Текст книги "Та ещё штучка (СИ)"
Автор книги: Екатерина Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
ГЛАВА 7
Утром на моём лице обнаружилась странная улыбка. Знаете, порой возникает такая от момента глупого, одуряющего счастья, что настигло тебя неожиданно. Вот и я чувствовала нечто подобное. Причём, даже не понимала, что улыбаюсь, пока не оказалась дома и не оказалась перед зеркалом в прихожей. Несколько секунд смотрела на себя, пытаясь понять, как исправить то, что вижу. От вчерашнего обстоятельного макияжа мало, что осталось, как и от прически, платье сидит идеально, как и вчера, но утром смотрится на мне нелепо. А ещё, ещё я целых тридцать пять минут простояла в подворотне, поджидая, когда бывший наконец выйдет из подъезда, сядет в машину и уедет на работу. Подозревала, что показываться ему на глаза после моего ночного отсутствия, не стоит. А ещё подозревала, что Люба, от своей любви к старшему брату и семейной солидарности, всё же могла ему проболтаться о моём свидании. И наша утренняя встреча с Серегой вовсе становилась вещью не нужной, необходимо было отложить её на самый дальний срок, что возможно. А получается, что до завтрашнего дня, потому что вечером я снова собиралась на ночную смену.
Не подумайте ничего дурного, а уж тем более глупого. Что я влюбилась настолько, что побегу к Ивану Олеговичу в надежде на очередную бурную ночь. Ничуть не бывало. Я собиралась на работу, и вести себя там буду ответственно и порядочно. Обещаю. Я ведь всё прекрасно понимаю. Понимаю, что наши с Филатовым отношения абсолютно бесперспективны, совсем скоро он уедет, и, скорее всего, обо мне не вспомнит. То есть, в первое время, возможно, и будет вспоминать, даже позвонит, а то и пригласит к себе в гости на денек-другой, пока чувства не остыли, но совсем скоро его закрутят дела, обычная жизнь, а мне в ней места нет. И расстраиваться по этому поводу я не собираюсь, потому что глупо. Потому что изначально всё знала и понимала, и нечего впадать в печаль. Нет никакой печали. Он уедет, и мне станет легче. Я остановлюсь, оглянусь по сторонам, постараюсь понять, что происходит вокруг и с моей жизнью в частности, и смогу, наконец, всерьез задуматься о том, что делать. Как-то мне не верилось, что меня надолго оставят в покое, позволят жить дальше, как я и жила несколько лет в этом городе, и ни о чём меня не спросят. И ничего не потребуют. Ещё как потребуют. И, думаю, что совсем скоро.
Утром, проснувшись, я не удержалась и спросила у Филатова:
– Когда ты уезжаешь?
Он весело хмыкнул вместо ответа.
– Ты уже хочешь, чтобы я поскорее уехал?
– Нет, конечно. Спрашиваю… чтобы знать.
– Ещё на пару дней у меня здесь есть дела.
– Хорошо, – негромко отозвалась я. Сидела в глубоком кресле, закутавшись в белый махровый халат, что выдавался каждому постояльцу в номерах люкс. Раньше я эти халаты лишь видела, а вот сегодня смогла оценить, они были по-настоящему мягкими, теплыми и невероятно приятными, будто ласкали кожу.
Иван завтракал, точнее, пил кофе, устроившись за небольшим круглым столом, что стоял рядом с открытой балконной дверью. С улицы в номер долетали разные звуки просыпающегося города, запах зелени из сквера неподалеку и выпечки из популярной пекарни в соседнем доме. Кстати, булочки и круассаны для завтрака гостей мы именно там и заказывали. И парочка румяных круассанов сейчас лежала на тарелочке перед Филатовым. А он пил кофе и просматривал новости в своём ноутбуке. Или не новости, не знаю, но что-то внимательно читал. И мне почему-то его поведение, его поза, спокойный тон, казались такими правильными, было в его манере держаться что-то умиротворяющее. Рядом с ним мне хотелось сидеть, наблюдать за ним и наслаждаться жизнью. Причем, именно его жизнью, размеренной и идеальной. В которой нет никаких побегов, лжи, чужих денег и афер. Я вспоминала его вчерашний рассказ о его детстве, молодости, о его воспитании, то, как он рассказывал про бабушку и дедушку, и верила каждому его слову. Потому что именно его, Ивана, могла легко представить в обстановке и атмосфере профессорской квартиры. Могла представить их семейные обеды, спокойные беседы на темы, о которых я понятия не имела. Ивана Олеговича вряд ли когда-то ставило в тупик наличие лишних столовых приборов рядом с его тарелкой.
