Текст книги "Верный рыцарь, или Ужин в городе миллионеров"

Автор книги: Екатерина Гринева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Но пока думать об этом не хотелось. Я задвинула эту мысль подальше, зная, что она все равно всплывет в моей голове, причем в самый неподходящий момент, как бы я ни пыталась от нее избавиться.

Прошло два дня. Макс не звонил, и я каждый день подначивала Ярослава, утверждая, что его Макс не такой уж крутой, каким представляется.

На самом деле под этими подколами я скрывала свой страх и растерянность. Потому что если Макс не достанет мне информацию о Керкозове, то получается, что я должна все бросить на полпути. А такой расклад меня не устраивает. Мне казалось, что добраться до правды – мой долг перед Олегом. И хотя это звучало немного пафосно и натянуто, на самом деле все так и было. Ярослав уверял меня, что Макс обязательно все сделает. Быть такого не может, чтобы Макс чего-то не достал.

– Тебе-то он помог? – скептически хмыкнула я.

– Еще бы! Без него материал бы топтался на месте. Макс интервью с одним депутатом мне организовал. Такая вставка вот на первой полосе. Матерьяльчик для затравки.

– Поздравляю. Максу отдельное спасибо. Только над моим делом он, видно, не особо парится. Ни звонка, ни вразумительных объяснений.

– Все будет о’кей. Вот увидишь, – успокоил меня Ярик. – Потерпи немного.

Прошло еще несколько дней. И это ожидание уже стало порядком надоедать и раздражать. И все же звонок Макса застал меня врасплох. Я мылась в ванной, когда услышала звонок сотового.

– Ярик! Возьми трубку! – крикнула я, приоткрыв дверь ванной. – Кто там?

– Тебя Макс.

– И что?

– Он хочет поговорить с тобой.

Я просунула руку в приоткрытую дверь и взяла из рук Ярослава мобильный.

– Спасибо.

Его руки дрожали, когда он передавал мне сотовый.

Я поскорее закрыла дверь ванной. Зачем создавать провокационную ситуацию?

– Алло!

– Ника! – фамильярно откликнулись на том конце.

– Да.

– Очень рад вас слышать. – И пауза.

– У вас есть какие-то новости?

– Новости есть, и хорошие.

– Вы нашли Керкозова?

– Можно сказать и так.

Макс тянул, оттягивал разговор, словно ему доставляло наслаждение играть со мной в кошки-мышки.

– И что? – Я слышала, как течет вода в кране.

– Надо встретиться. Сегодня. Скажем, через часика два с половиной. Тебя это устраивает?

– Устраивает. Когда точно и где?

– На том же месте. В пять часов. В кафе «Рио-Рита».

– До свидания.

– Пока.

Я поднялась из ванной и стянула с крючка полотенце. Обтерлась насухо и надела голубой махровый халат. Ярослав сидел на кухне и пил чай.

– Что сказал Макс?

– У него есть новости. – Я тряхнула мокрыми волосами и брызги разлетелись во все стороны. – Он хочет встретиться в кафе и рассказать их. В пять часов. Надеюсь, что информация будет полезной. В противном случае я за себя не ручаюсь. Он уже столько дней водит меня за нос. Мое терпение почти лопнуло.

– Ты думаешь, журналисту так легко достать необходимую информацию?

Я фыркнула:

– Ты мне все время пел, что Макс – гений, и поэтому я рассчитывала, что он управится намного быстрее.

– Главное, что он объявился.

– Тоже мне достижение! Еще посмотрим, что он скажет.

Мы вышли из дома за полчаса. Перед уходом я посмотрела на себя в зеркало и непонятно почему стянула резинку с волос и распустила их по плечам.

На этот раз Макс не опоздал. Он сидел за столиком и ждал нас. С букетом цветов: небольшие хризантемы в ярко-красной упаковке.

При нашем появлении он вскочил.

– Это тебе, – и протянул букет.

– Спасибо, – сказала я, усаживаясь за столик.

– Сначала сделаем заказ. Потом приступим к разговору.

– Я только кофе.

– Я – пиво, – сказал Ярослав.

– А я – виски. Оригинальные заказы. Я самый испорченный экземпляр. Остальные – невинные младенцы.

Я уже почти привыкла к его манере говорить: ерничать и подкалывать.

– Я, честно говоря, перестала ждать вашего звонка.

