Текст книги "Подобие жизни (СИ)"

Автор книги: Екатерина Боровикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 14

Город занимал площадь в миллион девятьсот тысяч квадратных километров и находился в основном на территории европейской части бывшей России. Большинство западных стран, существовавших всего сто лет назад, ушли под воду, когда океан принялся активно менять границы и вид материков, и оставили после себя лишь несколько возвышенностей, которые когда-то были самыми высокими точками континента. Государства, которым повезло больше, вошли в состав русскоязычного Мегаполиса. Проживало в гигантском населённом пункте полтора миллиарда человек, на окраинах – триста двадцать миллионов.

Триста двадцать миллионов тех, кто принадлежал обществу лишь формально.

Полицейские приземлились на площадке, отделённой от жилых кварталов силовым полем. Местные не рисковали заходить на запретную территорию – её охраняли дроны или, как их называли в народе, полётники, запрограммированные на немедленное уничтожение нарушителей. Живых полицейских здесь не предусматривалось, считалось, что «маргинальному населению» достаточно управителей, дронов и прочих контролирующих роботизированных систем, но в определённых ситуациях людей сюда всё же присылали. Волонтёры, врачи, обычные любители адреналина и другие гражданские прибывали на личном транспорте. Именно для них и представителей органов правопорядка была предусмотрена эта своеобразная зона безопасности.

– Робос, останешься охранять, – Кондратенко выбрался из флаера и повесил на плечи полупустой рюкзак, который взял дома.

– Владислав Александрович, в этом нет необходимости. Хочу напомнить, что здесь исключительная защита.

Впрочем, секретарь остался на месте, повинуясь приказу.

Влад поморщился – он не любил, когда с ним спорили механизмы, и повторил:

– Охраняй транспорт.

Потом следователь бросил взгляд на Горохова. Парень был одет в тёмные лосины, не слишком дорогие ботинки, тёплый свитер машинной вязки и популярную нынче у среднего класса безразмерную куртку. Кондратенко был в такой же, только чёрной. Рыжие коротко остриженные волосы прятались под трикотажной серой шапочкой. В общем, овером он не выглядел. Мысленно поставив подопечному ещё один плюсик, за «вменяемость», Владислав неторопливо пошёл в сторону условных ворот. Трофим двинулся следом.

– Значит, так. От меня не отходить, особо по сторонам не таращиться. И вообще, поменьше инициативы.

– А почему мы пешком?

– На это есть две причины. Первая – нужно выполнить просьбу твоего папеньки и показать изнанку жизни. Я и сам этого хочу, слишком ты маргиналов идеализируешь.

– А вторая?

– Подожди.

Влад беспрепятственно прошёл сквозь силовое поле и провёл запястьем над сканером в полутораметровом столбике:

– Сделай, как я, а то назад не пропустят. Хорошо, если не расстреляют.

Они пошли вниз по улице. Вокруг царили туман, грязь и плохой запах – близость большой воды, отсутствие робоуборщиков, редкий вывоз мусора – всё это создавало тяжёлую атмосферу безысходности и запустения. Обшарпанные дома, витрины, закрытые кусками железа и пластика, изрытый ямами древний асфальт – всё это вызывало неприятные ассоциации с концом света. В какой-то момент из забитой гнилой листвой ливнёвки вылезла упитанная крыса, уселась прямо на пути полицейских и нагло на них уставилась.

– Пшла! – махнул ногой Кондратенко, и животное лениво, неспешно поковыляло в узкий просвет между домами.

Трофим нервничал – одно дело переживать за гипотетических угнетённых, другое дело – прогуливаться по их территории. Кроме того, жителей словно что-то выгнало на улицы – парень элитного района никогда не видел столько людей сразу. Одни куда-то спешили, другие сидели на обочинах или крышах старых автокаров, ржавых настолько, что становилось понятно – они уже много лет стоят вдоль дороги и куда-то уехать неспособны.

