Текст книги "Годуновы. Исчезнувший род"

Автор книги: Екатерина Левкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

17 февраля в Кремле собралась Земская дума, или Государственный собор, где присутствовало, кроме высшего духовенства, не менее пятисот чиновников и людей выборных из всех областей. Целью собрания было небывалое со времен Рюрика дело – назначение венценосца России. Никто не мог не ручаться за спокойствие народа в столь важном действии. Однако выработанный навык повиновения и годуновская хитрость сотворили чудо: в Кремле царила тишина, а среди людей – единомнение. Было ощущение, что все желали одного: как сбившиеся в кучу осиротевшие птенцы, найти скорее родителя – и знали, в ком искать его. Гражда не смотрели на дворян, дворяне – на вельмож, вельможи – на патриарха. Объявив на весь Собор, что Ирина не возжелала ни царствовать, ни благословить брата на царство и что Годунов также не принимает венца Мономахова, Иов рек: «Россия, тоскуя без царя, нетерпеливо ждет его от мудрости Собора. Вы, святители, архимандриты, игумены, вы, бояре, дворяне, люди приказные, дети боярские и всех чинов люди царствующего града Москвы и всей земли Русской! Объявите нам мысль свою и дайте совет, кому быть у нас государем. Мы же, свидетели преставления царя и великого князя Феодора Иоанновича, думаем, что нам мимо Бориса Федоровича не должно искать другого самодержца». И все бояре, духовенство, воинство и весь народ единодушно ответствовали: «Наш совет и желание то же: немедленно бить челом государю Борису Федоровичу и мимо его не искать другого властителя для России».

Наконец 22 февраля Ирина произнесла: «По изволению Всесильного Бога и Пречистой Девы Марии возьмите у меня единородного брата на царство, в утоление народного плача. Да исполнится желание ваших сердец, ко счастью России!» Люди повалились к ногам царицы, которая, с грустью взглянув на смиренного Бориса, дала ему повеление властвовать над Россией. Но он все еще изъявлял нежелание, страшился тягостного бремени, просил избавления, втолковывал сестре, что она из милосердия не должна предавать его в жертву трону. Он вновь клялся, что никогда не помышлял возноситься до подобной, пугающей для простого смертного высоты. Ирина после его слов уже более решительно настояла на своем. Тут уже Борис, словно сокрушаясь, воскликнул: «Буди же святая воля Твоя, Господи! Настави меня на путь правый и не вниди в суд с рабом Твоим! Повинуюсь тебе, исполняя желание народа».

Вельможи, святители, люд – все упали к его ногам. Осенив животворящим крестом Бориса и Ирину, патриарх поспешил возвестить дворянам, приказным и всему народу, что Господь даровал им нового царя. Всех обуяла неописуемая радость. Люди славили Бога, плакали, обнимались, повсюду слышалось: «Слава! Слава!» Борис в окружении вельмож и народа проследовал за духовенством в храм Новодевичьего монастыря, где Иов, пред иконами Владимирской и Донской Божьей Матери, благословил его на государство Московское и всея России, нарек царем и возгласил ему «первое многолетие».

26 февраля 1598 года столица встречала нового государя. Патриарх вторично благословил Бориса на царство, осенил крестом его жену – Марию, юного сына Федора и дочь Ксению. 30 апреля царь торжественно въехал в Москву. Этот день остался в памяти народа как один из торжественнейших праздников. Борис представил народу жену, давно известную благочестием и добродетелью, 9-летнего сына и 16-летнюю красавицу дочь. По всему городу были расставлены длинные столы, ломившиеся от яств, и все – от патриарха до нищего – были желанными гостями царя. Подобной роскоши Москва не знавала даже при Иване Грозном.

1 сентября Борис Годунов торжественно венчался на царство, церковь утвердила престол за ним и его родом.

Борис Федорович Годунов – правитель

Итак, 26 февраля 1598 года столица приветствовала нового государя. Царь был неслыханно милостив: сидевшие в тюрьмах обрели свободу, опальные – прощение, вдовы, сироты и нищие – помощь. Фактически были отменены казни. Смертью прекратили наказывать даже разбойников и воров.