– Давай на «ты». Договорились? Это «вы» мне просто уши режет. Сразу чувствую себя старым и дряхлым. И никаких красивых девушек рядом.

– Ладно, – рассмеялась я. – Без проблем.

– И то хорошо! Потому что проблемы тебя, Ника, точно ждут. И немалые.

– Как это? – растерялась я. – Вы… то есть ты… нашел Керкозова?

Макс кивнул.

– Да. Нашел. Но добраться до него, Ника, тебе будет очень непросто. Он почти все время живет на юге Франции, в Каннах, и в России бывает крайне редко. У него есть яхта, название как-то связанно с «dream», то есть мечтой. Управляет Керкозов cвоей клиникой, так сказать, на расстоянии. И как ты до него доберешься, я ума не приложу. Так что вот такие дела, Ника!

Я сидела ошеломленная. Такого поворота дела я никак не ожидала. Я была готова ко всему: что Керкозова не существует в природе, что он почти недоступен и мне придется продираться к нему через целый штат секретарей и охранников. Но что он – в Каннах! И как к нему попасть?

Мысли носились с лихорадочной быстротой. Я растерянно переводила взгляд с Макса на Ярослава. И в их взглядах я читала сочувствие.

– Вероника, – тихо сказал Ярослав. – Мне кажется, тебе нужно отказаться от поисков Керкозова. Ну, просто все оставить как есть. Мне представляется это самым разумным выходом из этого положения. Ты же видишь, что ничего не получается.

– Ага! Не получается. Мой муж на том свете, а сволочь, его угробившая, все еще топчется по земле. Да я спать спокойно не смогу, пока не достану эту скотину. Понимаешь? – уже почти кричала я.

– Вероника! Тише! На нас уже смотрят.

– Пле-вать! – раздельно крикнула я и выскочила из-за стола. Я рванула к двери. Мне хотелось выбежать на улицу и идти куда глаза глядят. Я выбежала из кафе, и здесь меня перехватили сзади. Сжали в объятиях.

– Ярик! Пусти! – вырывалась я. – Не надо!

– Вообще-то это не Ярик. А я.

Макс силой развернул меня к себе:

– Ника! Прекрати истерику. Чего ты сорвалась и психанула? Я не сказал ничего особенного. Что у тебя вызвало такую реакцию? Керкозов в Каннах и что?

– Ярослав предложил мне отказаться от всяких попыток найти его.

– Ну? Ника, ты как ребенок. Это слова Ярового. А твое решение – это твое решение. Ты не обязана ни к кому прислушиваться. Потому что это твоя жизнь, и решать тебе.

Я подняла на него глаза и шмыгнула носом.

– Ты прав.

– Ну вот и замечательно. Если я предложу тебе то же самое – можешь дать мне по морде. Я не обижусь.

Невольно я рассмеялась.

– Никому я не буду врезать по физии. Зачем?

– А затем! Тебя разозлила сама мысль, что ты должна сдаться и отойти в сторону. Так?

– Так, – призналась я.

– Так вот – это все лишь слова. Если ты что-то втемяшила в голову или приняла решение – иди вперед. И не сворачивай. – Он держал меня за плечи и сверлил взглядом светло-серых глаз. – Ясно? А потом… – Он помедлил, и мне показалось, что он хочет обнять меня, прижать к себе. – Я помогу тебе.

– Каким образом?

– Я поеду с тобой в Канны. У меня как раз наклевывается одна командировка во Францию. Просто я ее чуть ускорю.

– Ты предлагаешь мне ехать во Францию? – не поверила я своим ушам. – К Керкозову?

– А разве ты сама не хочешь этого?

– Опасный ты человек, Макс! – вырвалось у меня.

Он усмехнулся.

– Это чем же?

– А тем, что ты читаешь мысли и видишь всех насквозь.

– Ну положим, не всех. А только тех, кто мне… симпатичен. – И он подмигнул мне. – Так что завтра мы с тобой составим план действий: что и как. Идет?

– Хорошо.

Он уже снял свои руки с моих плеч, а мне хотелось снова ощутить на себе их силу и приятную тяжесть. Этот мужчина внушал мне уверенность в том, что я все делаю правильно. Так, как надо.

