Текст книги "Я не верю в анархию (Сборник статей)"

Автор книги: Егор Летов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА «ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ»

 
Я рождаюсь за пять минут до начала мира
Я умираю за пять минут до конца света
Но в эти пять минут
Мир молится за меня
Мир молится за меня
Мир молится за меня
 

То, что так и не собрался сделать Роман Неумоев, осуществил Егор Летов.

А впрочем, достаточно того, что Неумоев написал эти песни. Библия – просто книга. Апокалипсис – не более, чем детская страшная сказка, рассказанная на ночь в пионерлагере – по сравнению с тем, что происходит с миром сейчас. В сказке все ясно – вот он, трубный глас, вот она, звезда Полынь, вот они, ангелы, мертвые с косами встают из могил, борьба со злом осязаема – как в Афганистане: там – враг, рядом – братья по оружию. Ужас можно потрогать руками.

Только книжка опять обманула, как обманывают все книжки на земле. И что тебе с того, что глаза твои работают в особом, недоступном другим спектре, позволяя лишь одному тебе видеть истинное положение дел в предынфарктном мире. Спасение души, наконец, обретает свой единственно верный смысл.

Наверное никто, кроме Егора, не смог бы не только не растерять, но и углубить все то, что заложено в этих песнях. Шаманский голос Летова, прижигаемый кипятком кровавых истин, взрывает твой мозг, вечность стоит перед тобой – готов ли ты принять ее и встретить, как подобает?

 
Единственная родина – смерть.
Время нереально, когда до полночи – час.
Умирать не страшно: ведь это навсегда, да ты уже и начал это делать.
 
 
Инструкция по выживанию – непрерывный суицид.
 

А. Коблов.

1990 г., «КонтрКультура» № 2

МАГНИТНЫЕ БУРИ ЕГОРА ЛЕТОВА

В андеграунде, как и в других сферах музыкальных товариществ, есть свои кумиры и почитатели. Среди всей когорты «подпольной» культуры (андеграунд есть культура «подполья») на эшафот выходит невообразимое – человек с черными, круглой формы очками, с философскими рассуждениями о жизни. И сколько бы ни говорили, что данная культура ничего общего не имеет с настоящим искусством, это просто непонимание. И андеграунд вообще-то не старается переубеждать.

До недавнего времени эта культура подъездов, заброшенный пустырей, гаражей – получила и приняла в свою «систему» певца и автора песен Егора Летова.

Кто такой Егор Летов? Человек внутреннего неспокойствия, если коротко. Принимая его песни в наэлектризованной обстановке на каком-нибудь сейшне среди панков основной категории и приходящих на его концерты, мы достигаем большого и невидимого "нашего внутреннего бытия" к моментам и большим срывам его в эмоциональном исполнении.

 
"Только дедушка Ленин
хороший был вождь,
А все остальное
такое дерьмо,
Все такие враги,
все такие дураки…"
 

Нельзя, конечно, говорить, что Егор в своих песнях сразу расставляет над каждой спетой песней точки над «i», он немного, но метко, заставляет думать слушателя. Именно поэтому можно определить его песни в таком стиле: философский панк.

Для самих же тусовщиков – почитателей Егора Летова это – кусок жизни, прожитый с ним, а для самого певца это – петь и нести слушателю свою такую непохожую музыку. Панк-стиль для многих, так расплодившихся групп у нас в стране, это – не утверждение, а образ мыслей не делать то, что все делают.

Философские рассуждения Егора Летова: "Человек, занимающийся роком, постигает жизнь не через утверждение, а через смерть, через разрушение…"

На то и судьба дана человеку (от этого никуда не денешься), хотя петь о "цветочках и прекрасной вечернике" Егору не приходится совсем – совесть не позволяет. Он избрал свой путь, и будет ему верен. И будет петь, даже если не его концерт не придет ни один человек.

Как начиналась ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА? Истоки ее создания уводят нас в «застойные» годы. В городе Омске в 1982 году компания, причислявшая себя к хиппи, решила музыку поиграть. Много придумали вещей, начали играть – смотрят получается панк. Кому не понравилось – ушли, кто остался – придумали себе имя ПОСЕВ. А «сеятелем» обосновался в ПОСЕВЕ Егор Летов, записавший пять альбомов. Только где они? Неизвестно, даже названия забыли…

Рассеялся ПОСЕВ в 1984 году. Дальше Егор Летов познакомился с рок– группой ИВАН МОРГ И МЕРТВЯКИ и нашел там своих будущих музыкантов – организовали они свою новую группу под названием ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА.

