Текст книги "Служебный роман (СИ)"
Автор книги: Екатерина Кариди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Спасибо за кофе.
Так доброжелательно, что Таня растерялась.
Те двое уже ушли, она еще сидела, глядя им вслед. А потом вдруг подумала, что надо же забрать пустые чашки! Но для этого ей придется идти в кабинет. А он там один.
Какая-то часть ее категорически отказывалась туда заходить. Нахлынула робость, ладони взмокли. Страшно? Какого черта... Он же ее не съест!
В конце концов, она пересилила себя и на ватных ногах пошла в кабинет.
Глава 9
Только что были здесь, и вот он остался один. Как будто какая-то камета пролетела мимо него обдав брызгами чужого счастья, и исчезла.
Олег уткнулся носом в скрещенные ладони.
Марк, Отелло хренов. Усмехнулся и прикрыл глаза.
Стал вспоминать детали, восстанавливая картину событий.
Слова Лизы...
– Марк сказал, чтобы я все внимательно изучила. Кстати, он минут через пять заедет за мной.
Не успел он пошутить:
– Ну кто бы сомневался! А я-то уж думал, не заболел ли он часом?
Еще бы, небывалое дело, чтобы Марк отпустил ее одну? К нему? Да ладно!
Ага, конечно.
Не успел Олег договорить, открылась дверь, и на пороге уже стоял Марк. Глаза так и рыщут, того и гляди начнут метать молнии. Кивнул Лизе коротко:
– Собирайся.
А ему бросил:
– Не дождешься.
Ппц... Отелло, бл***. Не удержался, закатил глаза и картинно вздохнул, чисто, чтобы позлить Марка. Стоило посмотреть на его ревнивую рожу.
Лиза только-только успела сложить стопочку черновиков в сумку, как он тут же облапил свое сокровище и потащил к выходу, даже попрощаться толком не дал.
Но перед тем, как уйти, обернулся, сказал ему:
– Ты давай, трудись, я заеду позже, проверю.
Придурок старый...
Но помощь и доверие Марка Савельева Олег очень ценил.
Раньше он бы весь изошелся от неудовлетворенности. А теперь? Нет, сердце не дрогнуло, на сердце было тепло. И...
Просто ему тоже вдруг захотелось держать на руках своего ребенка, нянчить, играть.
Грустно, бл***.
Он резко встал и ушел в комнату отдыха, там при кабинете была ванная. Встал перед зеркалом, какое-то время на себя смотрел, а потом плеснул в лицо холодной водой.
Из этого всего надо было вынырнуть.
***
Страшно было входить в кабинет. Тане пришлось преодолевать себя, а это стоило напряжения и больших душевных сил. Просто открыть дверь и войти. Зная, что он сейчас там один, и...
Кабинет был пуст, его там не было.
Таня замерла в нерешительности. В первый момент мелькнула дикая мысль, что он ушел. Но как, когда, куда? А потом разлилось разочарование.
Медленно подошла к столу, замерла, сжимая кулаки. Взгляд невольно метнулся туда, где стоял наполовину пустой графин. Он не стал его убирать... Почему? Здесь ведь проводили уборку, технический персонал приходит к шести утра и наводит порядок.
Мог бы... Но не убрал.
Потом резко отвернулась, испугавшись того, куда ее заведут эти мысли.
Забыл. Он просто про него забыл. Ему не было до этого графина.
Она схватила его, поставила на поднос, быстро сложила туда же пустые кофейные чашки и уже собиралась поднять, на пороге двери в комнату отдыха показался Олег Серов. Оба застыли как вкопанные.
И тут Таня подхватилась. Взяла поднос – и быстро к выходу.
Боже... Как она могла забыть... Он же все это время здесь был! Как она могла забыть!
– Татьяна Аркадьевна! – окликнул он ее и кажется, пошел следом.
Она слышала за спиной быстрые шаги.
Но по счастью дверь в приемную уже была рядом, и навстречу ей в кабинет двинулась целая команда монстров – аналитиков. Спасение. Это было спасение! Она юркнула за дверь, а потом бегом в чайную комнату. Закрыла за собой дверь, привалилась спиной и прикрыла глаза, всхлипывая от волнения.
На сколько еще ее хватит? Как она все это выдержит?