Следующие дни были посвящены разным хлопотам и разработке плана наших действий. Загранпаспорт у меня был, оставалось получить визу. У Макса была одна знакомая – французская журналистка. Он обещал связаться с ней и добиться у нее приглашения на мое имя. Причем в ближайшее время. Макс звонил каждый день, несколько раз приходил ко мне. Это был неиссякаемый фейерверк шуток, подколов, а также умных и серьезных мыслей, которые он выдавал с таким насмешливым выражением лица, что оставалось только гадать, правду он говорит или прикалывается в своем фирменном стиле. Я привыкла к его посещениям и уже ждала их с нетерпением. Я знала: как бы грустно мне ни было, Макс в два счета поднимет мне настроение. Ярослав же, напротив, при его появлении сникал и молчал. Мы разговаривали с Максом обо всем. Большей частью говорил он, а я его слушала. Макс был потрясающим собеседником, и разговаривать с ним было жутко интересно.

Мне уже пришло приглашение, и я оформляла визу, когда вечером пришла из магазина и увидела нахмуренного Ярослава.

– Макс звонил? – крикнула я с порога, снимая туфли.

– Нет.

– Понятно. У меня сотовый внезапно разрядился, и звонки не принимались. Я подумала, что, может, он на домашний звонил. А ты чего такой смурной?

– Мне уезжать надо, – хмуро бросил Ярослав. – Звонил на работу, и мне сказали срочно возвращаться. Там один наш спецкор уехал в срочную командировку, и меня бросают на его участок работы.

– Ну надо так надо. Против начальства не попрешь.

– Ясное дело. Вероника… – начал Ярослав и замолк.

– Что? – Я была ванной. – Ты что-то сказал?

– Еще нет. Вероника, я уеду. А ты останешься здесь… с Максом.

– Не поняла? – Я вытерла руки полотенцем и вышла из ванной. – Что ты говоришь?

– Я буду там. А ты здесь, с Максом, – повторил мне Ярослав. – Я что, не вижу, что он ухаживает за тобой?

– Значит, плохо видишь, Ярик. Макс помогает мне разобраться в обстоятельствах гибели моего мужа, – жестко сказала я. – Ты разве забыл?

– Нет. Не забыл. Но… я что, слепой и не вижу, как вам хорошо вместе?

– Ярик, прекрати! Если ты хочешь, чтобы мы остались друзьями.

– Ладно. Больше не буду.

Возникла пауза.

– Ты когда уезжаешь?

– Поскорее выпереть хочешь, – грустно усмехнулся Ярослав.

– Да перестань! Что с тобой сегодня? – Я подошла и провела рукой по его волосам. – Ярик?

– Ничего. Просто мне не хочется от тебя уезжать. Я уже привык к тебе, к этой квартире, даже к своим тапочкам. – Он посмотрел на них и вздохнул. – Просто даже не представляю, как проснусь, а тебя нет. Ну вообще – нет. Как будто бы ничего и не было: ни твоего появления в нашем городке, ни моего отчаянного прыжка, ни красивой девушки в халате бабы Глаши. Помнишь, как ты уминала ее варенье?

Я кивнула:

– Помню.

– А когда ты позвонила мне, я подумал: вот начинается моя настоящая жизнь. Кому-то я нужен, могу помочь. Я сразу кинулся к тебе. Взял дни в счет отпуска. Я уже два года как не отдыхал, cидел и пахал на работе, как проклятый. Думал заполнить этим свое одиночество. Я даже с девушками толком знакомиться не умею. Или девушки не те попадались. А теперь – все! – он махнул рукой. – Словно ничего и не было.

От его слов мне стало не по себе.

– Ярик! Да ты здесь целую философию развел. Мы же не прощаемся навсегда. Я вернусь из Канн, и приезжай ко мне в гости. Я буду рада тебя видеть. Только обязательно с вареньем бабы Глаши. Без него я тебя на порог не пущу. Даже и не мечтай. – Я попыталась все свести к легкому разговору. Я видела, как Ярик удручен и расстроен.

– Ты сама-то в это веришь?

– Почему бы и нет? Ты живешь не так уж далеко от меня. Всего два с половиной часа езды.

– Дело не в этом… Макс…

– Да что ты заладил о Максе, – рассердилась я. – Макс, Макс. Вот кончится это дело, и мы с Максом разбежимся по разным орбитам. У него своя жизнь, у меня своя.