Они пели и играли порой до крови на пальцах, попутно сталкиваясь с "бюрократической машиной", мешавшей себя реализовать. То были годы борьбы за место под солнцем…

Терниста творческая судьба Егора Летова, она одинакова с судьбой Юрия Шевчука из группы ДДТ. Бесконечные запреты сначала омских, потом новосибирских городских властей даже предлагали подписку музыкантам: не исполнять больше своих песен.

А они во главе с Егором Лотовым уходили в «подполье». Им была нужно оценка своих взглядов, а не оценка запрещавших их музыку. И записывали песни в своей студии, впоследствии ставшей "ГрОб-Рекордс".

В 1987 году ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА выходит из «подполья», благо время перестройки. Теперь для них «подполье» – этап пройденный. Впереди выступления на Новосибирском рок-фестивале, Тюменском панк-фестивале. Утверждая свой стиль на концертах «ангдеграундовских» подмостков, в каком-нибудь зальчике ДК, они ищут своих слушателей. И находят.

"А при коммунизме

все будет хорошо,

Все наступит скоро,

только надо подождать,

Там все будет бесплатно,

там все будет в кайф!

Там, наверное, ваще

не надо будет умирать…

Я проснулся среди ночи,

и понял, что все идет,

Все идет по плану…"

Что это: пародия или действительность? Последнее точнее. Они выражают это очень умело и показывают очень интересно в магнитоальбоме Русское Поле Экспериментов, вышедшем в 1989 году…

Вспоминается один эпизод с новосибирскими комсомольцами. Обком ВЛКСМ запретил приезд (проходивший в 1987 году) двух групп: АУКЦИОН и ЗВУКИ МУ на Новосибирский рок-фестиваль. В программе зияла дыра. Президент рок-клуба представил начальству прибывшую команду Летова как пай-мальчиков для замены. Прежде чем комсомольские боссы опомнились, группа успела отыграть 25 минут. Немного неистовой энергии Летова и… ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА потрясла местную рок-публику. Многочисленные гости рок-фестиваля разом разнесли по стране легенду о ней.

Незалитованность песен Егора Летова. Они хороши тем, что никогда не будут в руках у цензоров. Да и можно ли их замазать? Выбросить слова из песен?

Бесспорно, ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА на сегодняшний день – едва ли не сильнейшая наша панк-группа, а Егор Летов – самая яркая личность на отечественной панк-сцене. Кстати, в жизни Егор – обаятельнейший, тихий и добрый человек. Художник по профессии, исповедующий идеи хиппи, склонный к философствованиям на полуночных кухнях. И не будем критичны по отношению к музыкантам, а поймем их…

Нужно понимать сегодняшних рок-кумиров, любить, если хотите, иначе мы останемся одни на этом белом свете среди безразличных, не пытающихся утвердить собственное мнение.

Д.П.

1990 г., «Дзержинец», Н. Новгород

УЖЕ НЕ ПЕРВЫЙ ГОД ПОЕТ ЛЕТОВ, А ЕГО ДО СИХ ПОР НЕ ПОВЯЗАЛИ

ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА… Многим знакомо это название. ГО слушают как хронические хиппы, так и зоновские урки. Если первые чувствуют в ГО бунтарский дух рок-андеграунда и контркультуры, вторые балдеют от мата в адрес «Лукича», КГБ, ментов и т. п.

ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА – это группа одного человека – Егора (или Игоря?) Летова.

Впервые я увидел Летова на открытии очередного рок-клуба при ДК «Геолог» в 1987 году. Тогда на эстраду вышел маленький худощавый паренек в бушлате и очках.

Кто-то объявил: ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА – гости из Омска!"

Паренек запел, загрохотали барабаны, забухала бас-гитара. Грохот стоял невообразимый – ничего не разобрать. В паузах толпа орала: "ИНСТРУКЦИЮ давай!", что им за дело до какой-то ОБОРОНЫ.