«Поэтому ты и не имеешь права вмешивать его в свои неприятности», говорил мне возмущённый внутренний голос. «Пусть он уедет, и больше не возвращается».
– А что делают твои помощники? – спросила я неожиданно для себя.
Иван голову поднял, взглянул на меня в легком недоумении. Переспросил:
– Помощники?
– Ты сказал, что у тебя два помощника и секретарша. Следователь, охрана… Чем они все занимаются?
Он пожал плечами.
– Обычным делом. Собирают информацию, подготавливают документы. При необходимости сопровождают клиентов до места встречи или в зал суда.
– У них есть оружие?
Мне показалось, что Ваня удивлённо вытаращил на меня глаза. А потом рассмеялся.
– У кого?
– Ну… у следователя и охранников.
Филатов хмыкнул, почесал за ухом.
– У охраны, наверное, есть. Я не лезу в такие детали, Сима. Я плачу деньги за то, чтобы каждый занимался своим делом. К чему мне лишние познания и головная боль? – Я покивала, а Ваня задал аккуратный вопрос: – А у тебя какие-то неприятности? Почему тебя интересует оружие?
Мы смотрели друг другу в глаза не меньше трех секунд, и у меня в голове даже успела сформироваться глупая мысль, взять и рассказать ему всё, но я категорично её в себе подавила. А Филатову в ответ рукой махнула.
– Не у меня.
– А у кого? – тут же переспросил он.
– Да так… Бывшей золовке помогло влюбиться в альфонса. В профессионального, представляешь?
– Расскажи, – попросил он. И я, чтобы снять с себя всяческие подозрения, пересказала Ивану Олеговичу Любину неприятную ситуацию.
– Занятно, – проговорил он, когда я закончила. – В полицию заявление написали?
– Написали, – кивнула я. – Но что-то сомневаюсь, что будет большой толк.
– В ближайшей перспективе – вряд ли, – согласился он, явно призадумавшись. – Но, когда он попадётся, а он всё равно попадётся, когда расслабится, тогда можно будет присоединиться к обвинению, подать групповой иск на возмещение ущерба.
Я вздохнула.
– И что? Думаешь, у Дениса на всякий случай припасено материальных благ на всех его жертв? Очень сильно сомневаюсь. Сядет в тюрьму, и будет выплачивать по всем искам копейки. А Любе миллионы выплатить придётся. Да ещё и без квартиры осталась. Совсем обидно.
Филатов лишь пожал плечами, опровергнуть мои слова ему было нечем, он даже изобразил виноватую улыбку, а я с кресла поднялась. Прошла через комнату, к нему, наклонилась, чтобы обнять. Хотелось прикоснуться к той уверенности и благонадежности, что он излучал. Ощутить теплоту. Я обняла его за шею и поцеловала в ставшую колючей, щеку. Сообщила:
– Мне нужно домой. Выйду через заднюю дверь, пока народа в гостинице не так много.
Иван откинулся на спинку стула, позволяя себя обнимать, заглянул мне в глаза.
– А когда мы увидимся?
– Вечером. – Я ему ободряюще улыбнулась. – Я работаю в ночную смену.
Филатов усмехнулся.
– Звучит совсем неплохо.
Вот только, как я ни старалась остаться утром незамеченной, мне этого сделать не удалось. Вечером, придя на работу, первым делом я встретила многозначительный Галин взгляд. И улыбку, ту самую, обличающую и хитрую. Я уже поняла, что где-то оконфузилась, но на всякий случай нахмурилась. Переспросила:
– Что?
Подружка тут же помотала головой, вот только засмеялась в сторону.
– Ничего.
– Галь, говори.
Она повернулась ко мне.
– От кого утром бегом бежала? Между прочим, через заднюю дверь. Я видела!
– Что ты видела?
