Текст книги "Артистка, блин!"
Автор книги: Екатерина Вильмонт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Ну, чего губы надула? Обиделась нешто? Ты, голуба моя, не имеешь права обижаться, нет у тебя пока такого права! И заслуг пока ноль! Я из тебя, чертова кукла, сделаю человека, а пока ты слушай, что тебе говорят! Ишь, губки надула! И чтоб не реветь! Чем дуть губыто, лучше б закусила губу и решила: ах так? Ничего, я этому старому хрычу еще покажу! Он еще будет мной гордиться! А нюни распускать последнее дело, поняла? Артистка, блин!
Вскоре она привыкла и к его крикам и к сумасшедшему ритму новой жизни. Домой добиралась поздно и замертво падала в постель. Вставала в шесть, час изнуряла себя гимнастикой, чтото перехватывала и мчалась на занятия. Както, войдя в лифт, посмотрела на себя в зеркало и удивилась. Она выглядела потрясающе! Просто я живу своей жизнью, наконецто живу своей жизнью!
Еще через неделю она вернулась домой в половине двенадцатого ночи и, выйдя из лифта, увидела, что у ее двери стоит какойто мужчина и звонит, неотрывно держа палец на кнопке звонка. Второй рукой он упирался в притолоку. Варя испугалась.
– Простите, вы ко мне? – наконец решилась она.
Он резко обернулся. Варя поняла, что он здорово пьян. Лицо у него было простое, даже простецкое, но незлое, нестрашное. Одет он был дорого и элегантно.
– Ты кто такая?
– А кто вам нужен?
– Верка!
– Какая Верка?
– Веркасука!
– Вы ошиблись, здесь нет никакой Веры!
– А куда ж она подевалась?
– Ах, вам, вероятно, нужна девушка, которая тут жила до меня? Так она уехала!
– Куда?
– Ну, я не знаю. Только тут ее нет!
– Она что, спятила?
– Я и этого не знаю, возможно, и спятила. А вы не будете так любезны отойти от двери? Я устала и хочу спать.
– Со мной?
– Да боже сохрани!
– Почему это? Со мной знаешь, сколько баб спать хотят? А меня тошнит…
– Послушайте, это ваши личные проблемы, мне до них нет дела, я просто хочу попасть домой!
– Мои личные проблемы? Знаешь, сколько у меня этих личных проблем? Чертова уйма, это я еще при дамах так выражаюсь, а вообщето… А, я понял, ты меня презираешь?
– С какой стати мне вас презирать? Я вас первый раз в жизни вижу!
– Так уж и первый!
– Конечно, первый.
– То есть ты хочешь сказать, что не знаешь, кто я?
– Да понятия не имею! Пожалуйста, очень вас прошу, пропустите меня.
– Я Стас Симбирцев!
– А почему я должна вас знать?
– Потому что я охренительно популярный артист! И охренительно популярный персонаж желтой прессы. Стас Симбирцев набил морду такомуто! Стас Симбирцев устроил дебош в вагоне! Ну и все в таком роде, неужели не читала?
– Простите, но я приехала из другой страны…
– Правда, что ль?
– Истинная правда!
– А в тебе чтото есть… – Он икнул. – Ох, прости, я выпил лишнего…
– Хотите, я вызову вам такси?
– Хочу! Нет, не стоит, потом скажут, что я заблевал такси…
– Вы собираетесь тут блевать?
– А я вообще не блюю, я умею пить. Слушай, а чего мы тут стоим? Пригласи меня в гости, дай супчику, я протрезвею и уйду, или лучше посплю, хоть на коврике!
В этот момент открылась дверь соседней квартиры и появился пожилой мужчина в халате.
– Стас, имей совесть!
– Ой, дядя Женя!
– Пропусти девушку и идем ко мне, я позвоню твоим, и отец за тобой приедет.
– Дядя Женя, вы человек! А рюмочку нальете, совсем маленькую, с наперсточек? – Он забыл о Варе и шагнул в соседнюю квартиру. Она с облегчением вздохнула и вставила ключ в замочную скважину.
– Девушка, как вас зовут? – донеслось до нее.
– Иди уже, иди, звезда, у меня не позвездишь.
И дверь за ними захлопнулась.
– Фу, – сказала Варя, войдя к себе. Надо ж так надраться! Странно, чтото я о таком артисте не слыхала… Он, наверное, в сериалах снимается…
Семен Романович объявил, что сегодня у них с Надеждой Михайловной серебряная свадьба. Варя огорчилась.
– Семен Романович, что ж вы раньше не сказали?