– Ничего ты не понимаешь, Вероника. Может, ты и рада бы убежать, но Макс не даст. Он запал на тебя. И я это хорошо вижу. А если Макс чего-то хочет, он добивается этого всеми доступными ему способами.

– Пусть себе добивается, – отмахнулась я. – Ничего у него не получится.

– Это ты так думаешь.

Здесь я рассердилась уже по-настоящему:

– Все! Я больше не хочу об этом слышать. Никогда.

Наутро Ярик уехал после моих заверений, что я всегда буду ему рада и он может звонить мне в любое время. Словом, я делала все, чтобы поднять настроение парню, который выглядел самым несчастным человеком в мире. После его отъезда я ощутила легкую растерянность и грусть. Все-таки я тоже уже к нему привыкла.

Звонок Макса раздался как нельзя кстати.

– Ник! Привет! Это я, – прозвучал в трубке его веселый голос.

– Слышу.

– А чего мы такие грустные?

– Ярослав уехал.

– Да, он мне вчера говорил об этом. Значит, это единственная причина минора – твое одиночество?

– Конечно, нет.

– Тогда твой спаситель скоро будет у тебя. Жди.

И на том конце, прежде чем я успела что-либо сказать или вставить реплику, дали отбой.

Я повертела трубку в руках. Похоже, Макс действительно считает себя ответственным за мое настроение и уже готов мчаться сюда на всех парусах, чтобы только я не грустила. Я улыбнулась. Что ни говори, а мужское внимание всегда приятно.

Макс был в своем репертуаре: с огромным букетом в одной руке и тортом – в другой.

– Привет во второй раз, – cказал он, вваливаясь в коридор. – Бери цветы и торт. Я голоден, как волк. Накормить мужчину можешь?

– У меня в последнее время не квартира, а благотворительный пункт раздачи бесплатных завтраков, обедов и ужинов, – съязвила я. – Ну ладно. Не ты первый.

– Я так и думал, – с нарочито убитым видом сказал Макс. – Я на самом последнем месте.

– Ну-ну!

Моя кухня сразу стала мала для Макса. Он занял собой все пространство. Но продолжалось это не очень долго. Внезапно он стал молчаливым и задумчивым.

– А у тебя как дела? Сегодня все решили записаться в лигу мрачных джентльменов. То Ярик, то ты. – Я поставила на стол перед ним тарелку с жареной картошкой и колбасой.

– А ты считаешь, что я такой штатный балагур, который только и умеет, что хохмить и откалывать шутки? – внезапно огорошил он меня вопросом.

– Вообще-то я ничего подобного не говорила. Наоборот, мне нравится… – И я замолчала.

– Что нравится? – встрепенулся он.

– Ну… твои шутки. От них мне не так грустно. Они меня отвлекают от…

Он усмехнулся.

– Понятно. В качестве развлекаловки я всегда неотразим.

– Макс, но ты же нормальный парень, просто иногда хочешь казаться другим. Вот и все.

– А что ты обо мне знаешь?

– Не так уж мало. Во-первых, тебя выперли из школы за плохое поведение, во-вторых, ты сразу уехал в Москву и стал делать карьеру, ты… – Я хотела сказать бабник, но вовремя осеклась.

– Казанова и садист в одном лице, – усмехнулся он. – Ярик напел?

– Не напел, а просто рассказал о самых существенных фактах твоей биографии. По-моему, он восхищается тобой. Ты для него авторитет и герой.

– И это все?

Внезапно он поднялся и рывком вскочил со стула. Он подхватил меня на руки и прежде, чем я успела опомниться или что-то сказать, приблизил свое лицо к моему, и я увидела, как расширились, буквально затопились жаркой тьмой его зрачки:

– Тебе не кажется, что нам пора познакомиться поближе и по-настоящему?

На меня словно налетел дикий ураган. Его губы, твердые и одновременно мягкие пальцы были везде: на шее, ложбинке между грудями, лбу, щеках, бедрах, моих губах, расплавившихся от его поцелуев. Язык Макса вторгся в мой рот, а пальцы продолжали ласкать тело. Этот вихрь смял меня, поднял вверх и, не давая ни минуты передышки, снова принялся атаковать меня. Жар его страсти я ощущала буквально своей кожей.

Его желание отозвалось во мне, и я раскрылась, принимая Макса в себя. Я жаждала прикосновения его кожи, жаждала слиться с ним.

