – Он схватил ее, притянул к себе. Она уткнула голову ему в плечо, ее била нервная дрожь.

– Это не я начала, Дэниел.

Он почему-то вспомнил ее мать, когда она вошла в кабинет директора, и как он познакомился с Мэг.

– Я знаю, что не ты, Синеглазка.

– Она… ненавидит меня, не знаю за что.

Мэг посмотрела на озеро, где двое пожарных и шериф вытаскивали Полу, а она зыркала в сторону Мэг ненавидящими глазками.

– Мне кажется, нам пора уходить отсюда, – осторожно проговорил Дэниел.

– Нет уж, пусть она уйдет.

Он держал Мэг в объятиях, пока она не перестала дрожать. Шериф уводил промокшую Полу – ее ждала патрульная машина. Вдруг получившая отпор задира принялась ругаться непотребными словами да еще рваться куда-то. Пришлось надеть на нее наручники и затолкать в задний отсек машины. Включив мигалку, Стив поехал мимо озера, мимо Общественного центра – к полицейскому участку.

– Хороший был денек, но подошел к концу, – заключил Кевин, незаметно появившийся сзади. – Я всегда знал, что этот класс дружный.

– Извините меня, – обратилась Мэг почему-то к Кевину.

– За что? Эта язва давно заслуживала хорошую трепку.

– Как это у вас здорово получилось! – воскликнул рыжий мальчишка, задрав кверху веснушчатую мордашку. – Надо же в озеро сбросили. Вы все-таки… девушка, а она-то в пять раз больше!

– Я училась каратэ.

– Здорово! Как Бэтман, – подумав немного, определил мальчишка.

– Нет. Как женщина-кошка, – улыбнулась Мэг.

– Точно! Вот это клёво!

– Брайан, иди-ка сюда! – окликнула его мать.

– Клёво у вас получилось! – еще раз восхищенно оценил мальчик и убежал.

– Подаешь пример детям? – шутливо заметил Бруно.

Мэг незаметно пожала руку Дэниелу.

– Теперь самое время уезжать, а, Мэг?

О том, что сделал потом Дэниел, в Блу-Спрюс говорили так же долго, как о падении Полы в озеро, а иной раз вспоминают и до сих пор. Он поднял Мэг на руки и понес – на глазах у всех – вниз по заросшему травой холму, мимо Общественного центра к автомобильной стоянке, где их ждал его видавший виды пикап.

Она лежала у него на руках, не произнося ни звука. Заговорили они, лишь когда прошли полпути.

– Я думаю да, – вдруг вымолвила она так тихо, что он еле расслышал.

– Что – да, Мэг?

– Что это становится привычкой. – И она заплакала.

– Не надо, дорогая, не надо!

Дэниел усадил ее на переднее пассажирское сиденье, дал свой носовой платок, завел машину и поехал в сторону ранчо.

– Что мы здесь будем делать? – спросила она, когда он, подъехав к дому, выключил зажигание.

– Я подумал, что ты…

– Что я опять попаду в какие-нибудь неприятности, если ты не будешь за мной присматривать?

Он глубоко вздохнул – она, видно, до сих пор расстроена этим эпизодом с Полой. Что та ей наговорила? Мэг явно напугана. Может, подсознательно надеялась на него – он ведь был рядом, – что он станет вместо нее объектом гнева Полы. Что ж, надо ей помочь выбраться из этого состояния.

– Да нет, Мэг, я не то имел в виду. Ведь ты хочешь отключиться от всего на какое-то время, отдохнуть, расслабиться.

Она закрыла глаза, и он почти почувствовал борьбу в ее душе. Прошла целая минута, прежде чем она заговорила:

– Ну, хорошо, Дэниел. Может быть, чашку кофе, пирожок – из тех, что тебе женщины приносят.

– Да, Мэг, пойдем.

– А потом я домой поеду.

– Как скажешь, Синеглазка.

– Сразу после кофе. Только кофе, ничего больше.

– Все по твоему желанию.

– Спасибо, Дэниел. – Она вышла из пикапа и направилась к главному входу.

Он шел чуть позади, не желая упустить возможность полюбоваться ее походкой и длинными ногами в выцветших, обрезанных джинсах.

До кофе они так и не добрались.

Когда взошли на крыльцо, Мэг еще сердилась, как раздраженная молодая кошка, и он чувствовал ее состояние. Переступив порог, она повернулась к нему.

– Дэниел, не понимаю я!

– Что не понимаешь? – Он прошел на кухню и насыпал прыгающим от нетерпения собакам сухой корм.

– Почему ты не хочешь лечь со мной в постель?

Он бросил пластиковый совок обратно в мешок с собачьим кормом, закрыл за собой дверь, посмотрел ей прямо в глаза.

