355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эль Косимано » Буря времен года » Текст книги (страница 3)
Буря времен года
  • Текст добавлен: 30 октября 2020, 23:30

Текст книги "Буря времен года"


Автор книги: Эль Косимано



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

3
Гончие зимы
Флёр

Ни намека на приближение лета. Ночь холодная и мрачная. В городе по-прежнему пахнет весной. Трижды нарушив правила, я перехожу Вудмаунт-авеню на красный, шлепая кроссовками по мелким лужам, отражающим яркие огни кинотеатра, в котором мы обычно встречаемся с Хулио. Я прижимаюсь спиной к стене, укрываясь от дождя под красным навесом. Лица спешащих мимо прохожих почти неразличимы под капюшонами и зонтами.

– Видишь его где-нибудь? – Я съеживаюсь в куртке Джека, поднятый воротник которой защищает от нагоняемых ветром клочьев тумана. Передатчик у меня в ухе безмолвствует. – Перестань, Поппи. Сколько можно дуться!

Со времени случая с Джеком на горе минуло почти два месяца. Я не рассказала ей всего, что произошло после того, как я выключила передатчик, чтобы ей не пришлось из-за меня лгать. Я не обязана докладывать ей все до мельчайших подробностей только потому, что она мой куратор. Некоторые моменты жизни я хочу сохранить для себя одной.

Но Поппи моего мнения не разделяет.

В 1991 году, когда мы обе умерли, Поппи была на полтора года младше меня, и тогда эта разница в возрасте казалась непреодолимой пропастью. Ей до восемнадцати лет было еще расти и расти. В ту ночь Поппи, должно быть, увидела в палате Гею. Та сидела на стуле в изножье моей кровати, озаренная лучом света с парковки под окном, и с любопытством перелистывала мои стихотворные сборники в ожидании моей смерти. Все в больнице спали, а Поппи лишь притворилась спящей. Она отключила свой аппарат искусственного дыхания в ту самую секунду, когда моя земная жизнь оборвалась, решительно настроенная последовать за нами, будто ей больше не за кого было держаться, кроме меня.

Временами ее хватка становится слишком сильной.

– Ну перестань! – Я теснее прижимаюсь к кирпичной стене, сливаясь с отбрасываемыми навесом тенями. – Всего-то одна ночь – один паршивый фильм, черт возьми. Не знай я тебя как свои пять пальцев, решила бы, что ты ревнуешь.

– Вовсе я не ревную, – неохотно отзывается она.

Мимо со смехом проносится молодая пара, спасающаяся от дождя. Они так поглощены моментом, что не обращают внимания на низко нависающую прямо перед ними ветку. Я направляю мысленный приказ к корням дерева, поднимаюсь по стволу и наконец достигаю тяжелой ветви и приподнимаю ее ровно настолько, чтобы она не задела парочку. Они не замечают движения в темноте, а я ощущаю укол одиночества, наблюдая за слиянием их губ.

– Держу пари, что за десертом он сделает ей предложение, – произношу я достаточно громко, чтобы Поппи услышала. Не сомневаюсь, что она тоже заметила этих влюбленных.

Она тяжело вздыхает.

– А на десерт у них будет чизкейк с арахисовым маслом.

– Потом они поселятся вместе в квартирке в Джорджтауне.

– Нет, в большом доме в пригороде.

– И на Рождество она подарит ему щенка.

– Возьмет собаку из приюта, – уверяет Поппи.

– У них будет двое детей. – На этот раз вздыхаю я.

Мы начали играть в эту игру задолго до того, как стали теми, кем сейчас являемся. Помню наши отражения в окне больничной палаты: кислородные трубки Поппи и трубка моей капельницы опутывают нас, а по стеклу, к которому мы прижимаемся носами, глядя на людей на парковке, растекается облачко тумана. Было что-то обнадеживающее в том, чтобы предсказывать будущее незнакомым людям. Похоже на бросание монеток в фонтан, хотя самим нам впереди ждать нечего. Теперь эта игра причиняет мне боль, заставляя желать…

– Он еще не появился? – спрашиваю я, отталкиваясь от стены.

Толпа у кинотеатра заметно поредела. На тротуаре почти никого нет. Поппи не отвечает. Я смотрю на часы над билетной кассой и снова вздыхаю, понимая, что последняя надежда утекает сквозь пальцы. Десятичасовой сеанс уже начался.