Современники единодушно считали Годунова крупным государственным деятелем. Он практически всегда сам вел дипломатические переговоры, активно участвовал в проведении внутренней политики, отвечавшей интересам основной части дворянства. Как заметил один из крупнейших российских историков С. Ф. Платонов: «Борис вступил в правительственную среду и начал свою политическую деятельность в очень тяжелое для Московского государства время. Государство переживало сложный кризис. Последствия неудачных войн Грозного, внутренний правительственный террор, называемый опричниной, и беспорядочное передвижение народных масс от центра к окраинам страны расшатали к концу XVI века общественный порядок, внесли разруху и разорение в хозяйственную жизнь и создали такую смуту в умах, которая томила всех ожиданием грядущих бед. Само правительство признавало „великую тощету“ и „изнурение“ землевладельцев и отменяло всякого рода податные льготы и изъятия, „покаместа земля поустроится“. Борьба с кризисом становилась неотложною задачею в глазах правительства, а в то же время и в самой правительственной среде назревали осложнения и готовилась борьба за власть. Правительству необходимо было внутреннее единство и сила, а в нем росла рознь, и ему грозил распад. Борису пришлось взять на себя тяжелую заботу устройства власти и успокоения страны».

Годунов вступил на престол в 1598 году, но в действительности управлял государством фактически все годы царствования Федора Ивановича, то есть с 1584 по 1598 год. Поэтому представляется целесообразным рассматривать политику этого правителя начиная не с момента восшествия на престол, а за несколько лет до этого. Введение в 1589 году патриаршества стало великим триумфом Бориса Годунова. После падения Царьграда, еще при Иване III, наряду с идеей «Москва – третий Рим», появилась и мечта о «патриаршем великом чине». Патриаршество на Руси было призвано не только подтвердить великий авторитет русской церкви в православном мире, но и положить конец постоянному вмешательству константинопольских патриархов в дела русских епархий. Когда Иван Грозный взошел на престол, константинопольский патриарх написал ему, что венчание, совершенное митрополитом Макарием, «некрепко», поскольку по закону венчать на царство мог только он, патриарх. Тут же в Константинополь были направлены богатейшие дары, и в ответ была получена грамота о разрешении «Ивану зваться царем и Государем православных христиан законно и благочестно». И вот, впервые за всю историю русской церкви в Россию прибыл один из восточных патриархов – Иоаким Антиохийский. Годунов встретил его великими почестями. В Кремль Иоакима привезли волоком, в золотых царских санях. В роскошной Подписной палате его принял царь Федор в окружении бояр. Привыкшего к скромности и даже нищете патриарха буквально осыпали дарами.

Начались переговоры о введении патриаршества на Руси. Но тогдашний московский митрополит Дионисий – противник Годунова – всячески препятствовал этому, ибо осознавал, что в случае успеха переговоров пост патриарха ему не занять. Впоследствии Годунов сменил митрополита на своего сторонника Иова. И когда в Москву прибыл уже патриарх константинопольский Иеремия, его встречал новый митрополит Иов. Годунову наконец удалось добиться успехов в переговорах. Утром 26 января 1598 года посреди Успенского собора состоялась церемония. На возвышении были поставлены три сиденья: на позолоченном сидел царь Федор, справа от него – патриарх Константинопольский Иеремия, а слева – благословленный Иеремией патриарх Московский Иов. Потом, разумеется, был пир в царских хоромах, как всегда поразивший гостей размахом и богатством. Независимость русской церкви – великая заслуга Бориса Годунова и одно из важнейших мероприятий конца XVI века.

Продолжая дело Ивана Грозного по укреплению самодержавной власти, Борис Годунов опирался на служилых дворян и верхи посада. В пользу последних проводилось так называемое «посадское строение», то есть возвращение в посад беглых тяглецов, приписка к посаду владельческих крестьян, занимавшихся торговлей и промыслами и так далее. Году-нов продлил действие заповедных лет.

В 1592 году была закончена перепись населения, которую затеял еще Грозный. Ее результатом оказалось окончательное закрепление крестьян за их владельцами. Примерно в 1592–1593 годах указом о запрещении крестьянского выхода крестьяне фактически окончательно были закрепощены. В 1597 году были изданы указы об установлении 5-летней давности для сыска на беглых крестьян и указ о холопах, по которому кабальные люди лишались права выкупаться на свободу. В это же время «вольные холопы» стали кабальными. Важным актом закрепощения крестьянства было введение в южных районах страны «государевой пашни», к которой прикреплялись беглые крестьяне. В 1601 году переход крестьян был снова разрешен во всей России, кроме Московского уезда, но уже лишь от мелких владельцев к мелким.

