Текст книги "Королевна"

Автор книги: Екатерина Ёлгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 3

В тот вечер Ромэн долго не мог уснуть, а такого прежде не бывало. Сокол устал за день, и гонять его еще и ночью было бы жестоко. Парень хотел отправиться в путешествие как раньше, в своем облике, но переживал, что один не долетит до мира Аи, не сможет отыскать туда дорогу. Но попробовать все равно стоило, и как назло, сон не шел. Вызывать свои путешествия специально, по заказу, он не умел, и точно знал, что, если уснет днем, то будет просто спать, без снов, не сможет никуда отправиться. Его сила, его странный дар работает только после полуночи и исчезает на рассвете: парень догадывался, что именно это время используют все, кто наделен какой-либо магической мощью. О природе своих сил – злые они или добрые – Ромэн никогда не задумывался, он ведь не мог причинить кому-то вред во сне, ровно также, как и помочь.

До встречи с Аей.

* * *

Королевна села прясть, на закате дня, отпустив своих служанок. Луч золотого солнца прощался с землей, окутывая просторы вечерней дымкой. Ая дважды уколола палец острием прялки, дважды уронила моток накрученной нити, дважды вздохнула и начала все сначала. Сгустившиеся сумерки вынудили прекратить работу, которая сегодня явно не клеилась.

Загадочный сокол не прилетел в полдень, а до этого, когда она сама его вызвала, передала с птицей лепесток розы. Она ни на что не надеялась и никого не ждала, она еще не верила в возможность быть свободной и по-настоящему любимой. Она не отрицала, что парень, упавший буквально с неба, был красив и интересен, он был по-особенному наивен и вскоре мог стать одним из сильнейших магов, если бы как следует обучился всему. Только что он увидел в Королевне? Один лишь облик, внешность? Но этого было слишком мало для любви.

Еще будучи ребенком, когда она училась с несколькими соседскими детьми «в школе» для богатых семей (отстроенной общими усилиями родителей пяти знатных семей и нанимавших разных учителей по мере взросления своих чад), Ая приглянулась одному учителю.

Большинство уроков были для нее упоением, она справлялась со всем и выполняла все идеально, придраться было не к чему. Если урок истории – она интересовалась досконально всем, от того, что ели далекие предки и каков был стратегический план при осаде крепости, и ей самой было мало сведений, после урока Ая могла несколько часов играть в «пройденный материал», воображая себя рыцарем, монахом, слугой или любым персонажем из рассказанной истории. Если урок ораторского искусства и грамоты – она скрипела пером до дыр в листах, подробно записывая все мелочи, затем пробуя на «язык», запоминая огромные тексты.

Становясь старше, девочка тяготела к практическим занятиям и наукам, ей мало было сказать: жидкость поступает сюда, и, благодаря нагреванию, получается пар. Она жаждала увидеть это, сделать самой, понять и прочувствовать всё. Физические законы и принципы, химические реакции разных жидкостей, основные свойства, характеристики применяемых в то время «лекарств» – трав, отваров – все интересовало девчушку. Её друзья с других семей охладели к учебе, едва вступив в подростковый возраст: парнишкам было интереснее щипать девчонок за мягкие ткани и тренироваться в боевых искусствах во дворе, а юным барышням – готовить мальчишкам всякие гадости и рыдать в подушку, если «нужный» объект не ущипнул сегодня или посмотрел в сторону чьей-то сестры. Ая держалась чуть обособленно от остальных двенадцати детей, хотя иногда могла побегать и поиграть с ними. К ней никто не цеплялся, «слишком серьезная и умная», думали о ней. Родители души не чаяли в девочке, хотя отец появлялся крайне редко и знал свою дочь скорее по рассказам матери: такова работа приближенного Советника ко Двору. Мать сходила с ума от восторга и гордости за Аю, она не могла и подумать, что единственная дочь будет блистать в науке, не в пример другим мамашам и их дочерям, которые считали, что не пристало благородной девице этим сильно забивать голову. В высоком обществе с давних времен не менялись устои: если рождается девочка – нужно научить её элементарным вещам, подготовить к замужеству и затем к деторождению, остальное не столь важно. Если сын – пусть будет воин, служитель двора, советник, рыцарь или еще кто – главное, чтобы это возвеличивало семью и род. Редкие исключения, такие как Ая, обычно вызывали негодование в собственных семьях и неодобрение соседей, но это был не их случай. Мать, довольно молодая и энергичная женщина, сама с упоением слушала рассказы дочки после уроков – хоть садись за парту.