– Если ты меня слышишь, спешу сообщить, что прямо сейчас я возвращаюсь в свою комнату. Завтра попытаюсь снова. – Но и тогда она по-прежнему будет чертовски зла на меня.

Поппи не нравится, что мы с Хулио ладим. Это ее тревожит. Мы с ней и так падаем в рейтинге. На самом деле это продолжается уже несколько лет, с марта 1997 года, когда я настигла Джека в мужском туалете на автовокзале в Балтиморе. Съежившись в кабинке, он пытался отгородиться от меня с помощью металлической двери.

– Чего ты хочешь? – крикнул он.

– От тебя? – удивилась я, как будто ответ был не очевиден.

– От всего этого!

То был первый раз, когда кто-то поинтересовался подобным. Я прислушивалась к его тяжелому дыханию по ту сторону двери. Сколько лет прошло, а он все еще боится умирать. Сама мысль о смерти приводит его в ужас. Готов сражаться до последнего вздоха, хотя исход предрешен. Никто никогда не интересовался, чего я в действительности хочу от жизни. Предполагалось, что я так долго не протяну. В день, когда мне сообщили смертельный диагноз, моя жизнь кончилась – и началась снова уже после смерти. Оказалось, что Поппи увязалась за мной и теперь выбирает нам имена, а Гея тем временем объясняет правила. Никто не потрудился спросить, чего же я хочу, за что готова сражаться.

Никто, кроме Джека.

Его вопрос настолько выбил меня из колеи, что я позволила ему уйти. Потому что до того момента не знала ответа.

Я выныриваю из-под навеса и бегу, лавируя в потоке машин, под шорох дворников по лобовому стеклу и яркий свет фар, а небо изливает на землю потоки воды. Мой отель находится в двенадцати кварталах к северу, и я промокаю до нитки, не преодолев и половину пути. Все, чего мне хочется, это свернуться калачиком в теплой постели и поспать. Зайдя в универсальный магазин, я брожу между рядами полок в поисках чего-нибудь съестного, что можно взять с собой. Мои кроссовки поскрипывают по плиточному полу. Тянусь рукой за пакетиком «M&M’s», и тут у меня возникает чувство, что за мной наблюдают. Из соседнего прохода слышится негромкое потрескивание, будто кто-то разминает костяшки пальцев.

Я бросаю взгляд поверх перегородки, и стоящий с противоположной стороны светловолосый парень тут же прячет глаза. Я несу «M&M’s» к кассе и, пока кассир отсчитывает мне сдачу, бросаю быстрый взгляд через плечо, но белобрысой макушки с торчащими во все стороны острыми прядками уже нет. Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

Колокольчики на двери звякают, когда она закрывается за мной. Почти сразу же снова раздается перезвон, означающий, что из магазина вышел кто-то еще. Я ускоряю шаг, чувствуя, как волоски сзади на шее встают дыбом, как случилось много лет назад, когда на меня охотился Хулио. Я втягиваю носом воздух, но ощущаю лишь запах шоколада в кармане и мусорного контейнера в ближайшем переулке. Заворачивая за угол, оглядываюсь с опаской, и сквозь прилипшие к лицу мокрые пряди волос различаю силуэт парня, спешащего следом за мной.

– Поппи? – шепчу я. – Мне кажется, меня преследуют.

Что-то движется впереди, слева от меня. Еще одна темная фигура переходит дорогу, спеша ко мне, а третья шагает вровень со мной по противоположной стороне улицы. Не раз подвергавшаяся преследованиям, я отчетливо понимаю, что эта троица явилась за мной.

– Поппи, мне нужно выбираться отсюда. – Хоть я и Весна, их трое против меня одной, а все оружие, которое я могу призвать себе на помощь – корни, ветви, стволы деревьев, гнездится в бетоне. Я слишком далеко от своего отеля и никогда туда не доберусь. – Через полквартала я сверну на восток. Вытащи меня отсюда.

Ответом мне становится оглушительная тишина, нарушаемая только шагами идущего за мной по пятам парня. Где же Поппи, черт подери? Что-то она слишком долго молчит. Она никогда не бросила бы меня в подобной ситуации, даже если бы очень разозлилась.

Зловоние становится сильнее. Я резко забираю вправо и иду на доносящийся из переулка запах. Едва завернув за угол, припускаюсь бежать со всех ног. Мелькающие мимо двери заперты на засовы, окна заколочены досками или закрашены черным. Темная дорога передо мной светлеет по мере приближения к концу коридора, и я резко останавливаюсь перед высокой кирпичной стеной.

