Текст книги "Дарители: Дар огня. Короли будущего. Игра мудрецов. Земля забытых. Сердце бури"

Автор книги: Екатерина Соболь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Никаких стражей не существует, – твердо сказал Олдус, осторожно переступая через трещины в земле. – Я посланник, и я знаю, что говорю. Из волшебных существ остались только скриплеры. Ну и Худое Пальтишко, как выяснилось. Но уж если бы были стражи, я бы точно об этом… – Слова Олдуса плавно перешли в тихий, хриплый стон.

Страж поднялся из трещины, клацая оскаленной пастью, полной мелких зубов. Олдус побледнел так, что к тому моменту, когда стражи поднялись из всех остальных щелей, бледнеть дальше было просто некуда.

– Мы неделю назад были в Пропастях, их не было. А, мы же шли там днем, – лепетал Олдус. – Даже если у меня не бред, они в сказках добродушные, они не должны быть такими… такими злыми.

– Я знаю, почему они злятся, – негромко сказал Генри. – Поглядите на кожу, из которой сделаны ваши доспехи.

Олдус перевел остекленевший взгляд себе на грудь. Доспехи, которые он так и не снял, были из той же самой блестящей черной кожи. Пальтишко говорил, что после потери Сердца Освальд уничтожил много волшебных существ. Судя по тому, сколько у Освальда доспехов, стражам досталось больше всех.

– Сван, покажи ему гармошку, – приказал Генри. – Не спрашивай зачем. Давай.

Толстяк нерешительно послушался. Страж долго щурился на выцарапанный на металле рисунок. Потом пощупал его когтем, вздохнул, тихо свистнул и, раскинув крылья, прыгнул обратно в щель. Все остальные сделали то же самое.

Когда все вокруг опустело, Генри лег на землю и прижался к ней ухом. Земля глухо рокотала.

– Рад, что ты все-таки решил отдохнуть. Но ты уверен, что здесь подходящее место? – заплетающимся языком спросил Олдус. Генри мельком отметил, что от потрясения тот наконец перестал говорить ему свое смешное «вы».

– Переходим быстрее. Войска уже почти здесь. – Генри кивнул на восток.

Они заспешили в сторону рощи, но все равно двигались медленнее, чем хотелось Генри. Все слишком устали, и к тому времени, когда они перешли Пропасти, сумерки сменились глубокой вечерней тьмой. От усталости кружилась голова, но Генри сразу бросился в рощу: если тут есть хоть какое-то здание с дверью, они его найдут еще до прихода Освальда. Но оказалось, что это только на словах так просто. Во-первых, было слишком темно. Во-вторых, роща оказалась далеко не маленькая. В-третьих, земля тут была сухая и песчаная, а под песком скрывались узловатые корни деревьев. Генри спотыкался на каждом шагу – корни словно сами лезли под ноги.

– Кажется, я ногу сломал, – безмятежно сообщил у него за спиной Сван. – Между корнями провалилась.

Генри обернулся. Сван сидел на земле, держась за лодыжку. Генри сел на землю рядом с ним и ощупал его ногу. Перелома не было, но Генри почувствовал – от усталости у толстяка уже дрожат мышцы. Он еще раз обвел всех взглядом и принял решение:

– Поищем утром. А сейчас надо отдохнуть.

Вернувшись к краю рощи, Генри увидел, что войска дошли до Пропастей. Он спокойно скрестил руки на груди, глядя, как из всех щелей в земле поднимаются ночные стражи. В этой чернильной темноте стражи с их широкими крыльями и острыми зубами больше не казались сонными. Они с пронзительным свистом бросались на людей Освальда, облепляли крыльями их лица, царапали, валили на землю, не давали ступить ни шагу. И быть может, все эти люди не слишком хорошо соображали, но инстинкт боли, который у живого существа не отнимешь, заставлял их бежать назад.

