355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эдвин Грей » Немецкие подводные лодки в Первой мировой войне. 1914–1918 гг. » Текст книги (страница 5)
Немецкие подводные лодки в Первой мировой войне. 1914–1918 гг.
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 22:39

Текст книги "Немецкие подводные лодки в Первой мировой войне. 1914–1918 гг."


Автор книги: Эдвин Грей



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

А для людей в море непрекращающийся спор был чем-то абстрактным. Они находились на своих местах, чтобы выполнять приказы. Прикажут топить торговые суда – они будут топить. Прикажут охранять – будут охранять.

Рождество экипажи субмарин встретили в море. Причем все постарались принести дух праздника в ограниченное пространство своих железных домов. Рудольф Центнер, служивший на лодке «U-20», оставил описание встречи Рождества 1914 года в море. Проведя весь день на поверхности моря, субмарина погрузилась и легла на дно на глубине 60 футов.

«Крошечная кают-компания была тщательно украшена. Рождественскую елку изображал зеленый венок. Свечей у нас не было, в помещении подводной лодки их нельзя было зажигать. Столы ломились от всевозможной еды. Конечно, это были консервы, но какая, в конце концов, разница? Праздник офицеры и матросы провели вместе».

После традиционных речей «одну произнес Швигер – она была оживленной и удивительно праздничной», вниманием присутствующих завладел корабельный оркестр: скрипка, мандолина и концертино. «Конечно, оркестр Берлинской филармонии играет лучше, – писал Центнер, – но наш был тоже очень неплох».

Через пять месяцев эти люди потопили «Лузитанию».

Глава 5
СМЕРТЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ В ВОЙНЕ НА МОРЕ

Капитан-лейтенант Рудольф Шнайдер подумал, что ему мерещится. Он протер мягкой тряпочкой окуляры перископа и снова посмотрел в них. Похоже, на этой сумасшедшей войне даже невозможное становится возможным. Продолжая внимательно осматривать поверхность, он отдал приказ вахтенному офицеру, стоявшему рядом с ним на центральном посту «U-24».

Было раннее утро 31 декабря 1914 года. 5-я боевая эскадра, несущая флаг вице-адмирала сэра Льюиса Бейли, следовала по Каналу на стрельбы – 8 линейных кораблей в сопровождении 2 легких крейсеров. Они шли со скоростью 10 узлов. Рядом не было видно эсминцев в соответствии с действующими приказами, их отослали обратно в Харвик, когда эскадра миновала Фолькстон. Вокруг все было спокойно, и адмирал Бейли решил, что «нет никаких оснований опасаться появления вражеских субмарин в западной части Канала». Весьма опасное допущение в военное время.

А для Шнайдера начался ад. Хотя корабли шли медленно, все же скорость 10 узлов была слишком велика для электродвигателей «U-24». Поэтому всякий раз, когда лодка погружалась, надводные корабли уходили от нее. Шнайдер играл в прятки с кораблями противника целый день, но лодка не могла развить скорости, которая позволила бы ей приблизиться к колонне на дистанцию выстрела. Наступила ночь. Корабли погасили все огни и растворились в темноте. Крайне разочарованный, Шнайдер напряженно думал, что можно предпринять.

Лодка почти целый день шла под водой на максимальной скорости, пытаясь догнать корабли противника, поэтому батареи почти разрядились. Волей-неволей пришлось всплывать для их подзарядки. Ночь была безлунной, море – беспокойным, барометр неуклонно падал. Прислонившись к стойке перископа, Шнайдер чувствовал, как под ногами вибрирует палуба. Он закурил сигару и вяло думал об английских кораблях.

В семь часов корабли повернули на 16 румбов в строгом соответствии с приказом адмиралтейства, предписывающим обязательное изменение курса после наступления темноты в районах, где возможно нападение немецких подводных лодок. Сэр Льюис Бейли записал: «В два часа ночи, находясь возле Старт-Пойнт, повернули на 16 румбов».

