Текст книги "Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки"

Автор книги: Ефим Черняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 61 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Авантюры коадъютора Гонди

У преемника Ришелье кардинала Мазарини главой секретной службы стал епископ Фрежюский Ондедей. По способностям ему было далеко до "серого кардинала", но некоторые из его агентов не уступали лучшим разведчикам Ришелье. Секретная служба Мазарини имела своих агентов в ряде иностранных государств. Так, шпионом кардинала в Англии, где происходила революция, был полковник Мортимер, один из приближенных Оливера Кромвеля, располагавшего, как мы убедимся, очень эффективной контрразведкой. Мортимер передавал свои сообщения через банкира Витанеля-Лемюра. Другой разведчик кардинала, некий Пэрк, шпионил за находившимися в Англии представителями восставших французских вельмож. Пэрк был агентом-двойником. Британские власти не препятствовали отправке его донесений Мазарини, считая, что содержащаяся в них информация сделает кардинала более уступчивым в отношении Англии.

Главные усилия разведчиков Мазарини были направлены на выявление намерений его противников во Франции. Одному из шпионов кардинала, францисканскому монаху Франсуа Берто, на основании патента, лично подписанного Людовиком XIV, сыном Людовика XIII и Анны Австрийской, ребенком вступившим на престол в 1643 г., разрешалось носить любую одежду, если того требовали интересы короля. А они требовали этого постоянно. Так, вскоре после получения патента Берто был в 1652 г. арестован восставшими жителями Бордо, собиравшимися сурово расправиться со шпионом Мазарини. Берто пустился на хитрость. Он выпросил разрешение написать письмо священнику в город Блей, утверждая, что тот является его дядей. В письме шла речь только о денежных делах, а на полях имелась приписка: "Посылаю вам глазную мазь; натрите ею глаза, и вы будете лучше видеть". Берто поручил доставить это письмо одному крестьянину, шепнув ему, что оно должно быть передано в руки сторонника короля герцога Сен-Симона. Герцог получил письмо и догадался натереть мазью четвертую, чистую страницу: Берто просил помощи в организации побега. Сен-Симон приказал одному лодочнику тайно доставить Верто костюм матроса. Францисканец сумел переодетым обмануть стражу и бежать из Бордо.

А вторым агентом Мазарини в Бордо был Шарль д'Артаньян (прототип знаменитого героя романов о мушкетерах). Он также облачился в одежду монаха-схимника, которого война заставила покинуть свое убежище, и даже отрастил длинную бороду. Д'Артаньян сумел войти в доверие к руководителям восставших, не подозревавших, с кем они имеют дело, он даже стал их исповедником и военным советником. В конце концов один из предводителей повстанцев заподозрил неладное и приказал лжемонаху сбрить бороду. Опасаясь разоблачения, д'Артаньян поспешил исчезнуть из города. Позднее пытался, правда безуспешно, снабжать ложной военной информацией вождей партии противников кардинала. Все это происходило во время пятилетней гражданской войны (1648-1653 гг.) – так называемой Фронды, которая была наиболее серьезным испытанием для разведки, как и вообще для политики Мазарини.

Фронда возникла на волне не прекращавшихся десятилетиями восстаний крестьянства и городского плебса, а также под влиянием буржуазной революции в Англии, где был казнен король и провозглашена республика. Однако французская буржуазия не созрела до роли руководителя борьбы против абсолютизма, народное движение было использовано крупными вельможами, желавшими урвать для себя новые владения, высокие посты и миллионы из государственной казны. Началась бесконечная серия заговоров и контрзаговоров. После "ночи баррикад", которыми покрылась столица с 26 на 27 августа 1648 г., Анна Австрийская вместе с малолетним сыном королем Людовиком XIV и Мазарини бежали из Парижа. Крупный французский полководец принц Конде осадил мятежный город в марте 1649 г. Руководители парижской буржуазии, по существу, капитулировали, и двор возвратился в Париж. Однако Анна Австрийская и Мазарини скоро почувствовали, что находятся в зависимости от надменного Конде. Мазарини приказал арестовать принца, но это привело лишь к сплочению всех врагов кардинала. 6 февраля 1651 г. Мазарини, переодетый в костюм простого дворянина, опять бежал из Парижа, вскоре ему пришлось покинуть французскую территорию и обосноваться в Германии, в городке Брюле, около Кельна. Позднее на короткое время Конде и несколько поддерживавших его других принцев крови стали господами положения в Париже. Однако в августе 1651 г. Конде снова счел за лучшее покинуть город. В сентябре 1651 г. по настоянию Анны Австрийской король, которому исполнилось 13 лет, был объявлен совершеннолетним, а в конце года Мазарини вернулся во Францию во главе наемной армии немецких ландскнехтов. Правда, в июле 1652 г. сторонники Конде впустили армию принца в Париж, покинутый Анной Австрийской. Казалось, что грабежам, насилиям и убийствам, общему разорению страны не было видно конца. Однако постепенно чаша весов склонилась в пользу короны. Буржуазия жаждала мира. В октябре 1652 г. Конде должен был еще раз покинуть Париж, в который вступили королевские войска. Мазарини по-одиночке договорился с большинством знатных фрондеров. Такова была – в немногих словах – история Фронды, в которой столь большая роль была отведена методам тайной войны.