– Веришь, забыл! Начисто! Такая стыдоба! Мне Надюха сегодня утром напомнила… Что делать, а?
– Вы собираетесь както это отметить?
– Только символически, в самом узком кругу. Надька позвала самых наиближайших, и тебя велела позвать! Наверное, надо какойто подарок купить, а?
– Хорошо бы…
– Но что это может быть, ты не в курсе?
– Я думаю, чтото серебряное…
– Серебряное? А что, колечко? Это както жидко: на такую дату серебряное колечко…
– Нет, я думаю, какуюто серебряную штучку для дома, может, ложки или вазочку…
– Ложки – это пошло! А вазочку… Да, но где это покупают? В ювелирном?
– Скорее уж в антикварном.
– Да? Варежка, поехали со мной, поможешь, я в таких делах ни хрена не смыслю.
– Но я совершенно уже не знаю московских магазинов, тем более антикварных…
– О, я, кажется, придумал, сейчас позвоню. Хотя нет, нельзя, а то эта баба захочет припереться в гости, а Надюха не велела… Черт побери, кто это придумал, какието бездельники! Какая, хрен, разница, почему нельзя подарить просто золотое колечко или часики, почему непременно серебро?
– А вы посмотрите в Интернете.
– Что посмотреть?
– Московские магазины, торгующие старинным серебром.
– Черт, почему мне это в голову не пришло?
Во втором по счету антикварном магазине была куплена прелестная сахарница в виде шкатулочки на ножкахшариках и с малюсенькой замочной скважиной. Семен Романович сиял.
– Варюха, ты человек! И вкус у тебя отличный! Знаешь что, давай зарулим в какуюнибудь кафешку, мне необходимо выпить кофейку! Согласна?
– С удовольствием! У меня сегодня отменилось айкидо.
– А как успехи, кстати?
– Говорят, я способная.
– Отлично!
В кафе Варя спросила:
– Семен Романыч, скажите, вы знаете такого артиста Симбирцева?
– Стаса? Кто ж его не знает! А что?
– Да ничего, просто вчера ктото о нем упомянул, а я не знала… – Ей не хотелось рассказывать о не слишком красивой сцене.
– Правда, не знаешь? Потрясающе талантливый парень! Сумасшедше талантливый и сумасшедше обаятельный. Одна беда – пьет как сволочь! И допьется… Вечно во чтото влипает, весь уже поломанный… Боюсь, долго не проживет, типично русский артист…
– Западные артисты тоже пьют как лошади или на наркотиках сидят…
– Кстати, я пригласил его в наш фильм, роль второго плана, но это именно то, что надо! Так что имеешь шанс лично познакомиться…
– А кого он будет играть? – удивилась Варя.
– Никитина.
– Да? – удивилась она еще больше.
– Представь себе! Он все может играть. Ну, или почти все. Кстати, смотри, не влюбись в него!
– Господи, зачем мне русский пьяница? – засмеялась Варя.
– Да, только ведь любовь такая штука… Впрочем, если охота придет втюриться, лучше в Димку. Он, конечно, тоже пьет, но все же не так безбожно… Кстати, у наших прохиндеев…
– Каких прохиндеев? – не поняла Варя.
– У продюсеров. У них есть мысль запустить поближе к концу съемок уточку, якобы у вас с Димкой роман…
– Для рекламы?
– Конечно! И тебе это на пользу пойдет, так что…
– Да пусть, мне не жалко! – рассмеялась Варя.
– Ну вот, попила кофейку, посидела как человек – и сразу расцвела, аки розан!
– Семен Романович, миленький, я тут на днях посмотрела на себя в зеркало.
– И что ж ты там такое увидела?
– Я увидела женщину, которая под тридцать лет вдруг начала жить своей жизнью! Понимаете, своей!
– А до сих пор не своей, что ли, жила?
– Да, именно! И это все – мое! И хоть тяжело иногда до ужаса, и сил нет, и уверенности в завтрашнем дне никакой, а все равно…
– Я в тебе не ошибся, Варежка! И все у тебя получится, конечно, если мужик какойнибудь не встрянет… Варь, мне Надюха говорила, у тебя там в Альпах твоих есть ктото?
– Есть, а что?
– Держись его. С европейцами както спокойнее. – Семен Романыч, да не нужны мне мужики, не до них мне сейчас! Мне работать надо, зарабатывать, у меня же мама и сын… До романов ли тут?
– Правильно мыслишь. И вообще, я сейчас добрый, скажу тебе – я тобой доволен.
– Ох, спасибо вам! Знаете, как мне это важно!