При Борисе Годунове началось активное строительство городов в Сибири. Были возведены Верхотурье (1598), Мангазея и Туринск (1600), Томск (1604). Население Сибири стремительно возрастало, причем за довольно короткий период. Годунов надежно и прочно закрепил эти огромные, богатейшие земли за Россией, которые Ивану IV достались случайно.

Внешнюю политику Годунов вел весьма успешно. Он продолжал курс Грозного в балтийском вопросе. Однако его правительство воздерживалось от особо активных действий в Прибалтике, пока существовала опасность союза Польши и Швеции. Впрочем, стоило этой опасности утратить реальный характер, Россия сразу же нанесла Швеции удар. Она намеревалась вернуть себе захваченные шведами русские земли и главным образом возродить «нарвское мореплавание». В январе 1590 года русские войска заняли Ян, блокировали Копорье и подступили к Нарве. Осадой вражеской крепости руководил сам Году-нов. Недоброжелатели заподозрили его в предательстве, хотя распоряжения Бориса в ходе осады ни в коем случае нельзя объяснять его возможными симпатиями к неприятелю, все дело лишь в том, что у Годунова не было никакого боевого опыта. 19 февраля российские войска, находясь в гигантском численном превосходстве, предприняли генеральный штурм и атаковали крепость сразу в семи точках. Казалось бы, стремительный натиск мог решить судьбу шведской крепости в считаные часы. Однако Годунов не чувствовал уверенности в своих силах и предпочел решить дело путем переговоров, надеясь склонить шведов к капитуляции. По условиям перемирия, заключенного под стенами Нарвы, шведы очистили захваченные ими ранее русские крепости Иван-город и Копорье. России вновь отошло морское побережье между реками Нарвой и Невой. Хотя овладеть портом Нарвой и восстановить «нарвское мореплавание» Годунову не удалось. То есть основная цель так и не была достигнута.

Шведский король Юхан III, не желая признать свое поражение в войне, готовился к реваншу. Он заключил союз с Крымским ханством, и целью вражеского вторжения стала столица России. 4 июля 1591 года татары по серпуховской дороге подошли к Москве и заняли Котлы. Русские войска расположились под Даниловым монастырем в подвижном укреплении – гуляй-городе. Ночью, после боя, татары были вынуждены отступить. Борис Годунов, как и при осаде нарвской крепости, не проявил в этот раз ни решительности, ни энергии. Но при этом вся слава после победы досталась ему, вся Москва чествовала его как героя.

Годунов искал славы великого военачальника. Его восточная политика ознаменовалась большими успехами. Нападки татар были отражены, безопасность южных рубежей укреплена. С невиданной скоростью возводились новые пограничные крепости: Воронеж (1585), Ливны (1586), Елец (1592), Белгород, Оскол, Курск (1596). Оборонительная линия отодвигалась все дальше на юг, в «дикое поле». Именно в период правления Годунова расширяются связи России с Грузией. Была построена крепость в устье Терека, и русские полки дважды выступали против дагестанского шамкала. В 1591 году Москва испытала новую тревогу. Крымский хан Казы-Гирей вероломно вторгся в русские пределы. В это время как раз закончилось перемирие со Швецией, и большинство военных сил было сосредоточено на севере. Хан настолько стремительно двинулся на Москву, что русские думали только о защите своей столицы. Борис решил не рисковать и не стал брать на себя руководство войском, оборонявшим Москву, а поручил его князю Федору Мстиславскому. 4 июля татары подошли к селу Коломенскому, русские сдерживали их у самых стен столицы. Началось сражение, в ходе которого татары потеряли нескольких мурз. К вечеру хан приблизился к горам села Воробьева. Годунов велел безостановочно палить из пушек. Русские пленники объяснили хану, что это в российской столице так радуются приходу подкрепления из Новгорода и других мест, а значит, Россия готова на другой день утром перейти в наступление. Хан, не задумываясь, покинул поле боя со всеми своими людьми. Мстиславский и Году-нов стали преследовать врага и разбили остатки татарских войск около Тулы.

