Текст книги "Секрет исчезающей картины"

Автор книги: Екатерина Вильмонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава III
КАРТИНА СИСЛЕЯ

Наконец Матильда отбыла на первые в жизни гастроли. Она страшно волновалась, была рассеянна и задумчива.

– Степка, будь умницей и, пожалуйста, ничего не затевай!

– И не собираюсь, – пожала плечами Степанида. – Да ты не бойся, Мотя, все будет нормально.

– Я тебе буду часто звонить!

– Звони! Мне же интересно, как тебя на гастролях принимать будут.

– Ой, не говори! Я так боюсь, так боюсь!

Провожали Матильду Степанида, Олег и Мотькина мама, Александра Георгиевна. Потом Олег посадил их обеих в свой джип.

– Степа, может, все-таки переберешься ко мне? – растерянно спросила Александра Георгиевна.

– Нет, тетя Саша. Мне же в школу надо ходить.

– Да-да, конечно… Олег, как думаешь, Мотеньку там не обидят?

– Обидят? Не думаю. Во-первых, в ней там все души не чают, а во-вторых, она сумеет за себя постоять. У нее характер еще тот.

– Думаешь?

– Уверен.

– А все же мне как-то неспокойно. Она еще такая молоденькая…

– Не волнуйтесь, тетя Саша. Яков Леонидович к Мотьке, как к родной дочке, относится, – поспешила успокоить тетку Степанида. – Он ее уж точно никому в обиду не даст. Очень хороший человек.

– Да, – кивнул Олег, – с администратором им здорово повезло.

– Ох, вашими бы устами да мед пить, – горестно вздохнула тетя Саша.

Они сперва завезли Степаниду, а потом уж Олег повез тетю Сашу в Ясенево.

Степанида проснулась одна в квартире. Свобода! Ура! Можно запросто не пойти в школу, а включить телик и проваляться аж до четырех часов. Но нет, нельзя. Если Матильда узнает, она ее больше одну ни за что не оставит. И наверняка она наказала соседке тете Тасе приглядывать за Степанидой. Поэтому не стоит дразнить гусей. Чтобы наслаждаться свободой и впредь, придется эту самую свободу пока немножко ограничить. «Ну да ничего, я свое еще возьму». И Степанида вскочила, чтобы не опоздать в школу. Алка уже выздоровела, так что будет с кем потрепаться.

Подходя к классу, она заметила Алку, которая о чем-то шепталась с Наткой Истоминой. При этом вид у Натки был неважный. Нос распух, глаза красные. Заметив Степаниду, Алка крикнула:

– Степ, иди сюда.

Степанида нехотя подошла. На фиг ей сдалась Натка Истомина?

– Привет! – поздоровалась она.

– Степка, тут такое дело… – таинственным шепотом сообщила Алка.

– Какое дело?

– Натку ограбили!

– Как? – ахнула Степанида.

– Очень странная история. Натка, расскажи сама!

– Я одна осталась…

– Как это? – не поняла Степанида.

– Папа уехал в Чили, а мама… – она всхлипнула, – мама попала в больницу, у нее с сердцем плохо…

– Ну?

– Вчера я домой пришла, ничего не заметила… В больнице была, расстроилась… А сегодня зашла в гостиную, а там…

– Что там? Что? – испугалась Степанида, вообразив, что Натка нашла там чей-то труп.

– Там картина висела… Французская… ужасно ценная, а я гляжу, ее нет! Украли!

– Ты в милицию заявила? – деловито осведомилась Степанида.

– Нет, я боюсь…

– Почему боишься?

– Ну, во-первых, милиция сообщит маме, а у мамы сердце… И потом, я знаю, они меня обвинить могут…

– Тебя? – ахнула Степанида. – Почему?

– У одних знакомых похожая история была, там парень один остался, у них машину из гаража угнали, так его же и обвинили… – почти уже рыдала Натка.

– Сравнила тоже! То парень, машина, а тут ты и картина. Разницу чуешь? – резонно заметила Алка. – И что ж теперь-то будет?

– Я что думаю… Может, частного сыщика найти?

