Текст книги "Ганина падь"

Автор книги: Екатерина Тройнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Екатерина Тройнова
Ганина падь

Спрячь меня, лес, помоги, а я тебе

Вечную душу продам.

Лучше тебе я ее отдам, чем тем,

Кто идет по моим следам…

Беглец. Агата Кристи.

… Во всем была виновата Наташка. Ну а кому еще взбредет в шальную голову явиться вечером без приглашения, но с длинным свертком в руках, и, скинув босоножки на чисто вымытый пол, радостно объявить:

– Олька, скоро мы разбогатеем!

Наливающая чай Ольга подозрительно косилась на принесенный сверток, в котором могли оказаться хоть хоккейная клюшка, хоть швабра, хоть полуторный меч. От Наташки можно было ожидать всего.

– Ну и что это за ерунда? – поинтересовалась девушка, осторожно ткнув пальцем загадочный источник богатства.

– Так, руки прочь! – завопила подруга, вскакивая с дивана. – Мне Славик голову оторвет, если я с его металлоискателем что-то сделаю!

Ах, вот оно что… Двухметровый Славик, похожий на хрестоматийного викинга, был родным братом мелкой и темноволосой Наташки разве что по недосмотру древних богов, и занятие тоже нашел себе под стать – историческое фехтование, реконструкция битв, а теперь еще и поиском различных артефактов занялся. Об этом Ольга узнала во время одного из походов в гости, когда споткнулась через рюкзак парня, небрежно скинутый в прихожей. Славка тогда долго рассказывал про путь «Из варяг в греки», показывал медную пуговицу, византийскую, как утверждал, монету, а еще обломок узорчатой застежки-фибулы, скреплявшей когда-то плащ безвестного путешественника. Все это он отыскал при помощи мудреного приборчика, который запнувшаяся девушка охарактеризовала весьма емко и непечатно. А теперь несчастный металлоискатель прибрала к рукам Наташка, причем, наверняка, еще без ведома старшего братца.

– Ты им хоть пользоваться умеешь? – спросила Ольга, с интересом рассматривая дисплей и круглую катушку, похожую на футуристический руль.

– Да чего там уметь? Задал нужный тебе металл и гуляешь по округе, пока не запиликает!

Покивав головой для вида, она обратилась за помощью к гораздо более осведомленному интернету, и быстро поняла, что на практике все далеко не так просто. Однако подругу не смущали возможные трудности, равно как и не пугала перспектива прогулки по безлюдным деревням в поисках заветного клада. Ну не в парке же городском копать, где можно найти только пустые бутылки и мелочь советских времен, выпавшую из карманов честных тружеников (а бонусом еще и внимание полиции к несанкционированным раскопкам).

– Вот найдем мы с тобой клад! – вещала Наташка, размахивая печеньем. – Даже одну редкую монету можно продать тысяч за тридцать, если не дороже. А если целый чугунок таких выкопать? Помнишь, Славик рассказывал про то, как в Зарядье нашли аж двадцать кило монет времен Ивана Грозного? Круто же! Вот если найдем, то я сразу себе машину куплю. Красную! Спортивную!

– И гроб в комплекте не забудь, – усмехнулась Ольга, помня, что водить подруга не умеет.

– Да ну тебя! – надулась та. – Кстати, а ты чего бы купила?

– Квартиру, – не задумываясь ни секунды, ответила девушка. – Свою собственную.

В итоге решили не мелочиться и отправиться в рейд в отдаленную деревеньку, которую Славка указал как давно заброшенную, а интернет его слова подтвердил. Правда, находилось поселение почти в двух часах езды от города, да еще три километра от главной трассы полагалось топать пешком, но в кладоискательском запале это не отпугнуло. Зато теперь, стоя перед шелестящей на ветру посадкой, куда ныряла битая жизнью дорога, Ольга горько пожалела о своем опрометчивом решении. В пятницу Наташка, с которой договорились в выходные съездить и проверить металлоискатель, не смогла отпроситься на работе, поскольку напарница вероломно ушла в декрет. А вот Ольгу отпустили без разговоров, вспомнив, как она целый месяц подменяла коллег по выходным. В первый миг девушка хотела честно проспать лишний день отдыха, но взгляд упал на оставленный подругой прибор, и она потянулась за вещами. И вправду, когда еще представится такая возможность?