Ае было уже пятнадцать, когда Учитель точных наук, с каждым годом преподавая все более усложненные предметы (практически для одной девочки), подошел к матери с необычным предложением:

– Леди Алина, я работаю у вас много времени. Вы и сами видите, что Ая – это уникальный самоцвет, таких других нет на всю страну, могу смело заявить. Наука – вещь капризная, можно выучить её и сдать экзамен, но так мало людей, которые способны ее понять «От и До», вникнуть в суть, докопаться до вопросов… мало людей, а женский пол, прямо скажем, в полном дефиците…

Леди Алина нервно теребила свою перчатку и пыталась понять, о чем хочет сказать странный Учитель.

– Вы не догадываетесь, что я хочу предложить?.. – Тут же спросил мужчина.

– Не могу понять, – честно призналась леди, – способности моей дочери давно уже не секрет, все соседи знают это…

– Извините, но соседи посмеиваются над вами, я знаю, но также, я прекрасно знаю, что замужество через год-два, как принято, не выход для Аи. Она может и должна быть гораздо больше, чем просто чья-то жена.

Леди Алина прошептала, не поднимая глаз.

– Чем я в её годы… Что Вы хотите, скажите прямо.

– Я могу сделать из нее Великую, Уникальную Женщину! Развить её способности так, что она перестанет быть просто человеком. Это её будущее, предназначение, если хотите. Шанс, выпадающий одному человеку на миллион!

Глаза учителя горели огнем в прямом смысле этого слова, леди Алина отшатнулась от него, но не испугалась.

– Вы хотите сделать из моей дочери Колдовку?!

– Зачем так грубо, – чуть поостыл учитель, – я предлагаю ей уникальное будущее, а не прозябание с каким-нибудь толстосумом, за которого вы её вскоре отдадите… я научу её всему, всему, и она не будет знать горя ни от болезней, ни от бедности, и даже от старости, если постараться. Она будет свободна.

– Для меня важнее всего, чтобы Ая была счастлива. Чем бы она не занималась. Но просто так я не отдам вам её, как котенка в мешке.

– Хотите спросить её желания?

– Я ничего не буду говорить ей, слишком рано принимать такие решения. Она еще ребенок. Я мечтаю о счастье для нее, но не ценой её души. Оставим этот нелепый разговор.

Леди Алина развернулась и пошла прочь, оставив Учителя в задумчивости.

* * *

Спустя три дня после разговора с матерью Аи, Учитель подошел к девочке на закате, после уроков и прогулки на лошадях.

– Ты должна уехать со мной в Академию. Академию Магов.

Девочка непонимающе хлопала прекрасными ресницами.

– В Академию? Но…

– Твоя матушка дала согласие, поэтому собирайся скорее. Выезжаем через час.

– Мама ничего не говорила мне, – насупилась девчонка.

– Ну это сюрприз, поэтому и не говорила. Ты же хочешь стать Великой, не в пример твоим подружкам с «курячьими» мозгами, верно? – Учитель иногда позволял себе вольный говор, особенно это веселило подростков на уроках, когда он отзывался о ком-то из Дворца.

Ая ощущала внутренний страх и неизбежность беды, неизвестно почему – вроде все кругом шло спокойно, но шестое чувство так и норовило вклинить мысль: «что-то будет. Что-то грядет…».

– Я пойду узнаю у мамы, – твердо сказала она. Но Учитель улыбнулся.

– Знаешь, я думал ты обрадуешься. Твоя мама так мечтала о блестящем будущем для тебя.

– Я рада. Наверное. Просто не люблю таких резких сюрпризов, – серьезно ответила она и замерла, прокрутив фразу о матери. Что-то ее смутило, хотя сама не поняла, что именно. Учитель кивнул и поторопил:

– Ну, иди скорей собирайся и прощайся, скоро в путь.

Ая вошла в покои матери и нашла ту необычайно бледной, лежащей на кровати.

– Мама, что с тобой? – Кинулась девочка к ней.

– Все хорошо, милая, я сегодня не очень выгляжу, не пугайся.

– Я позову лекаря, ты слаба!

– Не надо. Не надо, – спокойно ответила она и откинула одеяло. Её живот был похож на большой мяч, который вот-вот разорвет тесное платье.

– Что… но как… – девочка не верила своим глазам. Она видела свою маму каждый день по нескольку раз, за очень редким исключением, и не могла бы не заметить, что мама носит дитя. И судя по животу – уже давно.

