Текст книги "Крымское танго (СИ)"

Автор книги: Ефим Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Судя по отсутствию реакции – известно было.

– Можно подумать, у Вас есть какое-нибудь конструктивное предложение, – генерал, как и прошлый раз, начал заводиться с пол-оборота.

– Есть. Как не быть?

– Можно подумать, что Ваши прошлые предложения дали какие-нибудь положительные результаты?

– А разве что-то было принято? Если я что-то пропустил, Вы мне напомните, и я с удовольствием с Вами соглашусь, посыплю голову пеплом и уйду в монастырь, – Ефимов саркастически улыбнулся.

Пока генерал пучил глаза, раздувал ноздри и пытался что-то возразить, слово взял Антон Эдуардович.

– Сергей Михайлович! Давайте все-таки попробуем говорить более конструктивно. Скажите, Ваши взгляды по поводу Украины и Крыма как-то поменялись со времени нашего последнего обсуждения данной темы?

– Принципиально – нет. Но кое-какие возможные изменения я готов озвучить.

– Мы бы с удовольствием их выслушали, если Вы готовы. Прямо сейчас.

– Ну что ж, попробую.

Сергей немного помолчал, собираясь с мыслями и начал говорить, стараясь делать небольшие паузы между фразами и не давая прорваться радостному возбуждению. "Пожалуй, это можно считать победой! Если разговор снова заходит о Крыме, значит, не все предыдущие слова пропали впустую".

– Всем прекрасно видно, что на Украине идет небывалое обострение националистических настроений, направленных, в основном, против России. Изменить это традиционными способами представляется практически невыполнимой задачей. Ни дипломатическими, ни экономическими, ни, упаси бог, военными. Но можно попытаться перенаправить внимание и усилия населения, крупного бизнеса и политических сил на нечто, что не укладывается пока ни в какие рамки. А именно – обособление Крыма под протекторатом ООН и, возможно, Украины. Основным лозунгом должно стать недопущение югославского варианта. Крым – полигон для отработки дипломатических и политических процедур. Плюс общеевропейский бизнес-проект. Главная наша задача – минимизация участия Штатов при максимальном участии Евросоюза.

– Подождите, подождите! Мы же в таком случае распрощаемся с Крымом на веки вечные, – генерал и представитель МИДа были настолько комично-единодушны в своем возбуждении, что Сергей чуть не рассмеялся.

– А вот это уже ваша задача, – он уперся взглядом в мидовца, игнорируя вояку, – сыграть свою партию так, чтобы Россию попросили, причем настоятельно, к участию в этом процессе.

– Вы так говорите, словно уже принят некий план и Вы ставите нам задачу, – от ехидства дипломата могло бы скиснуть молоко, если бы стояло на столе.

– Если бы такой план действительно появился, я бы сплясал от радости. Но пока мы имеем то, что имеем – косые взгляды со всех сторон, обвинения во всех смертных грехах и… нулевой результат. Который очень легко и очень быстро может превратиться в резко отрицательный, если не предпринять экстраординарных мер.

– И всё-таки непонятен интерес России в случае начала раскрутки такого глобального проекта. Что мы сможем получить в результате?

– А каков был бы прогнозируемый результат от возможного воссоединения Крыма с Россией? Вернуть незаконно отобранное? Так оно незаконно только с нашей точки зрения. И даже если это не так, то никто из серьёзных игроков не поменяет свою позицию в угоду нам. Показать, что стали ух, какие сильные, если можем перекраивать границы? Ну, показали. А потом что?

– Это не ответ. Одну сторону медали мы увидели. Там, по Вашему, одни минусы, – вмешался Андрей Олегович, – а что на другой стороне? Плюсы в чем?

– Плюсы, – как минимум в отсутствии минусов. А как максимум – участие вместе(!) с Европой в глобальном проекте. Чем больше будет переплетений с Евросоюзом, тем лояльнее они будут по отношению к нам. И если лучшее ПВО – это "наши танки на аэродромах противника", то лучшая гарантия от экономических санкций – их деньги в наших заводах, дорогах, банках, шахтах, стройках… Понятно, что один-два их миллиарда в нашей экономике нас не спасут, но вот сто-двести – это уже реальная сила, которая может реально влиять на политиков. Поэтому надо каждого, кто хочет построить у нас хоть что-нибудь, целовать взасос и носиться с ним, как с писаной торбой.