– Не бежать! Рубите этих тварей! – кричал Освальд. Он размахивал мечом, стражи падали, но их было слишком много, и они нападали на него с такой яростью, что в конце концов даже ему пришлось отступить на равнину.

И тогда он выпустил в бой семь огненных тварей. За спиной у Генри испуганно охнули Агата, Олдус и Сван, но сам он даже ухом не повел. Он знал, что у огненных тварей есть один недостаток: они отлично прыгают, но не умеют летать.

Твари бросались на стражей, но те ловко разлетались во все стороны, поднимались в воздух, продолжая царапать когтистыми задними лапами солдат Освальда. Огненные звери кружились на месте, не понимая, на кого нападать, началась давка, и Освальд бессильно отозвал и людей, и тварей. В армии, бойцы которой не соображают, что делают, паника кончается плохо – это даже Генри понимал. Войско Освальда какое-то время копошилось на равнине, а потом затихло: видимо, всем приказали лечь и спать. Огненные твари свернулись клубками в стороне и замерли, ярко сияя сквозь темноту.

Генри начал собирать сухие ветки и куски коры, лежащие на земле, потом попросил у Свана огниво и начал разводить костер.

– Что ты делаешь? – запоздало спросил Олдус. – Он же узнает, что мы здесь.

– Пусть узнает. Как только начнет светать, мы пойдем искать дверь. И они тоже. Слышите, какой ветер? Ночь будет холодная. Надо согреться и приготовить какую-нибудь еду. – Генри снял с плеча Олдуса лук и колчан. Стрел осталось всего три, следовало потратить их с умом. – Попытаюсь поймать что-нибудь съедобное или хоть воду найти. Далеко тут не уйдешь, но вдруг повезет. Если по пути наткнусь на Сердце волшебства, позову вас.

«Да ты, никак, пошутил, приятель, – весело сказал в его голове голос Джетта. – Ушам своим не верю». И Генри хотелось бы ударить его, заставить замолчать, но бить было некого, и вот этого уже точно было не исправить.

– Эй! – Сван, шумно дыша, догнал его. – Я тебе помогу.

– Не надо, я справлюсь. Отдыхай.

Сван старался идти тихо, но шума от него было, как от стада лосей.

– Нет, вместе веселее! Ну пожалуйста, я хочу с тобой!

Генри со вздохом кивнул. Он пошел вдоль кромки рощи, прямо по Пропастям – тут было хоть немного светлее. Если учесть, сколько шума они наделали в этом тихом месте, на добычу можно было особо не рассчитывать, но Генри вдруг услышал тихое похрюкиванье. Он отодвинул Свана к себе за спину и пошел на звук. Теперь он явственно различал шорох в нижних ветках дерева, хрюканье сменилось мокрым чавканьем. Генри отодвинул ветку и уставился на незнакомого зверя: серый, слегка похож на медведя, но длиной меньше руки, с круглыми мохнатыми ушами и большим кожистым носом, он сидел в развилке между ветками и жевал. При виде Генри он сонно повел ушами и откусил от ветки еще один лист.

– Такой славный, – громко сказал Сван.

Генри выдохнул сквозь сжатые зубы, но зверь даже не шевельнулся, только прижмурился и удобнее устроился в развилке, как будто ему лень двигаться даже ради спасения своей жизни. Неизвестно было, какой он на вкус, но все-таки мясо. Генри натянул тетиву, и тут Сван своим крупным телом оттеснил его от дерева.

– Что? – звенящим голосом спросил Генри.

– Не надо его убивать. Он же даже не убегает.

– Тем лучше. Нам нужна еда, – внятно произнес Генри. – Я пытаюсь достать еду. Он – еда.

– Я ведь не глупый. – Сван вдруг посмотрел на него серьезным, долгим взглядом. – Я знаю, что мы все завтра, наверное, умрем. Там очень много солдат, а нас мало. И Освальд мне, наверное, не даст поговорить с Хью. – Он помолчал. Генри стоял, будто его окатили холодной водой. – Я просто веселился, чтобы других не расстраивать. Особенно Агату, она же девчонка. И я не хочу, чтобы кто-то прямо сегодня начал умирать. Он славный. – Сван вдруг потянулся к животному и погладил его пальцем по голове.