– Так частному сыщику платить надо! И немало! – со знанием дела сказала Алка.

– Я уже все продумала. Мне от бабушки сережки бриллиантовые достались, я бы их продала и заплатила…

– Ты спятила, да? – возмутилась Степанида.

Но тут прозвенел звонок.

– Пошли отсюда, не до уроков сейчас, – решила Алка, и они не стали с ней спорить, а ринулись вниз.

– Айда ко мне! – предложила Степанида.

Алка и Натка согласились.

В подъезде Степаниды у лифта они, как назло, столкнулись с тетей Тасей.

– Почему это вы не в школе? – подозрительно поинтересовалась она.

– У нас физик заболел! – мгновенно нашлась Алка. – А на улице торчать холодно.

– Не успела Матильда уехать, как у них сразу физик заболел! Это еще проверить надо!

– Да ради бога, могу даже телефончик учительской дать! – с готовностью отозвалась Алка.

Тетя Тася что-то проворчала, но телефончик не взяла.

– Ну, так на чем мы остановились? – спросила Степанида.

– На том, что эта дура собралась бриллиантовые сережки продавать! – напомнила Алка.

– А что же мне делать? По крайней мере сережек мама еще не скоро хватится, а что картины нет, сразу заметит! И еще… Если картина найдется, я папе все расскажу, и он мне сережки купит…

– Между прочим, папа твой тоже может заподозрить тебя! – хмыкнула Алка.

– В чем это? – испуганно вскинула брови Наташа.

– В том, что ты просто все наврала. Если картина будет на месте, как ты докажешь, что она вообще была украдена? – гнула свое Алка.

– Ой, правда, – вконец растерялась Наташа. – Девчонки, что же мне делать? Хоть вешайся!

– Еще чего, из-за картины вешаться, – возмутилась Степанида. – Нет, Натка, погоди, давай-ка все обдумаем…

– Вот-вот, думать оно полезно, – кивнула Алка.

– Нат, а больше у тебя ничего не пропало, кроме картинки? – поинтересовалась Степанида.

– Нет, – покачала головой Натка, – ничего.

– Ты уверена?

– Ну, вроде…

– Ладно, а замок в порядке был?

– Да.

– А у кого еще есть ключи от вашей квартиры?

– Еще только у Юлии Арсеньевны. Больше ни у кого. Но она не могла.

– Это и козе понятно…

– Между прочим, козе, может, и понятно, а мне нет! – заявила вдруг Алка.

– Что тебе непонятно? – удивилась Степанида.

– Почему это ваша Юлия Арсеньевна не могла спереть картину?

В ответ Натка и Степанида искренне расхохотались.

– Чего ржете-то?

– Ах, Алка, видела бы ты ее! – сказала Степанида.

– Да мы же ее столько лет знаем! – поддержала ее Наташа.

– Ничего это не значит! Я ж не говорю, что она сама украла! Но мало ли кто из ее знакомых мог знать про ключи и про картину? Даже и дочка ее, артистка эта, или кто-то еще…

Степанида задумалась.

– Натка, а про эту картину многие знали? – спросила она немного погодя.

– Ну, откуда я-то знаю? – пожала плечами Наташа.

– А у вас есть с Юлией Арсеньевной общие знакомые?

Наташа непонимающе взглянула на Степаниду.

– Я имею в виду, есть такие люди, которые и к вам ходят, и к ней?

– По-моему, нет.

– А мог кто-то из ее знакомых зачем-то попасть в вашу квартиру?

– Мог, наверное.

– Знаешь, Натка, мы попробуем… – задумчиво проговорила Степанида.

– Что попробуете?

– Найти твою картинку.

– Как это? – разинула рот Наташа.

– Ну, как, я еще не могу тебе сказать, но попробовать можно.

– И что будет, если вы ее найдете?

– Если найдем, то… Там поглядим.

– И вы считаете, что есть надежда?

– Надежда всегда есть, – улыбнулась Алка. – А у Степки голова очень приспособленная.

– Приспособленная? Для чего приспособленная? – недоуменно осведомилась Наташа.

