Текст книги "Детские фантазии (СИ)"
Автор книги: Екатерина Алексенцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Ночная темнота постепенно начала сменяться серым предутренним полумраком. От вазы с высушенными цветами на подоконнике протянулась длинная чернильная тень, разрезавшая комнату пополам. Лёгкий ветерок шевельнул кружевные занавески, он принёс с собой запах увядающих роз из соседского сада. В их собственном саду никаких цветов не было – некому были ими заниматься.
Чернильная тень от вазы переместилась и коснулась ножки кровати. В этот миг тугой комок из одеял шевельнулся, из его недр раздался лёгкий вздох облегчения. Ночь отступала, нехотя уползая обратно под кровать. В эти несколько часов между появлением первых признаков наступающего утра и звонком будильника можно было позволить себе поспать. Ночью это делать было слишком опасно. Ночь принадлежала врагу. Расслабляться нельзя было ни на секунду.
Через пару минут свёрток из одеял уже мирно посапывал, утомлённый долгим ночным бдением. Постепенно тени отступили, комнату залил ровный серый предутренний свет. За окном всё чаще слышались голоса и шум проезжавших машин. Но того, кто спал, свернувшись в самом центре кровати как можно дальше от её краёв, эти звуки разбудить не могли. Будильнику, прозвеневшему через три часа, это тоже не удалось.
Маргарет поднималась по лестнице, громко топая по ступенькам. Она надеялась, что хоть это сможет разбудить в очередной раз проспавшую Элли. Несносный ребёнок последнее время наотрез отказывался просыпаться сам, и потому ей приходилось каждый раз подниматься на второй этаж и будить её. А ведь Маргарет и без того опаздывала на работу!
– Элли, поднимайся немедленно! – Женщина три раза ударила кулаком в дверь комнаты своей дочери. – Ты опять проспала! Я опаздываю, Элли!
– Сейчас, мам, – раздался из-за двери сонный голос девочки.
– Спускайся немедленно! – Маргарет напоследок ещё раз ударила в дверь и поспешила обратно.
Сегодня она обязана была быть на работе вовремя. Этим утром Маргарет предстояло делать очень важный доклад перед возможными деловыми партнёрами фирмы, в которой она работала. Опаздывать было никак нельзя! Да и как бы она выглядела в глазах начальника, если бы стала оправдываться недисциплинированностью дочери? Нет, это было абсолютно недопустимо!
Элли спустилась на кухню через десять минут. Она всё ещё была в пижаме, не умытая и не расчёсанная. Девочка постоянно зевала и сонно тёрла глаза. Маргарет испустила стон отчаянья и потащила дочь в ванную – приводить в порядок.
– Ну что опять не так? Ты же вчера пошла спать рано, почему выглядишь так, словно прилегла на пять минут впервые за неделю? – Маргарет раздражённо отчитывала дочь, пока вела из ванной на кухню. Ей самой вчера пришлось сидеть допоздна над проектом и, если кому и следовало зевать, так это ей! – Как ты не понимаешь, у меня сейчас важная встреча на работе, мне нельзя опаздывать! От этого зависит моё повышение, понимаешь? – Маргарет усадила дочь на стул и поставила перед ней коробку с сухим завтраком. Из-за раздражения она сделала это слишком резко, отчего Элли вздрогнула, а кукурузные звёздочки весело заскакали по столу. Женщина повернулась к холодильнику, стараясь скрыть смущение. – Мне ведь и так приходится выплачивать кредит за дом. Твой отец совсем не помогает, говорит, что остался без работы и не может платить алименты. Я вынуждена тянуть всё в одиночку!
Элли молча взяла протянутый матерью кувшин и неловко наклонила его над миской. Вздохнув, Маргарет сама налила молоко и насыпала сухой завтрак. Ей было стыдно, что она так сорвалась на дочери, ведь та училась во втором классе и всех сложностей взрослой жизни просто не понимала.
– Если я получу повышение, станет полегче, съездим куда-нибудь, – уже мягче сказала она, улыбнувшись дочери. – Но до этого ты должна вести себя хорошо, делать уроки и высыпаться. Договорились?