Вот так, незаметно прошло первое выступление ГО в Тюмени. Но минул год. Тюменский фестиваль альтернативной музыки. Вот здесь и состоялся первый триумф Летова и K°. Как сейчас помню, опоздал я на концерт, врываюсь в зал. Ба! На сцене тот же паренек в очках и бушлате. В руках гитара, на ногах широченные клеши. Ша, ребята, анархия, говно-дерьмо и все такое.

Ну, Тюмень без ума, орут, свистят, баба какая-то в экстазе на пол рухнула без памяти. А тот в клешах все колдует, крутит головой косматой, про Ленина запел, подлец, гадости всякие. Ну, думаю, повяжут негодяя. Где КГБ-то? Так и не повязали, аж досада взяла.

Кончился фестиваль, и пошло-поехало: кучи записей появились, фотография в детском журнале, значки и майки с «фейсом» Летова – бери не хочу. Ну, «Звезда» прямо, язви тя.

А Летов-то лютует, по пять альбомов в год выдает на-гора. Эх, Разин, держись! А между прочим, тот же разинский Дядя Миша куда круче летовской Некрофилии. Вот так-то, съели!

Песни Летова-"оборонщика" многие понимают по-своему. Помню, как сосед-сантехник дядя Юра, которому когда-то я записал ГО, распуская обколотые пальцы китайским веером и дыша перегаром, хрипел: "А ведь они блатные, я знаю, Саня!"

Хотите верьте, хотите нет, но все же основными потребителями этих панк-опусов являются подростки 14–18 лет. Простой занудный ритм легко подбирается на гитаре, а грязные «крутые» тексты импонируют юношеской агрессии и максимализму. Если кто-то со мной не согласен – давайте поспорим!

Александр Некрасов.

1990 г., Тюмень

МАСКА ДЛЯ ЕГОРА

ПОПС (2LPs) – ГрОб Records/Золотая Долина

Это сборник Greatest Hits 1984–1990, составленный Егором Лотовым в 1990 году и определенный автором как "программное подведение итогов". При подготовке пластинок были опущены те песни, которые уже доступны на виниле: на двойнике Все Идет По Плану и альбоме Прыг-Скок.

Опус открывается одной из самых злых вещей – «Попсня»; вообще, пользуясь признанием исполнителя, "густое изобилие кличей "Хой!" характерно для раннего материала с Красного Альбома и Мышеловки". В быстрой последовательности, как патроны в обойме, мелькают 33 песни и 2 стиха, включая такие знаменитые хиты, как "Детский мир", «Оптимизм», "Раздражение", «Некрофилия» и другие. Весь двойник пролетает на одном захлебывающемся, нервном дыхании. Хотя фигурируют и рэггей, и твист, и JOY DIVISION, и чуть ли не вальс на 3/4; музыкально альбом представляется несколько монотонным, чем способствует концептуально-гаражное качество записи. Впрочем, ведь и сам Егор совершенно точно указал: "Все мои песни одинаковые, и похожи на гражданскую оборону". Тут мы касается того, что с лихвою оправдывает любую злобу, любую "противофазу, перегруз и среднечастотный вал" – не только собственно production'a.

Это действительно оборона, то есть защита личности от тоталитарного насилия – Егору не понаслышке известно, что значит "стоять одному среди червивых стен". В борьбе за собственное человеческое достоинство все средства хороши. Сартр однажды заметил, что талант – это то, что человек изобретает в поисках выхода: в ситуации "захлопнутой мышеловки" талант вынужден стать ОПАСНЫМ. Иначе не выжить.

"Тошноту" Егор Летов, понятно, читал. Для адекватного восприятия его текстов вообще желательна определенная эрудиция: есть иллюзии на Германа Гессе и Курта Воннегута; одна песня названа строкою Дилана Томаса, послужившей эпиграфом к лучшему рассказу Кортасара. Наконец, целая россыпь хлестких, пронзительных строк и метафор: "сырой картофель небытия", "грязный бинт и окно за окном", "дети дерутся – руки спешат напрямик: только б успеть"… "Костыли на лице" – какой-то совершенно сальвадор-далиевский образ! Или вот: "день был счастливый, как слепая кишка"…