– Только ты не расслабляйся! А то знаю я вашу сестру. Похвалишь вас, а вы и расслабитесь.
– Нет, я не расслаблюсь, Семен Романыч!
У Шилевича в кармане зазвонил телефон.
– Надюха? А мы с Варежкой кофе пьем! Подарок тебе купили! Хорошо, договорились! Варежка, Надюха спрашивает, можем мы прямо сейчас приехать?
– Семен Романович, у меня есть еще одно дело, ну на полчаса примерно, и я примчусь. А вы езжайте!
– Так, может, тебя подбросить?
– Нет, тут недалеко. Я, как говорится, в одно касание! А вы поезжайте! И так уже проштрафились, забыли про такую дату! Да, и обязательно по дороге купите цветы!
– Молодчина, что напомнила! А какие купить?
– Думаю, тюльпаны! Очень много тюльпанов!
– Понял!
Варя вернулась в антикварный магазин, где заранее приглядела красивую корзинку для конфет или печенья и даже успела пошептаться с продавщицей, чтобы та отложила для нее эту вещь. Еще она купила букет фрезий, они так чудесно пахнут!
Правда, одета я непразднично, спохватилась она, ну да ладно, это не моя дата, к тому же Семен Романович сказал, что все будет более чем скромно. Наверное, придется еще помогать на кухне.
И Варя помчалась к Шилевичам. Она полюбила этих людей и их уютный, хоть и безалаберный дом.
Вечер прошел очень весело и мило. Гостей всетаки набралось порядочно, все с любопытством смотрели на Варю и, как ей показалось, вполне доброжелательно. Из знакомых ей были только Борис Аркадьевич, оператор, и Алексей Иванович.
В разгар ужина Борис Аркадьевич вдруг обратился к хозяину дома:
– Сеня, слыхал, Симбирцев опять дебош устроил! Надрался как сволочь и дал комуто в рыло! А пострадавший вроде собирается в суд подать.
– Черт знает что! – воскликнул ктото из гостей. – Вот скажи, Надька, чего так его колбасит? Вроде все у парня хорошо: и родители, слава богу, живыздоровы, и снимается он как подорванный, и бабы не переводятся…
– Вася, друг ты мой, почему артисты пьют! Тоже мне вопрос! Стресс снимают, усталость… Что тут поделаешь… А Стаса жалко! Такой талант редкий!
– Сеня, ты не передумал его снимать? – спросил Борис Аркадьевич.
– Ну вот, если б я обращал внимание на такие штуки… И потом, кто лучше него эту роль сыграет? Но у меня жестко, ты ведь знаешь. Предупрежу – если хоть раз нажрется во время съемок, я с ним распрощаюсь без сожалений. На многих действует! Димка вот тоже отнюдь не трезвенник, но дисциплина железная, я его сколько снимал, ни разу меня не подвел. Кстати, сегодня Варя меня о Стасе спрашивала. Видишь, Варежка, как все обстоит…
Домой Варю подвез Борис Аркадьевич, он капли в рот не брал.
– Варюхагорюха, помнишь, откуда это? – вдруг спросил он. Борис Аркадьевич любил огорошивать артистов такими вопросами.
– Вроде бы из «Поднятой целины».
– Обалдеть! Ишь, чего знаешь… А кто написал «Князя Серебряного»? – хитро прищурился он.
– Алексей Константинович Толстой.
– Ну надо же! А «Волшебную гору»?
– Томас Манн!
– Интеллектуалка, да? – как будто даже огорчился Борис Аркадьевич.
– Ой нет, просто мама в детстве внушала, что стыдно не знать таких вещей.
– Ишь, какая у тебя мама… А теперь никому за невежество не стыдно… Знаешь, я тебя так сниму! Будешь самой красивой артисткой!
– Блин? – рассмеялась Варя.
– Что?
– Ну, Семен Романыч, когда на меня орет, всегда завершает свои крики фразой: «Артистка, блин»!
Борис Аркадьевич расхохотался.
– Да, у Сеньки и вправду глазалмаз! Чует мое сердце, все у тебя получится! Я тоже в вашем братеартисте коечто смыслю…
– Все, приехали! Спасибо вам огромное.
– Погоди, Надюха говорила, у тебя сынок есть.
– Есть.
– Скучаешь?
– Ужасно! Правда, мы с ним почти каждый день по скайпу общаемся.
– А с кем же он там?
– С моей мамой.
– Это хорошо, твоя мама, похоже, умеет детей воспитывать. Ладно, беги, выспись по возможности. Любовника еще не завела?