– Ну да, а потом глядь, и тебе уже ничего не принадлежит, – снова влез генерал.

– Если руководство государства не понимает, где проходит грань, за которую не следует пускать иностранных инвесторов, тем хуже и для него самого, и для государства. Причем под государством я понимаю не только некую абстракцию в виде госструктур, но и всё население, исключая маргиналов.

– То есть нынешнее руководство не понимает? – недобро прищурился Антон Эдуардович.

– Этого я сказать не могу, поскольку никогда не общался с этим самым руководством. И потом, я имел ввиду не Президента или, например, премьер-министра лично, а их, так сказать, команду – людей, влияющих на принятие того или иного решения. Поскольку без этой самой команды они одни не смогут сделать вообще ничего. И именно эта команда должна, условно говоря, намечать границы действий и возможностей, внутри которых первым лицам и нужно балансировать и принимать решения. Выход за эти границы неизбежно приведет либо к изоляционизму, либо к потере независимости. Я прекрасно понимаю, что это очень сложно, но ведь первыми лицами и не становятся люди, которые не умеют находить выходы из сложных ситуаций.

– Предположим! Предположим, – после долгой паузы заговорил мидовец, – что такой проект будет прорабатываться. Каковы, по Вашему, должны быть первые шаги?

– О, это вопрос не по адресу… Хотя… мы могли бы у себя в соцсети разместить некую информацию для оценки реакции и зондажа, так сказать, общественного мнения. Спрогнозировать сейчас ничего не возьмусь, нужно сначала увидеть формулировки. И очень многое будет зависеть от того, от чьего имени информация будет предоставлена. Мы неоднократно декларировали, что недостоверная информация администрацией сайта будет удаляться. Пока мы соблюдаем это правило неукоснительно. И отказываться от него не собираемся.

– Ну уж нет! Сначала надо понять реакцию Евросоюза, Штатов и Украины на такие кульбиты…

– Вот-вот, – сразу же перебил Ефимов, – в этом и беда – не спрашивать у народа, нужно ему что-то или нет. Причем спрашивать реально, а не показушно.

– То есть Вы считаете, что ваша "Мы" – это и есть народ?

– Нет, конечно. Точнее, пока(!) – нет. Но ведь речь была о первых шагах, не так ли? Мне представляется, что, условно говоря, "опрос" среди нескольких сот тысяч пользователей – неплохой старт. И разве не народ приводит к власти тех или иных правителей? Да, надо делать поправки на финансирование от заинтересованных сторон, на пропаганду, зомбирование, если хотите, но всеми этими "инструментами" можно только усилить или ослабить реальные потребности, но никак не "вырастить с нуля" или ликвидировать полностью.

– И сколько же вы хотите получить за свои социологические исследования?

– Нисколько. И не будет никаких исследований. Регистрируйтесь там и смотрите всё, что Вас заинтересует. Комментарии, статистику… там все есть.

– Хорошо. Давайте подведем итоги, – сказал Антон Эдуардович, слегка хлопнув по столу ладонями, – мы попробуем продумать возможные варианты ответов на случай разрешения публикации в сети проекта обращения к "мировому сообществу" о возможном варианте выхода из украинского кризиса. Пока будем называть это так.

Выходя из кабинета, Сергей одновременно мысленно вытирал пот, крестился и плясал от радости. "Получилось! Получилось! Не знаю, к чему это приведет, но то, что "однажды" уже было, было настолько несуразным и опасным, что любые изменения должны быть только в лучшую сторону."

* * *

В первый рабочий день после нового года, с утра пораньше, Ефимов, зайдя в офис «Мы», первым делом увидел яростно спорящих о чем-то двух друзей – молодых айтишников, ГКЧП, как их называли и в глаза и за глаза: Гены Крамаренко и Червоненко Петра. Оба были типичнейшими хохлами, но в самом добром смысле этого слова – любителями домашнего сала, веселыми и очень дружелюбными хлопцами. Оба были уроженцами Донецка, приехавшими в Москву учиться и оставшимися здесь после окончания своих институтов.

