Текст книги "К штыку приравняв перо..."
Автор книги: Екатерина Бебиа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
«Ухожу с тревогой»
Делба Саида Бадровна 27.07.1965–30.11.1992 г.г.
Саида Бадровна Делба родилась в г. Ткуарчале. Закончила филологический факультет Абхазского госуниверситета по специальности «журналистика». Была моей студенткой. Одно время она перевелась на тот же факультет МГУ, но ее постоянно тянуло в Абхазию, ей было очень трудно без родных и друзей, и она вернулась в свой вуз.
Свою журналистскую деятельность Саида Делба начала в печатном органе Народного форума Абхазии – газете «Айдгылара». Ее статьи отличала страстность, емкость, краткость. Особенно удавались ей критические статьи. Она не могла мириться со злом, неправдой, несправедливостью.
Когда молодежь Гудаутского района решила издавать молодежную газету, Саиду попросили помочь в этом. Начала выходить новая газета «Аублаа», и Саида стала ее редактором По инициативе редакции началось движение за сохранение исторических памятников Абхазии. Были налажены тесные связи с зарубежными абхазами, с близкими абхазам народами Северного Кавказа. Статьи Саиды Делба пользовались популярностью не только у гудаутской молодежи, но и у молодежи Сухума, Очамчыры, Ткуарчала.
Саида не могла работать в кабинетной тиши. Она должна была всегда находиться в гуще событий. Так что вполне закономерно, что во время войны она со своим диктофоном и блокнотом вместе с партизанами Восточного фронта рвалась в бой. Писала свои корреспонденции во время затишья между боями, в окопах. Там рождались и ее новые стихи. Она побывала почти на всех опасных участках партизанского края. Когда надо было оказывать помощь раненым, делала и это. «Я не могу только писать. Я выполняю и эту гуманную миссию в неравной войне.» – писала она в одной из своих корреспонденций.
Стихотворение Саиды Делба «Ухожу с тревогой» впервые прозвучало в эфире Абхазского радио.
И горы в черном трауре,
Ушла я в мир иной.
Печалится,
Прощается
Абхазия со мной.
Так поэтесса и публицист, словно предвидя свою гибель, прощалась с любимой родиной, с друзьями.
Апсны моя, Апсны моя,
Заветный берег мой,
С великою кручиною
Прощаюсь я с тобой.
Саида Делба погибла в неравном бою с врагом, когда ей было 27 лет.
После ее гибели очень часто по радио звучали ее стихи, где она предчувствовала Победу, которую сама не увидит:
Очень скоро это стихотворение прозвучало в эфире уже как песня.
АНДРЕЙ ОСТРОВСКИЙ
«Себя победить,
Пройти сквозь себя —
Вот главная из побед.»
/А Островский/
Островский Андрей Анатольевич 20.11.1958–30.11.1992
Быть там, где трудно, помочь тем, кто попал в беду и нуждается в помощи, всегда отстаивать справедливость – так можно кратко сформулировать жизненное и профессиональное кредо молодого талантливого журналиста и поэта Андрея Островского, имя которого вписано в священную Книгу памяти народа Абхазии девяностых годов двадцатого столетия.
Андрей Анатольевич Островский родился в Ленинграде 20 ноября 1958 года Получил высшее образование и стал профессиональным журналистом. Работал корреспондентом нижегородской молодежной газеты «Ленинская смена» и с первых своих публикаций обратил на себя внимание актуальностью тематики и живостью изложения материала В последнее время работал в московской газете «Экспресс–хроника», в которой и печатались–тревожные материалы из Абхазии в период нашей освободительной войны.
Разъездная деятельность журналиста началась в декабре 1988 года в страдающей от сильнейшего стихийного бедствия Армении. Андрей – в эпицентре землетрясения, городе Спитаке. И здесь он не только журналист – он активно участвует в спасательных операциях и работах по ликвидации последствий страшной трагедии армянского народа. «За период нахождения в г. Спитак Андрей Анатольевич Островский проявил чувство высокого гражданского долга и интернационализма, работал, не считаясь со временем и трудностями…», сказано в документе, выданном журналисту во время его двухмесячной командировки.
