Текст книги "Та ещё штучка (СИ)"

Автор книги: Екатерина Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Я очень рад, что ты согласилась со мной поужинать, – сказал он.

А я решила поинтересоваться.

– Почему?

Он запросто ответил:

– Потому что ты мне понравилась. Ты замечательная.

– Это чем же?

Иван Олегович рассмеялся.

– Вот хотя бы этими вопросами. Ты честная, без прикрас. О чём угодно в лоб поинтересуешься. Я прав?

Я нервно дёрнула плечом.

– Есть за мной такой грешок.

– Почему ты не захотела, чтобы я за тобой заехал? Обычно так принято.

Я смотрела на его лицо, встретила его внимательный взгляд из-за стекол очков. Очки ему безумно шли, с ними он выглядел истинным интеллигентом. Не придраться. Чёткие, правильные, пусть чуть тяжеловатые черты лица. Нос с классической горбинкой, выразительные брови и высокий лоб. Я чувствовала себя на свидании с королевской особой. Каждую минуту вспоминала этикет, как следует сидеть за столом, старательно держала спину ровно, пересчитывала вилки рядом со своей тарелкой. Отвыкла, отвыкла…

Я в который раз пересчитала столовые приборы, вспоминая какая вилка для чего, а в ответ на вопрос Филатова, машинально проговорила:

– Муж увидел бы.

Прошла секунда, другая, я поняла, что Иван Олегович молчит, подняла на него глаза и увидела несколько растерянное выражение на его лице. Поспешила объясниться:

– Мы в разводе. Только с квартирой проблемы, ещё никак не разъедемся. Но объясняться с ним всё равно не хочу.

– А, в этом смысле. А то я несколько опешил.

– Я поняла.

Он хохотнул, но в этот раз как-то неуверенно.

– Сима, ты, на самом деле, удивительная девушка.

– Думаю, Иван Олегович, вы слишком привыкли к другим девушкам, у которых нет в запасе парочки странных родственников, или бывших мужей, или ночных рабочих смен. Поэтому я и кажусь вам удивительной.

– То есть, ты хочешь сказать, что я откровенно зажрался?

– Нет, наверное, вам попросту везло.

Он мне улыбнулся.

– Спорить я, конечно, не стану, может быть, ты и права.

Официант принес вино, разлил по бокалам, а спустя пару минут на столе появились закуски. Всё, как в кино. Приятная атмосфера, таинственный полумрак уютного ресторанного зала, тихая, ненавязчивая музыка, всё это создавало ощущение, что мы с Иваном Олеговичем находимся с глазу на глаз, в интимной обстановке. Я понимала, что в нескольких метрах от нас располагались ещё столики, также сидели, разговаривали, ужинали люди, но я ни на кого не обращала внимания. Смотрела только на своего кавалера. Или кто он мне этим вечером? Официально Филатов нашу встречу свиданием не называл, мне показалось, что принципиально, но уж слишком долгими были наши с ним пересекающиеся взгляды. Мы улыбались друг другу, и явно друг другу нравились. По крайней мере, на данный момент. Себя я знала хорошо, знала, что в любой момент могу сказать что-то такое, что Ивана Олеговича весьма удивит. Как совсем недавно. И на этом наше свидание может закончиться. А мне почему-то заканчивать его не хотелось. Наверное, потому, что мне уже очень давно не было так спокойно, хорошо и приятно. За мной давным-давно никто не ухаживал. Мой бывший муж даже в начале наших с ним зарождающихся отношений, особой романтичности не проявлял, в принципе не умел быть романтичным, хотя, парнем был хорошим и вполне надёжным, а я, так как у меня на Серегу были свои, определённые планы, на этом и не настаивала. Даже все наши с ним совместные походы в рестораны, некие подобия свиданий, обычно проходили в заведениях рангом куда ниже, где обстановка и кухня были попроще. Всяческие церемонии Серега не любил. Накрахмаленные салфетки, многочисленные столовые приборы рядом с фарфоровыми тарелками и до зубовного скрежета выдержанные и вежливые официанты, наводили на него панику и тоску. А уж тем более платить за это баснословные деньги он бы в жизни не стал. Не скажу, что я из-за отсутствия светской жизни сильно страдала, меня занимало множество других, более важных проблем, но, как выясняется, соскучилась. Был в моей жизни временный интервал, пусть и не слишком долгий, в течение которого посещение подобных заведений, да и более шикарных и именитых, было для меня нормой. Первый муж любил шиковать и меня баловать, а я, по молодости, воспринимала его поведение, как само собой разумеющееся. Лешка, помню, без конца повторял, что я достойна самого лучшего, и я, влюблённая в него девчонка, верила.