***
Далеко оттуда другая женщина, высокая и властная, все еще красивая, несмотря на возраст, только надменное выражение и неприязненная складка губ портила ее, слушала доклад.
Когда адвокат закончил, криво усмехнулась, разглядывая ногти.
– Готовятся, говорите? Ну что ж, очень хорошо. Я бы хотела ознакомиться с тем, что подготовила ваша команда.
– Конечно, Лариса Владимировна.
Адвокат вежливо поклонился и передал ей объемную папку.
– Здесь все наши претензии? Они подготовлены, оформлены?
– Так точно, в лучшем виде.
– Тогда... – протянула она и вдруг прищурилась.
Мужчина замер в ожидании.
– Незачем оставлять им лишнее время. Перенесите все на на три дня вперед.
Глава 10
Вообще-то, это был подвиг со стороны Марка Савельева – отпустить Лизу на встречу с Олегом Серовым одну. Не потому что он не доверял или сомневался в ней, нет. Просто Марк никак не мог забыть Олежке, что тот неровно дышал к его жене. Знать, что он будет смотреть на нее и фантазировать?! Его сразу начинала душить ревность, и сами собой сворачивались кулаки.
Но сейчас это было нужно, чтобы проверить свои предположения. И если то, что он заподозрил, правда, Марк готов был всячески поддержать. И раз уж нет другого выхода, рискнуть своими нервами.
В разумных пределах, конечно.
Десять минут, которые он выделил жене для общения со сводным братцем наедине – это и был разумный предел, но он и его сократил до пяти.
***
– Ну что? – спросил Марк, когда они немного отъехали.
– Ты был прав.
Лиза откинулась в кресле и искоса на него взглянула, чтобы увидеть, как по губам мужчины начинает расползаться чрезвычайно довольная самцовая улыбка. И невольно хмыкнула, закатывая глаза и качая головой. Неисправимый ревнивец и собственник. Он безумно нравился ей именно таким.
Но это к делу сейчас не относилось.
– Угу, – хмыкнул он, удобнее обхватывая пальцами руль.
И вдруг развернулся к ней.
– А знаешь, кто ее туда устроил?
Выдержал паузу, насладившись напряженным вниманием в глазах Лизы и многозначительно выдал:
– Феликс.
Она только шевельнула бровями. Отвернулась, прикрывая лицо рукой. Похоже, у ее непутевого сводного братца шансов нет.
Потом спросила:
– Марк, и как скоро это будет?
– Правление? – переспросил он. – На следующей неделе. Ориентировочно назначено на четверг.
– Почему ориентировочно? – удивилась Лиза, обычно такие мероприятия бывают привязаны к конкретным датам. Потому что у людей планы, надо же все скоординировать, подстроить
– Насколько я знаю эту даму, – поморщился ее муж. – Она скорее всего постарается сделать ход конем и перенести встречу на более ранний срок.
Лиза отвернулась. Да уж, было что вспомнить. И как она пыталась разрушить их брак. А когда не удалось, подала иск, обвинив Марка в мошенничестве, а Феликса хотела до конца его дней упечь в психушку. И потом тоже.
А чутье у мужа что надо.
– Зачем она это делает? – тихо проговорила, глядя в окно.
Марк только хмыкнул.
– Да как всегда. Хочет достать Феликса, а Олежка так, с боку припека.
Но Олег изменился за это время, и она его сильно недооценивает.
Лиза пробормотала, вернее, помыслила вслух:
– И все-таки... Вот так, мстить раз за разом, не опуская руки? Не понимаю.
– Ненависть так же ревнива как и любовь, – пожал плечами Марк. – Видать, Феликс знатно зацепил ее когда-то. Никак не выгорит все.
Ненависть. Странная ассоциация... Ей вдруг припомнилась новая секретарша Олега. Молодая, собранная, строгая, гордая, какая-то немного трагичная. Красивая.
Было много горького женского в том, как она смотрела на Олега. Казалось бы, откуда эта обида, настороженность, смятение, если она там работает всего несколько дней?
***
Таня честно пыталась его ненавидеть. Вернуть себе утраченное спокойствие вновь. Но...
Нагрузка у всех пошла такая, что даже Мак Мак, как Таня окрестила Максима Максимовича Дементьева, перестал к ней заходить поболтать. Все были плотно заняты подготовкой к предстоящему правлению. Оно и к лучшему, Таня не была настроена на общение.