Не успели затихнуть в душе и сердце журналиста волнения за беды армянского народа, как возникла другая томящая боль – Южная Осетия. Андрей едет в Цхинвал. Сохранилась исписанная убористым почерком тетрадь записей Андрея Островского о пребывании в Южной Осетии, где ярко прослеживается человеческая боль за чужое горе и стойкая гражданская позиция в оценке событий. Вот некоторые из них:
«30.09. г. Цхинвал (0.30). Гостиница «Алан». Третий день в городе, впечатление очень тяжелое… Город побит во время боев мая–июля сильно, хотя все же меньше, чем я ожидал… Вопреки всему я надеюсь, что мой народ, народ России, однажды поймет, что он по-прежнему остается в ответе за другие народы, связанные с ним единством общей судьбы и общей надежды на лучшее будущее. Быть может, тогда исхлестанный пулями Цхинвал сможет простить нас Простить, поняв, что нас, русских и осетин, разделила не ненависть, не смертная тень, не непонимание, а всего лишь временное и далеко незначительное чувство отстраненности…».
Следующая запись датируется десятью месяцами позже: «И вот снова дорога приводит меня в этот город, как десять месяцев назад. Опять Цхинвал, опять холодный, продуваемый всеми ветрами номер гостиницы «Алан», опять звуки выстрелов вдали, рвущие ночную тишину. Вроде бы все как прежде, но нет. Теперь это уже не та дорога и не тот город. Даже выстрелы – и то не те, они гремят по иной причине. Все почти то же, ежедневное и привычное, но все изменилось: и время, и обстоятельства. И люди тоже…».
Важной и, к глубокому сожалению, последней в жизни Андрея Островского стала его «командировка» в Абхазию.
Коллега Андрея, московская журналистка Татьяна Шутова вспоминает: «Андрей Островский, корреспондент нижегородской молодежки «Ленинская смена». Наши пути с ним не раз пересекались в Южной Осетии, и вот встретиться довелось в Гудауте в пресс-центре, откуда Андрей диктовал по телефону в Москву свой очередной репортаж. Так и познакомились, наконец, хотя по рассказам знали друг друга. Нас уж не так много, «горячеточечников» Мы обмениваемся впечатлениями. Я говорила об отряде Шамиля, а Андрей дав–но прибился к другому отряду добровольцев под командованием Ибрагима Вот наша журналистская «разборка» – чей отряд боевитей. Андрей спешил в Пицунду, на базу отряда… Прощаясь, условились встретиться в Москве в нашей цхинвальской компании.»
«Командировка» Андрея в Абхазии была резко не похожа на предыдущие. Здесь он увидел войну во всей ее мерзкой жестокости, но и в ярких примерах героизма и мужества со стороны освободителей.
Андрей Островский лично принимал участие в боевых операциях. Первой стала Шромская в ноябре 1992 года. Этому событию посвящена яркая статья Андрея, предельно справедливая по содержанию и эмоционально–возвышенная по форме – «Только один день, только один бой…» В ней, в частности, говорилось:»… Голова абхазской колонны, попав под плотный обстрел с двух сторон, распалась на мелкие группы. С третьей стороны вверх под крутым углом вставали покрытые зарослями склоны с отметкой 752 по карте. Прятаться от обстрела было почти негде. Снайперы сбивали ветки над головами, пули свистели в считанных сантиметрах от людей. Почти сразу же появились первые раненые...».
Эта операция была неудачной. Потери с обеих сторон, нашей и вражеской, оказались значительными, но грузинские оккупанты все же пострадали впятеро больше. Андрей в своей статье подвел и аналитический итог всего, что увидел и испытал. В частности, он пишет следующее: «… Остается только один вопрос, ответ на который я, как и многие из тех, кто был в этот день там, на етой проклятой, насквозь простреливаемой дороге у Шромы или сидел в грузинском окопе, очень хотел бы получить, но такого ответа нет, и не предвидится. Вопрос этот краток и прост Он исчерпывается одним единственным словом зачем? Зачем они гибли – сто с грузинской стороны, двадцать – с абхазской?» Истинно глубокое замечание, над которым стоило бы серьезно поразмыслить как военным всех рангов, так и политикам.