– Он тебе руку откусит.

– Нет, он же как плюшевый. – Сван еще раз погладил. Животное зажмурилось и уронило голову на грудь. – Смотри, он засыпает. Пошли обратно. Может, листья попробуем? Он так аппетитно их ел. – Сван сорвал лист и начал жевать, но тут же скривился и выплюнул. – Тьфу, горький. Ладно, еды у нас нет, но мы же потерпим, да? Я хотел есть, а теперь уже вроде не хочу, у меня запасов много.

Он хлопнул себя по бокам и тихо засмеялся, и Генри так хотел сказать ему, что все будет хорошо, но не смог. Вместо этого он внимательно оглядел полосу Пропастей между ними и костром – тот уютно разгорался за деревьями. Олдус и Агата сидели рядом, подкладывая ветки. Земля тут была ровная, безопасная, и Генри мрачно улыбнулся:

– Спорим, что я быстрее тебя добегу до костра? Я огнедышащий дракон, и лучше бы тебе спасаться побыстрее. – Генри дернул рукой в сторону Свана, тот увернулся и, засмеявшись, бросился прочь. Генри не спеша побежал за ним. По дороге он увидел цветущий куст и на ходу отодрал от него один цветок.

До костра Сван добежал первым.

– Я победил, все видели? – Лицо у него снова было беззаботное, и на минуту Генри показалось, что разговор в роще ему привиделся.

Он сел у костра и воткнул цветок в растрепанные волосы Агаты. Та усмехнулась, и по этой бледной улыбке Генри понял: она знает то же, что и Сван. Да и Олдус, наверное, тоже.

– Может, сыграем еще во что-нибудь? – бодро спросил Генри у Свана. Он видел: никто не хочет спать, все знают, что другого такого вечера у них не будет.

– У меня есть «Слопай меня, великан» с самодельными карточками! Пойдет?

– Моя любимая, – не моргнув глазом сказал Генри. – Напомни, что надо делать?

Сван вытащил из корзины коробку и разложил на земле какие-то картонки. Генри внимательно слушал правила и кивал. Еще вчера он бы не поверил, что хорошая компания, смех и дурацкие игры помогут справиться с голодом и мыслями о том, что завтра ты превратишься в чудовище, но, кажется, так оно и было.

Они успели сыграть первый круг, когда Агата перекинула волосы на другое плечо, и цветок выпал. С земли его подняли деревянные пальцы-ветки, протянули ей, и она рассеянно воткнула его обратно в волосы, а потом медленно повернула голову. Между корней дерева торчала голова скриплера. Тут другая деревянная рука тронула Генри за плечо. Он оглянулся и увидел, что скриплер из-под другого дерева протягивает ему старое, сморщенное яблоко.

– Мы кое-что успели прихватить из деревень, перед тем как их сожгли, – проскрипел он, и Генри узнал его. В этот раз на голове у него вместо бумажного ободка был венок из розовых цветов. – Заносите!

Ближайшие корни деревьев раздвинулись, и скриплеры начали вылезать отовсюду, охапками таща что-то к костру.

– Можем предложить только пару яблок, сухие бутерброды, печенье и, конечно, для вас – наш лучший чай. – Пал поднял облупленный котелок и какую-то жестяную банку. – Для чая у нас был особый домик, он не пострадал.

– Я, может, что-то не так понял, но из-за людей вроде сожгли ваш дом, – нахмурился Олдус. Какой-то скриплер настойчиво совал ему в руку огромный кусок хлеба с вареньем. – С чего это вы решили помочь?