– Ну, вы ещё подеритесь, горячие украинские парни, – поприветствовал их Сергей.

– Ой, Сергей Михайлович, добрый день. Мы думали, сегодня только после обеда народ подтягиваться начнет, – сразу за двоих ответил Петр.

– О чем хоть спор то?

– Да вот из дома знакомые прислали черновики одной книги… вот мы и спорим – полная это чушь, или не совсем, – немного смущенно сказал Геннадий.

– И что за книга?

– "Эпоха мёртворожденных" нашего, украинского журналиста Глеба Боброва. Сильная вещь! Про возможный апокалипсис на Украине.

"Не может быть! Она же должна появиться гораздо позже! Хотя, стоп! Они говорят – черновики…" – Сергей даже "завис" на некоторое время, соображая, надо ли что-то сказать или просто пойти дальше по своим делам, – "Нет, этот шанс упускать никак нельзя!"

Эта книга о гипотетической гражданской войне на Украине, написанная прекрасным языком, очень реалистично, очень остро и местами очень зло, в "прошлой жизни" наделала столько шума после своего выхода, став своего рода культовым романом и выдержав несколько переизданий, что не использовать её было бы непростительной глупостью.

– Так, парни! Делайте что хотите, но мне нужны координаты этого человека и хоть какая-нибудь информация о нем. В первую очередь его финансовое положение.

– А-а, зачем? – промямлил Петро.

– За надом! Обещаю, ничего плохого не предложу. И про ваши пиратские копии тоже ничего говорить не буду.

Парни явно облегченно выдохнули и пообещали к концу дня выяснить всё, что возможно.

Вечером он действительно получил от них телефоны, адрес электронной почты и комментарий, смысл которого был примерно таким: «До Джоан Роулинг ему пока далеко». Сергей тут же написал письмо с предложением встретиться и обсудить возможное сотрудничество. На следующий день он получил ответ и ещё через пару дней они сидели в любимой кофейне Санечки и весьма плодотворно беседовали. Обменявшись парой ничего не значащих фраз, Ефимов решил, что пора переходить к сути.

– Глеб Леонидович! Сколько Вам нужно времени, чтобы закончить "Эпоху…"?

– Сложно сказать, – задумчиво проронил журналист, – есть пока примерно четверть от намеченного. Тяжело идет, но, чувствую, что очень нужное и важное дело делаю. Поэтому гнать не буду, не хочу в спешке скатиться к банальному боевичку. А почему Вас это интересует? Вы же вроде не занимаетесь издательской деятельностью. И откуда Вам известно о том, над чем я работаю.

– Я хочу Вас просить продать право первой публикации в нашей сети. В "Мы". Сначала – то, что уже написано, в дальнейшем – по мере написания. Хотя, конечно, лучше бы сразу целиком, но у нас есть всего два-три месяца, если не меньше… А источник информации… так ли он важен для Вас?

– Два-три месяца до чего?

– Дело в том, что я бы хотел совместить публикацию Вашей книги одновременно с появлением некой информации. Надеюсь, что эта информация станет достаточно яркой и обсуждаемой.

– Но ведь на её фоне книга вполне может потеряться.

– Вот как раз – нет! Полагаю, что они очень хорошо дополнят друг друга.

– Значит, эта информация тоже как-то связана с Украиной, – мгновенно отреагировал Бобров, – а если она, эта информация, помешает, он неопределенно помахал в воздухе рукой, – м-м-м… некоторым планам… некоторых заинтересованных лиц?

– Я тоже на это очень надеюсь.

– Боюсь, что планы и…круг людей мы имеем в виду разные.

– А это не важно. Важно – хотите ли Вы, чтобы то, о чем Вы пишете, реализовалось?

– Надеюсь, это риторический вопрос? – нахмурился Глеб Леонидович.