В отличие от остальных, у нее сегодня работы было меньше, чем вчера, зато с утра расходились нервы. Да лучше бы она корпела с утра до ночи, не поднимая головы! Занималась бы делом – меньше одолевали бы дурацкие мысли!
С ней что-то творилось, и она не могла понять причину. Почему то новое, что она узнала про Олега Серова, так переворачивает душу? Подтачивает барьеры, которые она себе старательно возводила. И ведь была права во всем.
Но она уже не знала, где правда, в чем. Потому что этот мужчина, которого она считала бессердечным пользователем, неожиданно предстал перед ней другим. Это нормальное, человеческое не вписывалось в его привычный образ? Таким ей трудно было презирать его?!
Одно все же оставалось неизменным. Он без сожалений бросил ее когда-то. И он не узнал ее. Хотя она сама сделала все, чтобы остаться неузнанной, но хотела ли она этого на самом деле? Теперь Таня уже ни в чем не была уверена.
А он как специально, несколько раз вызывал ее в кабинет, просил приготовить им кофе. И Таня готовила и приносила, потому что не было повода отказаться. И каждый раз, когда она входила, он на нее так смотрел, что у Тани начинали холодеть коленки.
Ей становилось страшно, оттого что она не может совладать с собой.
Еще страшнее, что это заметят остальные. И что подумают? Секретарша и босс? Господи... Как банально и пошло это должно выглядеть со стороны. Таня ненавидела все эти истории из женских романов, потому это они – ложь!
Ложь и самообман! Стремление выдать желаемое за действительность. Потому что так не бывает. Уж она-то знала не понаслышке, попалась уже на эту удочку однажды.
И вот сейчас, когда уже обожглась и хлебнула по жизни, вляпаться в это снова?! Так унизительно... Если бы она могла уйти!
Она лгала себе, потому что ей на самом деле не хотелось уходить. Но у нее еще оставалась гордость.
Уже перед обедом Таня в очередной раз забрала из директорского кабинета поднос с пустыми чашками. Пока складывала грязную посуду, наслушалась всяких разных комплиментов от дядечек – аналитиков. Один директор молча на нее смотрел на нее мрачным взглядом, как будто гипнотизировал. Только кулаки на столе подрагивали.
Какой-то замкнутый круг. Ей было душно, хотелось вырваться.
От бессилия что-то изменить, настроение вконец испортилось. Таня ушла в маленькую чайную комнатку, которая в последнее время стала ее убежищем. Закрыла за собой дверь и замерла, прижав ладони ко лбу. Потом включила воду, чтобы помыть посуду, а руки не поднимаются. Оперлась о раковину и затихла, медленно и глубоко дыша. На глаза навернулись непрошенные слезы.
Что с ней стало? Расклеилась совсем. Вдох – выдох. Медленно. Еще.
Смотрела на чашки в мойке, а они расплылись, стали двоиться. Не плакать.
Вытерла глаза ладонью. Разозлилась на себя, довольно!
И вдруг за ее спиной отворилась дверь.
Глава 24
– Татьяна Аркадьевна... – этот голос!
Как будто пол под ней качнулся и пополз вниз, а по позвоночнику ледяная дрожь. Она не готова была сейчас никого видеть. А его тем более!
Пусть уйдет!
Но Олег Серов вошел в кухоньку слишком быстро, и тут же закрыл за собой дверь. Сразу стало невыносимо тесно и душно. Таня отвернулась от него, инстинктивным жестом закрывая рукой горло.
Пожалуйста, пусть он уйдет!
– Что с вами? – голос тревожный, низкий. – Вам плохо?
Нееет! Пусть он оставит ее в покое!
– Со мной все в порядке.
Таня отступила на шаг и постаралась отвернуться. А паника наваливалась... Он стоял слишком близко. Так нельзя. Слишком близко!
Он сделал еще шаг, сокращая расстояние снова.
***
Он же видел. На ней лица не было, сквозь обычный холод так и хлестало еще что-то. Кто-то ее обидел?! Кто, мать его? Кто?!
Бл***, если она злится из-за Марины, он же хотел ей объяснить.
