Текст книги "(Не)нужный наследник предателя (СИ)"

Автор книги: Екатерина Янова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 9

Выхожу из роддома совершенно потерянная. На улице бушует весна, а у меня в душе поздняя промозглая осень.

В лифте передо мной зеркало. Да уж, жалкое зрелище. Мне как будто не двадцать восемь, а все сорок пять… Черные круги под глазами, блеклые волосы, убранные в небрежный хвост, пигментные пятна на бледном лице выделяются уродливыми пятнами, плащ висит бесформенной тряпкой.

А там где-то мой муж загорает с аппетитной брюнеткой, которая скоро займет мое место.

В груди горит от этой мысли и хочется рвать и метать. Но… пусть провалятся!

У меня осталось нечто намного более ценное, чем все сокровища мира.

Прижимаю к груди самый родной, самый родной комочек. Мой сынок. Темочка.

Ради тебя я не позволю себе сломаться. Я справлюсь.

Спускаюсь по ступеням, скатывая чемодан по пологому пандусу.

Справа от меня шумная толпа родственников встречает сияющую девушку. Они ликуют, в небо летят шарики, навстречу ей летит муж с огромным букетом.

Еще недавно я была уверена, что у меня тоже все это будет. Любимый муж рядом, с гордостью держащий на руках сына, и море счастья.

А сегодня вот так…

Меня как дворняжку выбросили за порог. И мне даже пойти некуда.

Одинокая слезинка все же ползет из уголка глаза, а я ее даже смахнуть не могу, потому что руки заняты.

Медленно иду к воротам больницы. Спина ноет, и рука онемела от моей ноши. Но… я должна привыкать справляться со всеми трудностями в одиночку. И я прекрасно понимаю, что спина и хроническая усталость – это самые незначительные проблемы, которые мне предстоит решить.

Прямо сейчас я должна придумать, куда отправиться со своим крохой.

Если бы я была в своем родном городке, позвонила бы подруге. Но… Здесь я совсем одна. Мы с Димой переехали всего два года назад, и за это время я так и не нашла кого-то близкого по духу.

Гостиница? Посуточная квартира?

Господи! Все же всхлипываю от отчаяния, потому что понимаю, как это сложно. Новорожденный ребенок, он требует столько всего… А я даже обмыть его не представляю, где смогу.

Зажмуриваюсь. Сынок недовольно ворочается в своем свертке. Прижимаю его крепче, целую теплый лобик.

И как будто заряжаюсь силами.

Все! Минута слабости прошла. Раскисать нельзя! Собралась и включила мозги!

Пусть будет посуточная квартира для начала.

Присаживаюсь на лавочку. Достаю телефон, пытаясь одной рукой открыть приложение поиска жилья.

Но тут вдруг раздается громкий гудок клаксона. От неожиданности подпрыгиваю на лавочке, поднимаю голову.

На дороге прямо напротив меня стоит поразительно знакомая машина. Окна тонированы, и совершенно не видно, кто внутри.

Сердце совершает кульбит от встрепыхнувшихся чувств.

Дима? Неужели он все же приехал за мной?

Конечно! Я ведь знала, что он еще придет, чтобы сказать хоть что-то! Не может он бросить нас вот так, молча!

Встаю, на ватных ногах иду к машине, проклиная его и себя!

Его понятно за что, а себя… за глупую надежду, за невольную вспыхнувшую радость, что увижу этого вероломного предателя, за свое слабое, все еще любящее его сердце.

Как ты мог! – хочется заорать мне. – Неужели она стоила того, чтобы потерять нас!

И много еще чего я готовлюсь выкрикнуть ему в лицо.

Открываю дверь машины… но там совсем не Дима…

Глава 10

– Ярослав? – застываю поражённо.

– Агния Сергеевна, садитесь скорее в машину.

– Но…

– Давайте, давайте! – торопит меня.

Я растерянно смотрю на чемодан.

– Садитесь, с чемоданом я помогу.

Накидывает на голову капюшон, на глазах у него тёмные очки. Выскакивает из машины, быстро закидывает чемодан в багажник, и как только я опускаюсь на заднее сиденье, тут же стартует с места.

– Ярослав, что происходит? – смотрю на него настороженно.