– Какого любовника! Мне не до них. Ну, еще раз спасибо и спокойной ночи!
– Кстати, помни, для артистки сон – первое дело.
– А я думала талант первое дело, – улыбнулась Варя, открывая дверцу.
– Талант талантом, а выспаться надо!
– Спасибо, я высплюсь, мне только бы до подушки добраться!
– Ну беги, беги! Надо же, про «Волшебную гору» знает. Постой, Варь!
Она обернулась.
– А «Поэму экстаза» кто написал?
– Скрябин! – расхохоталась Варя и вбежала в подъезд.
– Ни фига себе девка! – пробормотал под нос Борис Аркадьевич.
Но на сей раз Варя никак не могла уснуть. Ворочалась, вскакивала, пила воду с медом, ничего не помогало. Почитать бы, но книг у нее с собой не было, а купить она не удосужилась, некогда было. Предыдущая жиличка оставила только какуюто книжку, вернее, брошюру о борьбе с целлюлитом. Почему я ее не выбросила? Она встала и выкинула брошюрку в мусорное ведро. Потом открыла компьютер, заглянула в почту. Там оказалось письмо от Эмми. Он писал: «Дорогая моя Барбара, я страшно скучаю, но в Москву вырваться не получается, туда же нужна виза, а это канитель и запланированное мероприятие, вот так вдруг не вырвешься. Я, конечно, постараюсь получить мультивизу, и вот тогда… Правда, история с русскими партнерами не выгорела, но это неважно. На днях заезжал к фрау Анне, видел Ники, он здоров и весел, говорит, что не очень скучает, так как почти ежедневно общается с тобой по скайпу. Я тоже хочу! Свяжись со мной, будь добра. Фрау Анна сказала, что ты просто зверски занята, поэтому я не стану тебя тревожить, а будет минутка, прояви инициативу! Целую будущую кинозвезду в нос, ну и во все остальные места, разумеется, тоже. Вечно твой, смертельно скучающий Эмми».
Странно, подумала Варя, я почемуто совсем по нему не скучаю… А это свинство. Но я же так занята! И вдруг, сама того не желая, она набрала в поисковике: Стас Симбирцев. И сразу увидела сообщения о драках, дебошах и беспробудном пьянстве знаменитого артиста. Ее замутило. Нет, не хочу, зачем мне сдался этот алкаш? Она со злостью на себя выключила компьютер и легла спать. Последней ее мыслью было: а красиво звучит: Стас Симбирцев!
Наконец начались съемки! Подготовительный период показался Варе просто раем! Там хоть была смена деятельности, а тут съемки по двенадцатьчетырнадцать часов. Семен Романович на всех орал, и Варе казалось, что больше всех он орет на нее.
– Я, конечно, понимаю, у тебя нет опыта, но чего ты так деревенеешь перед камерой? Это твоя профессия, раскрепостись, дурында! Дима, ну хоть ты ей скажи!
– Варюш, в самом деле, чего ты зажалась? Тебя тут никто не съест! Ты же можешь, я точно знаю, что можешь! Забудь обо всем, играй, пойми, чудачка, тут или пан или пропал! Ну, взорвись, вызверись на меня, это же несложно! – нашептывал ей Бурмистров, с которым она по сценарию должна была поссориться. У нее это никак не получалось. – Ну, давай, съезди мне по морде, ну, живее, черт тебя побери! – Он незаметно для всех вдруг больно ущипнул ее за попу.
Это подействовало! Она возмутилась, обиделась, глаза вспыхнули, и она отлично сыграла сцену.
– Молодец! – крикнул Шилевич. – Можешь ведь. Давай, еще дублик!
Второй раз Варю щипать уже не пришлось.
Изумительные зеленые глаза Димы смеялись.
– Спасибо, – шепнула Варя.
– Не за что, мадам. Обращайтесь!
Варя подружилась с гримершей Лизой. Милая, острая на язык девушка сразу расположилась к ней.
– Ты, Варь, не похожа на наших. Злости в тебе нет и самомнения дурацкого. А то придет такая звездулька, ничего, кроме смазливой рожи и богатого любовника, а тоже полагает о себе! Тебе, конечно, мегаповезло!
– Что? – не поняла Варя.
– Ну, теперь так говорят, все – мега! Мегазвезда и все такое.
– А, поняла! Я знаю, что мне мегаповезло! Я ведь уж крест на себе поставила. Думала, никогда…
– Варь, а как тебе Димон?
– Он классный! Так мне помогает! И красивый такой…
– Красивый, с этим не поспоришь, но бабник жуткий.