Физиологизм составляет еще одну важную особенность, так сказать, лирического строя автора. Причем имеет он специфическую, медицински выражаясь, «анально-фекальную» фиксацию (избавим читателя от примеров). Сия эстетика ватерклозета психологически связана с инфантильностью: как известно, маленькие дети первоначально лишены брезгливого отношения к экспериментам, рассматривают их как часть себя… У взрослого же, скажем, намеренное осквернение собственного лица, погружение его в "телесный низ" отражаег подсознательное желание как бы перевернуть все вверх ногами, поменять все ценности на противоположные (вспомним народную поговорку о том, что дешевле всего на свете). Поступая так, Егор напяливает на себя маску скомороха – а точнее, психологический архетип трикстера, связанный с ранними стадиями формирования человеческой «самости». Для этого певцу нужна всепоглощающая, исступленная решимость и огромная, отчаянно-наивная вера – в слушателей. В нас. Вот почему данный альбом затрагивает в каждом какую-то тайну, стыдливо скрываемую, но неотъемлемую струну, и в этом – его сила.

В заключении хочется выразить искреннее восхищение старушке, благожелательно и несколько иронически взирающей с конверта. Судя по списку авторских благодарностей, это, очевидно, бабушка Игореза Рагулина.

"…Бабушка, зачем тебе такие большие зубы?"

1990 г.

Интервью с Егором Летовым
НАПАДЕНИЕ – ЛУЧШАЯ "ОБОРОНА"

Егор Летов:

"Конец наступает тогда,

когда уничтожается

живая энергия творчества".

«Наглотавшись камней обетованной земли, целеустремленно проснувшись, почуял неосознанный фундамент безграничной плоскости лихого экзистенциализма с миллиардом ярких точек соприкосновения, плавно перетекающих в светящуюся массу огромной, липкой, тугой мысли в виде знака Вопрошающего. Не претендуя на мраморную слизь, настроившись, и попытавшись, и ухмыльнувшись, проникся, плюнул и пошел».

Гостиница УВД.[1]1
  Забавный факт на лицо? Между выступлениями Летов и ГО благочинно отдыхали в нумерах подслеповатой гостиницы УВД. Таковы суровая реальность этих смутных дней!


[Закрыть]

ПНС: Почему у ГО не сложились отношения с новосибирской «Студией 8»?

Е.Л.: В "Студии 8" к нам было не очень хорошее отношение потому что это коммерческая организация, занимающаяся вышибанием денег. Говори– ли, буквально, что мы какие-то хулиганы, на наших концертах разламывают все и т. д. К тому же в "Студии 8", или в высшей новосибирской тусовке наблюдается отношение к року как к эстетическому варианту музыки, т. е. панк вообще не воспринимается как музыки. В финансовом плане они забрали себе до 80 % доходов от концертов. БОМЖ, например, за четыре концерта в марте того года получил 120 рублей на всю группу. Поэтому, все музыканты "Студии 8" где-то работают либо в кооперативах, либо детсады разрисовывают. А мы принципиально нигде не работаем, ни в какой системе не участвуем и с властями не имеет никаких дел. Я, например, уже года четыре не работаю и не представляю, как можно в рокерской среде занимаясь творчеством, каждый день ходить на работу. Я полгода работал художником, больше невозможно. Я иду утром на работу, а мне хочется песню сочинить, я должен обязательно ее написать. Была такая ситуация и пришлось выбирать.

ПНС: Ну хорошо, а почему вы выбрали именно Ленинград?

Е.Л.: Ленинград – единственное место в стране, кроме некоторых московских тусовок, где нам предложили работать. Т. е. от нас никто ничего не требует, даже концертов не устраивают. Мы просто находимся под их крышей. Причем к творческим особенностям ленинградского рока мы не имеет никакого отношения. Они пригласили нас, ВЕСЕЛЫЕ КАРТИНКИ, НЕ ЖДАЛИ, чтобы реанимировать то, что происходит в Ленинграде за счет иногородних групп. Т. е. в Ленинграде к нам отношение тоже не очень хорошее. Потому что у них, во-первых, ленинградский национализм, а, во-вторых, то, что мы делаем, никак не вписывается в ленинградский рок.

ПНС: Как вы туда попали?