– Я потом все объясню, – слабо улыбнулась она, – никто не знал, милая, я и сама долго не знала. А сейчас тебе лучше уехать с Учителем.

– Так это правда? Ты отпускаешь меня в Академию?

Женщина кивнула и как-то странно дернула рукой.

– У меня сейчас будем много забот, а тебе надо много заниматься, чтобы стать Великой… ты уже взрослая, доверяй Учителю…

И снова неестественно дернула рукой. Ая была сама не своя. Буря чувств и эмоций нахлынули на девушку.

– Но я, может, пока не хочу… я хочу быть дома, с тобой! А кто будет помогать тебе? Отца ведь никогда нет рядом. Я могу поехать потом…

– У меня есть слуги. Ты уедешь сейчас. – Лицо матери искривилось, наполнилось никогда не виданной девочкой злобой и болью. И две руки сдавили ее собственное горло.

Ая испугалась и разозлилась.

– Мама! – Закричала она, не решаясь подходить ближе к кровати. Но тут же все прошло, мама сидела и улыбалась как ни в чем не бывало.

– Поезжай, Солнышко. Напишешь мне письмо, как доберетесь до места.

Ая поступала так впервые за свою жизнь. Она развернулась и хлопнула дверью, выскочив в слезах.

Ссора с матерью и срочный отъезд из дома оказались для девочки слишком тяжелым испытанием: в пути она либо молчала, уставившись в окно кареты, либо рыдала в углу. Учитель сначала пытался утешить её, подбирал слова и выбирал время для выражения своих соболезнований по поводу этой ситуации, но Ая не реагировала.

Дорога занимала уже четыре дня, девочка устала от тряски и плохой еды в попадавшихся харчевнях, внутренние переживания вытянули все соки и силы, она мечтала скорее добраться до Академии, помыться, поесть и уснуть в чистых постелях. И конечно, она спешила написать матери письмо: за время пути она многое осознала, пропустив через себя обиду, гнев, боль, страх, тоску и, наконец, любовь и понимание, смирение и надежду. В один из дней пути, Ая задала вопросы Учителю:

– Скажите, каким образом устроен процесс обучения в Академии? Сколько лет будет длится все обучение? И можно ли будет приезжать домой на каникулы?

Учитель усмехнулся, но ответил кратко:

– До Академии тебе еще нужно… подрасти.

– То есть мы сейчас едем не в саму Академию, а в школу при ней, так я понимаю? Честно говоря, я была удивлена, когда Вы с мамой договорились об этом, ведь в Академию берут исключительно после семнадцати лет и как правило – мальчиков…

Учитель ничего не ответил. Их карета внезапно съехала с главной дороги, ведущей в центральный город их Королевства, где как раз находилась пресловутая Академия.

Ая не сразу заметила эту странность: при всем своем пытливом уме, девочка практически не покидала родной город, и расположение дорог видела лишь на картах. Мало ли, может кучер знает краткий путь, или это очередная остановка в харчевне… но чем дальше они уезжали, тем гуще становилась лесная растительность, деревья все выше, дорога уже едва годилась для путешествия в карете. Остановились лишь спустя час, когда солнце начало садиться. Ая озиралась по сторонам: кругом лес, впереди обрывается всякая дорога. Кучер, незнакомый, кстати, мужик, слез с облучка и странным тоскливым взглядом уставился на Аю в окно кареты. Невольно вздрогнув, девочка посмотрела на Учителя. Тот улыбался.

* * *

Хижина выглядела мрачно снаружи, в наступивших сумерках напоминала зловещее, давно заброшенное обиталище чародея. Каким оно и было отчасти. Щелкнув пальцами, Учитель прошептал что-то и вокруг них словно обрушилась незримая стена – так снялся защитный купол, оберегающий хозяйский дом от случайных посторонних глаз. Дом стал меняться на глазах изумленной и без того испуганной Аи. Покосившиеся стены выровнялись, стали кирпичными и покрылись бежевым цветом с затейливыми темными узорами; высота дома подскочила до второго этажа, где стали прорезаться окна и небольшой балкон; внутри что-то клокотало и кипело, словно каждое мгновение шла отделочная работа заново, и спустя всего пару минут дом затих, присмирел и готов был впустить хозяина и его дорогую гостью. Непроглядный лес, как показалось Ае, будто картинка сменился просторной опушкой и отодвинулся далеко на задний план, вокруг дома прорисовался витиеватый низкий кованый забор, и возле крыльца появился цветник. Не давая опомниться, Учитель вновь щелкнул пальцами, и карета с кучером исчезли, будто и не существовали вовсе.