– Но мама! Я не могу спать! Под кроватью сидит кто-то страшный! – Элли зачерпнула ложкой размякшие в молоке клубничные звёздочки и тяжело вздохнула. Мама опять будет ругаться, как и каждый раз, когда она говорила о нём.
– Не выдумывай! Это всё твои детские фантазии! – Маргарет раздражённо отмахнулась от слов дочери. В конце концов, в детстве она тоже боялась волосатой лапы в шкафу и дяди Питера! Но это же не повод так изводить и себя, и свою мать! – Знаешь что! Я прочитала в блоге одного именитого детского психолога дельный совет. – Женщина повернулась и попыталась улыбнуться дочери. Она не была уверена, что читала об этом приёме в интернете. Возможно, слышала в какой-то передаче или от кого-то из коллег. Это было неважно, метод казался ей действенным и вполне безобидным. – Если чего-то боишься, надо с ним подружиться!
– Но мама, он очень страшный! Я не могу! – Элли чувствовала, что сейчас расплачется. Она не способна была словами выразить тот ужас, что испытывала, наблюдая каждый вечер за тем, как удлиняются тени в комнате. Не могла описать того чувства присутствия, которое всегда появлялось с его приходом.
– Просто сегодня вечером сядь рядом с кроватью и скажи «Давай дружить!». Уверена, он перестанет тебе досаждать, и ты начнёшь, наконец-то, нормально высыпаться, – удовлетворённо закончила Маргарет свой разговор с дочерью. Ей совершенно не хотелось тратиться на детского психолога, а школьному она не доверяла. Оставалось надеяться, что дочь сама сможет справиться со своими страхами или просто со временем их перерастёт и забудет.
Маргарет вышла из дома, довольная своим решением надоевшей проблемы детских фантазий Элли. Женщина была уверена, что причины капризов дочери кроются в недавнем разводе родителей и предшествовавших ему скандалах. Конечно, психолог поработал с Элли, объясняя ей, что её-то бросать никто не собирается, а взрослые люди не всегда могу ужиться друг с другом, даже если пробыли вместе долгое время. Маргарет решила, что дочь ещё достаточно мала и сама скоро оправится от потрясения. Женщина не собиралась потакать фантазиям дочери и уж тем более позволять ей манипулировать собой. Рано или поздно Элли всё равно придётся учиться полагаться только на себя. В этом мире по-другому не выжить. К тому же, девочке пришлось сменить школу после переезда, и друзей в новой у неё пока не было. Однако Маргарет это не слишком беспокоило. Она была уверена, что дочь скоро найдёт себе целую стайку подруг. Ведь дети всегда такие общительные!
Выруливая с подъездной дорожки, Маргарет бросила взгляд на окно кухни. Элли стояла и смотрела на её машину, прижав ладони к стеклу. Женщина улыбнулась и помахала дочери, но та лишь грустно кивнула в ответ. На секунду Маргарет показалось, что дом погрузился в густую тень, но она быстро выбросила тревожные мысли из головы, решив, что солнце просто закрыло набежавшим облаком. Сейчас она могла думать лишь о предстоящем докладе. Маргарет увеличила скорость, привычно поглядывая в окно заднего вида, но дорога позади неё была пуста, на поблёскивающей поверхности отражалось только безоблачное бледно-голубое небо и серая полоска асфальта.
В школьном автобусе было невыносимо жарко и пахло освежителем воздуха. Открытые окна совершенно не спасали, младшеклассники вяло переговаривались, обмахиваясь тетрадками. Автобус ехал медленно, и потому движения воздуха внутри почти не было. Элли сидела в самом конце, прижавшись щекой к окну. Стекло совсем не давало прохлады, но всё-таки было не таким горячим, как нагретое на солнце железо. Девочке нестерпимо хотелось спать, но автобус ехал от её дома до школы всего пятнадцать минут, и засыпать было никак нельзя. Иначе над ней опять будут смеяться.