– Всё нормально, Агния Сергеевна. Просто не хотелось бы столкнуться здесь с вашим мужем или с кем-то из его людей.

– Ну, это тебе не грозит, – зло усмехаюсь. – Орлов сейчас где-то на морях резвится со своей новой девкой. А его люди уже посетили меня и уехали.

– И что им нужно было? – оборачивается, но за тёмными очками я не могу понять его реакции.

– Выкинули меня, как ненужную игрушку, Яр, – отворачиваюсь к окну, пряча слёзы. – Откупиться пытались.

Мне бы тоже сейчас не помешали огромные тёмные очки. Чтобы спрятаться за ними и не показывать никому, как мне страшно и больно от всего происходящего.

– Вы хоть деньги взяли?

– Нет. В рожу их бросила прихвостню моего мужа. Своё только забрала. Телефон и вещи. Всё! Остальным пусть Орлов подавится.

– Понимаю вас, – кивает с улыбкой Яр. – Это глупо, конечно, но я бы также сделал.

– Представляешь, он в моём телефоне даже номера все свои удалил и фотографии, – истерика снова закипает внутри. – Ничего мне не оставил…, – голос начинает предательски дрожать. – Вот, сына только. Правда, по его мнению, ребёнок от тебя, прикинь, Яр! – сквозь слёзы прорывается болезненный смех. – Чёрт, а ведь малыш даже хмурится так же, как он.

– Попейте, – Ярослав протягивает мне бутылочку с водой.

– Спасибо, – хриплю, жадно припадаю к бутылке, пытаясь крупными глотками подавить свою совершенно неуместную истерику.

Какое-то время едем в тишине. Я понимаю, что так Яр даёт мне время успокоиться.

Слепо смотрю в окно… Мелькают деревья.

Стоп!

– А куда мы едем, Яр? – впиваюсь в него беспокойным взглядом.

– Я отвезу вас в свой дом за городом, – поворачивается он ко мне. – Вам же всё равно идти некуда?

– Э-э-э. Подожди…, – начинает включаться мозг. – А откуда ты вообще взялся? Тебя кто-то прислал?

– Нет, Агния Сергеевна, – оглядывается на меня, приспускает на нос тёмные очки, и я замираю, шокировано рассматривая синяки под его глазами.

– Яр, это что…?

– А вы не догадываетесь? – невесело смеётся.

– Это… Это сделал мой муж?

– Ага. Мы же с вами любовники.

– Господи, какой бред, – закрываю рукой глаза. – Прости, Ярик. Я не знаю, что сказать.

– Не нужно ничего говорить. Кто-то грамотно сфабриковал это всё и скормил вашему мужу. Вот, – протягивает мне свой телефон.

На экране наши фотографии с Ярославом. Вот он подаёт мне руку, лучезарно улыбаясь. Вот поддерживает меня за талию. А здесь мы сидим в кафе, едим мороженое.

Да, такое было. Мы с Яриком дружили. Иногда просто приятно общались. Но не более того!

А вот тут… Поцелуй?!

– А вот такого не было! – смотрю возмущённо на фото.

– Не было. Но теперь уже ничего не докажешь. Вашему мужу этого хватило, чтобы поверить.

– Да уж. И тут же завести себе любовницу, – добавляю обречённо. – Я думала, он тебя просто уволил.

– Да ничего страшного, на самом деле, – отмахивается Яр. – Переживу. Вас вот жалко.

– Яр, спасибо тебе, – кладу ему благодарно руку на плечо.

– Мы с вами подружились. Этот косяк за мной и правда числится, и за него готов ответить, – улыбается. – Друзей я не бросаю.

– Яр, ну и хватит тогда “выкать”. Как-то даже совестно, ей-богу. Мы ж любовники, а ты всё “Агния Сергеевна”.

– Привык просто. Агния, – озаряет меня улыбкой.

– А далеко нам ехать? – снова смотрю в окно, пытаясь понять направление.

– Километров сто отсюда. Городок поменьше, конечно, но жить можно. Мне там дом от матери достался. Я его отремонтировал, но бываю там редко. Так что, можете жить там с малым, сколько хотите.

– Яр, у меня есть немного денег, я заплачу. И ещё квартира у меня осталась от родителей. Но там квартиранты сейчас живут. Я её продать хочу.

