Текст книги "Дар Менестреля: Часть 1. Бегство"

Автор книги: Эл Ибнейзер

Соавторы: Алексей Колпиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Нет, хозяюшка. Не стоит смотреть на роды. Я справлюсь... Да успокойся, – снова улыбнулся странный гость. – Ничего плохого я не сделаю Ваннаре. Поверь, я искренне желаю ей лишь добра.

– Ну смотри, чужеземец. Коли чего – зови, я здесь неподалеку буду, ответила хозяйка и вышла в коридор.

Корджер аккуратно запер дверь и направился к широкой кровати, на которой в мучительных схватках металась юная девушка. Огромный плод вздымал ее живот, делая ее стройную фигуру непропорциональной и уродливой.

– Потерпи, девочка. Сейчас я помогу тебе, – нежно произнес Корджер, присаживаясь на край постели и доставая какие-то пузырьки и мешочки.

Насыпав чего-то в большой стакан, стоявший на столике, он развел порошок водой из кувшина, и взял его в руки, но потом задумчиво взглянул на Ваннару:

– Нет, пожалуй тут одним лекарством не помочь, – тихо сказал он сам себе, – тут необходима защита от тьмы и смерти, тогда и лекарство можно дать, а так...

Корджер поставил стакан обратно на столик и произнес нараспев несколько слов мелодичных слов. Он вглядывался в напряженное женское тело, но слова произвели очевидно совсем не то действие, которого он ждал. Ребенок забился в чреве, все тело девушки сотрясли судороги, а сквозь натянутую кожу живота проступили кровавые руны, до ужаса знакомые странствующему доктору.

– Нет... Не может быть!

Он потер кончиками пальцев виски. В его глазах застыли ужас и удивление. Потом он быстро схватил подготовленный стакан и влил раствор в открытый рот Ваннары. Девушка застонала, несколько раз вскрикнула и расслабилась без сознания. Корджер нагнулся к ней, аккуратно пощупал живот и замер, пораженный внезапной догадкой.

– Бедная крошка... – произнес он. – Что же делать?

– Да, Корджерсин-нор-Меретарк, – раздался в голове пришельца странный спокойный голос. – Это действительно так.

– Ты здесь? Скажи, о Мудрейший! Как мне поступить?

– Зло нужно уничтожать в зачатии. Помоги ей – она совершенно не причем. А потом уничтожь выродка. Раз и навсегда покончи с тем, кто не дает тебе покоя.

– Хорошо, Мудрейший. Я сделаю все, как надо. Она останется жива. Но это мерзкое отродье я уничтожу.

– Удачи, Корджер. И помни – зло нашло себе приют в этом Мире, твоя судьба – вновь бороться с ним.

Корджер провел рукой по волосам девушки и произнес с горечью глядя на руны, рдевшие поперек вздутого живота:

– Бедная девочка... Как же тебя угораздило отдаться этому ублюдку... Прости меня, я не могу пустить его в этот мир. Но тебе я помогу. У тебя еще будут дети, настоящие дети, из которых вырастут люди... А теперь, раз уж так вышло, постарайся избавиться от этого выродка внутри тебя, единственным доступным тебе способом. А я постараюсь, чтобы роды не стоили тебе жизни...

Корджер тяжело вздохнул, протер мокрой тряпкой лоб девушки, и увидев, что та пришла в себя и открыла измученные глаза, принялся за работу.

...Ульсор – сравнительно небольшой городок на юге Леогонии, но тем не менее весьма известный во всем Западном Вильдаре своими жителями. А точнее – их увлечениями.

Каждый ульсорец уже с малых лет мнит себя непревзойденным игроком. Здесь правит людьми азарт. Сотни различных игорных домов, трактиров и дешевых забегаловок с вечера забиты людьми – ульсорцами и нередко приезжими – до раннего утра. Не смолкает музыка, не унимаются игорные страсти, не прекращаются постоянные и уже привычные для города драки и грабежи.

Играют все и во все. В карты, в кости, в плевки, в прятки, в перегонки, в лоскутки... Ставят на лошадей, собак, мышей, пауков... Состязаются в борьбе, пении, танцах, насмешках и даже в молчании... Выигрывают и проигрывают деньги, драгоценности, одежду, пищу, женщин и десять кругов голышом вокруг городской стены под улюлюканье победителей...