Если за вчерашнее... Черт... Смотрел на нее, и сжимались кулаки. А вокруг, как назло!
Столько глаз вокруг на него таращилось, что ему становилось тошно. Какой там работать?! Ему хотелось послать все к чертям и выпроводить из кабинета дядек этих прошаренных и хитро*опых.
А ее встряхнуть, заставить смотреть в глаза. Спросить, почему она на него в упор не смотрит?
Что, мать его, случилось?!
В последний раз эти старые зубры вывели его вконец идиотскими комплиментами, которые ей отвешивали. Раздражало каждое слово. А она... Ему казалось, она сейчас заплачет.
Вышла, унося с собой поднос, и тут он не выдержал.
Встал из-за стола и бросил:
– Мне надо выйти на минуту. Продолжайте, я сейчас вернусь, – и вышел за ней следом, потому что в груди что-то переворачивалось, как будто кто-то натягивал трос.
В приемной никого. Где?
Пошел в маленькую чайную по наитию.
Заглянул туда – там. Сразу сердце скакнуло к горлу, в ушах забухала кровь.
Закрыл дверь, отгораживая их от всего мира. Все, не уйдет. А горло вмиг пересохло, когда почувствовал ее панику. Этот страх самки, который дико подстегивает.
И вдруг увидел слезы.
– Что с вами? Вам плохо?
Тут же отвернулась от него, отгородилась рукой. Постаралась отойти.
– Со мной все в порядке, – обдала его холодом.
Неееет, врешь. Шагнул к ней.
– Что с вами? Я же вижу. Татьяна, вам плохо?
Стоит спиной, мелко подрагивает рука, лежащая на столешнице. Тонкие пальцы, изящные. Голые, без колец. У него глаз прилип к ним.
Олег хотел сказать, что у нее немного размазалась тушь, и еще что-то сказать. Хотел. Наверное.
Но вместо этого не смог удержаться, накрыл ее руку своей, чувствуя, как она дрожит. В тот момент его уже неконтролируемо вело от ее близости, а эта дрожь...
Но она вдруг развернулась, так резко. Хочет сбежать? Опять?! Нет!
Он не размышлял, это случилось само собой. Секунда, и он уже прижимал ее к своему телу. Плотно, как надо.
– Стой.
Замерли, настороженные как два зверя. Она напряглась, отвернула лицо, вцепилась в удерживающие ее руки.
– Пустите.
Нет. Ему нельзя было ее отпустить. Только не теперь.
– Посмотри на меня.
Не смотрит.
Так не пойдет. Приподнял ее лицо за подбородок. Глаза опущены, не смотрит на него. Губы приоткрыты, дрожат. А его накрывает, от желания узнать их вкус. Такого знакомого желания. Потому что это уже было в его жизни.
– Посмотри на меня, Таня, – и стал склоняться ниже.
Еще немного, и он сможет. Еще. И...
Внезапно она стряхнула его руки с неожиданной для такой хрупкой девушки силой и злостью.
– Что вы себе позволяете!? – выкрикнула ему в лицо. – Оставьте меня в покое!
Залепила ему пощечину, вырвалась и убежала. Только каблучки зацокали.
А он остался стоять там, привалившись спиной к кухонной столешнице. Трясся от еле сдерживаемого смеха и все повторял:
– Танька... Танька... Танька!
Нашел.
***
Тогда, чуть больше трех лет назад он приезжал домой на новогодние праздники.
Вообще, атмосферу семейного особняка, больше похожего на музей, Олег не любил. Да и никто из них особо не любил и не жил там постоянно. Ни он, ни младший брат Роман, тот вообще, годами жил за границей.
В этом особняке безраздельно царила мать. А Феликс свои кадры знал и ни во что не вмешивался, он вообще появлялся там только изредка. Проветрить кабинет и отсыпать на капризы жены бабла.
Ожидалось очередное пафосное «семейное торжество», которые Лариса Серова так любила устраивать. Олег шел по коридору и думал, как его угораздило встрясть. Прикидывал, как бы свалить поскорее.
И тут это чудо глазастое.
Такая... пышечка. Румяные щечки, грудь четвертого размера, кругленькая попочка, и при этом вся стройненькая, ножки точеные, длинные. Не удержался, подошел.
Спросил:
– И кто это тут у нас, м?
