Текст книги "Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой"
Автор книги: Екатерина Юрьева
Соавторы: Ольга Болгова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Женился и быстро овдовел, так и не успев вдоволь насладиться прелестями семейной жизни. Бедняжка была хрупка здоровьем и вскоре покинула меня, переселившись в лучший мир, – сэр Мармадьюк потянулся за кубком с вином. – Раны давно затянулись, Перси, прошло уж более десяти лет. Вас слишком долго не было в Англии, мой друг.
– Что правда, то правда, – кивнул Ральф. – И за это время вы не подыскали себе новой жены?
– Холостая жизнь также имеет свои преимущества, – рассмеялся Скроуп. – Впрочем, в наши годы пора обзаводиться наследниками, так что придется мне вскоре заняться поисками матери моих будущих детей.
Когда вино было допито и Ральф собрался уходить, Скроуп написал для него записку к адвокату и, передавая ее, сказал:
– Не хотите ли перебраться из гостиницы ко мне? Я был бы счастлив разделить с вами пищу и кров, и в доме моем довольно места. Вы здесь желанный гость, друг мой!
– Спасибо, дружище. – Перси был благодарен, но он привык быть хозяином самому себе.
– Я остановился во вполне приличной гостинице, – сказал он. – Да и недолго там пробуду. Вы же сами посоветовали поехать к жене.
Скроуп хохотнул и хлопнул Ральфа по плечу.
– Решайте сами, друг мой, но я на вашем месте поспешил бы увидеться с женой… И знайте, что в любое время дня и ночи двери моего дома для вас открыты. Скажите, где вы остановились, чтобы я знал, где найти вас при надобности.
– В «Белом олене» на Финч-лейн. Я остановился под именем Кардоне, живу последние годы под этим прозвищем. Но не беспокойтесь, я сам еще не раз загляну к вам.
С этими словами Ральф ответно похлопал приятеля по плечу, подхватил возвращенный ему отцовский меч и отправился восвояси.
* * *
Сыт, пьян, обуреваем противоречивыми, как перекисший эль в дубовой бочке, чувствами, сэр Ральф Перси вернулся в гостиницу «Белый олень», когда уже совсем стемнело. Улицы Лондона опустели, накрапывал мелкий холодный дождь. Лишь крики фонарщиков да шаги редкого прохожего или стук копыт запоздалого всадника нарушали тишину города, засыпающего, уходящего в ночную жизнь.
Поставив рыжего в тесноватую конюшню, он прошел через шумный обеденный зал, отвергнув предложение метнувшегося к нему прислужника отужинать, и поднялся наверх, грузно шагая по истертым ступеням деревянной лестницы. Наступит ли в его жизни тот час, когда он сможет подняться по лестнице своего дома и войти в свою спальню, где ждет его… Мод. Ощущение, что она близко, за той дверью – стоит только пройти пару шагов и открыть ее, – было настолько острым, что он даже остановился на галерее, сжав перекладину перил. «Ты просто устал, раздосадован и пьян», – сказал он себе, зачем-то привычным жестом коснувшись эфеса меча, словно собирался отразить атаку невидимого врага.
– Мессер! – Бертуччо вынырнул невесть откуда, из темноты коридора. – Вы припозднились, я уже начал волноваться… Святой Януарий, какой большой город, столько людей, легко запутаться в улицах.
– Ты ездил по городу? – спросил Ральф, проходя в комнату – очередное пристанище на ближайшие дни. Сколько их будет, этих дней?
– Немного ездил, хотел посмотреть да разузнать, что и как, на всякий случай. Заплатил за день вперед хозяину, тот взял шиллинг. Я спросил, за что шиллинг – у вас солома в матрацах и тонкие одеяла, холодно…
В дверь постучали, оборвав рассуждения Бертуччо на полуслове. На пороге появилась молодая служанка с тяжелым медным кувшином в одной руке и тазом в другой.
– Теплая вода для джентльменов, – бодро сообщила она. Трудно было не заметить многозначительный взгляд, брошенный ею в сторону Бертуччо.
– Bambola [53]53
Bambola (итал.) – милашка.
[Закрыть], Кэти, ты есть вовремя, – засуетился последний, переходя на свой чудовищный английский, подхватил из ее рук тяжелый кувшин и с грохотом водрузил его на туалетный стол, стоящий у кровати.
Кэти устроила начищенный медный таз на столе, ловко наполнила его теплой водой из кувшина и обратилась к Ральфу:
– Что-нибудь еще изволите, сэр?