– Тебя, конечно. В платье и растрёпанную. Всё-таки решила последовать моему совету и расслабиться? – Галя мечтательно вздохнула. – Порой так хочется почудить! Так что, я за тебя рада, кто бы он ни был. – Правда, она тут же предостерегающе ткнула в меня пальцем. – Только с Коленькой не связывайся. Себе дороже, у него жена психованная.
– Могла бы и не предупреждать. А то я не знаю.
Галя подошла ко мне, можно сказать, что попыталась припереть меня к стене пышной грудью.
– Так кто он?
– Какая разница?
– Постоялец?
– Нет, – фыркнула я возмущённо. – Я в комнату охраны в вечернем платье ночами бегаю.
– Тот самый? Из Москвы?
Я упрямо молчала, а Галя заулыбалась и отступила.
– Ладно. Не хочешь говорить, не надо. Но я рада, что ты наконец вспомнила о том, что неплохо бы в этой жизни и развлекаться. А не только разводиться и хандрить.
– Я не хандрю, – возразила я.
– Ну да, ну да. – Галя уже успела переодеться, готовилась покинуть гостиницу, чтобы отправиться домой. Или не домой, судя по её довольным глазам. Но решила всё-таки спустить меня с небес на землю, прежде чем уйти. – Помни, что он гость. Ты в курсе, что это значит?
– В курсе, – вздохнула я. – Он уедет.
– Вот именно. Так что, не вздумай влюбиться.
– Не буду, – пообещала я, но голос мой звучал мрачно. Зато решительно. Но прежде чем Галю отпустить, я удержала её за руку и спросила: – А кто-нибудь ещё меня видел?
– Сомневаюсь, – успокоила она меня. – Я пряталась за углом с сигаретой, а ты мимо бежала. Вот я тебя и засекла. Рядом никого не было.
Я довольно кивнула.
Было в моей работе ещё одно удобное обстоятельство. Из гостиницы я могла свободно звонить Тае и Грише. Обычно, перед началом смены, я выбирала незаселённый номер, брала ключи от него, и оттуда спокойно звонила своим. Ещё совсем недавно мне казалось, что меры предосторожности, которые я сама для себя установила, излишни. Сама себя называла маниакальной личностью, скрывать и сторониться всех вокруг стало для меня нормой, и я от этого порой здорово уставала. Старалась прислушиваться к Тае, ведь прошло много лет, и можно было бы расслабиться, убавить бдительность. Но всё это я говорила себе ещё совсем недавно, а вот в реалиях нынешнего дня могла только порадоваться своей фанатичности. Что не поддалась призрачным надеждам на спокойную, безопасную жизнь. И вот я снова в пустом номере, сижу на идеально застеленной кровати, и разговариваю по гостиничному телефону, а не по своему мобильному.
– Как у вас дела? – спросила я у Таи. И, если честно, затаила дыхание и ожидании плохих новостей. Но голос Таи звучал, как обычно.
– Всё хорошо, – сказала она. – Только скучаем по тебе. Гриша постоянно спрашивает, когда ты приедешь.
Я глаза закрыла. Хотелось выругаться, хотелось заплакать, но раскисать было нельзя, ни в коем случае.
– Надо потерпеть, – проговорила я. – Придумай что-нибудь. Скажи, что я уехала в командировку. Или учусь.
Тая расстроено вздохнула в трубку.
– Ты что же, долго не приедешь? Чего ты боишься, Сима?
– Ничего, – соврала я. – Просто перестраховываюсь. Иногда полезно.
– Значит, ты мне врёшь, – убеждённо заявила Тая. – Просто не хочешь говорить!..
– Соболевский освободился, – сказала я ей.
В трубке ненадолго повисла тишина. Тая помолчала, затем осторожно поинтересовалась:
– Думаешь, он тебя ищет?
– Не знаю. Но очень хочу узнать. Вот только никак не могу придумать, как сделать это, не привлекая к себе внимания.
– Господи, – расстроилась она. – Да когда же они от нас отстанут? Когда мы жить спокойно будем?
– Не знаю, – пробормотала я, расстроившись ещё и от её беспокойства. Потом попросила: – Позови Гришу к телефону. А то мне через пять минут на смену заступать надо. Кстати, вам что-нибудь нужно? Продукты, деньги?..