Проводив взглядом удаляющийся автобус, Ольга поправила лямки тяжелого рюкзака, в котором хранился металлоискатель, вода, нехитрый перекус, чистая футболка, фотоаппарат, маленькая лопатка, которую называли саперной, и нож в чехле. Навигатор в телефоне упорно показывал в сторону трепещущих березок, за которыми просматривались какие-то дома, далекие темные ели и, кажется, даже дубы.

– Так, отступать уже поздно, позади Москва, – задвинула себе установку девушка, но оглянулась на табличку у остановки. – То есть Зельцево, но это не важно.

Итак, в полукилометре от полузаброшенной деревни Зельцево начинался спуск в сторону небольшой посадки, за которой должна располагаться заветная Ганина Падь, окруженная настоящим лесом. Что это был за Ганя, и почему он там падал, Наташка не знала, зато Славик уверил, что в окрестностях жили богатые помещики, которые во время революции частично бежали, а частично были перебиты, поэтому есть смысл поискать если не спрятанные сокровища, то хоть какие-то тайники. Уже ступая по неровной тропинке, девушка в который раз обругала себя дурой, что повелась на рассказ подруги, потом решилась поехать незнамо куда, да еще одна! Хотя… Продавщица в зельцевском магазине заверила, что в Пади, как местные называли деревушку, давно никто не живет, только изредка из соседних поселков приезжают отдохнуть на берег реки. Правда, место для подъезда не самое удобное: с одной стороны болото, плавно переходящее в густой и непролазный лес, разбитые дороги и вредный лесник, который несколько раз гонял расшумевшуюся молодежь. Это не сильно успокаивало, но вселяло некую надежду, равно как и то, что Падь смутно просматривалась сквозь тонкие березово-кленовые стволы, до ближайшего поселка было минут сорок хода, а автобусы ходили каждые четыре часа. Словоохотливая продавщица даже звала переночевать, если Ольга не успеет уехать, поэтому… Бодро шагая по растрескавшемуся асфальту, девушка с удивлением поняла, что начинает получать удовольствие от внезапного путешествия. Ну а что, Конюхов в одиночку весь мир исколесил, а она даже в деревню какую-то пройти не может?! Непорядок!

Таблички, извещающей о том, что незадачливый путник ступил на территорию Ганиной Пади, разумеется, не было, как и нормальной дороги, ведущей сквозь бурьян на подступах к деревне. Собрав на себя паутину, ярко-желтую пыльцу и двух клопов, Ольга едва не свалилась в какую-то рытвину, но все же выбралась к самому забору, за которым начинались чьи-то заброшенные владения.

– Красотища какая! – с чувством произнесла девушка, оглядываясь вокруг.

Нагретое на солнце разнотравье пахло пряно и сладко, среди заросших садов пламенели рыжие лилии, роняли лепестки отцветающие пионы, лиловыми мазками украсились плети вьюна, безраздельно захватившие покосившиеся заборы. Вокруг оглушительно стрекотали кузнечики. Давно нехоженые улицы покрывал ковер густой низкорослой травы, под которой едва угадывались старательно вытоптанные дорожки, у которых поднимались белые корзинки тысячелистника, стрелки подорожника, похожие на гадючьи хвосты и лохматые репейники. Среди серебристой полыни ярко желтела пижма, по которой неторопливо полз крупный зеленый жук, переливающийся на солнце, как усатый изумруд. Легкий ветерок шевелил тонкие ветви вишни, украшенные нефритовыми бусинами зреющих ягод, доносил медвяный замах маслянисто-желтого донника и розового мышиного горошка, среди которого синими всполохами цвели васильки и цикорий. Первый час Ольга бродила по деревне, как завороженная, оглядывала потемневшие от времени бревенчатые домики, покосившиеся ворота с облезшей краской, развалившиеся сараи и наглухо заколоченное здание, гордо именовавшееся «Магазин «Удача». Фотоаппарат почти разрядился, ибо девушка старалась не упускать ни единого момента. И пусть Наташка потом завидует! Внезапно в ближайших зарослях что-то подозрительно зашуршало, девушка резко обернулась – из кустов бузины выглянул крупный серый кот с раскосыми глазами и такой шкодливой мордой, что Ольга невольно улыбнулась.