Едва ли не каждый из главных противников Мазарини пытался создать свою разведывательную службу, с помощью которой мог бы ориентироваться в густой паутине заговоров. Лучше других это удалось парижскому коадъютору (помощнику архиепископа) Гонди. Азартный игрок, готовый все поставить на одну карту, причудливо сочетался в нем с мастером хитроумных интриг, неутомимым заговорщиком, ловким демагогом, умеющим управлять толпой. Жизнь для этого прирожденного авантюриста казалась пресной без острой политической борьбы и многочисленных донжуанских похождений, которым он со страстью предавался и в пожилые годы. "Одним из признаков, по которым узнается посредственность, провозглашал Гонди, – является неумение отличать необыкновенное от невозможного". Рассказа о том, что вытворял Гонди при помощи своих агентов, хватило бы на добрый десяток приключенческих романов. С таким напористым и изворотливым противником приходилось иметь дело секретной службе Мазарини.

Разведка коадъютора немало способствовала знаменитой "ночи баррикад", а после возвращения Анны Австрийской и Мазарини в столицу в 1649 г. пыталась снова организовать выступление парижан против кардинала. Тогда Мазарини и королева предпочли договориться с Гонди, избрав посредницей герцогиню де Шеврез. Опытная интриганка в это время была ближайшим другом Гонди, а ее дочь Шарлотта стала с благословения матери одной из многочисленных любовниц коадъютора. Гонди за переход на сторону правительства было обещано содействие в получении сана кардинала. Однако, укрепив свое положение, Мазарини предпочел забыть об этом обещании, а Гонди снова переметнулся в лагерь фрондеров. Мазарини, как мы знаем, был принужден на несколько месяцев укрыться во владениях кельнского курфюрста. Но кардинал остался первым министром Франции, а его секретная служба, быть может, никогда не была столь эффективной, как в это время.

Почти каждый день Мазарини обменивался письмами с королевой. Эту тайную корреспонденцию доставляли агенты, действовавшие под началом Ондедея (будущего епископа) и Барте. Кардинал был настолько уверен в своих агентах, что даже не считал нужным шифровать переписку. Лишь фамилии обозначались цифрами или часто весьма прозрачными псевдонимами. Королева именовалась "серафимом" или "15", Мазарини – "небом" или "16", Гонди – то "трусом", то "немым".

В войнах конца XVII и начала XVIII в. шпионажу придавали такое значение, что не раз сами полководцы брали на себя роль разведчиков. Во время осады Арраса французский маршал Фабер проник во вражескую крепость и осмотрел систему обороны. В 1668 г. французский генерал Катина пробрался в занятую неприятелем крепость Люксембург под видом трубочиста. Еще чаще крупные полководцы лично руководили своей разведкой. Так, в 1702 г. принц Евгений Савойский на основе показаний своего шпиона Козоли составил план нападения на Кремону. Козоли сообщил о существовании тайного хода, через который в январскую ночь в город ворвался отряд в 600 солдат армии Евгения Савойского. Участь Кремоны была решена. Французский маршал Люксембург получал ценную информацию от секретаря голландского штатгальтера принца Вильгельма Оранского. Однако шпион был разоблачен и согласился передавать Люксембургу ложные сведения о передвижении войск Вильгельма. В результате только случай помог Люксембургу спастись от захвата в плен в его собственном лагере у Штейнкирхена.