Элли с трудом подавила зевок, подняла голову и уставилась в окно. Белые домики и серый асфальт были залиты солнечным светом. На небе нельзя было разглядеть ни облачка, всё вокруг казалось таким ярким, что больно было смотреть. Но она всё равно находила тени: от кустов, под брюхами машин, у оград и фонарных столбов. Элли со вздохом отвернулась от окна, не найдя в утреннем пейзаже ничего, стоящего её внимания. Глядя, как беззаботно болтают её одноклассники, девочка испытала чувство, похожее на зависть. Они смеялись над ней, не зная, что такое страх. Эти дети проводили выходные с родителями, они ходили с ними в кино и ели мороженное. Её же мама всегда была занята и поднималась в комнату дочери лишь для того, чтобы разбудить её или помочь убраться. Элли понимала, почему так происходит, и потому терпела. Она знала, что мама делает всё, чтобы им жилось хорошо. Вот только ничего хорошего не было.
Автобус затормозил у ворот школы и с натугой раздвинул двери. В салон хлынул поток свежего воздуха, наполненного голосами детей и взрослых, запахами нагретого асфальта и бензина. Элли нехотя последовала за своими одноклассниками наружу.
– Эй, мелкая, сегодня тебя будить не надо? – Это был Бобби, его Элли ненавидела. Он был всего на год старше, но всё время давал обидные прозвища, как будто она была намного меньше и глупее его. А ещё постоянно цеплялся.
Элли не стала отвечать, просто прошла мимо с гордо поднятой головой. И чуть не упала, споткнувшись о выставленную ногу Бобби. Мальчик обидно рассмеялся, привлекая внимание других учеников. Обычно она всегда смотрела под ноги, но сегодня её голова была словно в тумане. Элли с трудом восстановила равновесие и резко повернулась к хохочущему мальчику. Бобби стоял в тени дерева у самого ствола и едва не сгибался пополам от смеха. Девочка вздрогнула и отвернулась.
В класс она вошла одной из последних. Из-за жары дверь была открыта, и её появления почти никто не заметил. Элли прошла к своей парте и уронила портфель рядом с ножкой стула. Она чувствовала на себе косые взгляды, слышала, как девочки говорили о ней. Когда она только перевелась в эту школу, такие разговоры казались ей естественными, но тогда в них было больше любопытства, чем злорадства. Сейчас всё было иначе.
– Ты только посмотри на её волосы! Кто её вообще причёсывал? – Элли не собиралась оправдываться, она даже не сочла нужным повернуться на громкий шёпот у себя за спиной.
– Я слышала, её родители недавно развелись. Наверное, волосы ей отец раньше расчёсывал. – И на это девочка тоже не прореагировала. Она почти не ненавидела этих сплетниц. Они были непроходимо глупы, и девочка решила не тратить на них своё время.
– Элли, у тебя есть жвачка? – Теперь Элли пришлось поднять голову от тетрадки и посмотреть на подошедшую к её столу одноклассницу. Это была Мина, звезда класса, самая красивая, умная и активная в их потоке.
– Нет, – тихо ответила Элли. Ей совершенно не хотелось выставлять себя на посмешище.
– Никогда у тебя ничего нет, – высокомерно заявила Мина, отворачиваясь. Спрашивала она исключительно для того, чтобы унизить новенькую и показать свою власть. Элли это прекрасно понимала и ненавидела.
Первый урок был скучным, учительница рассказывала очередной параграф, почти дословно цитируя учебник, и что-то писала на доске. Дети послушно переписывали в тетради, стараясь не отвлекаться слишком сильно, хотя им это плохо удавалось. В класс ещё в самом начале урока залетел большой чёрный жук, и всё внимание детей было приковано к нему.
Он летал между партами, время от времени садясь на одну из них. Его басовитое гудение вплеталось в монотонный рассказ учительницы, и дети никак не могли оторвать глаз от чернильно-чёрного тела насекомого.