– О, кого я вижу. Господин Прайд. – Пал приветственно зашевелил ветками на голове. – Долгая жизнь нас научила: прошлое всегда в прошлом, нечего его оплакивать. А если люди не разучились смеяться даже на тропе смертной тени, то, клянусь древесиной своих предков, вас рано считать бесполезными опилками. А теперь угощайтесь, вы голодны. Мы пока чай вскипятим.

Два раза никого просить не пришлось и, вгрызаясь в бутерброд, Генри подумал, что это лучший ужин в его жизни.

– А у вас оружия, случайно, нет? – спросил он, когда все наелись и сидели вокруг костра, сжимая щербатые кружки с чаем.

– Поищем. – Пал махнул нескольким скриплерам, они нырнули между корней и минут через пять вернулись, с грохотом свалив у костра свои находки. – Есть скалка, две лопаты, мешок перца, один нож хороший, другой тупой и палок сколько угодно.

– А перец-то зачем?

Мешок тут же схватила Агата, запустила в него руку и вдруг быстрым движением бросила щепотку перца Генри в глаза. Генри, конечно, успел увернуться, но Агата удовлетворенно кивнула, прижала к себе мешок и ткнула пальцем в сторону войск Освальда.

– Хочешь отбиваться от его воинов вот этим? – не поверил Генри. Она закивала с мрачной, удовлетворенной улыбкой и погладила мешок. – Ну, ладно. Сван, возьми тот нож, который получше. Если на тебя нападут – ударь в ответ, ты справишься. Ищи Хью, не думай больше ни о чем. Я уверен, он тебя послушает. Ты отлично ему все объяснишь.

– Думаешь?

– Ага. Можешь в стихах.

– Точно, Генри! Я придумаю песню, и, когда он ее услышит, сам меня найдет! – Сван вытащил гармошку и протянул ему. – Подыграй мне, а я буду придумывать. «Когда состаримся, мы вспомним этот день…» Нет, длинно. Так, нужна рифма. Рука-река, опять-вспять, звеня-меня… Хм. Надо подумать.

Генри, как мог, пытался дуть в ритм словам. Но скоро понял, что музыка Свану не нужна, он прислушивался только к строчкам у себя в голове, и Генри, бросив гармошку на землю, повернулся к остальным: Агата, Олдус и Пал в розовом венке сидели под деревом, разглядывая круглую металлическую коробку на цепочке.

– Это медальон-защитник, – пояснил Олдус, когда Генри сел рядом. – Превращает нашу любовь к семье в чары, которые ее защищают. Не хочу, чтобы он завтра остался где-то тут и Освальд его переплавил. – Он протянул его Палу. – Будьте добры, отнесите моей жене. И передайте моему сыну, что все сказки – правда. И что даже если у нас завтра ничего не получится и дара у него не будет, он не обязан становиться посланником. Может стать кем захочет.

Пал бережно взял медальон и исчез среди корней. Агата погладила Олдуса по плечу, и Генри внес это движение в список жестов, которые он пока не понимал, список, который уже никогда не понадобится.

– Знаете, Агата, ваш отец научил меня почти всему, что я знаю о старинных предметах, – бодро сказал Олдус. – Он бы вами гордился. А помните, как он однажды…

Скриплеры вытащили из-под корней два гребня и ворох цветов и начали причесывать Агату. Сван бормотал стихи и записывал на листе бумаги. Олдус рассказывал истории, Агата кивала и иногда ласково похлопывала скриплеров по коре.

Генри, растянувшись под деревом, с сонной улыбкой глядел на друзей. Листья сухо шуршали над головой, вдалеке горели огни в лагере Освальда, и Генри был уверен, что не сможет спать в такой вечер, но постепенно в голове будто распутались какие-то узлы, и все мысли залило ровной, уютной темнотой. Он почувствовал, что кто-то укрыл его одеялом, а потом соскользнул в глубокий, спокойный сон, как в воду.

Проснулся он от того, что кто-то тряс его за плечо.