Совершенствование секретной службы в течение нескольких столетий было неразрывно связано с развитием абсолютных монархий. Сначала аппарат секретной службы использовался преимущественно в борьбе монархов за упрочение своей власти против притязаний феодальной знати на большую или меньшую независимость от центрального правительства. Позднее, после укрепления абсолютизма, у него не осталось противников справа, а для выполнения своей главной роли – подавления сопротивления эксплуатируемых масс, особенно крестьянства, – абсолютизм опирался прежде всего на армию и на быстро растущую централизованную полицию. Секретная служба теперь стала преимущественно орудием в борьбе против внешних противников абсолютистского государства (хотя она и раньше, конечно, использовалась для этой цели).

Очень показателен пример Франции: еще в XVI в. и в первой половине XVII в. вплоть до правления Ришелье и Мазарини секретная служба была занята внутренними врагами абсолютизма. Со второй половины XVII в., в царствование Людовика XIV, упор переносится на внешнеполитическую область. Одновременно быстро растет полиция, и секретная служба становится одной из функций полицейских властей. Однако в пестром хаосе административных органов абсолютистской Франции, где функции многих учреждений перекрещивались, шпионажем занимаются и дипломатическое и военное ведомства, и провинциальные интенданты, и, главное, лично доверенные лица монарха (и его фавориток), порой путавшие карты всех остальных учреждений. Лувуа, знаменитый поенный министр Людовика XIV, создал широкую шпионскую сеть в германских государствах. Внутри страны люди Лувуа следили за всеми видными французскими офицерами. В число своих шпионов Лувуа вербовал горничных, слуг, модисток, преподавателей модных танцев, которые по роду своей профессии должны были сталкиваться со многими людьми.

Шпионажем при Людовике XIV ведал также генерал-лейтенант полиции де ла Рейни.

В трактате Георга Ленейса "Искусство придворное, государственное и правительственное", изданном в 1679 г. во Франкфурте-на-Майне, отмечалось: "Многие монархи используют в своих целях шпионов..." Не только начальники, но и все подданные "обязаны разоблачать подобных людей, особенно в трактирах, и при всяком подозрении в измене или в чем-либо подобном надлежит немедленно заключать их под стражу для проведения властями расследования".

Случаи, когда разведчикам удавалось оказать существенное влияние на ход политических событий, не являлись в эту эпоху исключением. Разведчики или подкупленные разведкой политические деятели определенной страны нередко были главными участниками дворцовых переворотов, смены правительств и других событий, приводивших к резкому изменению политического курса, хотя, конечно, и не определявших общих исторических судеб страны. Еще чаще роль разведчиков сводилась не к прямому участию в тех или иных событиях, а к сбору информации, дававшему возможность правительству одной страны с помощью военных, политических и других мер оказывать воздействие на другую. Однако и в том и в другом случае решающими оказывались социально-экономические условия, определявшие политическую обстановку, в которой действовала разведка. Самые ее успехи становились возможными только в определенных исторических условиях. Когда перед разведкой ставились нереальные цели остановить или направить вспять закономерный процесс исторического развития, она неизменно терпела неудачу.

"Запечатанный узел" и "черная книга" Джона Терло

Упадок секретной службы в Британии при Якове I и особенно при его сыне Карле I, унаследовавшем престол в 1625 г., не был случайностью. Главный противник переместился в саму Англию. Это были пуритане – буржуазная оппозиция Стюартам. И в борьбе с этой оппозицией, отражавшей в то время народное недовольство существовавшими общественными и политическими порядками, правительство прибегало преимущественно к иным приемам, чем методы тайной войны. Для подавления массовых выступлений укреплялась административная машина, усовершенствовался механизм судебной и внесудебной расправы с противниками режима, вводилось репрессивное законодательство и, главное, делались попытки явочным порядком расширить прерогативы короны ча счет парламента – столь послушного в тюдоровские времена, а теперь ставшего выразителем усилившегося брожения в стране. Борьба за ограничение полномочии парламента приобрела тем более острый характер, что, только присвоив себе его традиционное право устанавливать налоги, Карл I мог рассчитывать приобрести достаточные ресурсы для создания большой постоянной армии. А без такой армии трудно было надеяться на успех политики подавления оппозиции и утверждения полного королевского абсолютизма по континентальному образцу.