Редкий гость города уедет из Ульсора, не заразившись этой безумной страстью. И, как правило, уезжают пришельцы ни с чем, а то и вовсе без ничего. Ибо сравниться с жителями этого южного города в каких бы то ни было играх не может никто.

...Повозка влетела в городские ворота, прогромыхав по мощеной мостовой. И сразу же в глаза путникам бросились красочные вывески различных увеселительных заведений. "Играйте в кости у Мегля! Это принесет вам целое состояние!", "Ставьте на Малышку Перни – и золото у вас в кармане!", "Купите у нас паука, и он сколотит вам целое состояние!"... И так далее...

Дважды на пути к Ульсору их останавливал патруль, но один лишь гневный взгляд Ильмера заставлял стражников раскланиваться и просить извинений. Даже бумага, подписанная во дворце Короля Акрата, была без надобности.

Дастин, прихрамывая брел подле повозки, думая о чем-то своем. Совсем недавно избавиться от врожденного недуга и опять хромать – для менестреля это было какой-то необъяснимой обидой, терзавшей его сердце. Но он шел, про себя скрипя зубами и стараясь не подавать виду.

Ильмер напустил на себя маску высокородного аристократа и, развалившись на повозке, исподлобья посматривал по сторонам.

Тич, как обычно, пинал ногами попадавшиеся на пути кусты, камни, отбросы и шелудивых собак. Его несравненная улыбка, когда они достигли ворот Ульсора, казалось, стала еще шире, и от этого казалось, что лицо паренька вот-вот разорвется от натуги.

Лишь Онтеро вел коня, опасливо озираясь по сторонам. События минувших дней сильно тревожили старого чародея, не давая ему покоя. Всю дорогу до Ульсора он молчал, даже перестав ругаться из-за каждой мелочи, погрузившись в мрачные раздумья и рассеянно грызя на привалах грязные ногти...

Повозка миновала длинный ряд трактиров, пестрящими манящими вывесками, и остановилась подле небольшой таверны, увенчанной скромным приглашением отужинать и отдохнуть с дороги. Тич по слогам прочел название: "Белый Волк".

Онтеро привязал неутомимого коня к коновязи, проверил, все ли в порядке и, отдав медяк, обнаруженный при тщательном исследовании доставшейся вместе с конем упряжи, мальчишке – смотрителю за лошадьми, направился к дверям таверны.

Войдя в зал, он внимательно осмотрелся.

Четверка возбужденных людей играла в какую-то странную игру, то и дело выкрикивая проклятья или восклицая от радости. Молодая парочка, обнявшись, шепталась в темном углу (видать, какой-то щеголь подобрался к местной кухарке, которая от восторга взвизгивала и похрюкивала). Какая-то толстая старуха с нечесаными седыми космами, в старом оборванном тряпье, сидела, развалившись, за одним из столиков. Судя по мутному взору и иканию, старуха была сильно пьяна. Неподалеку стоял стол, за которым сидело трое мрачных крепышей, молча пережевывающих сочное жирное жаркое.

Удостоверившись, что опасного ничего не предвидится, Онтеро твердой походкой направился к стойке, за которой самодовольный трактирщик гладил огромного рыжего кота.

– Милейший. Я и мои друзья прибыли из столицы. С нами высокородный господин из Хорнкара. Будь так любезен – прикажи подать чего получше. И эля лучшего не забудь! – устало проговорил Онтеро и присел на высокий деревянный стул. Хозяин поспешно удалился. Кот лениво выгнул спину и, подняв пушистый хвост трубой, чинно удалился куда-то. Кто-то легонько дотронулся до руки Онтеро.

Чародей невольно вздрогнул. Обернувшись, он увидел блуждающий взор хмельных, но тем не менее весьма хитрых, глаз. Толстая пьяная старуха, шатаясь, держала Онтеро за руку и бормотала заплетающимся языком:

– ...бабушке, ик! ...немножко мааалень... ик! ...ких монеток. А старая... ик! ой! Думла не забудет твоей милочек, ик! ик! милости.

От старухи жутко разило дешевым элем, тухлой рыбой и давно нечищенными, почти сгнившими зубами, что Онтеро поневоле отшатнулся.

– Ты чего эт... ик! Старой Думлы боишь... ик! ...ся? Бойся, бойся, милочек! Думла была знаешь какая, ик! страа-а-ашная! ой! – старуха выпучила глаза и пригрозила кулаком кому-то неведомому.