А она застыла, как пойманный зайчонок, такая испуганная и манящая. И он утонул сразу в ее по-детски распахнутых зеленоватых глазах, как в омут провалился.
Он подкарауливал ее. Ловил и целовал по углам при каждом удобном случае, шептал всякие глупости, которые на ум приходили. Он хотел быть для нее нежным. Он с ней таял. Неожиданно унылые протокольные новогодние праздники превратились в какой-то сладкий запой.
А потом была та отвратительная сцена, которую закатила ему мать. Прямо картина грехопадения и изгнания из рая, бл***.
За что она так с ним? Олег поражался. Почему матери всегда так хотелось сравнять его с землей. Уязвить, ткнуть носом в то, что он никчемное ничтожество, размазать? А в тот раз она усердствовала особо.
Он тогда хлопнул дверью и уехал.
Когда вернулся на другой день, девушки в особняке уже не было. Мать заявила, что эта ушлая девица мало того, что нагло залезла к нему в постель, так она еще шантажировала ее, потребовала денежную компенсацию за девственность. Мол, ей пришлось дать, потому что в противном случае эта особа грозилась устроить скандал.
Олег не поверил. Пытался искать девчонку, расспрашивал у прислуги, у тех, кто ее знал. Она же как назло, только недавно к ним устроилась. Никто ничего не мог сказать, девчонка как в воду канула. Потом одна из горничных, с которой та дружила, по большому секрету выдала, что у Таньки был жених и она собиралась выйти за него замуж.
Было очень обидно и неприятно, как будто его дерьмом измазали.
Получалось, она использовала его, взяла деньги и пошла дальше устраивать свою жизнь?
Шлюхи и то честнее. Хотелось просто посмотреть хитрой сучке в глаза и спросить: нах*** надо было разыгрывать неземную любовь? Сказала бы, денег он и так бы ей дал!
Недели две Олег еще искал ее по инерции, потом плюнул на все и уехал больше, чем на год.
А когда вернулся, многое было по-другому. Появилась Лиза, и его накрыло влюбленностью в нее с головой. Хотя Олег отдавал себе отчет в том, что сработал в основном эффект запретного плода, ее неприступная холодность, да еще то, что Феликс решил отдать дочь за Марка.
Но это не означало, что Олег не наводил о той маленькой продажной сучке справки. И горничная эта самая подтвердила, что да, она вышла замуж. Девчонка так тряслась от испуга, выдавая ему эту информацию, как будто он жрать ее собирался.
В конце концов, Олег опять плюнул на все и решил о ней забыть. Не первое разочарование в жизни, не последнее. А потом все закрутилось, и жизнь повернулась совсем иначе. Ему пришлось резко взрослеть и принимать на себя серьезный бизнес...
И вот теперь эта маленькая сучка Танька была здесь.
Подобралась к нему так близко! Шкурку сменила, чтобы он ее не узнал. Интересно, что она Феликсу наплела?
В одном мать была права, он действительно долбо*б. Даже фамилию тогда у Таньки не удосужился выведать. Да и не было у него ни хватки, ни навыка.
Но сейчас он ее нашел.
***
Она должна быть в соседней комнате, он знал это.
Олега так и подмывало подойти, склониться к ней близко, заглянуть в лицо и спросить: ну как, хорошо устроилась замужем? Шепнуть на ушко, что он заплатил бы ей, надо было только цену назвать. А потом прямо здесь на столе оттрахать.
Он даже мотнул головой, мысль будоражила.
Однако кое-что не связывалось. Олег видел ее документы. Она не была замужем. Хотя... Это мог быть и гражданский брак. И с этим надо было еще разобраться.
Но у нее ребенок... И значит, ему не соврали тогда. Все-таки был у нее какой-то мужик? Неприятно.
Но. Но, НО!
На все это Олегу было плевать. Он хотел ее и не мог сдержать глубинной мужской радости, что она нашлась. Как будто вернулся в ту новогоднюю неделю три года назад, и все опять было таким же волшебным и ярким.
Плевать на всех мужиков, которые у этой хитрой холодной сучки были и есть. Она ему за все эти годы должна!
Она ведь поняла? Не могла не понять, что он раскусил ее игру. Вот пусть понервничает теперь, как его заставила.
