Текст книги "Вырай (СИ)"

Автор книги: Екатерина Боровикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 18

– Аннушка, просыпайся, через пять километров граница.

Аня разлепила глаза и, сощурившись, посмотрела в окно.

– Может, ты попить хочешь?

Лёша, как всегда, был предупредителен и внимателен. Привычно подавив раздражение, Аня улыбнулась мужу и покачала головой. Потом стала рассматривать пустые поля вдоль дороги.

Ещё четыре месяца назад Алексей Добрынин казался идеальной партией – из интеллигентной семьи, симпатичный, коренной москвич, не пьющий, не курящий, покладистый. В любовь Аня не верила, поэтому с чистой совестью отправилась с Лёшей под венец. В конце концов, надо же было как-то зацепиться в Москве и повысить свой статус. Она до сих пор аккуратно искала более подходящий вариант спутника жизни, но кандидатов что-то особо не наблюдалось. Хотя девушка не понимала, почему – ценой нечеловеческих усилий она добилась идеальной фигуры, следила за кожей, волосами и считала себя достаточно красивой. А вот, поди ж ты – пока клюнул лишь Лёшик.

– А кушать будешь?

– Нет, любимый, не хочу.

Со временем Добрынин стал бесить. Тихим голосом, неспособностью настоять на своём и вот этим нежным «Аннушка». В супружеской постели Лёша не менялся – был таким же пассивным. Анну это раздражало до зубовного скрежета.

Короткая семейная жизнь могла закончиться разводом, если бы не свёкры. Григорий Иванович, который сейчас вёл машину, работал стоматологом в престижной клинике, а Елизавета Фёдоровна, сидящая на переднем пассажирском сиденье, заведовала отделением в роддоме. Деньги в семье водились, сына они обожали, поэтому Аня, не имеющая пока личных сбережений и перспектив, не могла себе позволить открыто выражать эмоции.

– Красиво, правда? – мечтательно сказал Лёша.

Аня кивнула, хотя никаких красот за окном не замечала – унылые пашни, обычный смешанный лес средней полосы, серое небо и полное отсутствие зимы.

– Лёшик, тебе всё равно, чем любоваться. – Свёкор посмотрел на сына и невестку в зеркало заднего вида. – Где же красота? Ни снега, ни солнца – грязь одна.

Свёкор был прав. Алексей видел красоту даже в окуляре микроскопа – микроорганизмы казались ему прекрасными, милыми созданиями. Поэтому, закончив медицинский, он не пошёл по родительским стопам, а остался в университете и занялся научной работой. На данный момент аспирантура не вносила ощутимый вклад в семейный бюджет. Как и Анины попытки заработать с помощью флористики – потенциальные клиенты отчего-то предпочитали других мастеров.

Добрынины-старшие постоянно подбрасывали приятные суммы на хозяйственные нужды и «молодёжные развлечения». Свекровь всегда приглашала невестку на совместный шопинг, оплачивая покупки и для себя, и для девушки. Наведывались в гости редко, в жизнь молодых не вмешивались – что ещё можно было желать?

– Судя по метеосводкам, скоро увидим настоящую зиму. Дети, вы тёплую одежду взяли?

– Да мам, конечно.

Ещё в самом начале отношений Анюта отказалась наблюдаться у потенциальной свекрови, мотивировав это тем, что не сможет лежать на гинекологическом кресле перед мамой любимого человека. И спокойно принимала противозачаточные таблетки, не боясь быть разоблачённой. Но Елизавета Фёдоровна всё настойчивей просила невестку обследоваться, чтобы исключить различные генетические заболевания, которые могут передаться внукам.

Аня стала огрызаться. В общем, несмотря на внешнюю безоблачность, напряжение в семье росло.

Новый Год Добрынины решили встречать вместе, кроме того, не дома. Аня настроилась на какую-нибудь экзотическую страну, и тут, словно гром среди ясного неба, прозвучало название соседнего государства. Поскольку отдых оплачивали родители мужа, а хоть какую-нибудь внятную причину для того, чтобы не ехать, Анюта не смогла придумать, пришлось, скрепя сердце, собирать вещи.

– Вот и всё. Родина, – пробасил Григорий Иванович и притормозил на несколько секунд, чтобы подчеркнуть торжественность момента пересечения границы.

Аня вытянула голову и увидела указатель, на котором было скромно написано на белорусском и английском языках – Республика Беларусь.