Но после того как конфликт принял открытый характер и перерос весной 1642 г. в гражданскую войну между королем и парламентом, снова потребовались услуги секретной службы, причем в равной мере обеим враждующим сторонам: и кавалерам – сторонникам Карла, и их противникам – "круглоголовым". Ход тайной войны отражал в общем соотношение сил, которое складывалось в войне явной, а оно зависело во многом от внутренней борьбы в парламентском лагере между пресвитерианами, стремившимися к компромиссу с королем, и индепендентами, требовавшими ведения военных действий вплоть до полной победы над Карлом I. Когда преобладание перешло к индепендентам, возглавляемым Оливером Кромвелем, когда его армия стала одерживать успех за успехом, заметно улучшилась и разведка "круглоголовых".

Главой военной разведки парламента в 1643 г. был назначен один из членов палаты общин – Самуэль Льюк. По словам современников, Льюк столь усердно наблюдал за врагами, что "они не могли ни есть, ни спать, ни пить, ни шептаться без того, чтобы он не представил отчета об их самых тайных деяниях". Помощники Льюка (майор Френсис Роу, майор Леонард Уотсон, Джеймс Питсон) ведали разведкой в различных графствах, где разворачивались действия парламентских армий. Льюк снабдил Оливера Кромвеля информацией, которая серьезно способствовала его решающей победе в июне 1645 г. над Карлом I в битве при Несби.

Напротив, руководители роялистской военной разведки – сэр Блант и Рьюс тщетно пытались изменить ход событий в пользу кавалеров, а после того как король попал в руки неприятеля, помочь ему вырваться из плена. В ноябре и декабре 1647 г. Карл I содержался под стражей во дворце Хемптон-корт. Режим заключения не был строгим, и кавалерам удалось увезти короля на остров Уайт, но там его снова взяли под арест. Содержание шифрованных писем, которые направлял Карл своим сторонникам, без труда раскрывалось парламентской секретной службой. Поэтому все попытки кавалеров снова организовать бегство Карла окончились провалом.

В 1649 г. король Карл I был казнен. Англия стала республикой. Однако победившие классы – буржуазия и обуржуазившаяся часть дворянства – боялись народных масс, при помощи которых они одержали победу над королем. Они мечтали о твердой власти, способной гарантирован" их завоевания от опасности как слева – со стороны трудящихся масс, так и справа – со стороны побежденных, но мечтавших вернуть утерянное роялистов (кавалеры сплотились вокруг находившегося в эмиграции Карла II, сына казненного короля).

В стране была установлена диктатура генерала Оливера Кромвеля, объявившего себя лордом-протектором Англии. Кромвель должен был бороться с деятельным роялистским подпольем. Кавалеры пытались поднимать одно за другим восстания, вести переговоры со всеми группировками, недовольными режимом протектората, готовили покушения на Кромвеля. В борьбе против кавалеров не меньшее значение, чем армия – знаменитые "железнобокие", имела разведка. Кромвель лично разработал некоторые принципы построения своей разведывательной службы, например ввел правило, что ни один агент не должен знать ничего сверх того, что ему необходимо для его действий, и в особенности не быть посвященным без крайней необходимости в работу других агентов. Лорд-протектор любил порой приглашать к себе за стол друзей и лиц, казавшихся ему подозрительными, чтобы изумлять первых и ужасать вторых степенью своей осведомленности о каждом из них.

Еще в 1649 г. руководство разведкой было возложено на Томаса Скота одного из "цареубийц", голосовавших за вынесение смертного приговора королю Карлу I. Роялист Клемент Уокер, вспоминая по тогдашнему обычаю, библейский миф о египетском пленении, жаловался, что агентами Скота "вся Англия кишела, как Египет кишел вшами и лягушками". Скот использовал не только шпионов, но и провокаторов, инспирировавших плохо организованные выступления кавалеров.

Энергичным помощником Скота вскоре стал капитан Джордж Бишоп, занявшийся целиком организацией шпионажа внутри страны. Другим сотрудником начальника кромвелевской разведки был профессор геометрии в Оксфордском университете Джон Уоллис, достойный наследник Фелиппеса, утверждавший, что является основателем новой науки – криптографии. Уоллис расшифровал многие коды роялистов. Утверждали, что не было шифра, который ему не удавалось бы раскрыть. При этом, в отличие от Бишопа, ярого сторонника Кромвеля, Уоллис изображал человека не от мира сего, ученого, готового лишь в интересах науки разгадывать передаваемые ему шифры. Гайд – канцлер жившего в эмиграции Карла II – долгое время не мог поверить, что Уоллис раскрывает роялистские шифры. Гайд считал, что ключи к шифрам были выданы кем-то из кавалеров. Лишь после Реставрации, получив в свои руки образцы работы Уоллиса, Гайд должен был сознаться, что недооценивал талантов оксфордского геометра.