– Иван Олегович, расскажите мне о себе, – попросила я после того, как попробовала вино.

Филатов, кажется, немного удивился моей прыти. Он, приверженец всяческих правил, как я понимаю, наверняка считал, что это его прерогатива – первым задавать женщине вопросы. А тут я его опередила. Но мне, на самом деле, было любопытно. В конце концов, должна же я понимать, с кем сижу за одним столом.

– Ты меня опасаешься?

– Проявляю понятное любопытство из предосторожности.

– Что ж, это обосновано.

Его адвокатские привычки, манера выражаться, меня от чего-то умиляли. Не понимаю, что именно меня в этом так сильно привлекало, но каждый раз мне хотелось улыбнуться.

– Я живу в Москве, – начал Иван Олегович, – всю жизнь там живу. У меня адвокатская практика, уже три года собственная фирма.

– На чем именно вы специализируетесь?

Он разглядывал меня. Не смотрел с улыбкой умиления, не наблюдал за мной, а именно разглядывал. А я делала вид, что этого не замечаю, не понимаю… Промелькнул какой-то неловкий момент между нами, когда мы словно скрывали друг от друга тайные помыслы.

– На щекотливых проблемах, – ответил он.

Я глянула удивлённо.

– Что это значит?

– Это значит, что, когда людям неловко общаться друг с другом, порой стыдно, порой некомфортно, а порой попросту опасно, они обращаются ко мне. А суть дела, как таковая, неважна.

– Очень интересно, – проговорила я, на самом деле удивлённая. – То есть, вы не адвокат… вы решаете чужие проблемы?

– Можно и так сказать.

– А здесь, в нашем провинциальном городке, что за проблему вы решаете?

– Сима, ты же понимаешь, что я тебе ничего не скажу. Это адвокатская тайна.

– Понимаю, конечно. Просто любопытно. Кто у нас такой проблемный и обеспеченный. Я ведь правильно понимаю, гонорары у вас ошеломляющие?

Иван Олегович легко, чуть саркастически улыбнулся.

– Я бы не стал выражаться столь пафосно. Вполне посильные некоторым гражданам гонорары. К тому же, я не редко работаю за процент от получаемой прибыли. Так сказать, в долг.

– Здорово, – искренне впечатлившись, проговорила я негромко, прикрывшись бокалом с вином. И поинтересовалась, как бы в шутку: – Секретарша вам не нужна?

Он широко мне улыбнулся.

– Секретарша у меня есть. Секретарша, и три помощника. Пара следователей, пара водителей и, временами, телохранитель.

– А домработница?

– Ты даже на это согласна?

Я пожала плечами.

– Если мне будет интересно, то да.

– Моя жизнь совсем не похожа на сериал, поверь. Зачастую работа довольно скучная. Бумаги, суды, подготовка свидетелей. Иногда забота о том, чтобы привести их в чувство перед заседанием. Случается разное. А ещё вот разъезды, гостиницы. Если честно, я терпеть не могу гостиницы и всё казённое.

– Почему? Какие-то нелицеприятные факты из вашей биографии?

Филатов громко рассмеялся.

– Солнышко, тебе бы следователем работать. Допрашивать ты не стесняешься.

– Мне говорили, – согласилась я. – Но мне лишь любопытно, вот и всё.

Кстати, слетевшее с его языка «солнышко», я мысленно для себя отметила.