Чародей поспешил отцепить крепко схватившую его старуху, но не тут-то было. Думла уже обеими руками вцепилась в плащ Онтеро, завывая:

– Думле кушать хочется. Милочек, дай денюжки Думле.

– Заткнись, старая, – прошипел Онтеро, гневно посмотрев в глаза Думле, от чего та пришла в неописуемый ужас.

– Чур меня! Ты явился, чтоб погубить старую Думлу! Не-е-ет! Не будет тебе Думлы! Демон! Люди! Это Демон... ик! В образе людском! Хватайте его, убейте мерзавца! Он Думлу решил утянуть в Преисподнюю!

Тотчас откуда ни возьмись появились стражники и окружили вопящую во все горло старуху и чародея. Онтеро тщетно пытался отодрать от себя противную пьянчужку, тихо ругаясь и виновато извиняясь перед стражниками.

Однако те решили все же доставить неизвестного "куда надо для опознания" и, все же силой отцепив старуху, повели чародея к выходу.

Вошедшие в это время в таверну Тич, Дастин и оправившийся уже Ильмер непонимающе уставились на Онтеро, сопровождаемым тремя грозными воинами в полном вооружении. Чародей едва заметным кивком дал понять, чтобы его спутники молчали и двигались вслед процессии.

Когда стражники вывели Онтеро на улицу, троица, опасливо озираясь, последовала к выходу, совершенно не приметив лукаво ухмыляющуюся грязную пьяную старуху, примостившуюся за одним из столиков...

– Кто таков, я спрашиваю? – рявкнул грузный начальник караула, высокомерно поглаживая длинные усы.

– Да, сударь, мы странствующие музыканты... – извиняющимся тоном оправдывался пухленький пожилой коротышка в сером просторном плаще. – А с нами высокородный господин из Ильмера. Да и зовут его Ильмер. Прибился по дороге. Раненый был. Вот мы его и везем на родину.

– Ты мне зубы не заговаривай. Отвечай – чего к тебе Думла полезла?

– А почем мне знать, господин начальник? Она ж ведь под мухой была...

– Молчать! Думла хоть и пьянь, но уважаемая. И за просто так она поклеп возводить не стала бы. Чего она там плела?

– Будто бы он – демон, господин начальник, – бодро высказал молодой стражник, стоящий по левую руку от ссутулившегося Онтеро.

– Демон, говоришь? Гхм! Ладно, разберемся. Отведи этого проходимца в темницу, там видно будет.

Онтеро крепко выругался про себя. Вырваться из застенков столичной темницы ради того, чтобы снова угодить в застенки леогонской тюрьмы.

Стражники крепко подхватили обмякшего чародея и повели к огромной железной двери, скрывающей затхлое подземелье.

Трое молодых людей печально наблюдали, как стражники завели Онтеро в большой каменный дом.

– Ну все! Пропали, – опущенным голосом проговорил Тич. Даже его улыбка покинула веснушчатое лицо. От этого паренек еще больше становился похожим на лисенка.

– Да уж... – вздохнул Дастин, потирая щеку. – Теперь нас точно отправят на соляные копи...

– Посмотрим, – попытался подбодрить их Ильмер. – Уж эту-то проблему мы решим – я ведь еще пока герцог Хорнкара... Пойду, разберусь.

– Погоди, Ильмер, – встревоженно произнес Дастин. – Что-то мне это не нравится. Давай подождем до утра – а там видно будет.

– Чего ждать-то? Боишься что ль? – рассмеялся герцог. – Зря. До утра говоришь подождать? А коли к утру чародея отправят в Джемпир, а еще хуже казнят?

– Не говори так, Ильмер, прошу тебя.

– Да ладно... Но все равно. Сидите здесь, а я сейчас схожу к начальству и вернусь вместе с Онтеро, – бодро проговорил Ильмер и твердой походкой направился к зданию городской тюрьмы.

– Только будь осторожен! – крикнул ему вслед менестрель.

– Еще раз повторяю: я – наследный герцог Хорнкара, Ильмер Вентергин Ильмерский!

Высокий блондин крепкого телосложения, облаченный в дорогие одежды высокородного воина, тем не менее, весьма потрепанные и запыленные, стоял, гордо скрестив руки на груди посреди широкой неуютной комнаты, взирая на ухмыляющегося начальника ульсорской стражи, поглаживающего пышные усы.