– Не стоит. Пусть квартиранты деньги платят. Вам с малым же нужно на что-то жить. А я денег с вас не возьму, – заявляет упрямо.

– Яр, но…

– Всё, Агния. Закончим на этом. Тебе сейчас о ребёнке нужно думать.

– Это да, – киваю устало, прижимая сильнее к груди моего крошку.

– Крёстным меня возьмёшь? – улыбается.

– Возьму, конечно.

– Вот и договорились. Считай уже не чужие друг другу люди.

На душе немного отпускает. Вот так бывает. Родные люди предают, а те, от кого не ждёшь помощи, неожиданно протягивают руку…

Глава 11

Приезжаем к дому, о котором говорил Ярослав. Он расположен на окраине частного сектора.

Вдалеке виднеется роща. Воздух здесь свежий. Красиво, наверное, но мне сложно оценить сейчас, потому что на душе слишком темно. И все же я отмечаю, что мне здесь нравится.

Сам домик небольшой, но ухоженный. Стены из красного кирпича, одна стена увита виноградом, крепкий забор, новые ворота.

– Говоришь, от родителей дом достался? – осматриваюсь в небольшом дворике.

– Не совсем так. Мама в городе жила, но все мечтала в тихое место перебраться. И вот, я ей дом этот купил, ремонт тут начал. Но… не успел.

– И что, мамы уже нет в живых?

– К сожалению, – кивает грустно Яр. – Год назад ее не стало. Ну а дом вот остался. Я продать хотел, но жалко стало. Теперь приезжаю иногда, как на дачу. Тут речка рядом, лес.

Чувствую в его словах скрытую боль. Да, родителей терять тяжело.

– Жаль маму. Сочувствую. Моих тоже не стало три года назад. И вот, теперь я одна.

Боль потери резко оживает в душе и накладывается на свежие раны от предательства мужа.

– Все хорошо будет, – Яр кладет руку мне на плечо. – Я рад, что здесь кто-то будет жить. Когда дом пустует, он быстро ветшает, сама знаешь.

– Да, – киваю устало.

Я благодарна Яру, но сейчас мне очень хочется остаться одной, чтобы забиться в темный угол, зализать раны.

Малыш в моих руках просыпается, начинает хныкать.

– Т-ш-ш, – покачиваю его. – Тише, мой маленький.

– Пойдем, покажу вам все. И малого как раз уложишь.

В доме немного пыльно. Видно, что давно здесь не было приложено женской руки. Но все необходимое есть. Ванная блестит новой сантехникой. Кухонный гарнитур, диванчик. Спальня просторная.

– Ну как? – улыбается Ярик.

– Здорово. Жаль, что с мамой так получилось. Ей бы понравилось.

– Давай не будем о плохом.

– О хорошем мне пока не думается, – вздыхаю через силу.

Потому что плита на груди легче не становится.

Но о страданиях приходится быстро забыть. Темочка просыпается окончательно и теперь уже в полный голос требует внимания.

– Мне чемодан мой нужен, – оглядываюсь на машину, прикидывая, во что могу быстро переодеть ребенка. Как хорошо, что для малыша я все купила заранее, и мой муж великодушно все это свалил в огромный чемодан.

Хотя, я сомневаюсь, что он делал это сам. Скорее всего, поручил кому-то, и детские вещи собрали за ненадобностью вместе с моими.

Надеюсь, к ним не прикасалась его омерзительная любовница?

Нет, не буду думать об этом. Разбрасываться вещами в моем положении глупо. Это на эмоциях я швырнула деньги тому амбалу в лицо. Сейчас бы я уже, наверное, так не поступила.

– Да, сейчас принесу, – Яр сбегает.

А я задумчиво смотрю в окно на то, как Яр открывает багажник, достает мои пожитки. Машина поразительно похожа на ту, на которой он возил меня раньше. Только дверь со стороны водителя смята и крыло.

Яр возвращается.

– Откуда у тебя эта машина? – хмурюсь.

– Заметила, да? – усмехается невесело.

– Да, вообще-то.

– Ее твой муж можно сказать на свалку выкинул. Вместе со мной. Сказал, что этот трахадром на колесах ему не нужен. Видишь, злость сорвал на мне и машине немного досталось. Ну хоть не убил, и на том спасибо. А я не гордый. Чего добру пропадать. Окна разбитые вставил, вмятину убрать не успел, но это мелочи.