– Это, конечно, не школа, и далеко не Академия, – сказал Учитель. – Но меня вполне устраивает. Надеюсь, тебя устроит тоже. – И жестом пригласил Аю войти.

Девушка поняла, что обратного пути для нее нет.

Два года он усердно учил её всему, что знал сам, девочка втянулась и сделала вид, что забыла о доме, о родных, тем более, она не могла получить ни от кого вестей, как и отправлять «обещанные» письма. Ая поначалу думала, что родители предали её или продали, что означало одно и то же. Затем стала думать, что это, в общем-то, не так плохо: после обучения, девочка планировала вернуться домой и быть единственной в округе Чародейкой, доброй, помогать людям. За два года Учитель не позволил себе ничего «лишнего» в отношении девчонки, он берег её, как оказалось, для будущего, которое вскоре наступило: пришло время сочетаться магическим, а значит нерушимым и вечным браком, как и рассчитывал чародей. Ая не любила его, он был некрасив и стар, как она думала, и относилась к нему как к учителю, не более. В полночь, в окружении незнакомых старых магов и чародеев в масках, Ая вступила в брак с Учителем насильно, против воли. Магия связала их, но, чтобы закрепить этот союз, Ая должна была понести дитя: могучее, крепкое, наделенное огромной силой.

Долгих два года он мечтал об этом, долгих два года сдерживал себя немыслимыми усилиями, ведь никто не смог бы ему помешать накинуться на нее хоть бы и в первый день. Только у него, все же, были свои принципы и планы.

Чародей, Тонкс, так его звали, проводил своих гостей, и с нетерпением, вожделением, приближался к спальне, где его ждет молодая, свежая, невинная девица, что стала его женой навеки.

Но Аи не было. Ни в спальне, ни в большом доме, ни в лесу, что окружал словно забором их поселение. Она пропала, и никакая магия не могла найти её. Всю ночь, весь день и всю последующую неделю Тонкс искал девчонку.

Он поклялся, что, если когда-нибудь найдет её живой, сотворит страшную месть.

Ая долгое время не могла привыкнуть к мысли, что она свободна, независима и одинока, но это было лишь временным понятием, ведь Тонкс искал её, и так будет всю его или её жизнь: смотря кто первый с этой жизнью простится.

Сбежать девчонке удалось не просто: Ая знала, когда запланирован обряд обручения, и за несколько месяцев до этого начала думать, как этого избежать. Сам обряд не сильно пугал девочку, ее страшили именно последствия. Втихую, пока её учитель был занят своими делами, она изучала одну книгу: Магия исчезновения. Ая наткнулась на нее давно, случайно, когда еще только начала свое «обучение», а чародей тогда рассмеялся и выкинул книгу в окно: «это не настоящая магия. Это людские бредни, не знаю, как она попала ко мне».

Ая, спустя время, вновь отыскала книгу и изучила от корки до корки. Это было захватывающе и необычно, ведь никакой магии там не было, и всё, что описывалось в книге было доступно любому человеку, стоило лишь сосредоточиться и больше практиковаться.

Несколько месяцев девочка пробовала себя в роли иллюзиониста – так в книге называли фокусников, и их искусство лжи и обмана на глазах людей. Особенно ей понравился раздел про «исчезновения», когда на самом деле никуда ты не исчезаешь, а лишь делаешь очень правдоподобный вид.

В ночь обручения, когда расходились гости, Ая, следуя хорошо отрепетированной «программе», спряталась в подготовленную норку под полом, где у чародея хранились травяные припасы. В подпол он, как и думала девочка, спускался в течение ночи трижды. И потом каждый день, на протяжении недели, по нескольку раз. Свои следы и запах она заранее, специально задействовав элементарную магию, «разложила» в лесу – она знала, какие поисковые силы будет использовать преследователь. И очень надеялась на то, что гнев и жажда овладеть девочкой помешают ему сосредоточиться и подумать головой, не используя никакую магию. И оказалась права. Вспыльчивый и склочный характер был у учителя, за два года жизни она очень хорошо изучила его. Всю неделю Ая слышала его злобное бормотание, а когда он спускался в подпол – даже его дыхание. Но маскировка и фокус не позволили найти беглянку. А через неделю, окончательно сбрендивший на идее поймать Аю, Тонкс уехал в ближайший городок, чтобы пополнить запасы провизии и расспросить знакомых: ни видал ли кто в городе девчонку?

