Текст книги "Наследство разрушительницы"

Автор книги: Екатерина Болотин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

10

До офиса Эдуарда Львова Арина добралась на автобусе, хотя Света настоятельно советовала взять такси.

– Растреплешь волосы, помнешь блузку, будешь похожа на черте что, – сказала она.

Но Арина решила не шиковать, чтобы растянуть полученные от Глеба пятьсот долларов на как можно больший срок.

«Вот получу первую зарплату, – думала она, поднимаясь в переполненный салон автобуса. – Верну долг. Куплю Свете какие– нибудь духи в подарок. И Глебу зажигалку. Или авторучку. Тогда и буду разъезжать на такси».

Но, как назло, только Арина вышла из автобуса, хлынул дождь. Да еще какой! Ливень. Настоящий потоп. Пока Арина добежала от остановки до подъезда сверкающей стеклянными окнами высотки, она промокла насквозь. Медные волосы любовно, волосок к волосу уложенные Светой, повисли, как веревки, по щекам потекла смытая тушь. Но Арина не очень расстроилась. Подумаешь, прическа. От тетки она слышала, что дождь – хорошая примета и все дела следует начинать в дождливую погоду. Если так, то этот ливень, конечно, следует рассматривать как одобрение свыше. «Теперь все будет хорошо, – думала она, пытаясь найти на огромном табло название компании, которое ей записал Глеб на листке, вырванном из блокнота. – Меня возьмут на работу, и я стану независимой. Наконец. На двадцать девятом году жизни. Сниму квартиру и начну жить, надеясь только на себя». Арина давно хотела жить, надеясь только на себя. Но как-то никогда не получалось. В детстве ее опекала мама, потом отец, Света, тетка Дарья. В Москве – Володя. Теперь ей придется доказать свою самостоятельность прежде всего самой себе.

В том, что неведомый Эдуард Львов ей не откажет, Арина не сомневалась. Во-первых, за нее просил Глеб, представивший Львова «добрым другом, всегда готовым сделать одолжение». Во-вторых, ей совершенно не важна зарплата. Лишь бы хватило на съемную квартиру и еду. В-третьих, она действительно неплохой делопроизводитель. В компьютерных программах разбирается, по-английски говорит совсем неплохо. В заводской конторе в Углегорске ею были очень довольны.

В кабину лифта она вошла вместе с веселой компанией молодых людей, которые моментально выяснили, что она едет на двадцать второй этаж устраиваться на работу, и посоветовали ей «не связываться с этими скучными строителями», а ехать с ними на тридцатый этаж и устроиться к ним в конструкторское бюро, где можно творить и придумывать, а не считать скучные сметы и не определять качество бетона по количеству в нем цемента. Но Арина веселый тон молодых людей не поддержала, пресекла все попытки усатого красавца– брюнета обнять ее за плечо и вышла на двадцать втором этаже под сетования молодых конструкторов, что «самые красивые девушки почему-то всегда достаются строителям».

По коридору, устланному темно– синей ковровой дорожкой, Арина дошла до высокой двери с табличкой: «Приемная». В большой комнате стояли два стола. За одним из них сидела строгая молодая блондинка в темно– голубом пиджаке и блузке с пышным жабо, за другим – молодой человек в строгом костюме и узком галстуке в тон. «У них здесь явно строгий дресс-код, – решила Арина. – Значит, придется соответствовать и покупать что-нибудь подобное». Только она не станет покупать ничего темного. К ее рыжим волосам лучше всего подходит зеленый цвет. Или белый.

Интересно, нет ли у местного начальства идиосинкразии к белому цвету?

Улыбаясь своим мыслям, Арина подошла к столу блондинки. Две пары глаз внимательно следили за каждым ее шагом. Почему они на нее так смотрят? Ах да, она же промокла насквозь. Можно себе представить, как она сейчас выглядит! Мокрая курица с рыжими патлами.

Арина представилась. Услышав ее фамилию, дама расправила пышное жабо и протянула руку в сторону массивной двери черного дерева рядом с ее столом.

– Проходите. Эдуард Михайлович вас ждет.