Роялисты скоро почувствовали эффективность системы, созданной Скотом. Приближенный короля маркиз Ньюкастл признал это в разговоре с одним из кавалеров, который, между прочим, тоже был агентом Бишопа. Тот писал своим начальникам: "Они думают, что Вы в сговоре с дьяволом. Стоит им только подумать о чем-нибудь, как Вы уже узнаете об этом".

В 1653 г. общее управление разведкой перешло от Скота и Бишопа к государственному секретарю Джону Терло, хотя оба прежних руководителя продолжали свою деятельность. Кстати, после смерти Кромвеля Скот на некоторое время опять стал во главе разведывательного ведомства.

Терло создал специальный "разведывательный департамент". Как директор почт, он ведал цензурой и перлюстрацией корреспонденции.

Терло был, несомненно, самым способным руководителем секретной службы, которого Англия имела со времен Уолсингема. Среди агентов Терло были роялисты, готовые перебежать в лагерь Кромвеля, и экзальтированные проповедники наступления царства божьего на земле, мужчины и женщины, старики и молодежь. Глава тайной службы спасал от виселицы приговоренных к смерти при условии, что они станут шпионами лорда-протектора.

Секретная служба Терло обеспечила одну из наиболее крупных побед английского флота под командой адмирала Блейка – захват испанской эскадры, которая везла драгоценные металлы из колоний в Новом Свете. Терло получил от своего агента на Ямайке известие о подготовке эскадры задолго до того, как она вышла в море. Блейк в течение полугода терпеливо ждал свою добычу, которая в конце концов попала в его руки.

Английские путешественники, даже симпатизировавшие роялистам, боялись встречаться с находившимся в Париже в 1654 г. Карлом II, так как об этих посещениях немедленно узнавали в Лондоне. Один аристократ, державший в годы войны сторону парламента, попросил у Кромвеля разрешения съездить за границу. Лорд-протектор дал согласие при условии не видеться с Карлом, в это время переехавшим в Кельн. После возвращения этот дворянин был вызван к Кромвелю.

– Точно ли вы соблюдали мой приказ?

– Да.

– Это верно, – заметил, усмехнувшись, протектор, – вы не видели Карла Стюарта, чтобы сдержать обещание, данное мне. Вы встретились с ним в темноте, для этого из комнаты были вынесены свечи.

И Кромвель точно изложил остолбеневшему от изумления и страха собеседнику содержание его переговоров с Карлом II.

Терло имел своих людей в ближайшем окружении Карла II: новый государственный секретарь любил получать секретные новости из первоисточников. Впрочем, немало полезного сообщали Терло и его агенты, не принадлежавшие к числу доверенных лиц короля, но вращавшиеся среди кавалеров, часто не умевших держать язык за зубами. В числе шпионов Терло был Джозеф Бэмфилд, которому роялисты поручали выполнение многих секретных миссий (в апреле 1648 г. Бэмфилд организовал бегство из-под стражи младшего сына Карла I 14-летнего герцога Йоркского, будущего короля Якова II). Агенты шефа кромвелевской разведки известили его о всех подробностях подготовки роялистского мятежа весной 1655 г. Это было одной из причин, почему действительно начавшееся в марте восстание было без труда подавлено "железнобо-кими".

Широко применял Терло и старую уловку, подсылая к арестованным роялистам своих людей, изображавших из себя кавалеров. Немалое число роялистов, постепенно отчаявшись в возможности успеха, стало предлагать свои услуги Терло. Один из них, сэр Джон Гендерсон, был в 1654 г. послан в Кельн, где находился двор Карла. Гендерсон сумел выудить немалое количество важных сведений у королевского министра Питера Мессонетта. Однако еще большее значение имел другой агент Терло – Генри Меннинг, в прошлом активный роялист.