Элли старательно переписывала текст с доски, когда жук плюхнулся перед ней на парту. Он деловито прошествовал к тетради и попытался на неё взобраться. Девочка уставилась на пришельца, с удивлением рассматривая его блестящие надкрылья и толстые мохнатые лапки. Последние показались ей особенно отвратительными. Элли упёрлась ладонями в край парты и резко отодвинулась, чем невольно привлекла внимание учительница. А жук тем временем оставил попытки покорить тетрадь и направился к лежащему рядом яркому ластику.
– Элли! Ты могла хотя бы сделать вид, что слушаешь! – строго сказала учительница, нависнув над её партой. Испуганный взгляд ученицы вполне удовлетворил её жажду справедливости, ведь так смотреть мог только преступник, уличённый в своём злодеянии. В данном случае – в вопиющей невнимательности. – Что у тебя тут такого интересного, что может для тебя быть важнее урока?
– Он просто... – залепетала Элли, робко поглядывая то на учительницу, то на жука. В горле у неё пересохло, со всех сторон слышались смешки других учеников. Кого-то забавляло то, что она испугалась насекомого. Кто-то смеялся над невнимательностью учительницы, упорно не замечавшей нарушителя спокойствия целых пол-урока. – Страшный!
– Обычный жук, – брезгливо сказала учительница, беря двумя пальцами возмутителя спокойствия поперёк туловища. – Оставь свои детские фантазии за дверями класса в следующий раз. Такие жуки не опасны и даже не интересны.
Учительница спокойно подошла к открытому по случаю жары окну и посадила насекомое на подоконник. После чего она невозмутимо вернулась к объяснению темы. Элли ещё некоторое время наблюдала за гудящей чёрной кляксой с безопасного расстояния, а потом попыталась вновь сосредоточиться на уроке.
Дом был пуст, в вечерних сумерках его наполняли только тени. Они тянулись острыми конусами и мягкими щупальцами, разрезая пространство, пятная пол и стены. Она шла, аккуратно ступая по чёрно-белой плитке в прихожей. Звука шагов не было, он растворялся в неподвижном воздухе, цепляясь за наползающую со всех сторон темноту. Но солнце всё ещё светило в застеклённую дверь, бросая жёлтые лучи как вызов грядущей ночи. Она старалась не касаться теней, оставаться на свету как можно дольше. Время ещё не пришло, день ещё не закончился, но тьма уже притаилась, она ждала, жадно поглощая всё новые и новые предметы.
Нижняя ступенька лестницы всегда скрипела, но в этот раз звука не было. Босая ступня бесшумно надавила на полированное дерево. Она не ощутила прикосновения, как не ощущала тепла от солнечных лучей. В этом призрачном доме были свои законы, и поддержки ждать было неоткуда. Здесь существовал лишь холод, обжигавший её, когда она по неосторожности касалась тени. Очень скоро всё погрузится в эту тьму, лишённую жизни и тепла. Хотя некоторая жизнь в этой тьме всё-таки была. Там, наверху, под кроватью, скрывался тот, кто ждал её и жаждал.
Она поднялась на второй этаж, не в силах противиться этой жажде. С каждой пройденной ступенькой в ней поднимался страх, переходивший в животный парализующий ужас. Но останавливаться было нельзя. Наконец она дошла до двери в спальню. Та была приоткрыта, на площадку перед ней падал косой луч солнца.
Петли не скрипнули, а может быть, она просто оглохла. Комната выглядела так же, как и всегда. Небольшой столик с зеркалом и разложенные на нём резинки для волос, платяной шкаф в углу, кровать по центру. К ней она и подошла на ватных ногах. Дышать получалось с трудом, воздух не желал протискиваться в сведённое судорогой ужаса горло. Руки тряслись, но остановиться она не могла – ей не позволяли. Без сил, задыхаясь от беззвучного крика, она упала на колени и впервые услышала что-то в полной тишине. Кто-то настойчиво звал её по имени: «Элли, Элли!».
– Элли! Проснись, наконец! – голос учительницы ворвался в сон, разбив его на множество осколков.