Мэг стояла, уставившись в пол.

– Ну? – Она скрестила руки на груди. – Что-то не так со мной? Почему ты меня не хочешь?

– Ты все неправильно понимаешь, Синеглазка. – Он глубоко вздохнул. – Я так давно хочу тебя – с шестнадцати лет. Мысли, что крутились у меня в голове… понимаешь? За такое сажают в тюрьму.

Она поморщилась, закрыв глаза, будто ее ударили в лицо. А у него было такое чувство, будто он открыл, наконец коробку, которую слишком долго держал закрытой – не решался. Слишком долго молчал, держал все в себе, и сейчас, начав говорить, не мог остановиться.

– Я ревновал тебя к своему брату все эти годы: у него, видишь ли, хватало смелости пригласить тебя погулять, а у меня нет. Все думал: что я могу предложить такой девушке, как ты? Да ничего. У меня и времени-то не было, всегда работал по хозяйству.

Она смотрела на него испуганными, широко раскрытыми глазами. Он вдруг усомнился, правильно ли поступает. Зачем выпаливать все это сразу – всю правду? А что, если она изменит свое решение и улетит не через неделю, а сегодня же?

– Ты думаешь, эти две ночи, которые мы провели вместе, – все, что мне нужно? Синеглазка, я бредил тобой после того, как ты уехала, – каждый день, каждую минуту, постоянно: в постели, в конюшне, под душем… – Ему не хватало воздуха, он задыхался от волнения. – Ни одна из тех картин, что я представлял себе, и в сравнение не идет с тем, что у нас было. Моя бы воля – закрыл бы тебя на замок и спал бы с тобой каждую ночь напролет, до утра. – Он опять глубоко вздохнул и тряхнул головой от переполнявших его чувств. И тут увидел, что она улыбается. Подошел к ней ближе. – Иди, садись в машину!

– Нет!

– Иди, я сказал!

Она не двинулась с места.

– Не надо меня дразнить, Синеглазка, ты ведь знаешь, что может произойти.

Она утвердительно кивнула головой и тоже посмотрела ему прямо в глаза.

Как тихо у него в доме – только часы тикают да собаки жуют корм на кухне. В душе Дэниела происходила отчаянная борьба: ему надо уйти, а он не может. Он уже чувствует, что эта битва обречена на провал. Как отойти от нее, когда она притягивает его как магнит! Еще раз ляжет с ней в постель – вообще не сможет ее отпустить. Ему невыносима мысль, что придется просить, умолять ее остаться с ним.

– Пожалуйста! – прошептал он с мольбой. – Уходи, Мэг!

– Не могу. Ты мне нужен, Дэниел.

Эти слова, как удар молотом по голове. Он уставился на нее широко раскрытыми глазами.

– Ты так мне нужен, Дэниел! Мне очень плохо без тебя.

Ее глаза… она говорит правду. И он сдался.

Наконец-то она открыла то, что давно таилось в глубине сознания: Дэниел ее друг, самый лучший, давний друг. И в этот момент, когда он приблизился к ней, она вдруг испытала леденящий страх. Она раздразнила его, он сейчас просто охваченный желанием мужчина, который уже не владеет собой…

Но он поднял ее на руки – и эта мысль, как и все другие, покрылась туманной пеленой, отдалилась, стала неважной. Он принес ее в спальню, бросил поперек широкой кровати, быстрыми, лихорадочными движениями стал раздевать ее: кроссовки, джинсы, футболка, трусики – он все это отбрасывал. Холодный воздух охватил обнаженное тело. Звук упавших джинсов – Мэг еле заметно приоткрыла глаза: снял футболку – какая прекрасная мускулистая грудь… Она опустила веки.

Вот он уже рядом с ней… Внутри нее… Без предупреждения, без подготовки. Не надо никакой подготовки – она и так ждала его, давно, была готова и ждала. Приняла сразу, выгнулась, как змея, чтобы он вошел глубже, был в ней весь, без остатка. Вцепившись в его бедра, яростно толкала его в себя. Еще! Опять закрыла глаза, почувствовав его приглушенный стон. Потом все ее чувства спутались. Они так хотели друг друга, так истосковались, что не было никаких слов.

Он пришел к завершению так же быстро, как и она, сразу после нее. Она была так поглощена, захвачена, что не слышала его глухого рычания, затем вскрика, как под пыткой. В тишине он безвольно уткнулся ей носом в основание шеи и больше не шевелился.