Однако хана нагнать не смогли: он унесся в простой телеге в Бахчисарай, растеряв по дороге множество своих воинов. Казалось бы, вот она – блистательная победа, но, как водится, успех Годунова в народном сознании волшебным образом обращался ему во зло. После бегства Казы-Гирея стали ходить толки, что Борис навел хана сам, с целью отвлечь российский народ от убийства царевича Дмитрия.

Едва вступив на престол, Годунов стал подыскивать жениха для своей дочери Ксении. Без сомнения, выгодный брак был бы очень кстати для России. Выбор Бориса пал на датского принца Иоанна, воевавшего в то время под знаменами Испании. Годуновы ждали Иоанна в Кремле. Завидев потенциального жениха, они встали, обняли его и завели долгую беседу. Борис уже видел в нем своего сына. Ксения была невероятно красивой девушкой, она завладела сердцем Иоанна сразу же. Свадьбу назначили на зиму. Однако ее так и не случилось. Неожиданно принц заболел и скоропостижно скончался. В возрасте всего двадцати лет. Все были безутешны. Русский народ, по традиции, приписал смерть Иоанна Годунову. Поиски жениха для Ксении возобновились. Одновременно присматривались и к девушкам – надо было искать невесту и Федору, наследнику престола. Наконец, после долгих поисков выбор пал на грузинского принца Хоздроя, а невестой Федору была избрана 10-летняя сестра Хоздроя – Елена. Русский посол хотел было забрать в Москву и жениха и невесту, но их отец отпустил лишь сына. Семьи условились, что невесту отправят позднее. Но и Хоздрою не суждено было добраться до Москвы, поскольку в Дагестане произошло столкновение русских отрядов с турецкими и путь на север был перекрыт врагом.

Будучи мудрым человеком, Борис видел отсталость русского народа в образовании по сравнению с народами Западной Европы и осознавал пользу науки для государства. Ряд историков утверждает, что Борис хотел учредить в Москве высшую школу с иностранными учителями, но духовенство этого не одобрило. Годунов намеревался завести в стране даже университеты. В 1600 году в Священную Римскую империю за профессорами и докторами был послан Иоанн Крамер, но русское духовенство противилось и этому. Годунов первым послал нескольких молодых людей учиться в Западную Европу, но эта отправка оказалась неудачной, потому что все они там и остались. Борис посылал своих людей в Любек – приглашать в царскую службу врачей, рудознатцев, суконников и разных мастеров. Приезжавших в Москву немцев царь принимал весьма ласково, назначал им хорошее жалованье и одаривал поместьями с крестьянами. Из иноземцев был организован особый отряд царской гвардии, при Годунове состояло шесть иностранных медиков, получавших щедрое вознаграждение. Немцам даже разрешено было построить в Москве лютеранскую церковь. В некоторых источниках есть сведения о том, что некоторые из русских, желая подражать по внешности иностранцам, стали брить бороды. Конечно, подобная признательность не осталась незамеченной. В 1602 году вся Европа читала похвальное слово, сочиненное ученым Фидлером.

Потрясающими темпами шло строительство городов и крепостных сооружений. Во многих городах России были открыты типографии, проявлялся повышенный интерес к книгопечатанию. Заимствовав псковский опыт, Борис устроил первые в Москве богадельни. В жизни столицы появились невиданные новшества. К примеру, в Кремле был сооружен водопровод, по которому вода поднималась мощными насосами из Москвы-реки по подземелью на Конюшенный двор. Возле Архангельского собора Кремля Годунов приказал построить просторные палаты для военных приказных ведомств, а в Китай-городе – каменные лавки. Обветшавший мост через Неглинную заменили новым, широким, по краям которого располагались помещения для торговли. На Красной площади появилось каменное Лобное место с резными украшениями и решетчатой дверью.