Арина бросила взгляд на молодого человека. В его взгляде кроме мужской заинтересованности и сочувствия ее промокшему платью мелькнуло что-то вроде насмешки. Впрочем, времени размышлять, чему усмехается помощник Львова, у нее не было. Арина нажала на бронзовую ручку в виде крепкой мужской ладони и потянула дверь на себя.

* * *

Эдуард Львов, вопреки ожиданиям Арины, оказался вовсе не полным брюнетом в строгом шерстяном костюме английского производства. Владелец крупной строительной компании был подтянут и строен. Крепкие плечи обтягивала черно– красная клетчатая ковбойская рубаха, небрежно заправленная в узкие джинсы с рыжим широким поясом. Что касается цвета волос, то определить его было невозможно по причине полного отсутствия волос. Голова Эдуарда Львова была идеально круглая и совершенно гладкая.

Арина переступила порог и остановилась. Хозяин кабинета стоял у раскрытого сейфа и просматривал какие-то бумаги. Услышав легкий шелест открывающейся двери, он обернулся. На Арину смотрели пронзительные серые глаза.

Нос с горбинкой придавал Эдуарду Львову сходство с хищной птицей. Единственное, что портило его внешность, – узкие губы, которые расплылись в приветливой улыбке. Кончик языка прошелся сначала по верхней, потом по нижней губе, слово мужчина только что попробовал что-то очень вкусное.

– Здравствуйте, Арина Розова!

Эдуард Львов выпустил бумаги, и они легко спланировали на широкий стол. На его лице появилось удивленно-восторженное выражение, обычное для любого мужчины, увидевшего перед собой красивую женщину. Впрочем, оно почти мгновенно сменилось выражением ужаса.

– Господи! – воскликнул Львов. – Вы же совсем промокли! Бедная девочка! Вы попали под этот ливень?

– У самого вашего подъезда, Эдуард Михайлович!

– Боже мой! – Львов подхватил Арину под руку и повел к столу. – Вы же простудитесь во влажном платье. И главное, у меня нет здесь халата. Я бы предложил вам переодеться…

– Ничего страшного, Эдуард Михайлович. – Арина чувствовала себя неуютно. Почти отеческая забота Львова показалась ей чрезмерной.

Львов распахнул дверцы большого секретера, стоящего в углу кабинета, и достал из него пакет.

– Хотите, я поделюсь с вами своей рубашкой? Она совершенно новая. Я купил ее час назад.

Он протягивал ей пакет, пожирал глазами и улыбался. Кончик языка вновь метнулся туда и обратно. Арина поежилась. Влажное платье неприятно липло к телу, но не переодеваться же, в самом деле, в его рубашку.

– Спасибо, Эдуард Михайлович, – проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. – Но позвольте мне остаться в моем платье. Оно уже почти высохло.

– Конечно– конечно. – Он вновь взял ее за локоть и увлек в сторону длинного стола, занимавшего половину просторного кабинета. – Но тогда сядьте, а я дам вам одеяло. И вы накинете его на плечи.

Арина опустилась в черное кожаное кресло. Львов метнулся к дивану и вернулся с мягким пледом в руках. Он накинул плед ей на плечи и заботливо укутал.

– Сейчас я налью вам рома, – сказал он. Арина замотала головой.

– Нет-нет, спасибо. Я не пью.

– Это не выпивка. – Львов открыл дверцу бара и достал бутылку из темного стекла. – Считайте это грелкой. Или микстурой против простуды.

Он налил из темной бутылки в высокий стакан коричневую жидкость и протянул его Арине.

– Пейте смело. Это хороший ром.

Арина поднесла стакан к губам. Напиток приятно пах чем-то терпким. Она сделала глоток и закашлялась. Сладковатая пряная жидкость обожгла горло, но в следующее мгновение в груди расплылось приятное тепло.

– Вкусно?

– Да, очень, – кивнула Арина. – Спасибо!

– Не за что, – Львов сел рядом и развернулся к ней всем телом. – Теперь можем поговорить о вашей работе. Вы изъявили желание поработать у нас делопроизводителем…

– Ну, я не знаю, – смутилась Арина. – Надеюсь, я вам подойду.

– Подойдете, – кивнул Львов и положил свою ладонь на ее предплечье. – Вы нам очень даже подойдете.