– Для всяких детективных дел.

– Погоди, Ал, я ничего не обещаю! Но попробовать надо. Только придется привлечь еще одного парня…

– Валерочку? – не без ехидства поинтересовалась Алка.

– Его. Вот у кого голова…

– Девочки, миленькие, вы правда попробуете мне помочь?

– Попробуем, – кивнула Степанида.

– Ой, я даже не знаю… Если картина найдется… я вам так благодарна буду. Но как же вы искать ее собираетесь?

– Ну, для начала отработаем версию с ключами Юлии Арсеньевны, – с важным видом заявила Степанида. – А там видно будет, может, что-нибудь еще откроется. А твоя мама долго в больнице пробудет?

– Долго, – понурилась Наташа, – у нее сильный приступ был…

– С одной стороны, это плохо, а с другой… С другой, нам это на руку! – сказала Алка. – Извини, конечно…

– Да нет, я понимаю.

– А папа твой, он в курсе, что мама заболела?

– Нет, мама запретила ему сообщать, она говорит, эта экспедиция для него очень-очень важна… Он у нас археолог.

– Понятно, сплошные тайны, – вздохнула Алка.

– Да!

– Натка, скажи мне такую вещь… Кто из твоих знакомых или родных знает, что папа в Чили, а мама в больнице? – деловито спросила Степанида.

Наташа задумалась.

– Ну, тетя Лиза в курсе, это мамина двоюродная сестра… И еще Маруся…

– Кто такая Маруся?

– Мамина подруга. А больше, кажется, никто.

– А дочка Юлии Арсеньевны?

– Я ей не говорила сама, но Юлия Арсеньевна могла сказать запросто… Ой, девочки, что же теперь, всех подозревать, да?

– Такое наше дело, – воскликнула Алка.

– Но это же ужасно, – сцепив руки замочком, проговорила Наташа.

– Погоди ужасаться, Нат, а скажи лучше, кто-нибудь из класса про эту картину знал? – спросила Степанида.

– Из класса? Нет! Мне мама с папой давно внушили, что про такие вещи никому лучше не рассказывать… Вы первые…

– Понятно. Уже легче. Вообще-то, круг подозреваемых не такой уж широкий, – заметила Степанида. – Вот если бы дверь взломали, тогда это мог бы быть кто угодно, и мы вряд ли нашли бы преступника. Но он сделал глупость, вошел в квартиру, открыв замок ключом, и этим здорово облегчил нам задачу. Кстати, Натка, у вас ни у кого ключи в последнее время не пропадали, хоть ненадолго, а?

– Нет, – уверенно ответила Наташа.

– А где мамины ключи?

– У меня.

– Этот вор – придурочный! – заявила вдруг Алка.

– Почему? – не поняла Наташа.

– Потому что понятно даже ежу и козе – он пришел специально за картиной, ничего больше не тронул, значит, он промышляет именно картинами, и его несложно будет вычислить.

– Натка, а может, все-таки заявишь в милицию? Они могут его мигом найти! – предложила Степанида.

– Нет, – покачала головой Наташа. – Какой бы он придурочный ни был, этот вор, но должен понимать, что я сразу в милицию могу заявить. Значит, у него алиби заготовлено, он, наверное, ждет, что к нему милиция может нагрянуть, а вот если мы… вернее, вы…

– Правильно! – закричала Алка. – У тебя котелок варит!

– Да! Девчонки, я так на вас надеюсь. Я столько слышала про всякие подвиги твоей Матильды и Аськи Монаховой, и я в вас так поверила! Только вы не отказывайтесь!

– Мы и не собираемся! – заверила ее Степанида. – Тем более я сегодня обещалась Юлию Арсеньевну навестить…

– Слушай, а ты откуда ее знаешь? – заинтересовалась Натка.

– Все просто, через маму Аськи Монаховой, – ответила без запинки Степанида. – Она же дружит с дочкой Юлии Арсеньевны.

– Ну да, понятно, – кивнула Наташа. – Я про это забыла. Так ты что, хочешь у Юлии Арсеньевны все выспросить?