В статьях Андрея Островского, посвященных грузи но–абхазской войне, прослеживается почерк военного репортера. По существу своей гражданской позиции Островский в своих публикациях выступает как искренний борец за мир и справедливость, гневно протестует против всякого рода угнетения и принижения одного народа другим и категорически отрицает решение вопросов и конфликтов при помощи силы, да притом военной. Он писал:
«… Здесь мы честно любили
И честно дрались,
Беспощадны к себе
Мы были…
Если дал бы нам Бог
Трижды лучшую жизнь,
Мы бы прежней мечту
Хранили…»
«Командировка» Андрея в Абхазии не ограничилась лишь Гудаутой и Гумистинским фронтом; он стремился Постоянно быть там, где тяжелее, где наиболее опасно и много риска. И вот Андрей – в гуще военных событий на Восточном фронте. Знал ли ты, Андрей, на что шел?. Татьяна Шутова писала: «Вскоре он отправился в осаж–денный шахтерский город Ткуарчал – последний этап своей командировки Долго не хотелось верить в то, что Андрей погиб. В своем последнем письме из Абхазии он называл таких, какой, «мостом над пропастью», а значит, связующим звеном между людьми и народами некогда единой и могучей страны..»
Стихи Андрея Островского эмоционально приподняты, заражают страстью борьбы за правое дело. Вот одно из последних (к глубочайшему сожалению!) стихотворений, написанное им перед боевой последней операцией в селе Мыркула Очамчырского района:
И горечь потерь,
и фанфары побед —
Все будет и все придет.
Туман впереди,
обрыв позади,
А может – наоборот.
Теперь не в моде
идти на фронт,
Но надо, коль выхода нет...
В чужой стране,
но ради своей ―
В бой, приближая рассвет.
Я долго сидел,
согнувшись, в щели,
Теперь я в атаку иду...
Эй, кто там есть!
Поднимая цепь,
Дай место мне —
в крайнем ряду.
Пусть лупит зенитка,
и пусть впереди
Мин залегла полоса.
Но мы пройдем,
нам нельзя не пройти,
Нам отступать нельзя!
Что самое главное в драке любой?
Давно известен ответ:
Себя победить,
пройти сквозь себя —
Вот главная из побед.
И если ты над собою
верх взял,
Верх – над самим собой,
То пусть увидишь —
вот здесь, в горах
Ты выиграл этот бой!
Эти стихи можно справедливо считать своеобразной стихотворной эпитафией Андрея и его завещанием боевым друзьям. История должна об этом помнить.
Роковое 30 ноября 1992 года. Очамчырский район, село Мыркула. Кавказское небо и горы прощаются с Андреем Островским и его боевыми друзьями, а лучше сказать – братьями. Это казаки – Сергей Шевцов, Сергей Крынин, Алексей Масляев, Владимир Уткин, кабардинцы – Руслан Абаев, Арсен Агабанов, Альберт Агирсд Леонид Хорунов, а также армянин из Баку Александр Нариманов. В том жестоком бою погибли и местный житель, русский из села Мыркула Александр Аунер и молодая журналистка – поэтесса из Ткуарчала Саида Делба.
На месте погребения Андрея Островского и его бо–евых друзей во дворе мыркульской средней школы решено соорудить памятник добровольцам, вставшим по велению сердца на защиту малого, но свободолю бивого и стойкого абхазского народа. «Они всего–навсего добровольцы одной из необъявленных войн конца двадцатого века, а не профессиональные убийцы, не наемники, какими их рисует грузинская пресса», – так писал сам Андрей, наш дорогой друг Андрей Островский.
Истина и справедливость всегда восторжествуют, таков закон истории, всего нашего бытия. Так дай же Бог нам, абхазам и всем нашим потомкам достойно оценить подвиг тех, кто по зову сердца встал на защиту нашей родной Апсны, страны, издревле славящейся традициями благодарности и памяти своих героев!