Внезапно девушка вспомнила – при знакомстве Алексей упоминал, что его отец родом из БССР. Вроде бы даже, откуда-то из этих мест.

«Теперь понятно. Потянуло к могилкам предков на старости лет. Но нас зачем с собой тащить? Могли бы подарить детям путёвку куда-нибудь на тёплый берег».

– Агроусадьба отсюда совсем недалеко – двадцать восемь километров до деревни «Красноселье», оттуда три километра до Потаповки, и мы на месте, – сверившись с GPS, сообщила свекровь.

Аннушка отвернулась от указателя и подумала: «Это будет самый тоскливый Новый Год в моей жизни».

***

На втором километре после границы машина внезапно въехала в метель. Не было редких снежинок на лобовом стекле, постепенно увеличивающихся в размере и количестве, как это обычно бывает в дороге. Просто ехали себе, ехали, и вдруг р-раз – словно гигантский шутник вывалил на дорогу и машину пару мешков снега.

– Ох, ты! – Григорий Иванович от неожиданности чуть не потерял управление, но затем выровнял руль, снизил скорость и поехал гораздо тише. «Дворники» суматошно пытались очистить стекло, но не поспевали за стихией.

– Вот это я понимаю! – Радостно оглядывалась свекровь. – Такой зимы уже пару лет не видела!

– На севере России снегопады вовсю бушуют. – Свёкор попытался поумерить восторги жены, но ничего не вышло.

– Да ну тебя, Гришка! Где север, а где мы? Раз здесь такая погода, значит, и до Москвы скоро дойдёт!

Аня не понимала радости Елизаветы. Грязный снег на тротуарах, лёд на ступеньках, пробки на дорогах, по сравнению с которыми нынешние покажутся детским лепетом. Для современной Москвы метель смерти подобна. Но в полемику вступать не стала, оставив мнение при себе.

Старший Добрынин замолчал – сосредоточился на трассе. Видимость была практически нулевая, и, несмотря на обеденное время, пришлось включить фары. Серьёзностью ситуации прониклась даже свекровь.

Аня рассматривала снежные отвалы вдоль шоссе – видимо, дорогу регулярно чистили. Но неведомые уборщики были гораздо медленней стихии, машина осторожно катилась по укатанному снегу.

– Так, все внимательно высматриваем указатель – боюсь пропустить поворот. – Свёкор решил к управлению автомобилем подключить и пассажиров.

«А стоит ли оно того?» Впервые молодую женщину посетила мысль о том, что жить с ненавистным человеком не стоит даже ради каких-то материальных, к тому же не слишком больших, выгод. Ладно бы, миллионер или сын миллионера. По сути, Добрынины были обычной семьёй, со средним, хоть и стабильным, достатком. Это тогда, когда девушка приехала покорять столицу, они казались ей богатыми. Поэтому ответила «да» на предложение руки и сердца всего через две недели после знакомства.

Пообтесавшись, осмотревшись в Москве, Анюта засомневалась в своём выборе.

– Гриша, поворот! – На табличке, залепленной снегом, были видны только последние буквы: «селье».

Григорий выкрутил руль, отреагировав на громкий окрик практически рефлекторно. Делать этого не стоило – машину тут же понесло, и свёкор, чертыхаясь, попытался её выровнять. Машинка не подчинилась и в панике заметалась по трассе. В конце концов, она соскочила с дороги, пролетела метров пять и со всей дури плюхнулась брюхом на сугроб.

– Приехали. – Проговорил свёкор. Повернулся к жене и заорал: – Сколько раз просил, Сколько, а?! Не ори под руку, когда я за рулём, сука!

Елизавета Фёдоровна вряд ли слышала. Она сидела, закрыв глаза, и визжала. Старший Добрынин со злостью саданул по рулю, открыл дверь и вышел из машины. И сразу оказался по колено в снегу. Не обращая внимания на такую досадную мелочь, двинулся к дороге, пропихиваясь сквозь снежные кучи.

Аня, когда машину занесло, дико испугалась. Но сейчас она позабыла о своём страхе, ошарашено переваривая реакцию свёкра. Никогда ещё невестка не слышала от Григория ни одного грубого слова. Мало того, он даже голос при ней ни разу не повышал.

Визжание затянулось. Лёша потянулся, схватил мать за волосы и сильно ударил её затылком о подголовник. Потом ещё раз, и ещё. Елизавета резко замолчала. Посопела и, не глядя на сына и невестку, выпала в снег. То прямо, то на четвереньках, она поспешила за Григорием.