По всей видимости, во взгляде Арины, брошенном на мужчину, слишком явно читался немой вопрос, и Львов поспешил объяснить.

– У вас ведь есть опыт такой работы? Глеб сказал мне, что вы уже работали делопроизводителем…

– Да, в Углегорске. Я владею компьютером, хорошо говорю по-английски, немного хуже по-французски. Могу объясниться по-немецки.

– Господи! – широко улыбнулся Львов. – У вас столько достоинств. Когда вы можете начать работать?

Что значит – начать работать? Значит, он ее берет? Неужели все оказалось так просто? Один вопрос, и все решилось. Скорость, с которой Эдуард Львов принял решение, должна была обрадовать Арину, но почему-то озадачила. Что-то неестественное было во всем, происходящем в этом кабинете. Но что именно, она понять пока не могла.

– Я могу начать работать когда угодно. – Арина улыбнулась в ответ. – Хоть прямо сейчас.

– Отлично! – Львов отодвинул кресло, встал и повторил. – Отлично! Будем считать, что вы уже приступили.

Арина подняла глаза на мужчину.

– Спасибо, Эдуард Михайлович!

Арина замолчала. Львов тоже не произнес ни слова. Несколько секунд в кабинете стояла неловкая тишина. Львов не стесняясь рассматривал Арину, представляя, как появится на ближайшей тусовке в сопровождении этой красотки. Восторженные взгляды коллег и шуточки о его умении подбирать персонал. Конечно, ее надо будет приодеть. Высокие сапоги. Юбка чуть выше колен. Подчеркнуть декольте. Прическа, макияж. Но этим займутся профессионалы. Главное, им есть с чем работать. Материал потрясающий. Глеб все описал верно.

– Вы не хотите поинтересоваться условиями вашей работы? – спросил Львов.

– Конечно хочу, но…

Арина неловко пожала плечами. Ей всегда трудно давались переговоры о размере зарплаты. В Углегорске об этом вместо нее говорила Света. Но Эдуард Львов оказался человеком понятливым и чутким. Он погладил Арину по влажным волосам и задержал руку на ее щеке.

– Вы будете довольны, – мягко проговорил он. – Размер вашей зарплаты мы определим вместе. В зависимости от обязанностей, которые вы будете готовы взвалить на себя. И от времени, которое будете готовы уделять нашей компании. Хочу вам сказать сразу, я очень ценю людей, отдающихся работе полностью.

– Я готова, – тряхнула головой Арина. А что ей еще делать? Семьи у нее нет, увлечений, отнимающих много времени, тоже. Отличные условия для начала московской карьеры.

Она чувствовала себя неловко оттого, что Львов стоял у нее за спиной, и попыталась встать. Но он положил обе руки ей на плечи.

– Сидите, сидите. Я люблю беседовать, прогуливаясь по кабинету. Надеюсь, вам это не мешает.

– Нет, конечно.

Арина опять опустилась в кресло, но Эдуард не снял ладони с ее плеч. Видимо, задумался о чем-то и машинально не обратил внимание на двусмысленность ситуации.

– Вы водите машину, Арина?

– Нет.

Арина пожала плечами, надеясь, что он оторвется от своих мыслей и уберет руки, но Эдуард не обратил на ее движение ни малейшего внимания. Его пальцы продолжали сжимать ее плечи.

– Вам надо научиться. Мы оплатим вам курсы. Договорились?

Арина кивнула. Она, в принципе, водит. Но неофициально. Прав у нее нет. Но много уроков ей не понадобится.

Арина замолчала. Она вдруг поняла, что его ладони на ее плечах – это вовсе не случайность. Для случайного прикосновения он слишком крепко держит ее. Арина еще раз попыталась встать, но ладони мужчины будто пригвоздили ее к креслу. И вдруг правая рука Львова скользнула по ее плечу вниз, и она ощутила его крепкие пальцы где-то в районе груди.

– Эдуард Михайлович! – в отчаянии вскрикнула Арина, но он не отдернул руку. Напротив, его пальцы стали настойчивыми, проникли под тонкую ткань бюстгальтера и крепко сжали грудь.