Строительство превратилось в настоящую страсть царя Бориса. По его приказу были достроены колокольня Иван Великий, Архангельский собор, Успенский собор. Годунов покровительствовал талантливым строителям и архитекторам. Благодаря его поддержке раскрылся талант Федора Коня, под началом которого зодчие окружили Белый город в Москве внушительными каменными стенами с двадцатью семью башнями. Федор Конь руководил возведением великолепных крепостных сооружений в Смоленске в 1595–1602 годах. Годунов сам участвовал в закладке Смоленской крепости. Искусные мастера отлили для колокольни Ивана Великого огромный колокол, впрочем, тяжелый настолько, что его так и не смогли поднять наверх и соорудили для него особую деревянную колокольницу. С размахом осуществлялось и церковное строительство.

Первая пара лет правления Годунова казались лучшими временами России XV века. Борис старательно исполнял обет царского венчания и справедливо хотел именоваться отцом народа. Однако он ощущал нелюбовь народа и своего окружения. Он становился подозрительным, перестал доверять приближенным, ввел систему доносов. Первым пострадал Богдан Бельский, который лучше всех знал Бориса, – его послали строить отдаленную крепость Борисов на берегу Северского Донца, затем заточили в темницу. В опалу попал и род Захарьиных-Рома новых: боярина Никиту Романова выслали из Москвы, его сыновей и их родственников обвинили в попытке отравить царя, взяли под стражу, пытали, а затем выслали по приговору в отдаленные места и постригли в монахи. Вне сомнения, это было одно из гнуснейших дел Бориса. Подобным образом, безосновательно, схватили, пытали и мучили Черкасских, Репниных, Карповых, Сицких и других. Князей насильно высылали в самые отдаленные уголки России. Илье Милославскому и Василию Шуйскому было запрещено жениться, ибо Борис опасался, что их знатные потомки займут престол. Ненависть к Годунову усиливалась.

Итак, начало царствования Годунова выглядело удивительно благополучным. Но то была лишь видимость. Прямые попытки навязать народу крепостнический режим усиливали сопротивление масс. Признаки недовольства можно было заметить повсюду. Льготы, обещанные при вступлении Бориса на трон и предоставленные отдельным местностям, быстро исчерпали себя. Налоговый гнет разорял деревню. В начале XVII века сельское хозяйство пришло в упадок под влиянием стихийных бедствий. В аграрной России сельскохозяйственное производство было нестабильным и в значительной мере зависело от погодных условий. Изучив климатические изменения того времени, ученые пришли к выводу, что на протяжении последнего тысячелетия самое крупное похолодание произошло именно во второй половине XVI – начале XVII века. Похолодание, нарушение погодного цикла, длительные дожди – все это мешало созреванию хлебов во время холодного лета 1601 года. Последней каплей стали ранние морозы. В 1603 году деревне нечем было засевать поля. Наступил жуткий голод. Правительство бросило огромные средства на борьбу с голодом. Борис повелел продавать народу зерно из царских житниц. Но все равно запасы истощались довольно быстро. Появились хлебные скупщики. Царь, в рамках борьбы с хлебной спекуляцией, даже велел казнить несколько столичных пекарей-мошенников. Но эти меры не возымели должного эффекта. Крестьяне из года в год кормили государство, оброками наполняли царские житницы. Однако, по феодальным меркам это не имело никакого значения. Умиравшие с голоду крестьяне если и получали хлеб, то не безвозмездно, а на условиях заемной кабалы. Обнищавшие и пришлые крестьяне не могли рассчитывать на заем и были обречены на голодную смерть. Все это привело в начале XVII века к смуте. К тяжелому неурожаю 1601–1603 годов, страшному голоду добавилась разразившаяся вслед за этим эпидемия чумы.