– Лёша, что это было?! Разве можно с мамой – так?!

– Испугалась? – Лёша смущённо улыбнулся. – Истерику надо в корне пресекать. А если бы у неё сердце не выдержало? – Мужчина озабоченно смотрел на родителей – отец смахивал снег с указателя, мать что-то возбуждённо говорила, размахивая руками. Алексей покачал головой:

– Ты посмотри на них – обоим уже под шестьдесят. Как дети – один реакцию потерял, поэтому и сидим сейчас в поле. А вторая уже два года роды не принимает – от переживаний давление подскакивает.

– Но зачем так грубо?

– Перестань, Аннушка. Ей даже больно не было – подголовник мягкий совсем. Зато она успокоилась сразу. – С этими словами Лёша взял жену за руку и поцеловал её пальцы. – Я мамочку очень люблю и никогда не обижу.

Свёкры стояли на дороге и махали детям. Алексей открыл дверцу, вышел из машины и пошёл вперёд, размахивая ногами – разбрасывал снег, чтобы Аннушке было легче идти. Тяжело вздохнув, девушка поспешила за ним. Нос и щёки мгновенно замёрзли – на улице было очень холодно.

– Вы посмотрите – это же надо было так ошибиться! – Григорий снова был собой – уравновешенным добряком, который любит пошутить.

Аня прочитала надпись на указателе, который был очищен от снега: «Красноселье – 3 км».

– Пап, это что получается – мы вместо поворота в поле заехали?

– Да, сынок. Все вопросы к маме. – Григорий Иванович подмигнул невестке.

– А что я, что я-то? Ты – водитель! – Елизавета шутливо шлёпнула мужа по спине.

«Вот идиоты! Чего веселятся! За те двадцать минут, что мы здесь торчим, ни одной машины не проехало мимо!» – Аня достала мобильник. – «И сеть не ловит. Да и вообще, есть в этой Тьмутаракани эвакуаторы?!»

– Будем откапывать. Девочки пусть в машине сидят, греются, а мы с тобой, Лёшка, поработаем. В багажнике лопата лежит.

«Господи, как они мне надоели! Неужели так и замёрзну здесь, в поле, не успев найти нормального мужика?!» – У Ани всё меньше оставалось сил на актёрство. Даже появилось подозрение, что за две недели плотного общения она не выдержит и выскажет Добрыниным всё, что о них думает.

В снегопаде мелькнул луч света, раздался рёв мотора, и мимо проехала девятка канареечного цвета.

– Эй! – Лёша побежал за машиной, размахивая руками.

Жигули притормозили, а потом сдали назад. За рулём сидела пухленькая маленькая женщина в мужской шапке-ушанке. Рядом, на пассажирском сиденье – молодой паренёк. Он первым увидел машину в сугробах, открыл окно, и радостно завопил:

– Здрассьти! Мужики, это вы как так далеко забрались? И следов от колёс не видно. – Он вдруг посерьёзнел, отшатнулся от окна. – Вы что, на ней… прилетели?!

– Слава, не говори ерунды. – Женщина выкатилась из жигулёнка и деловито спросила: – Пострадавших нет?

– Нет. И с машиной всё в порядке. Просто застряли. Вы нам не поможете? – Григорий Иванович махнул рукой в сторону несчастной «Мазды», которую потихоньку заносило снегом.

– Да как же я вам помогу? – Развела руками женщина. – Тут трактор нужен. – Она задумчиво почесала кончик носа. – Вот что. Красноселье недалеко, всё равно туда еду. Заскочу к местному трактористу, он вас вытащит.

– И долго нам тут куковать? – Взвизгнула Аня. Раздражение всё-таки вырвалось наружу.

– Недолго, полчаса максимум. Если, конечно, тракторист будет во вменяемом состоянии. – Добрая самаритянка, садясь за руль, виновато улыбнулась. – В этом случае в колхоз надо будет звонить. Вы не волнуйтесь, обязательно кого-нибудь найдём. Сегодня вытащат.

С этими словами женщина дала по газам.

– И на том спасибо. – Свёкор поправил шарф. – Идите в машину, грейтесь. Я здесь буду ждать. Вдруг какой тяжёловоз проедет.

Глава 19

Васёк не пил уже два дня. Во-первых, не было денег, а во-вторых, начальство подрядило Фокина убирать снег, пообещав хорошую премию к Новому Году – дорожные службы работали на шоссе и в городе, до деревенек у них руки не доходили. Кроме того, не хотелось заливать водкой ощущение собственной значимости, которое поселилось в душе после вызова Зюзи.