Е.Л.: В Ленинграде есть некая тусовка – Фирсов и т. д. Это люди, которые занимаются нашими независимыми командами. У Фирсова есть фонотека, глобальная просто, где почти все команды, имеющие некоммерческий потенциал. Причем, в первую очередь, это Сибирь, Украина и т. д… Владивосток еще, особенно Коля Рок-н-Ролл. Фирс свои записи проталкивает, в основном на Запад. И вот эта тусовка предложила нам вступить в ленинградский рок-клуб, чтобы работать вместе. Мы вот и работаем… Если говорить о расстановке сил в ЛРК, то процентов 80 против нас. Именно высшего эшелона, вплоть до председателя рок-клуба, насколько я знаю. Остальные 20 % нас поддерживают. Я просто хочу пояснить: возникло такое предположение, что мы им продались. Мы там вообще ничего не имеем, кроме друзей. АУКЦИОН, например. Примерно тоже самое в Москве. Только еще хуже. Самая близкая нам тусовка – «Урлайт», не имеет собственного концертного зала, системы проведения концертов.

ПНС: Расскажи историю ГО.

Е.Л.: Началось все в 1982 году. Возникла группа ПОСЕВ, по названию известного издательства. Мы играли смесь панка, психоделии и музыки 60-х годов. До этого я жил два года у брата в Москве, и он постоянно привозил мне пластинки из новосибирского Академгородка. Так я слушал THE WHO и другие группы. Я втянулся в это. Я 10 лет был фанатом этой музыки. А у меня есть как бы теория, что человек, завязанный в какой-то творческой среде и получивший информацию, через некоторое время… это, как переполненный стакан. Просто накапливается творческая энергия. Я не знаю ни одного человека в этой среде, который через некоторое время не начал делать что-то свое. Когда мне было лет 16, у меня появилась идея собрать свою группу, и я тогда начал писать тексты. В Ленинграде я купил себе бас– гитару и собрал в Омске группу ПОСЕВ, где были: гитарист Кузя, наш нынешний басист. Мы играли два года. В 1984 году после смены состава переименовали группу в ГО. Играли либо дома, либо в подвалах Омска. Было очень тяжело. Гоняли нас страшно. Началось с того, что мать нашего Бабенко, будучи какой-то партийной, услышала наши записи и пошла в КГБ, сказала: "Товарищи, мой сын втянут в антисоветскую организацию". В то время вокруг ГО образовалась такая тусовка, где ходили перепечатанные Аксенов, Стругацкие и т. д. И с марта 1985 года началось дело в КГБ. К ноябрю оно созрело. Они ходили, собирали информацию. Камикадзе трясли и всех остальных. Причем человеку угрожали тем, чего он больше всего боится. Один мой дискотечник знакомый привез как-то мне домой аппаратуру, записываться. Его потом встретили на остановке и сказали, что с твоей новорожденной дочкой могут быть неприятности. Он побелел лицом, пришел ко мне, забрал все и уехал. Так и на Камикадзе давили и на остальных. А я об этом только догадывался… На заводе, где я работал художником, мной начал интересоваться первый отдел. И в ноябре всех нас повязали. И стали шить глобальное дело по поводу антисоветской организации, террористического акта и т. д. Нам хотели вменить в вину подготовку к взрыву нефтекомбината. Начались угрозы. Раскрутка была вплоть до Москвы. Костю в течении одного дня забрали в армию, хотя у него сердечная недостаточность. Причем отправили на Байконур, где закрытая зона. А мне угрожали тем, что если я не расскажу, откуда самиздат и т. д., мне начнут вкалывать так называемые правдогонные средства, т. е. наркотики, чтобы я в состоянии невменяемости что-то сказал. После этого дело повернут так, что я стуканул. Именно стуканул, а не под давлением. Это продолжалось месяц. А я до этого ничего подобного не испытывал, наркотики не пробован, ничего. И я тогда подумал, а есть ли смысл чем-то заниматься, Я просто решил с собой покончить. Написал бумажку: "Кончаю с собой под давлением майора Мешкова Владимира Васильевича и т. д." Им каким-то образом стало известно об этом. Я до сих пор не знаю как. Меня забрали в психушку и дело приостановили. Со всех моих знакомых и друзей взяли подписку, что они не будут иметь со мной никаких дел. Было официальное предупреждение из прокуратуры. И когда через три месяца меня выпустили, мне не с кем было играть. И я сам начал учиться играть на разных инструментах и целый год был один, сочиняя песни. "Лед Под Ногами Майора", «Тоталитаризм» – это того времени. В Омской газете нас обозвали фашистами, облили грязью. В 1987 году я в одиночку записал все песни. Тогда и возник Красный Альбом и Оптимизм. Первым альбомом была Поганая Молодежь. Тогда же записал и Некрофилию. После этого мы поехали в Новосибирск на фестиваль. Выступать мы даже не собирались. Но ЗВУКИ МУ закрутили, и Мурзин предложил выступить вместо них. Мы и выступили… Через 20 минут выступления выключили аппарат. В Новосибирске есть некто Слуянов, ужасная сволочь. Это самый фашистский элемент во всем сибирском регионе. В общем, были звонки в Омское КГБ. Нас переписали, объявили проповедниками фашизма. После моего приезда в Омск меня решили опять забрать в психушку, на этого раз надолго. Я как раз познакомился с Янкой. Я взял свою куртку, мешок, как системник и уехал. Это был 1987 год и был целый год на нелегальном положении. Был объявлен розыск. Я объездил полстраны, пел песни под гитару. К декабрю 1987 года мне сообщили, что розыск прекратился. Я вернулся в Омск, месяц пожил тихо, потом записал песни "Все Идет По Плану", "Так Закалялась Сталь". Я очень торопился, потому что боялся, что опять начнется. Это был уже 1988 год. Мы ездили на новосибирский фестиваль, где выступали с Селивановым. Я вообще считаю, что это был лучший сибирский гитарист. Он покончил с собой в прошлом году. После Новосибирска мы начали активно гастролировать, причем играли обычно в подвалах. Ездили на панк-фестиваль в Прибалтику. Как это ни странно, нас там приняли очень хорошо. Играли в Москве, Ленинграде. Так прошел 1988 год. В 1989 году решили хорошо записаться. Поехали в Ленинград и на точке АУКЦИОНА начали записываться. В процессе работы я понял, что при хорошем качестве записи теряется что-то очень важное из того, что мы в это вкладываем. Я прекратил все записи, собрался и уехал в Омск. Сейчас записали прямо у меня дома четыре альбома. Очень грязно, жестко и живо. Я считаю, что так и должно быть.