– Ну, раз тебе любопытно, а мне отчего-то твоё любопытство крайне льстит, скажу, что я профессорский ребёнок. Точнее, внук. Выпестованный бабушкой, музыкальным искусствоведом. Теперь тебе стало страшно?

– А где были родители? – осторожно осведомилась я.

– Ничего ужасного и трагичного, – тут же заверил меня Филатов. – Отец дипломат, они с мамой практически двадцать лет провели в разъездах по разным странам. Начинал отец с Азии, не слишком комфортной для проживания и образования ребёнка, поэтому бабка с дедом меня родителям изначально и не отдали. С двух лет я остался с ними жить в Москве, а родители уехали. Появлялись пару раз в год, звонили. Вот и всё воспитание. Правда, к моим четырнадцати годам отца перевели в Европу, родители звали меня к себе, но я к тому времени уже был настолько набалован бабушкиным вниманием, заботой и пирожками, что отказался. А родители до сих пор живут в Лихтенштейне, обосновались там после отставки отца.

– И вы к ним не уехали? – Я была всерьёз удивлена. – Неужели не было интересно?

– Почему? Было. Я год прожил с ними, до восемнадцатилетия, путешествовал по Европе, всерьёз подумывал продолжить обучение там, но, в конце концов, вернулся в Москву, поступил в МГУ. Москва мне ближе, там я чувствую себя, как рыба в воде.

Слушать про чужую, счастливую, беспроблемную жизнь было удивительно.

– А ваши бабушка и дедушка?

– Их уже нет в живых, к сожалению. Мой дед был заметным специалистом в своей сфере. Занимался изучением древних языков. Смотрела фильмы про сокровища, пирамиды, потерянные города? Дед обожал подобные сказки, и, наверное, каждой пытался найти доказательство, расшифровывал древние манускрипты. Писал статьи и в наши, и в зарубежные журналы, ездил по многочисленным симпозиумам, без конца спорил со своими коллегами. Жизнь у него была интересная, но несколько отстранённая от реальности. И бабушка, по сути, заботилась о нас с ним одинаково, как о детях. Но они любили друг друга, прожили вместе пятьдесят семь лет. И умерли… не в один день, но в один год. Деда не стало, и бабушка за несколько месяцев тихо угасла, смысл из её жизни ушёл.

– А как же вы?

– Я? Меня она, конечно, сильно любила, я единственный внук, сын единственного её ребёнка, но мы лишь продолжение её любимого мужчины. А его больше не было рядом.

– Как всё это грустно, – проговорила я. – Красиво, безумно трогательно, но грустно.

Иван Олегович пожал плечами.

– Это жизнь, Сима. Со всеми её прелестями и препятствиями.

– А что же вы, не подарили им правнуков?

Филатов взглянул на меня в лёгком удивлении.

– Правнуков? – Криво усмехнулся. – Да как-то не задалось. Не о том я думал, видимо.

– Конечно, – поддакнула я. – Учеба, бизнес.

– У адвокатов, знаете ли, как и у врачей, эти грани весьма размыты. Учимся мы далеко не пять лет, если конечно, хотим стать хорошими специалистами, затем несколько лет оттачиваем своё мастерство, заслуживаем доверие, завоёвываем своё место под солнцем в определённой компании, а уже после, если, конечно, хватит смелости, открываем собственную фирму. И всё начинаем сначала. Женитьба и размножение в этот круговорот у меня как-то не вписались.

– Как вы круто это сказали – размножение, – не удержалась я.

– А что? Всё так и есть. Тут либо детей рожать, либо карьеру строить, зубы на оппонентов точить. – И тут он ловко перевёл тему разговора на меня: – А вы, Сима, что думаете по этому поводу?

– По какому именно? – осторожно осведомилась я.

– По поводу семьи, брака, рождения детей.

Я чуть нахмурилась.

– Кажется, мы слишком торопимся, на первой же встрече обсуждаем такие вопросы…

– Это не я начал.

Я мысленно вздохнула. Что ж, тут не поспоришь. Проявила любопытство, высказала своё мнение, вот и получай.