– А говорили, что живности тут нет, – вслух произнесла она, роясь в рюкзаке. – Кис-кис-кис! Иди сюда, сыра хочешь?

Кот подозрительно принюхался, нерешительно переступил с лапы на лапу, но стоило сделать шаг в его сторону, как он шмыгнул обратно в заросли. Наверное, с дачи чьей-нибудь убежал и одичал, решила Ольга. А солнце, между тем, начало припекать, окончательно рассеяв утреннюю свежесть; нагревшийся воздух казался таким густым и медвяным, что его можно было резать, как пирог, и подавать к чаю. Мельком посмотрев на часы, девушка чуть не присвистнула, ибо время уже близилось к полудню. Не медля ни секунды, Ольга достала заветный металлоискатель, собрала, как было показано в инструкции, включила дисплей и направилась к полуразвалившемуся дому, недружелюбно сощурившемуся заколоченными окнами в сторону леса. Побродив вокруг щербатого забора, она разочарованно взглянула на мерцающий синим дисплей – ничего. Заходить во двор, заросший колючим чертополохом и лебедою, почему-то было страшно. Еще раз оглядевшись, Ольга выбрала самый старый, как ей показалось, дом, печально глядящий в сторону дальней заводи провалившимися окнами. Крыша его давно просела, обнажив источенные стропила и чердачную темень, а густые заросли лопуха набрали такую высоту, что, казалось, выплескивались через хлипкую изгородь, нависая над тихой улицей. Поправив сбившуюся кепку, девушка решительно шагнула вперед, загадав отыскать клад, чтобы сразу хватило на квартиру. Просторную, светлую и обязательно с балконом, чтобы любоваться поднимающимся над городом рассветом и пить крепкий чай с долькой апельсина… Прибор тихо пискнул у самой калитки, едва заметной в зарослях крапивы. Ура! Чувствуя, как в крови увеличивается уровень адреналина, а сердце начинает стучать тяжело и часто, Ольга поводила диском над землей, прислушиваясь к ровному писку, и принялась расчищать указанное место от травы. Оказалось, что кладоискателем быть совсем не так просто: сперва пришлось прорубиться сквозь плотное переплетение корней, потом долго пробивать слежавшуюся до каменной прочности глину, долбить сухую землю. Яма росла пропорционально горке рыжеватой почвы, руки уже начали болеть, но девушка продолжала копать, периодически проверяя металлоискателем. Наконец лезвие чиркнуло по чему-то металлическому. Едва не завопив от радости, Ольга принялась расчищать находку, гадая, что это может быть. То, что в первый момент показалось ей ручкой от сундука с сокровищами, оказалось хорошо сохранившейся… Подковой.

– Да блин, как так-то?! – воскликнула девушка, без сил опускаясь на пыльную траву.

Подкова гнутой ухмылкой лежала на ладони, позволяя рассмотреть полускрытые грязью и ржавчиной следы от гвоздей. Вот тебе и клад. Накатившее разочарование не поддавалось описанию, как и обида на несправедливое мироздание. Уныло взглянув на лежащий в траве металлоискатель, девушка поднялась на ноги, потерла мигом засвербевший нос. Вроде и время еще было побродить по деревне, и прибор не разрядился, но желание что-то искать пропало. Хотя чего расстраиваться, размышляла Ольга, клады ведь не сразу находятся, да и знать надо, где искать. Не просто же так люди, которые этим занимаются, досконально изучают историю местности, где собираются что-то копать. А у нее таких знаний нет, значит, придется считать, что просто съездила на природу, подышала свежим воздухом, полюбовалась на цветочки и старые дома. Тоже не так плохо, если посмотреть на это с другой стороны. Вот почитает она про разные старинные именья, разыщет упоминания тайников, тогда можно будет поехать, чтобы точно вернуться с кладом. Только второй поездки не будет, грустно усмехнулась девушка и еще раз посмотрела на подкову в руках. Хороший сувенир на память о небольшом летнем приключении, если разобраться.