Я не узнавала себя. С Максом я вела себя так, словно мы были давними любовниками, которые провели вместе не одну ночь. И финальная дрожь сладкой болью отозвалась в нас почти одновременно. Этот неистовый порыв испугал меня и вместе с тем принес чувство глубокого удовлетворения. Как будто бы я нашла то, что давно искала и что очень хотела найти. Его волосы спутались с моими, а губы не хотели отрываться от меня, все снова и снова пробуя меня на вкус.

Наконец Макс вытянулся рядом и провел рукой по моим волосам:

– Вот так-то, девочка!

Он вскочил с кровати, гибкий, обнаженный, и я невольно залюбовалась его телом.

– Я сейчас, – и он широко улыбнулся. – Не бойся, не исчезну.

Я расхохоталась. В этом был весь Макс, который умел одной шуткой создать отличное настроение. Я чувствовала себя так, cловно выпила бокал шампанского. Голова была бездумно-легкой, никаких мыслей, никаких раздумий.

Я встала с кровати, чтобы плотнее задернуть штору. И тут мой взгляд упал на фотографию Олега, и все веселье мгновенно слетело с меня. Я подумала, что предаю его память. И что я не имею права спать с другим, когда прошло еще так мало времени со дня его смерти. Я – настоящая предательница, и мне нет никакого оправдания.

Я задернула штору и повернула фотографию к стене.

Вернулся Макс.

– Соскучилась? – прошептал он, нежно проводя по моей груди.

– Нет. – Я отняла его руку.

– Нет? А что так? Мне показалось, что меня не было целую вечность.

– Все нормально. Просто я хочу спать. Извини. – И я отвернулась к стенке.

Макс хотел что-то сказать, но передумал. Он придвинулся ко мне ближе, но я отстранилась от него.

– Не надо.

– Тебе неприятно?

– Я просто еще не привыкла к тебе.

Я подумала, что сейчас он сморозит какую-нибудь из своих фирменных шуточек или скажет что-то типа «ты считаешь, что постель еще не повод для знакомства». Но он промолчал. Наверное, гордость не позволила опуститься до выяснения отношений.

Я проснулась рано. Рассвет лениво вползал сквозь полупрозрачные шторы в комнату, я открыла глаза и поняла, что снова уснуть мне уже не удастся. Стараясь не шуметь, я встала, накинула халат и пошла на кухню.

Чувствовала я себя хреново. Теперь я казнила себя за то, что поддалась Максу, за то, что позволила себе переспать с ним. И зачем все это? Получается, что Ярик был прав. Максу стоит только захотеть, он всегда получает желаемое. И правильно Ярик делал, что предупреждал меня. А я еще так беспечно отмахнулась от его слов, подумала, что мой приятель несет явную чушь. При чем здесь Макс и я.

А на самом деле со стороны всегда виднее. И Ярик понял, что Макс будет делать попытки затащить меня в постель.

Я сварила кофе и села за стол. Даже кофе имел какой-то горький привкус.

– Балуешься в одиночку? – услышала я голос Макса. Он стоял передо мной обнаженный и усмехался. – И куда ты удрала от меня спозаранку. Я проснулся, а тебя – нет.

– Значит, так надо было, – твердым голосом сказала я.

– А в чем дело, собственно говоря? – Брови Макс взлетели вверх.

– Понимаешь… я подумала, что вчера мы сделали ошибку. Вернее, сделала я.

– Ника, ты ужасно непоследовательна и нелогична! – оборвал меня Макс. – Мы взрослые люди, и что, ты теперь будешь строить передо мной девочку, которую я нечаянно лишил невинности?

– Ты не имеешь права разговаривать со мной в таком тоне.

– А ты не имеешь права делать вид, что я – последняя скотина, которая соблазнила тебя против твоей же воли.

– Хорошо, – я сделала усилие, чтобы не дать выхода своим эмоциям. – Ладно. Будем считать, что это я одна во всем виновата.

– Ника! – взревел Макс. – Что ты мелешь? В чем ты виновата? Может быть, у меня голова с утра плохо варит? Бывает, я не отрицаю. Я живой человек, а не робот.

Я набралась смелости и посмотрела Максу в глаза. В них полыхало такое бешенство, что я невольно дернула головой, боясь, что он меня ударит.