ПНС: Сколько всего альбомов записали?

Е.Л.: Всего? Около 15-ти. Значит так. 1985 год – Поганая Молодежь, Оптимизм; 87 – Красный Альбом, Хорошо, Тоталитаризм, Некрофилия; 88 – Все Идет По Плану, Так Закалялась Сталь, Боевой Стимул, 30-ти минутный сольник Песни Радости И Счастья; 89 – Война, Здорово И Вечно, Армагедон-попс; Русское Поле Экспериментов, еще сборник Красный Марш – это различные варианты песен, ранее нигде не встречавшиеся. Еще несколько сольников. Я вообще думаю, что больше альбомы выходить не будут. Вот после Барнаула раза два выступим и все. Потом с Янкой буду выступать.

ПНС: Сколько альбомов ты записал с Янкой?

Е.Л.: Так… Не Положено – 87, Домой! – 89, Ангедония – 89. Еще есть Тюменский Альбом, но Янка от него отказалась. В записи Тюменского Альбома принимал участие барабанщик из ИНСТРУКЦИИ ПО ВЫЖИВАНИЮ, он страшно лажал. Запись вообще получилась странная. Но этот альбом более известен, чем остальные. У Янки пластинка готовится на отделении «Мелодии» кооператив «Апрель», по-моему. Единственное условие – без матов. Поэтому из двух альбомов Янки будет сборник.

ПНС: А тебе здесь не светит пластиночка?

Е.Л.: Я не хочу. Они предлагали, я отказался. Я с официальной формацией никаких отношений не имею принципиально, потому что все это потом обесценивается. Я не хочу, чтобы с нами было тоже самое, что с АКВАРИУМОМ. Даже то, что мы вступили в ЛРК, дало повод к тому, что вообще народ от нас требует. Что значит продаться? Непонятно.

ПНС: Состав ГО сейчас достаточно стабилен?

Е.Л.: Мы играем вместе года полтора. Были маленькие периоды чисто для отдыха. Мы друг без друга просто не можем. Это, как коммуна. Хотя я умаю, что после Барнаула надо прекращать. Ситуация в стране такая, что даже на роке деньги делают. Это же полная профанация. Народ на концерты ждет либо как на дискотеку, попрыгать, поорать, либо идут эстеты, чтобы послушать какое тут арпеджио, какой тембровый пласт. Я не считаю, что рок – это музыка или эстетика. Я считаю, что рок – это такое религиозное движение.

ПНС: Шаманство.

Е.Л.: Да, даже не то, что шаманство. Это, когда человек просто выходит, все это, как молитва. Это должно быть так! Приходится заниматься тем, что ты либо развлекаешь толпу, т. е. устраиваешь шоу типа АУКЦИОН, ли6o играешь для эстетов. А я хочу играть то, что мы играли в подвалах Новосибирска. Мне лучше, когда собирается десять человек в зале, но тех, что приходит именно меня послушать. А у нас такое, видимо, невозможно. На Западе, например, есть независимые залы и благотворительные фонды, чтобы музыканты, которых любит человек сто во всей Европе, могли заниматься музыкой и работать где-то. Я собираю пластинки и могу привести много таких примеров.

ПНС: Писали, что во Франции выходит диск ГО.

Е.Л.: В ФРГ вышел сборник мирового панка. Там американские, английские, австралийские, даже таиландские и перуанские команды. И наши две песни туда вошли. Они же выпускают сейчас нашу сорокапятку. А французы хотели сделать из нас попе. Т. е. чтобы мы очень хорошо записались, с электронными барабанами, синтезаторами. Я отказался. Они сейчас переправляют наши записи на европейские панк-фирмы, которые выпускают кассеты или пластинки. Я об этом узнаю в последнюю очередь. И не знаю точно, что там вышло. Датчане пластинку выпускают. Мне это, в общем-то, не очень интересно. На Западе никто не в состоянии понять, что здесь происходит. Там рока как такового сейчас вообще нет. Я не знаю ни одной команды, которая сравнилась бы с тем, что Башлачев делал. У них другая ситуация. Рок – чистая эстетика, либо веселый попе, на котором можно отдохнуть. А у нас сейчас целая волна групп старается пробиться на Запад. Я не знаю, зачем. Там все очень рационально, очень хорошо. Все по полочкам, даже культура. Сейчас меня опять во Францию приглашают. Я, наверное, не поеду. Там просто мыслят иначе. У нас же все наоборот, все через жопу. Они этого не понимают. Они воспринимают все, что здесь творится, как некий авангард, причем именно эстетический авангард. То, что здесь абсолютно серьезно, от души, для них как эстетика. Как абсурд, как патология. Если бы они поняли, что это такое, они бы ужаснулись.

ПНС: Повлияло ли на тебя творчество Башлачева? И что ты думаешь о его жизни и смерти?

Е.Л.: Мне кажется, что это самый великий рокер из всех, кто у нас в стране был. Когда я первый раз его услышал, повлияло страшнейше. Не то, что повлияло, я от другого отталкивался и в музыке, и в текстах. От традиций английской «гаражной» музыки 60-х годов и от панка 80-х. А он к этому отношения не имеет. Он шел от русских корней, от русской словесности. Причем замешано это было на принципе «треш», не в смысле «металлический», а это понятие такое на Западе, «помойка» называется, когда идет один рифф и на нем начинается монотонный словесный наворот, типа шаманства, который нарастает, спадает и т. д. И к этому он подошел как-то внутренне. Песня "Егоркина Былина" очень глобальна. Вот в этом смысле он на меня очень сильно повлиял. Когда я его первый раз услышал в конце 1986 года, я очень удивился, как это можно так петь. Я тогда очень короткие песни, мелодичные, но злые и жесткие писал. А он занимался тем, что делал развернутые вещи минут на шесть, такой страшный поток сознания. Страшный, очень яркий, режущий, агрессивный. То, что к эстетике не имеет никакого отношения. Я считаю, что до сих пор его не понимают. Чем дальше, тем больше я нахожу что-то общее между ним и мной. Его можно понять, если находишь в себе то же самое, что и он находит. Я толком только недавно понял «Посошок». Это величайший человек, который был у нас. Когда мы встретились, в 1987 году, он мне очень не понравился. Это был, убитый, совершенно разломанный, полностью уничтоженный человек, опустошенный совершенно. Я же тогда находился на пике энергии, то есть все еще верил, что можно что-то изменить, а он уже нет. Я тогда обломался. Сейчас его понимаю.