– Ну и ладно, вдруг ее лошадь Ивана Грозного потеряла. Или вообще Наполеона.

Насчет первого она не была уверена, хоть и помнила из курса истории, что где-то в Подмосковье располагались охотничьи угодья царя, а второй так и вовсе в Москву на коне въехал.

– Это еще что такое?!

Услышав недовольный голос за спиной, девушка так резко обернулась, что чуть не свалилась в собственноручно вырытую яму.

– Ой! – только и сумела выдать она.– Здравствуйте…

В трех шагах от нее стояла маленькая кругленькая старушка в белом платке и цветастой кофте. Типичная бабушка с румяными щеками и в круглых роговых очках, что нянчат внуков да пекут пирожки. Только сейчас старушка уперла руки в бока и так грозно смотрела на Ольгу, что ей мигом захотелось куда-нибудь спрятаться.

– И тебе не хворать, – сварливо отозвалась она. – Чего тут ям нарыла, будто крот какой?

– Да я это… Клад искала… – попятилась девушка.

– Нашла? – сурово нахмурилась старушка, отчего серые глаза ее сделались колючими, сверкнули из-под седых бровей.

– Вот! – протянула та подкову.

– Да, великое сокровище выкопала, – внезапно улыбнулась она. – Тебя как зовут, непутевая?

– Ольга, – представилась девушка. – Архипова. А вы кто?

Старушка поправила платок и даже приосанилась, как показалось.

– Настасья Павловна я. Будем знакомы. Тебя сюда как занесло?

– На автобусе приехала… А в Зельцево мне сказали, что здесь никто не живет…

Настасья Павловна рассмеялась дробным смехом.

– Ну да, никто не живет, только пара старух свой век доживают. Больше никого нету, а скоро и нас не будет.

В голосе ее мелькнуло что-то не то горькое, не то злое, как дым осенних листьев в воздухе.

– Да вы еще не старая, – решила польстить ей Ольга. – Кстати, а почему в город не уехали? Оставили бы здесь домик, как дачу…

– Чего мне там делать? – удивилась старушка. – Нет уж, место мое здесь. Где родилась, там и останусь. А ты бы умылась что ли. Грязная, как трубочист.

Потерев щеку не слишком чистой рукой, девушка сунулась в рюкзак за салфетками, но поняла, что оставила их дома.

– Да что за невезуха!

Посмеиваясь над незадачливой пришелицей, Настасья Павловна протянула ей чистый носовой плеток, клетчатый и широкий, как скатерть.

– И нос потри лучше, а то в автобус не посадят. Умылась? Вот и хорошо. Теперь закапывай, чего тут разворотила, и ступай обратно. Нет здесь кладов, и не было никогда.

– А жалко, – вздохнула девушка, разравнивая землю. – Вы не поверите, но когда сюда ехала, то особо не надеялась что-то найти, а потом, когда показалось, что в земле что-то есть…

– Понимаю, – кивнула невольная собеседница. – Но с кладами ты особо не связывайся, их без знаний так просто не возьмешь. И других постереги, чтобы беды потом не было. Слабенькая ты.

– В смысле? – не поняла Ольга. – В чем это я слабая?

Однако старушка только рукой махнула, не желая пояснять смысл фразы. Так и не дождавшись объяснений, девушка уселась на уцелевшую лавку и достала из рюкзака свой нехитрый перекус: бутерброд с сыром и булку с джемом. Не успела она откусить кусок, как рядом, словно по волшебству, появился серый кот, которого видела в деревне.

– Ага, пришел! – обрадовалась Ольга. – Есть будешь?

– Будет, – подтвердила старушка.

Похоже, она стояла совсем рядом и все слышала. А, может, это как раз ее кот?

– Ты ему хлебца дай, – посоветовала Настасья Павловна. – Он хлеб любит, а у меня его нет совсем.

– Так давайте я схожу? – легко предложила девушка, наблюдая, как кот жадно заглатывает кусок, игнорируя сыр.