Третьи выглядывали из окон. И почти все настороженно косились на двух мужчин, которые не вписывались в окружающий пейзаж. Но цепляться к ним никто и не думал.

– Почему так многолюдно? – тихонько спросил парень у следователя.

– Здесь всегда так. Жителям окраин не разрешается работать в Виртограде, а развлекаться в нём для местных слишком дорого. Вот они и живут в реале.

– Мальчики, заходите! – раздался совсем рядом женский хрипловатый голос, – на улице холодно, а у нас можно выпить и развлечься.

Горохов задрал голову и в окне второго этажа увидел женщину с вульгарно накрашенным лицом. Та, неправильно поняв его интерес, зачастила:

– Час – от двадцати до шестидесяти, в зависимости от запрашиваемых услуг. Вход со двора, средний подъезд. Там вывеска есть, «Жаркие тёлочки», так что не потеряетесь.

– Спасибо, дорогуша, как-нибудь в другой раз, – вежливо улыбнулся Владислав.

– А, понятно, – резко растеряла дружелюбие женщина, – брезгуете. Виртуальщики грёбаные.

Она бормотала ещё что-то, но Кондратенко пошёл дальше. Трофим поспешил за ним.

– Владимир Александрович, вы мне вторую причину так и не назвали.

– Я помню. Не хотел говорить слишком близко от посадочной площадки. Это и есть вторая причина – только на окраине можно отдохнуть от надзора.

– Мне казалось, здесь он даже сильней.

– Нет, практикант. Полётники пишут, но никуда ничего не отсылают. Как и управители в домах. Все системы настроены на автоматическое действие – распознавать преступные деяния, направленные на имущество города или на тех, кто живёт в «нормальных» частях Мегаполиса. Попытки проникнуть в благополучные районы тоже не приветствуются. То есть, плевать, что они тут делают друг с другом. Главное, чтобы не вредили остальным.

– Но это же… – задохнулся от возмущения Трофим, – это же кошмар! Здесь ведь не только преступники живут! Что, законопослушным приходится самим защищаться от всяких?

– Знал, что тебе понравится, – хмыкнул следователь, – именно такой реакции я и ждал. Ты думал, я шутил про то, что могут оружие отобрать? Как раз такие, законопослушные, в нём остро нуждаются. Но ты не волнуйся – благодаря скану возле взлётной площадки следящая система знает, что мы здесь. Она будет присматривать и в случае чего либо уничтожит преступников на месте, либо вызовет группу ареста. В зависимости от тяжести правонарушения.

Трофим притих и словно стал меньше ростом. Через пару шагов остановился и переложил пистолет в карман. Подумал и то же самое проделал с шокером.

– Кобура видна. Сними. Положи мне в рюкзак.

Следователь повернулся спиной к практиканту.

– Ага, – парень не спорил.

– Ладно, не бойся, – улыбнулся Влад, когда Трофим совсем по-детски шмыгнул носом, – об окраинах ходит много жутких слухов, не соответствующих действительности. В конце концов, здесь тоже люди живут, а не демоны или рептилоиды.

* * *

Худющая, какая-то потасканная женщина в засаленной куртке, которая утратила способность менять размер и оттого казалась длинной хламидой, в резиновых сапогах и в порванных тёплых колготках заунывным, обречённым, но очень въедливым голосом выговаривала мужчине с механическими ногами. Тот вжимал голову в плечи, но не огрызался, а сосредоточенно копался в куче каких-то железяк.

– Урод вонючий, козёл немытый, киборг ржавый! Всю жизнь мою загубил! – женщина отвесила мужчине подзатыльник.

Тот не отреагировал, лишь сгорбился ещё сильней и преувеличенно внимательно принялся рассматривать пластиковое крыло автокара.