Юный Алмас
Капба Алмас Владимирович 24.04.1975 – 04.07.1993
Отец Алмаса, Владимир Капба – мой коллега. Мы в 80‑е годы работали вместе несколько лет на Абхазском радио А затем он перешел в газету «Апсны» и работает там до сегодняшнего дня. Мать Алмаса – Фируза уже много лет – сотрудница Сухумской газетной типографии Владимира и Фирузу я знаю как профессионалов в своем деле хороших, отзывчивых людей.
Их единственный сын Алмас после 8‑го класса не захотел больше учиться в школе и пошел учеником к матери в типографию. Все время мать и сын были рядом и на работе, и дома.
24 апреля 1992 года Масику, как его называли, исполнилось 17 лет, и в типографии всем коллективом торжественно отметили это событие. Надо сказать, что в коллективе его все любили – за доброе отношение к матери, и просто потому, что он был самый молодой, и к нему все относились как к сыну.
Когда началась война, вся семья Капба перебралась в Гудауту. Владимир продолжал работать в газете «Апсны», мать – в типографии на вып.уске газеты «Республика Абхазия», а Алмас – на разгрузке гуманитарной помощи. Часто вечерами все трое выходили на берег моря и смотрели в сторону Сухума, мечтая о возвращении в родной дом. А в голове юноши зрели планы, о которых он ничего не говорил родителям. И вот настал день, когда Алмас осуществил свой тайный план – записался в батальон «Горец», причем прибавил себе три года.
Конечно, узнав об этом, мать очень переживала и часто приходила к сыну, пока батальон не был на фронте. Алмас всегда при этом смущался и говорил: «Ну, что ты опять пришла, что я, маленький? Должен сидеть и ждать, пока другие освободят Сухум?» Фирузе нечего было возразить, она понимала чувства своего сына.
Так было до 4 июля 1993 года – дня, когда мать в последний раз видела своего сына В тот день она с сестрой Розой пришли в расположение части и увидели Алмаса в полной военной форме, с зеленой повязкой на голове, с автоматом и гранатами у пояса.
– Масик, что это значит? – спросила она.
– Ничего особенного, мама, мы тренируемся, не волнуйся.
– Смотри, будь осторожнее с автоматом!
– Ну что ты, мама, до сих пор думаешь, что я ребенок? Ничего со мной не случится, тут есть и помоложе меня и воюют! Вот посмотришь, мы все равно возьмем наш Сухум! А за меня не переживай, тут с нами находится мать моего погибшего друга Алмасхана Амичба, она смотрит за мной, как за своим сыном. Вот видишь, в этом патроне лежит записка, которую она положила, с моим именем и фамилией – Капба Алмасхан, так она меня записала вместо Алмаса. Мой десантный номер 1006. Но это я тебе так просто говорю, на всякий случай..
Алмас назвал и номер своего автомата, но Фируза запомнила только три последние цифры – 559.
– И запомни, мама что я уже не маленький. До свидания, в Сухуме встретимся.
Это были его последние слова, обращенные к матери. В тот же вечер десантники улетели на высоту Ахбюк.
9 минут полета от Гумисты до сопки Ахбюк. Но для бойцов батальона «Горец» они равнялись 9 часам. Иллюминаторы санитарного вертолета МИ‑8 были закрашены. Чтобы не чувствовать себя львом, заключенным в клетку, юный Алмас, нетерпеливый даже во время полета, приоткрывал дверь вертолета, чтобы с высоты увидеть полыхающую огнем абхазскую землю… Вертолет пошел на посадку. Но кто мог подумать, что сейчас среди трав и кустов притаились те, кто принес на абхазскую землю смерть и разрушения и готовы стереть с лица земли весь народ абхазский!
Остановись время! Замри, природа… Для воинов, сидящих в вертолете, наступает час великого испытания на мужество, отчаянную смелость, верность Апсны!
Одновременно из всех видов оружия враги начали обстреливать вертолет. Часть бойцов смогли выскочить из горящего вертолета и, не теряя ни секунды, приняли бой. А те, кто не успел и остались внутри, горели заживо.
Те, кто остались в живых в этом неравном бою, по-разному рассказывали о судьбе Алмаса. Одни говорили, что когда Алмас выпрыгнул из вертолета, командир послал его обратно за рацией, и тут вертолет загорелся, другие – что он с Мишей Тарба, Варламом Лакрба и другими ребятами перепрыгнул через какой–то забор, и им удалось уйти, у третьих была еще одна версия. И все это было как–то неопределенно, неуверенно, хаотично.