Второе изменение курса фактически развернуло эскадру назад, и теперь она возвращалась к Портленду к вынырнувшей на поверхность моря «U-24».

Рудольф Шнайдер не поверил своим глазам, когда увидел на западе от себя выплывающие из темноты британские военные корабли. Ему оставалось только приказать срочное погружение. Даже в дополнительных маневрах не было необходимости, поэтому он сразу выпустил первую торпеду. Минуты шли, но ничего не происходило. Офицеры в посту управления обменялись обеспокоенными взглядами. Шнайдер понял, что промахнулся, причем по удивительно удобной мишени. Положившись на погоду и отсутствие луны, он решил поднять лодку на поверхность, рассудив, что темнота станет отличным прикрытием. Он обошел эскадру и в 2.25 ночи выпустил вторую торпеду. «Грозный», который следовал в строю последним, получил пробоину и начал тяжело оседать в воду. Вода затопила машинное отделение. Корабль сильно накренился и покинул строй.

Стоя на мостике 15 000-тонного гиганта капитан Локсли наблюдал за спуском на воду шлюпок. Сопровождавшие эскадру легкие крейсеры приблизились для оказания помощи. Команда спокойно и дисциплинированно готовилась покинуть корабль. Вода добралась до динамо-машин, и внутренние помещения корабля погрузились в темноту. Но даже в таких тяжелых условиях паники не было. Примерно в 3.15 Шнайдер выпустил третью торпеду. Теперь уже всем было ясно, что «Грозный» обречен. Тяжелые волны с грохотом катились по накренившимся палубам, разбивались о стойки и башни. Одна из больших шлюпок в процессе спуска на воду перевернулась, выбросив всех своих пассажиров в море. Конец был близок.

В 4.45 гигантский корабль лег на борт, продемонстрировав свой красный живот и бронзовые винты, после чего пошел ко дну. 201 человеку удалось спастись. 547 английских моряков, в том числе капитан Локсли, который оставался на мостике до последнего, пошли на дно вместе со своим кораблем. На следующий день, 2 января 1915 года, вице-адмирал Льюис Бейли получил приказ спустить свой флаг, хотя адмиралтейство позволило ему остаться на службе. Казалось, подводные лодки умели уничтожать репутации с той же легкостью, с какой топили корабли.

Потеря «Грозного» встревожила Уайтхолл. Адмирал лорд Чарльз Берсфорд, выступая в палате общин, обвинил адмиралтейство в неумении отдавать ясные и точные приказы офицерам. Ясно, что корабли должны следовать в сопровождении эсминцев. А любой командир эскадры должен обладать инициативой, чтобы принимать решения, руководствуясь здравым смыслом.

Что касается успешных действий немецких подводных лодок, адмирал Берсфорд заявил: «Угроза со стороны субмарин не так сильна, если против нее принимаются соответствующие меры предосторожности. Если нет – это самое убийственное оружие для ведения войны на море из всех известных человечеству. Представляется сомнительным, что субмарина сумеет атаковать корабль, идущий на большой скорости. И тем более она никогда не нападет на корабль, сопровождаемый эскортом эсминцев. Так можно позаботиться о своей безопасности».

Джеллико хорошо запомнил эти слова. После этого знаменательного выступления были случаи, когда большой флот оставался в гавани, потому что не хватало эсминцев, которые могли бы выступить в роли противолодочного экрана. Влияние немецких подводных лодок усиливалось с каждым днем.

После трагедии с «Грозным» немедленно были приняты меры по усилению противолодочной защиты в Дуврском проливе. Были установлены специальные сетевые заграждения, за которыми постоянно следили специальные вооруженные дрифтеры. [11]11
  Дрифтер —судно для траления мин.