Он как будто прочитал мои мысли.

– Не бойся – бить не стану. Посуду колотить – тоже. Хотя искушение есть.

– Макс! Я просто хочу сказать, что больше это не повторится. Я благодарна тебе за помощь. Но если ты откажешься помогать мне…

– Нет уж! Может, я в твоих глазах и законченный подлец, но все же не такой отпетый негодяй, каким ты меня представляешь. Ты можешь спокойно ехать во Францию по своим делам. Без проблем. Я думаю, что виза будет оформлена на днях. Я позвоню Элизабет еще раз и напомню о твоем прибытии.

Он встал и резко отодвинул стул. Ни слова не говоря, повернулся cпиной и ушел в комнату.

Через какое-то время раздался оглушительный звук хлопнувшей двери. Я даже удивилась, что она осталась стоять на месте, а не развалилась на части.

Я допила кофе одним залпом и разревелась.

* * *

Через три дня раздался звонок от Макса, он сказал, что виза оформлена. Мне нужно подъ-ехать за ней в посольство. Элизабет он предупредил и продиктовал мне ее адрес и координаты. Она встретит меня в аэропорту. Вот так вот – сухо, отстраненно. Ни здрасте, ни пока. Словно включился автоответчик и надиктовал мне нужную информацию. Я слушала его, стиснув зубы, мне ужасно хотелось сказать: да ладно, Макс, кончай валять дурака. Не обижайся на меня. Просто не могу я пока поступить иначе, пойми, пожалуйста, не могу и все. Но этих слов я ему не сказала. Просто потому что понимала: никакого диалога с Максом у нас сейчас не получится. А понапрасну сотрясать воздух смысла не было.

Вот так я и выслушала его, c комком в горле. Я даже не успела вставить «спасибо», как он повесил трубку. Что ж! Придется довольствоваться и этим.

Чтобы не думать о Максе и о том, как мы расстались, я решила, что мне нужно уйти с головой в сборы. Когда руки-ноги чем-то заняты, то меньше остается времени на тягостные раздумья, размышления, переживания на тему «а если бы»…

Я провела рукой по волосам и заварила кофе. Крепкий, черный, без сахара – это то, что было мне нужно.

Какую-то долю секунды я подумала позвонить Ярику и ввести его в курс дела: мол, у меня все в порядке, его гениальный Макс все устроил, и в ближайшие дни я вылечу в Канны. Но моя рука замерла на полпути. Во-первых, я опять буду упоминать о Максе – свежая соль на мои раны, во-вторых, Ярик может разволноваться, бросить cвои дела и примчаться ко мне. Я этого не хотела. Собраться мне нужно было самой: не спеша, основательно. Ярик бы меня здорово отвлекал. Поэтому лучше все оставить как есть, то есть на своих местах.

Мой чемодан лежал на самой верхней полке антресолей. С Олегом мы отдыхали не так уж много – четыре раза. Один раз в Турции, один в Париже и два – в Италии.

Олег терпеть не мог бездумного валянья на пляже и говорил, что чувствует себя идиотом-маразматиком, греющимся на солнышке от нечего делать. Один раз слетав в Турцию, он сказал: больше никогда. Если уж отдыхать, то с пользой: узнать что-то новенькое, интересное – такое, что запомнится надолго.

Он был всегда такой деятельный, энергичный и терпеть не мог пассивного безделья – даже во время заслуженного отдыха.

Сглотнув, я залезла на табуретку и достала чемодан с антресолей.

Я не знала, сколько я пробуду в Каннах и когда вернусь в Москву. Острой колючей змейкой проскользнула мысль: а вернусь ли вообще. Я сразу прогнала эту паскудную мысль подальше. Решила не брать слишком много вещей, только самое необходимое. В крайнем случае куплю недостающие предметы на месте.

Я залезла в Инет и посмотрела погоду. В Каннах стояла настоящая жарища – прямо не южный берег Франции, а пустыня Сахара. Плюс двадцать восемь – тридцать градусов. И никаких дождей.

Следующие дни были посвящены сборам, поездке в посольство и звонкам Элизабет.

Я дозвонилась ей с третьего раза. Первый раз никто не брал трубку, во второй раз я наткнулась на автоответчик, который, разумеется, верещал по-французски. Моих знаний, полученных в средней школе, только и хватило на «Привет» и «До свидания».