– Все не все, а кое-что. Считай, Натка, что тебе здорово повезло.

– Из-за того, что ты к ней ходишь?

– Ясный перец! А то пришлось бы как-то внедряться к ней…

– Послушайте, девчонки, вы там с этой Юлией Арсеньевной тусоваться будете, а я пока, может, кого-нибудь другого проверю, а? – предложила Алка.

– Кого? – испуганно спросила Наташа.

– Кого хочешь! Тетю Лизу, или твою Марусю, или эту Пивочку.

– Нет, Алка, с этим надо обождать, – покачала головой Степанида. – Может, это и не понадобится.

– Почему?

– Потому что, может, Юлия Арсеньевна что-нибудь вспомнит, например, что кто-то, допустим, даже полгода назад, в расчете на ее склероз, брал ключи…

– Но ведь может быть и так, что кто-то брал ключи, а к картине никакого отношения не имеет. Разве нет?

– Конечно, Натка, в таких делах все бывает, любые совпадения. Или бывает, кто-то кого-то подставить хочет.

– Ой, как же тут все сложно, – простонала Наташа.

– Да, непростое дело… Жалко, Валерка сейчас в школе, – вспомнила про друга Степанида. – Ну, ничего, я ему вечерком позвоню. Нат, а ты Юлии Арсеньевне говорила, что картину украли?

– Нет. Я пока никому… только вам.

– Это хорошо. Хотя… Ты сыграть это сумеешь, если понадобится?

– Что сыграть? Как? – растерялась Наташа.

– Ну, прийти к соседке и в ужасе сообщить, что пропала картина?

– Не знаю. А надо?

– Говорю же – может понадобиться.

– А когда?

– Когда понадобится!

– Слушай, Степка, – прервала их разговор Алка, – а на кой черт ей это говорить? Юлии вашей? А вдруг она все же как-то в этом замешана?

– Да ну тебя, Алка, фигня это! – отмахнулась Степанида. – Ты ее просто не видела, вот и несешь незнамо что! А она такая…

– Вот такие-то всегда и оказываются главарями банды!

Степанида и Наташа расхохотались.

– Это все чепуха, – отсмеявшись, заявила Степанида, – а раз уж мы из школы смылись, не будем время терять, а пойдем сейчас к Натке, и пусть она при нас все осмотрит. Вдруг пропало что-то еще, а ты просто вгорячах не заметила?

– Пошли, – обрадовалась Наташа, – хотя я уверена, что больше ничего не взяли. Но раз вы такие… продвинутые, поглядите, может, там на замке какие-нибудь царапины остались или еще что…

Девочки оделись и побежали к Садовому кольцу. По дороге Степанида вдруг вспомнила:

– Натка, а у тебя ведь собака есть!

– Есть, ну и что? Это ж не собака, а собачка, пекинес, от нее толку, как от козла молока…

– А она не кусается?

– Нет, не кусается. То есть, может, конечно, тяпнуть, если к ней очень уж приставать, но преступника она точно не испугает.

– И все-таки это кто-то из своих! – решительно заявила Степанида.

– Почему?

– Потому что чужой человек вряд ли знает, что собачка безвредная.

– И что?

– А то, что он бы мог ее, к примеру, отравить! Для надежности и чтобы шум не поднимала.

– Скажешь тоже! – возмутилась Алка, большая любительница собак. – Это ты всех собак боишься, а есть люди, которые их вовсе не боятся, даже больших, а уж такой шавки никто не испугается.

– Правда, я в собаках не очень разбираюсь, – призналась Степанида.

За разговором они и не заметили, как дошли до Наткиного дома. Войдя в квартиру, Степанида распорядилась:

– Алка, мы с тобой на кухню, а ты, Натка, еще разок проверь все, не украли ли еще чего-нибудь.

– А почему мы на кухне должны сидеть? – удивилась Алка.

– Потому что нам совсем ни к чему знать, где у людей всякие ценные вещи лежат. Лишнее это.

– Боишься, что не удержишься? – хмыкнула Алка.

