Текст книги "Затмение двойных звёзд"

Автор книги: Эдвард Элмер Смит

Соавторы: Стивен Голдин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 10
НОВЫЙ СОЮЗНИК, СТАРЫЙ ПРОТИВНИК

 Перед Хеленой и Луизой де Форре встал вопрос: что делать с капитаном Фортье? Отпустить его нельзя, и в то же время они не хотели раскрывать участие Цирка, приведя его туда. Хотя преданность Фортье делу Империи не вызывала сомнений, было непозволительно открыть ему связь Цирка с СИБ.

Хелена нашла компромисс. Она сняла номер в небольшой гостинице, и Луиза привела туда Фортье через запасный выход. Из гостиницы девушки позвонили герцогу Этьену, объяснив ему положение дел, и тот сразу же согласился приехать, чтобы выяснить подробности на месте.

В ожидании герцога Хелена получила возможность побеседовать со своим пленником. Ей очень хотелось бы возненавидеть его за то, что случилось с ее отцом, но она не могла. Во-первых, она знала, что капитан честен и умен и выполнял долг перед Империей так, как понимал его. Хелена вынуждена была признать, что если бы сама обнаружила эти обличающие отца свидетельства, вероятно, поступила бы так же.

К тому же Хелена находила Поля Фортье очень привлекательным мужчиной. Он был невысоким и крепким, кареглазым, с красивым лицом, темными волосами и тонкими усиками. Девушка вспомнила его личное дело, которое читала после вторжения в День коронации. Хотя предки Фортье были родом с ДеПлейна, последние несколько поколений жили в мирах с нормальным притяжением и частично лишились силы настоящих деплейниан. Хелена также вспомнила, что капитан холост – в свое время она обратила на это внимание, и сейчас это обстоятельство со смутившей ее легкостью всплыло в памяти. Разглядывая Фортье, лежащего перед ней на кровати, девушка внезапно поймала себя на совершенно не имеющих отношения к выполнению задания мыслях.

Разозлившись на себя, Хелена прогнала эти мысли и сосредоточилась на насущных делах.

– Почему вы здесь, капитан? – спросила она как можно более безучастным тоном.

– Думаю, это очевидно, – так же спокойно ответил Фортье. – Я хотел снова задержать вас.

– Но вы же два дня преследовали меня. Почему вы просто не схватили меня сразу?

– Я хотел посмотреть, не приведете ли вы меня к кому-нибудь еще.

Хелена встала и прошлась по комнате, сознательно повернувшись к капитану спиной. Луиза следила за тем, чтобы Фортье не делал никаких резких движений, но в остальном не участвовала в разговоре.

– Несмотря на то, что вы думаете, – через какое-то время произнесла Хелена, – я не изменница. Бежала я только для того, чтобы найти друзей и обелить имя отца. Я знаю, он невиновен.

– Если это так, никто больше меня не сожалеет о его смерти, – тихо проговорил Фортье.

– Вы говорите так только потому, что вас держат на мушке?

– Нет, это правда. Вы и ваша подруга могли спокойно убить меня на улице – у вас была такая возможность, но вы не сделали этого; я считаю, что это говорит о добрых намерениях. Убегая с "Анны Либлинг", вы могли убить нескольких моих офицеров, но также не сделали этого. Ваше поведение непохоже на то, что можно было бы ждать от смертельного врага Империи.

Хелена стиснула кулаки.

– Тем не менее, мой отец мертв.

Фортье промолчал и глубоко вздохнул.

– Я к этому не причастен. После вашего побега я доложил обо всем на Лунную Базу и получил приказ доставить вашего отца на Землю для допроса. Я выполнил приказ и больше не видел его. Мне поручили отыскать вас, поэтому я прилетел на Дурвард. Мне пришло в голову, что вы, возможно, захотите лично проверить мой рассказ, в таком случае вы, естественно, должны были прибыть сюда. О казни вашего отца я узнал из роликов новостей, как и все остальные. Именно Императрица решила, что он должен умереть; в этом вы должны винить ее.