Элли подняла голову, всё ещё плохо соображая со сна, и заморгала, пытаясь прояснить зрение. Она была в классе, перед ней стояла её учительница и смотрела с гневом и возмущением. Другие ученики уже почти все разошлись, только три девочки у окна нарочито медленно собирались и, хихикая, поглядывали в её сторону. Тени заметно удлинились и поменяли положение. Сколько же часов она проспала? А ведь даже не заметила, как уснула!
– Простите, – пролепетала Элли, не зная, что ещё она могла сказать. Сон не принёс облегчения, только новые страхи и тревогу.
– Нет, дорогая, мне придётся позвонить твоей матери! – строго сказала учительница, демонстративно доставая мобильный телефон. – Она должна следить за тем, чтобы ты вовремя ложилась спать. Так отношение неприемлемо!
– Нет, не надо! – Элли обречённо смотрела на то, как учительница набирает номер её матери.
Она чувствовала, как вместе с тенями в ней разрастается липкий страх неизбежного. Даже если мама отведёт её к психологу, что это изменит? Он скажет то же самое, что и тот именитый. Со страхом надо встретиться лицом к лицу, иначе его не побороть. Элли запихнула книги и тетради в портфель и направилась к двери, даже не взглянув в сторону учительницы. Хихиканье за спиной стало громче. Домой идти совершенно не хотелось, но она обязана была вернуться засветло. Элли была слишком мала, чтобы гулять без присмотра после школы. Мама будет ругаться, если она не придёт вовремя. Хотя она всё равно будет ругаться.
Элли устроилась делать уроки на кухне. Она включила электрический свет и задёрнула шторы. С учёбой у неё никогда не было проблем: в учебниках было всё необходимое, она спокойно могла разобраться и без занудных объяснений учительницы, как, наверное, и треть её одноклассников. Остальным же никакие объяснения помочь уже не могли – они либо не желали учиться, либо были слишком глупы.
Элли уже закончила математику и думала, за какой предмет взяться следующим, когда звякнул колокольчик над входной дверью. Девочке почудился запах озона, разлившийся ядом по комнате. Такой запах всегда означал грозу. Элли выбрала первый попавшийся учебник – им оказалось природоведение – и уткнулась в него, спешно ища нужный параграф. Мама простучала каблуками по полу в прихожей, устало вздохнула и замерла, собираясь с мыслями. Девочка легко могла представить себе её лицо и всё, что она собиралась сказать.
– Элли, нам нужно поговорить, – с едва сдерживаемым раздражением сказала Маргарет, входя на кухню. Она знала, где искать дочь – та почему-то всегда делала уроки за обеденным столом.
– Да, мама, – тихо и без эмоций ответила Элли. Она уже всё решила, проплакала и приняла. В конце концов, выбора у неё всё равно не было.
– Мне звонила твоя учительница. Она сказала, что ты витала в облаках на первых уроках, а потом вообще уснула. – Маргарет подошла к дочери и посмотрела на неё как можно более серьёзно. Она изо всех сил старалась сдерживать раздражение. – Я в этот момент как раз разговаривала с одним человеком из фирмы, с которой мы заключаем контракт. Он хотел пригласить меня на ужин, а мне пришлось отказаться! Из-за этого самого звонка, Элли!
– Я всё поняла, мама, – сказала девочка, опустив голову.
– Что ты поняла? Я же просила тебя! – Маргарет едва сдержалась, чтобы не перейти на повышенные тона. Психолог, который помогал ей и Элли пережить развод, советовал не срываться на дочери, сдерживать гнев и уж точно не кричать. Но тот мужчина был хорош собой, обеспечен, и она ему явно нравилась! А теперь он точно не пригласит её снова! И всё из-за Элли.
– Я поняла. Я подружусь. – Элли с трудом сдержала дрожь в голосе. Ей показалось, что все звуки куда-то пропали. Не было слышно ни шума машин, ни голосов людей на улице, вода в трубах перестала шуметь, даже этот вечный почти неслышный гул электроприборов куда-то пропал.