– Ничего больше не нужно…
Она улыбнулась, небольшая щербинка делала ее улыбку удивительно милой. Пухлые губы цвета красных ягод омелы, пшеничная груда волос, уложенных кренделями кос вокруг головы; светлая, словно у благородной леди, кожа; грудь, не стянутая корсетом, вздымающаяся в кайме простого кружева, – все в ней радовало и манило мужской взор.
– Иди, Кэти, – повторил Ральф.
Она блеснула глазами, молвив: «Какой вы суровый джентльмен, сэр!» – и скрылась за дверью, бросив быстрый взгляд сначала на Ральфа, потом на его слугу.
– Как ваши дела, мессер? – спросил Бертуччо, когда за служанкой закрылась дверь.
– По-всякому, – бросил Ральф, грузно опускаясь на кровать, затянутую тяжелым балдахином. Раздеться и спать… Он снял ножны, скинул джеркин, расстегнул дублет и стащил сапоги. События сегодняшнего дня толкались, пытаясь вытеснить одно другого. Брат, Генри, граф Нортумберленд, более напуганный, чем довольный его возвращением; сэр Уильям, которому грозит казнь, разгневанная леди Вуд… Мод, жена… утраченные земли… Так быть или не быть? Насколько доблестно бесконечно терпеть пращи и стрелы столь неистовой судьбы иль лучше вооружиться против моря бед и в противостоянии покончить с ним? Или погибнуть…* [54]54
* Здесь и далее под такой сноской курсивом – аллюзии и цитаты из трагедии У.Шекспира «Гамлет» в переводах Б.Пастернака и С. Богорадо. (Прим. авторов)
[Закрыть]
Он тряхнул головой, словно сбросив невзгоды на время подальше, в темный чулан, плеснул в лицо теплой воды из таза, потянулся, почувствовав привычную резкую боль в спине.
– Проклятье… Берт, там в кошеле есть… мазь.
Сомнительное удовольствие вспоминать вчерашние нежные женские прикосновения к воспаленному рубцу раны, когда по этому же месту скребут грубые шершавые пальцы оруженосца.
– Дьявол, Берт, нельзя ли полегче?
– Мессер, следовало найти кого понежнее, чтобы справиться с этим делом. Вам не понравилась Кэти? О, я так и съел бы ее…
– Пошел ты к дьяволу!
– Что это за мазь, мессер? Вы успели посетить лекаря? Что-то не припомню, чтобы у вас было такое снадобье! О, и какой зверек укусил вас в шею?
– Посетил… чертова лекаря! – рявкнул Ральф, невольно дотронувшись до ссадины от укуса, и спешно натянул рубашку. – Ступай, Берт, я хочу спать!
Бертуччо ухмыльнулся, собрал разбросанные вещи хозяина и уселся на табурет, как ни в чем не бывало разглядывая меч Перси, что лежал возле кровати.
– У вас новый меч?
– Да, Берт, расскажу позже…
– Хм… странная вышла история, мессер…
– Какая еще история?
– Соверен…
– Какой еще соверен? Ты, кажется, говорил про шиллинг!
– Нет, не тот… Сегодня, когда вы отправили меня проводить донну к воротам…
– И? – нетерпеливо прервал его Ральф.
– Гнедая леди захромала, я посмотрел ее копыто и нашел там, что бы вы думали? Соверен, золотой соверен! Словно дорога к Лондону выложена соверенами.
– И что, diablo?
– Да то, что леди отдала этот соверен мне и сказала, что он – ваш! Вы потеряли золотой в подкове, мессер!
С этими словами Бертуччо разжал кулак, на его ладони поблескивал золотой. Неаполитанец ловко подбросил монету, глаза его смеялись. Ральф перехватил монету в полете, раскрыл ладонь – орел!
– Получишь шиллинг за усердие… мерзавец!
– Какая щедрость, мессер Кардоне!
– Ты свободен, Берт! Я устал!
– И это еще не все, сэр.
– Что еще?
– Леди Вуд…
– Кажется, о леди Вуд все сказано?!
– Не совсем, вам будет интересно услышать, – черные глаза Бертуччо плавились от удовольствия.
– Не уверен в этом! Дева Мария, да говори же наконец!
– Леди подняла одну вещь, оброненную вами. Но не вернула ее, как этот соверен.
– Какую еще вещь? – рявкнул Ральф, уже понимая какую.
– Ту, что вы потеряли, мессер… Не гневайтесь так. Позвать Кэти? Вы очень нравитесь ей, мессер!
– Basta! Зови… – коротко бросил Ральф.
* * *
Он проснулся рано. Сквозь сердечки, вырезанные в ставнях, пробивался жидкий свет сумрачного осеннего утра. Ральф сел на кровати, мрачно оглядев полутемную комнату. Такого с ним давно не бывало… Чертыхнувшись, он вспомнил свои сны и Кэти, явившуюся к нему вечером, чудесную, как французская булочка бриошь, и чем-то напомнившую ту его давнюю спасительницу. Прелестная ветреница Кэти, которая вскоре покинула комнату в полном недоумении и, вероятно, сочувствии к сложностям столь видного джентльмена. А джентльмен, когда за нею закрылась дверь, вмял кулак в набитый соломой матрац, словно сражался с невидимым врагом – сероглазой девушкой, крест-накрест прижавшей руки к маленькой нежной груди. Она не отпустила его и во сне, устроившись рядом на грубой простыне, обманчиво близкая, но ускользающая из рук. Он, то поминая чудовищ всех стихий, то униженно моля, пытался схватить ее и не мог, закончив тщетную погоню одиноким бесплодным исходом.
Ральф выбрался из-под тощего шерстяного одеяла, оделся, разбудил Бертуччо и приступил к исполнению планов. Пришел новый день, он требовал действий и решений, и в нем не было места мыслям о чужой жене, случайно встреченной в пути.
По счастью, ни счастье, ни горе не чрезмерны, мы не верхи на колпаке Фортуны, но также не низы ее подошв – мы где-то на полдороге к талии или в самой сердцевине ее милостей.* Будь сэр Ральф Перси поэтом или философом, ему, возможно, и пришла бы в голову подобная мысль, когда он покинул контору барристера, Роберта Боуза, адвоката из Грейс-Инн.
Законника, которому Скроуп адресовал выданную Ральфу записку, не оказалось на месте, и Перси ткнулся в соседнюю дверь, где, судя по вывеске, также обитал служитель права.
Ему повезло не только с тем, что он, по счастливой случайности, попал к одному из молодых героев Грейс-Инн, тех, кого в просвещенный шестнадцатый век величали людьми мира, кто, унаследовав традиции английского права, пытался не сбиваться с пути справедливости и образованного разума, но и в том, что Роберт Боуз был третьим сыном сэра Ричарда Боуза, главы одной из влиятельных семей Дарема, и когда-то в юности пути северян Ральфа и Роберта пересекались. Они узнали друг друга и даже предались – правда, за неимением времени коротким – мальчишеским воспоминаниям и выразили взаимную надежду на будущую встречу не только в качестве адвоката и клиента, но и как добрых знакомых.
Затем Ральф поведал Боузу историю, происшедшую с его землями.
– Брат ссылается на мое долгое отсутствие в Англии, якобы давшее возможность его адвокатам опротестовать волю нашего отца, – сказал он, – но такого пункта в завещании не было, насколько мне известно.
– Кто унаследовал бы поместье в случае вашей гибели? – спросил Боуз.
Ральф вспомнил условия брачного контракта с Мод Бальмер.
– Кажется, все должно было отойти моей жене и нашим детям.
– Таким образом, собственность в любом случае не возвратилась бы к графу Нортумберленду? – Боуз задумчиво покрутил в руке перо, которым делал пометки по делу Ральфа. – А единственным условием для получения этих земель, как вы говорите, был ваш брак с Мод Бальмер?
– Именно так, – кивнул он.
– Сэр Ральф, мне нужны все бумаги, связанные с передачей вам Корбриджа, – копия завещания, брачное свидетельство и документ на право владения поместьем.
– Diablo! – Ральф озадаченно уставился на Боуза. – Я достану их! И привезу в ближайшее время.
Уезжая во Францию, он оставил их у тестя, в Боскоме.
– Договорились, сэр, – кивнул адвокат и добавил: – Понадобится решение суда – если оно есть – по делу о присуждении вашей собственности графу.
– Я достану и этот документ! – заверил Боуза Ральф.
Если его не прельщала мысль ехать на север за женой, то ради Корбриджа он готов был вновь отправиться в путь.
– И простите за столь личный вопрос, но, по вашим словам, вы уехали из Англии тринадцать лет назад и вернулись недавно…
– Именно так, – Ральф нахмурился, не понимая, к чему клонит адвокат.
– В каком возрасте вы вступили в брак с леди Перси?
– Мне было… семнадцать лет, а ей – семь.
– И все это время вы не виделись с женой?
Ральф призвал на помощь все свое терпение.
– Нет, меня же не было здесь все эти годы.
– И после свадьбы, и по достижении леди Перси брачного возраста, у вас с ней не было… – барристер на мгновение запнулся, – не было супружеских отношений?
– Какие еще отношения?! – взревел Ральф. – Я же не мог… Когда я уезжал, она была еще ребенком! И с тех пор я не видел ее!
Адвокат удовлетворенно кивнул.
– Основные выводы я смогу сделать только после ознакомления со всеми документами, но кое-что могу сообщить вам уже сейчас, – продолжил он, словно сплетая сеть с ровными ячейками слов. – Вы женились тринадцать лет назад и уехали, не вступив с женой в супружеские отношения по причине ее малолетства. Следовательно… – Боуз сделал внушительную паузу. – Следовательно, брак ваш не был консуммирован [55]55
Консуммация (лат. consummatio, «довершение») – первое фактическое (физическое) осуществление брачных отношений между мужем и женой. В Средние века и Раннее Возрождение в Европе в случае заключения брака между несовершеннолетними консуммация брака откладывалась до достижения новобрачными полового созревания. Отсутствие фактических брачных отношений могло послужить поводом (и основанием) для расторжения (аннулирования) брака.
[Закрыть]и не может считаться свершенным. Боюсь, в том числе этим обстоятельством мог воспользоваться ваш брат, чтобы на законных основаниях отсудить вашу собственность.
Ральф онемел. Все оказалось так просто и очевидно, но, хотя эта очевидность лежала на поверхности, он не смог сам додуматься до нее. «А Генри додумался, – со злостью подумал он, – в то время как я ловил попутный ветер в паруса…»
И совсем некстати вспомнил, что невольно помог неспособному мужу Мод, леди Вуд, консумировать его брак, вместо того чтобы узаконить свой собственный, с Мод Бальмер.
– После того как вступите в супружеские отношения с женой, – плел свою сеть Боуз, – вы сможете требовать у графа исполнения воли вашего покойного отца и возврата своих земель. В данном случае закон будет уже на вашей стороне. Если, конечно, это единственный повод, благодаря которому граф Нортумберленд смог получить вашу собственность.
Одновременно озадаченный и ободренный тем, что сообщил ему успешный знаток весьма затейливой буквы английского закона, Ральф перешел к делу сэра Уильяма, рассказав все, что знал, о судьбе Бальмера. Боуз не стал обнадеживать его благоприятным исходом, прямо предположив, что дело сложное, особенно потому, что в нем замешана политика – такие совпадения на руку тем, кто готов поживиться на чужих невзгодах, – но пообещал сделать все, что будет в его силах. Он вызвался устроить для Перси скорое свидание с тестем с помощью двух широко известных муз – Мошны и Протекции. Первая была во власти сэра Ральфа, общение со второй взял на себя Боуз.
Адвокат энергично взялся за дело – ему удалось быстро, тем же утром, найти лазейку в Тауэр, и, когда часы пробили полдень, Перси вступил в стены крепости, которая никогда не держала обороны, зато стала главной тюрьмой для почетных узников, а для многих из них – последним пристанищем. Его тесть, сельский дворянин, сэр Уильям Бальмер, удостоился весьма сомнительной чести попасть в столь высокородную компанию – Иаков Шотландский и Иоанн II французский, Карл Орлеанский, последний Ланкастер, Генрих VI, тауэрские принцы, сэр Томас Мор, который так и не принял присягу, за что лишился головы [56]56
Иаков Шотландский – шотландский король (1406—1437) из династии Стюартов; Иоанн II французский (1419—1464) – второй король Франции (с 1450 г.) из дома Валуа; Карл Орлеанский – герцог Орлеанский (1407—1465), французский военачальник, член королевского дома Валуа, один из самых выдающихся поэтов Франции; Генрих VI (1421—1471) – третий, и последний король Англии из династии Ланкастеров; тауэрские принцы – 12-летний Эдуард V и его брат Ричард, сыновья и наследники Эдуарда IV, представителя Йоркской линии Плантагенетов; Томас Мор (1478 –1535) – английский мыслитель, писатель, лорд-канцлер после Томаса Уолси.
[Закрыть], были далеко не последними в списке узников крепости Вильгельма Нормандца.
Ральф шел следом за молчаливым тюремщиком, который, не оборачиваясь, углублялся в бездну сводчатого коридора. Поворот, другой – и коридор вдруг сузился и оборвался ступеньками, ведущими вниз. Тюремщик вставил факел в кольцо, торчащее из стены, загремел ключами, открывая решетчатую дверь. Отошел к стене, вопросительно взглянув на Ральфа. Тот отстегнул ножны меча и подал стражнику, затем вложил в его руку приготовленные монеты и вошел в небольшую камеру, освещенную лишь жалким светом из узкого окна под низким потолком да отблесками факельного огня. Человек, сидевший на топчане в углу камеры, поднялся навстречу, сделал несколько шагов и остановился, сощурился, всматриваясь в его лицо.
– Сэр Уильям… – начал Ральф, пытаясь рассмотреть знакомые черты в давно покинутом человеке. Перси страшился увидеть изувеченное тело, но узник, к счастью, оказался цел и невредим. Ему лишь показалось, что сэр Уильям стал меньше ростом, словно стареющий кряжистый дуб, отпускающий тяжелые ветви к земле. Тем не менее низкий голос тестя звучал твердо, несмотря на горестную ситуацию, в которой он оказался.
– Кто вы такой, сэр? Чему обязан вашим появлением? Вы пришли известить меня о дне суда или…
Наивно было думать, что сэр Уильям мог сразу узнать свалившегося невесть откуда зятя, которого не видел чертову дюжину лет, да еще и в полутьме камеры. Загремела дверь – молчаливый тюремщик колдовал над ключами.
– Нет, сэр Уильям, я пришел совсем по иному поводу… Вы не узнаете меня? Я – Ральф Перси, ваш… зять…
– Перси?! – Сэр Уильям прищурился. Трудно было разглядеть в крупном взрослом мужчине черты юноши, за которого некогда выдал свою дочь.
– Перси?!
Он узнал-таки его, своего беспутного зятя, проревел:
– Перси, чтоб тебя черти взяли! Явился, щенок!
Недолго думая, он схватил его за грудки, основательно встряхнул, после чего отпустил и неожиданно и резко двинул кулаком в скулу.
– Моя дочь, твоя жена – где она? С тобой, мерзавец? Ты привез ее в Лондон?
Ральф настолько не ожидал удара, что не успел собраться и отлетел к стене, словно мальчишка, ввязавшийся в первую в жизни драку. Рана отдалась резкой болью, кажется, сэр Уильям одним движением свел на нет все старания леди Вуд. И явно не собирался останавливаться на достигнутом. Побагровев от гнева и сжав кулаки, он наступал на зятя.
Ральф едва успел перехватить его руку, занесенную для второго удара.
– Сэр Уильям! Я здесь не для того, чтобы сводить счеты… И дочери вашей со мной нет! Я был в Боскоме, но она уехала оттуда… Я пришел, чтобы помочь вам… diablo!
– Какие у тебя могут быть со мной счеты, щенок? – Сэр Уильям вырвал руку и потер косточки кулака, не сводя разъяренного взгляда с зятя. – Это у меня к тебе накопился счет! За каждый год твоего отсутствия! За каждую слезинку моей дочери! За каждое твое бесплодное послание с обещанием вернуться! И за то, что я умру, так и не увидев внуков…
На какой-то момент он замолчал, затем с силой ткнул пальцем в плечо Перси:
– Ты хочешь сказать, что Мод не было в Боскоме? Где же ей еще быть?! Ты, мошенник, обманываешь меня! Признайся, ты и не подумал приехать к жене… Зачем ты явился в Тауэр? Чем прогневил свою фортуну, что она шлет тебя сюда, в тюрьму? – он горько усмехнулся. – По какой надобности? Хочешь отказаться от дочери изменника? Разумеется, ведь после моей казни Мод уже не будет наследницей Боскома. Именно это тебя заставило явиться в Англию спустя тринадцать лет?!
– Что там у вас? – послышался хриплый голос тюремщика, и по своду потолка поползли блики огня факела.
– Ничего, разговариваем, – рыкнул Ральф, стирая кровь со скулы, разбитой крепким кулаком тестя. Он выразительно глянул на тюремщика, безмолвно пообещав дополнительный взнос, и тот, кивнув и что-то проворчав, удалился.
– Сэр Уильям, – Ральф старался говорить спокойно, хотя это давалось ему с трудом. – Вы несправедливы ко мне.
Да, он покинул страну много лет назад, но он не забывал ни о жене, ни о тесте. Он отдал сэру Уильяму доверенность на управление землями, и доход все эти годы шел в пользу его дочери, а он, Ральф, присылал ей подарки, очень дорогие подарки.
– Леди Перси нет в Боскоме, – продолжил он. – Я сошел на берег в Дувре третьего октября и сразу же отправился на север, но не нашел в поместье ни вас, ни вашей дочери. Мне сказали, что после вашего ареста леди Перси уехала в Дарем, в Саттон, подальше от мятежа.
– Нет в Боскоме? – В голосе сэра Уильяма все еще звучало недоверие. – Уехала в Саттон-хилл? К Кроунам? Бедная моя девочка… Так что тебе нужно от меня? Зачем явился?
– Зачем?
Действительно, зачем? Убить тюремщиков? Перепилить решетки? Здесь бессилен меч. Ральф привык решать задачи с помощью оружия, но сталь не точит камень.
Сэр Уильям молчал, глядя на него исподлобья. Потянуло холодом и сыростью дня, видимо, где-то открыли дверь, впустив под тюремные своды вольный воздух.
– От вас мне ничего не нужно, – ответил Ральф чуть громче, чем следовало. – Расскажите же, что случилось с вами? Я ведь толком не знаю, что произошло.
– Что произошло… – вздохнув, сказал сэр Уильям, опускаясь на лавку у стены. – Этот чертов Франклин отправился на охоту в мои леса и убил нашего лесничего, Джона Хопкинса, приняв его за оленя. Стрела попала бедняге прямо в сердце. Когда же я высказал проклятому Франклину все, что думаю о его наглости и кривых руках, он ответил оскорблениями, а потом выхватил меч. Пришлось драться с ним, и оказалось, что оружием я владею лучше, – в голосе Бальмера прозвучала гордая нота. – И все бы обошлось, не будь он королевским комиссаром и не начнись в тот же день бунт в Лауте. Прихожане ринулись охранять церковную сокровищницу от разграбления, захватили посланника епископа и подняли колокольный звон. Да и поделом… – Сэр Уильям замолчал, словно испугавшись слов, готовых сорваться с языка.
– Но вы же не были в Лауте и не могли быть зачинщиком… – мрачно произнес Ральф.
– Не был и не мог, но стал, – криво усмехнулся сэр Уильям. – Убил королевского комиссара и в одночасье превратился в бунтовщика и изменника. Меня арестовали и привезли сюда как государственного преступника. Судить будут в Звездной палате [57]57
Звездная палата (англ. Court of Star Chamber) – высшее судебное учреждение Англии в 1487—1641 годах, чрезвычайный суд при короле Англии. Создан Генрихом VII для судов над дворянами, подозреваемых в мятеже/измене. Свое название палата получила от украшенного звездами потолка зала в королевском дворце в Вестминстере.
[Закрыть]. Ты понимаешь, что это означает. Если только не произойдет чудо…
Сэр Уильям обреченно махнул рукой, встал и вновь заходил по камере.
Ральф молча слушал, картина представлялась почти безнадежной. Словно проклятие нависло над семьями Бальмеров и Перси. Если только не произойдет чудо. Или Боуз какими-то путями сможет убедить судей в невиновности обвиняемого, а его усилия не будут разрушены волей короля.
– Если ты действительно хочешь помочь и облегчить последние дни моей жизни, – сэр Уильям потер руками лицо и отрешенно уставился в пол, словно изучая истертые ногами бывших узников каменные плиты, – дай слово, что позаботишься о моей дочери, своей жене… Говорят, мятеж разрастается и может дойти до Дарема. Поезжай в Саттон и увези Мод в безопасное место. К себе, в Эйдон, – замок там неприступен, ты его сможешь оборонять, если бунт перекинется и в Нортумберленд. Или ты… – сэр Уильям замер, уставившись на Ральфа, – собираешься отказаться от жены?
«К себе, в Эйдон…» – Ральф невольно хмыкнул.
– Нет, сэр Уильям, не собираюсь. Какой мне в этом резон? – ответил он. – А Эйдон занят сворой сэра Рейнольда Карнаби, который по каким-то причинам захватил мои земли, те, что я доверил вам, сэр Уильям.
– Резон тебе есть, – мрачно сказал сэр Уильям, взгляд его, обращенный на блудного зятя, потяжелел. – Отказаться от дочери преступника и найти другую жену – с незапятнанными родственниками и большим приданым… И что за чушь ты несешь насчет Корбриджа? Я в прошлом месяце получил отчеты управляющего. С какой стати там вдруг объявился ставленник Нортумберленда?
– Не вам решать за меня, в чем мои резоны, сэр Уильям… при всем моем к вам уважении. Я не мальчик, которого вы можете сунуть носом в его шалости, как это делали прежде. Ваша дочь – моя жена, и у меня нет причины отказываться от нее! И мне не нужно давать вам обещания позаботиться о той, что принадлежит мне по закону и вашему же благословению!
«Причина» возникла перед ним, взглянув серыми, чуть испуганными глазами, но он отогнал, отбросил эту неуместную здесь, среди этих каменных стен, хранящих гнев и слезы, причину.
– И прошу вас, сэр, не бросать мне обвинения во лжи! Если я говорю, что в Корбридже орудуют люди моего брата, значит, это так и есть!
– Вижу, что не мальчишка, – покосившись на возмужавшего зятя, буркнул сэр Уильям. – И нечего кипятиться, Перси. Как я могу верить тебе после того, как ты, вместо того чтобы заботиться о жене, родить детей, шлялся бог знает где?! Ты не словами, ты делом докажи…
Сэр Уильям сел на лавку и хлопнул рукой рядом с собой.
– Присядь и поведай толком, что происходит. Все эти годы я управлял твоими землями и исправно получал доходы. Если бы Нортумберленд начал тяжбу за поместье, я бы о том знал, и ему пришлось бы судиться со мной. Следовательно, его люди заняли Корбридж недавно, не имея на то законных оснований. Ты говорил с братом? Живешь в его доме? Как он объясняет появление на твоей земле своего прихвостня Карнаби?
Ральф опустился на лавку рядом с тестем, помолчал, успокаиваясь.
– Нет, я остановился в гостинице. Не сомневаюсь, что вы хорошо следили за землями, которые имеют отношение не только ко мне, но и к вашей дочери. Говорите, что ничего не знаете о делах графа и Карнаби? Так вот… – И Ральф, не отказывая себе в ругательствах и сочных эпитетах, рассказал тестю о поездке на север, в Линкольншир и Нортумберленд, о вчерашней встрече с братом и сегодняшней – с барристером Боузом.
– Это все, что я знаю, и сам еще не разобрался в том, что происходит, – добавил он в конце.
– Хороши же вы, Перси! – пробормотал сэр Уильям. – Братские у вас отношения! Младший бросает жену и пропадает на тринадцать лет, старший – едва прокричал петух, бросается оттяпывать его земли. Не было Карнаби в Корбридже – иначе я б о том знал. Тебе надо отправляться на север. Заберешь Мод, жена должна быть с тобой…
– Мятеж расползается на север, в Йорк. Возможно, это на руку нам… – Он осекся, вспомнив, что мятеж совсем не на руку узнику Тауэра, сидящему перед ним.
– Мятеж! Что ты понимаешь, мальчишка?! Вроде и повзрослел, а ума нет, раз языком мелешь, – сэр Уильям крепко хлопнул Ральфа по плечу, рука у тестя всегда была тяжелой, в чем зять имел возможность убедиться. – Не мотался бы по свету, не было бы у графа повода заграбастать твои земли.
Сэр Уильям тяжело встал, в несколько шагов отмерил камеру и, дойдя до стены, уперся в нее руками, словно хотел сдвинуть эту преграду.
– Послушай, Перси, – продолжил он. – Вот что я тебе скажу… Вскоре после того как ты уехал воевать, в Боском наведывался граф, твой брат, вроде как с родственным визитом, но что меня удивило и насторожило тогда – он сильно беспокоился и расспрашивал о шкатулке, что ты оставил на хранение. Но я даже не показал ее и не сказал, что она у меня, памятуя о том, что не было от тебя таких распоряжений. А потом, месяц спустя, в дом ночью пытались залезть воры… И вот я думаю: неужто за твоими бумагами охотились?
– Любопытно… Брат искал мои бумаги, – задумчиво произнес Ральф, а подумать было о чем.
Бальмер кивнул, мрачно глядя на зятя.
– Не хочу вставать меж вами, да и не хотел, лишь вот это, – он обвел рукой стены темницы, – оправдывает, потому и говорю то, что было. Когда пошли слухи о твоей гибели, граф приезжал еще раз, скорбел, уверял, что сведения точные. Больше с тех пор не являлся. Когда ты объявился, я послал ему о том весть, но он не ответил. Слышал, что он сильно болен. И что лишил тебя наследства…
– Diablo! – громыхнул Ральф. – Как бы оно ни было, я разберусь со всем этим. Завтра же еду на север, пока есть время. Без его наследства обойдусь, но свое заберу.
– Проклятье! – ответно выругался сэр Уильям. – Эта чертова тюрьма! А я ничего не могу сделать! Ничего!
– Я найду леди Перси и… поступлю по обстоятельствам, – произнес Ральф. – Но что станется с вами, сэр Уильям? Вам следует связаться с влиятельными друзьями.
– Друзья! Что они могут сделать? Кто боится, кто не имеет возможности помочь…
Сэр Уильям еще раз стукнул по стене и, заложив руки за спину, заходил по камере.
– Дарси… [58]58
Томас Дарси, первый лорд Дарси де Дарси (ок.1467—1537) – английский государственный деятель, казнен за участие в Паломничестве благодати.
[Закрыть]Я воевал под его началом в Шотландии в тринадцатом году. Хороший человек, надежный… Но он в опале у Генриха. Я послал ему в Темплхерст записку. Он дружен с лордом Хаксли из Слифорда в Линкольншире. Хаксли как раз в милости у короля. Заносчивый тип и хвастливый, но Дарси он вряд ли откажет… Не знаю, получил ли лорд мое послание.
– Лорд Дарси? Говорят, он уехал в Помфрет [59]59
Помфрет – старое название замка Понтефракт, расположенного в Западном Йоркшире. Благодаря своей величине и восьми башням Помфрет считался одним из самых замечательных замков Англии, о нем упоминается даже в Книге Судного дня (1085/86 гг). В замке был заточен, где и умер, король Ричард II. При Генрихе VIII смотрителем замка был лорд Дарси.
[Закрыть], – сказал Ральф. – Сможет ли он помочь… Я попытаюсь с ним встретиться.
Сэр Уильям помрачнел.
– Скорее всего, Дарси ничего обо мне не знает, да и не до того ему сейчас. Спасти меня может только чудо.
– Сэр Уильям, чудом могли бы стать очевидцы поединка. Барристер сказал, что нужны свидетели.
Бальмер махнул рукой.
– Думаешь, твой законник открыл истину? Я сразу написал Мод, чтобы она отправила свидетелей в Лондон и оплатила им дорогу. Остается только надеяться, что они в пути, что не побоятся выступить на суде. Но ты же знаешь, даже если подкупить пэров, все будет так, как решит король. И если он убежден, что из-за гибели этого чертова комиссара начался бунт, то…
Он замолчал, сжал кулак, поднял руку и опустил, словно обессилев.
– Если моей дочери нет в Боскоме, она могла не получить моей записки…
– Эту малость я могу сделать для вас сам – заеду по пути за шкатулкой, заодно соберу свидетелей и сюда отправлю, – сказал Перси.
Сэр Уильям кивнул и стянул с пальца перстень.
– Это откроет тебе двери в Боском. Джекоб Смит, мажордом, все знает и приведет тебе нужных людей. В моем кабинете снимается деревянная панель, третья от камина. Это тайник, там и шкатулка твоя хранится, и деньги. Возьми все, что есть. Если земли конфискуют, вы все потеряете. В шкафу найдешь бумаги по Корбриджу, словом, бери все, что сможешь унести. Надеюсь, Мод увезла с собой драгоценности и семейные реликвии. Она девочка сообразительная. Добрая, покладистая. И красивая. На мать похожа… Будешь доволен.
Ральф взял перстень, подержал его на ладони, кивнул и положил в кошель на поясе.
Бальмер хлопнул его по плечу.
– Иди. Удачи тебе в пути! И дай мне знать, что она с тобой, в безопасности. Тогда я умру спокойным… И поклянись, что будешь ей мужем, и хорошим мужем, слышишь, Перси? И больше не оставишь ее. Иначе я тебя с того света достану!
Голос его дрогнул.
– Иди. И передай Мод, моей девочке, что я ее… люблю…
Ральф кивнул, вдруг растеряв слова. Мужчины обменялись взглядами, словно скрепив молчаливый клятвенный союз. Еще пара монет в руку явившегося, словно на зов, тюремщика, грохот запираемой двери – он бросил прощальный взгляд на сэра Уильяма, застегнул ремень с ножнами и зашагал вслед за тюремщиком вверх по лестнице. Свет факела метался по каменным сводам рваными зловещими бликами.
* * *
Лодочник оттолкнулся от причала Тауэра и опустил тяжелые весла в мутные воды Темзы. Ральф долго смотрел в сторону уплывающих вдаль мрачных стен тюремного замка, Соляной башни [60]60
Соляная башня – одна из башен Тауэра, каждая из которых имела свое название: Садовая, Колокольная, Колодезная, башня Св. Томаса и др.
[Закрыть], за солеными от крови камнями которой томился в заключении сэр Уильям. Сейчас, когда он воочию увидел тестя, несчастье, боль и отчаяние человека, попавшего в тенета обстоятельств, ставшего разменной картой в политической игре, и судьба его дочери – его, Ральфа, жены – обрели живые формы. Если прежде он думал о них, как думают о лицах на портретах – вроде эти люди существуют и живут, но они словно неживые, не бьются их сердца, и кровь не пульсирует в жилах, они не радуются и не страдают, а лишь смотрят на зрителя с полотен, навсегда застыв в неизменно красивой позе, – то теперь они облеклись для него в плоть и кровь, и маленьким, но существенным доказательством этого стала изрядно ноющая скула с печатью от кулака сэра Уильяма. Фортуна позволила Ральфу коснуться своих запретных прелестей лишь затем, чтобы жестко подтолкнуть к жене, к леди Перси, словно покойный граф, его отец, так желавший этого союза, подал знак оттуда, из своего темного невозвратного далека.