Она проснулась в его постели и не могла вспомнить, как оказалась под одеялом, легла вдоль кровати. Видимо, Дэниел уложил ее сонную. Он спал рядом, тихонько посапывая. За окном кромешная тьма. Она лежит на его мощной руке, а другой рукой он крепко обнимает ее, будто боится, что она исчезнет…

Она лежала и думала: что же будет дальше? Единственное, в чем она была уверена, – все теперь будет по-другому. Как прежде просто не может быть. Все изменилось. А как по-другому она не знает. Но то, что было, – ушло навсегда. Они не смогут жить порознь, они теперь принадлежат друг другу. Чем быстрее Дэниел поймет это, тем лучше для них обоих.

Вряд ли из нее получится образцовая фермерская жена – иллюзий нет. Это тяжелый, возможно, даже непосильный труд. Ну что ж, Дэниел ее всему научит. Она желает помогать ему во всем, что он делает здесь, на ранчо, хоть немного облегчить его тяжелую ношу. Она станет для него источником комфорта, уюта, тепла, любви…

Насколько она понимает, для Дэниела фермерская работа всегда в охотку, она ему по душе. В этом он пошел в отца: любит землю, животных; ему нравится выращивать овощи, смотреть, как цветут, набирают силу растения. Вообще по нраву работать на свежем воздухе. Представить только его в офисе, за письменным столом, – нет, невозможно! Он спокойный, с понятием, знает, как вести себя с людьми. И для нее он теперь центр вселенной. Да не теперь – в сущности, давно, со школы.

Она снова отыскала глазами свою книгу на полке. Пришла мысль написать для Дэниела – только вот какие слова? Например: «Дэниелу. Я люблю тебя, всегда любила»…

Он пошевелился, его шершавая, мозолистая рука поползла вверх, к ее груди, и Мэг сбилась с мысли. Погладил ее грудь со всех сторон, взял в ладони снизу, медленно провел пальцем по соску… У нее перехватило дыхание. Он опять провел рукой, пробормотал что-то во сне… Она улыбнулась, вздохнула, и опять мысли пошли чередой. Как много она потеряет, если уедет от Дэниела. Все отношения прекратятся, прервутся. Его руки, обнимающие ее; его рука у нее на груди, то, как он смотрит на нее, думая, что она не замечает; радость в его темно-серых глазах, когда он входит в комнату и видит ее…

Сколько она знает его – он всегда был серьезным, молчаливым. В школе ей нравилось рассмешить его, хотя это было очень непросто вызвать радость, улыбку в его глазах. Бывало, в такие минуты он посмотрит – у нее дыхание перехватит от волнения. Всегда была уверена – он и не догадывается, как много для нее значит.

Она опять медленно, глубоко вздохнула и тесно прижалась к Дэниелу. Кажется, она все о нем знает, а он о ней. Они выросли вместе. Да, он самый старый и самый лучший ее друг. Ведь они с матерью долго не задерживались на одном месте. В Блу-Спрюс прожили дольше всего. Эти годы, в старших классах, дали ей возможность пустить корни здесь, в этом маленьком городке. Хотя иногда ей казалось, что она нигде надолго не остановится.

И все-таки и она, и он знали, что не смогут преодолеть определенного барьера в своих отношениях, переступить какую-то невидимую черту, – до сегодняшней ночи. Сейчас все по-другому – от этой ночи уже не убежишь. Они переступили черту. Не будь этой ночи, она уехала бы в Лос-Анджелес, нашла бы там себе, может быть, другого…

Эта ее двухкомнатная квартира в Анджелесе… Она так устала жить одна; есть одна, смотреть в будущее одна. За последние несколько месяцев она поняла, что ей нужен спутник жизни, очень нужен! Кто-то близкий, с кем можно всем поделиться. Но каждый раз кардинальный вопрос – кто? – рушил все ее планы. В своем воображении она видела Дэниела, его одного.

Ей до боли ясно, что повлечет за собой такое ее решение. Прощай, ее город, – с книжными магазинами, с ночным Лос-Анджелесом, с самообразованием, – и здравствуй, Блу-Спрюс! Опять жить в этом краю, ведь к нему так прикипело сердце Дэниела! Наверно, и с этим можно справиться: книги заказать по почте, материалы для исследования тоже. Интернет под руками. Десять лет – большой срок, многое изменилось, мир стал теснее. Ничего, она справится, она сильная! Хочет быть с Дэниелом, с любимым, – справится!

Единственное, чего она боялась, не решаясь признаться самой себе: если Дэниел решит соединить с ней свою судьбу, над ним, возможно, будут смеяться. Он – человек, сросшийся с этой землей. Боба Уиллета все любили и уважали; его род обитал здесь с незапамятных времен. А они с матерью – совсем наоборот: прилетели сюда каких-то четырнадцать лет назад. В маленьком городке таких людей считают чужаками. Чтобы стать местным, здесь должны жить несколько поколений; пустить корни. К тому же все еще помнят едкие замечания, что отпускала ее мать по поводу местного уклада и давних традиций. Отношение Антонии Прескотт к городку и его жителям не нравилось никому, а меньше всего – Мэг. У маленьких городков длинная память. К ней самой относятся примерно так же, как к ее матери. Когда они вдвоем ходили по магазинам, она часто перехватывала взгляды, означающие примерно: «Нет, эти не наши, не из нашего города». Антония, впрочем, и не думала возражать.