– Расскажи это своей бабушке, – усмехнулся начальник стражи. – Герцог Ильмер погиб в схватке с бандой этого мерзавца Лесли. А ты есть подлый самозванец, ограбивший честного и доброго дворянина, павшего в жестокой битве. А значит ты – наглый воришка, к тому же и мародер. За это будешь казнен завтрашним утром вместе со своим сообщником. Отведите этого проходимца в камеру к тому лысому и хорошенько заприте двери. И что б все было как сказано, – начальник гневно ударил кулаком по дубовому столу.

Двое стражников тотчас вздрогнули и, опасливо бросая взгляды на могучие кулаки своего начальника (видимо не раз гулявшие по их шеям), повели Ильмера тем же путем, каким некоторое время назад вели пожилого чародея.

Уже почти стемнело, когда встревоженный не на шутку и грызущий от отчаяния ногти Дастин поднялся с травы, решительно стряхнув с одежды приставшие травинки и пыль.

– Все, Тич. Ильмер попался. Надо идти выручать их обоих.

– Эге, – усмехнулся рыжеволосый паренек, обнажая белые острые зубы. Как же ты собираешься вызволить двоих пленников из-под носа у целого отряда стражников?

– Не знаю, – растерянно произнес менестрель, вновь присаживаясь на траву. – Послушай, Тич! Но ведь должен же быть хоть какой-то выход? Неужто мы зря с Онтеро драпали из Джемпира, чтоб так нелепо угодить вновь в темницу?

Тич лукаво склонил голову набок и хитро посмотрел в глаза Дастину.

– Ты чего? – удивленно произнес юный бард.

– Обещай, что попросишь Онтеро научить меня колдовать, – сказал Тич, улыбнувшись опять до ушей. Белые зубы блеснули в лунном свете.

– О чем ты говоришь, Тич. Онтеро в тюрьме, а ты...

– Нет, ты обещай – потребовал рыжий юнец.

– Ну ладно. Обещаю. Но...

Обрадованный Тич вскочил и скрылся в густых зарослях можжевельника, росшего неподалеку от лужайки, на которой расположились менестрель и его рыжеволосый спутник.

Дастин удивленно раскрыл рот и, выпучив глаза, увидел, как из-за кустов, куда только что скрылся Тич, вышел небольшой тощий лис. Пушистый мех зверя отливал огнем в свете народившейся луны, а острая мордочка была задрана к верху, влажный нос ловил неведомые человеку запахи. Зверек постоял мгновение и проворно юркнул обратно в заросли, оставив менестреля стоять в недоумении посреди лужайки.

Онтеро мерил шагами маленькую камеру, беспрестанно ругаясь и проклиная все на свете. Ильмер сидел на жестком топчане, уставившись в одну точку.

– Какого ляха ты поперся к страже в лапы? Тысяча гьяхраннских демонов! И откуда берутся мне на голову такие остолопы! Ты пойми, дурень, сам бы я еще выбрался бы – ведь руки мои на сей раз целы. А как я теперь вытащу тебя? Тьфу, пропасть!..

– Да уймись ты... – отрешенно пробормотал герцог, отчаянно треснув кулаком по стене. – И вообще: можешь, так убирайся отсюда и оставь меня в покое. Завтра меня казнят. Я уж ничего не докажу. Эх, Мельсана... – герцог взвыл и обрушил на ни в чем не повинный топчан убийственный удар.

– Чего ты бесишься? – осклабился Онтеро, наконец остановившись. Успокойся. Еще до утра далеко. Мож чего и придумаем. Только помолчи. Дай сосредоточиться... Стоп! Что это?

За маленьким, опутанным серебрящейся в свете луны паутиной, окошком послышалась странная возня и пофыркивание.

Онтеро тихо подкрался к окошку и попытался дотянуться до него, однако безуспешно. Приставив палец ко рту, он другой рукой поманил Ильмера. Герцог тихо встал и на цыпочках подошел к чародею. Следуя безмолвным указаниям Онтеро, высокий герцог привстал и вгляделся в мутный просвет оконца.

Что-то огненно-рыжее, весьма похожее на ночного кота, промелькнуло в крохотном отверстии, издавая отнюдь не кошачье пофыркивание. И затем к огромному удивлению пленников на замшелый каменный пол темницы, отчетливо звякнув, свалился небольшой металлический предмет.