Хелену нисколько не утешило понимание полной правоты Фортье. Эдне

Стэнли принадлежало решающее слово в этом вопросе, и казнь не могла состояться без ее настоятельного требования. Когда-нибудь в будущем, когда ее невиновность будет установлена, Хелене придется обвинить свою давнюю подругу в убийстве преданного ей человека. Подобная перспектива не радовала ее.

Разговор был прерван появлением герцога Этьена. Директор Цирка прибыл загримированным, чтобы Фортье не узнал его; а так как Луиза никогда не появлялась на публике без клоунского грима, капитан не мог заподозрить и ее связи с Цирком. Инкогнито Цирка сохранялось.

– Ну, молодой человек, – сказал Этьен пленнику, – вы заработали себе имя. Сожалею, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах.

– Не имел понятия, что я настолько знаменит, – ответил Фортье.

– Ваши недавние славные деяния были по достоинству оценены в определенных официальных кругах, – сказал герцог, вкладывая в свой голос особые интонации, чтобы смысл сказанного стал безошибочно понятен. – У меня лично есть причина быть бесконечно благодарным вам – из соображений безопасности эту причину я в настоящее время поведать не могу.

Это действительно было так. Капитан Фортье не только спас Империюв день коронации, он также спас жизнь дочери герцога Иветте.

– Примите мои заверения, – продолжал Этьен, – что вы здесь находитесь среди друзей.

– Я нахожу, что поверить в это довольно непросто, когда на меня направлен станнер, – сухо произнес Фортье.

Герцог кивнул Луизе.

– Убери пистолет, – сказал он. – В нем больше нет необходимости. Капитан Фортье останется с нами по доброй воле. Я даже подозреваю, что после того, как я поведаю ему свою краткую историю, он вызовется помогать нам.

Фортье подался вперед.

– Вы заинтриговали меня, gospodin. Пожалуйста, продолжайте.

Этьен д'Аламбер уселся напротив офицера, не отрывая взгляда от его лица.

– Когда Хелена обратилась ко мне за помощью, она рассказала мне про ваше расследование, приведшее к аресту ее отца. В свое время я во имя блага Империи трудился на той же ниве и оценил проделанную вами работу. И все же кое-что в сказанном вами возбудило мои подозрения – вам об этом ничего не известно, так как все случилось задолго до вас. Именно это привело меня на Дурвард.

– Незавершенное дело Эльзы Хельмунд? – высказал предположение Фортье.

– Лишь отчасти. Я полагаю, Эльза Хельмунд только малозначащая частица общей картины, всего лишь винтик, предназначенный для того, чтобы заманить вас с Латисты на Прейс. Однако кое-что сказанное вами о ней крайне заинтересовало меня. Вы сказали, подозрение впервые зародилось у вас, когда вы увидели надетый на этой женщине кулон: микросхему на золотой цепочке.

– Да, – сказал Фортье. – Мне сказали, что некоторые члены одной тайной организации носят такие кулоны как отличительные знаки.

– Я располагаю такими же сведениями, – подтвердил Этьен. – Вы слышали о герцоге Федоре Паскове с планеты Колоков?

Фортье порылся в памяти.

– По-моему... Пару лет назад, не так ли? Какая-то измена. Планета была возвращена Короне, и был назначен новый герцог. Боюсь, подробностей я не вспомню, я не имел никакого отношения к случившемуся.

– Действительно, вряд ли вы что-нибудь помните. Я, однако, имел самое прямое отношение к случившемуся, как и эта молодая дама, которая держала вас под прицелом станнера. Когда я впервые встретился с герцогом Федором, у него на шее была такая же цепочка.

– Полагаю, в этом есть смысл.