[Закрыть]
Через месяц в районе Дила появилось еще одно минное поле. Но немецкие подводные лодки все равно проходили через эти препятствия. Для опытного и настойчивого капитана подлодки путь в Канал был открыт.

В пятницу 13 января 1915 года три подводные лодки вышли из Вильгельмсхафена для осуществления обычного патрулирования: «U-22» капитан-лейтенанта Бруно Хоппе, «U-31» – старшего лейтенанта Зигфрида Ваксендорфа и «U-32» барона фон Шпигеля. Когда выходишь в море в такую зловещую дату – жди беды.

«U-31» на базу не вернулась. Предполагалось, что она напоролась на мину в Северном море. Позже этот факт был официально подтвержден. Однако барон фон Шпигель поведал другую историю: «Лодка медленно двигалась по поверхности воды. Она слегка зарывалась носом в воду, словно готовилась в любой момент нырнуть и выпустить торпеду. Наконец, ее прибило к берегу на восточном побережье Англии. Сразу со всех сторон появились моряки. Они взяли лодку на буксир, притащили в гавань, и здесь выяснилась очень странная вещь. Это была та самая „U-31“, которая покинула порт в пятницу 13-го числа шестью месяцами ранее. Она была в полном порядке и могла бы участвовать в боевых действиях, если бы не одна деталь. Все офицеры и матросы лежали в своих койках и гамаках. Но только они не спали. Они были мертвы. Последняя запись в корабельном журнале была сделана шестью месяцами ранее. И все».

У Шпигеля была теория, по которой субмарина легла на дно ночью и спящий экипаж отравился из-за утечки газа. В течение месяцев сжатый воздух мало-помалу протекал через микроскопические щели, в конце концов танки оказались продутыми, лодка восстановила плавучесть и вынырнула на поверхность. А там ей ничего не оставалось делать, как плыть к берегу.

История весьма занимательна, но к ней, как и ко всем байкам старых моряков, следует подходить с изрядной долей скептицизма. Не существует документального подтверждения, что какая-то субмарина была прибита к берегу Великобритании при таких обстоятельствах. Скорее всего она «подорвалась на мине в Северном море в январе 1915 года», как гласит официальная версия.

Однако злые чары пятницы 13-го не закончились. «U-32» благополучно вернулась в Вильгельмсхафен; правда, поход оказался безрезультатным. А когда в гавань вошла «U-22», встречающие сразу поняли: что-то случилось. Капитан Хоппе сошел на берег злой и расстроенный и, не отвечая на приветствия, быстро прошел в штаб флотилии.

– Я обязан доложить, – мрачно изрек он, – что торпедировал «U-7». В живых остался один человек.

Трагедия усугубилась тем, что Георг Кениг, командир «U-7», был лучшим другом Хоппе. Они были в полном смысле этого слова неразлучными. Как заметил один из их коллег, «они ели вместе, пили вместе, у них все было общее». Как нередко происходит в море, трагедия произошла из-за ошибки. Хоппе не знал, что в указанном ему районе действует еще одна лодка, а опознавательные сигналы, которые он послал, заметив «U-7», остались без ответа. Хоппе сделал вполне обоснованный вывод, что перед ним британская субмарина, и выпустил по врагу одну торпеду. Только когда из расплывшегося по воде нефтяного пятна выудили уцелевшего члена экипажа, стало ясно, что произошла трагическая ошибка.

Бруно Хоппе вскоре погибнет в инциденте с лодкой класса Q, а с аристократом, вдохновенным рассказчиком и сочинителем страшных историй, а также командиром подлодки «U-32» бароном Шпигелем мы еще не раз встретимся.

Политическая борьба, разгоревшаяся вокруг подводной войны против британской торговли, теперь добралась до кайзера. Но Вильгельму не понравилась идея использования военных кораблей в этих целях, и он встал на сторону Бетманн-Хольвега. Коммодор Бауэр, поработав со статистикой, доложил, что для успеха необходимо единовременно использовать всего семь лодок. К счастью, никто не воспринял его слова всерьез. Практика показала, что действительная потребность превышала 200 единиц!