Тупик.

– Поппи, где ты?

Я поворачиваюсь, сжав кулаки. Три неясные фигуры блокируют мой единственный путь к отступлению. Тот, кто посередине, шагает ко мне, и в льющемся над стеной призрачном свете становится видна его белобрысая макушка. Вспыхнувшая в его ладони искра превращается в пламя, которое, разгоревшись ярче, зависает в воздухе, освещая вышитые на рукавах всей троицы серебряные серпы. Кровь холодеет у меня в жилах.

Стражи Кроноса.

– Твоему куратору дали выходной на сегодняшний вечер, – говорит Страж, держащий пламя.

Рядом со мной распахивается тяжелая металлическая дверь, придерживаемая возникшей на пороге четвертой фигурой – на этот раз женской. Светловолосый Страж кивком подбородка указывает на заброшенное здание.

– Шагай внутрь, Флёр Аттвел. Хотим перекинуться с тобой парой слов в спокойной обстановке.

Мысленно я выискиваю какой-нибудь корень поблизости – любую растительность, которую смогла бы контролировать, – но это сродни поиску иголки в стоге сена. Страж бросает предупредительный взгляд на мои скрюченные пальцы, и огонь на его ладони вспыхивает сильнее.

– Я не буду повторять дважды.

О побеге и попытке скрыться нечего и мечтать. Я не чую запаха Стражей и не могу одолеть их с помощью своей природной магии – у них она гораздо сильнее. Они с легкостью загонят меня, как зверя во время охоты, и тогда на мою голову падет куда более страшное наказание за неповиновение, чем если я просто покорюсь и узнаю, что ждет меня по ту сторону двери.

Когда я прохожу мимо, Страж отводит пламя в сторону. Я задеваю плечом девушку-Стража в дверном проеме, проталкиваясь мимо нее в чернильно-черный мрак комнаты. Звук капающей воды и размеренное бульканье протекающей трубы перекрывают эхо шагов Стражей за моей спиной. В воздухе воняет мочой и какой-то гнилью, и я стараюсь ступать осторожно, чтобы не споткнуться обо что-нибудь отвратительное в темноте. Меня толкают в спину, принуждая продвигаться в глубь здания, и я бреду по засыпанным мусором узким коридорам, а потом поднимаюсь по винтовой лестнице на пару пролетов.

Мерцающий впереди тусклый свет становится ярче, и я останавливаюсь на пороге пустой комнаты без окон, все стены которой густо изукрашены граффити. В дальнем углу горит керосиновая лампа, отбрасывая зловещие длинные тени на потолок с водными потеками. В центре одиноко стоит стул.

Светловолосый Страж толкает меня через порог. Намеренно избегая стула, я вжимаюсь спиной в стену. Друг за другом Стражи проходят в комнату, их нашивки сверкают отраженным светом. Первым идет высокий блондин с взъерошенными волосами – должно быть, предводитель, – за ним следует открывшая мне дверь темноволосая девушка-Страж с непослушной кудрявой шевелюрой и свернутой веревкой в руках. Третий – Страж с каштановыми волосами – прислоняется к дальней стене и, опираясь о нее одной ногой, принимается чистить ногти перочинным ножом. На мгновение оторвавшись от своего занятия, он безразлично осматривает меня одним глазом и снова возвращается к ногтям. Второй глаз, украшенный темно-фиолетовым синяком, заплыл и почти не открывается.

Последней в комнату просачивается поджарая азиатка с коротко остриженными волосами. Бросив на пол свой рюкзак, она проверяет дистанционный трекер у себя на запястье. Я осторожно втягиваю носом воздух, пытаясь догадаться, кем они были до того, как стали Стражами, но никаких намеков на Времена года не осталось. Теперь они просто верные псы Кроноса, наделенные мощью всех четырех стихий, и их прекрасно сбалансированная магия маскирует запах – одним словом, идеальные охотники.

– Садись, – велит предводитель, пододвигая ко мне шаткий стул.

Я делаю шажок в сторону от него.

– Не припомню, чтобы мы были знакомы.

Я стараюсь говорить громко и твердо, но моя жалкая попытка не оказывает должного воздействия. Предводитель поднимает брови.

– Я капитан Дуглас Лаускс, – представляется он с изрядной долей сарказма. – А это Ноэль, Ликсу и Денвер. Мы займемся твоим восстановлением.