ПНС: Что ты думаешь о его самоубийстве?

Е.Л.: Я считаю, что единственный выход и естественный конец для честного человека в наших условиях. Если ты имеешь честное сознание, ты должен понимать, что ничего тебе не удастся изменить. Чем дальше ты идешь, чем дальше ты расширяешься, как личность, все меньше общего у тебя остается с тем, что снаружи, то есть через некоторое время тебя никто не сможет принимать, ты уходишь просто в вакуум. Если находить какую-то силу, то идешь дальше и становишься, по-видимому, святым. А если ты имеешь эту честность сознания, понимаешь, что ничего никогда не сможешь сделать и тем не менее хочешь изменить, то есть реально тебя цепляет, тогда единственный выход – это каким-то образом умереть. Либо быть убитым реальностью, либо самому.

ПНС: Веришь ли ты в загробную жизнь?

Е.Л.: Да, конечно. Я вообще очень верующий человек.

ПНС: В «Урлайте» ты говоришь, что рок – явление антигуманное, античеловечное. Как это сопоставить с христовыми заповедями?

Е.Л.: Я считаю, что Христос – это и есть нечто нечеловеческое. То, что он внес на Землю имеет очень малое отношение к человеческому. Это нечеловеческие истины по сути. Это доказано историей. Человек, он не может… Т. е. Христос нес любовь… по сути, с точки зрения современного христианства, Христос был Сатаной, потому что был в первую очередь – антихрист, т. е. человек, который нес полную свободу выбора, т. е. то, что религия никогда не давала и сейчас не дает. А он внес именно свободу выбора: либо ты ждешь, либо нет. Каждый – свое «Я». Сам постулат – "Возлюби ближнего своего, как самого себя" говорит о том, что нужно сначала возлюбить себя. По настоящему возлюбить, т. е. не самого себя, не личность, а Бога в себе самом. Мне кажется, что он нес такие истины, которые просто несопоставимы с человеческим образом сознания. Вообще с «Я». Т. е. если человек – личность, он мыслит через какую-то призму своей личности, он не может ни в каком виде следовать за Христом. Именно в том виде, как он говорил. Поэтому Христа распяли, и он ушел В этом смысле он действительно был не человек. Я считаю, что такие люди, как Башлачев – это не люди. Они могут каким-то образом здесь воплотиться. Но по сути, по тому, что внутри, это не люди. Потому что система ценностей, которая за ними стоит, за их творчеством – это система нечеловеческих ценностей.

ПНС: Расхожий афоризм – "Рок – это послание Сатаны" правилен в твоем понимании?

Е.Л.: В моем понимании – да! То, что делал Башлачев – это некая система ценностей, которая стоит за смертью. Поэтому эти люди внутренне максимально свободны. Они более циничны во внешних проявлениях, но они и более свободны. Поэтому здесь они долго существовать не могут. Свобода выбора, вообще какая-то свобода – это чрезвычайное зло, как у Достоевского.

ПНС: Ты любишь Достоевского?

Е.Л.: Да, это мой любимый писатель.

ПНС: А кого ты еще можешь назвать?

Е.Л.: Поздний Платонов, Сэленджер, Гоголь, Кортасар, Борхес, раннего Сартра периода «Тошноты». Вообще, много кого люблю. Но Достоевский все же на голову выше всех.

ПНС: Что для тебя любовь?

Е.Л.: Любовь для меня… У меня такое чувство, что любить кого-то невозможно. Любить – это, как дышать. Это такой процесс, который направлен в никуда. Просто идет через тебя такой поток. Такое озарение я испытывал несколько раз в жизни. За это потом приходится очень дорого платить. Разные там депрессии. Очень тяжело. По настоящему, любовь – это когда тебя вообще нет. Я это и Богом называю. Я просто могу объяснить то, что я испытывал. Меня как бы вообще не было. Я был всем и через меня хлестал какой-то поток. Это была любовь. Я не могу сказать, что я любил кого-то или что-то. Это была просто любовь. Как весь мир. Я и был всем миром.