Итак, решение снова не было принято. Капитаны подводных лодок опять были вынуждены изворачиваться, не имея «генеральной линии».

Командир «U-19» имел собственные соображения по указанному вопросу. 21 января он остановил пароход «Дурвард» недалеко от побережья Голландии. Не мудрствуя лукаво он приказал команде покинуть судно, после чего заложил в машинное отделение бомбы замедленного действия. «Такой способ является более эффективным, чем орудийный огонь», – с олимпийским спокойствием и беспристрастностью отметила «Таймс». Однако другим командирам не всегда сопутствовал успех. Одна из лодок попыталась остановить в Северном море 4541-тонный пароход «Лаэрт». Вместо того чтобы подчиниться, капитан В. Х. Проперт проигнорировал требование, увеличил скорость, и пароход начал зигзагами уходить от преследователя. Разумеется, субмарина тут же бросилась в погоню, ствол ее 37-миллиметрового орудия раскалился докрасна, пока оно выплевывало один за другим снаряды вслед удаляющейся жертве. Но за шестьдесят минут непрерывного обстрела не было отмечено ни одного прямого попадания. А напоследок высокоманевренный пароход легко уклонился от пущенной ему вслед торпеды. Капитану немецкой субмарины оставалось только признать поражение.

Капитан Проперт получил за свои действия крест «За боевые заслуги» от короля Георга V. Что получил командир немецкой субмарины, об этом история умалчивает. Тем не менее, несмотря на отдельные неудачи, ведущие асы немецкого подводного флота продолжали демонстрировать незаурядное мастерство и отличные боевые качества.

Отто Херсинг, в сентябре потопивший «Следопыта», был одним из таких асов. 22 января он повел «U-21», ставшую к тому времени лодкой-ветераном, в Канал в поисках подходящей жертвы. Он сразу понял, что пройти в Канал непросто, но и не так сложно, как он полагал. Буйки, которыми были обозначены места установки сетевых заграждений, помогали обходить смертоносную паутину, а ошибка англичан, установивших мины слишком близко к поверхности, дала возможность определить положение и конфигурацию нового минного поля в районе Дила. Во время отлива уродливые черные банки качались на поверхности и были открыты всем любопытным взорам. Не требовалось большого мастерства, чтобы осторожно их обойти. Оставив позади Дувр, «U-21» проследовала по Каналу, обогнула Лэндс-Энд и повернула в пролив Святого Георга к Ирландскому морю. Через эти места проходило множество морских путей в Ливерпуль. Немецкие подводные лодки раньше сюда не забирались, поэтому Херсинг твердо решил использовать свой шанс.

Первым делом он обнаружил небольшой аэродром на острове Уолни. Он поднял лодку на поверхность и выпустил несколько 37-миллиметровых снарядов по складам, ангарам и аэропланам. Расположенная на берегу батарея оказалась на удивление оперативной и открыла ответный огонь так быстро, что Херсингу пришлось убираться с неприличной поспешностью. В тот же день «U-21» остановила 6000-тонный угольщик «Бен Круахан» и, позволив команде покинуть судно, взорвала его с помощью бомб замедленного действия. Через три часа Херсинг повстречался и разделался с «Линдой Бланш», а завершил свою героическую эпопею, потопив «Килкуан».

В каждом случае был произведен предупредительный выстрел, и экипажам было дано время покинуть суда. Командир «U-21» явно был человеком, знакомым с положениями международного морского права. Он так старался следовать букве закона, что даже остановил проходивший мимо рыболовный траулер и отправил его на помощь морякам.