– Ну еще бы! А помоему, это неплохо.
– Что неплохо? Что бабник? – поразилась Лиза.
– Конечно!
– Это не просто плохо, это мегаплохо! У меня муж был бабник, я с тех пор зареклась дело с бабниками иметь, да и с артистами вообще…
– Варвара, на площадку!
– Бегу!
В перерыве, когда Варя ела очередной йогурт, к ней подошла Нина Мурадян, исполнительный продюсер.
– Варя, возник вопрос насчет фамилии.
– Какой фамилии? – не поняла Варя.
– Ну, как в титрах писать будем: Барбара Шеффнер? Или Варвара Шеффнер?
– Ну, я не думала… честно говоря. В России лучше Варвара.
– Знаешь, а может, лучше девичью фамилию возьмешь? Как твоя девичья фамилия?
– Лакшина.
– Варвара Лакшина, а что, отлично звучит… Я бы советовала Лакшину. В России Варвара Лакшина больше сердец привлечет.
– Сердец? – Варя крайне удивилась такому подходу со стороны продюсера.
– Да, – рассмеялась Нина, – наверное, я плохой продюсер, все насчет сердец беспокоюсь.
Варе это страшно понравилось.
– Отлично, значит, запускаем информашку, что в главной роли Варвара Лакшина. Все, я побежала.
– Нина, погоди! А Семен Романович в курсе?
– Да ты что! Ему не до этого, вопервых, а вовторых, его эти вопросы вообще не касаются.
– Да? – в очередной раз поразилась Варя. Она по старинке считала, что режиссер – это царь и Бог.
Предстояли съемки на натуре. Весна была уже в полном разгаре. Натуру нашли неподалеку от Москвы, где предполагалось снимать кусочек сельской Англии. Варя отлично умела ездить верхом и великолепно выглядела в костюме для верховой езды. Семен Романович не мог нарадоваться.
– Ах, чертова кукла, как смотрится в седле! Эх, жаль, в амазонке нельзя снимать…
– Я в дамском седле не умею! – улыбнулась довольная Варя.
– Научилась бы в два счета, главное, ты лошади не боишься, и она это чует!
Партнером Вари в этом эпизоде был молодой и способный артист Шевелев. Но Варе он активно не нравился. В нем был какойто снобизм вкупе с поразительной темнотой. Казалось, он один знает чтото такое, о чем никто другой здесь даже не подозревает. Борис Аркадьевич его просто ненавидел. Както за обедом он спросил:
– Максик, а кто снял «Корабль дураков»?
– А что, это стоящее кино? – через губу процедил молодой человек. Было совершенно ясно, что он впервые слышит об этом фильме.
– Мегастоящее! – воскликнула Лиза, присутствовавшая при разговоре.
– Ну и кто его снял?
– Варежка, а ты знаешь? – полюбопытствовал Шилевич.
– Если не ошибаюсь, Стэнли Крамер, – не очень уверенно ответила Варя.
– А, американщина! – махнул рукой Максим. – Я признаю только европейское кино!
– Ишь ты, – както коварно усмехнулся Борис Аркадьевич. – Ну, если так, кто снял «Земляничную поляну»?
– Бергман, – небрежно бросил Максим.
– Ах ты моя лапушка, – умилился Борис Аркадьевич. – А «Туманные звезды Большой Медведицы»?
В глазах молодого артиста мелькнула паника.
– Борис Аркадьич, я этого не помню, вы все о какомто старье спрашиваете.
– А ты старья тоже не любишь, правда, мой маленький?
– Не люблю!
– Да не люби ты, сукин сын! – взорвался оператор. – Американщину он не любит! Ишь какой! Ты, может, и Энтони Куина не любишь, и Марлона Брандо?
– Брандо хорош у Бертолуччи! А в остальном…
– Так Бертолуччи тоже уже старье! Ты, значит, «Трамвай желание» тоже не видал?
– Боря, отстань от него, это плохо кончится! – одернул друга Шилевич.
– И вправду, Борис Аркадьевич, что вам вздумалось мне экзамен устраивать? – испуганнопримирительным тоном произнес молодой человек.
– А это такая проверка у меня… на вшивость, если угодно. Варь, а ты знаешь, кто «Туманные звезды» снял?
– Кажется, Висконти, да?
– Вот почему она все знает? – воскликнул Борис Аркадьевич.
– Потому что ее никто не знает! – заметил Максим. – Не снималась, вот и повышала культурку! А когда крутишься с утра до ночи по съемкам…
– Ее – узнáют! – многозначительно произнес Борис Аркадьевич.