– Наверное, как вы уже поняли, я не столь благоразумна, как вы. Вышла замуж, развелась…

– А дети? Судя по вашим замечаниям, детей вы любите.

– Конечно, люблю. Но считаю, что рожать их надо от человека, в котором до конца уверен. На которого смотришь и понимаешь, что его продолжение хочешь видеть в своём ребёнке. У нас с бывшим мужем такого не случилось. Может быть, к сожалению, а, может быть, и к счастью. Исходя из того, что мы, в итоге, расстались.

– И давно вы так живёте… в разводе и под одной крышей?

Я вздохнула напоказ. Опустила глаза. Разглядывала поданый мне салат. Вот честно вам скажу, пока не знаю, какой он на вкус, но выглядел обычный салат с ростбифом, как настоящее произведение искусства. Каждый лист салата, каждая капля соуса, кажется, даже каждая кроха черного перца, на своём месте. Даже нарушать идеальный вид жалко. Я всё никак не осмеливалась тронуть салат вилкой. Иван Олегович вот ел, и ему на красоту, судя по всему, было наплевать.

– Полгода, – сказала я ему.

Он хмыкнул в задумчивости и удивлении.

– Довольно много. Уже можно было бы что-то решить. Если бы хотелось.

Я кинула на него многозначительный взгляд.

– Считаете, что я держу его при себе? Ничуть не бывало. У моего бывшего мужа вот даже девушка появилась. Как я слышала.

– Чудно, – усмехнулся Филатов, причём, совсем не на наши с Серегой чудесные отношения он намекал, поверьте.

– Не у всех денег достаточно для того, чтобы взять и сразу разъехаться. Сергей платит ипотеку, и съемную квартиру позволить себе не может, а я… А я живу в своей квартире, за которую ничего не должна, и не понимаю, почему должна уезжать и тратить на чужое жилье лишние деньги. Вот и вся странность нашей с ним ситуации.

– И долго это ещё будет продолжаться?

– Ну… – Я подняла глаза к потолку, делая вид, что не на шутку призадумалась, – если он как-то неожиданно не решит свои денежные затруднения, то ещё год и три месяца. Он выплатит ипотеку, мы продадим квартиру и разъедемся. Без лишних проблем с банком.

– Понятно. Невесело.

Я пожала плечами. Не знала, что на это ответить.

– А родители тебе помочь не могут? – заинтересовался Иван Олегович.

Я отпила из бокала с вином. Наконец, подняла глаза к его лицу, и мило, но чуть грустно улыбнулась.

– Я сирота.

– Извини, – тут же среагировал он. Я же великодушно повела рукой.

– Не нужно извиняться. Моих родителей давно нет в живых, поэтому это не больная тема для меня. Я давно привыкла.

– И в каком же возрасте ты осталась одна?

– Мама погибла, когда я была ещё совсем ребёнком, а отец… Мне исполнилось чуть больше двадцати к тому моменту.

– Ясно.

Я улыбнулась в сторону.

– Странный вечер.

– Почему?

– Я никогда не была ни с кем так откровенна при первой встрече. А с вами мы сидим и обсуждаем родственников, взгляды на жизнь, на семью…

– Ты права. И я надеюсь, что на фоне этого ты перестанешь мне «выкать». Я чувствую себя глупо.

– Хорошо, – легко согласилась я. И решила сменить тему: – Тогда расскажи мне, как ты оказался вчера за карточным столом в нашем подвале.

Филатов откинулся на спинку стула и рассмеялся.

– Всё время удивляюсь тому, как ты умеешь задавать вопросы.

– Ты знаком с кем-то из присутствующих там?

– Да нет. Познакомился вчера в ресторане с Апостольным, совершенно случайно. Разговорились на улице у ресторана, оказалось, что я живу в его гостинице. Потом слово за слово, и он предложил интересно провести вечер в компании него и его друзей. Как видишь, вечер прошёл не столько интересно, сколько прибыльно для меня.