Старушка искоса на нее посмотрела, потом задумчиво произнесла:

– Далеко идти… Да и чего тебе бегать? Опоздаешь еще.

– Мне не трудно, – заверила ее Ольга. – А последний автобус только в семь часов приедет, успею. И вообще, почему бы не помочь хорошему человеку?

Настасья Павловна рассмеялась, качая головой.

– Ну благодарствую за человека, да еще и хорошего. Ладно, ступай, а то магазин там до трех работает по выходным.

С пустым рюкзаком за плечами шагалось легко и весело. Все вещи Ольга выложила на крыльце маленького домика, утонувшего в зарослях вишни и черноплодной рябины. Пройдя вглубь одной из улиц, девушка заметила еще признаки жизни: женскую фигурку, мелькнувшую в одном из дворов, прозрачный дымок, вьющийся над трубой бани, а в окошке показалась смешливая рожица – не иначе внук к кому-то приехал. Не все знал Яндекс, назвавший Ганину Падь заброшенной деревней, усмехнулась про себя Ольга.

В зельцевском магазине девушка купила булку свежего хлеба и последний батон, но вспомнила домик Настасьи Павловны: вроде и крепкий еще, но крышу точно надо латать, покосившийся забор и просевшую калитку – чинить, а уж крапиву у крыльца руки так и тянулись подергать. Видно, старушка совсем одна живет, с жалостью подумала она; дети и внуки не приезжают, помочь некому, да и пенсия, наверное, маленькая. По крайней мере, соседка в доме, где Ольга снимала квартиру, постоянно жаловалась на это. Мысленно посчитав собственные сбережения, девушка потянулась за печеньем.

– Это куда ты столько накупила? – всплеснула руками Настасья Павловна. – Вот чумная девка!

– Чай пить, – честно призналась та, выкладывая на стол конфеты, печенье, пряники и коробку чая.

Старушка только головой качала, но кивнула в сторону дома, мол заходи.

– Тогда пойду Лизку звать, раз такое дело, – решила она. – А ты пока за водой сходи. Колодец вон, у дома Ильи Кривого.

Глядя на потемневший от времени бревенчатый сруб, увенчанный двускатной крышей, девушка на секунду ощутила себя героиней сказки. Никогда в жизни Ольга не набирала воду из покосившегося колодца, но действие ей показалось забавным, а вот тащить полное ведро – не очень. За забором кто-то шуршал и чуть слышно хихикал, а как только миновала дом, так метко запустил яблоком между лопаток. Ну точно чей-то внучек развлекается!

– Поймаю, уши оторву! – погрозила кулаком девушка в сторону непролазных кустов сирени. – Тоже мне Робин Гад!

В ответ хихикнули и затрещали ветками в сторону дома.

Кухня в доме старушки оказалась маленькая и низкая, но, на удивление, чистая. Никаких мух под потолком, только изредка по полу проходил сквозняк из открытого окна, принося сухие листья.

– Руки мой и садись, – распорядилась Настасья Павловна, расставляя чашки и блюдца.

На вышитой скатерти, которую только в фильмах видела, стояли пиалки с янтарным медом, блюдца с россыпью ягод и даже нарезанное мясо. Над батареей тарелок гордо возвышался пузатый медный самовар, украшенный тускло блестящими медальонами. Пару секунд Ольга пораженно оглядывала кухонное великолепие, потом присела на лавку, укрытую полосатым полотенцем, потянулась к угощению. Настасья Павловна сноровисто разливала удивительно душистый чай из старого заварочника, потчевала гостью всеми вкусностями, и сама не забывала хрустеть сушками и печеньем, а между делом расспрашивала о делах в городе и о самой девушке. Узнав, что в свои двадцать три живет она одна, да еще на съемной квартире, старушка заохала, мол как так? Как родители одну да без мужа отпустили?

– Ну… Так получилось, – смущенно ответила та, опуская глаза. – Да мне там хорошо, и работа рядом.

Зачем постороннему человеку знать, что родители до сих пор не хотят с ней разговаривать после того, как Ольга в середине года уволилась из школы и сказала, что не вернется туда даже под страхом расстрела.