Лупатый разъезжал по местным дорогам практически круглосуточно – после памятной встречи на реке снег валил, не переставая. Зато ветер утих первой же ночью, тогда же температура упала до двадцати пяти градусов и больше не опускалась.

За два дня накрыло всю страну, и теперь медленно, но верно зима подбиралась к соседним государствам. Метеорологи получили по шапке за то, что пропустили такое, но им не сильно досталось – все давно привыкли к неточным прогнозам.

Сейчас Васёк на пару минут заехал домой, перекусить. Только вытащил из холодильника хлеб, сало и майонез, как в дверь постучали.

– Кого там несёт? Заходите, вежливые какие нашлись. – Вася щедро намазал хлеб соусом.

– Здравствуй, Василий. – В хату зашла ветеринар, брезгливо огляделась и остановилась на пороге.

Лупатый насупился. Гостью он недолюбливал. Коваль училась с ним в школе, только на год младше. Ещё тогда умничала. После выпускного уехала и вернулась домой через несколько лет важной птицей – хороший ветеринар в деревне всегда ценился не меньше, чем человеческий лекарь.

– Чего надо? – Васёк тоненько нарезал сало, плотно уложил его на хлебе с майонезом и откусил.

– Там люди в поле застряли, надо вытащить.

Тракторист не ответил, пока не прожевал.

– Хай кто другой вытаскивает. У меня дел полно.

– Вася, да ты что? Люди замерзают ведь!

– А что я-то? Видала, что творится? Дорогу надо чистить, мне председатель башку открутит, если начальство какое-нибудь застрянет. Иди вон, Печкина проси – у него выходной.

Женщина потопталась, потом вздохнула и взялась за ручку двери:

– Зря ты так. Хорошие люди. Мне вон, за то, что я согласилась помощь найти, двадцатку сунули. Ну, не хочешь, как хочешь, съезжу к Печкину.

– Знаешь, а ты права. – Вася почесал затылок. – Поеду, выдерну бедолаг. А то вдруг Печкин в город уехал. Замёрзнут ведь. Нужно помогать ближним, как моя мамка говорила.

– Ага. Ну, пойду тогда?

– Угум-с.

Женщина ушла. Фокин торопливо доел и выскочил на улицу. Возле трактора топтался Славка, сын ветеринара.

– Дядь Вась, давайте, я с вами поеду? Помогу, чем смогу.

На самом деле мать попросила присмотреть за трактористом, чтобы тот не передумал и не бросил людей на произвол судьбы.

– Залезай.

***

Самым сложным и долгим в спасательной операции оказался разговор с Григорием Ивановичем – он очень переживал, не повредит ли Маздочке грубый подход, не оторвётся ли у неё что-нибудь под днищем в процессе вытаскивания. Тракторист, представившийся Василием, махнул рукой и сказал:

– Машина не баба, целку не порвём.

Добрынины в полном составе стояли на обочине под знаком и с волнением наблюдали. Трактор, с виду неказистый, оказался профи в езде по заснеженным полям. Он бесстрашно спустился с дороги, подъехал к пострадавшей, лихо развернулся, разбросав сугробы, прижался к легковушке задом. Из кабины выскочил Вася, приладил трос, вернулся в трактор и дал по газам. Сельхозтехника взревела, выпустив наверх клубы чёрного дыма, и играючи потащила иномарку к шоссе.

Спустя минуту машинка уже стояла на дороге. Вася и Слава выпрыгнули из трактора, чтобы попрощаться с Добрыниными.

– Спасибо! Спасибо большое! Как вас можно отблагодарить? – Григорий был счастлив.

– Да ну… Не надо ничего, чего уж там… – Засмущался Лупатый. Сюда он ехал, настроившись на вознаграждение, но после искреннего «спасибо» язык не повернулся что-то требовать.

– Нет, так не пойдёт. Вы нас спасли. Сколько? – Аня проявила инициативу и раскрыла кошелёк.

Вася покраснел, заулыбался и отрицательно помотал головой.

– Мы не можем просто так вас отпустить! – Елизавета Фёдоровна подбежала к машине и зарылась в багажник. – У нас тут с собой кое-что есть. Вы что предпочитаете, Василий – коньяк или виски?