Онтеро первый справился с оцепенением и поднял сброшенную вниз вещицу. Это была связка ключей, весьма похожих на те, что некогда принесла двум только что познакомившемся узникам тюремная крыса в джемпирской тюрьме.

– Ну, чего же вы медлите. Онтеро, отворяй скорее двери, пока эти олухи заснули, – послышался из-за окна знакомый голос, и Онтеро, резко обернувшись, увидел в проеме заволоченного пыльной паутиной окна встревоженную физиономию Тича.

– Тич? Как...

– Да потом, чародей. Драпать надо. Отмыкай же дверь!

Ильмер выхватил из рук изумленного Онтеро ключи и в два прыжка достиг двери. Аккуратно поковыряв ключами, он осторожно отпер тяжелую дверь и неосмотрительно выскочил в коридор. На его счастье непомерно толстый стражник спал, наполняя воздух громогласным храпом.

Чародей и герцог быстро прошмыгнули мимо него. По пути Ильмер все же умудрился выхватить из рук стражника короткий бойцовый меч-генгил и, приободрившись, воскликнул:

– Свобода?

– Да тише ты, болван! – яростно зашикал колдун. – Сейчас проснется и будет тебе свобода!

– Да пусть хоть целый десяток проснется. У меня в руках меч, а это немало.

– Да замолкни. Лучше унесем поскорее отсюда ноги.

Ильмер нехотя последовал за Онтеро, опасливо озиравшегося по сторонам.

Наконец они вышли на свежий воздух. Ночь была изумительна. Легкий ветерок гонял по дорогам тучки серой пыли, и листва молодых вязов убаюкивающе шелестела, напевая ночную песнь. В небе сверкала молодая луна и яркими точками горели мириады звезд. Ни души не было видно вокруг. Казалось, весь Ульсор погрузился в беспробудный сон, лишь где-то надрывно пела ночная птица да изредка гавкала неугомонная собака.

Из-за угла метнулась тень. Ильмер настороженно поднял меч и тут же опустил его, узнав тощую фигуру Тича.

Рыжий призывно махнул рукой и скрылся в придорожных зарослях можжевельника. Колдун и герцог быстро последовали вслед мальчонке.

Когда чертыхающийся по поводу колючих веток всех кустов Вильдара Онтеро наконец выбрался на лужайку, его тотчас сгреб в объятья юный менестрель. Дастин был безмерно счастлив видеть живых и невредимых друзей, которых он успел полюбить всем сердцем за время их трудного путешествия.

– Тич, послушай, – широко улыбаясь проговорил было бард, но Онтеро протестующе замахал руками:

– После. Уносим ноги. Живо!

И все четверо, не разбирая дороги, ринулись в ночь навстречу судьбе...

Ваннара пронзительно вскрикнула, и ее тело обмякло.

Корджер бережно поднес к лицу трепещущий комочек. Крохотный ребенок лежал у него на руках, дрыгая кривыми пухлыми ножками. Но, в отличие от всех новорожденных, он хранил странное молчание. И даже, как показалось Корджеру в неверном свете единственной свечи, лицо младенца было искажено злой ухмылкой. И особенно поразили ночного гостя глаза новорожденного маленькие, они были наполнены столь лютой злобой и ненавистью, что Корджер ужаснулся.

Снизу донеслись приглушенные голоса, ругань, странная возня и треск. Затем раздалось звериное рычание и, наконец, все стихло.

Затем из-за двери подул странный ветерок. Корджер опасливо попятился.

Вдруг порыв неизвестно откуда взявшегося чудовищного ветра сорвал дверь с петель. В проеме показались огромные волчьи морды. Оскаленные в лютой ярости пасти истекали слюной, четыре пары черных ненавидящих глаз уставились на пришельца.

Звери медленно вошли в комнату, глухо рыча. Ни один доселе живущий волк не мог сравниться с этими в размерах, злобе и силой мышц. Ибо это были не просто обычные волки.

Медленно приближающийся серый самец вдруг заговорил грубым басом:

– Отдай младенца и убирайся. Мы не тронем тебя, если ребенок останется жив.

– Нет, – сглотнув, сдавленно произнес Корджер.

– Отдай и останешься жив, – повторил самец, ощеривая полную острых клыков пасть.