Макс предупреждал, что она неплохо говорит по-русски, и мне оставалось только надеяться, что он сказал правду.

В третий раз я наткнулась на француженку и, боясь, что нас прервут или она куда-нибудь исчезнет, выпалила ей информацию о себе и о том, что Макс поручил ей привезти меня в Канны и помочь освоиться с местной жизнью.

Элизабет прерывала меня краткими возгласами: «Да», «конечно» и «о, да!». Когда я закончила, то у меня промелькнула мысль, а поняла ли она меня. Или я зря распиналась, и француженка просто подбадривала меня своими односложными репликами, чтобы я не молчала.

Возникла пауза. Наконец я услышала:

– Да. Вероник, я поняла. Когда вы прилетаете?

Я откашлялась и сообщила, что собиралась взять билет на ближайший рейс.

– Это очень хорошо. Когда купите билет – сразу позвоните. Если будет автоот-вет-чик, – произнесла по слогам Элизабет, – то говорите. Я вас понимать смогу.

Говорила она по-русски действительно неплохо, с легким акцентом, который придавал ее речи пикантность. Именно так в моем понимании и должна говорить иностранка.

Она заверила меня, что будет ждать звонка, и на этом мы расстались.

Повесив трубку, я выдохнула с облегчением. Похоже, что теперь моей поездке в Канны дан зеленый свет. Спасибо Максу, который принял в моей судьбе самое деятельное участие. При одной мысли о Максе мне стало не по себе. Но я решила пока не травить себе душу, а когда все закончится – обязательно объясниться, чтобы между нами не осталось никаких обид и недомолвок.

* * *

Еще в аэропорту около стойки регистрации в Ниццу я обратила внимание, что среди пассажиров хватает девушек с модельной внешностью и аккуратно накачанными силиконовыми губами и грудью. Длинноногие, длинноволосые цапли стояли, переминаясь с ноги на ногу, и о чем-то щебетали между собой. Как я поняла, летели в основном по двое. Для компании. Сразу вспомнился расхожий лозунг: «Ницца – рай для супербогачей» и «Лазурный Берег – символ роскошной жизни». Так оно все и было. И девчонки летели на Лазурный Берег Франции, начитавшись пособий и женских книжек под названием «Как охомутать миллионера». По воле судьбы в их ряды влилась и я. Правда, мне надо было не охомутать, а найти миллионера Керкозова. Что, впрочем, тоже было задачкой не из легких.

Рядом со мной в самолете сидела эффектная брюнетка, пахнушая дорогим хорошим парфюмом.

Я смогла заговорить с ней со второй попытки. Мой первый вопрос – первый ли раз она летит в Ниццу – девица просто проигнорировала. На второй вопрос – какая там погода – она повернула ко мне голову и окинула меня оценивающим взглядом. Что у нее там высветилось в мозгу и какой рентген был пущен в ход, я не знаю. Только, очевидно, прикинув, что я ей не соперница и не конкурентка в борьбе за миллионерское тело, она снизошла до меня.

– А шо, я знаю? – Судя по акценту, девица была из незалежной. – Ты туда с кем летишь?

– Одна.

– К кому? – Вопросы сыпались без передышки.

– К подруге.

Она хмыкнула.

– Все так говорят. Впервые летишь?

– Впервые.

С минуту-другую она прикидывала: действительно ли я такая лохушка или притворяюсь. Наверное, склонилась ко второму варианту, потому что снисходительно объяснила.

– Если вдвоем – то нормально. Одной трудно ловить. Но твои шансы неплохи, если твоя подруга – ты наоборот.

– Как это наоборот? – не поняла я.

– Очень просто. Ты – русая, а она – брюнетка. Для контраста. Может, кто-то захочет сразу двоих для разнообразия. Мужчины обычно хотят разных, если берут двоих и больше. Неужели не понятно?

– Теперь понятно.

– Не унывай. Может, еще повезет. Иногда тупым новичкам везет. Я вот в третий раз еду. И без успеха. Либо фальшивки попадаются, либо жмоты и хамы. И то не настоящие. То есть не олигархи, а второсортная шушера. Так что не влипни!

– Постараюсь.

– Тебя как зовут?

– Вероника.

– А меня Анжела. Удачи, Вероника! Желаю поймать и захомутать хотя бы одного завалященького олигарха.