– Странно это все, – качаю головой. – Не похоже на Орлова. Или его деньги так круто изменили, а я и не заметила?..

– Не думай об этом. Думай о сыне, – предлагает Ярик.

– Ты прав. Прав на все сто. Я в спальню пойду. Отнеси туда чемодан, пожалуйста.

Пока я вожусь с малышом, Ярик гремит посудой на кухне. По комнатам разносится аромат еды.

Желудок урчит, но есть мне совсем не хочется. Внутренний нервный комок вызывает скорее тошноту.

Но… Мне нужно кормить ребенка, а значит придется есть, хоть и через силу.

Быстро меняю моему крохе памперс, потому что в доме прохладно. Но Ярик уже точно включил отопление, потому что я чувствую, как нагреваются батареи.

Беру Темочку на руки и замираю, рассматривая моего самого родного малыша. Он бесподобный. Умные серые глазки рассматривают меня в ответ.

Я читала, что новорожденные практически не видят, и поэтому их взгляд трудно назвать осмысленным, но мне кажется, что сынок уже все-все понимает.

Прикладываю его к груди. Тут же присасывается так, что первые секунды даже чувствую боль. Но это ерунда. Все быстро проходит, а остается ощущение нашего полного с ним единения и материнского счастья.

Да, приправленного огромным количеством горечи от осознания, что мы оказались брошенными на обочине жизни его отцом, но… Мы обязательно справимся.

И когда-нибудь, Дима, я еще посмотрю в твои виноватые глаза. Уверена, ты приползешь и будешь просить прощения…

Только к тому моменту мое кровоточащее сердце уже превратится в камень. А камень не способен ни любить, ни прощать…

Глава 12

Начинается новый день, и я убеждаю себя, что вместе с ним должна начаться и новая жизнь.

Если бы это было так просто.

Я отчаянно стараюсь не думать, не вспоминать, не бередить душу. Мой крохотный сынок мне в этом отлично помогает.

И всё же… Каждый его писк, каждый вздох пробивает сердце насквозь мыслями, острыми как иглы.

Как же так? Как ты мог? Ты ведь мечтал о сыне. Так вот же он!

Плачет, хмурится, дрыгает ножками. У него болит животик или он спит, сыто посапывая…

А ты этого не видишь, Дима! И не увидишь никогда. Не вернёшь.

Всё! Отгоняю от себя эти мысли. Загружаю работой. А её хватает.

Пока Артёмка спит, я занимаюсь генеральной уборкой.

К вечеру приезжает Ярик. Привозит продукты, и ещё кучу всего.

– Яр, спасибо, но… зачем ты всё это…, – смотрю растерянно.

Я не знаю, как относиться к помощи Ярослава. Мне приятно, и всё же я как будто чувствую, что должна слишком много…

– Так, Агния, – отмахивается он, – давай не будем! Я ж крёстный? Ты сама сказала.

– Да, но…

– Вот. И я не хочу, чтобы мой крестник в чём-то нуждался. Я в магазине детском спросил, что нужно для новорожденного. Они мне рассказали. Если что-то забыл, ты скажи, я привезу.

– Ярик, ты сколько денег потратил? – округляю глаза на несколько объёмных пакетов с вещами, погремушками, и прочими детскими штучками.

– Мне на прежней работе неплохо платили. А тратить особенно некуда было. Так что… пользуйтесь.

– Господи, ты же теперь ещё и без работы, – вспоминаю я.

– Это не проблема. Меня уже позвали ребята на новый объект. Так что не переживай.

– Яр, мне неудобно, – заламываю руки.

– Ну давай выкинем всё это, – смотрит на меня с возмущением.

– Нет. Не нужно выкидывать. Спасибо тебе.

– Вот, так что прекращай. Сейчас ещё кроватку принесу. Её я тоже купил.

Кормлю Ярослава ужином, чтобы хоть как-то отплатить за заботу.

– М-м-м, очень вкусно, – нахваливает Ярик мой нехитрый суп.

– Яр, давай я отдам тебе деньги хотя бы за кроватку, – начинаю я.

– Нет! – отрезает категорично.