– Ах ты, паскуда, геморрой на глазу, молчишь, да? Ты зачем Ярику и Лысому про короткую дорогу на свалку роботов рассказал? Конкурентов решил расплодить? Думаешь, они тебе спасибо скажут? Думаешь, тоже свои хлебные места покажут? Мозги бы тебе поменять, а не ноги! – она покосилась на приблизившихся полицейских и, даже не пытаясь снизить тон, добавила: – ещё и эти тут ходят, триппер разносят!

– Ясенька, ты что! Тише! Не узнала разве? – всполошился мужчина и униженно заулыбался: – здрассти, господин полицейский. Купить что-нибудь хотели?

– Нет, спасибо, – Кондратенко покачал головой, снял рюкзак со спины и расстегнул молнию. – Я тебе заказ привёз.

– Ой, Владислав Александрович, и правда, не признала! – сменила тон женщина, – кормилец вы наш!

Трофим засмотрелся на криво приколоченную вывеску «Б/у механизмы, ремонт, модификации» и упустил момент, когда наставник и владелец то ли магазина, то ли мастерской отошли чуть в сторонку и принялись о чём-то шептаться.

– А вы его напарник? – Яся продолжала улыбаться и едва не кланялась, что совершенно не вязалось с выражением её глаз – испуганных, затравленных, заполненных той же безнадёгой, что и всё вокруг.

– Нет, я ученик.

– Как же вам повезло! Он святой человек, плохому не научит.

– Пойдём, практикант.

– До свидания, Владислав Александрович!

Женщина всё-таки поклонилась. Почти до земли. Метров через сто полицейские услышали продолжение ссоры:

– Говорила мне мама, не иди замуж за этого интеллигента вшивого, да я не слушала. Лучшие годы на тебя…

Голос затерялся в тумане.

– А разве их бизнес законный? – тихонько спросил Горохов, когда они отошли от «магазина».

Кондратенко насмешливо ответил:

– Конечно, нет. И? Жить как-то надо. Всё равно с ними в большинстве случаев не баллами расплачиваются.

– А чем?

– Продуктами. Сигаретами. Одеждой. Лекарствами. Понимаешь? Я, когда обращаюсь, перегоняю кое-какие суммы со своего счёта на принадлежащий ему. Но это капля в море.

Горохов грустно кивнул.

– Я бы, конечно, мог устроить показательный арест. Или оштрафовать. И если бы на твоём месте был кто-нибудь другой, я бы это сделал обязательно. Но…

– Я понял. Спасибо, Владислав Александрович, – парень почувствовал, как уважение к следователю трансформируется во что-то вроде восхищения, – за то, что вы…

– Человек? – хмыкнул Влад. – А без этого в нашем деле никак, практикант. Иначе чем мы будем от роботов отличаться? Законы законами, но и совесть нужно иметь. Знаешь, почему Михаил и его жена здесь? Он инженер. Очень хороший, надо сказать. Семнадцать лет назад, во время аварии на фабрике, потерял обе ноги. Операцию страховка не покрыла, так как он в тот день подменял сослуживца и не должен был находиться на рабочем месте. Яся потратила почти весь семейный капитал на то, чтобы мужа вытащить с того света. А он взял и за́пил, идиот. Постоянные просрочки по кредиту, ежемесячная пеня, и вот он, итог. Когда мужик понял, что наделал, поздно было. Сейчас не пьёт, плюс они бережливые, так что, может, через пару лет и выберутся отсюда. Кем я буду, если прикрою их единственный источник существования? К тому же Михаил такие вещи делать умеет… У него не просто талант, а талантище.

– Знаете, товарищ Кондратенко, я очень рад, что мы решили пешком пройтись, – торжественно заявил Трофим. – Вы сейчас сами на себя не похожи. И нравитесь мне гораздо больше.