Но как же он был рад несмотря ни на что! Танькааа... стоило подумать о ней, и удивительно приятно тепло разливалось в груди. Это его как будто над действительностью подняло.
Он хотел ее и уж в этот раз никуда отпускать не собирался. Однако и торопиться он теперь тоже не собирался.
Постоял еще несколько секунд в чайной, потом сделал каменное лицо, открыл дверь и вышел в приемную.
Первый взгляд на секретарский стол, а там пусто, в приемной никого не было. Олег озадачненно нахмурился и вдруг сердце сдавило. Где?! Куда делась? Какого...?!
И тут из его кабинета вынырнул Дементьев. Олег так и застыл на выходе из кухоньки. Максим Максимович очень заинтересованно на него покосился, аж шею вытянул, пытаясь разглядеть что-то за его спиной.
И тут Олег обозозлился всерьез. Вот же хитро*опый старый сплетник!
– Максим Максимович, можно вас на минуту? – подозвал его с серьезным видом.
– Да, конечно.
А когда тот подошел, так и поблескивая очками от любопытства, спросил:
– Максим Максимович, вы тут бывали, не знаете, где Татьяна Аркадьевна хранит зеленый чай? А то она вышла куда-то, а я в этом женском хозяйстве не разбираюсь.
– О... да, да. Одну минуточку, – он тут же просочился в кухоньку.
Дементьев полез в один из шкафчиков, а Олег оглянулся назад, думая только о том, куда могла подеваться Танька, Таня, Татьяна...
– Насколько я помню, у Маргариты Павловны запасы зеленого чая лежали здесь... – бормотал Максим Максимович и как-то косо на него поглядывал. – Но может быть, я ошибаюсь. Сейчас поищем.
Он так долго копался там, как будто специально, а Олега, которого неудержимо тянуло пойти ее искать, бесила каждая секунда задержки.
– А, вот, нашел!
Как раз в этот момент в дверях приемной появилась бледная, отрешенная Таня. Не поднимая головы, скользнула за свой стол и села.
Вот она. Вот. У Олега немного отлегло от сердца.
Но разговор пришлось отложить.
Потому что из чайной с коробкой пакетированного зеленого чая в руках уже вынырнул Дементьев. И уставился, переводя взгляд с него на нее. Кажется, сейчас очки вспотеют. Олегу ничего другого не оставалось.
– Благодарю вас, – выдавил он, взял у Дементьява пачку чая и пошел в свой кабинет.
И пусть он в этот момент выглядел идиотом. Плевать!
Прошел за свой стол, сел, коробку чая положил рядом. Все эти старые монстры тут же уставились на него с затаенным любопытством, а Дементьев выразительно кряхтел. Это он зря.
У Олега дерьмо бродило в душе, грозило взрывом, и ушлый старый перечник сейчас раздражал его до невозможности. Устроился в кресле поудобнее и спросил как бы невзначай, но с двойным смыслом:
– Я смотрю, Максим Максимович, вы были в большой дружбе с Маргаритой Павловной?
И кажется, попал в точку. У Дементьева вдруг на долю секунды, но глазки забегали.
– Кхмммм, – прокашлялся тот.
– Олег Феликсович, с нашими дамами надо дружить. Просто необходимо... – вмешался старейший из адвокатов, сглаживая обстановку.
– Вы правы, – изобразил подобие улыбки Олег и проговорил: – Вернемся к работе.
А потом сидел злой как черт, ждал, когда все это закончится. Все на часы поглядывал, чтобы ее не упустить. Но работалось со злости хорошо.
Отлично работалось!
***
Когда Таня из этой кухоньки вылетела, сама не знала, куда ее понесет. Главное – прочь оттуда! Как можно дальше от него! От этого самуверенного, бессердечного, бездушного пользователя.
Выбежала как была, в платье и в сменных туфлях. Нырнула в подошедший лифт и вниз. Скорее вниз, на воздух. Уже почти дошла до выхода из вестибюля, а снаружи снег. Выскочила на крыльцо, под козырьком сухо. Но холодно. Холодно стоять в одном платье и туфельках на тонкой подошве.
Зато от холода проясняется в голове.
Обхватила себя руками, смотрела, как падают снежинки, подтаивая в воздухе, и вдруг как будто рубильник переключился в душе. Зачем она здесь?