Слух о пиратстве немецкой подводной лодки в бухте Ливерпуля распространился мгновенно. Туда быстро начали стягиваться эсминцы, крейсеры, вооруженные траулеры – все корабли, пригодные для охоты за врагом. Но лодка уже легла на обратный курс и шла домой в Германию. Поход был даже более успешным, чем считал сам Херсинг. Главный его итог заключался в том, что из-за присутствия вражеской подводной лодки вблизи Ливерпуля адмиралтейство на шесть дней задержало отправку 10-й эскадры крейсеров, оставив брешь в северной линии блокады.

Пока Херсинг своими действиями доказывал, что строгое соблюдение международного законодательства возможно, его коллега Дрешер с «U-20» демонстрировал совсем другие качества. 30 января он отправил на дно одно за другим три торговых судна, даже не озаботившись производством предупредительного выстрела. В ту же ночь он выпустил торпеду по плавучему госпиталю «Астурия», не обращая внимания на большие красные кресты на бортах и обилие огней, освещающих выкрашенный белой краской корпус. Плавучий госпиталь остался невредимым, но через два года все-таки стал жертвой подводной лодки – в марте 1917-го.

Англичан очень беспокоили новые базы подводных лодок во Фландрии. Словно в качестве прелюдии к массированным авиационным налетам на базы подводного флота во время Второй мировой войны, англичане произвели первую бомбовую атаку на Зеебрюгге. Это произошло 23 января 1915 года. Результат не был впечатляющим, но это был первый опыт применения Великобританией самолетов в борьбе против подводных лодок. После этого воздушные налеты проводились достаточно часто. В налете 12 февраля участвовали 34 самолета, а четыре дня спустя – 48.

Не имевшая решающего военного значения битва между немецкой и английской эскадрами на Доггер-Банке, во время которой немцы впервые встретились с самым мощным линейным крейсером англичан «Флит» и потеряли крейсер «Блюхер», привела к смене командования. Кайзер пришел в ярость из-за того, что фон Ингенол посмеялся над его политикой «без риска», к тому же сражение не принесло славы имперскому военно-морскому флоту. В итоге пост главнокомандующего, начиная со 2 февраля, занял адмирал фон Пол.

Фон Пол являлся главным сторонником неограниченной подводной войны против торгового судоходства союзников, но желал получить одобрение своей политики от кайзера. Канцлер Германии в конце концов согласился признать британские воды зоной военных действиях, потребовав заверения, что суда нейтральных стран не будут подвергаться угрозе. Фон Мюллер, как и раньше, остался противником кампании. Для фон Пола проблема заключалась в одном: как добиться аудиенции у кайзера, минуя фон Мюллера, если, согласно протоколу, все пути к императору проходили через этого ярого противника подводной войны.

Возможность представилась во время флотского смотра в Вильгельмсхафене 2 февраля. Пока катер главнокомандующего пересекал гавань, фон Пол сумел склонить Вильгельма к своей точке зрения. Согласно версии Мюллера, инцидент произошел, когда они возвращались на флагманский корабль после смотра, но Иоганн Шписс, новый командир подлодки «U-9», считал, что решение было принято до начала смотра подводных лодок. «Кайзер провел инспекцию военно-морских сил, во время которой мы все были ему представлены. По завершении церемонии нам сообщили, что его величество подписал заявление, объявляющее воды вокруг Великобритании и Ирландии зоной военных действий».

Точное время принятия решения в конечном счете не имеет решающего значения. Куда более важным представляется факт, что борьба фон Пола за начало неограниченной подводной войны окончилась победой. В заявлении от 5 февраля 1915 года отчетливо виден жестокий, безжалостный характер предстоящей кампании. В начале этого исторического документа все воды, окружающие Великобританию и Ирландию, объявлялись зоной военных действий. Было сказано, что начиная с 18 февраля все суда вражеского торгового флота в этих водах будут уничтожены; при этом не всегда будет возможно обеспечить безопасность пассажиров и экипажей.