Арина рванулась, но он держал ее крепко и попытался левой рукой расстегнуть верхнюю пуговицу платья. Двумя руками Арина оттолкнулась от стола, и кресло поехало по полу. Этого он не ожидал, на мгновение потерял равновесие, взмахнул руками, и Арине удалось вскочить.

– Что вы делаете, Эдуард Михайлович?

Львов махнул рукой, и разделяющее их кресло полетело в сторону. Всем телом он прижал Арину к столу, одной рукой обхватил за талию, а другой попытался задрать подол платья.

– Ты будешь довольна, – бормотал он. – У тебя будет все! Я дам тебе такую зарплату, которая тебе не снилась. Я куплю тебе машину. У тебя будет своя квартира в лучшем районе Москвы. Я буду приходить к тебе в гости. А потом, когда мы привыкнем друг к другу, может быть, у нас будут более серьезные отношения. Надо только начать. Прямо сейчас…

Кончиками пальцев он зацепил подол ее платья и потащил вверх еще влажную ткань. Арина пискнула и забилась в его руках, пытаясь вырваться. Наконец ей удалось оттолкнуть от себя мужчину. Львов сделал шаг назад, но сдаваться не собирался. Его язык вновь прошелся по губам, но сейчас в этом движении было что-то хищное, что-то от волка, не намеренного выпускать из когтей добычу.

– Не делай глупости, – сказал он, и в его голосе прозвучала угроза. – Ты не найдешь ничего лучше того, что я тебе предложу. Ты очень красива. Ты мне сразу понравилась. Мне нужна такая женщина, как ты. Тебе будет хорошо со мной…

Арина молчала, и это молчание он воспринял как готовность капитулировать. Львов шагнул к ней, протягивая руку к ее груди. Арина увернулась и побежала к двери.

– Остановись! – крикнул он ей вслед. – Остановись, глупышка!

Она остановилась у самой двери и обернулась.

Ей очень хотелось крикнуть ему что-то обидное, что-то такое, чтобы он понял, что не имел права обращаться с ней как с последней шлюхой. Но из ее груди вырвались только судорожные вздохи.

– Ты все равно ко мне придешь. – Львов повернулся к ней и выставил перед собой палец, будто собирался ей пригрозить. – Ты все равно никуда не денешься. Арина, одумайся. Ну, иди ко мне, маленькая.

Последние слова прозвучали почти ласково.

– Останься со мной. – Он раскрыл объятия и сделал шаг к ней. – Я сразу влюбился в тебя. Дурочка, тебе не надо меня бояться. Ну иди же ко мне. Я люблю таких строптивых девчонок.

Арина нажала на ручку двери. Львов остановился. Судя по всему, он еще не потерял надежду убедить ее остаться.

– Ты хочешь подумать? Подумай. Только недолго. А потом возвращайся. Твое место будет тебя ждать. А лучше всего останься сейчас. Не уходи. Закрой дверь.

Он сделал еще несколько шагов и протянул к ней руку, почти коснувшись ее плеча. Арина всем телом навалилась на тяжелую дверь, выскочила в приемную и побежала по темно– синему ковру.

11

Буфетчица Зина вошла в подземный коридор и зажмурилась от яркого света прожекторов. Двумя руками она держала большой поднос, на котором аккуратной горкой лежали бутерброды двух видов и стояли бутылочки с соком, предназначенные для смены, работающей у саркофага. Со вчерашнего дня в экспедиции был объявлен аврал, работа в пещере стала круглосуточной, и профессор Парусников распорядился каждые три часа доставлять к саркофагу бутерброды, чтобы дать людям короткую передышку.

В принципе, доставка бутербродов к рабочим местам не входила в служебные обязанности буфетчицы. Но Зина с удовольствием выполняла просьбу профессора. Не только потому, что ей нравился этот энергичный старичок с умным и внимательным взглядом. Экспедиция была для нее пока единственным источником дохода. Зина переехала в Израиль из Кишинева всего три месяца назад. Перспектива получения работы пока была очень неопределенной, и она с удовольствием откликнулась на объявление в местной газете, из которого следовало, что российской археологической экспедиции требуется буфетчица на временную работу. Деньги россияне платили весьма приличные, да еще и наличными в долларах. Это выгодно отличало их от «местных». Так Зина называла израильских работодателей, трясущихся над каждым шекелем, да еще и отнимающих часть зарплаты в виде налогов и отчислений.