Разговор с сыном, пусть и короткий, придал мне душевных сил. А ещё желания бороться, воевать с тем, с кем понадобится. Только ради того, чтобы хотя бы у Гриши была нормальная жизнь, без пряток и побегов. А ещё я подумала о том, что, наверное, никакое моё личное счастье не стоит счастливой, а, главное, безопасной жизни моего ребёнка. Только после этого моя душа успокоится. Я надеюсь.
– Привет.
Филатов подошёл к стойке ресепшена, перегнулся через неё, чтобы никто кроме меня не мог видеть, как он улыбается, и не услышал бы, что он мне говорит. А тем более, каким тоном.
– Привет, – сказала я ему в ответ. Тоже улыбнулась. Дурное сердце сладко замерло при виде него. А Иван Олегович сегодня выглядел адвокатом с обложки журнала, не меньше. Строгий темно-синий костюм, шёлковый галстук, белоснежная рубашка и начищенные до блеска ботинки. Об их стоимости я, если честно, боялась даже подумать. Очки, другие, в тонкой, строгой оправе. И кожаный портфель для документов, который он положил рядом с собой на стойку.
– Ты кого-то соблазнял сегодня? – спросила я у него в шутку.
Он рассмеялся.
– А что, похоже?
– Похоже, – сказала я. Разглядывала его, но урывками, не позволяя себе задерживать на нём взгляд дольше, чем того требовали приличия. И мне совершенно не нравилось то, что у меня творилось внутри в этот момент. После разговора с сыном, чувства и эмоции, что относились не к нему, не к Грише, казались мне лишними и предательскими. Но они были, пугали меня, злили, но в то же время казались немыслимо волнующими. В общем, в голове и в душе у меня царил полный кавардак. И всё это, по всей видимости, связано именно с человеком, что стоит сейчас напротив меня. Ему каким-то образом удалось разбередить во мне чувства, о которых я давным-давно позабыла, занятая совсем другим, особыми обстоятельствами, что крепко-накрепко внедрились в мою жизнь много лет назад.
– Когда ты освободишься? – спросил Иван.
Я уклончиво пожала плечами.
– Ближе к полуночи.
– Отлично. Тогда буду ждать тебя в номере. Тогда и поговорим.
– Поговорим? – удивлённо переспросила я. – О чём?
– Как о чём? О том, кого я сегодня соблазнял. Пока ты выпустила меня из зоны своего внимания.
– Ах, об этом, – пробормотала я. Раздвинула губы в улыбке. – Хорошо, договорились.
«Он уедет через день или два», напомнила я себе. Могу позволить себе ещё несколько мгновений слабости… и капельку радости и удовольствия.
– Закажешь ужин в номер? И шампанское.
Я смотрела на Филатова, слышала его слова, видела, как шевелятся его губы, но была настолько поглощена собственными чувствами, что смысл его слов до меня не доходил. А Ваня смотрел на меня в ожидании. Пришлось переспросить:
– Что?
Он чуть нахмурился, вроде как обеспокоенно.
– Сима, что с тобой?
Я качнула головой.
– Ничего.
– Ты какая-то рассеянная. Что-то случилось?
– Да нет. – Заставила себя улыбнуться. – Наверное, я не выспалась этой ночью. И я тебя прекрасно слышу. Заказать тебе ужин. Конечно, я закажу.
– И шампанское, – напомнил он.
Я кивнула.
– Хорошо. А теперь иди, мне надо работать. У нас заезд туристической группы.
Филатов смешно выпятил нижнюю губу и сверкнул на меня глазами. Наверное, он во многом представляет собой мечту многих женщин об идеальном мужчине. Интеллигентный, воспитанный, образованный, обеспеченный. Достаточно хорош собой. А ещё умеет улыбаться, развлекаться, и чувство юмора его не подводит. И бонусом к этому – классный любовник. Кто бы ни влюбился?
– Он уедет совсем скоро, – словно мантру пробормотала я себе под нос. Решительно открыла журнал регистрации, и уставилась на исписанную мелким почерком страницу. Затем вспомнила про ужин, позвонила на кухню, заказала по меню, что знала практически наизусть. Попросила отнести в номер бутылку шампанского.
Когда я появилась в номере Ивана, часы показывали почти полночь. Но он терпеливо ждал моего появления, даже заказал ещё фрукты и закуски к шампанскому. Правда, бдительно поинтересовался:
– Ты ела?