– Рассказывай давай, чего взгрустнула? – внимательно посмотрела на нее Настасья Павловна. – Не от хорошей жизни ты из дома родного ушла.

То ли чай подействовал, то ли еще что, но Ольга и вправду рассказала все. И про то, как с горящими глазами шла в школу сеять разумное, доброе и вечное в головы первоклассников, и про то, каким кошмаром это обернулось.

На самом деле, конечно, все молодые педагоги сталкиваются с определенными трудностями: кого-то администрация мучает, кого-то родители не принимают, кого-то дети изводят. Первое время Ольга считала, что ей повезло, поскольку дети быстро к ней привыкли и начали слушаться, родители хоть и смотрели свысока, но не слишком третировали, а потом… Первый звоночек прозвучал, когда девушку вызвали в кабинет директора на большой перемене. Оказалось, что перед уроком физкультуры, куда она добросовестно отвела свой любимый третий класс, главный хулиган Богдан обозвал нехорошим словом Владимира, тот обиделся и кинул в него телефоном. По обидчику он промахнулся, но попал в стену, после чего телефон, который стоил как две средние зарплаты, покрылся трещинами и больше не включился. Примчавшиеся мамы сперва ругались друг на друга, игнорируя зареванных детей, потом набросились на директора, а затем – на саму Ольгу. Девушка напрасно пыталась напомнить им, что в самом начале года говорила о недопустимости ношения в школу дорогих телефонов, объясняла, что дети гораздо больше отвлекаются на игры там, и родители даже согласились с этим, более того, они подписали инструктаж, но… Мам это не убедило, но каким-то чудом конфликт удалось разрешить. Потом еще долго по всем чатам родительницы обсуждали, какая никчемная у них классная. Сообщения Ольга удаляла, даже не читая. Постепенно все наладилось, под Новый год они провели мероприятия, поучаствовали в конкурсах, съездили на экскурсию… А в феврале самая тихая родительница написала на Ольгу жалобу в управление образованием. Директор долго допытывался у ошарашенной девушки, чем та могла настолько эксплуатировать Андрееву Святославу, что мать решилась на такой шаг. Ольга подробно рассказала, что составила график дежурства, исходя из которого, дети поливали цветы и мыли доску в классе. Видимо, маме это показалось унизительным и оскорбительным, что ее ребенка кто-то использует как дешевую рабочую силу. Беседа о трудовом воспитании не имела никакого эффекта, женщина принялась возмущаться, что ее дочь превратили в уборщицу, что классный руководитель бесчеловечно нарушает все права. Для Ольги это кончилось выговором, после чего она пришла в кабинет директора и положила на стол заявление об увольнении. Директор тут же начал ее совестить, но девушка молча слушала и только в самом конце монолога спросила:

– А зачем вам нужен плохой учитель, от которого одни проблемы?

Виктор Юрьевич нахмурился, явно вспомнив свою фразу.

– Ольга Михайловна, вы же понимаете, что никто разбираться не станет, все перекинут на администрацию? Потом у школы будут неприятности… Неужели вы так хотите нас подставить?

Через две недели Ольга все равно ушла, после чего на нее ополчились все родственники и, в первую очередь, родители. Не выдержав ежедневных упреков, девушка собрала вещи и уехала из Москвы в соседний город к сестре, которая посетовала, пожалела ее, но намекнула, что у себя не оставит, мол муж и дети, сама понимаешь. Понятливая Ольга поблагодарила за ночлег и прием, а утром отправилась на поиск съемной квартиры и работы. Устроилась она в детскую библиотеку, где ей нравилось намного больше, чем в оставленной школе.

– Вот как-то так получилось, – попыталась улыбнуться девушка, глядя в чашку с остывшим чаем. – Но в библиотеке очень хорошо! Там я тоже с детьми работаю. И с книгами. Нам фонд постепенно обновляют и ремонт сделать обещали. Ну и репетиторством подрабатываю…

Настасья Павловна, что весь рассказ охала и ахала, периодически обещая проклясть кого-нибудь (странно, что не Сталину пожаловаться, хмыкнула про себя девушка), покачала головой.