Вася замер, не веря в такую удачу. Слава сочувственно посмотрел на дядьку и ответил за него:

– Виски. Он предпочитает виски.

– Точно деньги не возьмёте?

Бережно спрятав бутылку куда-то в кабину трактора, мужичок ответил:

– Не надо. Да и где я здесь ваши рубли на наши белки поменяю? Это в город ехать. А работы непочатый край, сами видите.

– Да уж видим. – Григорий Иванович покачал головой. – По нашу сторону от границы, кстати, снега нет, и температура плюсовая. Очень интересный феномен.

– Это не феномен. Это Зюзя, – улыбаясь, сказал Лупатый, – я его вызвал.

– Дядь Вась, ты о чём? – Насторожился парнишка.

– Да мы тут два дня назад с другом в осиновой роще, э-э-э, работали. Я попросил Деда Мороза нормальную зиму сделать. В шутку. А он появился, стукнул посохом, и вот.

Почему-то, услышав этот бред, мальчишка вдруг побледнел.

– Ясно. Очень интересно. – Неестественно ласковым голосом сказала Елизавета Фёдоровна, посмотрела на мужа и сделала большие глаза. Лёша покрутил пальцем у виска, но так, чтобы тракторист и его помощник не заметили. Григорий Иванович всё понял.

– Нам пора. Мы в «Счастливый бусел», здесь недалеко, вы должны знать. Нужно к пяти часам заселиться.

– В Потаповке, да? – Прищурился Коваль. – Там любят ваши, из России, отдыхать. Хороших каникул и с наступающим!

Слава залез в трактор и помахал туристам рукой. Вася тоже забрался в кабину. Заревел двигатель. Коваль повернулся к водителю:

– Что вы там, Дядь Вась, про рощу рассказывали?

Лупатый два дня доставал односельчан своей историей. Естественно, люди крутили пальцем у виска и советовали Ваську съездить в поликлинику – к наркологу или, на худой конец, к терапевту. Фокин очень обижался на всех. А вот мальчишка слушал внимательно, не насмехался, уточнял детали. Благодарный Василий рассказал всё, в подробностях.

– Ты мне веришь, малой?

Слава осторожно пожал плечами:

– На этом свете всякое бывает. Если мы чего не видим, это не значит, что оно не существует.

– Точно, хлопец! Толковый из тебя человек вырос! – У Васи с души свалился камень. Он под давлением общественности и сам стал сомневаться в собственной адекватности.

Славка распрощался с мужичком и решил зайти к Семашко, одолжить лыжи. Конечно, был шанс, что дядька просто допился до чёртиков, но вот то, что в рассказе фигурировал берег реки и четыре осины, растущие квадратом, не давало покоя.

***

Ещё на подходе к нужному месту Славка почувствовал неладное – откуда-то из рощи вверх бил розоватый свет, словно там кто-то установил прожектор. Деревья, покрытые толстым слоем инея от корней до веточек, тихонько поскрипывали на ветру. И температура была намного ниже, чем в деревне, словно в роще образовался малюсенький локальный северный полюс. Но Вячеслав этого даже не заметил, потому что очумело рассматривал «осиновый квадрат».

Те узоры, которые он собственноручно начертил с помощью обычного кухонного ножа, никуда не делись за этот месяц. Даже наоборот – они почему-то ярко светились. Настолько ярко, что отсвет терялся где-то в небе, среди пузатых, тяжёлых туч. Круг, который узор образовывал, был свободен от снега. А в самом центре клубилось что-то лиловое, будто кто-то огромный сидел под землёй и курил, выпуская дым через светящееся отверстие. «Дым» лениво поднимался метра на три вверх, не реагируя на попытки ветра развеять его по окрестностям, потом так же лениво устремлялся вниз, под землю, к таинственному курильщику. Словно странное место было накрыто гигантской невидимой банкой.

«Кто ж там дышит-то?» – Отстранённо подумал юноша и осторожно приблизился. Потом затряс головой и сказал сам себе, вслух:

– Вячеслав Евгеньич, ты мужик или где? Какая разница, дыхание это, или кто-то гороха переел? Надо срочно убрать орнамент. Не хватало нам второй Крокодиловны.

Славик снял лыжи, дотянулся лыжной палкой до ближайшего рисунка и попробовал его поковырять.

– Зараза! – Парень отскочил, потому что символ вспыхнул ещё ярче, от него вверх полетели искры.

«Это явно не полесская защита. Это фигня какая-то, а не защита. Что-то напутали старушки в своих записях».