– Ну конечно! – примиряюще улыбнулся Сергей. – Давайте лучше перейдем к делам меркантильным… И хочу сразу предупредить: когда Вы закончите книгу и у Вас появятся предложения от издательств выпустить книгу на бумаге, мы тут же уберем у себя весь текст за исключением первых двух-трех глав. Будет такой своеобразный расширенный анонс. В договоре этот момент, конечно же, отразим. Так что называйте сумму, если готовы согласиться на публикацию в сети.

Бобров ненадолго задумался, спокойно допил кофе и озвучил свои пожелания.

– Это… как-то… не очень серьёзно. Давайте увеличим названную цифру в полтора раза и будем считать, что договорились.

– Но ведь книга ещё даже не написана до конца.

– Так и я говорю только о первой части.

– Меня немного пугает подобная щедрость, – мрачно сказал Бобров.

Сергей подался вперед, положил свою ладонь на сцепленные руки собеседника, лежащие на столе и, глядя ему в глаза, медленно проговорил:

– Мне… нет… нам, нам всем… очень нужна Ваша книга. Как можно быстрее. И я абсолютно(!) уверен, что она будет написана. Если потребуется помощь, обращайтесь. Чем смогу, помогу.

В общем, расставались они вполне довольные друг другом. Глеб Леонидович клятвенно обещал приложить максимум усилий для ускорения процесса, а Ефимов – предупредить минимум за неделю о дате публикации.

Глава 13

На следующий день после разговора с Бобровым Сергей выловил Родиона с Натальей и задал им вопрос, который привел их в состояние, близкое к обалдению:

– Если через полтора-два месяца число пользователей вырастет скачком в пять-десять раз, могут ли у нас возникнуть какие-либо технические проблемы?

– Э-э-э, что ты собираешься сделать? – с подозрением спросил Родион.

– У нас должна будет появиться некая информация, которой поначалу не будет больше ни у кого.

– Так её сразу тупо скопируют и разместят у себя все, кому не лень.

– А она будет "с продолжениями", которые будут появляться только у нас.

– А откуда такие цифры – пять-десять раз? – поинтересовалась Наталья.

– Надеюсь, что это будет нижняя граница скачка, – с самодовольной улыбкой ответил Ефимов. – Или грош цена моему гениальному аналитическому уму, – продолжил он и расхохотался, глядя на озадаченные лица коллег. – А ещё надо срочно дорабатывать англоязычную версию. И запускать разработку немецкой, французской и испанской.

– А чего не китайской? Их больше, – съехидничал Родион.

– Если найдется кто-то, кто сможет это сделать на приличном уровне – то и китайской тоже. И арабской, – абсолютно серьезно ответил Сергей.

Оставив коллег осмысливать сказанное, он отправился на очередное занятие с Катериной.

После памятного разговора Ефимов теперь на каждом занятии старался хотя бы несколько минут отводить на "философствование", вплетая его в какое-нибудь из упражнений или при разучивании новых элементов и связок. Повторяя сам (в гораздо более мягком варианте) "несуразицы" двухмесячной давности и иногда заставляя ученицу специально реагировать неадекватно на свои правильные действия. И каждый раз, стараясь находить разные формулировки, говорил одно и то же.

– Видите, что получается: как только один из партнеров что-то пытается, сознательно или нет, сделать неправильно, возникает дискомфортная ситуация. Мы, нарушая свой собственный баланс тут же распространяем это нарушение на всё пространство вокруг себя. Возникает вопрос: как с этим бороться?

– Мы же уже обсуждали это – надо договариваться.

– Верно. Но что делать, если партнер банально ошибся?

– Придется повторять эти ошибки, – улыбнулась Катерина.

– Слушайте! Я скоро начну Вас побаиваться. Вы читаете мои мысли, – Сергей посмотрел на свою ученицу удивленно и почти восторженно.

– Ну, это достаточно очевидно. Иначе же получится совсем дурацкая ситуация – "кто в лес, кто по дрова". И мне кажется, со стороны это будет хорошо видно любому – хоть специалисту, хоть простому зрителю.