– А тот лысый человек… мужчина такой неприятный, он тоже друг нашего Коленьки?

Иван Олегович весело фыркнул.

– Вот уж понятия не имею, с кем дружит ваш Коленька. Но то, что Роберт, если не ошибаюсь, так его зовут, тип неприятный, это точно. С такими людьми лучше дело не иметь. Поиграть в карты по малым ставкам ещё можно, а вот всерьёз с ним связываться не стоит.

– Это точно, – пробормотала я. Филатов услышал, глянул проницательно.

– Ты с ним знакома?

Я беспечно улыбнулась.

– Да нет. Точнее… он очень хочет свести со мной более близкое знакомство, а я упираюсь.

– Ах вот в чём дело. Что ж, это неудивительно. Ты девушка красивая.

– Спасибо.

– Но ты занимаешься не своим делом.

– В каком смысле?

– В том, что тебе стоило бы стать юристом. Или следователем. У тебя к этому все задатки есть.

– У меня нет высшего образования, – легко отозвалась я. – Как-то не сложилось.

– Бывает. Но никогда не поздно.

– И ты возьмешь меня на работу?

Филатов рассмеялся.

– Будет видно. Давай выпьем, – предложил он. И спросил: – Десерт тебе заказать?

– Конечно, – удивилась я. – Когда меня ещё пригласят в этот ресторан? Хочу попробовать десерт.

– Меня умиляет твоя непосредственность и открытость.

Ну да, ну да, я самый открытый человек на свете. По крайней мере, в этом городе. Но в то же время, это так приятно, быть для кого-то объектом восторженности. Пусть и несколько надуманной.

Мы довольно долго просидели в ресторане, выпили бутылку вина, после чего Иван Олегович заказал ещё одну. Внутренний голос подсказывал мне, что пить лишнего мне не стоит, нужно держать ухо востро, не в той ситуации я сейчас нахожусь, нужно быть начеку двадцать четыре часа в сутки, но моя рука сама тянулась к бокалу с вином под приятный разговор. Я чувствовала легкость, расслабленность и, кажется, смеялась больше, чем было необходимо. Но Иван Олегович меня смешил, и я смеялась от души. Заставила себя встряхнуться и вернуть себе настороженность только тогда, когда поняла, что наболтала лишнего. Например, о своём отдыхе на Кубе и в Доминикане, рассказала о путешествии по Бразилии. Во всех этих странах и на курортах я была в сопровождении первого мужа, поэтому никогда об этих поездках не заикалась, вот уже десять лет, даже того загранпаспорта, с отметками, у меня давным-давно нет. Всем нынешним знакомым я порой жаловалась, что за границей ни разу не была. А Филатову вот проболталась. Наверное, потому, что мне показалось, что он очень внимательно, очень заинтересованно меня слушает, а ещё улыбается. Как-то по-особенному. И я от его улыбки, от мягкого взгляда из-за стекол очков, буквально таю.

– Бабушка с дедушкой сильно удивились, когда я решил стать юристом, – говорил он мне, с лёгкой, ностальгической улыбкой на губах. – В нашей семье все, без исключения, люди безобидные. Даже отец, с его политической направленностью, человек весьма мягкий, всегда ищет компромисс, каменного стержня в нём нет. Я, когда рос, считал, что бабушка самый авторитетный человек в нашей семье. И она мне пророчила совсем другое будущее.

– Какое же? – заинтересовалась я.

Иван Олегович усмехнулся. Чуть смущённо.

– Она мечтала, чтобы я стал пианистом.

– Пианистом? – не удержалась я от изумлённого выдоха.

Филатов покивал. И признался:

– Восемь лет в музыкальной школе. Я, между прочим, подавал серьёзные надежды. Выигрывал всяческие конкурсы. Бабушка была уверена, что я сделаю отличную карьеру музыканта.

– А ты что же? Разочаровал бабушку?

– Выходит, что так. Как только школу закончил, сразу уехал в Европу к родителям, а там уже принял решение поступать на юрфак. Но я нисколько не жалею. Плохо представляю себя в сорок лет за пианино.