Генри мгновенно распахнул глаза, перекатился и придавил к земле человека. Тот молчал, но Генри понял: это Джетт. Костер давно потух, остальные спали. Генри встал, нащупывая за поясом нож, и Джетт приподнял руки, улыбаясь неподвижной, будто прилипшей к лицу улыбкой.

– Спорим, ты себя спрашиваешь, как я прошел через Пропасти? Тайлис стражей. Показал его им, они пропустили.

Джетт ухмыльнулся шире, и Генри захотелось разбить ему лицо.

– Да, да, я вижу, что ты не слишком рад меня видеть, и знаешь, трудно тебя за это винить. Но смотри, что я принес. – Джетт разжал кулак: на ладони у него лежал серебристый ключ. Генри потянулся к нему, но Джетт проворно спрятал ключ за спину. – Я всю ночь ждал, пока Освальд заснет и можно будет стащить. Пришел предложить тебе одну сделку. Моя проблема в том, что на мне метка Освальда, и я уже чувствую – никуда меня этот весельчак не отпустит, найдет где угодно. А мне нужно сбежать от него и доставить кое-кому деньги. Ты ведь снял заклятие с посланника, а значит, и с меня можешь метку снять, так? Сними, и я отдам тебе ключ. – Джетт перевел дыхание и выжидательно поглядел на Генри.

Тот сцепил пальцы рук, заставляя себя дышать ровно. А ведь вечером ему казалось, что он обрел спокойствие невероятной глубины и уже ничто не может вывести его из равновесия.

Джетт пару секунд подождал ответа, потом мелко закивал сам себе и заговорил снова, сбиваясь, проглатывая слова:

– Я тебе все объясню, честно, только не смотри таким убийственным взглядом. Вечно я оказываюсь в ненужном месте в ненужное время. Если б я знал, чем это кончится, я бы к вам на север в жизни не сунулся. Помнишь, тебе на постоялом дворе казалось, что кто-то нас подслушивал? Ты еще подошел к двери с номером девять и стоял перед ней, а я тебя увел обратно в комнату братьев? Вот тогда все и началось. Я оставил тебя спать и ушел. Думал, больше не увидимся. А когда я проходил мимо той двери с девяткой, она распахнулась, и кто-то втащил меня внутрь. Обычный мужчина, средних лет, ничего особенного. Я сначала перепугался, но он велел не кричать, сказал, что хочет предложить мне одну работу, и, если я ее сделаю, он мне заплатит десять золотых, а мне… Мне очень нужны деньги. Я потому и в ту кражу ввязался, из-за которой в Цитадель попал. Не в смысле – о, неплохо бы подзаработать, а в смысле – это вопрос жизни и смерти. Деньги все уладят, и я смогу жить спокойно.

Он коротко, невесело рассмеялся, крепче сжимая пальцы на ключе и не отводя глаз от Генри, будто ждал какого-то ответа.

– Тот человек сказал: «Просто следуй за парнем, которого только что спрятал, куда бы он ни пошел. Если согласен, поставлю на тебе метку слежения и смогу на карте видеть, где ты», и я даже очнуться не успел – он схватил меня, как тушу, и прижал к коже какую-то штуку, больно было ужасно, но быстро прошло, и я подумал: «Ну и ладно, поставил и поставил». Думал только про деньги. Я пытался ее отодрать, но ничего не вышло.

Джетт наклонил голову вперед и набок: за ухом, почти под волосами, у него был маленький рисунок в виде кубка. Вокруг кожа была воспаленная и в порезах.