Осторожно ступая по мелким камешкам, Зина пошла по коридору. Двумя руками она держала поднос и опасливо поглядывала по сторонам. Метров через пятьдесят тропинка расширилась и превратилась в каменную поляну, на которой стоял какой-то замысловатый механизм.

Над ним колдовали два механика. Увидев людей, Зина облегченно перевела дух.

– Бутерброды, мальчики!

Она подошла ближе. Механики развернулись и синхронно протерли ладони большими тряпками.

– С удовольствием, Зиночка! – сказал тот, что постарше, с большой окладистой бородой. Он подошел ближе, что-то высматривая в груде одинаковых бутербродов, его ноздри хищно раздувались. – С чем они у тебя?

– С рыбой и с сыром. А сок апельсиновый.

– Это хорошо, – кивнул бородатый, запуская обе руки в пирамиду из бутербродов.

Тот, что помоложе, тоже подошел ближе и тоже запустил руку. Но не в бутерброды, а вокруг талии Зины. Обе ее руки были заняты подносом, и все, чем она могла ответить – толчком крутого бедра, что, впрочем, очень понравилось молодому наглецу. Правой рукой он притиснул Зину к себе, а левой взял первый попавшийся бутерброд.

– Отпусти, Сережка! – запротестовала Зина, впрочем, совсем не зло, а даже кокетливо. – Отпусти, говорю. Это знаешь что? – Зина вспомнила газетный термин. – Домогательство. Я Парусникову пожалуюсь.

– А что мне Парусников? – механик пожал плечами и захватил пальцами второй бутерброд, даже не думая отпускать талию Зины. – Парусников хочет повышения производительности труда. А производительность труда напрямую связана с настроением трудового коллектива. Вот я обнял тебя за талию – и мое настроение повышается на глазах. Теперь вырастет и производительность. И я починю этот идиотский генератор на два часа раньше запланированного. Ясно?

– Ясно. – Зина крутанулась на месте, и рука Сергея слетела с ее талии. – А меня ты спросил, хочу ли я, чтобы ты меня обнимал? Может, от твоих объятий моя производительность упадет, и я перестану кормить археологов? А голодные археологи ничего не откопают. Даже с твоим генератором.

– Зиночка! – освободившейся рукой Сергей захватил третий бутерброд. – Неужели тебе неприятны мои дружеские объятия? Мы ведь почти земляки. Я ведь из Одессы. А Одесса, как известно, почти Кишинев. Так что, мы – родственные души и должны дружить.

– Ну и дружи, – отрезала Зина. – Только обниматься не лезь. И третий бутерброд положи на место. На каждого по два бутерброда.

– Как по два? – Сергей вновь протянул руку к ее талии, но Зина была начеку.

– Клади, клади! – Она отступила на шаг и протянула механику поднос. – У меня еще люди в пещере некормленные.

– Зиночка! – взмолился веселый Сергей. – А как же добавка? Нам же «подземные» положены. В виде дополнительных бутербродов.

– Что еще за «подземные»?

– Ну, смотри, где мы работаем, – неутомимый Сергей не добрался до ее талии, но взял Зину под руку. – Спертый воздух – это раз. Запыленность – два. Отсутствие женской ласки и страх…

– Какой еще страх?

– Профессиональный. – Сергей все-таки вернул свою руку на ее талию и кивнул на бородатого, увлеченно поглощавшего бутерброд. – Вот, возьми, например, Виктора Ивановича. Он недавно заснул на рабочем месте. Проснулся и видит: перед глазами – земля. Перепугался до смерти! Решил, что уже в могиле… А профессор Парусников говорит: «Не надо спать на рабочем месте». И никакой компенсации не выделил. А человек поседел. А ты говоришь, какой страх? Так что, изволь предоставить какую– нибудь компенсацию. Либо женскую ласку, либо бутерброды!

Зина рассмеялась.

– Ладно. Оставь себе третий бутерброд за такой страх. А где Сан Саныч? В пещере?