– Потому что нас никто и ничто не слышит, Трофимка. Главное в наше время что? Уметь глубоко прятать истинные чувства. И не быть идеальным – под всевидящим оком следящих это выглядит подозрительно. А вот если выглядеть грубоватым, иногда говорить не слишком одобряемые вещи, но при этом быть послушным винтиком системы – за тобой будут следить сквозь пальцы. Я и с тобой откровенничаю только потому, что ты, прости уж, убогий. Впервые вижу такого наивного и революционно настроенного овера. И при этом ты не дурак. Тебе бы немного хитрости, далеко бы пошёл. А не изменишься – пропадёшь ни за грош.

То ли похвала, то ли насмешка. Парень растерялся, не понимая, как реагировать – улыбнуться или обидеться.

– И ещё хочу кое-что сказать. Ты не особо идеализируй местных – таких, как Миша, здесь хватает, но и уродов полно. К одному из них мы с тобой и топаем.

Глава 15

Высокая Стена толстым и неприступным кольцом охватывала весь Мегаполис, защищая его от всяких тварей, расплодившихся в океане и в стокилометровой зоне болот вокруг города. Вода уверенно захватывала планету, изменившийся климат благоприятствовал многим представителям животного мира, а также грибам, бактериям и вирусам. На окраинах часто вспыхивали очаги всевозможных заболеваний, из-за чего власти периодически проводили «медчистку», но это не останавливало местных – они всё равно выходили за стену – кто-то за скудными дарами болот, кто-то чуть дальше, на техническую свалку, а некоторые не брезговали покопаться и в гниющих бытовых отходах. Вторым и третьим, правда, приходилось прятаться от роботов, которые сортировали и перерабатывали мусор – огромные загаженные территории, как в прошлом, человечество не могло себе позволить.

Перед тем как зайти в подъезд, Владислав остановился, бросил настороженный взгляд на мужскую компанию в ближайшей беседке с провалившейся крышей и в который раз напомнил:

– Ты будешь молчать. Вообще. Всё время. Впрочем, поздороваться можешь.

– Я понял, понял, – вздохнул Трофим.

Пока шли сюда, следователь успел объяснить, к кому они собрались в гости и зачем.

Полицейские выходили на пенсию раньше гражданских на целых пятнадцать лет, и Цекало собирался покинуть службу после Нового года. Но три месяца назад в ОРП разразился скандал, после которого следователя уволили и ощутимо подрезали рейтинг. Ещё через неделю он потерял остатки баллов и был изгнан сюда, на Окраину-4.

– Игорь всегда заботился о своей репутации. Казался безупречным. Но оказалось, что в Виртограде он пользовался услугами одной конторы для психиатрических меньшинств. Ты слышал, наверное, о таких местах? Там развлекаются зоофилы, некрофилы, садисты и прочие девианты. Разрядка в виртуале делает их безопасными для общества. Правда, при ряде условий. В подобных борделях запрещено работать живым людям, там могут присутствовать только неписи. Необходимость и регулярность посещения определяется медиками. Перс, в который облачается клиент, должен быть идентифицируемым, оплата фиксируется, «развлечение» пишется и отправляется в медицинскую карту. Но Цекало туда ходил без контроля и пользовался левым чипом. У медиков вообще не было информации про его специфические наклонности. Сам понимаешь, уволили Игоря именно из-за махинаций со счетами. И рейтинг сняли. В конце концов, опозорил честь мундира и так далее. Если бы всё делал по закону, никто бы и слова не сказал. А через неделю он убил женщину из нижнего Минска – спокойный, тихий район, в основном живут люди со средним рейтингом. Вот и оказался здесь. Я присутствовал, когда его конвоировали, всё-таки почти двадцать лет в соседних кабинетах отработали. Он кричал, что женщину не трогал, что во всём виноваты оверы, что это заговор и ему есть что рассказать. Я не поверил, естественно. А теперь думаю – может, его специально убрали подальше от общества? Судя по датам, за два дня до этого он отправил дело Ломовой в архив, а через сутки приехал в контору на личном аэрокаре. Сказал, что поклонница подарила. В тот же вечер вскрылась вся эта дрянь с левым чипом. Вот мы и спросим – не было ли авто взяткой за Дану Ломову. А последовавший за этим скандал – попытка заткнуть ему рот окончательно. Ведь никто не будет слушать маргинала.