Долг? Плевать на тот долг, спокойствие дороже. Здесь он все равно не даст ей жизни. Таня постояла еще минуту, осмысливая окончательно, а потом вернулась в приемную.
А там он, Олег Серов. Да еще Дементьев.
Неееет. Видеть ей Олега Серова не хотелось. Уселась за стол, а эти двое ушли в директорский кабинет, и хорошо, что ушли. Потому что говорить с кем-то у Тани сил просто не было.
И... да, тут хороший соцпакет. Высокий оклад, да... И люди (кроме директора, конечно) к ней хорошо относятся. Но так будет лучше. А долг? Как-нибудь выкрутится.
Ошибкой было, что она тогда согласилась. Ничего, она исправит ошибку.
Села ровно. Положила перед собой чистый лист, и руки по обе стороны его. А ком в груди душит, душит. Медленно выдохнула, а потом написала заявление об уходе. Теперь оставалось только дождаться, когда это бесконечное совещание закончится и все оттуда выйдут. И занести заявление директору на подпись.
Долго, как долго тянется время, когда ждешь.
Было уже 5.30, когда двери директорского кабинета открылись и оттуда показалась толпа. Они переговаривались между собой и с ней. Отпускали шуточки, испытывая ее терпение. Но наконец все-таки покинули приемную.
– Пора, – сказала себе Таня. И пока еще была решимость, подхватила со стола свое заявление об уходе и пошла в директорский кабинет.
Опять на ее пути возник Олег Серов. Таня чуть не столкнулась с ним в дверях. Дернулась от неожиданности и замерла. Ее так распирало от эмоций, что невозможно было вымолвить ни слова, горло как будто сковало. А он смерил ее странным взглядом, резко захлопнул дверь, а потом развернулся и медленно направился к своему столу.
Сел, сложив руки и проговорил ей:
– Присядьте, Татьяна Аркадьевна.
Тане много чего хотелось высказать, но она подошла и села в кресло напротив. Секунду висело тяжелое, давящее молчание. Он прожигал ее странным взглядом, а губы кривились. Она понимала, что вязнет в этом идиотизме, надо все это разорвать. Только хотела сказать... Но он ее опередил.
Прищурился, откинув голову.
– А скажи-ка мне, Танечка, как тебе удалось уговорить Феликса, чтобы он тебя сюда пристроил? Хотела быть поближе ко мне? Соскучилась? – покатал слово на языке и выдал: – Или деньги кончились?
Твою маааать!
Тане казалось, что у нее в мозгу сейчас взорвется что-то. Что-то ответственное за здравый смысл. Но взрыва не последовало, ее всю залило холодом. Медленно, медленно выдохнула, сжимая кулаки, до тех пор, пока никаких чувств не осталось. И проговорила совершенно без эмоций:
– К вашему сведению, Олег Феликсович, я здесь отрабатываю долг за антикварную вазу, разбитую мной в вашем особняке в тот знаменательный день, когда ваша мать вышвырнула меня на улицу. Некоторое время назад господин Серов разыскал меня сам и предъявил требование: выплатить полную стоимость вазы в течение недели или отработать в его фирме сумму долга с процентами. В противном случае, как он сказал, против меня был бы возбужден иск, – она перевела дыхание и, взглянув наконец ему в глаза, продолжила: – А вас, Олег Феликсович, я ненавижу. И знай я, что придется вас тут встретить, никогда не согласилась бы на перевод. Но ничего, еще не поздно все исправить. А долг я как-нибудь иначе отработаю.
Положила перед ним заявление об уходе и припечатала его рукой.
Тишина в кабинете звенела оглушительно.
Колотило ее, конечно, здорово, но в тот момент Таня ничего не чувствовала, кроме чистой, ничем не замутненной ненависти. Главное, что она сделала это, все ему высказала.
А у него был вид обалдевший, какой-то раненый... Как будто ему выворачивало душу. И это начало выворачивать душу ей. Секунду Олег еще молча смотрел на нее, а потом стал подниматься из-за стола.
– Какая ваза... Какой долг? – проговорил едва слышно. И вдруг взревел: – Таня! Какой нах*** долг?!!
Схватил ее заявление и порвал его в клочья.
Она глянула на обрывки.
– Это ничего не меняет! Я все равно уйду, – встала и пошла к выходу.