– Яр, мы, конечно, друзья, но… Я чувствую себя как-то…

– Агния, – берёт меня за руку, смотрит с внимательным прищуром, – скажи, ты чего на самом деле боишься? Что я попрошу что-то взамен?

– Не знаю, – пожимаю плечами.

Хоть он и верно попадает в мою болевую точку. Да, я замечала, с каким неподдельно мужским интересом иногда поглядывал на меня Ярослав. И теперь…

– Не попрошу, – произносит многозначительно.

– Хорошо, потому что дать мне взамен нечего, – выговариваю осипшим горлом.

Я вообще не ощущаю себя больше женщиной. Так, существом, которое кое-как дышит, через силу ходит, с трудом говорит.

Из спальни доносится плач сыночка. Тут же сбегаю, ощущая облегчение, когда остаюсь с ним наедине за закрытой дверью.

Не хочу никого видеть. Мне больно от людей, больно от света, больно от одиночества…

Интересно, если бы не сын, что бы я сейчас делала? Страшно представить…

Но, как-то же живут дальше преданные женщины. Ни я первая, ни я последняя.

Вожусь с сыночком, меняю ему подгузник, обрабатываю складочки маслом, заворачиваю в чистую пелёнку.

После кормления выхожу на кухню. Ярослава уже нет, как нет и его машины за окном.

Уехал. Отлично. Значит, мне больше не нужно держать лицо.

Нет, рыдать я тоже не собираюсь. Нет у меня больше слёз. Я просто падаю на кровать, как подбитая раненая птица. И стараюсь дожить до утра.

А утром станет легче.

Так я говорю себе каждый вечер. Но… легче не становится.

Днём я ещё могу занять себя какими-то делами, а вот ночь – это пытка. Я даже рада, когда малыш плохо спит. У меня есть повод, чтобы не спать вместе с ним, прижимать его к груди, как будто стараясь моим крохой прикрыть рану в груди, которая пульсирует всё сильнее.

Должна же она когда-то отболеть?

Но нет, не унимается. Меня продолжают терзать душевные муки. Такие сильные, что хочется открыть окно и кричать в ночную пустоту раненой волчицей.

Я не знала, что способна такое чувствовать, я не знала, что я его так отчаянно сильно любила. Всегда думала, что мы навсегда, вместе и в горе и в радости… Что мы сильнее любых испытаний.

А оказалось, одна ложь и куча нулей на счету разрушили нас до основания. Превратили моего любящего мужа в незнакомого, бездушного тирана.

Смотрю в окно, на большую, красивую луну.

Сынок сладко спит, а я купаюсь в своей горечи, в вопросах, на которые не нахожу ответов.

Когда мы свернули не туда, кто виноват, когда я могла ещё всё спасти?

Мне кажется, всё начало рушится с момента нашего переезда в этот огромный бездушный город.

Дима погряз в работе, а я развлекала себя как могла. Да, мне было скучно, я хотела выйти на работу, но Дима был против. Он ведь сам стал настаивать, что нам нужно завести ребёночка. Он так его хотел.

И я сосредоточила все силы на обустройстве нашей новой квартиры, а потом на желании забеременеть.

Как же счастлива я была, когда узнала, что наша мечта сбылась.

Счастлив был и Дима. Я помню, как загорелись его глаза, когда я вручила ему положительный тест на беременность. Как он кружил потом меня на руках и жадно целовал.

В какой же момент мы это все потеряли? Как ты смог всё просто стереть из своей жизни, как будто нас и не было?

От воспоминаний о наших счастливых минутах меня корёжит ещё больше.

Все же прорываются слёзы. Охватывает какой-то особенно чёрной тоской.

Но мне как будто мало. Нужно дойти до дна этой пропасти, чтобы оттолкнуться.

И я первый раз за эти дни беру телефон, чтобы посмотреть на него…

Несколько раз порывалась, но останавливала себя в последний момент. А сейчас не могу.

Открываю его профиль в соцсети. Смотрю не моргая на фотографию бывшего уже мужа. Сменил. Раньше фото было попроще.

Теперь, видимо, по статусу положено нечто иное.

Строгий, идеально сидящий костюм, уверенная поза, жёсткий взгляд.