Филатов вдруг из-за стола поднялся. Я удивлённо на него посмотрела, а он ткнул пальцем в потолок.

– Подожди. Сейчас я тебе покажу.

В зале было пианино, на данный момент живая музыка отсутствовала, пианино стояло закрытое, но мужчину, который собирался поразить женщину, остановить было невозможно. Иван Олегович даже разрешения ни у кого не спросил, сел за инструмент, поднял крышку, легко пробежался пальцами по клавишам, затем кивнул, видимо, довольный звучанием. А после заиграл.

Я наблюдала за ним с удивлением. Честно. А потом от сказочной музыки, от плавности и красоты мелодии, моя душа наполнилась трепетом и восторгом. Я смотрела на Ивана Олеговича, слушала красивую мелодию, и не видела больше никого вокруг. Словно я была в зале одна, и он играл только для меня. Он и играл для меня, и это было самым приятным, что для меня когда-либо делали, честно. По крайней мере, на свидании, каким бы по счёту оно ни было.

Уже когда мелодия подходила к концу, а за пианино Иван Олегович провёл не меньше десяти минут, я заметила управляющего и парочку официантов, что стояли в стороне и слушали. Но я понимала, что управляющего пригласили не просто так, а потому что один из захмелевших посетителей без спроса уселся за музыкальный инструмент, и официанты не знали, как им правильнее поступить. Но когда Филатов начал играть, все замерли и заслушались. А когда он закончил, посетители ресторана, да и сам управляющий, зааплодировали. Иван Олегович же довольно разулыбался, поднялся с низкого стульчика и смешно раскланялся. Было понятно, что когда-то для него это было привычным, но сейчас он больше потешался над ситуацией.

– Вот так вот, – весело проговорил он, вернувшись к столу и присаживаясь снова напротив меня.

А я честно сказала:

– Это было очень здорово. Вы, на самом деле, талант, Иван Олегович.

Он слегка нахмурил брови, укоризненно проговорил:

– Ты опять?

Я головой качнула, отказываясь.

– Нет. Не буду. Но это было очень здорово, правда. Вы ведь играли для меня?

– Конечно.

– Спасибо. – Я сделала глубокий вдох, улыбнулась. – Почувствовала себя героиней фильма «Вокзал для двоих».

Филатов расхохотался.

– Ну да, ну да, я тоже номинант каких-то там премий. – А потом предложил: – Пойдём, погуляем?

Я согласно кивнула. В эту минуту я была готова идти с ним куда угодно. Протянуть ему руку и отправиться на край света. Правда, не забывала напоминать себе, что это всего лишь алкогольный дурман, и завтра я буду думать совсем по-другому. И даже не о нём, не о Филатове.

Мы покинули ресторан, вышли на улицу, и Иван Олегович галантно накинул мне на плечи свой пиджак. А я положила руку на его локоть.

– Ты родилась в этом городе?

– Нет, – ответила я.

– А где ты родилась?

– Далеко. В Петрозаводске.

Он хмыкнул.

– А здесь как оказалась?

Все эти расспросы меня особо не радовали, но, в то же время, никакого криминального подтекста за собой они не несли, и мне не хотелось обрубать Филатова, откровенно выкручиваться или просить его не лезть не в своё дело. Вообще, грубить и врать не хотелось. И я старалась отвечать, но делать это так, чтобы лишних вопросов у Ивана ко мне не возникало.

– После смерти родителей меня там ничего не держало, – сказала я. – Родственников не осталось, друзей и близких тоже. Так что… получила часть денег с отцовских счетов, и уехала. А здесь… Не знаю, как оказалась здесь. Мне понравился город.

– Ясно.