– Ела, – успокоила я его. – Нас кормят за счёт гостиницы, всех сотрудников.
– Наверное, это хорошо, – проговорил он, а я по его тону поняла, что он не знает, как на это реагировать. В его жизни бесплатной кормёжки на работе за счёт работодателя никогда не было, если только в ресторанах. И этот немного неловкий момент, в который раз показал мне, какая между нами с ним пропасть. Но заострять на этом внимание я не стала. Не хотела. Уселась на диване, поджав под себя ноги, поставила перед собой тарелку с ранней клубникой, что принес официант, приняла у Филатова бокал с шампанским. Пообещала себе, что выпью только бокал. Во-первых, я на работе, а, во-вторых, сегодня у меня такое настроение, что после двух бокалов, мне станет себя жалко, а после третьего я могу начать шмыгать носом, расстраиваясь из-за несправедливости этого мира. Такого финала, возможно, последнего нашего совместно проведенного вечера, точно не хотелось.
– Сима, а почему ты с мужем развелась? – спросил Иван вдруг.
Я его вопросу не то чтобы удивилась, но не обрадовалась. Пожала плечами.
– Всё пришло к логическому завершению, – ответила я, если честно, совершенно не собираясь вдаваться в подробности. – Мы были недовольны друг другом.
Филатов хмыкнул.
– Странно.
– Что странно? – не поняла я.
– Вы были недовольны друг другом настолько, что развелись, но продолжаете жить вместе.
– Это другое. Сейчас у нас нет никаких прав друг на друга, то есть, претензий мы предъявлять права не имеем. И всё сразу стало проще.
– Это ты с ним развелась, да?
Я удивлённо моргнула.
– Почему ты так решил?
– Это моя работа. Оценивать возможности человека, что перед собой вижу. Вот у тебя характер железный, наверняка, как ты решила, так он и поступил. Решила с ним развестись, и развелась.
Я откусила от крупной клубники, а сама плечом дернула.
– Сейчас это уже не так важно. Ему будет проще без меня. Не будет повода без конца чувствовать себя обиженным и обделённым.
Иван сел в кресло напротив меня, вытянул ноги, а на меня посмотрел с усмешкой.
– А, знаешь, почему ты так поступила?
– Почему?
– Потому что ты его не любила.
Можно было бы, конечно, поиграть в эту игру с ним, жеманно притвориться, что это не правда, и замуж я выходила по любви, вообще, я всегда и всё в жизни делаю по любви, ведь именно так правильно, так поступают настоящие женщины. Вот, например, моя золовка. Она даже глупости, самые большие, совершает по огромной любви, вот только почему-то ей от этого совсем не легче. Мало того, что расхлёбывать приходится неприятности, так ещё и с разочарованием справляться.
– А ты когда-нибудь любил по-настоящему? – спросила я его, вернув обратно его любопытство к моей личной жизни.
– По-настоящему? – переспросил Иван. Хмыкнул. – Да черт его знает. Когда влюблялся, казалось, что это именно по-настоящему, и уж точно навсегда. А потом как-то всё само собой проходило.
– И ты ни разу не дошёл ни с кем до загса? – удивилась я.
– Это странно?
– Да, – решительно кивнула я. А Иван решил тоже удивиться.
– Почему?
– Потому что, либо ты бежал от всех женщин сломя голову, прятался и скрывался, либо с тобой что-то не так, что-то ты скрываешь, раз они все по доброй воле от тебя отказывались.
Филатов взял и захохотал.
– Такого мне точно ещё никто не говорил, – сказал он мне, отсмеявшись. А на меня смотрел горящими глазами. – С чего ты, вообще, взяла, что их было много? И кто это, вообще, «они»?
– Женщины, желающие тебя на себе женить, – спокойно ответила я. – Это закон жизни, Вань. Женщины с определённого возраста начинают хотеть замуж, а мужчины примерно с того же возраста этому начинают сопротивляться. И начинаются обиды.
– Ну, тогда, возможно, ты права, и я быстро бегаю.
Я смотрела на него с подозрительным прищуром. Многозначительно проговорила:
– Ну-ну.