Анжела отвернулась и закрыла глаза. Остаток пути мы молчали.

Три часа полета, и под брюхом самолета раскинулся юг Франции – холмистая местность с терракотовыми крышами, золотыми пляжами и лазурным морем с белоснежными яхтами. Их так много, что издалека они кажутся пенистыми барашками волн. Вот она – знаменитая Ницца! Царство супербогачей, неслыханной роскоши, дорогих машин и красивых женщин! Я лечу в заповедник элиты! Я перевела взгляд на соседку: она подобралась и встала в стойку, как хищный зверь, почуявший добычу.

Она даже не обернулась ко мне, чтобы попрощаться, а сразу заторопилась к выходу. Аэропорт находился прямо над морем, почти что в центре, и ежеминутно оттуда взлетали и садились самолеты.

Выходя из аэропорта в Ницце, напоминавшего гигантскую стеклянную чашу, я набрала номер сотового Элизабет.

Через пару секунд она откликнулась:

– Я уже здесь. Посмотрите и увидите ярко-красную авто-мо-биль.

Я огляделась по сторонам. Метрах в тридцати от меня маячила ярко-красная тачка, около которой стояла худенькая блондинка и махала мне рукой.

Я двинулась к ней, катя чемодан на колесиках.

– Добрый день! Как доехали? – спросила Элизабет, широко улыбаясь. Теперь я могла разглядеть ее вблизи: худенькая, маленькая, с челкой, которая почти закрывает брови. В коротких серых шортиках и голубой маечке. На руке – два тяжелых ярко-синих браслета. Легкие сандалии на ногах и соломенная сумка через плечо.

– Спасибо. Хорошо. Даже не укачало.

– О! Укачивание – это жуть. Это плохо. Меня как-то укачало, так я целый день приходила в себя. Бывает. Плохо, но бывает. Сейчас мы кладем вещи в багажник и едем в Канны. Там у моей бабушки небольшая квартирка. Она сейчас гостит у сестры в Провансе, и вы можете остановиться там. Согласны?

– Элизабет, огромное вам спасибо! Конечно, согласна. Какие здесь могут быть вопросы.

– Спасибо надо говорить Максу. Он так меня уговаривал помочь вам.

– А… – закусила я губу. – Этому товарищу тоже отдельное и пламенное спасибо. Вы не сомневайтесь, я ему все передам.

– Давай на «ты». Мы же не старухи, – рассмеялась Элизабет. – Мне всего лишь тридцать два. Разве это годы? – И она лукаво посмотрела на меня.

Я чуть не поперхнулась. А мне-то казалось, эта «девочка» точно моложе меня. Вот что значит французский образ жизни и французские женщины. У нас, если ты не жена олигарха или богатого бизнесмена, твои года – твое богатство. Причем такое, которое написано на лице и которое никуда не спрячешь.

– Точно, – промямлила я.

Мы мчались по оживленной трассе. Ветер трепал мои волосы, и я думала, что жизнь могла бы быть прекрасной, если бы… не дело, из-за которого я сюда приехала.

Элизабет трещала без умолку. Она рассказывала о себе, о своих родственниках, о парижских магазинах, выставках, фильмах. У меня голова шла кругом. Неожиданно она замолчала:

– Прие-ха-ли! – и рассмеялась.

Дорога от Ниццы до Канн заняла у нас не более получаса. Мы въехали в Канны – очаровательный городок, словно придуманный гениальным рекламщиком. Чистенький, уютный, с неправоподобно синим небом и таким же ярко-синим морем, город, сошедший с рекламных постеров и буклетов.

– Наверное, мечтаешь попасть сюда во время фестиваля? – лукаво прищурилась Элизабет.

Я пожала плечами:

– Не знаю. У меня другая проблема.

– Понимаю. Макс сказал мне.

Я мгновенно насторожилась.

– Что сказал?

– Что у тебя – проблема. Семейная.

– Да. Это точно. Семейная.

Элизабет жила в пятиэтажном домике с маленькими балкончиками, на которых стояли цветы в горшочках: ярко-красные, розовые, белые. Мы поднялись на четвертый этаж и оказались в небольшой квартирке.

– Чемодан ставь в твою комнату. Дверь справа, – громко произнесла Элизабет. – А потом мы с тобой попьем кофе. Не против?