Капитан негромко хрустит костяшками левой руки, и я пячусь в угол.

– Восстановление?

Вот как Кронос это называет. Остальные говорят как есть – коррекция поведения посредством телесных наказаний, или, по-другому, медленная пытка, призванная напомнить нам, кто мы такие. До всех доходили слухи о том, что бывает с Временами года, которые слишком сближаются. Нас просвещали о возможных рисках – изменениях климата, ураганах и наводнениях, а также неурожаях, приводящих к голоду. Как любит повторять Кронос, в природе все идет своим чередом, и мы должны поддерживать этот баланс и не преступать границы. Мы с Хулио всегда были осторожны, следили за тем, чтобы не нарушить порядок и не причинить никому вреда. Старались не привлекать к себе внимания. Не потому ли Хулио опоздал на встречу? Вот из-за чего его здесь нет? Я кошусь на Стража с каштановыми волосами и заплывшим глазом, и мое сердце замирает. Должно быть, стражи добрались до Хулио прежде, чем он нашел меня.

– Не надо так удивляться, – говорит капитан, мыском сапога придвигая стул ближе ко мне. – Нельзя же просто выключить передатчик и решить, что никто этого не заметит.

Я качаю головой, вжимаясь пятками в стену. Мы с Хулио не раз нарушали правила, но передатчик я выключала всего однажды… с Джеком.

Я пониже натягиваю рукава куртки Джека, жалея, что не могу раствориться в ней целиком и исчезнуть, и по очереди осматриваю лица Стражей. Дуглас Лаускс, Ноэль, Денвер, Ликсу… Капитан недаром перечислил их имена – такие холодные, северные. Зимние. Как и у всех Времен года, имена выдают их с головой. Прежде все эти Стражи, подобно Джеку, были Зимами. В самом деле, кто лучше них сумеет меня наказать? Заставить страшиться холода? Разбудить такую ненависть к Зимам, чтобы я смогла прикончить Джека и отправить его домой с бесстрастной расчетливой эффективностью, которой от меня и ждут?

Напрягшись, я сажусь на стул, но не протягиваю руки вперед. Тогда капитан кивает девушке-Стражу с веревкой – Ноэль, она подходит ко мне и, избегая взгляда в глаза, дергает на себя мои упрямые руки. Ее ладони так холодны, что могут обморозить кожу, и я стискиваю зубы, чтобы не закричать, когда она заламывает мне руки за спину и начинает связывать. Веревка нещадно впивается в запястья. Внезапно Ноэль замирает.

Капитан хмуро смотрит ей в лицо.

– Что такое?

Я слышу, как Денвер за моей спиной отрывается от чистки ногтей.

– Ничего, – отвечает Ноэль, безуспешно стараясь придать своему голосу твердость. Она тянет вниз рукава моей куртки. Капитан подходит ближе, и меня накрывает волна страха. – Сказала же, все в порядке, – сквозь зубы цедит Ноэль.

Капитан отталкивает ее в сторону и, до боли стиснув мне плечо, задирает рукав куртки, выворачивая руку, и подтаскивает ее к свету, чтобы рассмотреть шрам. Мне кажется, что Стражи безмолвно обмениваются какими-то репликами, после чего Дуглас Лаускс обходит стул кругом, чтобы смотреть мне в лицо.

– Похоже, кто-то из моей команды слишком внимательно следит за Джеком Соммерсом – и за тобой по умолчанию тоже. – Капитан принюхивается и внимательно осматривает мою куртку, будто почуяв запах Джека. – Я нашел дерево… дуб, на котором ты вырезала его инициалы и дату смерти. – Я едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть. Не показать никакой реакции, пока он расхаживает перед моим стулом. – Больно, должно быть, делать такие зарубки на память. – Он поворачивается к Ноэль. – Интересно, каково это – быть таким верным. Таким яростно преданным кому-либо.

Он пронзает Ноэль взглядом своих холодных голубых глаз, и она поникает.

– Преданность тут совершенно ни при чем, – огрызаюсь я. – Я вырезаю инициалы Джека на дереве неподалеку от каждого нового места его смерти, чтобы смягчить собственное чувство вины. Мне кажется неправильным, что Джек один истекает кровью. Только чудовище может испытывать радость, причиняя боль другому существу.

Капитан замирает на месте и разражается мрачным смехом.