Иван положил ладонь на мою руку на своём локте и чуть сжал. А мне от этого его действия стало безумно приятно. Я напоминала и напоминала себе, что всё это волшебство с моими гормонами творит алкоголь, но не признать того факта, что Филатов мне нравится, что он меня волнует, было нельзя. Мы шли куда-то по центральной, шумной улице, я держала его под руку, задавали друг другу какие-то вопросы, и я вдруг поняла, что понятия не имею, куда мы с ним идём. Ну, вот дойдём до конца, и что? Куда потом? Скомкано попрощаемся, он вызовет мне такси, и на этом всё? А завтра, или через день, он уедет, и я его больше никогда не увижу. Скорее всего, так и будет.

Я вдруг поняла, что иду вперёд, а Филатов поотстал сначала на шаг, затем ещё на один, и вот он уже тянет меня за руку, назад к нему. Я оборачиваюсь, послушно шагаю к нему, и даже знаю, что за всем этим последует. Он наклоняется, его ладонь ложится на мою щёку, закидывает мне голову назад, и вот он меня целует. А у меня внутри словно разжимается тугая пружина. Меня будто в один момент отпустили все тревоги и неприятности.

– Ты такая красивая, – произносит он мне в губы.

Эти слова меня нисколько не трогают. Я столько раз их слышала, отлично знаю, что они практически ничего не значат. Никакого серьёзного подтекста за собой не несут. Да, я красивая, но что дальше?

– Поедем к тебе. – Я сама это сказала, когда он отстранился. Мы посмотрели друг другу в глаза, после чего Филатов кивнул. Никакого торжества в его взгляде не промелькнуло, чувства победы не взыграло, и это мне очень понравилось. Он лишь кивнул, взял меня за руку и шагнул к дороге, вскинул руку, чтобы остановить такси.

Вот только войти в гостиницу через главный вход, и на глазах у людей, с которыми я работаю, отправиться в номер к постояльцу, мне, конечно, смелости не хватило. Потом сплетен не оберёшься. Поэтому я попросила таксиста объехать гостиницу и высадить нас на заднем дворе.

– Охрана всегда забывает закрыть заднюю дверь, – говорила я Филатову. – Курить без конца бегают, и не закрывают.

– А как же камеры? – спросил он, расплатившись и отпустив такси.

– Зачем им рабочая камера у заднего выхода? – удивилась я. – Чтобы начальство знало, сколько они курят и о чем болтают?

Иван понимающе усмехнулся. Протянул мне руку.

– Ладно, пошли. Шпионка.

Шпионка не шпионка, а в гостиницу мимо чужих глаз я его провела. Правда, по коридору, мимо охраны, мы крались на цыпочках. Я слышала знакомые голоса, сегодня была ночная смена Ильи, и от него нужно было сбежать обязательно. Этот парень и без того слишком много знает и видит. И на третий этаж мы тоже поднялись по лестнице. Мне было необычайно весело и волнительно, как не было очень давно. Я то и дело на Ивана оглядывалась, улыбалась, он продолжал держать меня за руку и смотрел на меня горящими глазами. Время от времени тянул меня за руку назад, к себе, я буквально падала на его руки, смеялась, а он меня целовал.

Не знаю, откуда во мне взялась эта легкость, возбуждение, головокружение, которое бывает только от счастья, но я не хотела ни о чём думать. Все проблемы я мысленно отодвинула в завтрашний день. И когда мы с ним оказались в номере, позволила прижать себя к стене. Мы даже свет включать не стали. Дверь захлопнулась за нашими спинами, Иван прижал меня к стене, и всё веселье вдруг куда-то ушло. В небольшой прихожей гостиничного номера было очень темно, и из всех ощущений остались только тактильные. Я трогала, гладила мужчину, что целовал меня с желанием и упоением. Перебирала его волосы, затем принялась расстёгивать пуговицы на его рубашке. А их было много, они были мелкие, и я казалась себе безумно неуклюжей. Меня сводила с ума атмосфера, переполняемое нас обоих желание, меня буквально трясло. Я чувствовала жар и внутреннюю волнительную дрожь. С момента развода с Сергеем в моей жизни не появилось ни одного нового мужчины, я ни на одно свидание не сходила, и была уверена, что ещё долго никаких отношений заводить не буду. В душе ничего не трепетало, даже во времена брака, и я давным-давно к этому привыкла, жила спокойно. И тут появился он. Мужчина, который, если вдуматься, не соответствовал ни одному моему принципу. Вежливый, воспитанный, осторожный. Адвокат, специалист по чужим проблемам. И ко всему этому ещё и воспитанный бабушкой талантливый пианист. С длинными, холёными, аристократическими пальцами. Как у всех музыкантов. Или у тех мужчин, что никогда не занимались физическим трудом.