– Что «ну-ну»? – удивился он. – Что опять не так? – Филатов даже руками развёл. – Ты уже всё обо мне знаешь. У меня нормальные потребности, вполне среднестатистические сексуальные наклонности, кажется, я не псих…
Я махнула на него рукой.
– Пока это всё слова. Жизнь покажет.
– Ах, жизнь, – разулыбался он, а мне вдруг стало неловко, потому что я вдруг поняла, что мои слова прозвучали, как намек. На нечто большее, что мне ещё и не думали предлагать. – Клубника вкусная?
Я кивнула.
– Вкусная.
– Хорошо. А шампанское?
Я кинула на Ивана настороженный взгляд. Поинтересовалась:
– Что ты хочешь?
Он снова рассмеялся. Потом с кресла своего поднялся и присел передо мной на корточки. Обхватил ладонями мои ноги, погладил.
– Ничего. Просто ты такая красивая. А ещё удивительная.
– Чем?
– Своим скептическим отношением к жизни. Как уникальная бабочка в банке с крышкой.
Почему-то именно эти слова засели в моей голове. Я вдруг поняла, что именно так свою жизнь и проживаю. Словно чужую. Я ведь должна была жить не здесь, не так, я всегда была уверена, что стану счастливой. А в итоге превратилась в бабочку в стеклянной банке.
– Поцелуй меня, – попросила я его. Отставила бокал с недопитым шампанским на журнальный столик, и Ивана обняла, сама потянулась к его губам. Дважды его просить не пришлось, и после первых легких прикосновений губ к губам, поцелуй стал глубже и жарче, а Филатов оказался на диване рядом со мной. Можно сказать, что на мне.
Я в какой-то момент, продолжая обнимать его за широкую спину, рассмеялась.
– Ты помнешь мне форменный костюм. Я буду, как растрепа на работе.
Он голову поднял, посмотрел на меня. Согласно кивнул.
– Точно. Поэтому предлагаю его немедленно снять.
Костюм он с меня снял, я удобно устроилась на мягких диванных подушках, протянула к Ивану руки, когда он поднялся, чтобы самому раздеться. При этом смотрел на меня и улыбался. И наблюдая эту его улыбку, именно в эту секунду, я готова была усомниться в его аккуратной истории жизни. В то, что всё чинно и благородно. Не знаю, почему это подозрение в очередной раз посетило меня. Что-то меня настораживало.
На журнальном столике завибрировал его телефон. Экран вспыхнул, но звук был отключен, и аппарат лишь елозил по полированной поверхности, привлекая к себе внимание, но не напрягая заезженной мелодией. И внимание Филатова он тоже привлёк, он замер, глядя на экран, я тоже посмотрела. Сначала на телефон, потом на Ивана, и позвала, снова протянув к нему руки.
– Иди ко мне.
По всей видимости, звонок был важным, потому что Филатов дал волю сомнениям, потратил на них несколько долгих секунд. Потом посмотрел на меня, шагнул к дивану. Он на меня осторожно опустился, я его обняла, закинула ноги на его спину, поцеловала, а сама всё наблюдала за телефоном. Тот замер, экран потух, но через несколько секунд всё повторилось. Кто-то старательно до Ивана Олеговича дозванивался.
Женщина? Вполне возможно. Что я, по сути, знаю о нём? Только то, что он сам рассказал. Только то, что захотел рассказать. Подозреваю, что крайне мало. Я целовала его, перебирала пальцами его густые волосы, цеплялась за него, и даже дала себе волю, позволила себе впиться ногтями в его спину, укусить за плечо. Понимала, для чего это делаю, стараюсь оставить на нём свои следы, пометить, как нечто принадлежащее мне. Мне было интересно, как он отреагирует. Женатый или несвободный мужчина испугается подобных проявлений эмоций, но Филатов не возражал. Кажется, даже доволен был тем, что я не сдерживаюсь в проявлении эмоций. Я ещё прошлой ночью поняла, что любовью мы с ним оба занимаемся с упоением. Узнаём друг друга, привыкаем, но как-то легко, интуитивно. Наверное, ещё от понимания того, что никакого будущего у меня с этим мужчиной нет и быть не может, я отдавалась ему легко, без остатка, пытаясь впитать в себя каждое мгновение, каждое ощущение и отдельную эмоцию. Много лет рядом со мной не было мужчины, который, на самом деле, доставлял бы мне удовольствие. Даже не в физическом или сексуальном смысле, а просто своим присутствием рядом. Для меня духовная связь с человеком всегда начиналась с того, что мне было приятно на него просто смотреть, интересно его слушать и волнительно ощущать его интерес к себе. Всё это в знакомстве с Иваном Олеговичем совпало. И осознавая чувства, которые он во мне вызывал, я старательно их в себе подавляла, настойчиво повторяя себе одно и то же: он скоро уедет, он чужой.