– Хочешь сказать, что происходящее здесь и сейчас доставляет мне удовольствие?

Он выдергивает у меня из уха передатчик, и я ахаю.

Поппи! Не уверена, что не выкрикнула ее имя вслух. В том месте, где капитан коснулся кожи, расползается обморожение.

– Верни!

Он перебрасывает передатчик над моей головой Денверу.

– У меня сложилось впечатление, что тебе нравится приправлять свою жизнь толикой опасности.

Я сглатываю, ощущая во рту кислый вкус паники, и, видя, что Денвер засунул мой передатчик себе в карман, принимаюсь ерзать на стуле. Капитан склоняется надо мной и заявляет, обдавая ледяным дыханием:

– Расскажи мне, что произошло между тобой и Джеком Соммерсом на той горе, и мы тебя быстро отпустим.

Меня пронзает раскаленное добела пламя гнева. Я делаю выпад головой и слышу хруст костей. Капитан разражается ругательствами, у него из носа течет густая струя крови. Я всю жизнь готовилась к смерти, но будь я проклята, если сдамся Дугласу Лаусксу без боя.

В комнате воцаряется полнейшая тишина. Слышно даже, как стекает на пол гордость капитана. Воздух потрескивает от магии и напряжения. Снаружи доносится раскат грома. Мысленно я снова отчаянно принимаюсь искать поблизости какую-нибудь подземную растительность – дерево или корень – хоть что-то, что я могла бы призвать себе на помощь.

Схватив рукой за подбородок, капитан пронзает меня морозным взглядом. В его дыхании отчетливо ощущается запах железа. Я отшатываюсь.

– Я питаю глубокую личную неприязнь к твоему виду, так что будь очень, очень осторожна при обращении со мной.

Он отталкивает мое лицо, оставляя покалывающие следы ледяных пальцев на моих щеках.

– Я шел сюда с твердым намерением оставить тебя в живых. Не заставляй меня передумать. Я легко выдам твою смерть за несчастный случай. – Он утирает окровавленный нос рукавом и продолжает низким голосом: – Некто из моей команды зафиксировал интересное явление – сбой сигнала сразу двух передатчиков. Это случилось пятьдесят пять дней назад, то есть ровно тогда, когда ты убила Джека Соммерса и отправила его домой. Та же дата вырезана на коре дерева и у тебя на коже. В записях с камер наблюдения за тобой и Джеком имеется трехминутный промежуток, идеально совпадающий с прерыванием ваших сигналов. А теперь, – продолжает он голосом достаточно резким, чтобы пресечь любые возражения, – поведай мне о том, что произошло между вами на той горе. – Я до боли прикусываю щеки. –  Как именно ты его убила?

– Вся информация указана в отчете моего куратора.

– Тот отчет – ложь, и нам обоим это отлично известно. – Он появляется в поле моего зрения, и я снова слышу потрескивание костяшек пальцев – такое же, что предшествовало перечислению имен Стражей. Это не угроза, а, скорее, намек на то, что его терпение на исходе. – Ты его поцеловала? – Ноэль резко вскидывает голову, привлекая внимание капитана. Они обмениваются взглядами, в которых застыла боль, и он продолжает допрос: – Ты его любишь? И достаточно глупа, чтобы думать, будто и он любит тебя?

– Заканчивай, Дуг, – спокойно советует Денвер.

Побледневшая Ликсу тревожно переводит взгляд с лица одного парня на другое, будто ожидая, что капитан сорвется, но тот оставляет Денвера безнаказанным и принимается мерить шагами тесную комнату, будто в попытке взять себя в руки.

Ликсу достает из рюкзака бутылку воды и протягивает ему. У меня сердце замирает, когда я вижу, как капитан наливает немного жидкости себе на ладонь и смывает кровь с подбородка. Хватит и нескольких капель этой воды, чтобы убить меня. Раз Дуглас Лаускс достаточно силен, чтобы вызывать огонь, то без труда сможет утопить меня на месте. Должно быть, он уловил страх в моих глазах и принял молчание за покорность.

– Что ж, хорошо, – говорит он, медленно закручивая крышечку на бутылке. – Будем играть по твоим правилам. Предположим, что ты не питаешь к Джеку Соммерсу никаких чувств. Зачем же тогда выключать передатчик в присутствии врага, когда так близка к падению ниже красной черты?