Дэниел, кажется, давно мог бы жениться, например, на Бетти Сью и родить с ней четверых или пятерых детей. Но не женился…

В Лос-Анджелесе Мэг распрощалась со многими иллюзиями, особенно когда столкнулась лицом к лицу с издательским бизнесом. Она теперь видела мир, как он есть, без прикрас, не строила себе иллюзий относительно того, как к ней относятся жители Блу-Спрюс, во всяком случае, большинство: маленькая, пустая балаболка с идиотскими идеями в голове; потом – странноватая молодая женщина, которой не сидится на месте. Что Мэг никогда не могла понять – почему местные жители считают, что у нее другие потребности и желания? Да нет, все мы одинаковые внутри: те же страхи и заботы, те же радости…

Как ей отрадно сейчас чувство милого, домашнего уюта, которое она испытывает в объятиях Дэниела. Вот, кстати, еще одна простая идея для ее нового романа, глубоко ею прочувствованная: какими бы странными ни казались наши действия окружающим, в конце концов все мы хотим одного и того же.

Эта мысль показалась ей очень важной, и она осторожно высвободилась из объятий Дэниела, встала, не смущаясь своей наготы, подошла к столику – там ее толстый блокнот – и стала писать.

Дэниел медленно пробуждался от какого-то слабого, поскрипывающего звука. Потянулся, открыл глаза… Мэг, обнаженная, стоит и пишет. Полностью поглощена своим занятием, ничего не замечает. Несколько долгих секунд он просто любовался ею. Наконец она почувствовала его взгляд и подняла глаза.

– Привет. – Рука ее замедлила движения, замерла.

– Пиши, пиши, – тихо сказал он ей. – Пиши, Мэг.

Перо снова побежало по бумаге.

– Я сейчас, скоро.

– Пиши, пиши, – повторил он. – Там у меня в комнате компьютер есть, если надо…

– Нет… Сейчас, я быстро… Просто кое-какие мысли пришли в голову.

Он лежал, подперев подбородок руками, и смотрел на нее. Интуицией, сердцем своим он всегда чувствовал: Мэг не такая, как все, и никогда не будет такой, как все. И спасибо, Господи, что она такая. Он любит ее такой, какая она есть, – каждую черточку, каждую морщинку, родинку, волосок… Наконец-то она положила блокнот и ручку. Дэниел только сейчас осознал, что любит разглядывать линии ее спины, грациозный изгиб шеи. Не вставая, он выключил свет, и она бросилась в его объятия.

– Что это ты писала? Если, конечно, не секрет.

– Да всякие идеи записывала. Что-то вроде… понимаешь: как будто все время было непонятно и вдруг поняла, увидела все связи, зависимости.

– Для новой книги?

– Ну да. Хотела просто представить себе, как это будет выглядеть.

– Сейчас?

– Да, вот в голову пришло, когда проснулась.

Он поцеловал ее в висок, мысленно восхищаясь ею: умница какая!

– Устала?

– Нет, милый. Ты что-то хочешь сказать?

Да, он хотел бы рассказать ей обо всех своих тревогах. Как он любит ее, как всегда будет любить; как сильно ее желает. Но он не мог найти слов, смущался, – не умел делиться такими потаенными мыслями. Как ей объяснить, что невыносимо трудно обнимать ее и оставаться неподвижным… И опять, в который раз, Дэниел пожалел, что у него не было сестер. Они с братьями только и знали, что гоготать, энергии хоть отбавляй! Мать постоянно сидела в доме, выходила очень редко; шуток не любила. Один отец знал, что ей сказать и когда. А Дэниел этого не умел. Единственное, что он знал сейчас наверняка, – что он чувствует к Мэг. Но словами сказать не получается.

– Дэниел… – неуверенно, еле слышно произнесла она.

Вместо ответа он только крепче прижал ее к себе, в темноте губами нашел ее губы и провалился в горячий туман. Ближе, ближе… Она тихонько вздохнула, слабея в его объятиях. Он целовал ее еще и еще… Она была уже под ним. Дэниел приподнялся на локтях, чтобы не затруднять ее дыхание, и опять целовал, целовал… Лоб, щеки, шею, губы… Опять почувствовал дикое, неуемное, пульсирующее желание – такое вызывает в нем только эта женщина. Желание и что-то еще: внутри, в сердце… Чувство росло, требовало выхода.

– Мэг, – прошептал он, – я люблю тебя!