– Все, хватит! – закричал Шилевич. – Боря, ты мне всех артистов перессоришь!
Варю Максим здорово раздражал, а уж как она его раздражала…
После натурной съемки, куда в целях экономии выехали еще затемно, Варя попала домой только во втором часу ночи. Сил не было даже принять душ. Она рухнула на диван и закрыла глаза. Я не усну, подумала она. Надо все же пойти в душ, может, полегчает от горячей воды. И вправду, горячая вода подействовала. Она вылезла из ванны, надела махровый халат бледносиреневого цвета, подарок Эммериха. И вдруг в дверь позвонили. Кого это нелегкая в такой час принесла?
– Кто там? – осторожно спросила она. Глазка в двери не было.
– Вера, Верочка, открой!
– Веры здесь нет!
– Верочка, пожалуйста, открой!
Это Симбирцев, поняла Варя. И голос у него трезвый. Он, видимо, ничего не помнит, решила она. И почемуто открыла дверь.
– А вы кто? – спросил поздний визитер.
– Я не Вера, Вера уехала, теперь здесь живу я.
Он и вправду был трезвый.
– Простите, ради бога, простите, я не знал… А куда она уехала?
– Я не знаю! Я с ней не знакома.
– Извините, еще раз извините, я вас разбудил. Все, ухожу! Спокойной ночи!
– Спокойной ночи!
– А вы человек! Это теперь редкость! И вы… красивая. До свидания!
С этими словами он вошел в лифт.
Ох, какой, подумала Варя. Про него такое говорят и пишут, а у него глаза детские, беззащитные… Сердце както глухо забилось. С ума сошла, сказала она себе. Только вот алкаша и дебошира тебе не хватало!
Она ворочалась до самого утра.
– Ну, и на кого ты похожа? – спросила Лиза. – Всю ночь гуляла?
– Какое там, просто не смогла заснуть.
– Чего так? Не расстраивайся, сейчас буду тебя реанимировать, никто и не заметит!
– А знаешь, я только вышла из душа, в дверь звонят… – Варе нестерпимо хотелось поговорить про Симбирцева.
– Да? И кто?
– Стас Симбирцев!
– Ты что, с ним спуталась?
– Боже упаси! Он пришел не ко мне, а к какойто Вере, которая жила до меня в этой квартире. Причем уже второй раз. Первый раз он был пьян в лоскуты и ничего не помнит.
– Сейчас опять пьяный приперся?
– Нет. Трезвый как стеклышко и очень вежливый.
– И ты на него запала? Не советую!
– Ничего я не запала, просто рассказываю, надо же чтото говорить, чтобы не заснуть.
– Зря! Ты лучше поспи, а я свое дело сделаю! А Стас хоть и пьянь, но обаятельный… Вот вроде и рожа у него колхозная, а как интеллигентов играет, обалдеть!
– Я ни одного фильма с ним не видела.
– Да ты что! Хочешь, я тебе завтра диски принесу?
– Да у меня там и дивидюшника нет, а в компьютере смотреть не могу. И потом, когда мне смотретьто? Вот отснимемся, уеду домой и там буду просвещаться.
– Это правильно! Лучше подальше от артистов, только с персонажами! Он тебе совершенно не подходит!
– Конечно, не подходит, и потом у меня есть Эмми!
– Слушай, давно хотела спросить, а как это спать с мужиком, у которого бабское имя?
– Нормально, – засмеялась Варя. – Знаешь, был такой знаменитый сценарист Алексей Каплер, так его все звали Люсей! В него, между прочим, была влюблена дочь Сталина.
– Варь, а откуда ты все знаешь? У тебя ж там тоже не сахарная жизнь, когда тебе читатьто?
– Ну, про Каплера и про многое другое мне мама рассказывала…
– Да? Надо же… А, кстати, ты в курсе, что Симбирцев у нас тоже сниматься будет?
– Да, Семен Романович говорил.
– Ой, смотри, Варька!
– Да ладно, зачем мне нужен алкаш?
– Он, между прочим, не алкаш, а пьяница, это лучше!
– А что, есть разница?
– Еще какая! Ты вот столько всего знаешь, а это же элементарно! Алкаш живет от запоя до запоя. А пьяница…
Но тут Варю позвали на площадку.
…В этот вечер она освободилась не очень поздно. Снимали сцену без нее. Она зашла перекусить в кафе и побежала домой, уже два дня она не общалась с сыном. Какое счастье этот скайп! Никитка выглядел отлично. Мама тоже.
– Варюш, у тебя усталый вид, – сказала мама.