Трофим донельзя впечатлился рассказом. Ему с детства казалось, что полицейские – это непогрешимые, честные, неподкупные служители закона. Поэтому парень притих и лишь сейчас, у подъезда, пришёл в себя.

– Активируй в минивизоре освещение. А то ноги переломаем, – Влад потянул на себя хлипкую дверь и зашёл в абсолютно тёмный проём.

Жители этого дома могли выйти на балконы и дотронуться до Стены руками. Правда, никто этого не делал, потому что её покрывала противная плесень, которую с переменным успехом счищали специальные механизмы. Они работали двадцать четыре часа в сутки, поэтому люди безостановочно слышали мерное гудение. А ещё на всех девяти этажах, не только в квартирах, но и в подъезде, царила темнота. По крайней мере, со стороны Стены. Те жилища, окна которых выходили во двор, ценились гораздо выше.

Цекало жил в «тёмной» половине, на шестом этаже. Лифт не работал, поэтому полицейским пришлось осторожно идти по выщербленным, крошащимся ступенькам – здание построили в начале двадцать первого века, а тогда не слишком заморачивались качеством и долговечностью многоквартирных домов. Кроме того, подъезд был завален мусором – местные жители не следили за чистотой и порядком. На третьем этаже Горохов не удержался и прикрыл нос рукавом.

– Воняет? – насмешливо спросил следователь, – ничего, привыкай. Работа в полиции никогда не сопровождалась приятными ароматами.

Где-то хлопнула дверь. Мужчины прислушались, но больше ничего не услышали.

Голубоватый свет минивизоров выхватил из темноты двух женщин, которые стояли на лестничной площадке, вжавшись в стену. У одной в руках была бита, у другой – два пустых ведра.

– Добрый день, – поздоровался Трофим.

Женщины заметно расслабились, отлепились от стены и пошли вниз.

– Незамужним дамам здесь сложнее всего приходится. Поэтому они сбиваются в пары или стайки по три-четыре человека, – Влад решил рассказать об ещё одном нюансе местных обычаев. – Пока одна несёт воду из социального центра, другая защищает подругу от мужиков. По крайней мере, пытается.

– А что, водопровод не работает?

– Водопровод, электричество, отопление, газ. «Условия жизни должны быть тяжёлыми, но преодолимыми. Чтобы человек жаждал измениться», – процитировал кого-то из политиков Владислав и сам себя перебил: – Мы пришли. Вот его квартира.

На стене и двери краской были выведены слова «поганый мусор», «сдохни, тварь» и «убирайся в свой район». Влад хмыкнул и, побрезговав дотрагиваться до грязного металла, постучал ногой.

Не дождавшись реакции, постучал снова и крикнул:

– Цекало! Игорь! Это Кондратенко!

– Может, его нет дома? – спросил Трофим.

Влад снял рюкзак с плеч, достал небольшой глянцевый шарик и приложил его к верхнему косяку. Секунду ничего не происходило, затем шарик сплюснулся, превратился в блин и проскользнул в квартиру сквозь узкую щель над дверью.

Отключив в минивизоре фонарик, следователь настроил гаджет на приём сигнала от «шарика».

Изображение было чёрно-белым и схематичным. Камера выхватывала из темноты силуэты мебели, заглядывая во все комнаты.

– О, вон он сидит. На кухне. То ли пьяный, то ли спит. Сейчас.

Владислав пробежался пальцами по меню, шарик стремительно вернулся к двери и превратился в длинную тонкую то ли палочку, то ли спицу. Видео отключилось. Через пару мгновений что-то тихо щёлкнуло, устройство выскользнуло из замочной скважины, приняло свою обычную форму и опустилось в ладонь следователя.

Парой этажей ниже раздался скрип. Влад замер, прислушиваясь, потом пожал плечами, толкнул незапертую теперь дверь и сказал:

– Пойдём, практикант.

* * *

Трофима жестоко тошнило в углу. Бедняга даже стонал. Влад держался, хотя ему тоже было не очень хорошо – он настолько редко видел трупы, что так и не привык к зрелищу.

Цекало явно умер давно – тошнотворный запах уже отсутствовал, сменившись ароматом дорогого сыра. Тело находилось в стадии подсыхания. Близость Стены делала своё дело, поэтому останки человека густо покрывала плесень.

Влад сплюнул прямо на пол:

– Зашли в гости, называется.

Практикант не отреагировал на реплику и продолжил бороться с желудком. Собравшись и успокоившись, Кондратенко внимательно осмотрел Цекало.

Бывший следователь умер, сидя за кухонным столом. Лицом он лежал в тарелке, кости черепа были раздроблены – то, что на затылок пришёлся удар чем-то тяжёлым, понял бы и ребёнок. Рядом на полу валялась пустая бутылка из-под водки, на столе стояли три пластиковые чашки. Правая рука отсутствовала – на пару сантиметров ниже плечевого сустава что-то срезало кость, оставив идеально гладкую поверхность. Осторожно откинув тело на спинку стула, Влад увидел, что у мёртвого коллеги раскурочена грудная клетка, грудина и несколько рёбер с обеих сторон отсутствуют.

– Почему он здесь лежит? – прохрипел Горохов. – Почему его не утилизировали, и вообще…

– А я тебе отвечу, – задумчиво сказал Влад. – Подробностей нам уже не выяснить, но Цекало, скорее всего, дали по голове, потом отрезали руку. И видишь, как высоко и далеко от запястья? Чип поэтому не отключился. Думаю, кто-то до сих пор осторожно им расплачивается за всякую мелочь, держа левые баллы в рамках от нуля до шести тысяч, чтобы не привлекать внимания. А ещё у него были искусственные рёбра. Теперь ими пользуется кто-то местный. Игорь одинок. Был. На окраине бывших полицейских терпеть не могут, так что друзей вряд ли завёл за такой короткий срок. Никто к нему не приходил, никто не интересовался его житьём-бытьём.

– А управитель? Управители ведь реагируют на изменение состава воздуха!

– Эх, Трофимка. Мы на окраине. Здесь система просто следит. Никаких датчиков, устройств общения. Манипуляторы отсутствуют. Посмотри на потолок – пазов нет. Даже если бы чип отключился, Цекало просто удалили бы из списков живущих. Утилизировать его никто не стал бы в любом случае.

Влад окончательно пришёл в себя и вернулся к обычному деловитому тону:

– Скорее всего, его прикончили ради социального счёта и имплантов. Обычное дело, к сожалению. Давай обыщем квартиру. Может, найдём что-нибудь насчёт Ломовой.

Но если Цекало и вёл записи, скорее всего, он делал это в минивизоре. Никаких подсказок и новых сведений они не нашли. А вот в большой комнате, когда фонарик высветил на стене потускневший от старости постер с рекламой какой-то игры, Кондратенко замер, потом ахнул и что-то прошептал. А затем воскликнул:

– Я понял! Точнее, вспомнил! Меня всё цепляли эти шесть ногтей, а теперь я знаю, в чём дело!

Правда, объяснить следователь ничего не успел. Распахнулась входная дверь, и в квартиру ворвалась группа вооружённых чем попало людей.

– Гаси ментов! – заорал один из них, и Владислав рухнул на пол, увлекая за собой практиканта.

– Стреляй! – крикнул он, выхватил из рюкзака какой-то кубик и швырнул его в нападавших. Комнату заволокло дымом.