– Алка, схлопочешь! Я-то удержусь, не сомневайся, но просто… так будет лучше, а то кто знает, чем все это обернется. Вон, Натка же говорит, ее знакомого обвинили, что он собственную машину угнал…

– Да ладно, ты чего распсиховалась? Мне и на кухне не кисло посидеть.

Пока они препирались, Натка обошла квартиру.

– Нет, девчонки, все на месте, – сообщила она через некоторое время.

– Тогда давай, покажи, где эта картинка висела! – потребовала Степанида.

Наташа повела их в гостиную, где на стене…

– Ой, мамочки! – закричала вдруг она. – Картина! Что же это делается?

– Ты что, Натка?

– Это она! – прошептала обескураженная девочка. – Она не пропала!

– Тогда чего ты нам голову морочила? – рассердилась Алка.

– Я не морочила… Она… Ее правда не было!

– Ага, она погулять сходила и к твоему приходу вернулась! – фыркнула Алка.

– Это точно она? – полюбопытствовала Степанида.

– Вроде да… – неуверенно проговорила Наташа.

– Может, подделка? – предположила Степанида.

Наташа очень осторожно сняла картину со стены.

– Рамка точно наша, вот и подпись, и еще… На обратной стороне было пятно, маленькое совсем… Ага, вот оно! Тогда я ничего не понимаю!

– Нат, а может, тебе просто померещилось, а? Ты расстроилась из-за мамы, тебе приснилось, что картину сперли, а ты с перепугу решила, что это наяву случилось? Такое вообще-то бывает! Матильде, к примеру, однажды приснилось, что она в театр опоздала, так она вскочила как полоумная, понеслась сломя голову, даже на часы не поглядела, прибегает, а там никого нет, – говорила Степанида, с недоумением разглядывая картинку. Картинка как картинка, даже сразу и не поймешь, что на ней нарисовано. Хотя Мотька ей внушала, что картины не рисуют, а пишут… – Натка, а она правда ценная?

– Не то слово!

– Почему? Чего в ней особенного?

– Ее написал знаменитый художник Сислей, французский…

– И сколько она стоит? – поинтересовалась Степанида.

– Точно не знаю, но очень-очень дорого.

– Миллион баксов? – спросила Алка.

– Ну, на миллион, может, и не тянет… Но все равно…

– Надо же, за такую чепуху такие бабки! – заметила Степанида.

– Это не чепуха, Степка, это… Ты слыхала про импрессионистов?

– Чего это?

– Такое направление в живописи конца прошлого века было. Ну и начала этого… И Сислей был один из наиболее знаменитых… Теперь импрессионисты очень ценятся.

– А откуда у вас такая картина? – полюбопытствовала Алка.

– Папиному предку ее сам Сислей подарил в прошлом веке.

– А этот предок тоже художником был?

– Нет, он был музыкант…

– Значит, это фамильная ценность? – уточнила Алка.

– Да.

– И у нас тоже есть фамильная ценность, – понизив голос, сообщила Алка. – И если бы не Мотька с Аськой, у нас бы ее уперли. Тогда один мужик даже притворился, будто он наш с Людкой родной отец…

– А разве твой папа…

– Папа у нас неродной. Но лучше всякого родного.

– А какая у вас ценность? – спросила Наташа.

– Яйцо Фаберже, с драгоценными камнями.

– Ух ты! А как же девчонки его спасли?

– Это долгая история. Они разгадали, что этот папаша – фальшивый, ну и…

Степанида прекрасно знала эту историю по Мотькиным рассказам и пообещала Натке когда-нибудь рассказать, если Алке будет лень.

– Ну что, можно считать, что все теперь нормально, да? – спросила Алка.

– Наверное, – пожала плечами Степанида. – Но только в том случае, если у Натки были глюки.

– Глюки? Какие глюки? – не поняла Ната.

– Ну, что тебе померещилось, будто картина пропала.

– Не могло мне это померещиться, что ты! Я же помню, я не сумасшедшая…

– Натка, ты уверена? Может, это от нервов? – сказала Алка. – Ну кому на фиг нужно брать картину и потом возвращать обратно? Только если…

– Договаривай! – потребовала Степанида.