– И снова Вы абсолютно правы. Боюсь показаться слишком пафосным, но всё равно скажу – в танце можно ошибиться, но нельзя соврать. Соврать, чтобы облегчить себе жизнь, в первую очередь. Нельзя соврать ни себе, ни партнеру. Ложь – это ведь сознательная ошибка, к которой партнер может оказаться не готовым. В отличие от ошибки бессознательной, которая есть не что иное, как небольшое отступление от идеального варианта. Ошибку предвидеть и скомпенсировать можно, враньё – никак! Это становится заметно гораздо быстрее и ярче, чем в повседневной жизни. В танце ты весь открыт – и партнеру, и зрителю. Поэтому чем больше ты танцуешь, тем больше привыкаешь быть честным. Вот такой получается поворот.

– Тогда нужно, чтобы танцевали все поголовно, – сказала Катерина после небольшой паузы.

– Да, это было бы идеально. Но, как говорил Лис из "Маленького Принца": "Нет в мире совершенства". И если организовать уроки танцев для огромного числа учеников технически вполне возможно, то вести такие беседы, как у нас с Вами – увы. И дойдет далеко не до всех, и объяснить правильно далеко не каждый тренер сможет…

* * *

Начало года оказалось настолько насыщено разными событиями, что «в верхах» старт «Крымского проекта» решили немного отложить. Отвлекали и инаугурация Буша младшего и Ющенко, и объявление Северной Кореи ядерной державой, и раздухарившийся Уго Чавес, и Киотский протокол, и «тюльпановая революция»…

"Ну и ладно", – успокаивал себя Ефимов, – "и Бобров побольше напишет, и мы получше подготовимся. Да и в Вене станцевать страсть как хочется!"

На турнир в Венскую Ратушу, который проходил девятнадцатого марта, их с Александрой пригласили отдельно. Организаторы пытались раскрутить свой турнир, приглашая пары из разных стран и разных возрастных категорий. В "прошлой жизни" им (в смысле – организаторам) это прекрасно удалось, и к семнадцатому году конкурс собирал уже несколько сотен пар; а пока пар было немного – не больше нескольких десятков. Но это было даже лучше, потому что Сергею очень хотелось порадовать Санечку шикарным залом, атмосферой праздника и не особо напрягаться на соревновательной части. Он очень хорошо помнил как жена застыла в немом восхищении на пороге Фестивального зала Ратуши, когда они приехали на этот турнир первый раз в десятом году[23]23
  https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/a/a7/Rathaus_vienna_-_c.cossa_(1). jpg/1024px-Rathaus_vienna_-_c.cossa_(1). jpg
  http://www.foxtrott.at/vdc/home/turnierort
  https://de-de.facebook.com/ViennaDanceConcourse/


[Закрыть].

Да и сама Вена не могла оставить равнодушным никого, в который раз бы ты ни приезжал сюда. Город, пропитанный дурманящими запахами кофе и яблочного штруделя, наполненный музыкой Моцарта и Штрауса, манящий золотистой корочкой венских шницелей и перезвоном бокалов чуть пьянящего рислинга, заставлял на время забывать о больших и мелких проблемах, приглашая просто получать удовольствие от пребывания в нем.

Ратуша, как и Фестивальный зал, не разочаровали и в этот раз. Первое впечатление было точно таким же, настроение поднялось на невиданные высоты и танцевалось им удивительно легко. Да и сильных конкурентов на этом турнире у них не было. Они позволили себе и поиграть со зрителями, замирая около одной из импровизированных трибун, улыбаясь и подмигивая зрителям, и чуть-чуть похулиганить в венском вальсе и квикстепе, обходя пары по немыслимым траекториям на радость зрителям, и делать экстравагантные поклоны после фокстрота. Заканчивая танец, Сергей отпускал партнершу, делал один еще несколько шагов с закрытыми глазами, как бы ловя кайф и, якобы спохватываясь, останавливался и недоуменно озирался. Мол, а куда партнерша исчезла то? Такой немудрящий приемчик неизменно вызывал улыбки, смех и аплодисменты, и Сергей с удовольствием им пользовался. И в "прошлой жизни" тоже.

После турнира к ним подходили, поздравляли с победой, хвалили и танец, и Шурочкино платье, расспрашивали кто, откуда. Несколько человек даже попросили автографы, что было для Ефимовых в новинку, и почему-то особенно приятно. Подошел даже один из судей, немец, и пригласил в свой Мюнхенский клуб провести мастер-классы. Обменявшись контактами, договорились списаться и подробно всё обсудить.

Вернувшись в Москву и узнав, когда у Катерины ближайшая встреча с Никовским, напросился поприсутствовать вместе с Александрой. Сергей давно уже рассказал жене о своей идее сделать шоу к Дню Победы, они уже сочинили сценарий, несколько раз отрепетировали и теперь он хотел, чтобы Виктор Анатольевич взглянул и либо забраковал, либо одобрил и внес нужные коррективы. Когда занятие закончилось, он, показав Катерине большой палец, спросил у Никовского, можно ли им сейчас показать номер, и попросил оценить.

Когда Серей с Шурой закончили, тот долго молчал и наконец сказал:

– Очень хорошая идея… Но слишком просто. Нужны какие-нибудь дополнительные спецэффекты.

Они просидели ещё часа два, обсуждая разные предложения, и в конце концов договорились встретиться ещё раз через дня два-три и согласовать окончательный вариант… Встречаться, правда, пришлось не один раз, и не два. То Сергею, то Шуре, то Никовскому приходили в голову новые идеи, но к концу апреля они все-таки успели и подготовить и как следует отрепетировать окончательный вариант.

Когда всё было готово, Сергей спросил у Катерины, которая попросилась присутствовать на последней репетиции, нет ли у неё знакомых профессиональных операторов, которые смогли бы грамотно снять видео.

– Лично не знакома, но мне есть кого попросить помочь. Где Вы собираетесь его показывать?

– Так прямо накануне 9 мая будет турнир – "Вальс Победы", вот там и будем показывать. Виктор Анатольевич помог договориться с организаторами.

– О! Я обязательно приеду смотреть.

* * *

Когда восьмого мая Ефимовы приехали в Сокольники, где проводился конкурс, первое, что они увидели – носящихся с вытаращенными глазами людей из команды организаторов.

– Что-то случилось? Чего народ так носится? – спросил Сергей у первого же встреченного знакомого.

– Да съёмочная группа "Первого канала" свалилась как снег на голову. Вот все и бегают – условия для съёмок обеспечивают.

– И кого снимать собираются? – с невинным видом поинтересовалась Александра.

– Я не в курсе, – пожал тот плечами и убежал по своим делам.

Сергей нашел администратора-распорядителя, уточнил время их выступления и они с Шурой отправились переодеваться и разминаться.

Перед основными финалами этого дня ведущий, в очередной раз напомнив о завтрашнем великом празднике, объявил их выступление.

Сергей, попросив у ведущего микрофон, вышел на середину зала.

– Все мы помним о солдатском подвиге на фронте. И я надеюсь, что о нем будут помнить и наши дети, и наши внуки и правнуки. Мы помним и о не менее важном трудовом подвиге в тылу… Но сейчас я хочу рассказать об одном факте, о котором узнал совсем недавно…

Он уронил руку с микрофоном, опустил голову и на несколько секунд замолчал… Снова поднял взгляд на зал и продолжил:

– В блокадном Ленинграде, в Институте Растениеводства… всю войну пролежали десятки! тонн!! гречки, риса, пшеницы, ржи и других злаков… Уникальная коллекция, которую сначала не успели эвакуировать, а потом, видимо, просто побоялись – из-за опасений, что что-то может случиться по дороге, была сохранена… Сохранена до последнего зернышка! А сотрудники, работающие с ней и отвечающие за неё, как и многие другие блокадники, умирали… От голода… Не все… Кто-то выжил… Им помогала… Дорога Жизни…

В зале стал медленно гаснуть свет и зазвучал метроном. Тот самый, Ленинградский. Блокадный… Свет совсем погас, стих метроном. Два луча, словно зенитные прожекторы, осветили стоящую в центре площадки пару и зазвучала знаменитая "Дорога Жизни" Александра Розенбаума[24]24
  https://www.youtube.com/watch?v=Akf5omPr-Ho


[Закрыть].

Они выбрали очень лаконичный вариант – без всяких линий, позировок… только строгий и торжественный венский вальс, абсолютно точно ложащийся в ритм этой песни. Минимум продвижения, только игра с ритмом, скоростью и направлением вращений…

 
В пальцы свои дышу – не обморозить бы.
 

И медленное движение, и они действительно как бы согревают руки дыханием…

 
Снова к тебе спешу
 

И взлетают руки, и ускоряется вращение…

 
Ладожским озером.
 

И движение становится плавным и спокойным…

 
Долго до утра в тьму зенитки бьют,
И прожекторах Юнкерсы ревут.
 

И хаотическое изменение скорости, амплитуды и направления вращений…

 
Пропастью до дна раскололся лед,
 

И они почти падают на паркет…

 
Чёрная вода и мотор ревет:
«Впр-р-р-аво!»… Ну, не подведи,
Ты теперь один – правый.
 

И абсолютно классический правый поворот, разложенный на два такта вместо одного…

 
Фары сквозь снег горят,
Светят в открытый рот.
 

И прожекторы освещают только лица и распахнутые рты…

 
Ссохшийся Ленинград
Корочки хлебной ждет!
 

И они замирают с протянутыми к зрителям руками…

 
Вспомни-ка простор шумных площадей,
 

И единственное свободное и размашистое движение…

 
Там теперь не то – съели сизарей.
 

И снова остановка. И прижатые кулаки ко рту. От ужаса…

 
Там теперь не смех, не столичный сброд —
По стене на снег падает народ… Голод.
 

И она падает ему на руки, а он удерживает её еле-еле, тоже чуть не падая…

 
И то там, то тут, в саночках везут… голых.
 

И он кружится с ней на руках, с трудом переставляя ноги…

 
Не повернуть руля,
Что-то мне муторно…
 

И он отпускает её, и раскачивается в такт музыки, держась за голову…

 
Близко совсем земля,
Ну, что же ты, полуторка?…
 

И она, останавливаясь, показывает куда-то рукой и зовет за собой…

 
Ты глаза закрой, не смотри, браток.
Из кабины кровь, да на колесо – ала…
 

И красный прожектор превращает её белое платье в залитое кровью…

 
Их ещё несет, а вот сердце всё. Встало…
 

И они падают оба… И снова звучит метроном. И медленно зажигается свет…

В зале долго висит тишина… Потом люди начинают один за другим вставать… И начинают раздаваться аплодисменты. Но не восторженные, а… почти неслышные и… благодарные.

Их не отпускали несколько минут… Когда им уже несли традиционный букет цветов от организаторов, на паркет вышел крепкий старик с орденскими планками, извинившись, забрал букет, подошел к ним, обнял и, смахнув слезы, сказал всего одно слово: "Спасибо!"… И Санечка в конце концов не выдержала – слезы потекли, смывая напряжение, и она, обняв ветерана, ушла вместе с ним с паркета.

На следующий день их шоу показали в одном из обзоров празднования Дня Победы. За неполных три минуты им умудрились позвонить полтора десятка человек. Всем приходилось говорить одно и то же: «Погодите, дайте посмотреть, я перезвоню…», бросать трубку, брать её снова и повторять те же слова.

Когда звонки, наконец, прекратились, Сергей сам позвонил Катерине, долго благодарил, и в конце сказал было, что с них причитается за такую неожиданную рекламу.

– Вы разве собираетесь выступать с этим номером? – очень сильно и очень искренне удивилась она.

– Да нет конечно, – смутился Сергей, – но… "Первый канал" всё-таки…

– Уверяю Вас, им… и не только им, тоже очень понравилось. Я видела слезы и съемочной группы, и зрителей, и сама не смогла сдержаться… да и не старалась сдерживаться, честно говоря… Так что я тоже кое-какие очки заработала за поиск хорошего сюжета. Поэтому мы, как минимум, в расчете.