– Я хотел напроситься идти с тобой вместе, а тут ты взял и сам меня спас, когда бить начали. Никто так не делал. Всем было плевать на то, что меня колотили. А ты… Я думал, тот мужик просто из труппы конкурентов, хочет ваши секреты вызнать. До самой башни в этом был уверен, клянусь тебе. А когда понял, что нет никакой труппы, я подумал: «Во что ж я ввязался?» А потом была деревня, где мы Агату встретили. Я потерял вас всех из виду на площади, думал: ну все, таких слабаков, как я, первыми убивают. И тут кто-то хватает меня за плечо. Я обернулся – Освальд. Я уже с мамой мысленно попрощался, а он говорит: «Ты молодец, хорошо справляешься». Я от страха чуть не умер. Понял, что тот мужик, который мне на постоялом дворе работу пообещал, – это и был Освальд, только без доспехов. Он выглядит совершенно обычным, не скелет, не призрак, я даже голос его вообще не узнал – он в доспехах совсем по-другому звучит.

Джетт прижал к себе ключ и наконец, к счастью, перестал улыбаться.

– Ну, тут до меня и дошло, что я продал тебя Освальду. Он мне сказал: отступать поздно, если я хоть в чем-то ослушаюсь его приказов или расскажу тебе, он… А я не хотел умирать. Он велел показать ему, как выглядит подсказка, и сразу понял, что она ведет в дом скриплеров. Написал приглашение и сказал мне: «Сунь под дверь, когда будешь внутри». И дал доспехи, чтобы меня не поймали, – я бы до такого сам не додумался. Я уже понял, что делаю что-то ужасное, но поздно было. – Джетт со свистом втянул воздух. – После дома скриплеров я правда хотел с тобой пойти. Хотел, чтобы ты обо всем догадался и остановил меня. И ягоды поэтому бросал. До последнего думал, что ты все поймешь. Я ведь не знал тебя, когда соглашался на это. Думаешь, я не пожалел? У меня выбора не было, слушай, ты же лучше всех понимаешь, что это такое: когда не можешь от чего-то сбежать вообще никуда. Просто сними с меня эту дрянь, забери ключ, открой дверь и найди Сердце. Ты меня никогда больше не увидишь, обещаю, но помоги мне, я тебя прошу. – Он протянул Генри ключ, умоляюще глядя на него. – Генри, да скажи хоть что-нибудь. Хватит молчать.

И в этот момент Генри понял: он его не простит. Он не злился, больше не хотел его побить, он видел, что Джетт испуган, и почему-то не сомневался, что весь его рассказ – правда, но он не мог простить. И как только он это понял, внутри его будто что-то захлопнулось, и Генри заговорил так бесстрастно, что сам себе удивился:

– Если бы ты рассказал мне раньше, Освальд не догнал бы меня, дом скриплеров не сгорел бы и Тис бы не погиб. Отнеси ключ своему хозяину. Мне он не нужен.

Лицо у Джетта застыло, как маска.

– Конечно, он тебе нужен, – побелевшими губами пробормотал он.

Джетт был настолько уверен, что с помощью ключа купит себе свободу, что Генри почти стало жаль его.

– Обойдусь без него. И без твоей помощи. Знаешь, чего я хочу? – Генри прищурился, и под его взглядом Джетт шагнул назад. – Чтобы Освальд преследовал тебя до конца твоих дней. Чтобы ты знал, что куда бы ты ни пошел, он придет за тобой, если захочет. И да, ты прав, я знаю, каково это. – Генри ногой подпихнул к нему гармошку, которую бросил вчера неподалеку. – Забери это и проваливай. Еще раз покажешься мне на глаза – пожалеешь.

– Генри, если б ты знал, как мне… – Угол губ у Джетта дернулся в сторону, и в этом не было ничего от улыбки.

– Тебе не жаль, ты просто боишься. Уходи.

И Джетт развернулся и захромал через Пропасти. Ночной страж тут же бесшумно вырос перед ним, Джетт не глядя показал ему гармошку, и страж исчез. Какое-то время Генри в чуть побледневшей, предутренней темноте различал его неловкую фигуру и слышал шаги, но скоро все стихло. Генри хотел было лечь обратно – и замер.

На том месте, где Джетт стоял, прежде чем уйти, лежали тайлис и ключ.