Ослепительно красив, как с обложки журнала. А я помню его другим. Слегка взъерошенным, очаровательно нежным, родным.

А этот ледяной фасад я почти не знаю.

Хочу войти в профиль, но… Не пускает. Горько усмехаюсь.

Ты меня и отсюда удалил, Дима?

Открываю по ссылке профиль его компании.

А тут… В важных новостях на главной странице сообщается о получении крупного госзаказа, и начале строительства новой линии производства.

А в поздравительных комментариях под постом я вижу… её.

На аватарке она так же безупречна, как и при нашей встрече. Тут не поспоришь, этой сучке одинаково к лицу и полотенце, и строгий костюм, и… белое платье.

Пальцы начинают дрожать сильнее, когда перехожу в её профиль. Он открытый и доступен всем желающим.

Зависаю на последней серии фотографий. Свадебных…

Слепну на несколько долгих оглушающих секунд… Свадебные фото размываются отвратительными чёрно-белыми пятнами.

Когда, наконец, удаётся вздохнуть, дрожащей рукой перелистываю фото, и каждое как будто всаживает новую иглу в моё и так израненное сердце…

Всё настолько приторно идеально, что подкатывает тошнота от наигранности и фальши, застывшей на лицах.

“Какая пара!” – мелькают сообщения под постом.

“Совет да любовь!”

О боже… На поверхность снова поднимается зловонная чёрная жижа, в которую превратились все мои чувства к мужу.

Вот это любовь, Дима? Какая же у тебя жестокая, любовь… Страшная… Разрушающая…

А пара действительно красивая. И невеста ослепительно-яркая. Не то что я.

У меня было самое простое белое платье, и нежно-молочная фата. И волновалась я так, что на всех фотографиях получилась немного испуганной, большеглазой овечкой.

А вот Дима и тогда был мужественно-красив, настолько, что в груди трепетно замирало от каждого взгляда на него.

Но красив по-другому. В его глазах я видела нежность, любовь, он был настолько моим родным, что теперь я ощущаю себя по-настоящему осиротевшей.

И это чувство одиночества наваливается на меня новой бетонной плитой.

Вглядываюсь в лицо бывшего мужа. Глаз не оторвать. Угольно-чёрный костюм, волосы уложены иначе, и улыбка чужая. Как будто высеченная из камня…

Он вообще похож на камень. Чёрный бриллиант с острыми гранями. Конечно, такому “сокровищу” нужно соответствующее обрамление. И вот эта его кукольная брюнетка намного лучше подходит, чем пузатая простушка.

Его Кариша в дизайнерском платье и море премиальных цветов, всё это дополняет образ акулы большого бизнеса намного удачнее, нежели я.

Надеюсь, Дима, она будет тебя любить хотя бы вполовину так же, как я.

А ты её? Ты теперь так же прижимаешь её во сне, шепчешь на ухо нежности и пошлости.

И в постели ты с ней также страстен?

Вот тут я не сомневаюсь…

Просыпается Темочка, начинает плакать. Спасибо тебе, сынок, что ты в очередной раз выдернул меня из воронки отчаяния.

Подхватываю его на руки, прикладываю к груди. Но он как будто чувствует мою внутреннюю истерику и никак не хочет брать в ротик предложенное.

Начинает кричать сильнее, выворачиваться в моих руках, и меня всё же прорывает на рыдания.

Сотрясаясь от отчаяния, реву вместе с сыном, безобразно хватаю воздух открытым ртом.

Позволяю, наконец, выпустить из себя всю боль, которой становится слишком много.

Не знаю, сколько мы так бьёмся в этой отвратительной истерике.

В какой-то момент выдыхаемся тоже вместе.

Затихаем.

Темка судорожно всхлипывает, и я вместе с ним.

– Всё, сыночек. Всё хорошо будет у нас. Я тебе клянусь.

Деревянными руками перекладываю сына на кровать. Сама обессиленно падаю рядом. Ещё раз предлагаю ему грудь, и на этот раз он охотно принимается сосать.

И я сосредотачиваюсь на этом чувстве. И клянусь себе, что больше никогда не посмотрю ни на одну фотографию бывшего мужа.

Раз он вычеркнул нас из жизни, я тоже должна вычеркнуть его. Чего бы мне это ни стоило!