– Вроде бы в пещере, – кивнул бородатый, запивая бутерброд соком. – Пока мы работали, никто оттуда не выходил.

– Ну, тогда я пошла дальше.

Зина прошла по каменной тропинке. Обернулась. Сергей жевал бутерброд и провожал ее тоскливым взглядом.

«Вот так, – подумала Зина. – Мужчины на меня засматриваются. Да еще как засматриваются. А он ничего, этот Сергей. Интересно, женат ли? Хотя здесь они все холостяки. В командировке-то. Надо у кадровички осторожно выяснить».

Увлеченная этими мыслями, Зина быстро добралась до пещеры. Здесь было гораздо темнее, чем в коридоре. Горел лишь один фонарь, установленный в дальнем углу за каменным ящиком, который все называли саркофагом.

– Сан Саныч! – позвала Зина, вглядываясь в темноту. – Вы здесь?

Ей послышались звуки и показалось, что в дальнем углу мелькают какие-то фигуры.

– Ребята, – позвала она. – Я бутерброды принесла.

Осторожно ступая по почти невидимому полу, Зина пошла вглубь пещеры. Зашла за саркофаг и поняла, что приняла за фигуры людей какие-то каменные сосульки, свисавшие с потолка. Пещера была пуста. Зина резко развернулась, едва не сбросив с подноса маленькие бутылочки с соком. Вход в пещеру показался ей очень далеким. Крепко сжимая поднос, Зина обошла вокруг саркофага. И вдруг она услышала резкий хлопок – камень под ногой дрогнул, и она упала на четвереньки. Поднос полетел в сторону, разбрасывая бутерброды и бутылочки с соком.

«Черт! – выругалась Зина. – Неуклюжая корова. Хорошо, что бутерброды в целлофане». Она подтянула к себе поднос, пытаясь нащупать в полумраке бутерброды и бутылки. Но тут еще раз раздался тот же хлопок. И одновременно с ним дрогнула земля.

«Господи! – испугалась Зина. – Да это же землетрясение».

Не обращая внимания на поднос, она вскочила и увидела, как крышка черного саркофага чуть приподнялась и тут же с грохотом обрушилась на место. Будто кто-то изнутри пытался поднять тяжелый камень. Земля под ногами дрогнула еще раз. Зина ощутила на щеках холодную испарину. Ее бросило вперед, она наткнулась на саркофаг, выставив перед собой обе руки. Ладони коснулись черного камня, он оказался горячим и обжег кожу. Зина отдернула ладони и, забыв о подносе, помчалась к выходу. Земля дрогнула еще раз, и откуда-то сверху рухнул камень, загородив ей путь. Перепуганная Зина одним махом перепрыгнула через эту преграду, выскочила из пещеры и побежала по подземному коридору, не разбирая дороги.

* * *

Большая армейская палатка профессора Парусникова, являющаяся одновременно спальней, кабинетом, гардеробной, библиотекой и залом заседаний, освещалась большим фонарем, висящим под куполом, и была обставлена лишь самым необходимым. У одной из стен стояла узкая походная кровать, застеленная синим мягким пледом, возле нее тумбочка с настольной лампой. В центре палатки стол и четыре белых пластиковых стула. Еще несколько стульев стояли вдоль стен. В углу на разложенном куске брезента лежали книги и свернутые рукописи. На веревке, протянутой вдоль стены, висели плечики с рубашками, брюками и пиджаками хозяина.

За столом сидели Изабелла Мирошниченко, Даниэль Крейман, Сан Саныч Венгеров и профессор Парусников. Перед каждым лежали раскрытые блокноты и остро заточенные карандаши. Докладывал профессор Крейман.

– Из источников, которые менее известны, мне бы хотелось отметить рукопись «Энергия бытия», авторство которой приписывают иудейскому первосвященнику Аарону, – произнес он и сверился с записью в блокноте.

– Это что же, – профессор Парусников поднял вверх карандаш. – Тысяча трехсотый год до нашей эры?

– Тут есть разночтения. Наша традиция датирует эту рукопись примерно тысяча триста десятым годом. Но есть трактовки, относящие ее к тысяча шестьсот девяностому году до нашей эры.