– Да, тяжело людям жить стало… Детей мне ваших жалко. Ну кого вы воспитать можете? Разгильдяев, которые к труду не приспособлены? Так они и чужой труд уважать не научатся, если сызмальства… Эх, люди… Но ты правильно делаешь, что к книгам их приучаешь.

– Стараюсь, – подтвердила Ольга. – Если человек читать не будет, то откуда у него возьмется грамотная речь и письмо? Да и думать не научится… Предметники в школе такие чудеса рассказывали! То Франция оказывалась столицей США, то Петр Первый Наполеона на кол посадил, а Толстой об этом книгу написал и назвал ее «Война миров»! А уж какие сочинения пишут дети!

Старушка долго смеялась, слушая перлы из работ, которыми щедро делились коллеги. В середине рассказа о том, как шебутные восьмиклассники нарядили скелет в шаль биологички, в дом постучали.

– Настасья, никак внучка к тебе приехала! – воскликнула гостья, внимательно оглядывая девушку.

Вошедшую звали Лизаветой, и Ольга даже навскидку не могла определить ее возраст. В первый момент показалось, что высокой и худой женщине не более пятидесяти, но дребезжащий голосок, покрытое морщинами остроносое скуластое личико и тонкие ручки, похожие на куриные лапы, подсказывали, что она немногим младше самой хозяйки дома. Беспокойные пальцы Лизаветы беспрестанно теребили какое-то мудреное вязание, из которого торчали спицы и репейник, причем даже когда она пила чай с видимым удовольствием угощалась горбушкой с золотистым медом. Беседа пошла еще веселее, хоть иногда девушка и не понимала некоторых слов, но Настасья Павловна терпеливо объясняла их значение и даже пыталась найти аналоги в современном мире. А услышав о том, что в понедельник Ольге нужно будет провести мероприятие для детей, старушки переглянулись и хором посоветовали выбрать русские народные сказки.

– Нет, мне про патриотизм и любовь к родине рассказать нужно, – попыталась объяснить та.

– Нешто знание своего наследия не есть патриотизм твой хваленый? – удивилась Лизавета. – Сказки-то не просто так рассказывались раньше!

За разговорами о леших, кикиморах, богатырях, огненных змеях и говорящих котах, Ольга начисто забыла о времени, а когда опомнилась, за окнами уже начало темнеть.

– Девять вечера! – воскликнула она, вскакивая с лавки. – Я же на все автобусы опоздала!

– Значит, здесь заночуешь, – сказала Настасья Павловна. – Нечего по темноте шляться.

– Да мы бы проводили, – хихикнула Лизавета.

– Цыть! – погрозила ей пальцем хозяйка дома. – У меня заночует, а завтра назад поедет. Слышала?

Лизавета мелко закивала, поправляя растрепанные волосы.

– Да ты не серчай, Павловна, мы же тоже с пониманием, видим, что девочка хорошая… Ну раз такое дело, может и в баньке попариться сходишь? Марьяна как раз затопила.

– Это можно, – задумчиво протянула Настасья Павловна, потом повернулась к девушке. – Мыться будешь?

– Буду, – кивнула та, чувствуя, как чешется между лопатками.

Бывать в деревенской бане Ольге ни разу не доводилось. Осторожно заглянув в низкий бревенчатый домик, горько пахнущий дымом и смолой, она попала в царство душистых веников, связок трав и деревянных, как в книгах, тазов, именуемых шайками. В предбаннике обнаружилось старое зеркало в потемневшей деревянной оправе, из которого, как из мутной речной воды, с любопытством смотрело бледное девичье лицо, обрамленное длинными русыми волосами. Светло-карие глаза казались бездонными, а вот веснушки на носу наоборот словно пропали. Подмигнув отражению, Ольга подхватила шайку и шагнула в облако горячего пара и запаренных трав, откуда совсем не хотелось уходить. Хозяйка бани, Марьяна, беспрестанно ворчала себе под нос, однако внезапную гостью не торопила и даже напоила каким-то кислым отваром. Шагая с Настасьей Павловной обратно, девушка с удивлением заметила, что в некоторых домах горит свет, слышатся голоса, и даже чья-то огромная собака увязалась за ними в потемках.