– Ну, вот и хорошо. Молодец. Давно стоило это сделать! – удовлетворённо сказала Маргарет. Она была рада своей утренней идее с этой дурацкой дружбой с подкроватным монстром. – А теперь мне надо заняться ужином. Поднимайся к себе.
Элли кивнула, собрала тетради и учебники и пошла наверх. Было ещё слишком светло, и нижняя ступенька всё ещё скрипела. Ещё рано, она это знала. Время придёт после ужина, когда от теней уже будет не спрятаться, когда даже электрический свет не сможет их прогнать. Девочка поднималась медленно, считая ступеньки и прислушиваясь к тому, как на кухне мама звенела посудой. Мирные звуки последнего вечера перед самым страшным поступком в её короткой жизни.
Ужин прошёл в молчании. Маргарет не хотелось давить на дочь и расспрашивать её о школе. Рассказывать о докладе и новом перспективном знакомстве она не считала нужным. Элли была ещё слишком мала, чтобы понять многое из того, что сейчас волновало её мать. Сама же девочка казалась погружённой в свои мысли. Она ела механически, ничего не замечая вокруг, даже не добавила кетчуп к мясу, как всегда делала, когда обижалась на Маргарет.
– Уже поздно, Элли. Иди, ложись спать. И не забудь пожелать спокойной ночи своему монстрику, – нарочито бодрым голосом сказала Маргарет, убирая тарелки. Она решила всё-таки сводить дочь к психологу, а если придётся, и к психотерапевту, если та продолжит так себя вести. Эти её фантазии могли повредить не только карьере Маргарет, но и здоровью самой девочки.
– Да, мама, – опустошённо ответила Элли, вставая из-за стола.
Ветер шелестел занавесками, в окно бился большой чёрный жук. Тишины, которой так ждала девочка, не было. Даже ступенька скрипнула, как и положено. Не было ни острых углов, ни щупалец, и всё равно она понимала, что это тот самый момент. С каждым шагом сердце девочки билось всё сильнее, а страх тугой удавкой сдавливал горло.
Элли поднялась по лестнице на ватных ногах, потянула за ручку и толкнула дверь. Та открылась без какого-либо усилия. Комната была такой же, как и всегда. Густые тени лежали в углах, от вазы на окне тянулась чернильный треугольник, рассекавший комнату надвое.
Он уже ждал.
Раньше, чем обычно. Элли закрыла дверь и подошла к кровати. Она ощущала его присутствие как никогда остро, но отступить уже не могла. Ей некуда было бежать. Никто не мог спасти её, некому было защитить. Девочка опустилась на колени перед кроватью и опёрлась ладонями об пол.
– Привет, я – Элли. Давай дружить, – сказала она и не услышала собственного голоса.
Страх перехватил горло, мешая проталкивать слова. Элли ужасно не хотелось их повторять. Она могла бы соврать, сказав, что попыталась. Мама могла поверить, но это бы ничего не изменило.
– Привет, – попыталась она ещё раз. С дрожащих губ девочки сорвался тихий хрип.
Тварь под кроватью зашевелилась, подползая поближе. Элли не могла его видеть, но чувствовала. Он был там. Он ждал.
– Я хочу дружить с тобой! – закричала Элли изо всех сил. Она вложила в этот крик всё своё отчаянье, всю ненависть, всё, что сдерживала изо дня в день.
Часы мерно тикали на стене, отсчитывая секунды. Ничто не нарушило привычную густую тишину. Никто не услышал её крика. Никто, кроме него. Элли медленно протянула руку в темноту под кроватью. И в первый раз за долгое время улыбнулась.
Утро выдалось ветреным. Лёгкие облака пятнали чистую голубизну неба белыми росчерками. Полупрозрачные тени то и дело пробегали по залитым солнцем дорожкам, блестящим, похожим на жуков, машинам и лицам спешащих на работу людей. Сегодня Элли встала сама, она причесалась и умылась, спустилась на кухню как раз к моменту, когда Маргарет заканчивала поджаривать сосиски. Девочка улыбнулась матери и залезла на стул, прилежно сложив перед собой руки.