Мой первый муж называл таких, как Филатов – очкарик-зазнайка. И десять лет назад я бы согласилась, и посмеялась над Иваном. А вот сейчас дрожу в его руках, задыхаясь от ласк и поцелуев.

Но пусть, пусть это случится, и останется лишь воспоминанием. Я клянусь, что завтра или послезавтра с лёгкостью отпущу Ивана Олеговича, провожу его в его привычную, столичную жизнь, и стану дальше жить спокойно. Просто сейчас я настолько истосковалась по настоящей страсти. Притворюсь ненадолго, что это будет не просто секс, что это имеет хоть какое-то отношение к любви.

Иван вдруг подхватил меня под бедра, приподнял от пола, и я обняла его ногами за талию. Моё платье осталось лежать на полу, а я прижалась к плечу Филатова полуголой грудью. И снова встретила его губы, ответила на поцелуй. Как-то незаметно мы оказались в спальне, он положил меня на кровать, и мы на какие-то секунды замерли, разглядывая друг друга. Я лежала перед ним на постели, а он стоял перед кроватью, без рубашки, всклокоченный и с расстегнутыми штанами. Но мы внимательно друг на друга смотрели. В спальне было не так темно, в окно проникал свет от электрического фонаря на улице, и видеть мы друг друга могли, по крайней мере, очертания. И в этом полумраке мне неожиданно показалось, что-то меня царапнуло, какой-то отголосок тревоги или настороженности, но в темных очертаниях мужчины рядом я совсем не увидела того мягкого, улыбчивого, доброжелательного Ивана Олеговича, который так старательно улыбался мне в ресторане. Он стоял надо мной будто грозовая туча, и словно раздумывал в этот момент, что со мной делать. Но самое поразительное то, что именно это несоответствие будто подстегнуло моё желание, моё влечение к нему. Меня как будто накрыло темным одеялом, мне стало жарко и тяжело дышать, но я упрямо тянула к нему руки, пока Иван раздевался. А когда, наконец, склонился надо мной, потянулся губами к моим губам, когда рукой провёл рукой по моему телу, в попытке приласкать, я его руку оттолкнула. И только попросила:

– Потом. Давай потом.

Он не улыбнулся, не посмеялся надо мной. Он лишь дышал мне в губы, я чувствовала насколько жаркое его дыхание в этот момент, но мне даже поцелуев не хотелось. Я вцепилась в него мертвой хваткой, ногти сами по себе впивались в кожу на его плечах, и я закрыла глаза в предвкушении, когда Филатов стянул с меня трусики. Он больше не целовал меня, практически не трогал, только смотрел сверху, и мне показалось, что опасно прищурился, когда я охнула при первом толчке. Это точно не было похоже на любовь, это был секс в его первозданном виде. И мне казалось, что я растворяюсь, умираю от удовольствия в его руках, под его весом. Я забывалась, закрывала глаза, стонала, но то, что я осознавала совершенно четко, так это то, кто со мной рядом. Кто на меня смотрит. В темноте, закрывая глаза, я всё равно будто видела, направленный на меня внимательный взгляд голубых глаз. Не из-за стекол очков, а так, как есть.

И только в тот момент, когда я уже подходила к первой черте, когда волны первого оргазма стали накатывать на меня всё стремительнее и стремительнее, Иван вдруг схватил меня пальцами за подбородок, крепко, достаточно болезненно, склонился ко мне и поцеловал. А я застонала ему в губы, задрожав.

Даже не знаю, сколько лет я не испытывала таких эмоций и ощущений. Я почувствовала себя живой, снова.