А десятого мая «Мы» опубликовали первую часть «Эпохи мертворожденных», снабдив редакционной предисловием. Оно было коротким, но в конце было сказано, что в самое ближайшее время появится дополнительная информация, которая станет очень важной для многих, если не для всех.

"Эта книга, которая в самом ближайшем будущем будет опубликована полностью, – и пророчество, и предупреждение. Сбудется ли это страшное пророчество – зависит от нас с вами. Именно от нас – от десятков, или даже сотен миллионов, решающих, кто, в конце концов, будет принимать решение – отдавать или не отдавать приказы военным… "

Ещё через два дня на главной новостной ленте "Мы" появилось следующее сообщение (со ссылкой на МИД РФ):

"Выражая серьёзную обеспокоенность развитием политической ситуации на Украине и судьбой русскоязычного населения, руководство Российской Федерации предлагает Организации Объединенных Наций выступить с инициативой организации международного форума по поиску путей выхода из кризиса, вплоть до создания автономных областей, управляемых при непосредственном участии ООН"…

* * *

Через неделю после этого айтишники чуть не устроили бунт – за прошедшие дни они работали по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки, ночевали зачастую в офисе, питались, правда, шикарными обедами и ужинами, заказанными в очень приличном ресторане. К двадцатому мая цунами новых регистраций наконец-то схлынуло, притормозив (но не остановив!) счетчик, который теперь на главной странице показывал: «Мы» – это теперь………… человек!", – на отметке пять с четвертью миллионов человек. За всё это время сайт упал всего один раз, на пятнадцать минут, рано утром по Москве, так что это осталось практически незамеченным. Пообещав всем айтишникам солидный бонус по итогам года, Сергей, в качестве временного поощрения раздал конверты. Деньги снял со своего счета, не говоря ничего ни Герману Степановичу, ни Наталье, ни Родиону. Долинин, узнав об этом только через неделю, чуть было не поругался с Ефимовым, заявив, что «частная благотворительность» до добра не доведет, что все остальные учредители не чужие люди и такие вопросы неплохо бы в будущем решать после хоть какого-нибудь обсуждения.

– Да и конверты могли бы потолще быть, ребята действительно отлично поработали, – недовольно пробурчал он напоследок.

– Всё-всё-всё, я осознал, раскаялся… Буду исправляться, – отмахнулся Сергей. – А как там с магазином дела? А то я что-то за эти дни ни разу и не поговорил ни с кем на эту тему.

– "Всё в цвет", как говорится, – расцвёл Герман Степанович. – Я, честно говоря, не ожидал, что рост продаж вырастет настолько сильно уже во время бурного роста соцсети. Так что снова расширяться придется не сегодня-завтра. Как Вы угадали в самом начале с необходимостью большого запаса по мощностям!

– Я не угадывал. Я просто… посчитал, – усмехнулся Сергей. – Да, кстати, надо бы обсудить полным составом расценки на рекламу. И приоритеты обозначить. Думаю, в ближайшее время желающие у нас разместиться очередь с ночи занимать будут.

Вулкан эмоций и обсуждений, пробудившийся после выхода первой части «Эпохи мертворожденных» и заявления МИДа, удалось загнать в некое подобие цивилизованных рамок только к концу мая. Практика, принятая во время «оранжевой революции», и сейчас принесла свои плоды – безжалостное «отправление на вечное поселение „в баню“», с обязательной публикацией: кого и за что забанили; постоянные ссылки на посты признанных экспертов, причем и российских, и украинских, и американских, и европейских; приглашение в штат нескольких молодых, талантливых журналистов с заданием сделать серию интервью с лидерами возможно большего числа политических партий, высокопоставленных военных и владельцев крупного бизнеса, – потихоньку приводило к тому, что «Мы» стали воспринимать не только как социальную сеть, где можно поделиться с кем угодно чем угодно, но и как источник серьезной информации. Ну и огромным плюсом стала договоренность с YouTube о тесном сотрудничестве, ставшая возможной благодаря Родиону.