– Это бы надо уточнить, коллеги. – Парусников взглянул на Венгерова, и тот понимающе кивнул. – Если мы будем ссылаться, хотелось бы определить хронологические точки.

– Я проверю по всем источникам. – Венгеров сделал пометку в блокноте и поднял глаза на Креймана.

– В этой рукописи о нашей даме говорится немного. Значительная часть повествования посвящена исходу из Египта и первым неделям в пустыне. Но есть и кое-что по нашей теме. – Даниэль Крейман перевернул страницу блокнота. – Страница четыре. «И было известно праотцу нашему Аврааму о проклятии пребывающего в райском саду: „Вторгшийся рабом станет униженным и жалким“. Это перевод с арамейского. – Даниэль Крейман перевернул страницу блокнота. – И дальше. „Мужчиной и женщиной пребывал он в райском саду. Но избавил его Творец».

– А почему вы считаете, коллега, что эта фраза относится к нашей теме? – Профессор Парусников смотрел на Креймана, щуря глаза в ярком свете фонаря.

– Повествование строится в хронологическом порядке, – ответил Даниэль Крейман. – И пятью строками позже в нем говорится о появлении Евы. То есть, с большой долей вероятности, данную фразу можно отнести к нашей теме.

– И что это значит? – Сан Саныч Венгеров записал фразу, произнесенную профессором Крейманом, в блокнот и поднял голову. – «Пребывающий в райском саду» – это, конечно, Адам. Но кто станет рабом? Куда вторгшийся? В райский сад?

– Не знаю. – Даниэль Крейман сложил руки на столе и обвел глазами коллег. – Я надеюсь, мы поймем это после вскрытия саркофага.

В палатке на несколько секунд установилась полная тишина.

– А может быть, это предостережение не вскрывать саркофаг? – Изабелла Мирошниченко опасливо поежилась.

– Ну, сколько таких предостережений мы видели, – ответил профессор Парусников, явно думая о чем-то другом. – Возьмите хотя бы гробницы Тамерлана. Над каждой было подобное предостережение.

Изабелла хотела напомнить коллегам, какие беды – от увечий до смерти – постигали исследователей, решившихся нарушить предостережения, но промолчала, сочтя это ненаучным подходом. Профессор Парусников словно прочел ее мысли.

– Нет, саркофаг мы вскроем, – решительно сказал он и кивнул на блокноты, лежащие перед учеными. – Но не слишком ли много ожиданий, коллеги, мы с этим связываем? Какие основания у нас полагать, что саркофаг даст ответы на все вопросы?

И вновь на несколько секунд установилась тишина, которую прервал профессор Крейман.

– Никто не предполагал наличие саркофага в этом районе, – израильтянин тщательно подбирал каждое слово, словно боялся обидеть сидящих за столом. – Но вы, дорогой Анатолий Георгиевич, не только определили наличие захоронения теоретически, расшифровав рукопись Сабиума, но и доказали это на практике. Это большой научный успех, учитель, и потому я смею предполагать, что, продолжая наши исследования, мы и дальше будем получать не менее интересные результаты.

Профессор Крейман захлопнул блокнот и поднял глаза на коллег. В его взгляде светился вызов, будто он ждал возражений и был готов ответить на каждое из них. Но возражений не было.

– У нас все готово к вскрытию саркофага? – Профессор Парусников вновь взглянул на Венгерова.

Тот пожал плечами.

– Верхняя часть освобождена от известковых наносов. Что касается нижней, мне бы хотелось освободить ее окончательно. Ведь приборы будут работать именно по ней. Но у нас есть еще почти сутки. Я дал людям отдохнуть до утра. Утром продолжим работы.

– С прибытием оборудования нет проблем? – спросила Изабелла.

– Нет. Самолет готов. – Парусников покосился на часы. – Часа через два они начнут погрузку. Я только что говорил с Игорем. Он утверждает, что все идет по плану.

– Отлично! – подвел итог Даниэль Крейман. – Значит, завтра у нас большой день, коллеги. А потому надо выспаться.

– Да, – согласилась Изабелла и взглянула на часы. – Уже половина одиннадцатого. Пока мы еще доедем до Тель– Авива.

Ученые дружно поднялись из-за стола и потянулись к выходу.