– Нет, не бывать этому! – воскликнул пришелец, крепко прижимая новорожденного к груди.

Внезапно младенец извернулся и укусил Корджера за палец. Тот вскрикнул от боли и выронил ребенка. Тотчас волки ринулись в атаку.

Корджер выхватил из-под плаща острый серебряный кинжал с таинственными письменами на лезвии и, отступив вбок, резко взмахнул рукой.

Бок одного из прыгнувших волков пропорола серебристая вспышка, послышался дикий безумный вой, переходящий в утробный рык, полный ярости и неистовой ненависти. Волк, покатившись кубарем, ударился об стену и остался лежать бездыханный, с распоротым брюхом, из которого стекала багряная кровь.

Остальные звери, скуля, попятились.

– Что, падаль, смерть почуяли? – усмехнулся Корджер, медленно отходя к стене. – Старое серебро с рунами Гланта – вам оно не по зубам. Уходите, ибо я живого ребенка вам не отдам.

– Ты пожалеешь об этом, человек, – зарычал другой зверь и попытался юркнуть к ногам Корджера, чтобы цапнуть его за голень.

Но ночной гость был весьма искусным бойцом и по всей видимости охотником.

Клыки зверя лязгнули в пустоте, а через мгновение тело огромного волка, корчась в предсмертных судорогах, свалилось к ногам Корджера, из перерезанной шеи бурными толчками бил фонтан крови. И снова дикий ужасный вой наполнил комнату, от чего у Корджера пробежали мурашки по спине.

– Кто следующий, подходи! – азартно выкрикнул странник и сам ринулся в атаку. Это было его ошибкой.

Улучив мгновение, пока один из оставшихся зверей увертывался от кинжала Корджера, второй волк запрыгнул ему на спину и сомкнул острые как бритва зубы на шее пришельца.

Корджер сдавленно вскрикнул и, увлекая за собой тяжелое тело волка, повалился навзничь.

Волк крепче стиснул клыки. И, прежде чем кровавый туман заполнил весь мир, Корджер, хрипя, произнес:

– Неглес Аэ Бенгленар...

Быстрый конь сокращает расстояние. Казалось бы не так уж и близко от столицы Леогонии до Ульсора, стоящего на перепутье всех главных дорог страны, а не так уж и много времени нужно, чтобы его одолеть. Еще не село солнце как в северные ворота Ульсора въехало трое всадников со слугой. Двое были молодыми мужчинами, крепкими и выносливыми, по виду которых чувствовалась немалая выучка и сильная воля. Третий был совсем еще молодой юноша, которого несложно было бы принять и за девушку. Войдя в город они поспешили в ближайший приличный трактир, заняли там сразу две комнаты. "Сразу видно, благородные", – подумал трактирщик и покачал головой, – "Со слугой в одной комнате не желают оставаться.", и тут же слуга куда-то вышел, видимо сильно спеша по своим делам. Не прошло и получаса, как он вернулся с одетым в серый плащ монахом, и они вместе быстро поднялись в комнаты приезжих.

Монах вошел в комнату и склонился в почтительной позе перед одним из мужчин.

– Говори, – приказал Йолан, стоя у окна.

– Могу ли я, мастер?

– Можешь, это – серые братья. Итак, как засада?

– Произошло неприятное недоразумение. Местная банда почти было захватила и менестреля, и того колдуна, но к сожалению именно в этот момент подоспел отряд из столицы. И они столкнулись...

– Опять упустили?

– Каким-то образом им удалось бежать. Банда почти добита, королевский отряд тоже. Возглавлявший его герцог до сих пор не найден.

– Чего-чего? Они что, и герцога с собой утащили?

– Неизвестно, мастер. Ясно только, что его никак не найдут.

– Ладно, не до герцога. Пропал так пропал, жаль только задачу не выполнил. Что еще?

– На месте битвы опять видны следы магии, причем какой-то странной. По крайней мере несколько стражников как растворились в воздухе.

– Это как?

– Лежит одежда, все застегнуто, увязано, а внутри – никого.

– Мда, что еще?

– Непосредственно в Ульсоре мы попытались упрятать колдуна обратно за решетку. Собственно, надежда была упрятать всех, но так получилось, что подвернулся колдун.

– Что ж, уже лучше. И что с ним?