Но как можно убедить себя в том, что мужчина, в объятиях которого ты таешь и стонешь от удовольствия, тебе чужой? Практически никак. По крайней мере, я к таким женщинам, что легко абстрагируются от близости, не отношусь. Выясняла это не раз.
С дивана мы перебрались на широкую кровать. Но уже не для того, чтобы продолжить заниматься любовью. Филатов, довольный и умиротворённый, засыпал, а я позволила себе немного полежать рядом с ним. Одеться он мне не дал, я так и лежала обнажённая, прижимаясь к нему, слушала его дыхание, чувствовала, как он слегка трется подбородком о мои волосы, и лежала тихо-тихо, боясь его потревожить. Но мне нужно было возвращаться на рабочее место, и я аккуратно выбралась из-под его руки. Иван всё-таки проснулся. Пошевелился, приоткрыл глаза, на меня посмотрел:
– Ты куда?
– На работу, – почему-то шёпотом проговорила я. Улыбнулась ему.
– А-а, – протянул он сонно. Вздохнул. – А остаться нельзя?
Я с сожалением качнула головой, а ему сказала:
– Спи. Увидимся утром.
Он кивнул, повернулся на бок, и, кажется, почти тут же уснул. А я не спеша одевалась, а сама всё посматривала на него. Затем подошла ближе к кровати, пристальнее вглядываясь в то, что смогла рассмотреть при тусклом свете ночника. Иван повернулся на бок, и я смогла увидеть довольно некрасивый шрам на его боку, на уровне ребер. Вот что хотите мне говорите, а шрам был похож на ножевое ранение. Длинный, неровный, явно кровавый.
– Сима, ты чего? – вдруг спросил Филатов, а я даже вздрогнула от неожиданности. Была уверена, что он спит, настолько спокойно он дышал ещё секунду назад. Но, оказывается, понял, что я его рассматриваю.
– Ничего, – поспешила успокоить я его легким тоном. Полезла коленями на постель, наклонилась к нему. – Хотела с тобой попрощаться. – Поцеловала в щеку. – До утра. Спи спокойно.
– Ага, – пробормотал он в ответ, а я поспешила уйти из номера. Шла по коридору и нервно поправляла пиджак костюма, застёгивала пуговицы.
– Сима, ты где была? – спросил меня, попавшийся мне встреч охранник.
– Проверяла, заперли ли мы освободившийся люкс на четвертом этаже, – соврала я. – А что, меня искали?
– Да нет. Просто заметил, что тебя на месте нет…
– Я на месте. Не переживай. Иди спокойно работать.
Я села за свой стол, выдохнула, когда, наконец, осталась одна. Потом нервным движением потерла шею. Интуиция не переставала бунтовать, как и все последние недели. Я словно кружилась, кружилась в той самой закрытой наглухо банке, наблюдала за происходящим из-за стекла, понимая, что воздуха и времени в запасе у меня остается всё меньше и меньше.
Утром к Филатову пожаловали гости. Я уже успела передать смену другому работнику, переодеться, и явно тянула время, дожидаясь, что Ваня вот-вот проснется, позвонит, в желании меня увидеть. Сама себе говорила, что веду себя глупо, но продолжала медлить, и из гостиницы не уходила. Болтала с девчонками, придумывая предлоги на очередные пять-десять минут, чтобы задержаться. Потом вспомнила о том, что этим утром желательно ещё не встречаться с Серегой дома, поэтому лучше немного задержаться, чтобы он успел покинуть наше с ним жилище. Вот и стояла по-прежнему у стойки, выслушивая новости и сплетни о жизни людей, которых знала отдалённо и, в принципе, их жизнью никак не интересовалась. А потом к стойке регистрации подошёл мужчина. Мрачный, хмурый, с таким кислым выражением на лице, что тоже захотелось скривиться. Мужчина был брит почти налысо, подозрительно посматривал на всех из-под густых бровей, и, вообще, вид имел опасный, не вызывающий никакого желания сводить с ним даже короткое знакомство.