– Доброе утро, Элли, – улыбнулась Маргарет, перекладывая сосиски и яичницу на тарелку. – Молодец, что встала сама.
– Доброе утро, мамочка! – бодро ответила Элли. Она знала, что эта похвала – результат совета психолога, работавшего с ними после развода, но ей всё равно было приятно.
Маргарет казалось, что этот день обязательно должен был сложиться удачно. Может быть, ей даже удастся встретиться со Стивом и получить ещё одно приглашение на ужин. А ещё она была рада тому, что Элли наконец-то избавилась от своих фантазий и смогла нормально заснуть. Маргарет приписала эту победу себе.
Школьный автобус этим утром пришёл раньше обычного. Всё так же страдающие от жары дети даже не повернули головы, когда бодрая и довольная жизнью Элли прошла мимо них к своему месту. Уже очень давно она не чувствовала в себе столько сил. Пятнадцатиминутная поездка показалась девочке слишком короткой.
Автобус затормозил, не доезжая до своего привычного места. Дети высыпали наружу, удивлённо оглядываясь по сторонам. На школьной парковке, там, где обычно останавливался автобус, стояла полицейская машина. Припаркована она была в спешке и криво, отчего занимала больше места, чем должна была. Стояла машина там давно, она уже успела нагреться, и от неё веяло жаром.
Элли пошла к школьным воротам вместе с одноклассниками. Дети переговаривались, гадая, что могло произойти, и откуда рядом со школой могла взяться полицейская машина. Не дойдя нескольких шагов до ворот, Элли свернула вбок и подошла к стоявшему в стороне Джошу. Джош был на год старше её, полный и неуклюжий, но очень добрый. Он едва ли не единственный проникся сочувствием к новой девочке, недавно пережившей развод родителей, а теперь ставшей объектом насмешек. Джош и сам долгое время был изгоем в классе, но потом другим детям надоело шутить по поводу его лишнего веса. Или они просто нашли себе более удобную и интересную мишень.
– Что случилось? – спросила Элли у Джоша. Рядом с воротами школьного двора стояли двое полицейских. Они выборочно останавливали детей и о чём-то их расспрашивали. Рядом с ними мялась директриса, взволнованная и растерянная одновременно.
– Ты же знаешь Бобби из моего класса? – неловко начал Джош. Конечно, она не могла не знать этого грубияна! Джош несколько раз пытался за неё заступиться, но Бобби его, конечно же, никогда не слушал. – Сегодня утром его нашли сильно избитым. Полиция выясняет, может, кто что видел или слышал. Бобби нашли в саду у его дома. Сам он всё ещё без сознания. Они сказали директору, Бобби может вообще не очнуться.
– Бобби был злым и жестоким, – холодно сказала Элли. Ей было совершенно его не жаль. – И получил по заслугам.
– Ты же так не думаешь, Элли! – Джош растерянно посмотрел на девочку. Он не мог поверить, что кто-то может быть настолько злым, тем более, девочка. Потом мальчик убеждённо добавил: – Бобби поправится, а полиция найдёт виновного.
Элли не стала спорить, хотя и не видела смысла искать преступника. На Бобби напали во дворе его дома, и никто из его родных ничего не услышал и не увидел. Разве полиция могла поймать невидимку? К тому же, чтобы там ни говорил Джош, Бобби заслуживал взбучки.
Первые два урока Элли проскучала. Учительница несколько раз поднимала её, проверяя, слушает ли она, но девочка неизменно отвечала правильно. Эту тему она знала хорошо, помнила по прошлой школе. Элли неинтересно было слушать пресное изложение давно пройденного материала. Новая учительница совершенно не умела рассказывать. Сегодня не было даже жука, а девочка не пыталась изображать заинтересованность как вчера. Ей не надо было ничего скрывать, не надо было бороться со сном. Только пережить эти два скучнейших урока. После них шло рисование.
Рисование Элли любила, учительница по этому предмету была просто замечательной. Гораздо лучше пожилой дамы из прошлой школы. Мисс Чейн была молодой, очаровательной и очень доброй. Она прекрасно рисовала акварелью и всегда поддерживала своих учеников в любых их начинаниях. Никогда никого не ругала и прощала мелкие шалости. Элли полюбила её с первого же урока, и мисс Чейн ответила ей взаимностью, не переставая восхищаться талантом и усидчивостью своей ученицы.
В кабинете рисования всегда пахло растворителем и красками. Там стояла особая, пыльная, полная шорохов и тайн тишина, которую нельзя было спутать ни с чем иным. Элли вошла в кабинет первой и сразу же направилась к коробке с мольбертами. У каждого класса были свои, с прикреплёнными бирками с именами учеников. Когда дети выпускались, их мольберты передавались первогодкам. Кроме того в школе всегда был запас ничейных, старых и расшатанных. Их хранили на всякий случай. Как новенькой, ей достался как раз такой запасной мольберт, исписанный именами её предшественников, цветами и не всегда понятными шутками.
– Доброго утра, Элли! Ты сегодня выглядишь бодрой. Я рада, – искренне сказала мисс Чейн, когда девочка вошла. Солнечный свет, лившийся из больших окон, окутывал её изящную фигуру мягким ореолом. Она казалась Элли очень красивой в своём старом клетчатом платье с накинутой на плечи шалью.
– Доброе утро, мисс Чейн! – радостно ответила девочка. В этот миг очередное облачко набежало на солнце, от чего по полу классной комнаты пролегли холодные серые тени, но через секунду всё вновь залил яркий свет.
Элли удалось первой выхватить свой мольберт. Он лежал с краю и был настолько потрёпанным на вид, что его можно было узнать, не вчитываясь в бирку. Девочка поставила мольберт у окна и достала из большой папки, лежавшей на подоконнике, чистый лист бумаги. Этот урок у них был сдвоенным. Директор считала, что детям нужно больше времени, чтобы закончить свои рисунки. Кроме того, так удавалось уделить время и теории, и практике на одном занятии. Конечно, ученики не проводили в пропахшем красками кабинете всё это время. Мисс Чейн всегда делала перерыв между уроками и никого не ругала, если кто-то отвлекался или выходил подышать в коридор.
– Сегодня мы рисуем пейзажи, – с тёплой улыбкой сказала мисс Чейн, когда все дети заняли свои места. – Это может быть школьный двор, знакомый вам парк, даже сад у дома. Или вы можете нарисовать зоопарк, летний домик – всё, что захотите. Только сначала повторим основы перспективы. Вы же хотите, чтобы рисунки получились хорошими?
Элли открыла тетрадь и примостила её на мольберт. Так писать было неудобно, но она старательно выводила буквы и рисовала схемы. Мисс Чейн уже рассказывала им про перспективы и пейзажи, но Элли было приятно слушать мягкий бархатистый голос учительницы и повторять за ней простые чертежи. Наверное, им ещё рано было изучать такие вещи, но мисс Чейн удавалось объяснять всё так, что дети её понимали. Она же хотела, чтобы они с самого начала учились рисовать хорошо и правильно. Элли нравился такой подход. Мисс Чейн никогда не смотрела на них свысока и не считала, что они слишком глупые, чтобы что-то понять. Она всегда повторяла: «Чтобы уметь видеть красоту, не важен возраст, пол или образование. Так почему надо лишать кого-то возможности отобразить эту красоту в рисунке?».
Уже через двадцать минут после того, как мисс Чейн закончила с теорией и позволила им перейти к практике, некоторые девочки начали переговариваться, а Мина устало вздыхать. Элли обречённо подумала, что даже их классной звезде не хватает ума ценить уроки мисс Чейн. Из мальчиков лишь немногие занимались рисованием, остальные постоянно отвлекались. Они совершенно не могли сосредоточиться и решить, наконец, что они будут нарисовать. Впрочем, большего от мальчиков ждать не следовало. Они всегда были ужасно неорганизованными, бестолковыми и шумными.