Его не было целый день, и этого вполне хватило, чтобы 17-летняя девушка не спеша собрала нужные вещи и ушла из «дома» за много миль. Примчавшийся домой чародей едва не лопнул от злости, ведь он вновь явно почуял, что Ая была где-то рядом. На столе лежала записка от нее: «Я никогда не буду твоей». Тонкс, на этот раз, не помчался следом. Он долго стоял в захламленной комнате, держа листок в руках. Он теперь ясно понимал, что маленькая чародейка обвела его вокруг пальца, и уже неважно, как.

Ая очень спешила, она ни останавливалась ни на секунду, хотя ужасно устала и проголодалась, но твердила себе: остановлюсь – будет в сто крат хуже. Девочка была умной и сообразительной, но все равно еще очень юной, и не могла предугадать всего. Чародей никогда не показывал ей по-настоящему черную магию, в том не было необходимости. Но он знал, как можно её использовать.

Наложив на девочку проклятье «незримости», он и сам отчасти проклял себя остаточной магией: теперь Ая была в незримом и запертом для всех остальных людей месте: особом мире, хоть и очень напоминающий мир реальный, но ограниченный лишь кусочком пространства. А сам чародей мог жить почти вечно, болезни и года пролетали мимо него, покуда магическая сила была с ним.

Но даже теперь он не мог найти девицу: он не знал, где искать несуществующий мир, в который поместил её. Спустя время, Тонкс ушел из своего дома, бросив хибару в лесу. Он задумал жениться во второй раз, но не на созданной им же колдунье, а на обычной девке – простой крестьянке, ведь он «застыл» в облике возраста сорока пяти лет, а это отнюдь немного для мужчины, собиравшегося коротать вечность.

Глава 4

Наедине с пропитым ведуном, леди Плэмери чувствовала себя крайне некомфортно. Может, от того, что вонь его дома резала глаза, а может потому, что он неотрывно причмокивал из кружки и пялился на её большую грудь, которая была заметна даже под костюмом и плащом. Леди оглянулась один раз: этого было достаточно, чтобы рассмотреть «убранство» комнаты. Вместо кровати на полу валялась шкура огромного зверя, похожего на медведя, одна гнилая лавка и во всю комнату стол у стены – пожалуй, что только стол и выглядел более-менее чистым и крепким. Ни печи, ни шкафов, больше ничего, разные горшки и банки с непонятным содержимым стояли прямо под ногами, на черном от грязи полу; куча гнилого тряпья валялась рядом со шкурой.

– Ну, чего надо? – Наконец спросил ведун.

– Я… я хотела попросить вашей помощи.

– Чего? Чего? Помощи? – Мужик рассмеялся отвратительным кашляющим смехом, от которого мурашки побежали по спине Плэмери. – Я что, похож на того, кто помогает всем первым встречным?.. И что за баба с тобой пришла?

– Это моя верная служанка, сэр… она никому не скажет об этой встрече, могу поклясться. И простите за назойливый визит, однако я вынуждена просить у вас помощи в одном… деликатном деле. Это касается магии, я так считаю.

– А мне-то что с этого?

– Я могу заплатить, сэр, хорошо заплатить, – леди решила во что бы то ни стало получить то, зачем пришла, и плевать на поведение этого пьяницы.

– А я, по-твоему, нищий? Не нужны мне никакие деньги, пес с ними! Ну, зачем пришла, давай говори.

Леди Плэмери покорно кивнула и начала сбивчивый рассказ о своем сыне, и когда речь зашла о птице, ведун встрепенулся.

– Сокол, ты сказала – сокол?

– Да сэр, его сокол.

Мужик задумался, почесал грязные клочья своей бороды.

– Ты чего хочешь-то? Чтоб я птицу того, что ли, прибил?

Женщина опустила глаза.

– Я не прошу именно об этом, но, если птица связана с магией, и я вижу, как дурно она влияет на моего сына – я просто хочу, чтобы птицы рядом не было.

– А я тебе скажу, что твой сын просто нашел бабу. И уходил ночью её трахать, пока мамочка спит.

Леди побледнела.

– Я.. я все же прошу, если вы можете, то проверьте эту чертову птицу…

– Мне надо хотя бы перо, ну или что есть, чего касался сокол. Я тебе не провидец, мать. И насчет оплаты.

– Я слушаю вашу цену, – тихо проговорила она.

– Ты.

– Что?