– Я и вправду устала, вчера были натурные съемки, я потом плохо спала ночь, но ничего, сейчас с вами пообщаюсь и завалюсь спать! А вообще я так счастлива!
– Ну и слава богу! Ладно, болтайте с Никитой.
– Мамочка, ты спать хочешь? Тогда я сразу говорю: у меня все здорово! – закричал Никита.
– У меня тоже! Я вчера на лошади снималась!
– Да? В павильоне?
– Нет, на натуре!
– А лошадь где взяли? С собой привезли?
– Нет, там недалеко есть конезавод, наши договорились, и нам дали двух лошадей. Мне досталась кобыла по кличке Мадам, такая чудная, серая в яблоках! Красавица!
– Она смирная?
– Да! И еще я ей, видно, понравилась! Там инструктор даже удивился!
– А чего удивляться? Ты же всем нравишься!
– Ну, далеко не всем! – засмеялась довольная Варя.
– Мам, а когда съемки кончатся, ты сразу приедешь?
– Нет, фильм еще надо будет одевать!
– Как это, одевать?
– Ну, озвучание, тосе, хотя, думаю, на несколько деньков смогу вырваться!
– А тебе больше никаких съемок не предлагают?
– Пока нет, меня ж никто еще не знает!
В этот момент в дверь позвонили.
– Мам, к тебе ктото пришел?
– Я никого не жду, но открыть все же надо.
– Ладно, мам, сейчас футбол будет, я пошел.
– Кто там?
– Извините, ради бога!
Варя узнала весьма характерный голос Симбирцева. И душа у нее ушла в пятки.
Она открыла дверь. На пороге стоял Стас с букетиком тюльпанов.
– Здравствуйте, это вам! – он протянул ей цветы.
– Мне? С какой стати?
– Простите, я вел себя ужасно, мне рассказал дядя Женя, ваш сосед и мой дальний родственник… И я прошу прощения. Пожалуйста, извините меня!
Господи, какие у него глаза! В них такая мольба! Даже страшно…
– Конечно, я вас прощаю. Спасибо за цветы!
Он топтался на пороге, не в силах уйти. Ему так нравилась эта женщина… А она не могла захлопнуть дверь. Ей было его нестерпимо жалко.
– Может быть, вы хотите чаю? Или кофе?
– Кофе я бы выпил… Спасибо!
Он вошел, снял кожаную куртку.
– Ох, я идиот! Я… Вы…
– Меня зовут Варвара, – улыбнулась она и протянула ему руку.
Он просиял, тоже както подетски.
– А я Стас…
– Я уже знаю. Стас Симбирцев, знаменитый артист! И будущий партнер…
– То есть? – нахмурился он.
– Вы же будете сниматься у Шилевича?
– Ну да… О, так вы и есть та самая девушка с альпийских лугов? Наслышан. Здо´рово! Вы всетаки поставьте цветы!
– Ах да! Идите на кухню, вы, судя по всему, неплохо знаете географию этой квартиры!
– Это да, – засмеялся он. – Но у вас так уютно. У Веры тут был бардак…
– Вы какой кофе пьете? Крепкий?
– Если можно…
– Можно. Но вы после кофе спатьто будете? Поздновато для крепкого кофе, нет?
– Наверное, вы правы… Варя, дядя Женя говорит, будто я кричал, что я такая знаменитость… Это правда?
– Было дело, но мало ли что кричит пьяный человек, к тому же не заставший дома свою девушку…
– Да пошла она… Впрочем, это она меня послала… Но ведь не хочется так думать, да?
Он улыбался, и улыбка была столь заразительна, что Варя почувствовала, как у нее тоже рот растягивается буквально до ушей.
– Варя, а давай сразу на ты, а? Всетаки партнеры…
– Давай!
– А ты правда ни одного моего фильма не видела?
– Правда! Но очень хочу посмотреть. Вот отснимусь…
– И уедешь к себе в Альпы?
– Да, у меня там сын.
– И муж?
– Нет, моего мужа убили.
– Прости! Я же не предполагал…
– Конечно. И еще у меня там мама.
– А ты… расскажи о себе, а то болтают всякое…
– Обо мне? – крайне удивилась Варя.
– А ты как думала? Снимаешься в главной роли, у Шилевича, а это все же марка, неведомо кто, неведомо откуда… Конечно, уверяют, что ты с ним спишь… Ну, сама понимаешь…
– Я с ним сплю? Обалдеть!