У входа в палатку догорал небольшой костерок. В ярко пламенеющих углях стоял металлический кувшин – далла. Около огня на камне сидел араб в длинной белой рубахе– кандуре. Его голову украшал традиционный платок в красно– белую клетку. Веточкой, очищенной от коры он помешивал в далле черное варево, над которым поднимался запах крепкого кофе, смешанный с какими-то специями. Увидев выходящих из палатки людей, араб вскочил.

– Сидите, сидите, Раджад, – замахал рукой профессор Парусников.

Раджад нерешительно опустился на свой камень.

– Может быть, кофе? – негромко произнес он, кивая на костерок и даллу. Его английское произношение носитель языка мог бы счесть чудовищным, но ученые хорошо разбирали каждое слово.

– Спасибо, Раджад, – ответила Изабелла, – но ваш крепкий кофе отобьет у нас последний сон. А нам всем надо выспаться. Завтра нас ждет тяжелый и важный день.

Раджад понимающе кивнул, прихватил ручку даллы полой своей длинной рубахи и достал кувшин из костра. Ученые пошли к автомобильной стоянке, с удовольствием вдыхая прохладный ночной воздух. Вокруг них лежала темная пустыня, освещаемая лишь светом полной луны и кострами, вокруг которых на камнях и бревнах сидели группки археологов. В далеком небе мерцали крупные южные звезды.

Тишину прерывали лишь потрескивание углей и негромкие голоса у костров. В полном молчании ученые подошли к обочине проселочной дороги, у которой была организована импровизированная автостоянка. Профессор Крейман остановился у своего «нисана» и повернулся к коллегам, но сказать ничего не успел. Висящую в воздухе тишину нарушил неожиданный звук. То ли приглушенный крик, то ли слишком громкое всхлипывание. Прямо на ученых со стороны пещеры неслась темная фигура. На какое-то мгновение всех охватил суеверный ужас. В голове у каждого мелькнула безумная мысль: «Неужели, она? Лилит? Не может быть!» Изабелла коротко вскрикнула. Темная фигура приблизилась, и профессор Парусников разглядел в ней буфетчицу экспедиции.

– Зина! – воскликнул он. – Что случилось? Что с тобой?

Не отвечая, Зина промчалась мимо и остановилась у своей старенькой «тойоты». Трясущимися руками она нажала кнопку запирающего устройства. Машина коротко пискнула и мигнула желтыми огнями.

– Зина, ты куда? – воскликнул Парусников. Зина рванула дверцу машины.

– Я не хочу! – крикнула она. – Я не останусь. Я уезжаю.

– Зина! – Профессор почти бежал. – Что с тобой? Что случилось?

– Она нас всех убьет! – Зина забросила свою сумочку на заднее сиденье. – Она хочет выйти.

– Кто она? – задыхаясь крикнул профессор. – Что случилось?

– Она! Которая в саркофаге! Она хочет поднять крышку!

– Зина! – Профессор остановился как вкопанный. – Кто хочет поднять крышку? В саркофаге ничего нет. Там только кости, черепки и больше ничего!

– Там есть! – Зина пыталась говорить осмысленно, но слова путались. – Она там! Она открывает крышку! Она нагрела саркофаг. Он горячий! Он обжег меня!

Зина вскинула руки, и профессор увидел красную полосу, пересекавшую ее ладони. Он остановился пораженный. Красная полоса была материальным свидетельством правдивости слов Зины. Но поверить профессор не мог ни одному ее слову.

Зина рухнула за руль автомобиля. Мотор взревел.

– Зина, останьтесь! Мы во всем разберемся! – успел крикнуть профессор.

Машина сорвалась с места, вывернула на шоссе и увеличила скорость.

Профессор отмахнулся от пыли, поднятой колесами, и вернулся к коллегам. Те растерянно переглядывались, не понимая, как расценивать то, что произошло на их глазах.

– Александр Александрович! – голос Парусникова звучал официально и строго. – Зину явно кто-то напугал. Вероятно, это чья-то злая шутка. Я прошу вас разобраться и найти виновных. Они должны быть уволены из экспедиции. Я понимаю, люди устали. Хочется разрядки. Но не такими же способами.