Потом в Гудаутском военкомате вывесили список участников десанта, где напротив их фамилий стояли буквы «в» (выпрыгнул), «п» (погиб), «б/п» (без вести пропал). Но все это было лишь предположения. А напротив фамилии Капба не было вообще никакого обозначения.
Нужно отметить, что отец Алмаса, несмотря на то, что во время войны он выполнял свой профессиональный долг, после того, как его единственный сын пропал без вести, взял оружие и пошел воевать.
После заключения перемирия собралась небольшая группа бойцов и поднялась на сопку Ахбюк. Собрали останки погибших, обгоревшие кости, сложили в мешки и привезли в Гудауту. По этим костям определили приблизительно число погибших, но опознать, кто это был, не было возможности. Опознали лишь троих, убитых недалеко от вертолета во время отхода – их тела были целые.
30 июля 1993 года в Гудауте их всех хоронили. Это были страшные похороны – 17 гробов с обгоревшими костями, и неизвестно, где чьи Все родители надеялись, что их дети живы, хотя грузинский плен был хуже смерти. Так и осталось до конца невыясненным кто же именно погиб в вертолете, кто пропал без вести.
– Я задыхалась от рыданий, – вспоминала Фируза Чамагуа–Капба в беседе со мной. – Ко мне подходили люди, утешали, говорили, что мой Масик спасся, что он благополучно выпрыгнул, что он жив и обязательно найдется, но я уже никому не верила и даже не узнавала тех, кто разговаривал со мной. . Но надежда никогда не оставляет человека. Я не увидела моего сына мертвым, и другие, кто был с ним, тоже не видели – так, может быть, он действительно жив? – такая мысль стала приходить мне в голову, приходит и сейчас. Много раз обращалась я в комиссию по делам военноплен ных, но ничего обнадеживающего мне сказать не могли.
В годовщину гибели вертолета, 4 июля 1994 года, оставшиеся в живых бойцы батальона «Горец» и родители погибших отправились на высоту Ахбюк. Я с видеокамерой тоже была с ними. Пилотировали вертолет те же самые летчики, что и год назад, – Вячеслав Эшба и Нури Герзмаа. Это были очень тяжелые минуты.
Все надеялись найти какие–нибудь новые свидетельства трагедии. Фируза искала брелок с Десантным номером сына – 1006, но хотя родители и нашли несколько брелоков, этого номера среди них не было. А Юрий Гиндиа нашел номер 1113 и спросил.
– Вы не знаете, ребята, чей это?
И тут оказалось, что это был номер его сына Зурика Гиндия. Так стало известно еще одно имя сгоревшего в вертолете Юрий держал этот номер и смотрел на него так, словно нашел своего живого сына.
Там родственники и боевые друзья собрали четыре целлофановых пакета человеческих костей. Прах погибших на высоте Ахбюк был предан земле в Парке боевой славы в Сухуме.
– Они понимали, что идут почти на верную смерть, – продолжала свой рассказ Фируза – Но не дрогнули их сердца Они погибли как герои. И мы, живущие, не имеем права забыть их, забыть тот подвиг, который они совершили во имя Победы. И как бы мне ни было тяжело, я горда тем, что ее приблизил и мой сын, мой дорогой Масик. И все оставшиеся дни, которые мне • суждено еще прожить, я буду ждать и надеяться, что мой сын вернется…
Когда входишь в помещение газетно–типографского комплекса «Республики Абхазия», первое, что бросается в глаза, – это портрет красивого молодого человека. На нем он выглядит старше своих. лет, в жизни же, несмотря на немногословность и рассудительность, внешне он оставался совсем мальчишкой, только сфотографировался на паспорт – и началась война.. Он только успел улыбнуться миру, и ему пришлось бесстрашно шагнуть навстречу смерти и остаться навечно молодым и бессмертным.
АСЛАНБЕЙ
Камкиа Асланбей Нурбеевич 23.09.1965 – 10.07.1993 (переснято с видесархива А. Поповым).