Далее отмечалось, что судоходный путь, огибающий с севера Шетландские острова и проходящий по восточной части Северного моря на расстоянии больше 30 миль от побережья Нидерландов, не будет опасным. Далее германское правительство доводило до сведения нейтральных стран, что принимает эти меры в ответ на действия Великобритании, противоречащие международным законам.

Правительство Германии объявляло о своих намерениях заблаговременно, чтобы нейтральные и вражеские страны успели принять соответствующие меры в части организации судоходства.

Ссылка на нарушение Англией международного законодательства, как обычно, касалась Лондонской декларации. Кроме того, второй пункт в заявлении обращал внимание на важную уловку: старую как мир военную хитрость воюющих стран, поднимающих на своих судах флаг нейтральной страны, чтобы избежать разоблачения. Так сказать, приемлемая форма обмана при видимости соблюдения законов.

Далее в заявлении говорилось, что нейтральные суда в зоне военных действий также подвергаются повышенному риску. Принимая во внимание неправомерное использование флагов нейтральных стран британским правительством, неизбежные опасности, связанные с военными действиями на море, не всегда имеется возможность точно убедиться, что атака направлена на судно, принадлежащее воюющей стороне, а не на нейтральное. Это был очень важный момент, причем точка зрения немцев в данном вопросе вполне понятна. Судно могло плыть под флагом нейтральной страны, пока не начинало совершать враждебные действия. Корабли класса Q – корабли-ловушки, принадлежавшие королевскому ВМФ, – всегда спускали обманные флаги перед тем, как открыть огонь.

Правительство Соединенных Штатов уже заявило протест Великобритании по поводу использования нейтральных флагов, хотя признавало, что использование чужих флагов не является беззаконным действием. Но Вашингтон настойчиво требовал, чтобы американский флаг для обманных целей не применялся.

«Таймс» в патриотическом порыве разразилась огромной статьей, в которой немецкое заявление было названо очередным гнусным актом, покушением на жизни невинных жителей нейтральных стран, посягательством на святость американского флага и безопасность американского судоходства. При этом англичане в своем благородном негодовании игнорировали тот факт, что использование нейтральных флагов именно на британских судах подвергло риску всех нейтралов.

Еще до начала кампании Соединенные Штаты Америки направили ноту правительству Германии, в которой выражали протест против заявления и указывали на грубое нарушение прав нейтральных стран. В ноте также содержалась недвусмысленная угроза принять «любые необходимые меры для защиты жизни и собственности американцев». В этой и последующих нотах справедливо указывалось, что, согласно международным законам, судно, заподозренное в использовании чужого флага, прежде всего должно быть остановлено и тщательно проверено. Не сразу же топить! А эта процедура невозможна для субмарины, действующей на оживленных торговых путях.

Ответ немцев был составлен весьма утонченно и хитро, что обычно не свойственно тевтонцам. Они согласились уважать все суда, следующие под американским флагом, при условии, что США договорятся с англичанами о беспрепятственной поставке в Германию продовольствия. Немцы отлично понимали, что после установления морской блокады, которая уже начала давать плоды, Великобритания никогда не согласится на такое условие, поэтому Америка окажется бессильной перед двумя великими европейскими державами, яростно отстаивающими свои позиции на Северном море и в Канале.

А между тем лихорадочная активность дипломатов принесла некоторые плоды. Когда командиры подводных лодок получили первый приказ после опубликования заявления, им был дан карт-бланш: «Вашей основной заботой должна быть безопасность лодки. Следовательно, всплытия для осмотра судна необходимо избегать из соображений безопасности, поскольку всегда есть опасность внезапной атаки вражеского судна. Нет никакой гарантии, что вы не имеете дело с вражеским судном, даже если оно идет под флагом нейтральной страны. Тот факт, что пароход несет нейтральный флаг, не является гарантией, что он действительно принадлежит нейтральной стране. Поэтому его уничтожение вполне оправданно, если только некие сопутствующие обстоятельства не подтверждают его принадлежности нейтралам».