Рисунки искрились, словно насмехались. Внезапно накатила злость.

– Ах вы, скотские каракули! – Заорал парень, и стал со всей дури лупить лыжной палкой по надписям.

Искры взметнулись выше, раздался хрустальный звон. Слава продолжал. Несмотря на мороз, стало жарко.

И тут один из символов погас, словно его и не было. Лиловый дым панически заметался в «банке».

– Ага! – Торжествующе взревел школьник и удвоил усилия.

Правда, надолго его не хватило – символы гасли с большой неохотой. Вытерев перчатками взмокший лоб, Коваль нахмурился, пробормотал под нос что-то ругательное, а потом, закатив глаза, рухнул в пушистый снег.

Парень понятия не имел, что создатель прохода между мирами может его и разрушить. Безо всяких магических ритуалов, ингредиентов и прочих танцев с бубном. Достаточно приложить физическую силу. А вот Зюзя знал об этом прекрасно, поэтому, издалека почувствовав, что возможность вернуться в Вырай исчезает, поспешил к роще. И торопливо усыпил мальчишку.

Чтобы детёныш не замёрз насмерть, Мороз соорудил над ним пышный сугроб. А потом неторопливо, аккуратно, стал отсекать связь между проходом и человеком. Уже через несколько минут юноша никак не мог влиять на потустороннюю дверь. Видеть и чувствовать тоже. Зюзя вернул в круг погасшие символы, усилил остальные посохом. Постоял, полюбовался на свою работу. Потом решительно дёрнул себя за бороду и сказал вслух:

– Негоже миры разделять. Это и наш дом тоже. Подарю-ка я главный новогодний подарок. Всем.

Мороз поднял посох над головой, прокричал что-то на непонятном языке. Вокруг поднялась настоящая снежная буря. Зюзя опустил посох, отломил один шип с навершия и бросил его в центр круга. Рядом на реке громко лопнул лёд; четыре осины, образовывавшие квадрат, полыхнули огнём.

Невидимая «банка» над подземным курильщиком исчезла. Секунду ничего не происходило, а потом ветер наконец-то смог выполнить свою работу – он подхватил лиловый дым и разнёс его по соседним полям, лесам, развеял над рекой. Правда, зимой здесь некому было откликнуться на призыв. А вот в деревне дым нашёл себе применение.

Сказанное в сердцах обиженной женщиной «чтоб ты провалился» исполнилось незамедлительно, и жене пришлось вытаскивать стонущего супруга из подполья, когда доски пола внезапно треснули; замычала испуганная корова, когда хлевник принялся полировать ей рога; домовой устроил короткое замыкание, пытаясь разобраться с незнакомым предметом – электрочайником.

Зюзя, наблюдая всё это, ласково улыбнулся в бороду, взбил сугроб над мальчишкой, чтобы тот не задохнулся и не замёрз, и отправился дальше – нести снег, стужу и покой.

***

Слава ни о чём не думал – паника не оставляет места для мыслей. Придя в себя минуту назад, он не мог понять, где он и что происходит. Тело суматошно пыталось решить задачу самостоятельно – руки разгребали снег, ноги тоже не отставали. Когда снег уплотнился достаточно, чтобы можно было спокойно дышать, Коваль заставил себя успокоиться.

– Так, Слава. Думай. Человек без думы – животное. Сначала я ломал круг, потом… потом всё. – Слава чиркнул зажигалкой и огляделся – он лежал в маленькой снежной норке. Было не то, чтобы тепло, но и не холодно.

«Наверное, с дерева сугроб на голову свалился, вот меня и вырубило. Надо откапываться».

Парень упорно двинулся к цели. И уже через несколько секунд понял, что не ошибся с направлением – сквозь толщу снега стал пробиваться свет.

– Ура! – Славка, отплёвываясь и отряхиваясь, вылез из сугроба. – И не такое переживали! – Закричал он и погрозил непонятно кому. Но потом увидел, что стало с «осиновым квадратом».

– Не понял…

Ни намёка на узоры, круги и мистический свет. Место было так же засыпано снегом, как и всё вокруг. Только обугленные стволы деревьев портили картину.

– Я всё-таки сделал это. Кто молодец? Я молодец! – Гордый собой Коваль раскопал «свой» сугроб, отыскал лыжные палки.

– Пока, девчонки, простите, что я вас сжёг, но для дела надо было! – Парень помахал сгоревшим осинам, встал на лыжи и отправился в деревню.