В 1603 году вспыхнуло восстание Хлопка Косолапа, охватившее многие уезды страны. В стране начались разбои. Под Москвой разыгралось настоящее сражение между воеводой Иоанном Басмановым и атаманом Хлопкой. В результате Басманов погиб, а Хлопка был пленен, а затем погиб от ран или пыток. С большим трудом бунт удалось подавить. Невзирая на то что в эти тяжелые времена Годунов закупал хлеб на свои личные деньги и раздавал бедствующему населению, недовольство населения росло. Грозный, когда случился большой неурожай, не предпринял ничего для спасения народа. Борис поступал совершенно по-другому. Он не жалел казны, помогая голодающим, раскрыл перед голодающими царские житницы. Однако же не Борис, а именно Иван оставил о себе в народе добрую память. У Годунова были все основания сетовать на черную неблагодарность своих подданных. Особенно когда он узнал о массовой поддержке объявившегося в 1603 году самозванца – Лжедмитрия I. Жестокость стала неизбежным спутником гражданской смуты. Тысячи казаков и комарицких мужиков, попавших в плен к воеводам после битвы под Севском, были повешены. Множество мирных крестьян, их жен и детей в Комарицкой волости были умерщвлены. По словам современников, стоило человеку просто произнести имя Дмитрия, как царские слуги хватали его и убивали вместе с женой и детьми: «…и вот день и ночь не делали ничего иного, как только пытали, жгли, и прижигали каленым железом, и спускали людей в воду, под лед». Массовые гонения все больше ожесточали народ. Правительство стремительно утрачивало популярность и в конце концов лишилось поддержки большинства. Несмотря на все репрессии, Борису не удавалось поменять мнение народа. Люди ждали пришествия «доброго» царя, и с этим ничего нельзя было поделать. Было создано сыскное ведомство, обладавшее большими политическими функциями. До нынешних времен дошли сведения о том, что глава этого ведомства Семен Годунов настаивал на казни заподозренных в измене руководителей Боярской думы.

До той поры деятельный и энергичный, Годунов в конце жизни все чаще устранялся от дел. Он практически не покидал дворца и не показывался народу. Позади было то время, когда царь Борис благотворил сирым и убогим, помогал им найти справедливость и управу на сильных. Теперь он показывался на людях лишь по великим праздникам, а когда челобитчики пытались передать ему свои жалобы, их разгоняли палками. Неудачи во внутренней политике подстегивали подозрительность, столь чуждую Годунову в прежние времена. Он совсем перестал доверять своим приближенным, подозревал в интригах своих придворных и все чаще обращался за советами к прорицателям и юродивым. Один из членов польского посольства в Москве в 1600 году писал: «Годунов полон чар и без чародеек ничего не предпринимает, даже самого малого, живет их советами и наукой, их слушает…» Однажды царь пригласил в Москву некоего астролога, ливонского немца, и попросил составить ему гороскоп. Немец порекомендовал Годунову «хорошенько открыть глаза и поглядеть, кому же он оказывает доверие, крепко стеречь рубежи». Борис обращался к известной в тем времена в Москве юродивой Олене, и она предсказала ему скорую смерть. Английские послы, видевшие Годунова в последние месяцы его жизни, отмечали многие странности в его характере. Будучи сказочно богат, Борис стал выказывать скупость в сущих мелочах. Живя отшельником в кремлевском дворце, государь иногда покидал хоромы, чтобы лично проверить, закрыты ли и запечатаны входы в погреба и в кладовые для съестных припасов. По словам современников, скупость существенно влияла на его популярность. Многие признаки в поведении Бориса указывали на его преждевременно наступившее одряхление. На торжественной аудиенции во дворце в честь посла английского короля Якова I Годунов, говоря о почившей королеве Елизавете, разрыдался.

В конце жизни государь, беспокоясь о будущем сына, постоянно держал его при себе и крайне неохотно отказывался от его присутствия. Один из ученых иностранцев попытался втолковать Годунову, что ради нормального развития царевича и просвещения его ума ему надо предоставлять некоторую свободу и самостоятельность в занятиях. Однако Борис о подобном и слышать не хотел, говоря, что «один сын – все равно что ни одного сына» и он не может и на секунду с ним расстаться.

В последние дни Годунова более всего мучили два вопроса. Будучи уверенным, что младший сын Грозного мертв, Борис иногда впадал в сомнение, «…почти лишался рассудка и не знал, верить ли ему, что Дмитрий жив или что он умер». Второй же вопрос заключался в том, достоин ли он того, чтобы душа его после смерти вознеслась в Царство Небесное. По этому поводу он советовался и со своим духовником, и с учеными немцами. Не обращая внимания на различие вер, Борис умолял их, «чтобы они за него молились, да сподобится он вечного блаженства». После подобных бесед Годунов нередко приходил к мысли, что для него в будущей жизни нет блаженства. Под влиянием неудач последних лет и тяжелой болезни царь все чаще находился в состоянии апатии и уныния. Физические и умственные силы его быстро угасали.