– Филатов Иван Олегович в каком номере проживает? – без всяких обиняков поинтересовался он. – Он меня ждет.
Я на мужчину невольно вытаращилась. Про то, что Ваня кого-то с утра ждёт, я была не в курсе. Видимо, не моё это было дело.
Сотрудница ресепшена хмурому мужику привычно улыбнулась.
– Сейчас я ему позвоню, подождите минуту.
Она набрала номер, и, судя по всему, Филатов тут же ответил. Значит, не спит. Это отчего-то меня кольнуло обидой, причем, в самое сердце. Не спит, а мне не позвонил, не спустился, не попросил завтрак…
Я снова окинула гостя изучающим взглядом, его уже пригласили подняться в номер, а я заставила себя сделать вдох, проталкивая непонятную обиду, что встала в горле комом, поглубже.
– Всё, девочки, пока, – сообщила я коллегам, – я на выходные.
Помахала всем рукой и направилась через просторный холл к главному выходу. Не всегда же мне через заднюю дверь с работы выходить, правильно? Сегодня я была за рулем, дошла до стоянки, вся переполненная возмущёнными мыслями и разбитыми мечтами, даже дверью машины хлопнула сильнее, чем нужно, за что себя же поругала. Но моё разгоряченное состояние не помешало мне заметить, что следом за мной, со стоянки выехала машина. Тёмный «bmw» выехал следом, успел проскочить за мной на светофоре и пристроился чуть поодаль, но явно держался того же пути, что и я, весьма настойчиво. Я принялась то и дело поглядывать в зеркало заднего вида, на эту машину, чертыхаясь уже не про себя, а в голос. Интуиция меня никогда не подводила, ничего заканчиваться и не собиралось. Жить спокойно мне никто не позволит.
Я доехала до дома, оставила машину на привычном месте. Не скрывая своего внимания и интереса, оглянулась на «bmw», что въехало следом за мной во двор, припарковалась машина чуть поодаль. Но, надо сказать, ребята тоже не особо прятались. Я, хоть и с приличного расстояния, но смогла рассмотреть на передних сидениях двух мужчин. Мы нахально потаращились друг на друга, они на меня из-за лобового стекла, я с подъездной дорожки, затем плюнула с досады, и направилась к подъезду. Наверняка, это снова посыльные Лысого Роберта. Что ж, мне их сегодня больше порадовать нечем, никуда выходить из дома я сегодня не собираюсь. Пусть сидят у меня под окнами, раз так нравится.
Ваня позвонил мне вскоре после того, как я оказалась дома. Только успела принять ванну, выйти на кухню для того, чтобы сварить себе кофе, в этот момент меня и застал его звонок. Причем первый же вопрос и деловитый тон меня несколько удивили:
– А ты где?
– Где? – растерялась я. Растерялась, а еще, если честно, немного возмутилась. Значит, утром я ему не нужна была, он встречался со страшным бритым мужиком, а сейчас вдруг озадачился моим местом нахождения. – Дома, конечно.
– А, ты дома. Что ж, хорошо. Сиди дома.
– В каком смысле? – озадачилась я.
– В прямом. Я сегодня буду занят первую половину дня, а позже встретимся. Договорились?
Его голос звучал настойчиво и твердо. Я не удержалась и переспросила:
– Ваня, а что происходит?
– Ничего. Прошу тебя отдохнуть, как следует. Этой же ночью ты не работаешь, я надеюсь? – рассмеялся он.
– Не работаю, – подтвердила я, правда, без особого энтузиазма.
– Вот и замечательно. Программа у нас сегодня насыщенная. Всё, пока. Сиди дома.
– Пока, – негромко отозвалась я, а в трубке уже тишина. Я посмотрела на замолчавший телефон, зачем-то продолжая держать его в руке, затем подошла к кухонному окну и выглянула во двор. «BMW» стояла на прежнем месте. Никуда ребята исчезать не собирались. Я со злостью задернула занавеску.