– Наши бабы всегда так думают… Да оно частенько так и бывает. Но я же знаю Романыча и тетю Надю. Варя… Надо же, я никогда не знал ни одной Вари… Варя, Варюша…
– Варежка, – подсказала ему Варя.
– Варежка? Клево! Правда, такая теплая пушистая Варежка… как в детстве, когда играешь в снегу, руки замерзли, красные, в цыпках, а сунешь их в теплые варежки, и так хорошо… Ты теплая, Варежка. И ужасно красивая… Но главное, теплая. Я тоже буду звать тебя Варежкой. Черт подери, с тобой так легко, так спокойно… Я устал, я чудовищно устал… За год снялся в стольких фильмах… Деньги нужны, я квартиру хочу купить… А это же бешеные бабки… И вообще, нельзя, чтобы тебя забыли… Ох, что это я все о себе… Ты вообщето актриса?
– Из погорелого театра! Окончила ЛГИТМиК, но меня никто никуда не брал. Я уж крест на актерстве поставила, а тут вдруг… Это такое счастье, знаешь, Стас, когда все заварилось, я вдруг поняла – я наконецто живу своей, понимаешь, своей жизнью!
– Понимаю! – кивнул он.
И она чувствовала, что он действительно понимает ее.
– А ты где учился?
– Во ВГИКе.
– А!
– Варежка, тебе про меня всякое говорить будут…
– Уже! – засмеялась Варя.
– Что пьяница, дебошир, бабник, в общем, совершенно несносный тип, да?
– Не только!
– А что еще?
– Что потрясающий артист, редкий талант, сумасшедшее обаяние…
– А ты чему поверила?
– А всему!
– Ты не только красивая и теплая, ты еще и умная, – засмеялся он.
Она тоже засмеялась.
– И не врушка и не лицемерка… А сколько лет твоему сыну?
– Семь.
– А как его зовут?
– Никита! Я как раз с ним разговаривала по скайпу, когда ты позвонил.
– Так странно, – он глянул на часы. – Это было всего сорок минут назад, а мне кажется, мы так давно знакомы…
– Всю жизнь, – вырвалось у Вари помимо воли.
У него перехватило дыхание. Надо уносить ноги, подумал он. Только бы не наделать глупостей. Она не похожа на других, пока, во всяком случае… и это надо беречь. Куда спешитьто?
– Варежка, мне пора, дай мне свой телефон. И запиши мой. Звони, когда захочешь…
– И ты!
– Буду! Я завтра уезжаю в Минск на съемки, но скоро вернусь…
– А когда ты у насто сниматься будешь?
– Через неделю, кажется… Ну все, гони меня!
– Это нелегко…
Он сделал шаг к ней, она отступила.
– Иди, пожалуйста, иди!
– Уже ушел! Хоть это и вправду нелегко.
Он шагнул за порог.
– Спокойной ночи, Варежка!
Ой, мамочки, что же это делается? Я же влюбилась! А как в него не влюбиться?
Стас бегом спустился по лестнице, ехать в лифте было невмоготу. Он и вообщето всегда все делал бегом, а тут такое… Она удивительная, ни на кого не похожая… и совершенно ничего не играет в жизни. Наверняка она понравится отцу с матерью… И то, что у нее есть сын… Я так хочу сына… Идиот, ты что, опять собрался жениться? Мало тебе? Три раза уже очертя голову несся в ЗАГС… Нет, тут нельзя спешить… Да и с чего ты решил, что она за тебя пойдет с твоейто репутацией… Она не девочка уже и живет в Европе. Да, никуда я не буду спешить… даже в постель. Хотя так хочется… Но нельзя. Она ведь может быть другом, а не только любовницей. Женадруг… Как это важно, вот у Вадьки с Ленкой такая семья, они любят друг дружку, и при этом они друзья. Мне так этого не хватает…
Его мысли перебил звонок матери.
– Сташек, ты как?
– Все в порядке, мамочка!
– У тебя хороший голос. А то вчера ты был такой замученный. У тебя дома есть еда?
– Не помню.
– Может, заедешь? Я тебя покормлю и с собой дам.
– Спасибо, мам, заеду! Только с собой ничего не надо, я завтра в Минск лечу.
– Разберемся.
– А папа дома?
– Нет пока. У него какоето совещание.
– В такой час?
– Ты отца не знаешь?
Отец Стаса был главным редактором газеты.
Мать с порога спросила:
– Сташек, ты что, опять влюбился?
– Да нет…
– Ой, не ври своим ребятам! И кто она? Надеюсь, на сей раз обойдешься без женитьбы?
– Мама, я только сегодня с ней познакомился.
– Любовь с первого взгляда?