– И немалый, – продолжал герцог, – тогда мне показалось, что я уже видел такой кулон, но не смог вспомнить, где и когда. Затем меня захватили другие дела, и только услышав об Эльзе Хельмунд, я снова стал думать об этом. Последние несколько дней я много размышлял над этим и наконец вспомнил. Мне хотелось бы поделиться с вами тем, что мне известно. Почти двадцать лет назад я проводил... скажем так, одно расследование во благо Империи. Некоторые предатели и преступники высокого уровня, чтобы избегать правосудия, обзаводились новыми документами и делали пластические операции, меняя внешность. Я должен был выяснить, кто стоит за этим. След вывел меня на некоего хирурга по имени Уильям Локснер, практиковавшего здесь, на Дурварде.

Мне удалось раздобыть достаточно улик, чтобы его осудили. Кажется, он получил десять лет тюрьмы. Мне неизвестно, что сталось с ним потом, и сейчас я намерен выяснить это.

Однако я говорил о кулонах. Собирая доказательства, я посетил Локснера, выдавая себя за будущего пациента. Впервые я увидел хирурга, когда он выходил из своего кабинета, провожая пожилую даму, приходившую к нему на прием. Локснеру было за шестьдесят, а женщина выглядела еще старше; вполне возможно, ей было лет семьдесят. Больше я ее никогда не видел; вероятно, она никак не была связана с делом, над которым я работал.

Но я очень отчетливо помню то обстоятельство, что и у Локснера, и у той пожилой женщины были одинаковые кулоны – интегральные микросхемы на золотых цепочках. Локснер нервно теребил свой; вспоминая это, я начинаю думать, что женщина, вероятно, занимала более высокое положение в организации. В то время, разумеется, кулоны ничего не значили для меня, но я вспоминаю, что это показалось мне странным: два человека носят одинаковые, весьма своеобразные украшения. Сегодня я нахожу это более чем странным – я нахожу определенно подозрительным, что такое совпадение произошло на Дурварде – планете с таким скандальным прошлым и вопросительным знаком вместо настоящего. Вы согласны, капитан?

Глаза Фортье зажглись азартом; несомненно, его, как и всех остальных, захватило это дело.

– Не уверен, что кулоны имеют какое-то отношение к обвинению против отца gospozhi фон Вильменхорст, – медленно проговорил он. – Но вы правы, такое совпадение нельзя проигнорировать.

На Дурварде что-то происходит, и мне не меньше вас хочется знать,

что именно. Искать следы людей по прошествии двадцати лет будет делом непростым...

– Тут-то, уверен, вы и поможете нам, капитан, – хитро улыбнулся герцог. – В настоящее время вам обеспечено сотрудничество полиции и спецслужб, я же действую неофициально. Вы великолепно показали себя в деле отслеживания мельчайших деталей, которые привели вас к отцу Хелены; уверен, здесь вы проявите такое же мастерство.

У Фортье почти незаметно напрягся подбородок.

– Всего одна мелочь. Вы убрали оружие, продемонстрировав, что доверяете мне, но ваше шоу бесполезно, так как вас трое против одного. Вы до сих пор не предъявили мне ничего, свидетельствующего о том, что я могу доверять вам, – только древние сказки и двусмысленности. Я действительно хочу заняться этим доктором Локснером – но откуда мне знать, можно ли делиться добытыми сведениями с вами?

– Вы не можете помешать мне провести собственное расследование. Я мог бы задержать вас против вашей воли, хотя я обещал, что не сделаю этого, и сдержу свое слово. Мое расследование пройдет быстрее с вашей помощью, но в любом случае оно завершится успехом. Просто, кажется, и для вас, и для нас будет лучше, если мы станем действовать вместе.

Фортье продолжал сомневаться. У него не было твердых доказательств того, что трое его собеседников не являются заговорщиками, пытающимися заставить его сделать для них какую-то работу. О сомнениях и подозрениях можно было спорить часами, поэтому Хелена взяла дело в свои руки.

– Доверие всегда должно быть взаимным, капитан, – сказала она Фортье. – Возможно, если мы докажем, что доверяем вам, вы больше будете доверять нам. Вы прибыли сюда, чтобы схватить меня.