– К сожалению, он опять бежал. И еще, к ним присоединился какой-то рыцарь, весьма потрепанный, но сильный. Не исключено, что кто-то из того отряда, что был послан за ними, а может из шайки кто переоделся.

– И они бежали?

– Да, мастер. Наши люди видели как они вчера выехали через ворота, ведущие в Кельд.

– Выехали? У них были лошади?

– У них была повозка, запряженная очень хорошим конем. Но всего лишь повозка.

– Это все?

– Все, мастер.

– Где мастер Егард?

– Отправился в Кельд, чтобы довести дело до конца.

– Хорошо, завтра утром будешь здесь на рассвете, проводишь нас в Кельд. Деньги оставлены?

– Да, мастер, – ответил монах и положил перед Йоланом мешочек с золотом.

– Немного, но хватит.

– Мастер Егард полагал, что Вы будете один, максимум с одним сопровождающим.

– Да, знаю. Иди.

– Слушаю, мастер.

Монах поклонился, вышел и растворился в сгущающемся сумраке позднего вечера.

– А теперь, спать. Завтра мы их догоним. Ты, – Йолан кивнул одетому в одежду слуги серому, – поедешь завтра в Ирнар, доложишь обо всем магистру. А ты с нами в Кельд, – добавил он для порядка Йонашу. – Теперь оба в ту комнату, на рассвете выезжаем.

То ли в этом трактире были стены потолще, то ли взяла свое усталость, но Йонаш тут же заснул сном праведника, так и не услышав на этот раз ничего за стеной. А там происходил негромкий разговор.

– Что ты собираешься делать с этим другим серым? Если он пойдет с нами, он ведь рано или поздно нас вычислит, – спросила Джанет.

– В Кельде отправлю с донесением в Ирнар.

– А если там будет Егард?

– Тогда что-нибудь другое придумаю, оставь это. Кстати, как приедем, вы с нашим монахом засядете в трактире и постараетесь мне не мешать, пока я выясняю насчет Егарда. Понятно?

– Понятно, только... Только я боюсь за тебя.

– Все, уймись и бойся молча. Нам бы этого менестреля спасти, тогда бы нас боялись. Мы бы таких дел наделали...

– Каких?

– Ты же сама знаешь. Мы все трое обладаем кое-чем, но полной силой мы будем обладать только вместе.

– Нет, не знала. Видимо это жрица напрямую магистру сообщила. И ты думаешь они тебе помогут?

– Они? Конечно. Им ведь тоже я нужен, значит договоримся.

6

Сильный ветер налетел с Востока, извещая о том, что скоро наступят холодные времена. Листва деревьев тревожно шелестела, и свист ветра сливался с этим звуком, создавая причудливую какофонию. По небу проносились пунцовые тучи, едва просвечивающееся сквозь плотную завесу облаков солнце совершенно не грело, а день был мрачным и безрадостным.

Что разыгравшейся стихии до застигнутых врасплох путников? Ветер, играючи, сгибает вековые деревья, разгоняет тучи, колыхает морские просторы... Но пуще прежнего ветер любит пронизывать до самых костей живое тело, заставляя с ног до головы дрожать, съеживаться и терпеть мурашек, отчаянно покрывающих спину. И не спасет уже никакая одежда, будь то легкая шелковая рубаха, или толстая меховая накидка – все одно: проказник-ветер найдет брешь в одежде и пощекочет нервы.

Онтеро негодовал, обхватив себя руками. Стуча зубами и в диком остервенении пытаясь ругаться, он издавал нечленораздельные звуки, больше похожие на икоту. Тич безуспешно пытался развести огонь с помощью огнива, похищенного мальчуганом у ульсорской стражи. Едва слабый огонек начинал теплиться в ладонях рыжего паренька, зловредный ветер просачивался сквозь пальцы и задувал пламя. Однако, в отличие от Онтеро, Тич не был подвержен приступам ярости и потому спокойно продолжал свои тщетные попытки.

Дастин сидел, прислонившись к огромному стволу старого вяза. Казалось, будто зверский холод ему нипочем. Дастин размышлял.

"Что за странные дела творятся? Ведь Мельсана же была мертва – своими глазами видел! И вдруг на тебе. А этот бедняга, Ильмер, чуть рассудка не лишился, завидев свою ненаглядную. Онтеро тоже странный какой-то... И еще этот парень, Тич..."