– Но это же элементарно, Ватсон! Только если ее подменили.

– Подменили? – ахнула Наташа.

– Ясное дело!

– Не больно-то ясное, – скептически заметила Степанида.

– Почему это? – оскорбилась Алка.

– Если уж ее захотели бы подменить, никто бы ничего не заметил! Кто-то вошел в квартиру, подменил картинку на копию, и все дела! А на целые сутки взять картинку, а уж потом повесить копию… Глупость одна, и все!

Алка с Наташей переглянулись. В словах Степаниды был резон.

– Слышь, Степка, а если ее взяли, чтобы сделать эту самую копию? Чтобы повесить копию, ее еще надо иметь! – сообразила Алка.

– Верно, – кивнула Степанида. – Я просто подумала, что, может, копия уже была…

– Это вряд ли… – сказала Наташа. – Картина малоизвестная, папа не хотел, чтобы о ней знали… Так что ее вполне могли взять, чтобы сделать копию. Только это не копия, это наша картина.

– Откуда ты знаешь?

– Но там же пятнышко…

– Пятнышко тоже можно подделать! Подумаешь, трудность!

– Но я не знаю, можно ли так быстро сделать копию… За сутки? Вряд ли…

– Знаете что, – сказала Алка, – мы тут можем рассуждать хоть до вечера, хоть до второго пришествия, все равно ни фига не поймем! Поэтому я предлагаю найти специалиста и показать ему картину. Пусть скажет, оригинал это или подделка.

– Легко сказать! А где его возьмешь, такого специалиста? – огорчилась Степанида. – Да еще надежного, который картину сам не свистнет? У тебя такие знакомые есть, Натка?

– Нет.

– Это плохо. Может, Валерка что-нибудь придумает? У его отца каких только знакомых нет.

– Слушай, Степка, а зачем, скажи на милость, вся эта канитель? – немного погодя задала вопрос Алка. – Картина висит на месте, мы даже вовсе не уверены, что она вообще пропадала, так с какой стати нам суетиться, а? Натка, хоть ты скажи!

– Ну, вообще-то… – неуверенно подала голос Наташа. – Вообще-то я не знаю… А вдруг… Вдруг я… – у нее задрожали губы. – Вдруг я…

– Что ты? Что ты? Говори! – потребовала Алка.

– Вдруг я сумасшедшая? – еле выговорила Наташа.

– А еще чего ты придумаешь? – возмутилась Степанида. – А вдруг ты слепая, глухонемая, безрукая и безногая?

– Да ну тебя, Степка, – слабо улыбнулась Наташа. – Я же не шучу. У мамы бабушка была сумасшедшая. Вдруг мне это передалось, а картину и вправду никто не крал? Очень все это странно.

– Вообще-то ты на психичку не похожа, – резонно заметила Степанида.

– Я же не говорю, что я готовая клиентка для дурдома, но, может, у меня какие-то провалы в памяти начались?

– И обязательно насчет жутко ценной картины? – хмыкнула Степанида. – Если б так, то тебе могло бы почудиться, что у тебя, к примеру, украли дуршлаг или мясорубку.

Девочки рассмеялись.

– Степка, а ты умная! – сказала Наташа.

– Ну, это как раз ничего не доказывает, – заметила Алка. – Просто у Натки в подкорке сидит, что вот она одна в доме осталась, а главная ценность – картинка, и она за нее как бы в ответе…

– То есть, ты хочешь сказать, что я таки сумасшедшая? – расстроилась Наташа.

– Положим, насчет сумасшествия я ничего не говорила, это твоя идея. А вот что тебе могло что-то померещиться, так это запросто. Предлагаю на этом успокоиться. Картина на месте, все при ней – и рама, и пятнышко, и все приметы, значит, скорее всего, никто ее и не трогал. А то, если мы начнем суетиться, то можем только привлечь внимание к картине, что никому не нужно. Согласны?

Степанида и Наташа вынуждены были признать Алкину правоту.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – подвела итог Алка.