В начале 1655 г. Меннинг прибыл в Кельн ко двору Карла II. Хорошо воспитанный, элегантный молодой дворянин сумел представить неопровержимые доказательства своей верности – он привез рекомендательное письмо от доктора Эрла, некогда учителя и капеллана Карла. Меннинг рассказывал, что его отец погиб, сражаясь за короля, а он сам был тяжело ранен. Храбрый кавалер выразил желание нести службу совершенно безвозмездно, что было немаловажно для вечно нуждавшегося в деньгах короля в изгнании. Особенно полезными оказались связи, которые имел Меннинг, – его друг из Антверпена еженедельно пересылал ему публиковавшийся в Лондоне дневник парламентских заседаний нечто вроде газеты. Это издание приходило во многие европейские столицы и другие крупные города, но в Кельне получить его приближенным Карла было трудно. Меннинг скоро оказался незаменимым человеком. Один из приближенных Карла, Уилмот, представил Меннинга королю. Канцлер Гайд (впоследствии лорд Кларе ндон) подозрительно отнесся к Меннингу, но больше потому, что считал его протеже своего соперника Уилмота.

Правда, были и другие основания. При встрече с королем и Гайдом Меннинг неожиданно сообщил, что привез от видного роялиста графа Пемброка вылепленную из воска копию головы античной статуи, находившейся в коллекции этого аристократа. Меннинг сказал, что статуя должна быть известна Карлу и ее восковой слепок свидетельствует о ом, что доставивший его является лицом, заслуживающим доверия. В случае "признания" Карлом и канцлером этого слепка Меннинг был уполномочен предложить королю от имени графа в долг 3 тыс. ф. ст. Предложение было более чем заманчивое. Все-таки Гайда мучила одна мысль: ему казалось, что кто-то сообщил ему, что Пемброк совершенно разорился в годы гражданской войны. Если это было действительно так, то граф явно не мог одолжить королю такую большую сумму денег. Гайд решил навести справки, для чего, конечно, потребовалось немалое время. А Меннинг, обласканный королем, стал своим человеком среди окружения Карла. Его собутыльниками в пьяных оргиях были ведущие лица роялистской партии, вроде графа Рочестера. Вместе с тем Меннинг умел вести себя, проявлял сдержанность и усердие в службе, его вежливость и хорошие манеры резко контрастировали с разгульным поведением других придворных, не раз затевавших драки даже в присутствии короля. "Друг из Антверпена" присылал Меннингу не только дневник парламентских заседаний, но также деньги и инструкции. И взамен переправлял в Лондон приходившие два-три раза в неделю подробные донесения из Кельна. Так продолжалось с января по ноябрь 1655 г. В начале этого года на основании информации, полученной от Меннинга, была арестована целая группа роялистов, некоторые из них были казнены. Так провалилось намеченное на ноябрь роялистское восстание.

О другом упомянутом выше мятеже, который вспыхнул в марте, Меннинг также заранее предупредил своих нанимателей. Чтобы добыть тайные сведения, он вел слежку за королем, покидавшим Кельн для конфиденциальных совещаний с делегатами от роялистского подполья. Широкое выступление кавалеров было сорвано, а восставшие небольшие группки рассеяны солдатами Кромвеля. 20 человек были казнены, сотни других проданы в рабство на остров Барбадос.

В своих первых отчетах Меннинг был очень точен, но и в них сказались его недостатки как агента. Будучи крайне высокого мнения о своих талантах, он считал нужным включать в депеши длинные и банальные рассуждения о смысле жизни, которые ничего не прибавляли к ценности той информации, за которую Терло платил ему хорошие деньги – 1200 ф. ст. в год. Когда недоставало новостей, чтобы набить себе цену, Меннинг стал "драматизировать" сообщаемые им сведения. Так, в его донесениях содержалось подробное описание заседаний Королевского совета, в которых участвовали Карл и Гайд. Эти описания были выдуманы от начала до конца.

Тем временем Гайд получил запрошенные им сведения о Пемброке – это, оказывается, был человек почти без средств и к тому же совершенно не интересовавшийся делами кавалеров. Стало ясно, что Меннинг лгал, и Карл приказал Гайду установить истину. Тем временем начали поступать и другие сведения. Один испанец, вернувшийся из Англии, сообщил роялисту сэру Эдварду Николасу, что все планы кавалеров становятся известными Кромвелю через кого-то в Кельне, близкого к королю. Подозрение, естественно, пало на Меннинга уже и потому, что он единственный из придворных регулярно получал известия из Антверпена. В Антверпен был направлен еще в конце сентября роялистский разведчик Джеймот. 4 декабря он вернулся в Кельн с несколькими перехваченными донесениями Меннинга к Терло. Карл спешно созвал совещание своих ближайших советников – Гайда, Ормонда, Николаев. Было решено поймать Меннинга на месте преступления, чтобы иметь неопровержимые доказательства его виновности.