– Эй, колдун! – ход мыслей Дастина был прерван зычным окриком герцога Хорнкарского. – Вишь, мальчонке не совладать с ветром. Не стучи зубами, Онтеро, ты же чародей – зажги ты этот треклятый костер – сам согреешься.

– Нннн-дзее-ммм-мммдзз-ммаггуууу. – Сквозь усиленный перестук зубов выдавил Онтеро. – Ссссловааа.

– Чего слова? Ты понятней можешь сказать? – разозлился Ильмер, кутаясь в легкий плащ. Доспехи свои он снял, аккуратно сложив их в потертый мешок, который они прихватили, когда бежали из Ульсора. – Да не дрожи ты. Остановись. Вот так. А теперь говори.

– НемогусказатьСловочтобысотворитьзаклятие, – на одном дыхании скороговоркой выпалил Онтеро и снова задрожал, словно банный лист.

– Ну и пес с ним. Тич, ну чего там?

– Да сейчас... Эй, Онтерище, ну-ка подумай об огненном заклинании.

Тич усмехнулся, на мгновение замер, а потом произнес несколько странных слов и развел руки. Сложенные шалашиком ветки мигом занялись огнем, который горел ровно, словно не было никакого ветра. Ильмер поспешил наломать дров для костра. Онтеро, не долго думая бросился к едва разгоревшемуся костру и остервенело сунул в него скрюченные руки. Судя по довольному лицу коротышки, чародею тепло пришлось по нраву. Однако колдун вскоре понял, что немного переусердствовал – запахло паленым. Онтеро вскрикнул, выдергивая руки и дуя на обожженные пальцы.

Ильмер принес охапку дров и, расстелив свой плащ на траве, уселся поближе к костру. Дастин неспешно подошел и тоже сел прямо на землю.

Солнце клонилось к закату, а четверо усталых, голодных путников сидели возле костра, вытянув руки и молча смотрели на танцы пламенных язычков.

– Погоди-ка, – встрепенулся Онтеро, нарушив тишину, когда наступили сумерки. – Тич, а как ты смог зажечь костер?

– Ну ты сам мне подсказал заклятие, – лукаво подмигнул ему Тич.

– Чушь. Я ничего никому не рассказывал, – крякнул Онтеро, поудобнее усаживаясь на мягкой траве.

– Ну не вслух, конечно, – как бы невзначай проговорил Тич.

– Как же... Что? – чародей аж подскочил, выпучив глаза. – Что ты несешь такое?

– Я говорю, Онтеро, я попросил тебя подумать о заклинании огня, ты и подумал. А я услышал это в твоей голове и запомнил.

– Тич, мальчик мой! Если ты не лжешь, то в тебе есть дар, поистине великий дар, но ежели ты мне тут соврал...

– Да с какой стати ему врать? – вмешался Ильмер. – Вспомни, мальчонка тебе жизнь спас.

– И вот еще это непонятно, – Онтеро, прищурив глаза, посмотрел на Тича в упор. – А ну, выкладывай, все как есть.

Рыжий швырнул в огонь корягу и, посмотрев на Дастина, мигнул ему, мол, обещал – давай.

– Онтеро, хм, – прокашлялся менестрель, заливаясь пунцовой краской. Тич. В общем я могу рассказать тебе кое-что, но мальчик просил меня, чтобы ты научил его... хм... колдовать немного...

– Вздор! – вспыхнул Онтеро. – Я не обучаю сосунков Искусству.

– Ах я сосунок! – обиженный Тич вскочил с земли и, яростно пнув тлеющую корягу, так, что взметнулся сноп искр, исчез в темноте.

– Ну чего ты наделал, Онтеро, – укоризненно покачал головой Ильмер. Он же к тебе по-хорошему, а ты...

– Да ну его. – Буркнул нахохлившийся чародей. – С него не сбудется. Перебесится и вернется. Дастин, ну чего там, расскажи. Да ладно, научу я этого сорванца парочке фокусов. Обещаю...

Дастин подозрительно хмыкнул, но, заметив в глазах Ильмера живой интерес, принялся рассказывать историю освобождения пленников из ульсорской тюрьмы. Когда он закончил свое повествование, Онтеро гаркнул:

– Эй, лисенок. А ну-ка иди сюда, где ты там. Да, ладно, не дуйся. Я тебе и впрямь обещаю показать много из магии. Иди, будет уже обижаться. Прости дурака старого...