Однако решительность в американской ноте слегка охладила кайзера. Он вернулся к рассмотрению предложений фон Пола, после чего 14 февраля командирам всех подводных флотилий были поспешно разосланы исправленные инструкции: «…подводные лодки не должны атаковать суда под флагами нейтральных стран, если точно не установлена их принадлежность воюющей стороне». Еще одним признаком того, что кайзер изменил отношение к кампании против судоходства нейтральных стран, служит тот факт, что ее начало с 18 февраля было отложено до «получения высочайшего распоряжения».

Борьба за влияние между фон Мюллером и фон Полом вспыхнула с новой силой. Прочитав новые инструкции, главнокомандующий немедленно выразил кайзеру протест, поскольку «этот приказ делает наш успех невозможным». Фон Мюллер, стоявший между императором и адмиралом фон Полом, предпринял отвлекающий маневр, который он давно задумал и придерживал для важного случая. От имени кайзера он потребовал от фон Пола ответ: «Как вы можете гарантировать, что через шесть недель после начала подводной войны Великобритания снимет блокаду?» И хотя кайзер высказал намерение согласиться с доводами своего главнокомандующего, фон Мюллеру удалось заронить в душу императора сомнения.

Ответ, полученный на следующий день, был подписан Тирпицем и новым начальником военно-морского штаба адмиралом Бахманном. Выяснилось, что они уверены, что в течение шести недель после начала торговой войны Великобритания снимет блокаду. Довольно наглое заявление, реальность выполнения которого опровергалась всей историей королевского военно-морского флота. Однако оба были искусными политиками, поэтому их обещание сопровождалось оговоркой, что успех будет достигнут, при возможности использовать для этой кампании все способы и средства. Другими словами, гарантия победы зависела от применения теории Клаузевица о тотальной войне и тактике террора.

Итак, Тирпиц и военные моряки теперь были вовлечены в шестинедельную военную кампанию. Все они имели большие надежды на ее скорейшее и удачное завершение. Фон Мюллер действовал обдуманно, расставляя капканы, и его жертвы попались в них.

В ожидании скорой победы в Соединенные Штаты был отправлен дипломатичный ответ с заверениями, что американские суда никто не будет трогать, «если их сумеют опознать». Такое же послание направили в Италию. Долгие месяцы неопределенности подошли к концу. Фон Пол получил высочайшее одобрение на начало своей кампании 22 февраля 1915 года. Но что стоят голословные обещания, столкнувшиеся с суровой реальностью морской войны?! Окончательные инструкции, полученные командирами подводных лодок за четыре дня до начала кампании, содержали такие указания:

«1. Подводная война против торгового флота должна вестись со всей возможной решительностью.

2. Торговые суда вражеских стран должны быть уничтожены.

3. Суда нейтральных стран следует щадить. Флаг нейтральной страны или нанесенные на трубе или надстройке надписи и эмблемы судоходных компаний нейтральных стран не должны рассматриваться как гарантия принадлежности судна нейтральной стране. Абсолютной уверенности не могут давать и другие отличительные признаки. Командир должен принять во внимание все сопутствующие обстоятельства, которые помогут ему с достаточной степенью уверенности установить национальную принадлежность судна: конструкцию, порт приписки, общее впечатление.

4. Торговые суда под нейтральными флагами, следующие в составе конвоя, считаются нейтральными.

5. Госпитальные суда следует щадить. Их можно атаковать, только если имеется полная уверенность в том, что они используются для перевозки войск из Англии в Европу.

6. Суда, принадлежащие Бельгийской комиссии по освобождению, также следует щадить.

7. Командир подводной лодки не несет ответственность за возможные ошибки».