– Вот тебе и заброшенная деревня, – протянула Ольга. – Это где они все раньше были?

– Дома сидели, – усмехнулась старушка. – Чего по жаре на улице делать? Тут старики одни живут.

– А на речке тогда кто поет?

– Молодежь, наверное, из Зельцева или из Николаевки, что за лесом. К нам они все равно не придут, не бойся.

Дома Настасья Павловна предупредила, что кровать старая и скрипучая, поэтому спать придется на лавке, но Ольгу это ничуть не смутило, и разомлевшая после бани девушка мгновенно уснула, едва голова коснулась подушки. Снов не было, только какое-то вязкое марево, пахнущее сухими листьями и чабрецом, сквозь которое слышались беспокойные шаги по комнате, шорохи и хихиканье за окном да ворчанье хозяйки дома за стеной. Ближе к утру под бок сунулся кто-то мохнатый, и девушка, не задумываясь, обняла его, решив, что это кот.

Будильник пискнул под самым ухом, и Ольга рывком вскочила, едва не слетев с узкой лавки. Несколько секунд она удивленно оглядывалась по сторонам, пытаясь осознать, почему она в низкой комнатке с бревенчатыми стенами, а не в своей квартире… Ну точно, заболтались они вчера с Настасьей Павловной и забыли обо всем на свете, даже автобус последний пропустили.

– Доброго утра! – вошла в комнату хозяйка дома. – Как спалось, гостьюшка?

– Замечательно, – зевнула девушка, выбираясь из-под одеяла. – Ко мне утром ваш кот, вроде, приходил.

– Вот как? – удивилась старушка. – У него, паскудника такого, привычка есть на грудь ложиться… Тяжело от этого бывает.

– Нет, он рядом лежал, я его обнимала, – улыбнулась Ольга. – Пушистый такой.

Настасья Павловна рассмеялась и велела собираться на завтрак. В этот раз чай пили под яблоней, серый кот крутился поблизости и все пытался утащить что-нибудь со стола. Убрав посуду, девушка заторопилась обратно, на ходу запихивая в рюкзак свернутую джинсовку. Найденную подкову старушка отчистила, завернула в тряпку и тоже вручила ей на память, чтобы смотрела и Ганину Падь вспоминала. Уже у самой калитки Настасья Павловна дала девушке берестяной коробок, наполненный ягодами, а потом хитро улыбнулась и попросила:

– Отнеси-ка ты деду Максиму батон. Он как раз у самого леса ходит, к тебе выйдет. А после проводит тебя короткой дорогой. И не бойся его, он немного чудной, но тебя не обидит.

– Конечно, – откликнулась та. – Спасибо вам большое! Настасья Павловна, вы меня извините, но, может, родственникам вашим позвонить? Чтобы приехали, помогли…

– Так никого уж не осталось, – отмахнулась старушка. – А детей у меня нет, если ты про это. Тебе спасибо, что тоску нашу развеяла. Но больше с кладами не связывайся.

– Постараюсь, – засмеялась Ольга, памятуя о лежащей в рюкзаке подкове. – До свиданья!

Бодрым шагом девушка направилась в сторону леса, гулко шумящего на ветру. Как и говорила Настасья Павловна, навстречу к ней шагнул сухой, как палка, старичок в камуфляже и резиновых сапогах.

– Ну здравствуй, Настасьина гостья, – ухмыльнулся он в пегую бороду. Зеленые глаза его под кустистыми бровями хитро блестели.

Принесенному батону он обрадовался, будто золотому слитку, поблагодарил и предложил показать короткую дорогу к трассе. С опаской взглянув на лес, где между стволами плавно перетекала гулкая темень, пахнущая прелой листвой и бодрящей хвоей, девушка попыталась отказаться, но Максим Иванович Елкин, как представился тот, заверил, что выведет. Скрепя сердце, Ольга пошла за ним следом, стараясь больше смотреть под ноги, чем по сторонам. Все время ей казалось, что из лесной темени, из-под раскидистых кустов и густых зарослей папоротника за ними наблюдают сотни глаз.