Я готова прямо сейчас сдаться вам, если вы поможете нам в расследовании. Мне бы хотелось помогать вам, если можно; я не новичок в разгадывании подобных загадок. Но, если хотите, можете арестовать меня, заковать в наручники, сделать все, что угодно, что убедит вас в правдивости моих слов. Это установит нужный час на вашем хронометре?

Фортье всмотрелся в лицо Хелены. Он понял, на какую жертву готова пойти девушка ради этого дела. В конце концов ее отец только что был казнен по обвинению в измене и она может разделить его судьбу. Хелена буквально вручила свою жизнь ему в руки.

Но главным было даже не это; от ее последних слов у Фортье по спине пробежали мурашки. "Хронометр" – это было его кодовое имя. Если оно известно Хелене, это означает, что она имела связи в руководстве разведки и имела доступ к его личному делу. Его отношение к девушке полностью изменилось. Кто она, раз обладает такими знаниями? Впервые Фортье пришло в голову, что Хелене известно о нем гораздо больше, чем ему о ней.

– Khorosho, – медленно кивнул он. – Если вы настолько доверяете мне, думаю, мне можно рискнуть довериться вам. Договорились, tovarishchi.

На следующее утро Хелена отправилась вместе с Фортье в полицейское управление. Офицер флота не доложил своему начальству о том, что нашел ее, не стал он и каким-либо образом ограничивать свободу ее передвижения. Однако, когда они остались наедине, он спросил, откуда Хелене известно его кодовое имя, и та подтвердила, что в свое время имела законный доступ к его личному делу. Правда, помимо этого она не произнесла ни слова, и Фортье пришлось довольствоваться только этими интригующими сведениями. Хелена также обнаружила, что капитан стал исподтишка разглядывать ее, полагая, что девушка не замечает этого. Его отношение к ней полностью изменилось, и Хелена нисколько не возражала против этого.

Первым делом молодые люди проверили полицейское досье на доктора Локснера. Хирург отсидел в тюрьме семь лет и был освобожден досрочно за примерное поведение. Выйдя на свободу, он продолжал чтить закон, и через три года судимость была снята с него. Не существовало никаких свидетельств, по крайней мере на Дурварде, того, что у него впоследствии были неприятности с законом.

Затем Фортье и Хелена посетили Ассоциацию Врачей Дурварда и Хирургическую Палату Дурварда. Доктор Локснер сохранял членство в этих организациях, даже отбывая наказание, и его никогда не лишали лицензии. По освобождении из тюрьмы ему было позволено снова заняться врачебной практикой вместе с другим хирургом, что продолжалось шесть лет, вплоть до его выхода на пенсию.

Хелена, читавшая архив, внезапно побледнела. Заметив это, Фортье спросил:

– Нашла что-то интересное?

Девушка указала на имя коллеги доктора Локснера.

– Доктор Эммануэль Рустин был личным лечащим врачом герцога Федора Паскова с планеты Колоков. Он специализировался на протезах. Он также работал на заговор, создавая роботов. Это он сделал робота, занявшего ваше место несколько месяцев назад.

Фортье взглянул на нее, изумленно раскрыв рот.

– Это вам тоже известно?

– Мне многое известно.

Фортье посмотрел на нее, не пытаясь скрыть восхищения.

– Когда я впервые увидел вас, естественно, я предположил, что вы избалованная дочь великого герцога. С тех пор вы не перестаете изумлять меня. Я не перестаю гадать, что еще узнаю про вас, когда познакомлюсь поближе.

Хелена быстро отвела взгляд. Она не могла не обратить внимание на то, что Фортье использовал слово "когда", а не "если". Ее сердце начало выстукивать странный ритм, и Хелена сочла за лучшее полностью сменить предмет разговора.

– Мне известно все об этих роботах, они причинили много вреда. Мы обнаружили очень важное звено, оно снова связывает Локснера с заговором и роботами. Если он вместе с доктором Рустином работал над созданием роботов, возможно, он имеет какое-то отношение и к двойнику Германа Штанка.

Она неожиданно умолкла, и Фортье захотелось узнать, о чем она задумалась. Девушка не посвятила его в свои мысли, полностью погрузившись в расследование.

К концу дня молодые люди установили несколько любопытных фактов. Доктор Локснер был весьма состоятельным, и, отходя от дел несколько лет назад, смог приобрести частный астероид в системе Дурварда. Свидетельства о его смерти не было, так что, по всей видимости, он был жив – и скорее всего связан с заговором. Попытки найти истории болезней его пациентов, однако, оказались бесплодными; по-видимому, они были уничтожены. Проверка доктора Эммануэля Рустина показала, что тот более тридцати лет жил на Дурварде и был близким другом доктора Локснера, правда, только последние шесть лет практики Локснера они были партнерами. После того как Локснер удалился от дел, Рустин эмигрировал на Колоков, где занял должность личного врача герцога Федора. Хелена имела некоторое представление о том, чем он занимался после этого до самой своей смерти, когда Цирк расследовал деятельность герцога.

Гостиничный номер, снятый Хеленой, превратился в импровизированный штаб, так как Фортье не должен был знать о роли Цирка. Хелена позвонила в номер и переговорила с Луизой, выступавшей в роли посредника. Они назначили с герцогом Этьеном еще одну встречу на вечер.

Этьен и Луиза встрепенулись, услышав про связь Локснера с Эммануэлем Рустином. В свое время Луиза допрашивала Рустина с применением нитробарба, и именно тогда впервые стало известно про роботов. Девушка призналась, что испытывает ощущение дежа вю, словно вся Вселенная сплелась в тесный узел.

Герцог тоже почувствовал, что события стремительно движутся к какой-то развязке.

– По-моему, – сказал он, – нам следует нанести визит доктору Локснеру на его личный астероид. Я хотел бы задать ему несколько вопросов, и ответы на них, надеюсь, будут очень интересными.

ГЛАВА 11
ПОВОРОТ СОБЫТИЙ

 Несмотря на полную безопасность, Таня Борос страдала на борту боевой станции Г-6. Девушке было нужно общество, предпочтительно мужское.

По самой природе станции здесь она была совсем одна. Ни один корабль, за исключением того, на котором прилетела она сама и который оставался пристыкованным к станции, не мог приблизиться сюда, и, несмотря на многочисленные оборонительные системы, Таня не была уверена, сможет ли станция защитить ее в критический момент. На всякий случай она спрятала собственный бластер в шлюзовой камере пристыкованного корабля. После этого заключительного штриха ей стало гораздо спокойнее.

Все ее контакты с людьми осуществлялись посредством субкома: в основном с убийцами, нанятыми для того, чтобы выманить в открытое поле Вомбата и Барвинка, а иногда со ставкой для ежедневных донесений. Помимо этого, делать ей было нечего, и скука сводила Таню с ума.

Она с радостным восторгом восприняла известие о пленении Вомбата и получила удовольствие от короткой беседы с ним. Единственное, о чем Таня сожалела, так это о том, что вынуждена торчать на этой проклятой станции и не имеет возможности лично отплатить агенту СИБ за вмешательство в ее дела. По праву это она должна была быть сейчас Императрицей; ее отец – старший сын Стэнли Девятого, ему был выдан патент на царствование. Баньон должен был унаследовать престол после гибели отца в космической катастрофе.

Вместо этого ее отец вынужден был позорно скрываться, пытаясь получить принадлежащее ему по праву. Леди А просветила Борос, насколько большую роль играли в пленении и казни Баньона, а также в ссылке Тани на Гастонию агенты Вомбат и Барвинок. Таня горела решимостью отомстить.

Ее напугало неожиданное нападение, но боевая станция справилась с ним именно так, как было задумано. Теперь, к своему огромному удовольствию, она получила в свои руки Вомбата и неизвестную женщину, вполне вероятно, являющуюся Барвинком.

После сокрушительного падения оба суперагента остались живы и невредимы. Машины помогли Борос снять с них боевые доспехи, оставив их только в легких спортивных костюмах. Теперь суперагенты были надежно привязаны к стене в маленькой комнате напротив кабины управления станцией. Борос знала, что должна была немедленно доложить об их захвате в ставку Леди А, но решила несколько отложить этот звонок. Леди А скоро получит их в свое полное распоряжение и сможет допрашивать сколько душе угодно. Борос намеревалась оставить их живыми, хотя скорее всего, когда она закончит, они будут жалеть, что не умерли.

Несколько часов Борос внимательно разглядывала своих пленников. Их коренастые мускулистые тела показывали, что они родом с планеты, где гравитация превышает земную, возможно, с ДеПлейна. Женщина не блистала красотой, но все же была довольно привлекательна; однако в основном Таню интересовал мужчина. Она отличалась гиперсексуальностью, а Вомбат являл собой первоклассный его экземпляр. Борос заметила несколько свежих синяков, вероятно, полученных от ее же людей. Она мысленно отметила для себя выяснить, что случилось с ними, хотя скорее всего их уже устранили. А пока Вомбат и его великолепное мужское достоинство находились всецело в ее распоряжении.

Когда агенты начали приходить в сознание, Борос оставила их одних и стала следить за ними по экрану внутреннего видео. Она не хотела упустить возможность того, что агенты, уверенные в отсутствии посторонних ушей, заговорят друг с другом и откроют что-то важное.

Жюль и Иветта, придя в сознание, быстро оценили затруднительное положение, в которое попали. Они огляделись вокруг, увидели друг друга и слабо улыбнулись. Спросили друг друга о самочувствии; помимо головной боли, ноющих мышц и ссадин, похоже, все было в порядке. Ни переломов, ни растяжений. Справившись о здоровье, суперагенты потеряли интерес к разговорам. После получаса молчания Борос с отвращением отключила монитор и решила лично навестить пленников.

– Как мило, что вы заглянули ко мне, – приторно улыбнулась она Жюлю, расстегивая "молнию" его костюма и обнажая его мускулистую грудь. – А я начинала думать, что на этот раз я буду лишена радости вашего общества. А вы, должно быть, Барвинок, – добавила она, обращаясь к Иветте.

– Что такое барвинок? – невинным голосом спросила та.

Борос пожала плечами.

– Всего лишь досадная мелочь, с которой скоро будет покончено. Долго вам мучиться не придется.

Комната на некоторое время погрузилась в тишину. Борос, пользуясь моментом, провела пальцем Жюлю по груди.

– Знаешь, ты мне снился.

– Неужели? Я польщен.

– О да, gospodin Вомбат. Мне снилось, что ты стоишь обнаженный на арене цирка, окруженный стремигами, рвалами и кошками панна. Они очень голодны и натасканы бросаться на людей. Я прокручиваю все медленно, наслаждаясь каждым мгновением. Когти так и разрывают твое тело.

Борос, продемонстрировав свои ногти, вонзила их в тело Жюля и провела вниз, оставив глубокие кровоточащие раны. Жюль не издал ни звука; он спокойно оглядел Борос, оценивая, что та готова сделать, а что – нет.

– Уверяю тебя, ты не добьешься никакой информации, мучая нас, – ровным голосом произнес он.

Посмотрев ему прямо в глаза, Борос только улыбнулась.

– Мне не нужна информация, – сказала она, издавая грудной смешок. – Существуют другие, более сведущие, которые займутся этим. Если я оставлю вас живыми и способными говорить, они будут довольны. У меня в этом деле свои интересы.

Иветта попыталась отвлечь внимание женщины от брата.

– Мы не возражаем, – сказала она. – Чем дольше ты будешь тянуть, тем больше времени будет у наших друзей, чтобы вернуться с подкреплением.

– Корабль, доставивший вас, взорвался сразу же после того, как вы покинули его, – известила их Борос. – Не думаю, что вы получите какую-то помощь с этой стороны.

Жюль бросил быстрый взгляд на сестру. Лицо Иветты застыло от шока при известии о смерти мужа. Разумеется, оставалась вероятность того, что Борос солгала, желая изучить их реакцию, но ее спокойствие не оставляло надежды. Была, правда, еще Вонни, туз в рукаве, но это едва ли могло утешить их, учитывая гибель Пайаса.

Борос поняла, что ее бомба произвела желаемый эффект на пленников.

Ее улыбка растянулась.

– Вот и хорошо, а я-то гадала, смогу ли причинить вам боль. Удовольствия будет больше, чем я надеялась.

Пайас, окруженный мраком межзвездного пространства, не мог сказать, сколько времени провел без сознания. Когда его корабль развалился на части, взрыв оглушил Пайаса и выбросил его в вакуум.

Если бы он был облачен в обычный скафандр, его разнесло бы в клочья и он задохнулся; но боевые доспехи, надетые на него, выдержали удар. Они содержали запас кислорода, которого хватит на много часов. Пайас остался жив.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять, где он, и осознать всю тяжесть своего положения. Он оказался один в межзвездном пространстве, с запасом воздуха на несколько часов. Вонни было сказано подождать два дня и лишь после этого вызвать флот; даже если корабли и заметят крошечную фигуру в доспехах, Пайас к их прибытию будет давно мертв. Нет, он не может ждать, пока ему на помощь придут другие. Пайас вспомнил старинную пословицу своей родной планеты Ньюфорест, гласящую, что одно дело стоит дороже тысячи обещаний. Он должен действовать сам, чтобы спасти себя.

Рядом с ним ничего не было, взрыв разбросал обломки. Помощи можно было ждать только от боевой станции, лениво плавающей в пятидесяти километрах. Пайас задумался, насколько успешным оказалось нападение Жюля и Иветты. Возможно, они уже успели захватить станцию. Но Пайас не мог рисковать, полагаясь на это.

Он не знал, насколько чувствительные датчики установлены на станции, поэтому ему нужно было действовать осторожно. Даже если он различим на экранах локаторов, то кажется лишь еще одним обломком взорвавшегося корабля – но если он начнет слишком быстро разгоняться, это определенно покажется подозрительным. Поэтому Пайас начал понемногу включать встроенные в доспехи реактивные двигатели, перемещаясь на орбиту, способную подвести его к станции.

Через три часа полета Пайас приблизился к стальному шару. Он разглядел технический люк, который вскрыли Жюль и Иветта, и понял, что сюда, по крайней мере, они добрались. Но должен быть и другой способ попасть на станцию; так как один раз в нее уже пробовали проникнуть с этого направления, защитные устройства готовы к новой попытке. Пайас же всегда предпочитал появляться неожиданно.

Тело его дрейфовало, но мозг не бездействовал, и Пайас придумал еще один возможный способ. Облетев корму станции, он приблизился к огромным двигателям, которые перемещали ее в пространстве. Если Борос в ближайшие полчаса вздумается изменить положение станции, Пайас мгновенно погибнет – в противном случае он сможет проползти через выхлопные трубы мимо ядерного реактора внутрь станции. Существовала вероятность облучения, но доспехи поглотят большую часть радиации, к тому же вероятность облучиться – лучше, чем неизбежная перспектива задохнуться, если Пайас вообще ничего не предпримет.

Выхлопная труба, извивающаяся словно гигантская раковина, скрыла от Пайаса звезды. Он воспользовался фонариком на шлеме, чтобы освещать стены, ища вентиляционные люки, которые, как ему было известно, должны были быть здесь. Наконец он увидел один прямо впереди. Космическому судну такого размера требовалась огромная реактивная масса для того, чтобы начать двигаться, и отдушины, хотя и крошечные в сравнении с выхлопной трубой, были достаточно большими, чтобы в них пролез человек в боевых доспехах.

Пробравшись через отверстие, Пайас медленно полез вперед по темной узкой трубе, освещенной лишь фонарем у него на шлеме. Он чувствовал себя червем, прогрызающим самое большое яблоко Галактики. Пайас полз до тех пор, пока не добрался до закрытого входа в топливный бак.

У него был при себе бластер, но Пайасу не хотелось пользоваться им; не зная природы топлива на борту станции, он боялся взорвать бак и разлететься на куски. Вместо этого Пайас исследовал крышку, закрывающую проход, и решил просто выдавить ее. Крышка предназначалась для того, чтобы не давать содержимому бака вытекать в сопло; она была создана для противостояния давлению с противоположной стороны.

Уперевшись по возможности крепче в скользкие внутренние стенки выхлопной трубы, Пайас что было силы надавил на крышку. Он почувствовал, что та поддается, и, после того, как удвоил усилия, был вознагражден появившейся щелью. Просунув руку внутрь, Пайас распахнул крышку, и из бака хлынул поток жидкости.

Если бы работал двигатель, топливные насосы заставили жидкость выплеснуться под огромным давлением, и Пайаса выдуло бы в открытый космос. Но сейчас топливо вытекало небольшой, едва заметной струйкой, растворявшейся в невесомости, и все же доспехи оказались покрыты липким месивом, залепившим и пластстекло шлема, лишив Пайаса возможности четко видеть.

С большим трудом суперагент протиснулся сквозь щель внутрь бака. Теперь жидкое топливо окружало его со всех сторон. Медленно и осторожно идя на ощупь вдоль стен, Пайас добрался до люка. Как он недавно узнал, изучая устройство и принцип действия космических кораблей, на больших судах топливные баки, как правило, оборудованы технологическими люками, позволявшими обслуживающему персоналу проникать внутрь для устранения течи и починки топливных насосов. Вручную открыв люк, Пайас проскользнул в небольшую шлюзовую камеру. Когда он закрыл люк и включил насос, выплеснувшееся вместе с ним в камеру топливо было быстро откачано обратно в бак. Через несколько минут Пайас стоял в боевых доспехах, мокрый, но готовый проникнуть на станцию.

Достав из бокового "кармана" доспехов тяжелый бластер, Пайас взял его на изготовку. Внутренняя дверь шлюзовой камеры скользнула в сторону, и он проник в саму станцию. Вокруг все было тихо и спокойно. Пайас надеялся, что его появление прошло незамеченным, но твердо рассчитывать на это не мог. До встречи с д'Аламберами он несколько лет путешествовал по Галактике, играя в азартные игры, и понимал, что сейчас, вероятно, самая крупная игра в его жизни. Все оборонительные системы станции были настроены на отражение стремительных натисков, Пайас готов был поспорить, что против такого незаметного проникновения защиты не было. Пока он будет вести себя мирно, он скорее всего будет в безопасности. Если же начнется бой, Бог знает, как повернется колесо Фортуны.

Покинув технологический отсек, Пайас оказался в огромной полой сфере, затянутой сплетением балок и ферм. В центре этой сферы располагалась другая, меньшая. Если на станции и есть люди, они должны находиться именно там.

Двигаясь медленно и осторожно, Пайас стал пробираться по стальным балкам к центру станции. Он постоянно крутил головой, пытаясь разглядеть сквозь испачканное пластстекло вероятные источники угрозы и надеясь боковым зрением заметить любое враждебное движение, которое укроется от прямого взора.

Спокойствие было зловещим. Судя по окружающей обстановке, Пайас ни за что бы не догадался, что находится в самом сердце могучего устройства уничтожения. Помимо него ничто не двигалось, ничто не шевелилось.

Пайас готов был убедить себя, что станция пуста.

Добравшись до центральной сферы, он обнаружил, что все двери плотно заперты и, так как это являлось частью оборонительной системы станции, снаружи их отпереть невозможно. Судя по царящей повсюду абсолютной тишине, Пайас решил, что двери заперты не специально из-за него; перед ним встала дилемма. Он мог или ждать неопределенно долго, пока один из обитателей внутренней сферы откроет дверь сам, или же поторопить события и взорвать дверь, нарушив мир, за сохранение которого он так боролся.