Асланбей родился и вырос в Сухуме, в семье видного абхазского актера Нурбея Камкиа. После окончания средней школы № 10 им. Нестора Лакоба уехал учиться в Москву. Там он успешно закончил Всесоюзный Государственный ордена Трудового Красного Знамени институт кинематографии имени С. А. Герасимова. После вуза служил в Советской армии, в кавалерии в Москезской области.
После армии Аслан вернулся к себе на родину, стал работать на Абхазском телевидении и одновременно вместе с абхазским кинорежиссером Вячеславом Аблотиа снимал фильм По роду своей деятельности ему приходилось часто выезжать в Ленинград и Москву, общаться и сотрудничать с видными режиссерами и актерами бывшей Советской страны. Но деятельность молодого перспективного режиссера прервала Отечественная война народа Абхазии.
С первых дней войны Асланбей Камкиа явился на самый опасный участок – на Восточный фронт. Разведывательно–диверсионная группа «Катран», в которой участвовал Асланбей, явилась основателем партизанского движения от реки Кодор до села Мыркула. Руководителем этой группы был Заза (Астана) Зантариа, человек бесстрашный и непримиримый к любому злу и несправедливости, а начальником штаба – Асланбей (Аслан) Камкиа. Враги боялись эту группу, как огня Одно её название повергало их в ужас и панику. Причем действовали ребята настолько смело, уверенно и профессионально, что любую рискованную операцию проводили мгновенно, не получив не только ни одного ранения, но даже царапинь... И так же мгновенно отходили…
Асланбей принимал участие в таких смелых вылазках, как в районе центральной трассы, железной дороги, у Кодорского моста, в селах Наа, Атара, Тамыш, Кындыг, Адзюбжа, Цагера, Бедна, поселке Ануаа–рху. Но особенно впечатляющей, напоминающей сцену из самого что ни на есть крутого боевика, была ночная вылазка в оккупированную Очамчыру.
Никто из его близких друзей до войны не мог представить, что молодой талантливый режиссер Асланбей способен проявить себя во время войны так мужественно, без малейшей боязни, смело, даже дерзко. За короткое время он научился хорошо пользоваться всеми видами оружия, даже стал наводчиком БМП.
Считаю уместным привести характеристику Асланбея, когда его представляли к высокой награде Абхазии.
ХАРАКТЕРИСТИКА на Камкиа Аслана Нурбеевича 1965 года рождения, бойца группы «Катран» Восточного фронта, прож. в г. Сухум
Камкиа Аслан Нурбеевич с 14 августа 1992 года вступил в бой вместе со своей группой «Катран» в селе Бабушара Гулрыпшского района. На третий день войны он вместе с группой с боями перешел через реку Кодор в село Адзюбжа Очамчырского района. Эта группа из 38 человек, без потерь со своими боеприпасами и снаряжением прибывшая в Очамчырский район, фактически стала организатором партизанского движения от Кодора до Меркулы. Командиром этой группы был Зантариа Аслан Иванович, а начальником штаба – Камкиа Аслан Нурбеевич.
Камкиа Аслан Нурбеевич принимал активное участие в обороне населенного пункта Ануаарху, сел Кутол, Кындыг, Кучара, Лабра. Вместе со своими друзьями он в дальнейшем возглавлял диверсионные вылазки по уничтожению живой силы и боевой техники противника. При взятии поселка Тамыш военным командованием была поставлена задача, блокировать железную дорогу и встретить спецпоезд, везущий груз МО Грузии. Группа, возглавляемая Асланом Камкиа, блестяще справилась с поставленной задачей. Он также неоднократно принимал участие в операциях по подрыву шоссейных мостов в селах Цагера и Тамыш.
Камкиа А. Н принимал активное участие в восстановлении трофейной бронетехники, был определенное время наводчиком БМП. Он также принимал активное участие в принятии баржи с десантом 2 июля 1993 года. Камкиа А. Н. с первых дней войны и до последнего дня своей жизни стоял на защите Родины, был храбрым и отважным воином.
Командующий Восточной группы войск Республики Абхазия /Ануа В. И./
9 апреля 1994 г.».
Асланбею Камкиа присвоено звание Героя Абхазии