...Вечером 5 декабря к королевскому ужину собралось, как это часто бывало, несколько придворных. К общему изумлению, Гайд и Николае, обычно избегавшие этих шумных трапез, на сей раз приняли приглашение к столу. Среди присутствовавших был и Меннинг, который в тот вечер не стал поддерживать свою репутацию человека, ограничивающего себя в потреблении спиртного, и настолько хватил лишнего, что задремал на стуле. У него незаметно вынули из кармана ключи от комнаты, а веселая попойка продолжалась.

Меннинг вскоре проснулся и, пошатываясь, отправился к себе в комнату. Через несколько минут туда ворвались кавалеры, посвященные в тайну, застав его за разборкой писем и шифров. Меннинг попытался порвать письма, но был схвачен, связан и оставлен под надежной охраной. Произведенный обыск дал дополнительные доказательства помимо донесений, привезенных из Антверпена. Местные власти по просьбе Карла согласились посадить Меннинга в тюрьму, где его две недели подряд по семь-восемь часов в день допрашивали Гайд, Николае и сам король. По ночам Меннинг писал длинные истерические письма, признавая свою вину и умоляя о прощении.

Разоблачение Меннинга вызвало большой шум в Европе. Учитывая положение, в котором находились в эмиграции роялисты, они должны были вести суд над шпионом со строгим соблюдением всех законных форм. А Меннинг уверял всех, кто соглашался его слушать, что служба у Терло – роковое грехопадение, что он – роялист, горящий желанием отомстить за смерть отца и конфискацию семейного имущества, кричал о своей невиновности, ссылался на вымышленность сведений в ряде своих отчетов как на свидетельство, что он ненавидит "узурпатора" Кромвеля. Меннинг предлагал сделаться роялистским шпионом, уйти в монастырь, быть приговоренным к пожизненному заключению в тюрьме – только бы его оставили в живых. (Другой агент Терло, по фамилии Адаме, тоже связанный с роялистами, посылал из Роттердама в Лондон детальные отчеты о поведении своего бывшего кельнского коллеги.)

На запрос кавалеров, разрешат ли кельнские власти приговорить подсудимого к смертной казни, давались уклончивые ответы. Наконец, последовало согласие курфюрста с условием, чтобы приговор был приведен в исполнение не на его территории. Пришлось обратиться к курфюрсту Бранденбургскому, владения которого находились по соседству, тот устно дал разрешение. Рано утром 15 декабря отчаянно вопившего Меннинга увезли в лес. Через несколько дней случайный проезжий обнаружил труп англичанина, убитого выстрелом в сердце.

На службе Терло находились и женщины-разведчицы. В мае 1655 г. в роялистских кругах Антверпена появилась молодая красивая Диана Дженнингс. Она ловко изображала вдову недавно убитого на дуэли роялиста – не существовавшего на свете кузена графа Дерби. Диана произвела сильное впечатление на полковника Роберта Фелипса, который с готовностью взял на себя заботы об интересной леди. Немало смеялись приятели Фелипса, когда вскоре выяснилось, что мнимая вдова была явной обманщицей. Однако они зубоскалили бы значительно меньше, узнав, что Диана Дженнингс за время своего флирта с Фелипсом сумела разузнать у него все детали подготовлявшегося им и несколькими другими кавалерами покушения на Кромвеля. Заговорщики намеревались застрелить лорда-протектора и бежать под прикрытием вооруженного отряда в 50 человек. Диана Дженнингс быстро села в Дюнкерке на корабль, идущий в Англию, и вскоре уже сумела передать Терло список участников заговора, а также адрес "почтового ящика", через который они вели переписку со своими сообщниками.

Некоторые честолюбцы из партии кавалеров, потерпевшие неудачу в интригах, которые плелись при дворе Карла II, решали отомстить, нанимаясь на службу к Терло. Так поступил сэр Джон Марлей – бывший роялистский губернатор Ньюкасла, Ричард Палмер, служивший при дворе Карла II, сам принес в ведомство Терло письма, которые ему было поручено доставить роялистам в Англию из Кельна, и предложил свои услуги и на будущее. Палмер явно руководствовался желанием получить побольше денег. Терло позднее послал его в Голландию в качестве разведчика при английском после в Гааге.