Я высматриваю в его лице признаки того, что он лжет. От его сочувствующей улыбки у меня сжимается желудок. Я знаю, что мы с Поппи опасно близки к Линии Зачистки, что из-за своих действий я рискую быть исключенной из природного цикла. Я позволяла зиме Джека тянуться слишком долго. Лишилась контроля над своими эмоциями и спровоцировала затяжные весенние дожди. Я разрешала Хулио убивать себя слишком быстро, без каких-либо усилий с его стороны. Мой рейтинг катился под откос не один год, постепенно ускоряясь, но время здесь ощущается очень странно: его трудно почувствовать, оно мимолетно и бесконечно и дразнит обещанием бессмертия. Выключив передатчик, я не переставала думать о том, какую цену придется заплатить за несколько мгновений наедине с Джеком.

Следующая смерть может стать для меня последней.

Я вздернула подбородок и стерла следы страха с лица. Что бы эти Стражи для меня ни планировали, я пройду через это в одиночку и не потащу Джека за собой.

– Раз я так близка к рубежу, то, возможно, заслуживаю наказания.

Какая-то искра мелькает в ледяных глазах Дуга.

– Вот скоро и узнаем, не так ли?

Я резко втягиваю в себя воздух, когда он бросает бутылку Ноэль, и она ловит ее, прижав к груди. Их взгляды встречаются, и капитан объявляет хриплым от эмоций голосом:

– Если ты не признаешься в своих чувствах к Джеку Соммерсу, мне придется провести испытание твоей преданности.

Денвер чуть слышно ругается.

– Оставь это, Дуг. Да, она совершила ошибку. Но с тех пор много воды утекло.

– Это ничего не значит, – негромко возражает Ноэль.

– Если для тебя это не имеет значения, зачем же ты до сих пор просматриваешь записи видеонаблюдения за ним?

Ноэль с трудом сглатывает, и ее кадык дергается вверх-вниз.

– Давайте просто сделаем то, за чем пришли, и отправимся домой, – предлагает Денвер и, щелкнув лезвием своего перочинного ножа, прячет его. Я подскакиваю от резкого звука. Как бы я ни дергала веревку, она не поддается.

– Дуг… – начинает было Ноэль.

– Капитан! – поправляет он ее, заставляя покраснеть.

– Капитан, – тут же повторяет она. – Мне не кажется…

– Кому именно ты боишься причинить боль, лейтенант? – с вызовом произносит он. Ясно, что какой-то ее поступок сильно ранил его, а от последствий пострадаю я.

Я все еще пытаюсь высвободиться, и стул подо мной скрипит.

Побледнев как полотно, Ноэль сильнее вцепляется в бутылку. Температура в комнате стремительно падает. Я вздрагиваю от характерного треска замерзающей воды и слышу протестующий стон пластика, разрываемого изнутри расширившимся объемом льда. Взгляд Ноэль стекленеет, глаза будто затягивает туманом. Я наблюдала то же самое у Джека, когда мы спорили. Стены покрываются изморосью, которая с шипением отскакивает лишь от горящей масляной лампы. Ликсу и Денвер подступают ко мне, заставляя стучать зубами от холода. Моя магия забивается в глубь тела, чтобы не замерзнуть.

Дыхание вырывается облачками пара. Каждый глоток морозного воздуха жжет легкие, и замкнутое пространство вокруг меня быстро наполняется запахами магии Стражей: перечной мяты, падуба, сосны, дымка из камина…

Запахи зимы. Запахи Джека. Запахи, которые я вдыхала ночью, прижимая к себе его куртку.

Я смотрю Стражам прямо в глаза, чтобы ничего не забыть, когда все закончится. Чтобы я смогла впоследствии узнать их лица и понять, что они – не он. Я воскрешаю в памяти полуночно-черные волосы Джека и его серые, как штормовое море, глаза. Тени от ресниц на щеках, когда он лежал без сознания в моих объятиях. Я помню каждую мельчайшую подробность, каждую мягкую уязвимую черточку, отчаянно цепляюсь за воспоминания о тех мгновениях, когда обнимала его. От соприкосновения наших тел кожа к коже я ощущала электрическую пульсацию магии, ослабляющую меня.

Когда наши передатчики были выключены, все казалось правильным и каким-то иным. Тогда мы действительно остались наедине.

Совсем не как сейчас.

Что угодно, только не так.

Мои глаза закрываются от действия холода, и я забываю, кто я такая и чего хочу. Остается лишь уверенность в том, что я скоро умру.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю