Текст книги "(Не)нужный наследник предателя (СИ)"

Автор книги: Екатерина Янова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 13

Все последующие дни я отчаянно стараюсь придерживаться данному себе слову.

Конечно, получается с переменным успехом, и иногда мысли о бывшем муже всё же врываются без спроса в мою душу.

Но я стараюсь их блокировать, держу оборону из последних сил.

На самом деле, страдать мне совершенно некогда. Тёмочка приболел. Сыпь какая-то у нас вылезла, сопельки появились, он стал ещё более беспокойным.

Срочно пришлось выныривать из своего болота и заниматься ребёнком.

Спасибо Ярику, он снова, как настоящий волшебник, помог решить все бюрократические проблемы. Иначе я даже не представляю, как бы я смогла с малышом на руках оббегать все нужные инстанции.

И теперь я рассматриваю документы на ребёнка. Егоров Артём Сергеевич. Фамилия и отчество моего папы. В поле “Отец ребёнка” стоит прочерк.

Вот так…

Мать-одиночка… Как же всё-таки обидно и больно это звучит. И смотрят на тебя косо все, кто видит этот статус.

Наверняка у них в мыслях крутится, что ребёнка ты нагуляла. Или его отец какой-нибудь непутёвый товарищ, или женатый мужчина.

Усмехаюсь про себя. В целом так и есть. Папочка наш теперь женатый мужчина, а мы – мусор, который выбросили на обочину жизни.

И всё же, разве могла я подумать, что меня коснётся такая участь? Но жизнь умеет удивлять.

Ярик везёт нас с сыночком в местную поликлинику. Там нас ставят на учёт. Ругают меня, что мы уже больше недели, как выписались из больницы, а к врачам так и не обратились.

И я с ними полностью согласна. Это крайне глупо. Но… как им объяснить, что я всё ещё не в себе? Что обстоятельства, в которых я оказалась по вине бывшего мужа, пропустили меня через мясорубку и выплюнули кучей кровоточащего фарша. И мне нужно было время, чтобы хоть как-то склеить себя по частям.

– Папаша, а вы куда смотрели? – качает головой педиатр.

– Куда надо, – огрызается Яр, и не думая исправлять заблуждение врача насчёт отцовства. – Вы работу свою выполняйте.

– Хм, – раздражённо поджимает губы врач, – вы мне не указывайте, и вообще, выйдите из кабинета.

– Да нет уж, я останусь, – смотрит твёрдо Яр.

Врачиха недовольна, но спорить не берётся.

– Раздевайте ребёночка, кладите на смотровой стол.

Делаю всё, как сказано, Артёмчик начинает плакать.

Врач осматривает его, что-то записывает в карточку и только потом выдаёт:

– Я выпишу вам направление на анализы. У вас явные признаки желтухи новорожденных.

– Это как? – замирает у меня внутри. Я что-то слышала о подобном, но подробностей не знаю. – Это опасно?

– Без анализов не могу сказать, – пожимает плечами. – Идите, – протягивает направление.

И пока в процедурном нас мучают, беря у моего крохи кровь из венки, Ярослав куда-то исчезает.

Возвращается, когда мы уже выходим назад в коридор.

– Пойдёмте, врач просила вас зайти ещё раз.

В кабинете я замечаю разительные перемены в поведении десять минут назад всем недовольной врачихи.

Она больше не хмурится, приветливо улыбается, подробно отвечает на все мои вопросы.

Не совсем понимаю, в чём дело, но пользуясь случаем, выясняю все непонятные для меня моменты.

Анализы будут готовы завтра, но теперь к нам каждый день будет приходить участковая медсестра.

Получаю рекомендации по лечению и уходу за малышом.

Мы возвращаемся домой.

– Спасибо тебе, Ярик, – наверное в сотый раз благодарю его. – Если бы не ты, даже не знаю, как бы справилась.

– Не нужно об этом думать, – улыбается Яр. – Я у тебя есть, и разрешаю пользоваться по полной программе. Но если я вдруг буду занят, да и вообще… Вот! – достаёт из багажника сложенную коляску.

– Яр…

– Не начинай, – отмахивается он. – Это я не покупал. Сестра двоюродная отдала. У неё малой уже вырос, а эта бандура стоит, только место занимает.

– А с врачихой ты что сделал? – решаю всё же выяснить. – Она как-то неожиданно подобрела.

– Включил на максимум своё природное обаяние и объяснил, что нельзя так разговаривать с ранимыми молодыми мамочками.

Не могу сказать, что верю ему, но принимаю эту версию.

А утром врач сообщает мне результаты анализов. У Тёмы высокий билирубин, и велика вероятность, что нас могут госпитализировать…

Следующие две недели я маниакально выполняю все предписания врачей. Мне совсем не хочется попасть в больницу с сыночком.

Мы много гуляем, “загораем” на солнышке, ведь ультрафиолет главный борец с нашей болячкой, пьём водичку, хоть Тёмочке она категорически не нравится.

Мне кажется, цвет кожи сыночка розовеет, а значит, мы идём на поправку.

Во всех этих волнениях есть один неоспоримый плюс: они отвлекают меня от душевных терзаний.

И только ночами мне всё ещё хочется выть в подушку. Но я отчаянно сцепляю зубы и жду, когда станет легче.

Говорят, время лечит. Надеюсь, не врут.

Сегодня невероятно солнечный день. Весна всё больше вступает в свои права и радует прекрасной погодой.

Мы с сыночком выходим на прогулку. Коляска, которую мне привёз Ярик, очень выручает.

Сам он не появлялся у нас последние дни. Но он предупреждал, что будет загружен. Это даже хорошо, потому что мне нужно привыкать справляться самой со всеми проблемами, а Ярик порой просто не позволяет мне этого.

Но вот у нас закончились продукты, и сегодня я решаю прогуляться до магазина.

Когда выхожу, замечаю на противоположной стороне дороги припаркованный чёрный автомобиль с тонированными стёклами.

Обращаю на него внимание только потому, что он похож на машину Ярика. Но у той всё ещё есть вмятины на крыле, а этот автомобиль совершенно целый.

Наверное, соседский. Мало ли таких машин в округе?

Еду в ближайший крупный супермаркет, который вижу на карте. Он не самый близкий, но магазинчики, которые расположены в шаговой доступности, все небольшие, в них неудобно заезжать с коляской.

Поэтому я решаю прогуляться дальше, чем обычно.

В супермаркете покупаю необходимое, благо деньги у меня есть. Ярик помог оформить все положенные выплаты на ребёнка. Так что на первое время нам хватит. А дальше придётся что-то придумывать с работой. Надеюсь, к тому моменту Тёмочка немного подрастёт, окрепнет, и у нас всё получится.

Едем назад. На парковке снова замечаю автомобиль, похожий на тот, что стоял недалеко от моего дома.

Это отзывается неприятной вибрацией беспокойства внутри. Я убеждаю себя, что мне просто показалось, но на всякий случай запоминаю номер автомобиля.

Дома совершенно забываю об этой странной машине, занимаюсь домашними делами, и сыночком.

Купаю малыша, мы делаем вечерний массаж, и прочие приятные процедуры.

Тёмочка уже меняется, начинает следить за предметами. А ещё, он крайне забавно показывает, что хочет кушать. Начинает поворачивать головку в разные стороны и хватать открытым ротиком пустоту. Так я сразу понимаю, что малыш ищет материнскую грудь, а отказать ему я почти никогда не могу.

На следующий день мы снова выходим на прогулку. Но я сбиваюсь с шага, когда вижу напротив тот самый автомобиль…

И теперь я уверена, что это он, потому что номера на нём все те же…

Уровень тревоги резко подскакивает до небес. Что это может означать?

Нет, конечно, можно предположить, что этот автомобиль не имеет ко мне никакого отношения, и на стоянке у супермаркета он оказался по какому-то стечению обстоятельств.

Но… моё колотящееся сердце подсказывает, что это как-то связано с моим мужем…

Разворачиваюсь, возвращаюсь домой, закрываюсь на все замки. Набираю Ярика.

Но вместо гудков слышу, что абонент находится вне зоны действия сети…

Глава 14

Беспокойство теперь постоянно съедает меня, гулять мы больше не выходим. Телефон у Ярика по-прежнему недоступен, и этот факт заставляет чувствовать себя ещё более уязвимо.

Ярик настолько решительно ворвался ангелом-хранителем в нашу разрушенную жизнь, что теперь у меня как будто отобрали последнюю защиту и надежду на лучшее.

В течение дня я ещё несколько раз подхожу украдкой к забору, чтобы посмотреть на злополучный автомобиль. Он всё ещё на прежнем месте, пугает меня тёмными, наглухо затонированными окнами.

А вот поздним вечером вдруг исчезает.

От этого факта пружина внутри немного отпускает. Я снова отчаянно убеждаю себя, что всему виной моя паранойя, и машина эта не имеет ко мне никакого отношения.

Потому что ни одного вразумительного довода, кому может быть интересно за нами следить, у меня нет.

Дима? Так он сам выбросил нас из своей жизни. У него сейчас медовый месяц. Скорее всего, он со своей Каришей жарит бока на каких-нибудь Сейшелах. Вполне возможно, что вернётся эта королевишна уже беременной и вскоре подарит Диме законного наследника, в происхождении которого мой бывший муж не будет сомневаться.

Ночью мне долго не удаётся заснуть. Снова мучают проклятые мысли. Страх, боль, отчаяние в очередной раз проламывают плотину, и я тону в них, заливаясь беспомощными слезами.

Преследуют они меня и во сне очередным кошмаром.

На сей раз мне приходится спасаться от чёрного автомобиля, убегая с ребёнком на руках по липкой, скользкой грязи.

Я отчаянно несусь в ночь, прижимая сыночка к груди, но за мной по пятам следует чёрный монстр, ослепляя яркими фарами. И я отчётливо вижу, что за рулём мой муж, а рядом его новая жена. Они смеются надо мной, чувствуя свою силу и власть.

Я знаю, они хотят отнять моего сыночка, поэтому из последних сил бегу.

Но падаю на скользкой дороге, машина несётся прямо на меня…

Просыпаюсь с криком в липком поту.

Слышу плач сыночка. И какой-то он странный, не похож на обычный голодно-требовательный зов.

Бросаюсь к кроватке, подхватываю ребёнка на руки. Целую его в лобик, и меня тут же прошивает от понимания, что лобик малыша слишком горячий.

Судорожно ищу термометр. Меряю температуру, с ужасом наблюдая, как электронные цифры на маленьком дисплее неумолимо ползут вверх, крайне быстро преодолевая черту нормальных значений.

Тридцать девять. Меня трясёт, но я понимаю, что паника здесь не поможет.

Нахожу жаропонижающее, кое-как скармливаю его Тёмочке и молюсь, чтобы помогло, пока Тема вяло сосёт грудь.

Проходит около получаса, меряю температуру ещё раз. И вот тут панику я уже сдержать не могу. Температура выросла ещё на несколько пунктов.

Тёмочка ещё и начинает икать, а потом обильно срыгивает. Это последняя капля.

Я вызываю скорую помощь.

Медики приезжают быстро. Осматривают малыша, и сразу же предлагают нам госпитализацию. Конечно, я соглашаюсь, хоть меня и пугает, попасть с ребёнком в незнакомую больницу.

Но выбора нет. Я быстро собираю документы, вещи, и нас увозят в стационар.

А когда мы отъезжаем от нашего дома, я снова вижу ту самую проклятую машину на своём месте…

Глава 15

В больнице нас осматривают несколько врачей, но никто из них не может понять причину такой высокой температуры у малыша. В итоге приходят к мнению, что будут просто наблюдать за нами, пока не проявятся другие симптомы, которые позволят определить заболевание.

Опять сыночка мучают взятием крови из вены, он надрывно плачет, а я вместе с ним.

– Мамочка, успокойтесь, – раздражённо выговаривает медсестра. – От ваших истерик и ребёнок будет болеть сильнее, неужели это не понятно?

И я бы ответила ей резкостью на резкость, но чувствую себя настолько уязвимо внутри, что просто не могу выдавить ни слова. Молча вытираю слёзы, прижимаю сына покрепче к груди.

Нас поселяют в палату на три кровати, две из которых заняты. Сейчас ночь, и все спят. В палате тишина, которую мы нещадно нарушаем своим вторжением.

Тёмочка всё плачет и плачет, никак не хочет успокаиваться. Я понимаю, что не даю спать остальным, но сделать ничего не могу. До изнеможения качаю малыша, расхаживая взад-вперёд.

На одной из кроватей ворочается женщина. Не выдерживает, выдаёт недовольно:

– Вам если не спится, вы в коридоре походите, дайте поспать.

Не спорю, иду в коридор. Потому что сама хочу куда-то в более просторное место.

Ещё полчаса мучений, и малыш всё же затихает. Я буквально готова свалиться от усталости. Возвращаюсь в палату, аккуратно перекладываю Тёмочку в детскую кроватку. Подвигаю её ближе к своей, чтобы я могла держать за руку сыночка и чувствовать всё ли с ним в порядке.

Усталость берёт верх, и я, наконец, проваливаюсь в тяжёлый сон, как в чёрную яму, без сновидений.

Но отдохнуть полноценно мне не удаётся. По моим ощущениям, как только я закрываю глаза, тут же в палате включается яркий свет, начинается шум, топот, хождения.

Нас зовут на процедуры.

Соседки мои по палате уже тоже проснулись. Теперь я могу их рассмотреть. Одна из них не слишком молодая цыганка, и ребёнку её около года. Темноглазый малыш ещё нетвёрдо держится на ногах, но уже пытается ходить. Вторая мамочка примерно моего возраста, полноватая блондинка. Ребёнок у неё, видимо, инвалид с ДЦП или чем-то похожим, потому что мальчику явно больше года, но он лежит в кроватке, флегматично рассматривая потолок. Страшное зрелище, на самом деле.

– Ну привет, соседка, – бодро выдаёт блондинка. – Давай знакомиться. Меня Марина зовут.

– Агния, – негромко отвечаю я.

– Интересное имя, – хмыкает. – А сокращённо это как? Аня?

– Можно и Аня, – киваю.

Меня так бабушка называла. А муж раньше звал Огоньком.

Чёрт, зачем я это вспомнила? Очередной укол в сердце.

Всё, Агния, потух огонёк. А у Димы теперь есть Кариша.

– Это Азалия, – кивает Марина на цыганку. – Но она по-нашему или не говорит, или прикидывается, что не говорит. Но точно нас понимает, да, Азалия? – смотрит пытливо на женщину.

Та неохотно кивает. Но в диалог не вступает. Что-то шумно выдаёт ребёнку на своём тарабарском. Малыш притихает в кроватке.

– Ты, Аня, конечно, ночью нас повеселила, – продолжает Марина. – Но я понимаю, дети есть дети. Но я рада, что тебя к нам подселили. Мне хоть будет с кем поговорить. Рассказывай, с чем в больничку загремели?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Температура высокая поднялась.

– Понятно, – авторитетно кивает, – сейчас такой вирус ходит, жуть. Детей сначала жарит несколько дней, а потом пневмония вылезает. Уже несколько летальных исходов знаю, так что хорошо, что в больницу легли. Здесь больше шансов, что спасут.

Беспокойство сжимает горло ещё сильнее, хоть я и понимаю, что нельзя доверять словам некомпетентной женщины. Но страх за беспомощного новорождённого ребёнка вещь иррациональная.

Прислушиваюсь к дыханию Тёмочки, чтобы хоть немного успокоиться. Трогаю его лобик. Температуры нет. Уже хорошо.

День проходит в суете. Я чувствую дикую усталость, а ещё, кормят здесь очень скудно. Какой-то полупрозрачный суп, в котором плавают куски непонятной субстанции. Вкус отвратительный, но выбирать мне не приходится. Еды из дома я не взяла, и принести что-то мне некому. Телефон Ярика всё ещё недоступен.

Спасибо разговорчивой Марине, она угощает меня бутербродами и чаем.

Марина много рассказывает о себе, о заболевании своего ребёнка, о муже. А я молчу, стараюсь обойтись обтекаемыми фразами.

А ещё у нас в палате есть небольшой телевизор, который Марине принёс муж. Там фоном всё время что-то болтают, но я почти не слушаю.

Ближе к вечеру пытаюсь немного поспать, пока сынок позволяет. Но телевизор назойливо продолжает что-то вещать.

Уже собираюсь попросить Марину убрать звук, но меня вдруг прошивает от знакомой фамилии.

Открываю глаза, смотрю в экран. На нём – фото моего мужа.

В первую секунду мне кажется, что это очередная галлюцинация.

Моргаю несколько раз, прислушиваясь к сказанному диктором.

И холодею от услышанного.

“Молодой бизнесмен, владелец компании “Интерком”, Дмитрий Орлов погиб в автокатастрофе сегодня ночью”.

Глава 16

Диктор говорит что-то еще, но я не слышу. В ушах гул, а перед глазами мелькают кадры покореженной обгоревшей машины.

Дима мертв? Спасатели везут на каталке тело, укрытое простыней.

Это он там? Мой муж?

Не верю… Так не могло случиться…

Сердце сжимается в тиски, а потом неровно трепещет раненой птицей в груди…

Дима мертв? Его больше нет?

Этот факт вообще никак не укладывается в голове. Это шок.

Нет, не могу в это поверить. Автокатастрофа? Серьезно?

Хотя… Чему я удивляюсь. Я ведь уже проживала нечто подобное, когда такая же новость лишила меня обоих родителей.

Но… Почему-то именно в отношении Димы это вообще никак не получается принять. Он же всегда был сильнее обстоятельств, пер как танк. И вот так банально… Нелепая случайность, и его больше нет?

Не верю…

– О, повезло вдове, – комментирует новости Марина, закидывая в рот орешек. – Только вот недавно свадьбу с шиком отгрохали, я в паблике городском читала. Мужик зачетный, конечно. Но бабки до добра не доводят.

Вдове? – бьется тревожная мысль. Значит, новоиспеченной супруги не было вместе с Димой в машине?

– А может это она и подстроила? – посмеивается Марина. – А что, мужика слила, а бабки все ей достанутся. Там такая кобра, сразу видно, яду достаточно.

О господи, а если и правда, это было подстроено? Вспоминается, как тогда камень разбил стекло в нашей машине. И с какой тревогой Дима потом обнимал меня, обещая защитить.

Чувствую облегчение от того факта, что Дима оформил развод задним числом. Значит, к нам не будет никаких претензий. Я не хочу вступать в борьбу за наследство, потому что не хочу никаких денег. Хочу одного – покоя.

А может, он и правда так защитил нас?

Нет! Слишком жестоко!

– О, а ты чего побледнела? – смотрит на меня пытливо Марина. – Знала этого мажорчика?

– Нет, не знала, – отвечаю уклончиво. – Просто… человека жалко.

Мне и правда жалко. И мысль о том, что Димы больше нет, острыми зубами впивается в душу.

Я не могу это объяснить. Я ведь должна его ненавидеть? Но… наверное, я его слишком любила, чтобы теперь радоваться его смерти.

Просыпается сыночек, отвлекает меня от страшной новости. На автомате меняю ему подгузник, кормлю, но в голове все равно крутится море новых вопросов.

Я не могу сама понять, что я чувствую.

Но это и близко не похоже на что-то типа: “Так ему и надо!”

Бумеранг судьбы? Но как-то слишком быстро и нелепо.

Снова набираю Ярика. Все по-прежнему. Недоступен. За него тоже ужасно переживаю. Что могло произойти? Я ведь даже адреса его не знаю. Ничего, что могло бы помочь найти его. Яр просто пропал, а значит, я осталась совсем одна.

Как только выдается свободная минутка, ищу в телефоне еще какую-то информацию о катастрофе.

Внимательно рассматриваю страшные кадры. И фотографию бывшего мужа. Это старое фото, я помню его. И здесь он совсем другой. Такой, каким остался в глубине моего сердца. До того, как превратился в бездушного монстра.

И вот того “моего” Диму мне безумно жаль, его я буду оплакивать, по нем буду горевать.

Похороны… Они ведь будут? Я помню, как тяжело это было, когда мы хоронили родителей. Дима тогда все взял на себя, потому что сама я не была способна ни на что. Еле на ногах держалась. Если бы не его поддержка, наверное, следом за ними бы ушла.

Мне бы хотелось проводить его… Попрощаться…

Нет, я не собираюсь туда идти. Понимаю, что меня там не ждут, да и вообще, это верх безумства.

Но вот на могилу к бывшему мужу я постараюсь попасть, как только смогу…

В палату входит незнакомая женщина в белом халате.

– Егорова? – произносит громко.

Я не сразу реагирую, потому что давно отвыкла от своей девичьей фамилии.

– Кто Егорова? – повторяет вопрос.

– Я.

– Анализы мне нужно взять.

– Анализы? – хмурюсь. – У нас же утром брали.

– Еще раз нужны, – уверенно проходит к кроватке, где лежит Артемка.

Не нравится она мне. Чисто инстинктивно хочу оттолкнуть ее от малыша. Особенно, когда она неаккуратно лезет к нему в ротик ватной палочкой. Темочка начинает плакать.

– Что это за анализ? – хмурюсь я.

– Соскоб. Вам доктор назначил. Если интересно, на обходе завтра у него спросите, зачем.

Уходит, оставляя в палате стойкий запах приторных духов.

– Странная какая-то, – хмыкает Марина. – Кто ж так в детской больнице душится? Да и не видела я ее раньше…

А утром на обходе врач смотрит на меня с недоумением, уверенно отвечая, что никакого дополнительного анализа не назначал…

Глава 17

Беспокойство теперь вновь съедает меня с головой. Я чувствую подступающую опасность.

Перед глазами чёрной угрозой стоит тот самый автомобиль напротив нашего дома, и женщина эта неприятная со своим странным анализом…

Артём ведь сын Димы, и хоть документами это никак не подтверждено, его могут расценить угрозой наследству?

Я не знаю этих тонкостей. Ищу информацию в поисковике. Там всё неоднозначно. Но, насколько я могу понять, такие ситуации рассматриваются в суде, и по его решению наследник, подтверждающий родство, может претендовать на свою часть.

А если авария была подстроена? Получается, моего мужа убили? И если это сделали ради денег, что стоит этим жутким людям убрать угрозу в виде наследника?

Страшно до жути, но что предпринять, я просто не представляю!

Ярик, где же ты, отзовись! Ты мне сейчас нужен как никогда!

Но его телефон молчит, и я снова на грани истерики.

А у Артёма сегодня снова была температура.

Куда я побегу с больным ребёнком на руках? Назад домой? Но там мы ещё более уязвимы, чем в больнице. Здесь рядом хотя бы врачи, а там я совершенно одна…

Бежать куда-то и прятаться? Не имея на это ни средств, ни жилья?

Тоже глупо, ведь все мои подозрения могут оказаться простой паранойей, а ребёнку нужна помощь врачей.

Что делать? Я не представляю.

Марину с её ребёнком сегодня выписывают. И теперь мы с молчаливой цыганкой остаёмся вдвоём.

К вечеру меня трясёт всё сильнее. Не знаю зачем, но я решаю перейти на место Марины.

Ночью не могу уснуть и выпустить ребёнка из рук. Качаю его и качаю, даже когда он крепко спит.

В какой-то момент всё же проваливаюсь в сон, из которого меня вырывает скрип двери.

Открываю глаза и вижу, как в палату входит тень. Меня парализует страх, я прижимаю ребёнка крепче к себе.

Тень в виде женщины в медицинском халате движется к кроватке, где ещё недавно лежал Артёмка. Она наклоняется над ней, проверяет рукой пустой матрасик, нервно оглядывается. Всматривается в кровать, где лежит цыганка, потом поворачивается ко мне.

Меня парализует страх.

Вдруг голос подаёт Азалия.

– Что надо? – спрашивает с сильным акцентом.

Тень не отвечает. Замирает в нерешительности, а потом выскакивает из палаты.

Меня трясёт. Что это было? Мне же не показалось? Она хотела… забрать моего малыша?

– Злой жэнжин, – выдаёт Азалия. – Тебя искала.

– Ты… всё-таки говоришь по-русски? – спрашиваю взволнованным шёпотом.

– Нэт. Только когда надо. А тебе надо уходить… Злые люди тут. Я чувствовать.

– Мне некуда, – закрываю руками лицо.

– Иди к нам. В табор, – вдруг шокирует меня предложением цыганка. – Северный окраина. Найдёшь Сабину, скажешь от меня. Отдашь ей это, – снимает с шеи кулон на серебряной цепочке, протягивает мне.

– Но…, – замираю в нерешительности, не зная, брать или не стоит.

– Они опять придут, – уверенно кивает Азалия.

– Зачем ты мне помогаешь? – хмурюсь.

Недоверие к цыганам вбито с детства, и я боюсь, что это тоже со зла.

– Боишься меня? – усмехается цыганка. – Зря. Но дело твоё, – убирает руку с кулоном.

– Нет! Стой, – протягиваю руку назад. Вдруг это мой шанс, а я его отталкиваю.

Цыганка вкладывает в мою руку кулон.

– Мы чувствуем, кому должны помочь. Поэтому…, – добавляет многозначительно.

– Спасибо…

– Сейчас иди. Утром поздно будет.

Меня трясёт. Я не слишком хорошо понимаю, правильно ли я поступаю, но ясно одно: здесь опасно и мне нужно скрыться.

Я второпях собираю вещи, документы.

– Надень мои вещи, – протягивает мне Азалия яркую юбку и платок. – Так тебя точно не узнают. А как выйти отсюда ночью, я тебе расскажу.

И только я натягиваю юбку прямо поверх джинсов, как мы слышитм тихие шаги по коридору, которые останавливаются над нашей дверью…

Страх тут же парализует. Я прижимаю к груди Тёмочку и замираю в углу…

А дверь медленно открывается…