– Ты ляжешь со мной.

Женщина держалась из последних сил, и было неясно даже ей самой, чтобы она сейчас сделала: убежала прочь без оглядки или заехала кулаком по пропитой роже ведуна.

– Я не понимаю вас.

– А чего тут понимать? Ты хочешь чего-то от меня – и я хочу чего-то от тебя.

– Вы, должно быть, шутите. Я даю вам два мешка золотых за маленькое дело; я имела дела с ведунами и примерно представляю, что сколько стоит.

– А я сказал, что насрать на деньги, а не хочешь – пошла вон, ищи себе другого ведуна.

Женщина вышла за дверь, и по физиономии Милоры поняла, что та ничего не слышала, хотя ей было очень любопытно и страшно.

– Ну что, голубушка, ну что такое?

– Ничего. Пошли домой.

* * *

Прошла долгая ночь, в течение которой Ромэн, как ни пытался, не нашел Королевну. Он путешествовал отрывочно, перескакивал с места на место, постоянно держа в голове образ девушки. Он был во снах знакомых и не знакомых людей, искал среди их воспоминаний хоть малейший намек – все напрасно. Отчаявшись, парень вырвался из сна и открыл глаза, невольно застонав.

– Что такое, мой милый?

Ромэн вздрогнул. Около кровати сидела его матушка.

– Мама? Что ты здесь делаешь?

– Охраняю твой сон, милый.

Матушка была задумчива и казалось, была немного не в себе. Парень обратил внимание, что едва начинало светать, а матушка была уже будто собрана: на ней было темно-синее плотное платье, зашнурованное и затянутое, как и вчера, а поверх надет дорожный плащ; волосы собраны в прическу и одна лишь прядь выбилась, будто после неаккуратного сна. Ромэн знал, как матушка ревностно относится всегда к своему собственному облику и одежде, доводя, порой, служанок до слез своими придирками. Второй раз она является в неподобающее для визитов время, второй раз заставляет Ромэна смущаться и нервничать. Но в этот раз она и на себя не похожа. Что-то происходит с нею, думал Ромэн, и догадка, что это происходит из-за него – пугала больше всего. «Она знает про меня… или про сокола… или про Аю… нет-нет, не может этого быть, я ведь никому ничего не говорил!».

– Со мной все в порядке, матушка, не стоит беспокоится, – проворчал парень, переворачиваясь на другой бок, делая вид, что собирается снова уснуть.

– Ты такой…нервный последнее время, дорогой, я волнуюсь за тебя. Ты мой единственный сын, ты наш наследник – так как же мне не переживать? Я должна знать, я хочу знать, что с тобой…

– Я просто взрослею, мама, – ответил он, – и иногда мне снятся кошмары.

Леди Плэмери немного встрепенулась.

– Кошмары? Расскажи, что тебе снится, может, я смогу помочь?

Ромэн высунулся из-под одеяла.

– Да ничего особенного, матушка, перечитал много книг накануне, вот и снится все подряд… войны, сражения, кровь…

Матушка промолчала. «Не поверила, – решил сын, – эх, надо придумать что-то получше…».

– А еще иногда снятся драконы, что пожирают друг друга, а вокруг охваченные пламенем дома, и целые города гибнут под натиском сражений этих драконов – они вновь и вновь возрождаются из пепла и губят все живое, пока не уничтожат друг друга…

Эту историю Ромэн действительно прочитал в одной из книг, она звалась «Легенды и сказания прошлого мира». Матушка наверняка знала ее.

– Только это и снится?

– Да, мама, этот сон снится довольно часто, и я просыпаюсь как от кошмара. Думаю, не нужно больше читать такие книги на ночь. Ты больше не волнуйся, со мной все хорошо. Пойди отдохни, милая матушка, ты выглядишь усталой…

Медовый голос сына, казалось, убедил «блюстительницу сна», и она, наклонившись, чтобы поцеловать его в макушку, прошептала:

– Конечно, дорогой, конечно.

Вернувшись в свои покои, леди Плэмери взглянула на храпящего супруга. Старик спал крепко. Самостоятельно сняв костюм, она долго смотрела в отражение в зеркале, рассматривая себя в лучах рассвета.

Ромэн сразу вскочил с постели после ухода матери, и наскоро одевшись, побежал в птичник. Нужно было срочно предпринимать какие-то решительные действия: нельзя оставлять слишком деятельную мамашу наедине со своими догадками, да и так много еще нужно сказать Ае, что времени просто не было.