– Таня! Стой! – окрик сзади.
Грохот, отлетело кресло.
Она хотела бежать, но он уже бросился за ней.
Вот она, дверь! Ей оставалось только дотянуться до ручки.
В следующую секунду он уже прижимал ее к стене, отгораживая от спасительного выхода. А в душе все рвалось от протеста. Прочь от него, прочь!
– Таня! – вцепился в ее плечо, сжал, а глаза больные, дикие. – Что за ерунду ты несешь...?
Он был явно ошеломлен, ошарашен. Последнюю фразу прошептал, вглядываясь в ее глаза, как будто пытался проникнуть в душу и исправить там какую-то ошибку. Именно это помогло Тане подавить панику и успокоиться. Он ведь не верит ей, ни одному слову не верит. Не хочет верить.
Что, рушится картина мира, барин?
Ей стало противно.
– Отпустите, вы делаете мне больно.
Хватка немного ослабла, но он и не думал отстраняться. Наоборот, перехватил ее плечо удобнее и придвинулся. Повел шеей, прошептал:
– Таня, что ты такое говоришь?
И снова вглядывался в нее, на этот раз ища что-то в глубине себя.
Застывший, не лицо, а маска. Красивая маска, только она не хотела на нее смотреть. Таня опустила голову, чувствуя, что силы не бесконечные. Пошел откат.
– Какая вам разница? – проговорила устало. – Вы же все равно не верите. Отпустите меня.
– Нет! – вырвалось у него, руки конвульсивно сжались.
Ей надо было просто высвободиться и уйти, отодвинуть его, убрать от себя его руки, дотянуться до двери и уйти. Но тут он стряхнул странное оцепенение и пробормотал.
– Я не знал. Мне сказали совсем другое.
А ей стало смешно.
– Что вы не знали, Олег Феликсович? А если бы знали, что бы это изменило?
Он так и продолжал смотреть на нее и хмурить брови. Так близко его лицо. Красивый, гад.
– Что это могло изменить, даже если бы вы знали? Для вас это всегда было просто развлечение, ничего серьезного. Так, прихоть... скоротать несколько дней. Ну подумаешь, ваша мать немного помешала, испортила вам удовольствие, выбросила игрушку?! Ничего страшного, вы ж не сильно расстроились. Не скучали, забыли обо мне в тот же день. Да и потом... не вспоминали.
Она все это говорила, а в памяти всплывала та боль и горечь. Как она приходила первый год к воротам особняка и просила, чтобы ему передали, а ей отвечали одно: уехал. Как рыдала ночами.
Довольно, сказала она себе, это тянет ее на дно.
***
Она говорила невероятные, убийственные вещи. Обидные до крайности.
Но ему нечего было возразить, потому что все правда. Он никогда не рассматривал отношения с ней как что-то серьезное, ни тогда, ни сейчас. Да и не было отношений-то. Он просто бездумно тянулся к ней. Выпить, насладиться ее теплом. А сейчас ему неожиданно предъявили счет.
Готов он был по нему платить?
Готов, говорило что-то внутри него. Что-то, превращавшее его из застрявшего в детстве дурного капризного мальчишки – пользователя в мужчину. Только такие метаморфозы никогда не проходят без усилий и боли.
А это круто, когда на тебя вот так обрушиваются неприятные откровения. Так круто, что вздохнуть не можешь. И ведь он знал, что не связываются факты, рвется веревочка. Понимал же умом еще тогда, что все не так... А все равно купился. Съел.
Замелькали перед мысленным взором картинки.
Мать... Она могла извратить что угодно, это даже тени удивления у Олега не вызвало. Но тогда, три года назад, он об этом еще не знал. Вернее, знал, догадывался. Но не в такой степени. Это потом, когда она развернулась вширь во всей красе и во всем уродстве.
С матерью будет разговор особый. Как раз и повод есть увидеться – совет директоров.
Но теперь он думал не о ней. Ведь словам Ларисы Серовой он все равно тогда не поверил. Та горничная, Танькина подружка Маша. Это же она рассказала ему «по секрету», что у Таньки был хахаль, и что ей деньги на свадьбу были нужны. И потом все тряслась, отводила глаза, когда его видела, как будто он накинется на нее и сожрет.