Ключевым моментом инструкции, разумеется, являлся параграф 7, особенно вместе с предыдущими приказами, касающимися безопасности субмарины. И если командир подводной лодки не несет ответственности за свои действия, тогда кто несет? Можно предположить, что правительство Германии и кайзер приняли ответственность на себя, а командиры подводных лодок рассматривались как лица, выполняющие приказы. Именно такое объяснение обычно давалось немецкими командирами, которым после войны предъявляли обвинение в массовых убийствах и пиратстве.

Один из командиров, Рудольф Центнер, в 1928 году обсуждал с американским журналистом Лоуеллом Томасом потопление «Лузитании». Он ни минуты не сомневался, на ком лежит ответственность. «Швигер просто выполнял приказы. Ему было велено топить любые суда, появившиеся в тех водах, любой другой командир поступил бы точно так же». То есть, по мнению Центнера, выполнение приказа было вполне достаточным оправданием поступка Швигера.

И только на Нюрнбергском процессе, который проходил после окончания Второй мировой войны, были окончательно установлены принципы, касающиеся военных преступлений. В процессе обсуждения было определено, что подчинение приказам вышестоящих лиц не освобождает участников вооруженных сил от ответственности за «преступления против человечества», если имеется возможность выбора. Именно такая точка зрения была впоследствии принята при рассмотрении дел Адольфа Эйхманна и лейтенанта Вильяма Л. Келли, представшего перед военным трибуналом за массовые убийства в Май-Лей в 1970 году. Но если в наше время можно утверждать, что следует подчиняться только законным приказам, а незаконные приказы не являются обязательными для исполнения, у командиров немецких подводных лодок в 1915 году такого выбора не было.

Следует помнить, что подчинение приказам и отсутствие личной инициативы, вытекающее из слепого подчинения, было обычным для вооруженных сил всего мира в начале XX века. Конечно, у каждого капитана подводной лодки при появлении перед ним торгового судна был выбор, но вряд ли каждый офицер понимал, что решение открыть огонь формировалось в его собственном сознании.

Концепция гуманизма в войне развивалась и даже процветала в ХIХ веке. В 1914 году считалось нецивилизованным нападать на невооруженные торговые суда, убивать пассажиров или экипажи, даже если они работали на врага. Если взглянуть на вещи с реалистических позиций, то довольно сложно объяснить, почему гражданский угольщик, доставляющий уголь для военных кораблей в Скапа-Флоу, должен быть гарантирован от нападения, а если все-таки будет потоплен, его экипаж должен получить право на спасение, не гарантированное экипажам кораблей, которых он снабжает топливом.

Интересен факт, что и сегодня международное законодательство не позволяет топить торговое судно без предупреждения, но немецкий подводный флот в лице его главы, адмирала Карла Дёница, был освобожден от ответственности за «преступления против человечества» на Нюрнбергском процессе. Суд признал, что, хотя международное законодательство неоднократно нарушалось немцами, на подводном флоте США и Великобритании была принята та же тактика – «топи, что видишь», вопреки Лондонскому протоколу 1936 года. Похоже, два минуса действительно дают плюс, особенно когда победители тоже виновны.

Имея в виду сказанное выше, следует сделать вывод, что капитаны немецких подводных лодок в конфликте 1914–1918 годов также невиновны в «незаконных убийствах», когда топили торговые суда враждебных стран без предупреждения; в то же время подводные лодки союзников во всех случаях точно выполняли положения международного законодательства.

Нападения на суда нейтральных стран попадают в другую категорию, и в этом случае невозможно отрицать, что их уничтожение было преступлением против человечества. Подчинение приказам не может стать извинением для капитанов немецких подлодок, поскольку у них имелся выбор. Но следует отметить, что англичане беззастенчиво использовали нейтральные флаги в качестве «военной хитрости». Поэтому немецкий командир, встретивший нейтральное судно, никогда не мог быть полностью уверен, что перед ним действительно нейтрал. А тем более если встреча произошла в горячке боя, поэтому трагические ошибки были неизбежны. Вопрос о «моральном выборе» в таких обстоятельствах звучит несколько академично.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю